Текст книги "Cудья и палач"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

В общем, становилось ясно, что работы у следователя будет невпроворот.

И операм придется покрутиться. Но Степан не сомневался, что Болотов не сможет отвертеться. Следствие, а затем суд будут не в его пользу. А если его вдруг оправдают, то… Степану вовсе не хотелось вершить самосуд. Но если его поставят перед выбором, он, пожалуй, пойдет на это. Слишком далеко зашел за черту закона этот оборзевший буржуй.

***

Люба до сих пор не могла прийти в себя. Она жила на квартире у брата, под его охраной. Степан опасался, что Виталий явится к ней. Как будто он мог ее убить…

Глупость все это, сплошная нелепица. Не мог Виталий покушаться на ее жизнь и жизнь своего ребенка. Не мог, и все. Да, он сильный человек, волевой, целеустремленный. Иногда бывает жестким. Но это вовсе не значит, что он мог хладнокровно убить двух своих конкурентов и подложить бомбу под машину Степана.

Люба не так давно знала Виталия. И встречались они не так часто, как того бы хотелось. Но все равно, она успела изучить его. Настолько хорошо, что не могла поверить в его виновность. Нет, двух коммерсантов убил кто-то другой. И покушение на Степана и Любу тоже чьих-то чужих рук дело…

Звонок в дверь отвлек ее от тягостных мыслей.

Люба взглянула на часы. Половина восьмого вечера. Это мог вернуться Степан. Но ведь у него свои ключи.

Она подошла к двери, глянула в «глазок», увидела симпатичную шатенку.

Люба сразу узнала ее. Это была жена Виталия. Она видела ее, когда работала у него секретаршей.

Что привело сюда эту женщину? Желание встретиться с ней? Или со Степаном?

Люба ломала голову над этим вопросом, а руки ее сами открывали дверь.

– Ты?! – удивилась женщина.

Смесь гремучего презрения и вычурной вежливости.

Чуть ли не каждого человека можно ассоциировать с каким-то животным.

Кто– то похож на медведя, кто-то на волка, кто-то на зайца. Алла похожа на лисицу. Хитрая и пронырливая хищница. Так подумала Люба еще в тот день, когда впервые увидела ее. А ведь держалась она тогда как благовоспитанная леди. Но чутье ведь не обманешь.

– Простите, вы что-то хотели-?

– А мне бы майора Кручу увидеть…

– Он еще не пришел…

– А я его подожду, ты не против?

Любу коробили развязные манеры этой женщины. Прямо с порога с ней на «ты».

Кстати, в присутствии Виталия Алла вела себя как ангелочек.

– Да, конечно, проходите.

Любе ничего не оставалось, как впустить эту ехидну в дом.

– А твой братец неплохо устроился, – с интересом разглядывая жилище Степана, заметила Алла.

Степан жил в крупнопанельном высотном доме, из тех, что первыми выросли в Битово. Чисто «совковый» проект. О европейских вариантах тогда и слыхом не слыхали. Снаружи дом неприглядный, подъезд грязный, неистребимый запах мочи. Дверь в квартиру Степана старая, обшарпанная. Но за ней специальная бронированная дверь – снарядом из пушки не пробьешь.

Единственная комната, прихожая, кухня, санузел отделаны богато и со вкусом.

Дорогая мебель, бытовая техника, комфорт, уют.

– А что, если милиционер, то в нищете должен жить? – парировала Люба.

– Да нет, твой брат не производит впечатление убогого… Кстати, а когда он вернется?

– Не знаю. Может прийти и поздно ночью…

– А ты с ним живешь?

– Нет, только временно.

– Виталия боишься? – съязвила Алла.

– С чего вы взяли?

– Но он же у нас, как-никак, убийца…

– А вы в это верите?

– Я не хочу в это верить, – особое ударение пало на «не хочу». – Но ведь в жизни всякое бывает, не правда ли?

– Степан тоже так говорит, – неожиданно для себя выдала Люба.

– Вот видишь. Я разговаривала с твоим братом. Он уверен, что Виталий виновен в трех убийствах. Я не хочу в это верить. Но у него есть неопровержимые факты… Кстати, Виталия задержали. Степан уехал допрашивать его. Только, видно, допрос затянулся…

Алла говорила об этом с каким-то злорадством. Как будто не мужа обвиняют в убийстве, а ее заклятого врага.

