Текст книги "Священные горы"

Автор книги: Владимир Казангап

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6. Хранитель

Хызри проснулся, когда солнце уже склонилось к горам. Снизу, из долины, подул ветер, неся с собой вечернюю прохладу. Сколько он проспал? Сутки? А может, двое? Нартулиец почувствовал странную жгучую боль там, где были раны. Казалось, кто-то насыпал туда раскалённых углей. Рядом горел костёр, от которого шёл лёгкий дымок. Недалеко от костра на поваленном дереве сидел Тараган, сняв одежду из оленьей шкуры. На левом плече у него была видна татуировка – орнамент из причудливых животных, образующих большого змея. Воин в выцветшем войлочном плаще, держа в одной руке кусок коры с чёрной мазью, а в другой бронзовый кинжал, смазывал старику раны на плече и груди. Затем он положил кусок коры на землю и тщательно вытер кинжал о дерево. После этого взял два больших круглых листа какого-то растения, один из них растёр и приложил к большой ране, накрыв вторым. Тараган придерживал лист здоровой рукой, пока воин обматывал его неширокой лентой.

Хызри прикоснулся к своей ране и обнаружил, что она перевязана точно такой же лентой и из-под неё торчит большой мясистый лист. Воин в плаще молча взял один из вертелов с куропаткой и воткнул его в землю у ног Хызри. Только сейчас Хызри почувствовал, насколько он голоден. Желудок был пуст уже двое или трое суток, а события последней ночи вымотали его окончательно. Он осторожно взял вертел в руки и, не обращая внимания ни на кого, начал поглощать тёплое мясо. Вскоре он расправился с двумя куропатками, выпил предложенный Тараганом чай из деревянной чашки, приятно пахнущий, видимо, какими-то местными травами. После этого нартулиец привалился спиной к лежащему стволу дерева и незаметно для себя заснул. Проснулся он, когда первые лучи солнца заиграли на верхушках деревьев. Птицы приветствовали своим пением светило. Зажужжали пчёлы, собирая нектар. Пахло прелой хвоей, смолой кедра и горными цветами, раскрывающими свои бутоны навстречу солнцу. Тараган сидел на том же месте и курил трубку. Воин в плаще суетился у костра, подбрасывая сухие ветки в огонь. Хызри попытался рассмотреть их. Гладко выбритый череп старика, жидкая косичка, спускающаяся почти до лопаток, большие уши, слегка заострённые кверху. В левом ухе – серебряная серьга. Его спутник, с таким же выбритым черепом, был намного моложе. Его светлые волосы, редкие в этих краях, были туго заплетены в косу, которая спускалась от темени почти до пояса. Выбритые головы и заплетенные от темени косы говорили о принадлежности обоих к касте воинов. И оба, видимо, были не из этих мест. Прямые черты лица и шрам на шее. Голубые глаза. Вот и всё. Из этого Хызри не сумел сделать никаких выводов.

Такие люди легко могут затеряться в городской толпе. Почему же Варгул приказал убить именно этого старика? Чем он так навредил Верховному Жрецу? И почему Хызри никак не может выдержать его взгляда? Неужели он тоже жрец? И, скорее всего, очень могущественный. А этот, в выцветшем плаще, кто он и от кого прячется в горах? Он кажется простым человеком, как и все, но стоит приблизиться к нему – и сразу чувствуешь себя не защищённым, даже если ты вооружён, а он нет. Странное ощущение. Возможно, это один из тех знаменитых наёмных убийц, которых на свете всего несколько человек. Хызри поднялся и пошёл к берегу озера, поплескал в лицо ледяной водой. Вернулся и сел у корней дерева. Над костром висел медный чайник. Из его носика шёл пар. Хызри устроился поудобней и скрестил руки на груди.

– Зачем мы здесь? – спросил он. Лицо его оставалось непроницаемым, лишь голос выдавал растерянность.

– Твои воины кое-что натворили, – старик отхлебнул горячий чай из чашки. Взгляд его голубых глаз проникал в самое сердце, – ещё не поздно всё изменить.

– А если я откажусь?

– Тогда бери свой меч и уходи, – Тараган отставил чашку в сторону. Глаза его потемнели.

