Текст книги "Дверной проем для бабочки"

Автор книги: Владимир Гржонко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава десятая

Билли почувствовал боль в правом плече. Кот, то ли испуганный, то ли разъярённый, выгнул спину, распушил длинный полосатый хвост и выпустил когти. Если бы не этот кот, Билли, пожалуй, мог бы подумать, что каким-то фантастическим образом снова оказался на собственном выступлении. Он стоял на сцене, сильный направленный свет слепил глаза, а из невидимого зала, перекатываясь через невысокую рампу, волной надвигалось привычное напряжение. С замирающим сердцем Билли на секунду представил себе, что он и в самом деле дома, в зале, полном знакомых лиц, а всё то невероятное, что произошло с ним сегодня – только результат переутомления, болезненная фантазия, овладевшая им перед выходом на сцену.

Он даже безнадёжно огляделся по сторонам в поисках рояля, но никакого рояля на сцене, конечно, не было. Только в углу поблескивало сложное сооружение из разной величины барабанов и медных тарелок. Больше Билли ничего не успел разглядеть: дверь, через которую его вытолкнули на сцену, приоткрылась, и тот же самый беспокойный человек, скривив губы, зло зашипел на него, делая толстой рукой какие-то знаки, а слов было не разобрать. Разволновавшийся кот внезапно толкнул Билли, подпрыгнул и, разрывая материю фрака, оказался на левом плече. Билли покачнулся, а из зала раздался смех, сразу же разметавший в клочья повисшее в воздухе напряжение. Сощурившись, Билли посмотрел в зал. И снова резко сжался желудок, наполняя рот голодной слюной: пахло жареным мясом, сигарами и духами. На секунду прикрыв глаза, Билли пытался сообразить, как ему лучше поступить. Вернуться назад, к разъярённому человечку, сверкающему глазами из полуприкрытой двери, было и неловко, и страшновато. «Я ещё не пришёл в себя, – думал Билли, – я больше не могу выдержать этот поток непрерывно валящихся на меня недоразумений. Я очень устал! Я хочу наконец оказаться дома и забыть обо всем этом. А ещё я хочу есть. Кажется, в роду МоцЦартов были гениальные нищие? Ну что ж…» Билли погладил все еще подрагивающего кота и шагнул с невысокой сцены прямо в зал.

Полутёмный зал был тускло освещен матовыми бра. Вглядевшись, Билли заметил молодую красивую женщину в фате с огромными томными и немного испуганными глазами. Она сидела на небольшом возвышении, за щедро украшенным белыми розами столом. Место рядом с ней пустовало, но у столика справа, где расположились пожилые и все как один лысые мужчины в смокингах, стоял, чуть склонившись, молодой парень с цветком в петлице. Похоже, он был единственный, кто не смотрел на Билли, потому что увлечённо беседовал с толстым и сонным человеком, сидящим с краю. Билли, не раздумывая, подошёл к невесте – если, конечно, это была невеста – и собрался было стащить с почти нетронутого стола хоть что-нибудь съедобное. Но натолкнулся на взгляд молодой женщины и замер. Вблизи её мягкие, чуть шевелящиеся губы и немигающие глаза показались ему ещё более прекрасными. Надо же, мелькнула мысль, оказывается, он теперь может смотреть в глаза женщинам! Да ради одного этого стоило вытерпеть унижение в вагоне метро! Но эта мысль быстро исчезла, вытесненная новым спазмом в желудке. Не глядя и не раздумывая более, Билли протянул руку… и снова раздался смех: он попал пальцами прямо в блюдо с чем-то холодным и вязким. Тогда, понимая, что вот-вот будет разоблачён и с позором выведен из зала, Билли схватил с большой тарелки разваливающийся и чуть тёплый кусок телятины и быстро засунул его в рот. По горлу прошла судорога, челюсти сами собой сомкнулись, а смирно сидевший на плече кот оживился, с довольным видом мявкнул и соскочил прямо на стол. Где-то сбоку надрывно захохотали. Странно, уже давно пора бы появиться тому, беспокойному, или его помощникам и вытолкать Билли вон с чужого праздника.

