Текст книги "Точка росы"

Автор книги: Владимир Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Лунев пододвинул к себе толстую тетрадь. Называл он ее по-разному, но чаще всего рабочим дневником. Перелистывая страницы, снова переживал все свои разлеты и встречи. Иногда среди торопливых записей попадались рисунки и карикатуры. Включил настольную лампу. Широкий круг высветил крышку стола и лежащие документы на подпись. После недельного отсутствия почувствовал себя в кабинете посторонним человеком, которому надо все вновь обживать, привыкать к креслу, стоящим вразброс телефонным аппаратам и бумагам.

В Игриме, на комплексе, Лунев встретил Викторенко. Кузнецов хвалил молодого инженера. Лунев ругнул себя, что в течение года не удосужился поближе познакомиться с молодым специалистом, хотя в дневнике есть запись: «Викторенко Иван Спиридонович – инженер». И рисунок: на телеграфный столб посажена голова, а по бокам шесты-руки.

– Принесите личное дело Викторенко, – передал Лунев по селектору и раскрыл блокнот, который передал ему Викторенко со словами: «Если разберетесь в моих каракулях, почитайте. Заметки по производству!»

С первых же записей Лунев почувствовал, что автор разбирается в производстве как настоящий газовик. «Вот тебе и киповец», – удовлетворенно подумал Лунев. Тут же дорисовал телеграфному столбу длинные ноги, а в руки вручил пику. «Нет, Викторенко не Дон-Кихот, – подумал с усмешкой. – Воевать с мельницами не будет. А вот ноги у него журавлиные, далеко пойдет!»

Секретарша принесла личное дело Викторенко.

Лунев открыл папку. Фотография. Упрямый взгляд. Лунев вспомнил, как пятнадцать лет назад, после окончания нефтяного института, с первой стипендии купил клетчатую ковбойку. Викторенко на снимке в такой же рубахе. Ворот по-мальчишески расстегнут. Галстука, видно, не терпит!

– Что же ты предложишь мне еще, Викторенко? – громко спросил он, задавая самому себе вопрос. – Какие трубы надо менять в абсорберах?

– Евгений Никифорович, вы не заняты? – динамик принес голос главного инженера. Тонкачев с Луневым когда-то учились на одном факультете, но на людях и в служебной обстановке обращались друг к другу официально.

– Заходите, Юрий Иванович, вместе посумерничаем. Сейчас чай закажу. Саратовские все известные водохлебы.

– Что правда, то правда. К чаю бы черных сухариков.

– Солдатских, ржаных. Сейчас бы погрыз их с удовольствием. Горячую кашу не каждый день приволокут в окоп, а сухарь всегда в кармане. Пожевал, водичкой запил – сыт на неделю.

В кабинет вошел Тонкачев. Невысокий, узкоплечий, похож на подростка. Зачесанные назад волосы торчат хохолком. По дороге к столу успел взглянуть на лежащие газеты и даже полистал «Огонек».

– А я с новостью, Кузнецов сейчас передал: новые инженеры отработали всю автоматику.

– Один из них Викторенко. Да?

– Викторенко и Смурый!

– Викторенко мне приглянулся. Кстати, прочитай его блокнот, передал свои заметки. Настоящий газовик. Хоть сейчас назначай сменным инженером или начальником комплекса. Справится! Выкладывай вторую новость. С одной ты бы не явился.

– Из Таза передали. Монтажники произвели обвязку и могут сдавать скважину в эксплуатацию. Получит поселок газ.

– Наконец-то двинулось, – облегченно сказал Лунев. – Я думал, придется снимать Семерикова. Трубу тянули почти год. Забыл тебе сказать, вчера пролетал над Тазом. В губе две самоходки. Надо с речниками ругаться. Зима на пороге!

– Да, потянуло на холод.

– Придется лететь в Таз. Кстати, приму трубу. Что ни говори, а газ нужен всем. И на Ямале, хоть это и край земли.

Он медленно отошел от стола. Нога разболелась не ко времени.

– Надо бы с трактористами поговорить, Юрий Иванович. Раскатывают по тундре по-варварски. Землю уродуют. А она здесь особенно ранима. Плодородный слой не толще фанеры. Каждого лихача тракториста наказывать надо, а ретивых охотников судить.

– Да, пустыня нам не нужна, а тем более нашим детям!