– Виталия задержали, – испуганно пробормотала Люба. – Но его отпустят, я уверена в этом…

– Ерунда! – продолжала злорадствовать Алла. – Это ты так хочешь! Я знаю! Я все знаю! – злорадство сменялось истерикой. – Ты хочешь забрать у меня Виталия! Ты на все готова, лишь бы он стал твоим. Сука! Ты даже ребенка сделала, чтобы привязать его к себе!

Сцена ревности. Оскорбления, унижения. Эта женщина потеряла над собой контроль. С лютой ненавистью смотрит на нее. И Люба должна все это терпеть.

Ведь она как будто бы виновата… Только откуда Алла узнала о ребенке?

– Откуда вы знаете о ребенке? – удивленно посмотрела она на нее.

Виталий говорил, будто жена его не догадывается о том, что Люба беременна.

– А ты сама мне об этом сказала, – ядовито усмехнулась Алла.

– Я?!

– Дура ты, зачем писала письмо Виталию?

Да, это было глупостью с ее стороны. Действительно, письмо с признанием о ребенке было написано сдуру, в порыве чувств.

– Так вы… Так ты читала это письмо? Хватит с этой стервой на «вы»!

– Да, читала. И знаешь, о чем думала?

– О чем?

– Я думала, какая ты шлюха…

– Что?!

– А то. Виталий не может иметь детей. Он не может стать отцом. Он бесплоден. Поняла?

– Этого не может быть! – опешила Люба.

– Может! Он совсем недавно сдавал анализы. И он бес-пло-ден! Ясно?

– Этого не может быть, – чувствуя, как холодеет ее тело, пробормотала Люба.

– Ты спала с Виталием. И выдавала себя за саму невинность. Но ты развратница. Ты нагуляла ребенка с другим…

Виталий знал, что он не может быть отцом. Вот, значит, почему он был не в себе последнее время. Он по-прежнему смотрел на нее влюбленно. Но в его взгляде нет-нет да проскальзывало отчуждение…

– Я ни с кем не спала. Виталий первый мой и единственный мужчина!

– Ложь! Ты шлюха! И тебе это хорошо известно!… И Виталий понял, что ты за овощ. Он понял, что ты тварь! Поэтому и хотел убить тебя!

– Вон отсюда! – вспылила Люба.

– А ты чего злишься? – скривилась Алла. – Это я на тебя должна злиться. Ты разлучила меня с мужем. Опозорила и его, и меня. И еще злишься…

– Я попрошу вас уйти из этого дома!

– Ну уж нет. Я дождусь твоего брата. У меня для Степана очень интересная информация…

– Тогда уйду я…

Виталия уже задержали. Так что Степан не будет на нее в обиде, если она отправится к себе домой.

– А это как тебе угодно, – с нескрываемым презрением посмотрела на нее Алла.

Люба быстро оделась, взяла свою сумочку.

– Сука! – в сердцах бросила она напоследок и ушла.

К дому она шла пешком. Тут недалеко, двадцать минут ходьбы. Вся в тяжких думах, она даже не заметила, как пролетело это время. И опомниться не успела, как уже открывала ключом дверь в свою квартиру.

Еще один ключ был у Виталия. Только он вряд ли когда сможет открыть ее дверь.

Неужели это правда, что он хотел убить ее? Из-за того, что она якобы изменяла ему. Но ведь она ему не изменяла. И ребенок от него. Не ветром же его надуло!

Он не бесплоден. Тут какая-то ошибка!

Явь была страшнее кошмарного сна. Ей хотелось забыться. И она знала, как это сделать.

Люба разделась, облачилась в теплую пижаму и взяла из шкафа на кухне аптечку. Там в упаковке лежали таблетки снотворного. Они попали к ней совершенно случайно. Она еще ни разу не пользовалась ими. Но сегодня воспользуется.

Снотворное очень сильное. Если оно правильно подействует, то Люба будет спать сутки напролет. Слишком долго. Но у нее не было других, более слабых таблеток.

Люба бросила пару облаток в рот, запила их водой. Она чистила зубы, а глаза уже слипались. Она едва дошла до постели. И рухнула на нее.

Она не знала, что под кроватью сработал страшный механизм. Стоило ей только подняться или хотя бы перекатиться на другую половину, как случится непоправимое.