Но почему-то никто его не трогал. Билли показалось, что, освещенный прожекторами, он снова стоит на сцене, а где-то там скрытая полутьмой любопытная публика внимательно наблюдает за каждым его шагом. Билли вспомнил, что слышал от тётушки Эллен о каком-то театре абсурда. Наверняка там должно происходить нечто очень похожее! С трудом проглотив мясо, Билли огляделся вокруг. Да нет, конечно же, он в самом настоящем ресторане! И, кажется, всё-таки пора убираться отсюда подобру-поздорову. Билли попытался оторвать от скатерти увлеченного вылизыванием тарелки кота, но тот неожиданно зашипел на него так, что Билли вздрогнул и отскочил. И снова встретился глазами с невестой. Она покачала головой и что-то неразличимо тихо сказала. Огромные глаза ожили, скользнули чуть в сторону, к столику с лысыми, и снова остановились на Билли.

Молодой парень вдруг разогнулся и с любопытством взглянул в их сторону. Невеста слабо улыбнулась и рукой в атласной перчатке буднично потерла уголок глаза, оставляя на белой ткани чёрные следы туши. И всхлипнула. Билли оторопело уставился на неё. Как он мог не узнать?! Неужели Изабелла так изменилась со вчерашнего дня? А может быть он никогда её толком и не разглядывал? Только её грудь… Кто-то крепко ухватил его за локоть. Молодой парень стоял теперь почти вплотную. От него пряно пахло вином, но взгляд молодого человека был совершенно трезвым и доброжелательным.

– Милости просим, – сказал он, улыбаясь пухлыми, немного немужскими губами, – милости просим, маэстро. Для нас большая честь, поверьте… Он говорил с сильным итальянским акцентом, хотя был светлоглазым и светловолосым, совсем не похожим на итальянца. – Вы себе даже не представляете, какая счастливая случайность привела вас к нам! Мы все, здесь присутствующие, – парень картинным жестом обвел рукой зал, – счастливы видеть вас! Изабелла успела объяснить нам, скромным людям, кто вы такой. И, конечно, все мы – ваши горячие поклонники, маэстро! Мой отец, дон Монтелли, просил меня передать вам его личную просьбу принять участие в нашем празднике. Не обижайте нас отказом, умоляю!

Билли открыл было рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, но непрожеванный комок, оказывается, всё ещё стоял в горле, а мускулистая рука уже тащила его к пустующему месту рядом с взволнованной Изабеллой. Когда Билли усадили за стол, он заметил, как она отодвинулась от него, как поплотнее прикрыла салфеткой колени… Взгляд, искоса брошенный Изабеллой, с близкого расстояния показался ему страшновато-покорным, с сумасшедшинкой…

– Ну вот, – произнес над его головой молодой итальянец, – теперь всё замечательно. Только… Изабелла, представь меня маэстро.

– Мистер МоцЦарт, познакомьтесь: это мой жених Роберто Монтелли.

Билли почему-то показалось, что имя жениха было насквозь фальшивым, придуманным, как будто в детской игре. Тем не менее он заученно кивнул головой, хотя жених и находился за его спиной. Но на его кивок тут же откликнулись сидящие неподалеку мужчины, дружно и чопорно склонив в сторону Билли тусклые лысины. Ощущение абсурдности происходящего пропало, остались только лёгкое недоумение и неловкость. Кот Кузейро оторвался наконец от жирной тарелки и теперь сидел на столе неподвижно, поглядывая по сторонам с невозмутимостью сфинкса. Может быть, подумал Билли, это я сам, как испуганный ребенок, воспринимаю всё вокруг словно продолжение страшного сна. Подумаешь, разочарованный гений, закованный в «железку»! Каких только глупостей не наделает упрямый ребенок, не отделяющий своих снов от яви!