– Спасибо, что понял. Захвачу-ка я с собой Викторенко. Хочу рассмотреть журавля вблизи.

Викторенко обрадовался полету. Представилась возможность познакомиться с новым местом.

Ан-2 летел долго. Викторенко беспокойно поглядывал в окно. Все те же озера и тундра. Не сбился ли летчик с маршрута? Но рядом сидящий начальник производственного отдела, угрюмый мужчина с теплым шарфом на шее, совершенно не реагировал на многочасовой полет. Правда, он как плюхнулся в кресло, сразу же начал глотать таблетки.

При очередном развороте самолета солнце ослепило Викторенко. Он зажмурил глаза. За первым виражом самолета последовал второй и третий.

– Викторенко, просыпайтесь, Таз! – сказал покровительственно Лунев, полагая, что молодой спутник уснул.

На берегу залива стояли бревенчатые дома с черными срубами и деревянными крышами. Но сейчас они меньше поразили молодого инженера, чем при подлете к Березову. За последнее время он успел полетать по служебным, по комсомольским делам, видел разные поселки, где стояли такие же дома, похожие друг на друга, как близнецы: морозы и дожди довели до черноты бревна срубов, отчего они казались столетней давности.

Но этот рыбацкий поселок отличала от других высокая закопченная труба котельной.

На пороге дома приезжих прилетевших поджидал бригадир монтажников Семериков. Посасывая папиросу, стряхивал пепел ударом пальца на землю. Лохматая собачья шапка сбита на затылок, из-под нее выбивается спутанный чуб, закрывая правый глаз.

Из-за спины бригадира высовывал голову черноволосый ненец в просторной малице, перетянутой в поясе широким солдатским ремнем с медной пряжкой. Под правой рукой нож с костяной ручкой в ножнах.

– Семериков, ты с кем нас встречаешь? Сэвтя? Здравствуй!

– Однако, здравствуй, – ответил ненец и с достоинством протянул руку.

Семериков с неудовольствием смотрел на начальника производственного отдела Мишина и на длинного незнакомого парня.

– Я Тонкачева ждал. Обвязку закончили, трубопровод протянули. Теперь, как говорят, гуляй, Вася! Считай, год разбоем занимались в болотах.

– Чем, чем? – переспросил Лунев.

– Комаров колотили.

– Насушили?

– Чего?

– Комаров. На сушеных комаров большой спрос!

– Комаров нет, а вот рыбкой расстарались.

Ненец старательно закивал головой.

Семериков всегда разыгрывал из себя простачка. Прищурив хитрые глаза, смотрел на Викторенко. Замучил вопрос: что за парень?

– Семериков, забыл познакомить тебя с моими товарищами, – сказал Лунев. – Мишина ты должен знать. Молодой инженер – в командировке его помощник. Опрессовку провели?

– Все в ажуре.

– Викторенко, – Лунев остановил взгляд на высоком спутнике, – будет эксплуатировать ваш газопровод.

Викторенко хотел сказать начальнику объединения, что его дело – приборы и автоматика, но Лунев, подняв руку, его остановил и сказал:

– Растущий специалист.

– Понятно, – недовольно протянул бригадир и почесал затылок. Тут же подумал: инженер будет стараться искать недоделки, чтобы выслужиться перед начальством, и Мишин тоже кого хочешь замучает.

– Ань-дорова-те! – снова поздоровался Сэвтя и ладонью с прилипшей рыбьей чешуей показал на мешок. – Сэвтя рыбу притащил. Абурдать надо!

– Обедать пора, – согласился Лунев. – Абурдать – есть, обедать. Запоминайте, Викторенко. Сэвтя, сколько тебе за рыбу?

– Ай-я-яй, Никипор! – покачал обиженно стриженой головой рыбак. – Я угощаю, однако. Уху варите. Ты, однако, приходи ко мне. Чайку попьем. Помнишь, сколько мы с тобой чайников ополовинили?

– Восемь, я считал.

– Девять, однако.

– Врач помог жене?

– Родильный дед приходил. Лепешек горьких насовал. Баба сразу встала. Болеть худо: рыба шла!

– Евгений Никифорович, сегодня отдыхайте, – сказал бригадир. – День стал короче воробьиного носа. А завтра на трубу. Я сейчас займусь ухой. Нельма. На земле такой ухи не попробуешь!