Она спала крепко, лежала бездвижно. Но страшная пружина только и ждала момента, чтобы распрямиться и спустить с цепи взрывную силу.

Глава 6

Степан вернулся домой поздно, в двенадцатом часу ночи. И очень удивился, когда вместо Любы застал там Аллу.

– Что вы здесь делаете? – сухо спросил он.

– Я очень волнуюсь, – начала она заламывать руки. – Я хочу знать, что с моим мужем. Поэтому я здесь. Вы мне расскажете, что с ним?

– А где Люба?

– Ушла домой. Мы посидели с ней. Попили кофе и… – она сделала трагическую мину. – И, как это ни ужасно, мы с ней разругались…

– Отношения выясняли, – сразу догадался Степан.

Они ведь соперницы. Болотова поделить не могут.

– Да, так получилось… Я очень сожалею… Люба ушла домой. Ну это уже можно. Болотова арестовали, сейчас он сам под стражей.

– С вашим мужем все в порядке, – сказал Степан, усаживаясь в кресло. – Номер камерного типа ему обеспечен…

– Он в тюрьме? – ужаснулась Алла.

Как будто он мог быть где-то в другом месте.

– Пока в камере предварительного заключения. Завтра будет уже в следственном изоляторе. Скорее всего в Бутырке…

– Это так страшно…

– Ничего, статья у него не позорная, урки его не тронут…

– Вы говорите так непонятно…

– В общем, его не заставят плевки с пола подтирать, – усмехнулся Степан. – Кстати, вас проводить?

– Куда, к Виталию?

– Да нет, домой.

– Вы прогоняете меня? – И снова Алла пустила в ход свои чары.

Степан вмиг ощутил на себе силу ее сексуальных волн.

– Нет, что вы… Просто уже поздно…

– Да, поздно. И мне далеко идти. Поэтому я хотела бы остаться у вас…

Она встала со своего места, подошла к нему и опустилась у его ног. Ее красивые глаза горели дьявольским огнем. Страсть и соблазн. Степан уже не в силах был сдерживать себя.

– Да, я положу вас в комнате…

Все благие помыслы испарились, как плевок в адском огне. У него просто не было сил бороться с дьявольским искушением.

– А сами где ляжете? – прошептала она.

– На кухне…

– Кухня у вас просторная. Хорошо здесь. Но со мной будет лучше…

Ее рука легла ему на колено и медленно поползла вверх.

***

– Короче, цыпа, ты все поняла. Завтра утром мы подкатываем к кассе, наводим шорох и наставляем на тебя ствол. Ты вытаскиваешь из ящика все бабки и выкладываешь их нам на блюдечко… Если нет, то ты знаешь, что будет с твоим сынишкой?

Элла возвратилась домой поздно. На дискотеке с одним парнем познакомилась, посидели с ним в баре, а потом вместе отправились к ней.

Живет она с ребенком в однокомнатной квартире. Грех молодости, и вот уже третий год она мать-одиночка. Теперь вот приходится суетиться в поисках мужа. Время от времени она оставляла Лешика у родителей, а сама на дискотеку. Ведь она еще молодая, всего девятнадцать лет. Квартира своя, работа престижная, да и на лицо не страшненькая. А вдруг да и клюнет какой-нибудь порядочный парень.

Вот Иван, с которым она сегодня познакомилась, совсем не плохой.

Только уж больно напористый. Сразу под юбку лезет. А она не в силах ему отказать. Поэтому и привела его к себе.

Только сегодня у них ничего не получится.

Элла не знала, как это могло случиться, но в квартире ее ждали два мордоворота.

Один внаглую схватил ее за руку и втянул в комнату. Второй заявил Ивану, что они ее друзья, и послал его на три веселых буквы. И тот ушел.

Только в гробу она видела таких друзей!

– Откуда вы знаете про Лешика? – заскулила она.

– Мы все знаем, – гоготнул один мордоворот.

Оба здоровые мужики, и тому и другому уже за тридцать. Типичные уголовники. Мощные челюсти, покатые лбы, приплюснутые уши, глубоко посаженные глаза. И волчьи взгляды. Они вселяли ужас.

– Короче, если ты не сделаешь то, что я тебе сказал, амба твоему сынишке и твоим предкам. Сечешь? Они и про родителей знают. Элла зарыдала.