Раздались аплодисменты, и Билли увидел, что гости выходят на площадку перед эстрадой: полные разодетые женщины, кичливо и критически посматривающие по сторонам, и похожие друг на друга мужчины в черных смокингах. В динамиках что-то хрипнуло, и прозвучал короткий отрывистый аккорд. Быстро и послушно все разбились на пары, женщины чуть прижимались к мужчинам, отчего покачивающиеся в ушах бриллианты, коротко подмигивая, отражались в атласных отворотах смокингов. Странная неторопливая музыка, словно огромная ложка, перемешивала медленно двигающихся гостей. Билли обратил внимание, что запись сделана непрофессионально: сквозь перебор рояльных клавишей были слышны нечаянно попавшие на плёнку шорохи, скрипы и покашливания, как это случается, когда магнитофон держат на руках, сидя в переполненном зале. А сама музыка…

– Это специально для вас, дорогой маэстро, – подсказал жених, наклонившись к Билли. Вблизи его глаза оказались строгими, с сжатыми в точки зрачками, что совсем не вязалось с радушным, почти ласковым тоном. – Моя очаровательная невеста Изабелла к сожалению, успела записать только первую часть вашего выступления. Замечательная музыка! А теперь вы сами удостоили нас чести своим присутствием на нашей свадьбе. Это большой день для нас! Мы все очень польщены, поверьте! А сейчас… Согласно нашим традициям, мы просим вас не отказать нам в такой любезности, как танец с женихом и невестой.

Могло ли это быть записью его выступления? Билли знал, что тётушка Эллен категорически запрещала гостям приносить с собой магнитофоны. Вот так неожиданность: оказывается, под его музыку можно танцевать! Видела бы это тётушка… Билли попытался вслушаться повнимательней, и постепенно его стала охватывать неловкость за преувеличенные похвалы тому, что доносилось из динамиков. Наконец жених выжидательно выпрямился, а Билли отвлёкся от своих грустных размышлений и растерянно взглянул на Изабеллу: он совершенно не представлял себе, что это за танец такой – вместе с женихом и невестой. К тому же приторно-вежливый жених внушал ему смутные опасения. Изабелла чуть пожала плечами и всхлипнула.

– Роберто покажет вам, Билли, что нужно делать. Вы же теперь почётный гость на этой свадьбе, а у нас традиция…

Неловко, придерживая платье, Изабелла встала, и Билли заметил на ее юбке длинный, идущий от самой талии, разрез. Странный наряд для невесты… Билли автоматически поднялся вслед за ней и вопросительно посмотрел на жениха.

– Дорогой маэстро, прошу вас! Наши традиции могут показаться вам немного странными, но… Уроженцы Италии – я имею в виду настоящие итальянцы – привыкли уважать свои обычаи… В особенности, мы, веронцы. Знаете, маэстро, это такой маленький город неподалеку от Венеции? Город-то маленький, но традиции… О, традиции у нас особенные, поверьте! Сохранившиеся с очень, очень давних времен…

Не умолкая ни на секунду и не выпуская руки Билли, жених вывел его из-за стола и потянул вслед за удаляющейся Изабеллой, туда, где покачивались под музыку танцующие. Билли успел заметить, как одобрительно закивали им вслед лысые за соседним столом, а тот, который поначалу показался Билли сонным, теперь совершенно изменился: его глаза, светлые, как и у жениха, загорелись, он улыбался торжественно и чуть плотоядно. Билли обратил внимание, что с их появлением все остановились, пары распались и образовали небольшое плотное полукольцо вокруг Изабеллы. Она стояла неподвижно, глядя на пробирающихся жениха и Билли с улыбкой, но морща при этом лоб и по-прежнему судорожно стискивая рукой нелепый разрез на платье.

Билли почувствовал, что немного пришёл в себя. Во всяком случае, болезненный комок в горле растворился, и слюна больше не заливала стиснутый рот. Он перестал узнавать несшиеся из динамиков звуки рояля. Если это действительно запись его последнего выступления, то… Он на секунду вспомнил жуткую напевающую Леди в тёмной кухне, безмятежно матерящегося дядюшку Вольфа, горящий в камине стул… То, что он слышал сейчас в записи, казалось ему всего лишь нелепым, бессмысленным набором звуков. Так ударять по клавишам могла кошка, играющая на рояле с мышью. Билли оглянулся на оставленный стол: на белой скатерти серый кот казался чёрным. Он не изменил позы, даже не повернул головы, только зелёные глаза наблюдали за людьми со спокойным интересом мудрого взрослого, присматривающего за резвящимися неразумными детьми. Кот в отличие от Билли, похоже, не испытывал никакой неловкости. «Что за нелепость? – уязвленно думал Билли. – Это глупое хулиганство за роялем ни в коем случае не могло собирать полный зал ценителей музыки и уж тем более не могло сводить людей с ума! Что же всё это означает?!»