– Разрешите мне прогуляться по поселку, – сказал Викторенко. – Я и на трубу взгляну. В повара не гожусь!

– Прогуляйтесь, но не опаздывайте к столу! – сказал Лунев.

«Не терпится „дылде“ выслужиться, – неприязненно подумал Семериков. – Пусть померяет болота. Ноги как ходули!»

За домом Викторенко наткнулся на островерхий чум, натянутый продымленными шкурами. Языки костров зачернили до головешек острые концы кольев.

С залива дул холодный, пронизывающий ветер. Иван невольно поежился. Стоило сойти с дощатого тротуара, под ногами запрыгала травянистая земля. Вспомнил, как на прошлой неделе прошагал десять немеренных километров к больному Касьяну Лебедушкину. Библиотекарь – теперь маляр – решил в свой выходной день выкрасить столовую трассовиков, где работал Николай Монетов. По дороге угодил в болото. Когда закончил работу, понял, что простудился. Трассовики оставили его у себя.

Фельдшер, молодая девушка в белом халате, удивленно встретила командира отряда, когда тот выложил накупленные в аптеке лекарства. Рыжие веснушки на ее лице блестели, как звездочки.

«Хорошо, что вы так заботитесь о своем товарище. Но лекарств у меня хоть отбавляй. Кстати, что-то не слышала вертолета. На чем вы прилетели?»

«А я пешком».

«Пешком?»

Он не стал объяснять симпатичной девчушке, что и обратный путь проделает подобным же образом: не добился от летчика, когда тот залетит к трассовикам.

Иван не забыл свои детские походы в лес с плетешкой, когда каждый найденный гриб заставлял учащенно биться сердце. Фельдшерица тоже радостно всплеснула руками, когда Иван выложил на стол десятка два грибов.

Он и сейчас не удержался и начал выискивать среди травы подберезовики. Они не стояли, как их собратья, хвастливо на длинных ножках, а едва выглядывали из мха, как из спальных мешков.

Озеро открылось сразу, готовое каждую минуту перелиться через низкие берега. С залива продолжал дуть холодный ветер и гнал по воде волны. Труба плавала на воде, и от ударов волн дрожала, как в ознобе.

«Что же озеро-то не обошли?» – подумал Викторенко. У них в Игриме переход через реку был вызван необходимостью. А здесь? В памяти всплыло заспанное лицо Семерикова.

Викторенко начал обходить озеро по тонкому берегу и оказался у залива. Недалеко от берега на якорях стояли баржи. На каждой знакомые башни абсорберов.

– Ну что, углядел, разведчик? – спросил Лунев Ивана. – Да ты грибов набрал! Ну и пострел. А у нас: уха готова. Удалась на славу!

– Танцует труба.

– Слышал, Семериков? – сказал Лунев. – Мишин, вы отправляли пригрузы?

– Для такой трубы нет пригрузов, – начальник производственного отдела неловко повернул голову в сторону Лунева. – Я вам докладывал.

– Труба не имеет права плавать! Вы это не хуже меня знаете, Семериков.

Бригадир сокрушенно вздохнул. Ароматный запах ухи давно раздражал его. Не грех бы выпить, но при Луневе лучше не заикаться. Семериков догадывался о страданиях и начальника производственного отдела: «Не увязывался бы за начальством, постучали бы стаканами».

– Боюсь, что лед сомнет трубу, – продолжал озабоченно Викторенко.

– Ты прав, Иван, – Лунев неожиданно назвал инженера по имени. – Зимой с трубами будет легче – протянем вторую нитку. Баржи с абсорберами видел? В прошлом году Пур обмелел, здесь застряли. Вот так и трубы приходится ждать.

Викторенко представил себе карту Ямала. Раньше бы он запутался в названиях поселков и речек, а теперь успел их запомнить.

– Завели разговор, – спохватился вдруг Лунев. – А уха стынет!

– Выходит, баржи стоят второй год?

– Здесь все возможно. Бывает, что грузы ждем пять лет. Причин разных много: то реку перенесет песком, то задует пурга, то рано рухнет зимник, – сказал задумчиво Лунев. – А время ведет свой счет. Хозяйственники это знают. Семериков, а ты что стоишь, как засватанная невеста? Садись к столу. Сам варил, а есть не хочешь? Великолепная уха!

