Текст книги "Дверной проем для бабочки"

Автор книги: Владимир Гржонко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава двенадцатая

Хотя Билли был почти уверен, что Харон убит в перестрелке с полицией, но сейчас удивился, кажется, только тому, что Харон чисто выбрит и одет в аккуратный чёрный смокинг. То, что Харон оказался приёмным сыном таинственного мистера Монтелли и, значит, братом жениха Изабеллы, удивило Билли гораздо меньше. Во-первых, у него просто не было времени подумать об этом всерьёз. Во-вторых, все его странные и нелепые приключения – настоящие или только самовнушенные – научили его спокойно относиться ко всему. Даже к собственным дурацким поступкам. Уж если он позволил себе прямо на глазах у тётушки Эллен повторить свой юношеский подвиг, то… У Билли было ощущение, что его, как остатки вчерашней еды, кто-то и зачем-то медленно подогревает, перебрасывает с одной горячей сковородки на другую, уверенной рукой доводя до нужной кондиции. Если догадываешься об этой руке, то никакие совпадения тебя уже не смущают. Более того, становится понятно, что никаких совпадений и нет вовсе! Будь у Билли больше времени, он попытался бы сообразить, почему, например, его внимание привлёк именно этот ресторанчик. Или почему Харон тогда, в такси, вдруг превратился из наглого бандита в преданного… слугу, что ли? Но сковорода под ним шипела, а нетерпеливая рука заботливо поворачивала его на другой бок, чтобы не подгорел.

Увидев Билли, Харон повел себя ещё более странно. Он широко и фальшиво улыбнулся – Билли даже показалось, что Харон не узнает его, – и протянул свою огромную лапу. Билли открыл было рот, но тут же его закрыл. Нет, только в кино встречаются такие неразличимые двойники. Это, безусловно, был Харон.

– Кстати, очень рад, мистер МоцЦарт! – сказал он, усаживаясь на ковер рядом с Билли. – Маэстро, это большая честь для нас – принимать такого гостя! Кстати, мой братишка её и не заслуживает. Честно говоря, я думаю, он и Изабеллу-то не заслуживает!

Харон слегка подтолкнул Билли в бок и расхохотался. И мистер Монтелли, и Изабелла улыбались, словно и не заметили его бестактности. Только жених засверкал потемневшими глазами, и его улыбка подёрнулась звериной судорогой. Но Харон не обратил на это никакого внимания. Не вставая, он протянул руку и медленно погладил Изабеллу по заметно дрогнувшему под платьем колену.

– А она у нас умница, верно? Такая девушка в нашей семейке… И вот её, эту девушку, Робби надеется сделать образцовой итальянской женой с целым выводком придурков. Постареет, обрюзгнет…

– Клавдий, – подчёркнуто вежливо произнес мистер Монтелли, – право, сейчас не время и не место… Вы знаете, – обратился он к Билли, – мои мальчики вечно спорят. Великие спорщики! Братская любовь – она вообще вещь странная… Мальчики совершенно по-разному смотрят на жизнь. Их расхождения по вопросам брака просто удивительны. Отсюда и споры, споры… Ох уж эти мне споры!..

Последнюю фразу мистер Монтелли произнес, жёстко повысив голос и явно адресуя ее своим «мальчикам». Билли показалось, что он услышал, как заскрипел зубами безмолвный и до сих пор неподвижный жених. А Изабеллу, похоже, выпад Харона только позабавил. Нимало не смущаясь, она мило и чуть застенчиво смотрела куда-то в пространство между Билли и Хароном.