Нартулиец недоверчиво посмотрел сначала на старика, затем на воина в плаще, который сидел, ковыряя в зубах.

– Вы мне отдадите оружие?! – Хызри переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что, в конце концов, здесь происходит.

Тараган молча протянул ему меч рукояткой вперёд. Нартулиец опешил от неожиданности. Помедлив немного, он взял в руку знакомую, обмотанную полоской толстой кожи бронзу и положил меч на колени. Приятная тяжесть меча успокаивала. Хызри провёл рукой по ножнам, словно встретил старого друга. Возвращение оружия означало очень многое: Хызри не заставят работать на рудниках или где-нибудь ещё, а самое главное – он остаётся свободным воином, он не покидает касту. Уверенность понемногу стала возвращаться к нему. Но события последней ночи окончательно вымотали и опустошили воина. Он чувствовал себя так, как будто у него забрали всё, что он имел, и всё, что знал, в чём был уверен. Хызри даже не понимал, о чём говорить и как отвечать на вопросы.

– Что я должен за это сделать?

– Ничего из того, что думает Хызри. Тараган хочет дать Хызри возможность исправить то, что он натворил. Тараган хочет дать Хызри возможность вновь стать человеком.

– Человеком?! – нартулиец совсем растерялся. Эти двое или сумасшедшие, или пытаются выставить его глупцом, – кто ты такой, старик, чтобы дать мне такую возможность? Бог?!

Его вывело из себя то, что какой-то колдун говорит с ним так, как будто он вовсе не начальник тайной стражи Верховного Жреца. Половина Нартулии трепещет перед ним, а женщины по вечерам пугают своих детей его именем. Этот одетый в шкуры старик вёл себя так, как будто он Верховный Жрец целой страны. Губы Хызри плотно сжались, а в глазах, полных решимости, появились искры презрения. Он поднялся на ноги и взял меч за рукоятку. Воин в плаще сделал то же самое.

– Тараган – один из Тайных Хранителей! – громко сказал старик, поднявшись на ноги. От его голоса у Хызри отвисла челюсть, – ваши племена ещё не забыли, кто такие Хранители?! Ваша религия ещё не всех уничтожила, кто помнит о том, как устроен мир на самом деле?! Могущества Тарагана хватит, чтобы дать Хызри возможность стать человеком! Или ты сомневаешься, гарип?!

Голос старика прогремел, как гром. Земля загудела, деревья закачались. В небе сверкнула молния и начали падать большие градины. Ударяясь о землю, они подскакивали высоко вверх. Тучи закрыли солнце. Поднялся ветер. Всё говорило о том, что надвигается буря. И тут Хызри, к своему ужасу, увидел возвышавшийся над стариком тёмный силуэт огромной змеиной головы. Глаза существа светились, как два синих кристалла. Нартулиец оцепенел. Выпрыгивающий Из Земли быстро вытащил меч из ножен, воткнул его в землю перед собой и, взявшись правой рукой за рукоять, встал на одно колено, низко склонив голову и положив ладонь левой руки на землю. Хызри медленно опустился на колени, держа вдоль тела руки.

– Прости меня, о, великий! – он уронил голову на грудь и закрыл глаза.

Подлый поступок Верховного Жреца, попытка убить Хранителя, похищение детей, видения и слова, произнесённые чёрной тенью во время ночного суда, всё это вдруг стало ясным и понятным для Хызри. Ужас от того, что за всё это будет отвечать он, едва не лишил его рассудка. В какую из Бездн Нави и на сколько он попадёт после смерти, нартулиец даже предположить не мог. Он вынул меч из ножен и, взяв рукоять двумя руками, поднес лезвие к своей шее.

– Может, сначала Хызри покажет, где спрятаны дети, которых собираются принести в жертву?! – голос Тарагана был страшнее меча. Вслед за его словами сверкнула молния и прогремел гром.

Нартулиец поднял голову и встретился взглядом со стариком. Глаза Тарагана излучали голубой свет. Хызри почти не видел старика из-за этого света, только очертания его фигуры.

– Я сам их освобожу! – крикнул Хызри, глядя в голубые глаза-звёзды, – я накажу тех подлых мразцев, которые всё это придумали! Клянусь всеми богами и демонами!