После жирной ухи долго пили крепкий чай. Каждый заваривал себе в кружку.

– Все вы правильно подметили, – сказал бригадир, обращаясь к Викторенко. – Да ведь зимой трубы-то тянули. А под снегом не угадаешь, где озеро, где болото.

– Не лукавь, – резко сказал Лунев. – Когда договорились о том, что перенесете трубу? Забыл?

– Помню, был разговор. – Семериков достал пачку папирос и постукивал по ней пальцами. – О чем разговор – долго ли сварить новые плети.

В комнате гудели комары. Сидящие за столом больше отмахивались от них, чем пили чай.

– Погасите свет, – распорядился Лунев. – Добавку можно съесть и без праздничной иллюминации. Мишин, в шахматы играете?

– Раньше играл.

– А вы, Викторенко?

– Не забыл.

– Правильно делаете. Играть надо постоянно, хорошая тренировка мозга. Такая гимнастика особенно нужна газовикам. Промышленность новая, а задачи большие. Готовых решений нет, а шахматы учат логически мыслить! – Взял с доски две фигуры и отвел руки за спину. – Викторенко, угадывайте.

– В правой.

– Везучий. Вам Викторенко играть белыми. Пожалуй, я прилягу в своей комнате, – Лунев, прихрамывая, направился в соседнюю комнату.

Викторенко щелкнул выключателем и сделал первый ход.

– е2 – е4.

А потом в темноте отбивался от наседавших комаров. Включая свет, старался запомнить расположение фигур на доске, чтобы увереннее атаковать противника. На соседней койке лежал, завернувшись с головой в одеяло, Мишин.

– Викторенко, что медлите? Ходите! Все равно всех комаров не перебить! А шахматную доску надо знать, как свое производство!

Глава третья

1

Природа уже начала перекрашивать листья на стелющихся березках и ивках, и они стали пылать, как осколки солнца. А травы в тундре увядали, серебристый ягель темнел. Чернотой наливалась вода в озерах, пугая холодом.

Викторенко возвращался с комплекса и вспоминал, как в ноябре прошлого года летал в Киев на совещание в ЦК комсомола Украины. Кузнецов разрешил ему в счет отпуска на неделю заскочить к матери. В Андреевке тополя и ясени уже сбросили листья. В некоторых садах еще жгли сушняк, и над кострами гуляли медово сладкие дымы. В домах пахло антоновкой. Мать суетилась, старалась повкуснее накормить своего сыночка, До работы не допускала. С трудом уговорил ее, что за хозяйскими делами отдыхает.

После дожинок, как всегда, село гудело от звонких песен и музыкантов. Шли свадьбы. Мать не удержалась от слез, что сын до сих пор не приглядел дивчину. В какой-то момент так захотелось Ивану остаться в родной хате. Будто не было никакого Игрима… А зачем тогда в Киев прилетал? Есть, есть Игрим. Есть ребята, которые ждут. Есть новая для него земля…

Иван нагнулся и потрогал тоненькую веточку березы. Маленькие листочки как желтые капельки. Нет здесь буйства зелени и цветов, как в родной Андреевке. Но ведь это тоже его земля. Матери это понять трудно.

Неожиданно Иван увидел на тропе незнакомую девушку. Она прыгала на одной ноге, как будто играла в классики. Чулки спущены ниже колен, как у школьницы. Он решил не обгонять ее, чтобы не напугать внезапно своим появлением. Откуда она появилась?

Показалось, что по тропинке шла Ася. Прикатила из Андреевки к Смурому. Шевельнулась зависть. Плохое чувство, но он не мог с собой ничего поделать. Сейчас он готов признаться, что Ася ему нравилась. Он мечтал, что ни Анатолий, а он когда-нибудь будет катать ее на велосипеде по селу. Да и мать писала, что после его отъезда Ася заходила к ней.

– Ой! – испуганно вскрикнула впереди девушка.

Викторенко не заметил, где потерял ее из виду. Увидел, к своему удивлению, лежащей на земле.

– Вам помочь?

Девушка незнакомая. Брови нахмурены. В глазах страх: она не знает, как поведет себя высокий парень.