– Кстати, маэстро: мой братишка – отчаянный зануда, – совсем уж весело продолжил Харон. – Не знаю, успел ли отец рассказать вам о нашей семье – он очень любит о ней рассказывать – но мне часто кажется, что Робби… Даже не знаю, как сказать. Слабак, что ли. Хотя он – не то что я и образование получил лучше некуда… А что, разве не так? Ну-ка, Робби, расскажи нам, чем ты там, в своем Гарварде, занимался? Э-э, ну да ладно, сам вспомню. Ну в общем, что-то там о Шекспире. Что-то шибко умное. А такую вот девку возьмёт и испортит! Она…

Не обращая внимания на укоризненный взгляд приемного отца, Харон собирался было продолжить, но тут наконец не выдержал жених. Он взвыл в голос, длинной чёрной тенью метнулся через стол и повалил Харона на спину, задев при этом Билли. От боли и неожиданности Билли подпрыгнул и неловко, отстранясь от сцепившихся братьев, отъехал по ковру в сторону. У него никогда не было родственников мужского пола, да ещё способных подраться, и, по его представлениям, сейчас все должны были вскочить на ноги, закричать и броситься разнимать дерущихся. Но Изабелла только задумчиво и безмятежно смотрела на них и покачивала головой.

– Мальчики, – строго, но совершенно спокойно произнес мистер Монтелли, – вы заставляете меня краснеть перед нашим гостем!

Он взглянул на Билли так, словно собирался попросить прощения за расшалившихся детей. Но внезапно его брови вздернулись и глаза округлились, совсем как у тётушки Эллен.

– Подумать только! – удивленно произнес мистер Монтелли, забыв о катающихся по полу сыновьях. – Дорогой мой, да вы просто… Изабелла, девочка моя, взгляни-ка!

Оказалось, что наспех надетый фартук съехал в сторону, открывая взорам присутствующих по-прежнему безобразно торчащий из брюк член. Билли ухватился за край фартука, стараясь вернуть его на место, но, похоже, умудрился сесть на этот проклятый фартук и теперь, как не старался, не мог вытащить его из-под себя.

– Да, – нежным голосом сказала Изабелла, наблюдая за отчаянными попытками Билли хоть как-то прикрыться, – я говорила вам, дорогой Дон. Вы же знаете, что я никогда не вру и не преувеличиваю. А тут, наверное, даже приуменьшила.

Она рассмеялась, игриво кольнув Билли глазами, а мистер Монтелли значительно и удовлетворенно закивал. Билли наконец сообразил вскочить на ноги, и фартук вернулся на свое место. Билли совсем не почувствовал смущения. Тут было что-то другое, пока не совсем понятное. Ему показалось, что они – и мистер Монтелли, и Изабелла – беззастенчиво рассматривали его и оценивали, как оценивали бы лошадь или автомобиль, который собирались купить.

– Мальчики! – в голосе мистера Монтелли послышалась решительность и ярость, какую трудно было ожидать от сухонького старичка. – Прекратите немедленно! Всё! Закончили! Роберто, подойди сюда! Мне нужно срочно переговорить с тобой. А ты, Клавдий, займи пока гостя.

Билли поразился, увидев, как, словно борцы после финального гонга, оба брата быстро поднялись на ноги. А мистер Монтелли снова вежливо заулыбался, легко поднялся из кресла и, опершись на руку подскочившего сына, неторопливо вышел из комнаты. Как только дверь за ними закрылась, разгорячённый, ещё не отдышавшийся Харон шагнул к Билли и внимательно посмотрел ему в лицо. Судя по изменившемуся выражению глаз и почти неуловимо дрогнувшим губам, на сей раз Харон Билли узнал и, казалось, хотел сообщить ему что-то важное. Он скосил глаза на задумчивую Изабеллу, и Билли сообразил, что Харон не скажет при ней того, что сказал бы наедине. Билли вдруг охватило беспокойство. Тревожное выражение лица Харона, казалась, предупреждало его об опасности. Вспомнив бандитскую физиономию стоявшего за дверью охранника, Билли подумал, что если его почему-либо не захотят отпустить, то выйти отсюда будет непросто. Даже с помощью Харона.