– Да ты не ссы, кроха, – начал успокаивать ее второй. – От тебя много не требуем. Только бабки без задержки достань и быстро нам их отдай. Тебя ведь никто не заподозрит…

И все равно она станет соучастницей ограбления. Эти гады хотят ограбить ее банк. И чтобы долго не задерживаться в нем, нужна ее помощь.

Хотят все успеть до приезда милиции. Что ж, в уме им не откажешь. Знают и о ее ребенке, и о родителях. А вдруг они и правда убьют всех?…

– Ладно, я согласна, – всхлипнула она. – Когда вас ждать?…

– Завтра, в десять… Ты как раз получишь большую сумму…

Ну все они знают.

А если они такие умные, то не должны провалить дело. Они заберут деньги и исчезнут. И никто никогда не узнает о ее причастности к этому преступлению.

Когда бандиты ушли, Элла уже была морально готова к тому, чтобы выполнить их требования. Уж слишком она боялась за своего ребенка и родителей.

А потом появился Иван. Оказывается, он ждал, когда уйдут ее «друзья».

– Что за уроды? – спросил он.

– Да так, по делу приходили…

– Ты, Элла, мне всю правду скажи. Я ведь сразу срубил, что дела твои не очень. В какое-то дерьмо тебя втянуть хотят…

– Иван, ну тебе-то какое до меня дело? – затравленно посмотрела она на него.

– Да нравишься ты мне. В натуре, нравишься… Да ты не бойся, я не из ментовки. У меня другие связи. Я ведь могу помочь тебе…

Только она не хотела его помощи. И как он ни просил, она ничего ему не рассказала. А вдруг он не сможет помочь ей? И тогда все, она останется без милого Лешика. Нет, лучше уж выполнить требования бандитов…

А потом она занималась с Иваном любовью. После первого любовного сеанса он сбегал в ночной ларек за водкой. Выпили, стало так хорошо. И снова полезли друг на друга. Затем опять выпили…

Язык у нее развязался уже под утро. Во хмелю ей вдруг показалось, что Иван действительно сможет оградить ее от всех невзгод. Только пришлось рассказать и о том, что у нее есть ребенок.

– Я его буду любить как своего, – по-будничному просто сказал он. – В общем, так, я знаю, что делать. Ты можешь положиться на меня…

***

Степан проснулся поздно. В девятом часу. Аллы уже не было. Ушла, пока он спал. На столе записка. «Позвони мне, я буду ждать!» Номер ее телефона он знал.

А еще он знал каждый изгиб ее великолепного тела.

Всю ночь изучал его.

Ох, и женщина! У Степана было немало приключений, но эту ночь он по праву мог назвать самой сумасшедшей в его жизни. Как будто в водоворот попал, откуда у него просто не было сил выбраться. Алла как похотливая сучка набросилась на него, и он уже ничего не мог поделать ни с ней, ни с собой. Да и не хотел…

Хорошо, обошлось без спиртного. И без того чувствовал себя, как апельсин после соковыжималки. А если бы еще и похмелье…

На работе он был ровно в половине десятого. Федот, Эдик, Рома и Саня ждали его. И как-то странно на него смотрели.

– Что случилось?

– Да ничего, – пожал плечами Федот.

– А чего смотришь, как на покойника?

– Так время…

А что время? Половина десятого… Ах да, он же никогда не опаздывал на службу. Нет, бывало, он задерживался, но всегда предупреждал об этом. А сегодня нет. Ну и силища же в этой Аллочке. Совсем с ума свела.

– Ничего, бывает! – буркнул Степан. И грозно:

– Все ко мне!

– Степаныч, тебя шеф звал, – сказал Эдик.

Шеф – это начальник отделения подполковник Хлебов. На год младше Степана, а поди ж ты, начальник. Мужик он не злобный, не в свои дела не лезет. Степан его уважал, но всерьез не воспринимал. Если бы он захотел, давно бы уже сам возглавлял отделение. Только ему это не надо. И без того забот выше крыши. Дополнительный напряг ему ни к чему.

– К Евгению Леонидовичу я еще загляну, – нахмурился Степан. – Но сначала вас всех по очереди вздрючу…

– За что? – непонимающе уставился на него Саня.

– Найду за что… Настроение у меня сегодня хорошее…

А ведь настроение и в самом деле неплохое. Сегодня он позвонит Алле, встретится с ней на своей или ее территории, и до самого утра они будут повторять пройденное.