В глубинах Тёмной Бездны писцы в чёрных четырёхугольных головных уборах дружно принялись записывать произнесённые слова клятвы. Воин же, стоя на коленях, провёл лезвием меча по внутренней стороне ладони. Капли крови упали на траву. Затем он воткнул меч в землю и, опершись о него правой рукой, вытянул вперёд окровавленную ладонь.

– Клянусь своей кровью! – зубы Хызри заскрежетали, в глазах запылал беспощадный огонь.

Писцы прислушались, двигая длинными ушами, затем удивлённо переглянулись и, склонившись к своим книгам, сделали приписку к уже имеющейся записи. Затем они встряхнули перьями над листом и капли крови окропили всю запись.

Глава 7. Великий Хан

Только во второй половине следующего дня отряд из трёх всадников и двадцати коней, обвешанных оружием, добрался до Каменного ущелья. По дну ущелья текла небольшая речушка, неся свои воды вниз, к большой реке. По правому берегу шла выбитая копытами коней тропа. Другой склон, густо поросший маральником и акацией, спускался прямо к реке. Местами на этом склоне кустарник уступал место широким каменным осыпям, поросшим разноцветными мхами и лишайниками. Только на вершине хребта густо росли сосны. Со скального массива свисали целые гроздья бадана, источая запах прошлогодних высохших листьев, который, перемешиваясь с запахом хвои, цветущих растений и кустарников, разогретой на солнце почвы, создавал аромат таёжного воздуха предгорий. Солнце нещадно палило. Слепни и оводы назойливо гудели, норовя залезть в рот. Путники обливались потом, то и дело шлёпали себя по открытым участкам тела, стряхивая надоедливых насекомых. Вскоре тропа стала каменистой. Ущелье сузилось до двадцати шагов в ширину. Причём половину его занимал камень, образовавший небольшой водопад. Растительность исчезла, а склоны ущелья превратились в каменные стены, вертикально поднимаясь вверх и своими вершинами почти касаясь облаков. Хызри запрокинул голову, чтобы рассмотреть верхнюю часть массива.

«Да, – подумал он, – просто не верится, что это создала природа. В такой ловушке можно расстрелять целый отряд, если засесть наверху с луком, или просто закидать камнями. Эти стены будут повыше стен в замке Варгула…»

Ущелье повернуло, и путники вошли в тень. Приятная прохлада и ветерок, струящийся вверх по ущелью, были просто наградой после долгого пути по открытой долине, поросшей мелким кустарником и травой. Вскоре перед ними выросла ограда из вертикальных брёвен, заострённых кверху. Брёвна удерживал большой вал камней с обеих сторон частокола. Кое-где были прорублены бойницы. Перед оградой стояли четыре всадника. Из-под меха безрукавок у них на груди блестели бронзовые сустуги, а из-за спины торчали оперения стрел, в руках были лёгкие копья – сулицы. Всадники тронули коней и, поравнявшись с отрядом Тарагана, остановились.

– Приветствуем, тебя, уважаемый Тараган, – ему слегка поклонился один из них, по-видимому, старший, прикладывая руку к груди. Его тёмно-карие глаза внимательно изучали незнакомцев, – с чем пожаловали к нам эти уважаемые люди?

– Этот воин привёл лошадей в подарок Шонкору, а также доставил ему двадцать прекрасных мечей и луков, – кивнул старик в сторону Равара, лицо которого было закрыто платком. Лишь голубые глаза внимательно следили за охраной, – зовут его Выпрыгивающий Из Земли.

Услышав имя незнакомца, всадники вытянулись в сёдлах, удивлённо разглядывая его и улыбаясь.

– Приветствуем тебя, великий воин! – старший вновь приложил руку к груди и поклонился, – рады видеть тебя на нашей земле.

– Выпрыгивающий Из Земли давно мечтал побывать в гостях у племени Шонкора. Он слышал, что здесь самая лучшая арака и самый вкусный сыр, – поклонился в ответ Равар.

Воины засмеялись и закивали головами.

– А этот воин, – Тараган кивнул в сторону Хызри, – привёл в наши горы гарипов. Он хочет говорить с вождём.