– Вы уж нас, дураков, извините, маэстро, – заговорил наконец Харон. – Я, кстати, человек простой, говорю что думаю, а он… Правда же, Изабелла? Ну и, конечно, завидно мне, что он на такой вот девушке женится. Сам-то я холостой – не та работа, чтобы жениться, детишек заводить… А вот Робби тот да, тот…

– Билли, – неожиданно перебила Харона Изабелла, – не слушайте вы его. Врёт он всё! Тут дело непростое. Мистер Монтелли начал было объяснять, да не успел: он всегда рассказывает очень медленно… А в наших семействах такие сложные традиции! Робби считает, что «Ромео и Джульетту» Шекспир списал именно с нас. Ну не с нас лично, а с наших предков… Вы понимаете? Только на самом деле всё было не так. Совсем не так! И не умерли они, и… Это долго объяснять. Я вам просто скажу. Да, и скажу, а что?!

Она с вызовом повернулась к Харону. Билли тоже взглянул на него и увидел, что у Харона побелели губы и что, качая головой, он предостерегающе поднял руку. Изабелла одарила Харона непонятным мстительным взглядом и через секунду продолжила:

– Да ты не волнуйся, Дон разрешил мне говорить, – она торжествующе улыбнулась, даже показала Харону кончик языка и снова обратилась к Билли. – Я потому и огорчилась, когда увидела вас сегодня, Билли. Боялась, что они вас напугают. А ведь это я им о вас рассказала! Вы только не подумайте, что я шпионка какая-нибудь. Так случайно получилось… В общем, вы теперь и впрямь член семьи и вправе знать правду. Весь фокус в том, что они… Они все – импотенты! Все мужики!

Билли показалось, что он ослышался. Бред какой-то! Ну зачем это?.. А как же танец? Да и вообще… свадьба? Под жалким и растерянным взглядом Харона он чувствовал, что просто обязан сказать хоть что-нибудь. Но Изабелла, как будто услышала его мысли, тут же объяснила про танец, что именно в том-то и состоит смысл ритуала. Теперь Билли переданы все полномочия. А она сразу же подумала о нём. Ещё там, в бассейне… Потому так огорчилась, когда заметила следы. Ну, от этой его штуки. Вот. И, конечно, жениху требуется заместитель. Всего на одну ночь. На брачную ночь. Когда она, Изабелла, рассказала про Билли, то все обрадовались: ведь очень важно, кто именно… Они должны были пригласить Билли на свадьбу как положено. Но случилось так, что он появился сам. Пришлось немного изменить весь распорядок, но это ничего, Дон разрешил. Дело-то тонкое, тут не всякий подходит. Иногда нужного человека долго разыскивать приходится. А сейчас, особенно когда Дон увидел… Ну, сами понимаете что… Так у всех от сердца отлегло. Тем более что он, Билли, и с самого начала был не посторонний: она же у него работала, знала, с кем дело имеет. С какой семьей. Хотя, конечно, пришлось навести кое-какие справки…

– Ну и дура, – разочарованно сказал Харон и снова опустился на ковёр. – Кстати, не забудь ему ещё про баллончик с газом рассказать. Который ты у них дома на выступлении распыляла, чтобы маэстро украсть без помех! Эх, перехвалил я тебя! Баба она баба и есть…

Изабелла собралась было ответить что-то, судя по выражению лица, крайне язвительное, но дверь распахнулась, и в комнату вошёл мистер Монтелли, всё так же почтительно поддерживаемый под руку младшим сыном. И снова Билли не хватило времени, чтобы осмыслить только что услышанное. Изабелла распыляла на его выступлении какой-то газ? Или это просто выдумка Харона? Билли решился наконец возмутиться и потребовать ответа. Трудно было понять, что именно сказал сыну старый Дон, но у жениха не осталось и следа от прежней злости. Изабелла церемонно подошла к нему и что-то быстро шепнула на ухо. Жених нехотя улыбнулся и стал поправлять цветок в петлице. А сухие и твёрдые пальцы дона Монтелли ухватили Билли за локоть.