Дать нагоняй своим операм нужно. Хотя бы для профилактики Чтобы, как говорится, служба медом не казалась.

Он собрал оперов в своем кабинете.

– Ну, Лозовой, начнем с тебя…

– Слушаю, Степан Степаныч…

– Ты мне скажи, Рома, чем отличается уголовное дело от женщины?

– Ну так это все знают. Если возбуждать женщину, имеешь ее ты. А если возбуждаешь уголовное дело, оно имеет тебя…

– Ну, так какого лешего приняли заявление от гражданки Лютиковой?

– Так велосипед у нее украли…

– Кто?

– Ищем…

– А если не найдем? У нас что, Рома, «висяков» мало?

– Ну не так чтобы уж очень много…

– Эх, Рома, Рома…

В это время зазвонил телефон.

– Майор Круча? – спросил чей-то хриплый голос.

– Ну.

– Дело у меня к тебе…

– А с кем я говорю?

– Некогда об этом. Да и сам узнаешь, если захочешь… Короче, счас на сто сорок седьмую сберкассу наезд будет. Ровно в десять, а может, и раньше…

– Наезд или налет?

– Пардон! Последнее вернее, в натуре… Короче, не теряй время…

– Сколько их будет? Но трубка уже «погасла».

– Ну что, друзья, по коням! – Степан поднялся со своего места. – Комов, поднимай группу. Броники, автоматы, все как положено. Место, где ставить засаду, я покажу. Кулик, готовь тачку на выезд…

– А что такое? – встрепенулся Лозовой.

– Сейчас кассу брать будут. Сто сорок седьмое отделение Сбербанка…

На живца будем работать…

***

Гнедого нарекли Валерием. Но он уже забыл, когда его звали по имени.

Все Гнедой да Гнедой.

Три ходки у него к «хозяину». И все за грабежи. Вот и сейчас он продолжает заниматься этим. Своя банда у него, четыре пацана. Их считают отморозками. Но ему все равно. Главное, его ремесло приносит ему хорошие деньги.

Супермаркеты, торговые салоны, сберкассы, обменные пункты, почтовые отделения – все у них под прицелом. И бомбят они не слабо. Пока ни одного прокола. Кучу бабок уже под себя загребли. Пора на дно уходить да в другом месте, например, в Питере подниматься. Менты их конкретно ищут. И есть за что. «Мокруха» за ними, чувака одного в компьтерном салоне вальнули.

Но и сами пацана одного потеряли. В этом сраном Битове.

Железнодорожные кассы собирались брать. За машиной охотились. Не на своей же подъезжать. Короче, крутились по улицам. Глядь, а тут мужик на «Волжанке» к супермаркету подкатывает. И так лихо из тачки выходит. И дверь открытой оставляет.

Круто себя ведет. Но разве крутые ездят на дряхлых «Волжанках»?

Короче, понтовался дядя не по теме. Хвост перед телкой своей распетушил.

«Ха, лох сам на развод идет!» – ощерился Слива. Крем остановил тачку, и Слива вывалился из нее, чтобы к «волжанке» прилипнуть. Очень даже хорошо было бы на ней к кассам подкатиться. Но тут «девятка» к «Волге» с левого борта причалила. Все бы ничего, да плохо она встала. Совсем впритык к тачке. Чтобы в «волжанку» забраться, надо было «девятку» убирать. Но, конечно, Слива этого делать не собирался. Он решил в тачку с правого борта влезть.

К «Волге» Слива шел в обход. До поры до времени Гнедой не мог наблюдать за ним. И он смотрел на серебристую «девятку». Видел, как чуть приоткрылась правая передняя дверца, коснулась дверцы «волжанки». Голова какого-то мужика показалась. Черт, блеванул прямо на землю.

«Во, козляра!» – брезгливо поморщился Гнедой и отвернулся.

Слива подошел к «Волге». Но с правого борта все дверцы были заблокированы. Ломать их он не стал и вернулся в машину.

«Может, что другое подыщем? – спросил он. – Боюсь, эта рухлядь на полпути сдохнет…»

Гнедой так не думал. Но мнение Сливы в расчет принял. И велел уезжать.

Но их «семерка» отказалась повиноваться, не сразу завелась. Крем уже собирался трогаться, когда от «Волги» отчалила «девятка».