Улыбки слетели с лиц встречающих. В глазах появилась холодная ненависть, а с их уст сорвались проклятья. Один из них, опустив копьё, тронул коня, но старший поднял руку, преграждая путь, и всадник остановился. Хызри смотрел на их лица, не отводя взгляда. В его глазах не было страха, только полная решимость.

– Тараган ещё никогда не приходил просто попить чаю и отдохнуть. Тараган всегда приходил с сюрпризами, – сказал старший, водрузив на голову Хызри подобие кожаного шлема с отверстиями для носа и рта, и забрав у него оружие.

Отверстия для глаз отсутствовали. Кроме того, под подбородком был пришит кожаный шнурок, который завязывался сзади на шее. Выполнив процедуру, воин подал знак рукой, и отряд двинулся вверх по ущелью. Миновав частокол через узкий проход, затем ещё один, всадники проехали мимо груды сваленных заострённых кольев, такой же кучи камней, мимо остановившихся и внимательно следящих за процессией пешцов, возводивших новую стену, и притаившихся в расщелинах скал стрелков.

Стены ущелья то расходились, то сужались, поворачивая то вправо, то влево. Вскоре за очередным поворотом ущелье внезапно кончилось и взору предстала живописная долина, на которой расположилось несколько десятков аилов[17]17
    Аил – кочевые или полукочевые селения у алтайцев, где жили родственники. – Прим. ред.


[Закрыть]. Постройки из тонких стволов деревьев, крытых берёзовой корой, образовывали круг, в центре которого стояло несколько добротных, рубленных из толстых брёвен куреней, крытых корой. Из дымовых отверстий кое-где шёл дым. Так же внезапно появились звуки, сопровождающие жизнь пастухов: мычание коров, блеяние овец, лай собак, стук топоров и бряканье медной посуды. Всё появилось сразу, хотя за несколько шагов до поворота тишину ущелья нарушали лишь стук копыт, фырканье лошадей, отгоняющих оводов, да журчание ручья. Равар вдохнул всей грудью. Запахи пастушьего быта пробудили в нём воспоминания далёкого детства. Запах прелого навоза, кислого молока и дыма, выделанных шкур и бараньей шерсти. Чуть выше по течению реки, на холме, находилось капище. Несколько тонких и длинных стволов деревьев, увешанных развевающимися на ветру кусками белой материи. Отряд остановился у одного из домов. Воины спешились, поставили копья к стене дома и, стащив Хызри с седла, провели его вниз по земляным ступеням к двери. Тараган и Равар последовали за ними.

Дом оказался просторным, несмотря на небольшие размеры. Восемь стен и наклонный потолок с дымовым отверстием наверху давали ощущение большого объема. Кроме того, дом почти наполовину был врыт в землю, и поэтому казался низким. В левой, западной, части дома был земляной пол. На стенах, полках и небольших столиках размещалась всякая домашняя утварь. Здесь же находилось несколько сундуков разного размера, поставленных друг на друга, которые были украшены искусной резьбой и обиты серебряными и медными полосками. Ближе к центру дома располагался очаг, выложенный округлыми камнями, над которым стоял треножник с большим медным котлом. Прямо напротив двери, за очагом, два врытых в землю столба упирались в наклонный потолок, поддерживая край деревянной решетки, на которой коптились мясо и сыр. Среднюю часть столбов соединяла тонкая деревянная планка, на которой висели изображения богов, духов местности и духов предков. Получалось, что любой входящий через низкую дверь волей-неволей кланялся и алтарю и очагу. Правая, восточная, часть дома служила парадным залом для дорогих гостей. Приподнятый над землёй деревянный пол был покрыт войлочными коврами искусной работы. На них лежали подушки, вышитые серебряными и золотыми нитями, деревянные сёдла, украшенные золотыми бляхами. Кинжалы и мечи в дорогих ножнах, висевшие на настенных коврах, подчёркивали богатое убранство помещения. Посреди подушек и сёдел стоял низенький столик, заставленный серебряными чашами и кувшинами, а у дальней стены лежало несколько одеял из овечьих шкур. Там, по всей видимости, вождь отдыхал. Сам Шонкор, крепкий старик с седой бородкой и такими же редкими седыми волосами, стоял рядом с очагом, сцепив перед собой ладони рук. Несмотря на возраст, он держался прямо и с достоинством. Шонкор обнял Тарагана и, улыбаясь, поприветствовал гостя:

– Здравствуй, брат, – произнёс он, не скрывая радости, – как ночевали сегодня?