В этот момент как назло кто-то прибавил громкость, и теперь звук из динамиков стал тяжело давить на уши: Билли от него почему-то сделалось душно. Но вот что еще странно: похоже, никто, кроме него самого, ничего необычного не замечал! Гости выжидательно и подбадривающе смотрели на застывшего в центре живого кольца Билли и улыбались.

– Ну вот, – полусказал-полупропел жених, – Изабелла, покажем нашему гостю, что нужно делать! Не стесняйтесь, маэстро, это большая честь для нас!

Изабелла послушно шагнула к Билли, резко вскинув руки, обняла его за шею и плотно прижалась. Запах её тёплого тела смешивался с запахом полувыдохшихся сладких духов. Билли растерялся. Белое подвенечное платье разъехалось по разрезу в стороны, обнажая нежную полоску тела, кружевное бельё и прозрачные чулки с подвязками. И надо всем этим полуобнаженным, откровенным и нескромным близко-близко плыли огромные неподвижные глаза… Он вспомнил Изабеллу в бассейне. Но там всё было совсем по-другому… К тому же здесь, на свадьбе, в присутствии жениха и гостей… А какофония звуков все продолжалась и продолжалась.

– Поздравляю вас, Изабелла, – невпопад промямлил Билли, стараясь незаметно отстраниться. – Вот уж не думал оказаться на вашей свадьбе…

Вдруг он заметил, что Изабелла хотя и прижимается к нему изо всех сил, но смотрит куда-то за его плечо. Билли чуть повернул голову и скосил глаза. И тут же почувствовал сзади жёсткое мужское тело. Две мускулистые руки, выпорхнув из-за спины, ухватили Изабеллу за талию и ещё сильнее прижали к Билли. Ни глаз её, ни лица он видеть уже не мог, потому что теперь Изабелла приникла щекой к его груди. Мужские руки сдавили ещё сильнее – так, что Билли, ощущая мягкий расслабленный живот и упругую грудь Изабеллы, даже немного задохнулся. И тут же почувствовал жёсткий лобок, упершийся в его ягодицы.

– Да вы что! – выдохнул Билли, выворачивая голову и понимая, что ему самому не справиться со злым телом, обнимавшим его сзади.

– Гость, почётный гость! – просипел ему в ухо жених. – Такая традиция! Большая честь для нас, большой почёт вам! Вы нам теперь как брат!

Жених плавно двинул бедрами. Билли ойкнул и попытался выгнуть спину, но добился только того, что Изабелла теперь почти лежала на его груди. Гости, ничуть не смущаясь, стали ритмично и громко, почти заглушая сумасшедшую музыку, хлопать в ладоши. В такт хлопкам жених, ухватившись обеими руками за ягодицы Изабеллы, стал двигаться уже совсем откровенно и недвусмысленно. Билли почувствовал, что у него кружится голова от духоты, от того глупого и унизительного положения, в которое он попал, от близости горячего, распалённого тела жениха и безучастного, холодного по сравнению с ним тела невесты… А может быть, они втроём и вправду кружились, исполняя какой-то неведомый ему отвратительный ритуал? Но остановиться, но что-либо сделать Билли не мог. Казалось, эти бесцеремонные руки оторвали его от земли и совершенно лишили воли. Довольные улыбающиеся зрители хлопали всё тише и быстрее, и, словно подчиняясь этому ритму, всё сильнее кружилась голова.