– Глуши мотор! – сказал ему Гнедой. – Давай, Слива, на выход!

Слива почему-то уже не хотел идти к «Волге». Как будто предчувствие появилось. Но Гнедого ослушаться он не смел.

Он забрался в «волжанку», вырвал из гнезда замок зажигания, замкнул клеммы. Дальше он ничего уже сделать не мог. Машина взорвалась.

Только тогда понял Гнедой, что мужик из «девятки» неспроста блеванул.

Он еще и руку под днище «волжанки» просунул, «адскую машинку» на магнитных присосках прилепил.

Сегодня на очереди снова Битово. Надо взять кассу. У них все на мази.

Кассирша влет сдаст кассу, и они успеют слинять до подъезда ментов.

На этот раз они угнали «девятку», новенькую, быстроходную. Возможно, им придется отрываться от погони. А за Кольцевой автострадой, в укромном месте, их ждет родимая «семерка». Пересядут в нее, и только их видели.

Доберутся до тайной хаты в Москве, залягут на дно. А потом сделают столице ручкой. Оттянутся по полной программе где-нибудь на курорте, приведут в порядок нервишки и снова где-нибудь всплывут. Россия-матушка большая…

«Девятка» остановилась перед высотным домом с внешней его стороны. Из машины вышли трое. В масках. Один с автоматом, двое с пистолетом. Скорым шагом они поднялись по ступенькам и зашли в просторное помещение сберегательной кассы.

Людей было много. И все они послушно залегли на пол, когда Хмырь зарядил очередью в потолок. Гнедой злорадно усмехнулся, глядя, как падает в испуге огромный битюк в кожанке. Точняк, в штаны наложил от страха.

Семафор подорвался к кассе, где выдавались снятые со счетов деньги.

Эллочка послушно начала выкладывать на стойку пачки денег. Она торопилась.

Все как и должно быть. Хорошая девочка, послушная. Жаль, уходя, не поставили ей вчера палку. С собой бы ее забрать, да времени нет. Семафор уже сгреб бабки в мешок, пора делать ноги.

И тут внимание Гнедого привлек тот самый битюк, наваливший в штаны. Он лежал на пузе и держал в руках пистолет. Ствол был направлен точно Гнедому в лоб. И взгляд. Так мог смотреть только безжалостный убийца. Взгляд этот вселял ужас, парализовывал. И Гнедой испугался.

Не дожидаясь команды, он выронил из руки пистолет. И тут же послышалось:

– Внимание, милиция! Бросить оружие!… Загрохотал автомат. Это ударил по ментам Хмырь. Или нервы сдали, или, напротив, чересчур крепкими оказались. Только очередь совсем короткой вышла. Кто-то из ментов – а их, оказывается, в зале было много – снял его точным выстрелом из «Макарова».

Вторая пуля досталась Семафору. Этот тоже попер на ментов буром. Он успел выстрелить два раза. И промазал. Зато мент, взявший его на прицел, стрелком был отменным. Он свалил его выстрелом в голову.

Уцелел только Гнедой. В который уже раз его спас инстинкт самосохранения. А может, напротив, погубил. Может, лучше было пулю схавать, чем к ментам в лапы угодить?

Кто– то грубо схватил его сзади, сбил с ног, больно ударил носом о гранитный пол. Хлынула кровища. Но никого это не волновало. Сильные руки бесстрастно заковывали его в наручники.

Операция прошла блестяще.

Степан, Эдик, Федот и Саня зашли в зал сберкассы, рассредоточились, заняли место в очередях. Рома во главе группы захвата остался на улице.

Группа захвата – это подстраховка. Основной удар приходился на Степана и его оперов.

Степан был уверен в своих ребятах. Они бы могли наброситься на преступников, выломать из рук оружие, заковать в наручники. Но слишком велик риск получить при захвате пулю. Уж лучше подарить такую же пулю бандитам.

Конечно, за убийство при задержании по головке не гладят, даже если оказано вооруженное сопротивление. Но Степану наплевать на это. Жизнь его ребят ему важней всего. А потом, преступники казнены на месте преступления.

Не надо их в следственный изолятор сажать, баланду на них переводить, утомлять следователя бесконечными допросами, напрягать судей. Это ж какая экономия средств и людских ресурсов…

А для раскрытия преступлений, которые совершили эти уроды, достаточно будет главаря и еще одного бандита, которого взяла группа захвата, – из-за руля угнанной «девятки» его вытащили…

Задержанных доставили в отделение. Водилу швырнули на съедение Федоту.