– Милый мистер МоцЦарт! Впрочем, думаю, вы не будете возражать, если я стану звать вас просто Билли. Вы ведь мне теперь почти как сын. А это ко многому обязывает. Меня, конечно. Но в чём-то и вас тоже. Не пугайтесь, речь пока идет только о том, чтобы вы оказали нам честь своим присутствием на брачной церемонии в церкви. Такова, знаете ли, наша традиция: сначала скромное семейное торжество, а потом, после небольшого перерыва, все отправляются в церковь. И, пожалуйста, не обращайте внимание на мою болтливость: я много говорю, но это просто от волнения. Когда у вас, Билли, будут собственные дети, вы поймёте, что значит женить сына. Ну вот. А сейчас – нас ждут в церкви. Лимузин уже подан, пора ехать!

Последние слова мистер Монтелли произнес громко и повелительно. И все сразу зашевелились. Появился хозяин ресторана с липкой улыбкой на синеватых губах. Он широко распахнул дверь и, кланяясь, делал рукой приглашающие жесты. Мистер Монтелли, не выпуская локтя Билли, двинулся вперёд. Остальные почтительно расступились, и Билли поймал не один брошенный на него украдкой косой взгляд. Когда они проходили мимо хозяина ресторана, тот, преданно глядя на мистера Монтелли, протянул руку к Билли.

– Фартук! – прошипел он уголком рта. – Фартук-то сними!

И сразу же, как будто обжёгшись, одернул руку. Мистер Монтелли только прищёлкнул языком, но на ещё недавно сизом лице хозяина вдруг чётко проступила чёрная щетина. Он отшатнулся и сразу же куда-то исчез. Ого, подумал Билли, ну и боятся же здесь этого мистера Монтелли! И пожалел дурака хозяина. В принципе, тот был прав: ехать в церковь на торжественную церемонию в этом белом поварском фартуке было просто нелепо. Но для того, чтобы его снять, нужно сначала попытаться застегнуться.

– Ах, милый Билли, – беззаботно сказал ему мистер Монтелли, – не суетитесь, пожалуйста! Пусть всё останется как есть. Конечно, это моя вина – я заговорился и не успел посвятить вас во все подробности наших традиций и ритуалов, но, кажется, Изабелла успела кое-что вам объяснить. Молодая, решительная… Не будет ходить вокруг да около. Нет, нравится мне моя будущая невестка, право, нравится! Так вот, если вас не смущает такая почётная, я бы даже сказал – очень почётная роль, то… Да что это я болтаю? Разве мужчину может испугать подобная перспектива? Уверен, абсолютно уверен, что нет! Не так ли? Ну вот и славно! Если бы мы теперь не торопились, я бы обнял вас по-настоящему, как сына! Впрочем, это от нас никуда не уйдёт…

Они уже стояли на улице. Вдоль тротуара терпеливо вытянулась цепочка длинных чёрных лимузинов. Вокруг толпились торжественные и взволнованные мужчины в чёрном. Их было так много, как будто дело происходило не перед маленьким ресторанчиком в Маленькой Италии, а у подъезда бродвейского театра. В воздухе чувствовалось предвкушение чего-то большого и необычного. Билли подумал, что никогда ещё не присутствовал на свадьбах, и это, наверное, нормальная свадебная суета. Он поймал себя на том, что старается казаться невозмутимым, но на самом деле был совершенно растерян – пожалуй, даже больше, чем утром, в такси у Харона. Подумав о Хароне, Билли оглянулся, поискал его глазами, но плотные мужчины в чёрных смокингах показались ему сейчас совершенно одинаковыми. Словно отразившись во множестве зеркал, один и тот же человек торопливо гасил окурок, усаживался в лимузины и негромко перекликался сам с собой. Харона Билли так и не разглядел. И вдруг понял, почему эта суета напомнила ему театр. Все эти одинаковые люди были милы и вежливы только по чей-то неизвестной ему прихоти. Не только с ним, но и друг с другом. Казалось, под оболочкой изысканности и цивилизованности скрываются непонятные и непредсказуемые существа… как бы и не люди вовсе. По какой-то непонятной ассоциации Билли вспомнился неизменно притягивающий и пугающий глубокий ночной провал Центрального парка. Окружившие его смокинги были того же бездонного цвета…

– А сейчас, дорогой Билли, я вынужден вас оставить. Моя роль на этой свадьбе, поверьте, значительно более хлопотная, чем ваша! Вы поедете в этой машине, сразу же вслед за невестой. А нам с Робби предстоит отправиться вперёд – вы понимаете, таковы обычаи. Но уж потом – вы мой сын и гость!