– Хорошо, спасибо. Как вы? – Тараган улыбался в ответ, стараясь ослабить объятия хозяина.

– И мы хорошо! – ответил Шонкор, отстраняясь. Взгляд его изменился, когда он понял, что дорогой ему человек ранен. Вождь вопросительно посмотрел на плечо, которое так тщательно оборонял Тараган от дружеских объятий.

– Ничего страшного, уважаемый Шонкор, пара царапин. Мышиный помёт делает своё дело. Хочу познакомить тебя с воином, который спас жизнь не только мне, но и многим другим уважаемым людям. Пастухи полунощных земель дали ему имя Выпрыгивающий Из Земли.

Улыбаясь, Тараган повернулся к Равару.

– Шонкор рад приветствовать доблестного воина в своём доме и предложить ему разделить трапезу с хозяином.

– Выпрыгивающий Из Земли с радостью примет предложение мудрого Шонкора, – ответил на приветствие Равар, открывая лицо. Они пожали друг другу руки.

Воины тем временем сняли с Хызри кожаный шлем и вышли за дверь. Нартулиец встретился взглядом с хозяином дома. В помещении повисло тяжёлое молчание.

– Зачем он в моём доме? – изменившимся голосом спросил хозяин, повернувшись к Тарагану. В его серых глазах бушевал огонь.

– У него есть к уважаемому Шонкору важное дело, – старик кивал головой, глазами делая знаки вождю, – пусть гарип сам объяснит.

– Говори, – голос Шонкора не предвещал ничего хорошего. Он скрестил руки на груди, насупил брови, на лбу пролегла складка.

– Я знаю, где находятся дети. Я верну детей и убью того, кто меня обманул, – произнес нартулиец, не отводя взгляда от серых глаз вождя, смотревших на него с ненавистью.

– Почему я должен верить убийце и похитителю детей? В моей стране за такое преступление сажают на кол! – в голосе вождя звенел металл.

– Потому что я знаю, где ваши дети, – ответил Хызри тихо.

– А может, потому, что мои воины загнали вас в угол?! Все тропы перекрыты. Вы в ловушке и вам не выйти живыми из этих гор. Может, поэтому гарип стоит сейчас передо мной?!

– Нет, великий вождь! – покачал головой Хызри, – мы можем перезимовать под защитой тысячного войска в городище, а весной вместе с ними уйти в набег. Но дело гораздо хуже – и для вас и для нас, оно выходит далеко за пределы гор. Этот разговор длинный, и я не смогу объяснить всё в двух словах. Поэтому Хызри просит, чтобы его выслушали, а потом приняли мудрое решение.

Шонкор некоторое время смотрел в глаза гарипу, затем перевёл взгляд на Тарагана и, получив от него снова знак глазами, кивнул головой.

– Хорошо, Шонкор выслушает тебя, – сказал вождь, развернулся и прошёл к столу. Сев во главе стола лицом к очагу и скрестив под собой ноги, он жестом пригласил гостей присаживаться.

– Да. Необычный сегодня день, – задумчиво произнёс он, разливая из большого кувшина вино в маленькие серебряные пиалы, – вождь великого народа сидит за одним столом с очень странной компанией.

Равар и Тараган с удивлением посмотрели друг на друга, затем на Шонкора.

– Один мой брат, то ли человек, то ли Великий Дух, не пойму, – он пододвинул одну пиалу Тарагану, – другой, не пойму, то ли человек, то ли белый воин Ильхегула.

Он не обращал внимания на удивлённые лица гостей, даже не смотрел в их сторону.

– Третий – вообще не знаю, то ли враг моему дому, то ли нет.

Рука Шонкора задержалась над пиалой Хызри. Предводитель гарипов встретился с ним взглядом. От него не ускользнуло кольцо с камнем на среднем пальце вождя.

«Самое главное сейчас не сдохнуть от яда с пеной у рта. О Лучезарный Даритель Жизни!», – подумал Хызри, но пиалу всё-таки взял.