Внезапно головокружение оборвалось, хотя и толчки, и хлопки всё ускорялись и ускорялись. Билли почувствовал, как сквозь него прошел непонятный разряд – мощная тяжёлая энергия, пробившая тело, как стальное перо промокашку. Болезненно пронзив его, эта неукротимая сила ударила в Изабеллу. Та, словно проснувшись, вздрогнула всем телом, мгновенно напряглась и вступила в танец. И тёплый упругий ток устремился уже от неё к жениху… У Билли защекотало в горле. Он с ужасом обнаружил, что перестал быть самим собой, а превратился в какой-то придаток сопевшего за его спиной мужчины. И руки, смачно сжимающие зад Изабеллы, были теперь его руками… Билли показалось что он раздавлен, сплющен в лепёшку этими стремящимися навстречу друг другу силами. Всё снова завертелось перед глазами, а над ухом, прерываясь, чтобы сделать короткий хриплый выдох, заговорил жених:

– Ну что, понял теперь? Понял? Свет будет налит. И не сосуду рассуждать о вине! А вино… Ну не дураки ли? Это не вода превращается в вино. Оно всякий раз оказывается там вместо воды… Понимаешь, вместо… Всё равно не убежишь…

Содрогнувшись, Билли сообразил, что слышит вовсе не жениха, и напрягся, чтобы сбросить наваждение. Но в следующее мгновение он снова почувствовал собственный объём: душившие его с двух сторон жаркие объятия неожиданно распались. Белое платье Изабеллы мелькнуло, просочившись сквозь окружавший их троих вязкий безликий туман, и исчезло. Ноги Билли стали противно слабыми и вялыми и не могли удержать его. Он опустился на пол мягко, словно на матрас. Но сознания не потерял. Он видел, как сначала над ним склонились любопытные, а потом, наоборот, плотный круг раздвинулся и все куда-то исчезли. Ужасная музыка прекратилась, в зале стало тихо. По полу откуда-то из кухни змеился сквознячок с жёстким железным запахом. У самого уха Билли послышалось знакомое урчание, и перед глазами возникла невозмутимая благообразная мордочка Кузейро. Кот посмотрел на него мягко и понимающе, потом боднул лбом в подбородок и хотел было взобраться на грудь, но пол задрожал от приближающихся тяжёлых шагов, и кот резво отпрыгнул в сторону. Над Билли стоял тот самый беспокойный человечек в чёрном, вытолкнувший его на сцену.

– Вставайте, быстро вставайте! Зачем лежать на полу! – заговорил он, взмахивая руками. Но за внешне участливым тоном скрывалась откровенная насмешка. – Вон вы какой слабый, оказывается. Вот если бы они меня пригласили… Хе!

Потом не слишком вежливо ухватил Билли за плечо холодной пятерней и потянул вверх, заставляя сесть. Билли оттолкнул его руку и попытался подняться, опасаясь, что не удержится на ногах и снова упадет.

– Ну вот, – бесцеремонно и оценивающе оглядев Билли, с ухмылкой сказал человечек. – Тьфу, ты! Вы бы хоть прикрылись, мистер! Люди же вокруг!

Поглядев, как Билли неуклюже пытается справиться с брюками, он невнятно прошипел что-то нехорошее, махнул рукой и, словно фокусник, достал откуда-то из-за спины аккуратно сложенный накрахмаленный фартук.

– Нечего себя позорить, мистер! Да и моё заведение тоже!

Ловко и молниеносно он набросил фартук на Билли, как лассо на загнанного быка. Потом удовлетворённо, но грозно рыкнул и, резко сменив тон, сообщил, что с Билли, как с почётным гостем, хочет побеседовать сам мистер Монтелли. «Дон Монтелли, – многозначительно добавил он и на секунду снова сдвинув брови. – А желания дона Монтелли – это закон для всех, даже для почётных гостей на свадьбе его сына. Понимаете, мистер? Они вообще закон.»

Билли, чувствуя себя в фартуке поверх фрака совершеннейшим клоуном, тем не менее заворожённо последовал за этим непреклонным человечком. Интересно, подумал он, что сказал бы этот самый Дон, если бы узнал, что невеста его сына ежедневно плескалась со мной в бассейне совершенно голой, выполняя роль сексуальной приманки в наших с тётушкой экспериментах? Или этот итальянский бандит, мафиози и чёрт знает кто ещё – человек широких взглядов? Что ж, весьма вероятно, если вспомнить одну из их традиций, с которой он только что имел возможность ознакомиться.

Они прошли мимо опустевших столов к тяжёлой дубовой двери в конце зала. Беспокойный человечек аккуратно постучал, приоткрыл дверь и кивком пропустил Билли вперед. Интересно, подумал Билли, который из тех лысых окажется мистером Монтелли?