Мистер Монтелли вежливо, но твёрдо подтолкнул Билли к услужливо распахнувшейся перед ним двери автомобиля. Вообще-то Билли предполагал, что для свадебных кортежей используют белые лимузины. Чёрные скорее подобают похоронным процессиям. Он ещё раз окинул взглядом улицу, заметил парочку зевак, полицейского с ленивыми масляными глазами, проезжающего мимо на смешном трёхколесном мотороллере… Харона нигде не было видно. Билли пожал плечами и нырнул в тёмное нутро роскошного, но мрачноватого автомобиля. Дверь сразу же мягко захлопнулась, и лимузин без малейшего толчка тронулся с места.

Первое, что решил сделать Билли, оставшись в одиночестве, это всё-таки привести в порядок свой костюм и выбросить дурацкий фартук. Как бы там ни было, но оказаться в церкви, на венчании – пусть даже таком необычном – в смешном фартуке… Билли почувствовал, что хоть каким-то нормальным действием должен нарушить ту буффонаду, в которой поневоле принимал участие. Но застегнуться так и не успел. На плечо опустилась тяжёлая рука, и тут же появилась расстроенная физиономия Харона.

– Маэстро, – тихо и грустно произнес Харон, глядя на Билли глазами больной собаки, – маэстро… Блин, я же не хотел! А теперь получается так, что это я вас сюда затащил. Откуда ж мне было знать, кто вы! Кстати, я почти с самого начала чувствовал, что не надо бы этого делать… Ведь мысль-то какая была? Как бы украсть вас… ну там, у банка. А потом… вроде бы мистер Монтелли со своими людьми появляется и спасает. Ну чтоб вы себя обязанным и благодарным почувствовали. И меньше вопросов задавали, что ли. Да, кстати, и покладистее были бы… Но тут такая история закрутилась, что и не передать! Это всё она, сучка поганая, Изабелла! А я что? Я хоть и член семейства, но только подчиняюсь приказам, как и все, сами понимаете. Кстати, наш папаша, Дон Монтелли, он такой человек…. Вы с ним поосторожнее, маэстро. Он как крыса – опасный. И умный тоже. Специально, кстати, эту бабу, Пегги, в такси подсунул, чтобы проследить… Зуб даю, точно! А я, маэстро, вы же видели, пытался вас от этого дела отпасти. А вы… Ума не приложу, как вы прямо к ним угодили! Это все он – Дон Монтелли… Он и не такое может организовать!

Харон помотал головой, отчего сходство с побитой собакой почему-то усилилось, и, убрав руку с плеча Билли, вытащил откуда-то из-за пояса небольшой плоский пистолет с ребристой насечкой на изящно и хищно выгнутой рукоятке.

– Вот, – Харон протянул оружие Билли, – кстати, возьмите, маэстро. Я, конечно, постараюсь быть поблизости, но кто его знает, какой получится расклад. Да не пугайтесь вы так. «Дура» надёжная. Давайте, берите!

– Послушайте, да объясните же мне, что тут у вас происходит!

Билли старался говорить спокойно, но, прикоснувшись к опасному, ещё хранящему звериное тепло большого тела Харона пистолету, вздрогнул и отдёрнул руку. Харон с сожалением причмокнул губами и сам сунул пистолет Билли за пояс.