– Итак, – произнес Шонкор, поднимая чашу с вином и пристально глядя на предводителя гарипов, – за встречу. Давайте сегодня хорошенько выпьем. А там и посмотрим, кто из нас кто.

Он опрокинул пиалу в рот. Гости не заставили себя упрашивать. Пустые пиалы стукнулись о стол и вождь снова наполнил их.

– А теперь Шонкор готов выслушать Хызри. Говори, гарип.

– Ваши люди находятся в городище Куюс, – показал на столе расположение дома нартулиец, – там есть постоялый двор с лестницами и подвалом. Дети в подвале. Охрана вместе со стражниками – около двух сотен человек. Осадой брать нельзя, заложников могут убить, да и воинов поляжет много – под стенами городища стоит войско в полторы тысячи мечей и ещё пятьсот человек охраняют город. Поэтому я предлагаю обойтись только моими людьми. Мы это заварили, нам и отвечать. Мы проникнем в город и нападем на постоялый двор. Никто этого ожидать не будет. Мне кажется, только так можно спасти девушек.

Когда Хызри закончил говорить, над столом повисло молчание. Шонкор некоторое время изучал гостя, потом спросил, прищурившись и медленно выговаривая слова:

– Тебе-то зачем это нужно? У вас с жуганями никакой вражды нет. Вы сами по себе, а они сами.

– Наши беды выходят за пределы этих гор. В моей стране тоже поселился враг. Только у вас враг открытый, а у нас нет. Мы не знаем, кто он, но он также поработил страну и также уничтожает непокорных. Я хочу покончить с ним и для этого мне понадобится ваша помощь.

Над столом вновь повисло молчание. Тараган достал из-за голенища трубку и закурил. Шонкор долго думал, потом подался вперёд и взглянул воину в глаза, погрозив ему пальцем.

– А Хызри не так прост, каким кажется на первый взгляд. И смотрит он далеко в завтрашний день. Не чета гарипам перекатным.

– Я не странствующий гарип, – Хызри не отводил взгляда от серых глаз Шонкора, – я стратиг тайной стражи Варгула, верховного жреца Нартулии. Он живёт в большой каменной крепости на берегу Тёплого моря.

– Ого! – брови Шонкора поднялись, – очень важное дело, раз вы забрались так далеко от дома.

– Я не понимаю смысла своей миссии, я подчинённый. Но у меня есть своя причина для дальних походов.

– Какая, если не секрет? – спросил Шонкор, прищуриваясь и разглядывая собеседника.

– Я нашёл того, кого искал много лет. Я нашёл Тарагана, – губы воина тронула виноватая улыбка.

Брови вождя вновь поднялись вверх. Он кивнул несколько раз, то ли в знак понимания, то ли удивления.

– А что значит «невидимый враг»? – сменил тему разговора Шонкор, наклонившись к столу и положив на край сложенные ладони.

– Это значит, что нет никакого войска, захватившего страну, а страна захвачена и порабощена, – развёл руками Хызри, – люди, от рабов до вождей и жрецов, платят кому-то дань. И сколько бы ни платили, страна нищает на глазах. На улицах городищ появляется всё больше нищих. Дети становятся сиротами, а люди лишаются крова. Непокорных казнят или изгоняют, причём сами же жители, их же вчерашние друзья и соседи.

– Почему они это делают? – заинтересованно спросил Шонкор.

– Как тут не сделаешь, когда молнии попадают в дома именно тех самых людей, которые отказываются преследовать других, или бури начинаются, если жители не соглашаются казнить кого-то. А как только казнят, бури утихают.

– Бурю может вызвать средний жрец, а молнию притянуть к нужному дому и того проще, – пожал плечами Шонкор, – почему за это нужно казнить людей? Какая связь между бурей и виновностью человека?

Хызри некоторое время смотрел на него растерянно, потом осторожно спросил:

– Мудрый Шонкор не шутит? Всё это может сделать человек?

– Конечно, – удивлённо уставился на собеседника Шонкор, – вызывать ветер и притягивать молнии – этому обучают сопляков, которые ещё собираются стать жрецами. Разве ваши жрецы этого не знают?!

– Наши жрецы говорят совсем наоборот, – выпучил глаза Хызри, – они говорят, что боги гневаются на нас за то, что мы позволяем пособникам Ильхегула жить среди богопослушных людей и творить свои грязные дела.