Упершись ладошкой в сухую хвою, девушка быстро поднялась, озабоченно отряхнула платье. Покусывала губы. Солнце прожгло ее волосы, и они запылали, как желтый подсолнух.

– За корень зацепилась! – Незнакомка смутилась. – Каблук сломала. – Сбросила с ноги туфлю. – Вот, смотрите! – Глаза затуманились слезами. – Как пойду?

Викторенко улыбнулся, хотя девушка и не заговорили по-украински.

– Дойдете без каблука.

– Прыгать, как воробей?

– Обопритесь-ка на мою руку. Вы коленку разбили, вся в крови.

– Почему я такая бестолковая? – немного успокоившись, сказала девушка. – Меня послали к Викторенко, а он ушел. А завтра где найду его? Каблук сломала. Не надевать же мне резиновые сапоги. Вы знаете Викторенко? Как он выглядит?

– Как вам сказать, – неопределенно пробасил инженер. – Одни его терпят, другие не переносят… Женщин боится… По-моему, глуповат!

– А как он выглядит?

– Высокий… руки длинные… Фигура волейболиста… Похож на меня.

– На вас? – Девушка захохотала и долго смеялась. Но заметив, что лицо незнакомца стало строгим, сказала: – Простите, пожалуйста, смешинка попала! Вы кем работаете?

– Слесарем.

– Сказали, здесь Венеция.

– Конечно, Венеция. Река Сосьва и комаров тучи.

Девушка испуганно провела рукой с зажатым в ней сломанным каблуком по лицу.

– В Венеции есть сапожная мастерская?

– Мастерской нет.

– А как мне быть?

– Слесаря об этом не надо спрашивать. Знаете, что делает слесарь?

– Смутно.

– У Лескова Левша блоху подковал.

– Разве он был слесарем?

– Тульский оружейник – тот же слесарь. Викторенко установил.

– Он начитанный человек!

– Не уверен. Днем работал, вечером учился, не успел все прочитать! – Викторенко боялся, чтобы его по дороге не назвали по фамилии. Сразу бы пропала игра. Пока девушка ему верила.

Балки выбежали на лужайку, как разыгравшиеся дети, большой стаей. Заботливые хозяева успели пристроить к вагончикам терраски и тамбуры.

– Вот мое обиталище, – сказал Викторенко. – Зайдете?

Девушка скользнула взглядом по обшарпанному балку. Приняла его за мастерскую.

– Сколько у вас здесь инструментов? В самом деле, вы, видно, все умеете делать? У вас вольтметр? Зачем он вам?

– Случайно нашел. Висит – места не занимает. Мы до сих пор не познакомились. Как вас зовут?

– Лариса. А вас?

– Николай.

– Вы первый мой знакомый в Венеции!

– Не заставляйте меня петь серенады под вашим окном. Голоса нет.

Ларису занимал непринужденный разговор. Парень остроумный, с ним легко.

Викторенко высыпал из коробки на стол гвозди. Выбрал самый большой и сказал:

– Прибью, проходите до самой свадьбы.

– А если свадьба была?

Ответ Ларисы смутил Викторенко. Шевельнулось подозрение, что она его обманывала. Он тоже назвался чужим именем. Включил электродрель. Но этого ему показалось мало, и для шума запустил наждачный камень.

Лариса заглянула за перегородку.

– Вы здесь живете? У вас много книг.

– Приятель глотает книги.

– А я думала, вы читаете.

– Я люблю детективы, – продолжал игру Викторенко.

Ударив несколько раз молотком, протянул Ларисе туфлю.

– Сколько я вам должна?

– Бедных выпускников нельзя грабить. С вас пять рублей!

Девушка испуганно вздрогнула.

– Так дорого?

– На Севере все с наценкой. На Большой земле за такую работу рубль, а здесь гоните пять. Это по знакомству.

– Хорошее знакомство! – Лариса решительно вбила ногу в туфлю и, хлопнув дверью, сбежала по лестнице.

Через минуту вернулась и положила на стол пять рублей.

– За работу.

Викторенко расхохотался. Пять рублей приколол кнопкой к стене. Потом спохватился, а вдруг у девушки та пятерка последняя. Выскочил из балка. Но уже поздно – девушки как и не было.