– Не валяйте дурака, маэстро. А про то, что тут происходит… Если сначала, то долго получится. А нам ехать всего ничего, не успею рассказать. Ну а если коротко, то вы мне не поверите. Наверняка не поверите. Ну ладно, попробую в двух словах. Кстати, вы про мафию, конечно, слышали? Ну вот. Только, все эти кланы, семейства… Они так, рыбки мелкие, по поверхности плавают. А настоящие акулы на то и акулы – про них особо никто не распространяется. Да и вам лишние подробности ни к чему. В общем, с некоторых пор заинтересовался наш папашка всякой чертовщиной. Ну в смысле этими, как их… паранормальными явлениями. Кстати, у него разведка ого-го какая, крутые профи работают. Да не такие, как в ФБР или ЦРУ, которые, суки, только штаны за зарплату просиживают, а настоящие. Мастера! Это можете мне поверить. Кстати, и Изабелла там у них крутится. Вот она-то и навела на вас всю эту контору. Как они там выбирают, честно говоря, не знаю. Кстати, до сих пор они никого толкового, по-моему, так и не нашли. Всё херня какая-то! Либо жулики, либо придурки попадались. Но потом вас вычислили и вот… Они собирались вас украсть ещё на выступлении, да что-то там не сладилось. Тогда меня и подпустили со всей этой ерундой про банк и заложников. Ха, на хрена дону Монтелли банки грабить? Он ими владеет! А мне-то что, я человек в этом деле маленький. Взял да и поехал вас ловить. Но вот потом, маэстро, ну бля буду, понял, что на этот раз – точно не херня. А потому и понял, что ни с того ни с сего взял да и решил вас отпустить. Отвезти подальше, чтобы эти козлы вас не достали, и отпустить.

Харон с удивлением, как будто только что заметил Билли, посмотрел на него, потом на свои огромные ладони и как-то странно то ли всхлипнул, то ли зарычал.

– Да я-то совершенно нормальный, – простонал Билли почти шёпотом. – Я-то им зачем? Ну да, сложности у меня всякие. Но… Я же не телепат, не фокусник, не экстрасенс какой-нибудь! И зачем тогда весь этот спектакль со свадьбой? Ну украли бы, я понимаю, руки бы связали, в подвал бросили или ещё как. А тут…

– Ха, нормальный! Маэстро, мне-то зачем зубы заговаривать? Я из-за вас, кстати, жизнью рискую. Это я-то! Который больше чужие жизни забирать привык, понятно? Кстати, помните, говорил вам про чудика одного у нас на киче, он всё про медный таз распространялся да чужие пайки жрал. Так это я его тогда… А вы говорите – нормальный вы! А свадьба, кстати, совершенно настоящая. Тут ведь тоже всё непросто. Она, Изабелла, сейчас правду сказала. Ну или почти правду. Потому что все члены семьи – мужики – не импотенты, но… кастраты.

Харон замялся и опустил глаза. Билли ошеломлённо проследил за его взглядом: взгляд был направлен на прикрывающий его брюки фартук. Ну вот, подумал Билли, осторожно отодвигаясь от наклонившейся к нему туши, попробуй тут не сойти с ума!

– Это целая история, маэстро, – Харон наконец откинулся на спинку сиденья и теперь смотрел в окно. – Да, целая история. Дураков нет, чтобы просто так с собою эдакое сотворить, вы уж мне поверьте. И, кстати, всё, что про кастратов говорят, – херня полная, не так это всё на самом-то деле. Но только не объяснишь этого… Власть у семьи большая, понимаете? Потому что сила, которая у других на баб уходит, у них, ну то есть у нас совсем другим оборачивается. Я и сам не очень-то в этом понимаю, кстати. Могу сказать только, что поэтому папашка большим человеком и стал. А про вас они узнали, что вам ещё большая сила дана, куда как большая! Вы вот про Сольерри слышали что-нибудь? Нет? Тоже, говорят, родственнички наши. Кстати, давно, лет триста назад, вроде как пытались они к какому-то вашему предку подъехать. Не знаю, чем там дело кончилось, но папаша, как только ему про вас доложили, аж затрясся весь! Хотя, если уж честно, какой он мне папаша! Кто родители мои – неизвестно. Найдёныш я приблудный. Но оно, может, и к лучшему… А то, что Изабелла про Ромео и Джульетту говорила, кстати, тоже правда. Только там, как водится, еще один тип был, не из семьи, который в брачную ночь и должен был Джульетту трахнуть. Ну а этот, Ромео, взъерепенился, не хотел другого мужика к ней подпускать и, конечно, мочканул его сдуру. Сразу же слухи поползли, то да сё, теперь разве узнаешь, как там было. Кстати, папашка для того и отправил Робби Шекспира этого изучать, я так думаю. А тот и зазнался, гадёныш, на папашкино место метит, говорит, миссия у него…