– А что значит «грязные дела»? – спросил Шонкор.

– Это значит – выступать против существующего порядка, подбивать людей к этому, задавать жрецам богохульные вопросы, заниматься всякими гаданиями, устраивать пляски у костра, купаться в реке голышом и многое другое, – ответил Хызри.

– Постой, постой, – запротестовал Шонкор и поднял перед собой раскрытую ладонь, – «купаться в реке голышом»? А как поступают богоугодные люди? – его глаза превратились в две маленькие щелочки. Стараясь понять, о чём говорит собеседник, он внимательно вслушивался в каждое слово.

– Они купаются очень редко, – уверенно начал объяснять Хызри, – многие не купаются никогда. Но купаться нужно обязательно в одежде. Особенно женщинам, потому что в них-то и гнездится Ильхегул.

– По-твоему получается, если я захочу помыться, мне нужно заходить в реку в этом халате или в доспехах?! – удивился Шонкор и губы его округлились.

– Конечно.

– Почему?!

– Ну, – замялся Хызри, пытаясь найти подходящее слово, чтобы не обидеть вождя, – чтобы не ввести кого-нибудь в искушение.

Когда до Шонкора дошёл смысл слов, брови его поднялись, а рот приоткрылся.

– Кто? Я?! В искушение?! – вождь подозрительно посмотрел на Тарагана и Равара. В ответ они округлили глаза, махая руками и утвердительно мотая головой.

– Ваши жрецы мухоморов объелись? Они ещё чем-нибудь занимаются кроме этого?! – воскликнул вождь, сверкнув глазами.

Хызри не нашёлся, что ответить. Ему казалось, что тучи сгущаются над его головой. Взгляд его метался по сторонам. На лице появилось выражение растерянности.

– А гаданиями заниматься почему нельзя? – спросил Шонкор, успокаиваясь, и вновь придвинулся к столу, сложив на него ладони рук.

– Потому что это уводит людей от бога и ввергает навечно в чёрные Бездны Нави, где их ждут Ильхегул и страшные мучения.

– Навечно?! – губы Шонкора вновь округлились.

– Конечно. И он никогда оттуда не вернётся, – произнёс Хызри.

Вождь сокрушённо покачал головой, взяв в руку пиалу.

– Давайте выпьем, а то ум Шонкора что-то совсем запутался. Как можно попасть в Бездны Нави навечно? Не пойму.

Опрокинув пиалу в рот, вождь взял деревянную трубку, набил её табаком и закурил. Сделав несколько затяжек, он продолжил разговор:

– Каким образом Ильхегул может находиться в женщине? Ты ничего не путаешь, воин?

– Женщина уже и есть существо Бездн, – ответил воин.

– Как понимать твои слова? – резко спросил вождь. Хызри почувствовал, что тучи вновь собираются над ним, наливаясь свинцом. Шонкор выпрямился и смотрел в глаза воину, не мигая.

– Женщина соблазняет человека одним своим присутствием, – осторожно произнёс Хызри, чувствуя настроение Шонкора, – телом, движениями, взглядом.

– И что, это плохо?! – на лице вождя застыло презрение.

– Ну, у человека появляются в голове всякие грязные мысли, желания, а иногда он даже совершает грязные поступки, – объяснил Хызри.

– Какие «грязные» мысли появляются у мужчины, когда он смотрит на женщину?! Говори прямо! – потребовал разгневанный вождь.

– Мысли о соитии, конечно, – тихо произнес Хызри.

– Слово какое-то нехорошее, как будто речь о скоте ведёшь. Тьфу! – Шонкор глубоко вздохнул, успокаиваясь, – в вашем языке разве нет слова «любовь»? Ну да ладно. И что, это грязные мысли?! Они ведут человека в Бездну?! Навсегда?

– Конечно, – кивнул головой воин.

– По-твоему получается, что дети рождаются от грязных мыслей и поступков?! – удивился Шонкор.

– Да, дети рождаются от грязных мыслей, – промолвил Хызри.

Шонкор замолчал надолго, глядя куда-то в пространство, затем поджёг потухшую трубку и снова задымил.