Небольшая комната, скорее отдельный кабинет, была ярко освещена. За низким круглым столом сидели Роберто и Изабелла, а рядом с ними – маленький, поджарый, профессорского вида старичок с густыми седыми волосами, в очках, с чашкой кофе в тонких белых пальцах. В углу в небольшом камине потрескивали дрова, но в комнате всё равно было сыровато и прохладно. На плечах у старика, поверх чёрного смокинга, лежал толстый мохнатый плед. Старик доброжелательно поднял на вошедшего Билли глаза столь же молодые и яркие, как и глаза Роберто.

– Рады приветствовать дорогого гостя! Присаживайтесь, присаживайтесь!

Говорил он по-английски совершенно без акцента, с мягкой утвердительной интонацией, что ещё больше усиливало сходство с профессором. Не обнаружив в комнате предполагаемого мафиози, а также и ни одного пустого стула, Билли неуверенно улыбнулся и переступил с ноги на ногу.

– Да вы не стесняйтесь, мистер МоцЦарт, – старичок поправил плед, – садитесь прямо на ковёр. Это тоже своего рода традиция, знаете ли.

Действительно, на полу лежал довольно потёртый ковёр. Стоять перед вежливым старичком показалось Билли неуместным, поэтому после минутного колебания он опустился на пол и сел, подобрав под себя ноги. Только теперь, глядя снизу вверх на сидевших за столом, он заметил, что настроение Изабеллы совершенно изменилось: она вся светилась от радости и внимательно наблюдала за ним с выражением какого-то затаённого сюрприза на лице.

– Я, – выдержав небольшую паузу, продолжил старик, – как вы, наверное, уже догадались, являюсь отцом вот этого счастливого молодого человека.

Билли невольно сравнил отца с сыном, но ничего общего, кроме выразительных светлых глаз, не обнаружил. Монтелли-младший был высок и крепок, его мощные шея и подбородок вполне соответствовали расхожим представлениям об отпрысках мафиозного клана. Да ещё этот его невероятный акцент…

– Роберто, вероятно, уже выразил вам нашу глубокую признательность, – продолжал старик, – но мне захотелось поблагодарить вас самому. Любезно согласившись принять участие в нашем скромном торжестве, вы оказали нашему семейству большую честь. Изабелла – славная девочка – много рассказывала нам о вашей замечательной семье, мистер МоцЦарт. Ну и конечно, мне было очень любопытно познакомиться с прямым потомком великого композитора. Да вы и сами, как мне хорошо известно, человек весьма и весьма незаурядный.

Билли было ужасно неудобно сидеть на полу и не менее неудобно слушать комплименты этого мистера Монтелли. За безукоризненно светским тоном любезного хозяина Билли почудилась скрытая холодная насмешка. Кроме того, получалось, что Изабелла успела выведать об их доме значительно больше того, что ей полагалось знать. Уж не Леди ли проболталась? Впрочем, тётушка Эллен подозревала, что узкое избранное общество, собиравшееся раз в году на его выступления могло распускать слухи. Похоже, это даже входило в её планы. Но в любом случае ему было неприятно, что этот интеллигентный Дон не только располагает подробной информацией о нем, но и выдаёт её за нечто само собой разумеющееся, как если бы афиши с его, Билли, портретами были расклеены по всему городу. Билли посмотрел на не отводящую взгляда от его лица Изабеллу, на её погруженного в свои мысли жениха, на улыбающегося дона Монтелли и вежливо кивнул. А что ему ещё оставалось делать? Беспокойный человечек, ждущий за дверью, вполне отчётливо дал понять, что уйти отсюда он сможет только тогда, когда его выпустят. Ха-ха, вспомнил Билли, сегодня меня уже пытались похитить! Подумав о Хароне, он внутренне содрогнулся, сам не очень понимая, от страха или от жалости. Билли вдруг захотелось уйти в себя, отмотать назад плёнку сумасшедшего сегодняшнего дня… Но старый Монтелли, выдержав ещё одну паузу и повертев в руках кофейную чашку, легко вернул его убежавшую было мысль обратно.