Лимузин притормозил на повороте, и Харон заторопился. Он неуклюже встал, пробрался в глубину салона – так, чтобы его не было видно из открытой двери, – и плюхнулся на жалобно скрипнувший под ним диванчик.

– Ну вот и всё, маэстро, мы почти добрались. Вы им там не говорите, что я с вами в машине был, да ещё и болтал всякое. И про пушку помните. А, главное, не давайте им себя использовать. Притворитесь или как. Только ни в коем случае не спорьте с папашкой! Этого нельзя, категорически нельзя! Соглашайтесь на всё, что вам предложат, но сами ничего не делайте. Если удастся, конечно. Ведь вы же всё можете! Сам не понимаю как, но знаю точно. А я за вас, маэстро, если что… Надо, чтобы всё правильно получилось! Хоть раз в жизни, да правильно! Бля буду, ещё в тюряге об этом мечтал. И, когда того дурика чёрного кончал, так плакал, не поверите – рыдал, как в жопу раненный. Обидно было, что врёт он всё. И, главное, так красиво врёт! А тут вы… В жизни не встречал такого как вы! Только сделайте, чтобы красиво получилось! Очень уж хочется, чтоб красиво… Э-э, да что там говорить! Кстати, всё, приехали.

Билли опять не удивился. Хотя получалось так, что Изабелла, Пегги, дон Монтелли и даже тяжеловесный Харон быстрее его поняли то, о чем он должен был догадаться первым. Но слишком уж невероятным получалось открытие, и слишком мало было времени, чтобы во всём разобраться. Пока он рассуждал о Подарке сам, это были всего лишь его домыслы… Смешные, а иногда страшноватые видения… И совсем другое дело, когда из-за твоих дурацких способностей за тобой начинает охотиться какая-то жуткая мафия. Ох, знала бы тётушка Эллен, во что все это выльется! А, может быть, она догадывалась? Ведь не зря же она утаила многое из того, что произошло с отцом и дедом! Тогда получается, что именно тетушка сделала из него монстра! Или всё это ерунда, цепочка недоразумений, и банда отчего-то свихнувшихся бандитов принимает его не за того, кем он является на самом деле? Билли вздохнул поглубже и приготовился сделать ошеломительный вывод, но в эту секунду лимузин остановился и дверь распахнулась, впуская в салон дневной свет. Мрачного вида тип, сверля Билли глазами, нетерпеливо ждал. Билли выдохнул, покосился на пытающегося вжаться в кожаное сидение Харона и вылез из машины.

Пятая авеню была полна народа. После всего, что нашептал ему Харон в роскошном полумраке лимузина, у Билли слегка покруживалась голова. Но мрачный сопровождающий не дал ему осмотреться. Чуть касаясь Билли выпуклой накачанной грудью, он так недвусмысленно сопел за спиной, что Билли ничего другого не оставалось, кроме как подняться по ступеням к высокой двери собора. Тут сопровождающий скользнул в сторону и неуловимым лёгким движением распахнул перед ним тяжёлую дубовую створку. Билли только успел оглянуться на беззаботную, ни о чём не подозревающую улицу и шагнул в полумрак. Рядом с напряжённо улыбающимся мистером Монтелли стояло всего несколько человек – похоже, те самые лысые толстяки, которых он успел заметить в ресторане. Куда исчезли все остальные гости, Билли не понял, но огромное пространство собора было пусто и безлюдно. Мистер Монтелли торжественно склонил голову в знак приветствия и на сей раз, не говоря ни слова, подхватил Билли под локоть и торопливо повёл в глубину величественного помещения к далёкому алтарю. За ними гуськом потянулись все остальные. У Билли всё ещё кружилась голова, и он испытывал только нелепое облегчение от того, что в соборе пусто и, значит, никто не видит его шутовского наряда.