2

Давно комсомольцы отряда не собирались вместе на «чаепитие за круглым столом». Работа разбросала парней за сотни километров друг от друга. И каждая встреча становилась праздником. А на этот раз чаепитие началось с неожиданного заявления Касьяна Лебедушкина: он привел в столовую упирающуюся девушку и громко объявил:

– Знакомьтесь, моя невеста.

Все оцепенели от удивления. Библиотекарь, как задумал, стал маляром, а теперь еще объявил себя и женихом.

– Юлией ее зовут. Фамилия Зимница. Распишемся, она фамилию примет мою!

– Я не буду менять фамилию. Я Зимница и Зимницей буду!

– Тонуть выгодно, – засмеялся Славка Щербицкий. – Спасают невесты!

Викторенко смотрел на уже знакомую ему фельдшерицу. Ее рыжие веснушки сверкали звездочками.

– Редеет наш отряд, – со вздохом сказал Гордей Завалий.

– А может быть, пополняется? Юля, ты комсомолка? – спросил Николай.

– А как же! – задорно ответила девушка.

– Вот и отлично. Командир, принимаем Юлю Зимницу в отряд? – обратился Николай к Викторенко.

– Как решите, – ответил Иван.

– Принимаем, – дружно зашумели ребята.

Негласно Юля Зимница заняла в отряде место дезертировавшего Жорки Погребного. Впрочем, она заняла свое собственное место. Юля очень скоро стала хозяйкой большой семьи. Парни вручили ей сберегательные книжки и доверенности на получение денег, благо, что сберкасса была в Игриме. Девушка знала на память имена всех матерей и отцов ребят. Она уже успела всем написать письма, кое-кому перевела деньги, а «сыночкам» купила в магазине обновки.

Появление Зимницы в магазине продавщицы теперь встречали добрыми улыбками: «Пришла наша мать-героиня!» И выкладывали на прилавки стопки рубашек, теплых шарфов, галстуков, перчаток.

Когда Юля Зимница получила очередную пачку писем, почтальонша, пытливо заглядывая ей в глаза, спросила:

«Зимница, ты случайно не киноактриса? Пишут тебе и пишут. Подари, если не жалко, адресок красивого парня!»

«Что ты выдумываешь? До артистки мне еще дорасти надо, – смеялась девушка. – Ты меня лучше пожалей: ведь на каждое письмо отвечать надо. Нельзя никого обижать».

В каждом письме девушка находила одну и ту же приписку:

«Дорогая Юля! За деньги спасибо. Ты проследи за моим парнем. Далеко вы забились, почти на край света, как бы без догляда материнского и отцовского он от рук не отбился».

Девушку до слез трогали заботы матерей о своих сыновьях. Для каждой из них: Колюнька, Гордюша, Славик те же несмышленыши. За ними нужен глаз да глаз. Юле нравилось, что ребята принимали ее заботы и что завидовали Касьяну. А она-то знала, что ее Касьян мальчишка мальчишкой, хоть и стал громко басить.

Через два месяца снова собрался отряд. Стояли те же большие чайники на столах, но съехались не все парни. Около столов пустые стулья. Не прилетел Николай Монетов, не появился Гордей Завалий. И вдобавок простудился сам Викторенко.

Юлю пугала высокая температура у больного. Сбить ее пока не удавалось. На чаепитие они с Касьяном не пошли. Дежурили у Ивана.

В отсутствие Викторенко Смурый взял на себя роль командира. Говорил он долго и обстоятельно. Распалившись вконец, поймал ускользавшую мысль: почему не он командир отряда?

Виктор Свистунов нетерпеливо оборвал Смурого:

– Анатолий, закругляйся, а то чай стынет. Попьем и поговорим еще!

Неожиданно открылась дверь, и в появившейся коренастой фигуре ребята узнали секретаря обкома комсомола. Из-за его плеча выглядывала Галя – секретарь комсомольской организации объединения.

Шум отодвигаемых стульев, возгласы приветствия наполнили комнату. А потом, как часто бывает, наступила на какое-то время тишина. Прервала ее Галя:

– Петр Лукьянович по пути из Салехарда специально к вам.

– Совершенно правильно, – подтвердил секретарь обкома. – Давно собирался наведаться.