– Вы, конечно же, удивлены, дорогой мистер МоцЦарт. Я имею в виду наши несколько необычные свадебные традиции. Верно? Да вы не стесняйтесь: теперь, после ритуального танца, вы нам совсем не чужой, правда, Робби?

Роберто ничего не ответил, а Билли неопределённо пожал плечами. Он никогда не был в Италии, но, по его представлениям, человек, таким образом станцевавший с чужой невестой… Правда, при этом присутствовал ещё и жених…

– Представляете, – неожиданно для себя самого произнес Билли, пытаясь как-то поддержать беседу, – я и не думал, что бывают светлоглазые итальянцы. Хотя я ровно ничего не знаю об Италии. И тем более об итальянских традициях.

– О-о, – удивленно протянул старичок, как будто до этой минуты считал Билли немым. – Я вам скажу по секрету, что современные итальянцы… м-м… да просто поубивали бы всех нас, припиши мы им такие традиции. Вы же человек образованный и, очевидно, читали, что после падения империи древние римляне, к сожалению, бесповоротно смешались с завоевавшими их варварами. Нет, конечно, проглядывают иногда в нынешних итальянцах черты настоящих римлян, проглядывают. Но…

Старичок теперь уже не улыбался, а откровенно хихикал, показывая розовые вставные зубы, и от этого, наверное, показался Билли совсем старым, беспомощным и недобрым, а сходство с высоколобым профессором незаметно угасло. В этот момент Изабелла пошевелилась, потянулась через стол и погладила дона Монтелли по сухой руке. Тот оборвал смех, как будто его выключили, и, укоризненно посмотрев на сына, стал рассказывать Билли, что лишь в маленьком, но древнем итальянском городе Верона сохранились по сей день не только полуразрушенные римские постройки, но и две – заметьте, всего две! – семьи, которые ведут свой род от настоящих римских патрициев, так и не смешиваясь с представителями других родов. И, соответственно, члены этих семей – Монтелли и Капуцци – заключают браки только между собой, по традициям, на взгляд современного человека, довольно необычным. Но отнюдь не древнеримским, как можно было бы предположить. Нет, история этих традиций начинается значительно раньше, до Ромула и Рема. Они были заимствованы у тайной секты, существовавшей с незапамятных времен…

Похоже было, что старичок приготовился рассказывать о своих предках долго и обстоятельно. Билли показалось странным то, что и жених, и невеста, наверняка слышавшие эту историю много раз, смотрели на старика так внимательно, как если бы он диктовал им своё завещание. Билли, незаметно для себя подражая тётушке, приподнял бровь. Пожалуй, это не самое страшное из сегодняшних приключений, хотя выслушивать нудные истории о неизвестных и не интересных тебе людях… Но старичок снова не дал Билли отвлечься:

– Ну а фамилии наши – Монтелли и Капуцци – ничего вам не напоминают? Даже никаких ассоциаций? Нет? Ну тогда я вам, как почти члену нашей семьи, сейчас объясню…

Билли с безнадежной покорностью приготовился к длинному рассказу, но тут старика перебили: из-за приоткрывшейся двери выглянуло чьё-то взволнованное лицо.

– Тысяча извинений, дон Монтелли, тысяча извинений! Могу я сказать?

Старик обратил к двери рассеянный, чуть затуманенный воспоминаниями взгляд, секунду подумал и приветливо кивнул головой.

– Дон Монтелли, вас срочно хочет видеть Клавдий.

– Клавдий? Ну конечно, конечно! Пусть идет сюда, я не буду корить его за опоздание. Я знаю, как он занят!

Дон Монтелли снова поправил на плечах плед, лукаво усмехнулся и обратился к Билли:

– А сейчас, наш дорогой мистер МоцЦарт, вы познакомитесь с моим приёмным сыном. Право, Клавдий замечательный парень, только всегда сильно занятый, увы. Вот и сегодня – опоздал на свадьбу к брату. Но не в моих правилах попрекать людей, отдающихся своему делу всей душой… Впрочем, мне почему-то кажется, что вы знакомы!

Резко распахнув тяжёлую дверь, в комнату вошел смущённо улыбающийся Харон.