А главаря потянули к Степану. Но скоро он понял, что разговора не будет.

Ублюдок с мордой неандертальца ушел в глухой отказ.

– Значит, молчать будем, – покачал головой Степан.

В ответ тишина. Как и на все предыдущие вопросы. Только угрюмый взгляд исподлобья. И насмешка в нем. Давай, типа, старайся, начальник, коли.

Только хрен расколешь!…

– Ты хоть знаешь, к кому попал?

«Неандерталец» и не думал отвечать. Но в глазах мелькнула тень испуга.

Степан знал, какая слава ходит о нем в криминальном мире. Только столица огромная, далеко не все слышали о нем. Но этот индивидуум должен знать, на чью территорию он так нагло вторгся. Тем более преступление готовилось заранее.

Добровольный информатор уже выходил на связь со Степаном. Даже набрался наглости поблагодарить его за удачный исход операции. А потом раскрыл карты. И особо подчеркнул, что преступление предотвращено благодаря кассирше. Это она сдала преступников. Оказывается, они наводили к ней мосты… Такие вот дела.

Крепкий орешек ему попался. Только и не таких раскалывали.

Степан был грешен. Иногда ему приходилось практиковать допросы в жестком стиле.

Он много раз слышал, что сейчас не тридцать седьмой год. И соглашался с этим. Но всегда при этом отмечал про себя, что кое-что из тех времен благополучно перекочевало в нынешние. И придурок сейчас в этом убедится.

Только он предпочитал бить не по почкам, а по психике. Редко кто выдерживал его психологический прессинг.

– В молчанку, значит, решил играть. Ладно, играй…

Степан встал из-за стола и с безразличным видом вышел из кабинета.

Дверь осталась приоткрытой.

Он открыл дверь в кабинет, где хозяйничали Рома и Саня.

– Лозовой, иди сюда, – сказал он так, чтобы это слышал задержанный.

Рома вышел в коридор.

– Допросили? – спросил Степан и заговорщицки подмигнул оперу.

Тот сразу смекнул, в какую игру ему играть.

– Ну а как же. Все в цвет…

– Значит, раскололи.

– По полной программе.

– А бабки где ныкают, сказал?

– Ну как же. Сразу…

– Ну и отлично. Давайте тачку подгоняйте. От моего надо избавляться…

– Все понял…

Степан вернулся в свой кабинет. И встретился глазами с арестованным.

Увидел в его взгляде звериную настороженность. Но желания говорить в нем еще не проснулось.

Появились Рома и Саня.

– Все готово, командир…

– Крюк взяли?

– Ну а как же…

– Берите его…

Задержанного взяли за руки и потащили к машине. Степан тем временем зашел в кабинет к Федоту.

Уголовная рожа сидела на табуретке в углу кабинета и затравленно глядела на Степана. В глазах у него страх и боль. Видно, Федот пару раз сделал массаж на почки.

– Ну как?

– Все в порядке, товарищ майор! – сорвался с места Федот и вытянулся в струнку.

Хорошо играет, ничего не скажешь.

– Железнодорожные кассы их рук дело? Сознается?

– Ну, чего молчишь? – с лютой ненавистью посмотрел на бандита Федот.

Тот аж весь сжался.

– Да я уже говорил, – затарахтел он. – Мы были…

– Ну и отлично. Мой тоже раскололся. Так что все в полном соответствии. Продолжайте, товарищ капитан…

– Есть, товарищ майор!

Степан уже собирался выходить, когда словно бы что-то вспомнил.

– Как главаря кличут? – обернулся он к арестованному.

– Гнедой…

– Не врешь, это хорошо…

Главарь уничтоженной банды сидел на заднем сиденье в «уазике». Справа Рома, слева Саня. За рулем Кузьмич, штатный водитель. Гнедого можно было кинуть на самый зад, зарешетить. Но он должен слышать, о чем говорит Степан. Хотя его слова как будто и не предназначались для его ушей.

– Где крюк? – спросил он, усаживаясь на переднее сиденье.

– Да вот…

Кулик достал откуда-то и взвесил на руке стальную цепь с острым крюком на конце. На таких свиные туши за ребра подвешивают. И Гнедой, похоже, понял это. Его взгляд забегал.