Разговорились. Оказалось, что и приехавших комсомольцев, и секретаря обкома тревожило одно и то же. Большинство рабочих трудится хорошо, но везде есть группы горлопанов. От работы отлынивают, затевают скандал за скандалом. Напористо наседают на бригадиров и прорабов: «За восьмерку я кручусь!», «Ставь, бригадир, четырнадцать часов!», «Что ты трясешься, прораб, не из своего кармана будешь платить», «Государство-то не обеднеет, если дашь заработать малость работяге!», «Строим на века. Надо правильно разбираться в лозунгах. Не мелочиться и не жадничать, учти это, бригадир!»

Горячие выступления ребят встревожили Смурого. Но встревожили по-своему. С испугом вдруг подумал, что он сам не лучше. Захотел стать командиром отряда. Но Викторенко сильнее его. Несмотря на все трудности, разбросанность парней, отряд существует. От него, как от горящего костра, во все стороны разлетаются искры. Смурому захотелось показать, что он не меньше других встревожен делами. Но беседа уже подошла к концу.

– На вас надежда, ребята. Давайте вместе бороться за коммунистические порядки на нашем советском Севере, – заключил разговор Петр Лукьянович и уже другим тоном стал говорить о том, что заходил к Викторенко и встретил там будущих молодоженов. Выяснилось, что ему известна история знакомства Юли и Касьяна, и другим парням он пожелал поскорее обзаводиться подругами жизни. Спросил:

– Подарок-то готовите?

Заспорили: Виктор Свистунов предложил купить радиоприемник. Славка Щербицкий настаивал на пылесосе. А кто-то высказался за стиральную машину.

– Ребята, да не о том вы, – вмешался Смурый, – пылесос, стиральная машина – это все потом. Жилье нужно.

– Дело сказал. Выбиваем для молодоженов балок, – упрямо заключил Свистунов.

– Свободный балок отыскать трудно, – засомневался Славка. Никто лучше его не знает поселок. Все столбы облазил. А с них далеко видно.

– Придется, Анатолий, тебе выбивать балок у начальника ЖЭК.

– Скажу Ивану, – буркнул Смурый. Он не мог понять, почему сам испугался взяться за дело. Снова вернулась зависть. Неужели около Викторенко все время ему быть на вторых ролях?

– Галю не забудьте на свадьбу пригласить, – сказал на прощанье секретарь обкома.

3

Месяц назад забили в мерзлоту бетонные сваи. А сейчас сполохи от костра выхватили островерхую крышу крыльца, резные опорные столбы и свешивающиеся по сторонам узорчатые деревянные полотенца. «А ведь это работа Гордея», – подумал Смурый с удивлением о своем товарище. Вспомнил давний разговор. Состоялся он у почты. Гордей сказал, что написал домой, чтобы прислали лучковую пилу для фигурной резьбы по дереву. «Хочу доказать, чего на самом деле стою. Только бы на почте приняли пилу в посылку у отца!»

Надо было уходить, а Смурый продолжал стоять перед затейливым крыльцом. С чувством удовлетворения Анатолий подумал, что отряд не зря прибыл в поселок. В самых разных местах можно встретить харьковских комсомольцев. И сейчас вон Виктор Свистунов едет на своем подъемном кране. Посигналил приветливо. Не успел он проехать, раздался разбойничий свист с высоты. Вскинул Анатолий голову – на острых когтях наверху столба стоит рядом с белыми изоляторами Славка. «Как дела, верхолаз?» – «Порядок!»

Вот только с начальником ЖЭКа не сразу удалось договориться: «Раз, – говорит, – вы не освободили балок для Егора Касаткина, то теперь ищите сами жилье для своего Лебедушкина». Но когда Викторенко повысили в должности, балок нашелся. Правда, весь разбитый.

Без сомнения, он побывал в железнодорожной катастрофе или кораблекрушении. В проемах ни одной рамы, дверь перекошена. С крыши сорвано железо.

– Этот инвалид нам не подойдет! – с обидой сказал Виктор Свистунов после осмотра.

Начальника ЖЭК, который к каждой фразе добавлял слово «нэт» стал убеждать: «Балок хороший, нэт!», «На нашем месте я бы сразу взял, нэт!», «Соглашайтесь пока не передумал, нэт!»

– Нэт, товарищ Фирсов, – зло сказал Викторенко. – Нужен другой балок, а не ваше нэт, нэт!

– Иван, не мучь человека. – Гордей Завалий похлопал Викторенко по плечу. – Глазам страшно, а руки делают.