Не доходя до алтаря, мистер Монтелли помедлил, а потом почему-то повернул налево, где один за другим были расположены небольшие приделы. Тусклый дневной свет, пробиравшийся сквозь богатые витражи, не освещал, а только расцвечивал неожиданными красками вечные сумерки, поселившиеся в этом огромном зале. Наконец мистер Монтелли остановился у одного из приделов.

– Здесь, – сказал он вороватым шёпотом. – Кажется, именно здесь. Только ничему не удивляйтесь, мой мальчик. Конечно, это моя вина: нужно было подготовить вас заранее. Но вы же понимаете – суета страшная. Суета и неорганизованность. Я только надеюсь, что вы человек не слишком религиозный, поэтому некоторые нарушения общепринятых церковных церемоний вас не смутят. Да вы же, кажется, и не католик вовсе. Это я как-то сразу и не сообразил…

В глубине придела прямо под окном Билли заметил Изабеллу. Рядом с ней топтался какой-то человечек с растерянным лицом, судя по одежде – священник. Увидев мистера Монтелли, он неуверенным движением сложил руки на груди и покосился куда-то в сторону. Мистер Монтелли подвел Билли к Изабелле и коротко кивнул священнику. В ответ тот тоже быстро закивал, хотел что-то сказать, но мистер Монтелли чуть приподнял сухую ладонь, и священник поперхнулся.

– Прежде всего, – сказал он, откашлявшись, и Билли удивился, что этот святой отец почему-то разговаривает шёпотом, преданно и виновато глядя на мистера Монтелли, – прежде всего, вот что я хочу сказать вам, дети мои… И были Адам и Ева, и были Каин и Авель. И ела Змиево яблоко Ева, и наложена была печать на Каина. Но от него, чей порог стерёг грех, дети мои, от убившего брата своего, и пошли мы, рабы Божьи! И осталась нам и печать Его, и влечение греха к нам. И через это жизнь есть живая…

Тут священник как-то сморщился, и, если бы не смертный испуг в глазах, можно было подумать, что он собирается чихнуть. Мистер Монтелли нетерпеливо покачал головой. Но священник, ещё крепче сжав руки на груди, снова покосился в сторону и, сбившись со своего напевного тона, сказал плачущим голосом:

– Высокочтимый мистер Монтелли… Тут непорядок… Всё было сделано, как вы просили, но часа два назад какой-то сумасшедший вломился и… Мы уж не стали в полицию звонить, а известить вас просто не решились. Это вандализм какой-то! Бог свидетель, ну кто мог такое предвидеть…

Мистер Монтелли сухо причмокнул губами и шагнул к священнику. Тот отступил на шаг и, лилово-оранжевый в неверном свете витража, выбросил в сторону левую руку с вытянутым указательным пальцем. Вслед за мистером Монтелли Билли повернул голову туда, куда указывал трясущийся священник. Узкая и глубокая ниша была совершенно пуста. Откуда-то снизу, через большой неровный пролом, пробивался электрический свет.

– Идиоты, – прошипел мистер Монтелли через плечо, и Билли почувствовал, как засопели сзади сопровождающие. Изабелла прижала ладонь ко рту – то ли в ужасе, то ли пытаясь сдержать смех. И тотчас же все, даже мистер Монтелли, вздрогнули: снизу раздался крик, низкий и тяжёлый, как стон. Потом свет из пролома замутился свежей пылью, наружу высунулась чья-то искажённая страхом физиономия, и сразу же перед взорами присутствующих предстал полуголый мужчина с грязной повязкой на бедрах. Вот тут-то Билли удивился и испугался по-настоящему. Потому что ещё через секунду в проломе появилась почти совсем не похожая на себя, с паутиной в волосах и в измятой пыльной одежде, тётушка Эллен.