– Отлично… Давай, Кузьмич, к вагончику гони, за озером который. Ты знаешь где…

На Гнедого Степан не обращал никакого внимания. Будто его здесь и не было.

Всю дорогу в машине висело напряженное молчание. Словно его нарочно нагнетали. А так оно и было. Гнедой раскисал на глазах. В конце концов он не выдержал.

– Э-э, начальник, что за дела? – Язык его развязался.

Только на этот раз молчал Степан. И опера не торопились отвечать.

– Не, ну чо такое? Куда вы меня?… Э-э, я ничего не понимаю…

А «козел» уже трясся по ухабам проселочной дороги.

– Что это за цепок? Зачем он? – скулил Гнедой.

Но ему по-прежнему никто не отвечал. Это не просто давило на его психику. Это срывало его с катушек. И он сорвался. Задергался в руках Лозового и Кулика. И тут же тяжелый Санин кулак вмял его живот до самого позвоночника. Тот захрипел. Но дергаться перестал.

Когда машина подъехала к вагончику за озером, Гнедой был никакой.

Вагончик этот у третьестепенной дороги в самом глухом месте у Глубокого озера поставил какой-то дебил-кооператор лет десять назад, в самый разгар перестройки. Думал что-то вроде трактирчика здесь открыть. Да только скоро понял, что клиенты у него будут лишь по большим праздникам вроде «маевки», когда горожане толпами на природу выезжают. А в будни к нему даже рэкетиры не заглянут. И он решил бросить это гиблое дело.

А вагончик остался. Он уже тогда был дряхлый. А сейчас и вообще ни для кого не представлял интерес.

Кулик взял цепь и с ней вышел из машины. Гнедой провожал его взглядом, полным ужаса.

– Пошел! – Лозовой с силой вытолкнул его из салона.

Вышел сам, схватил его за шкирку и потащил к вагончику, где уже скрылся Саня. Но внутрь заводить не стал, швырнул на землю перед самым входом.

– А может, его просто пристрелить? – вроде бы нехотя спросил он у Степана. – Все равно, где бабки, мы уже знаем…

– Бабки-то мы заберем, не вопрос. Мне, кстати, хату обставлять надо…

– Ну так чего зря время терять. Давай в землю его, а сами за бабками…

– Не-е, – лениво ответил Степан. – Спешить не будем. Пусть эта гнида помучится. Как Игорь… Ты помнишь его…

– Ну да.

– Игорь кореш мой. В «Гордон» охранником устроился. А эта падаль его из автомата завалила. Долго Игорь мучился, очень долго. А потом умер. Уже в больнице…

Дело по ограблению железнодорожных касс висело за отделением. И Степан постоянно отслеживал информацию о случаях ограбления в столице. Захват кассы в компьютерном салоне «Гордон» и убийство охранника он справедливо отнес на счет банды, за которой охотился вместе с муровцами.

Из оперативной сводки он знал фамилию, имя и отчество убитого.

– Да это не я его! – заскулил бандит. – Его Семафор замочил…

Ну вот, процесс раскола начался. Осталось только его ускорить.

– А мне какая разница? – вяло усмехнулся Степан. – Главное, Игорька уже не вернуть… Саня! – крикнул он в утробу вагончика. – Цепь закрепил?

– Ага! – послышалось оттуда.

– Зачем вам цепь? – взвыл Гнедой.

– А хлебало тебе носками твоими стоячими забьем, а самого за ребро и на крюк, – без всякой злобы, спокойно объяснил Круча. – А потом паяльной лампой чуть-чуть пройдемся… К вечеру сдохнешь. А там тебя и закопаем…

– Вы не имеете права! Меня должны судить! По закону…

– У меня свои законы, – хищно сузил ледяные глаза Степан. Его голос звучал зловеще. – И я тебя уже осудил. Ты же знаешь, кто такой Волчара…

– Не надо! Прошу вас! – Гнедой был полностью деморализован. – Я все скажу… Осталось только его добить.

– Поздно, – вздохнул Рома. – Твой подельщик уже во всем сознался…

– Да что он знает! – презрительно скривился Гнедой. – Он у меня совсем недавно. В натуре, мужики, он же ни хрена не знает. Так, малость…

– Так чего ж ты раньше молчал? – будто бы удивился Степан.

– Так вы ж не спрашивали…