– Сробим по первому классу.

Ремонт балка держали в строгом секрете. К счастью, Касьян Лебедушкин улетел на трассу к сварщикам. Сдавали столовую, и требовались маляры. А Юля улетела в стойбище к оленеводам, где заболел мальчуган.

Гордей уговорил ребят поставить балок на берегу озера.

– Домик будет смотреться в воду, как в зеркало, – сказал Завалий, воодушевляясь. – При солнышке улыбаться, в дождь хмуриться!

– Фантазер ты, Гордей, – заметил Славка. Оказывается, не знал он товарища. Плотник – фантазер. Вдруг еще объявит, что пишет стихи!

– Настоящему плотнику без фантазии жить нельзя. Так повелось от дедов. Мужики топорами украшали землю.

А Смурый, глядя на то, как общими усилиями преображается балок, с тревогой думал об Асе: «Почему она так долго не отвечает на письма?» Тревожили слова Ивана: «После дожинок в селе играют свадьбы!» «На что он намекал? Что он знает?»

Анатолий принялся высчитывать, сколько дней должно идти из Андреевки письмо. Почта работала исправно. Юля Зимница получала письма пачками. Разве Ася не могла завоевать такой же авторитет? Сразу расположила бы всех к себе. В последнем письме он приглашал ее к себе. Неужели она не поняла его предложения?

Викторенко не замечал состояния товарища, а может, делал вид, что не замечает. На него и без того навалилось много забот с тех пор, как две недели назад его назначили главным инженером комплекса. В тот день Лунев появился в диспетчерской внезапно. Неторопливо обходил щит с приборами. Немного тянул ногу, на которую жаловался еще в Тазе, когда играли в шахматы.

Пройдя неторопливо вдоль щита, Лунев подошел к диспетчеру. Дежурила Железкина. Она молча протянула журнал, стараясь опередить вопросы начальника.

– Подача в норме.

– В норме, это хорошо. – Лунев повернулся к Викторенко.

– Иван… Иван Спиридонович. Не засиделись ли около приборов? Энергии у вас много. Кузнецов вас хвалит. Вы технически грамотный, у вас есть организаторский талант. Я правильно понял вас, Кузнецов? Есть такой талант у Викторенко?

– Да. Есть.

– Так что же вы стоите, Викторенко? Садитесь и пишите.

Викторенко присел к столу оператора:

– А что писать?

– Заявление, – Лунев внимательно посмотрел на Ивана, затеняя глаза густыми бровями, и после некоторого раздумья сказал: – А в заявлении высказать просьбу назначить Викторенко И. С. главным инженером комплекса.

Поймав недоуменный взгляд Кузнецова, усмехнулся:

– Знаю, знаю, что нет у нас такой должности. Все в одних руках начальника комплекса. Да и неудобно вроде самому предлагать себя на главного. А? Освобождаем вас Викторенко от написания заявления.

Лунев целый день провел на комплексе. В изданном приказе Викторенко И. С. назначался все-таки главным инженером на основании записки начальника комплекса Кузнецова В. С.

А сейчас Иван вместе с парнями строгал доски и вспоминал уроки дядьки Моргуна, который научил его любить дерево. Лучковая пила вырезала затейливые узоры. А он, сгребая желтые опилки, жадно ловил запах смолы.

Смурый тихо злился: ведь именно он предложил подарить молодоженам жилье, а все забыли об этом.

От леса надвинулась темнота. Парни заканчивали работу. Старый балок стал неузнаваем. Островерхая крыша. Такое же островерхое крылечко с резными полотнищами.

– Хлопцы, дивитесь. Гарный выходит будинок! – сказал громко Славка Щербицкий и засмеялся. – Гордей казал: глазам страшно, а руки робят! Так и вышло! Чайку бы сейчас!

– А мне страсть как есть охота, – откликнулся Гордой. – Чаем червячка не заморить.

У столовой парни встретили Золю Железкину с незнакомой девушкой. Новенькая приглянулась. Ее нельзя было назвать красавицей, но маленький курносый нос и глаза запоминались.

– Хлопцы, новенькая.

– Иван, ты бачил, яка гарная дивчина у нас появилась? – сказал Смурый, приглаживая рукой волосы. – Интересно, как ее зовут?

– Ты спытай!