– Мыться нельзя, можно только стирать одежду, не снимая её с тела, – в глазах его удивление сменялось растерянностью, – любить женщину нельзя, детей иметь тоже. Даже думать об этом нельзя. Гадать нельзя. Что ещё? Зелья готовить и лечить людей тоже нельзя?

– Да, это тоже тёмное дело, – подтвердил воин.

– Угадал, – произнёс вождь с грустью в голосе. Он стал осознавать серьёзность ситуации, – Шонкор начинает понимать кое-что в вашей религии. Пойдём дальше. Богохульные вопросы, это что такое?

– Это вопросы, на которые жрецу трудно отвечать, или он не может на них ответить, – запаниковал Хызри. На лбу у него выступил пот.

– Да они разрушили всю структуру жречества! – не выдержал Тараган, – если жрец не может ответить на вопрос человека, то должен снять с себя жреческую одежду и пойти искать наставника! На несколько лет в отшельничество! В Бездну, подальше от людей такого жреца, – Тараган указал пальцем в неопределённом направлении, – даже ханы меняют законы на своей территории, если проигрывают в споре с жрецом! Вы что, совсем с ума сошли? Жрец – это духовный наставник всего народа, в том числе ханов и царей!

Тараган стал очень серьёзным. Он о чём-то думал, качая головой. Хызри смотрел в пол. По его лицу струился пот. Вождь молча взял кувшин с вином, разлил по пиалам, выпил, вновь поджёг потухшую трубку, поднялся и стал прохаживаться вдоль одной из стен.

– Получается, что от рождения до смерти человек больше ничего не делает, кроме тёмных и грязных дел. И все люди, в конечном итоге, упадут в Бездны Нави. Навсегда! И тогда на земле людей никого не останется? Так? – подытожил вождь.

– Нет, – замахал головой Хызри, – богоугодные люди попадут в рай.

– А это что ещё такое?

– Это место, где живут Лучезарный Даритель Жизни и его помощники – дэвы. И человек будет видеть его и жить в вечной радости, – объяснил воин.

– Откуда возьмутся эти люди?! – Шонкор наклонился к Хызри, – как это, по-вашему, можно прожить хотя бы десять лет и ни разу не подумать о женщине, не искупаться в реке, не задуматься о строении мира?!

– Верховный бог добр и прощает всё, если человек раскается и начнёт вести праведную жизнь, – произнёс Хызри, нервно сглатывая слюну и смачивая пересохшее горло.

– А как может человек жить в раю вечно и не совершить там грязных поступков на протяжении целой вечности?! – вождь поднял перед собой указательный палец, – ведь некоторые женщины тоже попадут в рай и своим присутствием там могут натолкнуть мужчину на самые тяжкие, грязные мысли! Кроме того, там, возможно, есть дэвы-женщины и дэвы-мужчины такой красоты, которой мы даже не представляем!

– А вот это как раз и есть богохульный вопрос, – заметил, не поднимая взгляда, воин, в котором проснулся начальник тайной стражи.

– Очень интересно! Как они всё придумали? И вот это всё говорят жрецы? Ты сам ничего не выдумал? – буравил глазами, превратившимися в маленькие щелки, собеседника Шонкор.

– Нет, Даритель меня упаси! – Хызри замотал головой и загородился руками от чего-то невидимого.

Вождь продолжал ходить взад и вперёд. Обнаружив, что трубка у него погасла, он вытряхнул пепел на край очага и сел к столу.

– Шонкор не хочет тебя оскорбить, – произнёс он, обращаясь к Хызри, – но, судя по твоим словам, кто-то специально всё это придумал, чтобы уничтожить народ. Три священных желания мужчины наполняют его жизнь праведным смыслом. Первое желание – оседлать коня. Второе – есть мясо, а для этого нужно работать. И третье – любить женщину и продлить род. У нас об этом знает любой юноша. Создаётся впечатление, что кто-то хочет уничтожить человека и превратить его в бессловесный рабочий скот. Когда человек пытается задавить свои человеческие желания, ум его наполняется страхом и злостью. Шонкор не знает, кто исказил слова пророка и подсунул твоему народу эту религию, но уверен, что это сделал враг рода людского. Поэтому он враг моему народу и мой личный враг! Но Шонкор не может понять, как целый народ смог поверить в такой бред?!