Текст книги "Cудья и палач"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Два опера, оставленные Кручей, сидели в гостиной, пили пиво, смотрели телевизор. Это у них называется засада. Беглеца ждут. Как же, явится он сюда. Алла же заперлась в своей комнате И припала к компьютеру. Вышла на связь с Германом.

План был чудовищно прост. И в то же время достаточно сложен.

Люба сейчас у брата. Ее квартира пуста. У Аллы есть ключи от нее. В свое время сняла слепок с ключей Виталия. Этот придурок носил их с собой.

Нужно было забраться в пустующую квартиру Любы и заминировать ее. Этим инсценировалось очередное покушение Виталия на свою любовницу. Ведь он в бегах, ему ничего не стоило пробраться к ней домой.

Алла убивала двух зайцев. Избавлялась от ненавистной Любы и в очередной раз подставляла мужа. Добивала его.

Она вышла на связь с Германом. Но тот не отвечал. Его не было дома.

***

– Я из милиции. – Герман предъявил старушке красные корочки сотрудника уголовного розыска. – Мне нужно побеседовать с вашим постояльцем…

– Да, да, конечно, проходите, – закивала головой старушка.

И впустила его в квартиру.

– А что, Юра что-то натворил? – спросила она.

– Нет, нет, все в порядке. Вы не беспокойтесь…

– Да я и не беспокоюсь. Юра очень приличный молодой человек, работает на заводе механиком, не пьет, девок в дом не водит. Очень приличный молодой человек…

Очень приличный. Вор-"домушник". Герман незаметно усмехнулся.

Выход на этого крадуна дал ему шеф. Цену, правда, загнул конкретную – пятьдесят тысяч долларов в счет очередного заказа. Зато теперь Герман имел возможность серьезно поговорить с этим ублюдком. Он должен вернуть барсетку с техпаспортами.

– Только Юры нет дома. Он еще не вернулся с работы.

– Ничего, я подожду…

– Подождите. А я вас чайком угощу… А можно еще раз взглянуть на ваше удостоверение?

Герман удивленно посмотрел на старушку. Чего-чего, а такой прыти от нее он не ожидал.

Красные корочки он приобрел на рынке. Просто корочки, а внутри ничего, пустые графы. Их он заполнил, но печать не поставил. И фотографии нет.

Любой баран определит липу.

– А зачем вам это? – строго спросил он.

– Времена нынче смутные… Ну, так вы покажете мне удостоверение?

Старушка уже всерьез забеспокоилась.

– Смотрите!

Герман снова достал корочки. Но раскрывать их не стал.

– А вы их разверните! – потребовала старушка.

– Нельзя, не положено…

– Тогда я попрошу вас удалиться…

Никак не ожидал Герман, что у этой старушки столько силы. Она начала выталкивать его из коридора к дверям. И он случайно толкнул ее.

Старушка упала. В падении состыковалась виском с табуреткой, стоявшей возле телефона. Упала и больше не вставала. Герман нагнулся над ней. Она не дышала, пульс отсутствовал. Сюрприз!

Но уходить из квартиры Герман не торопился. Сначала он полностью обследовал комнату постояльца. Но барсетки не нашел. Затем прошел на кухню.

И припал к окну, откуда хорошо просматривались подступы к подъезду. Через полчаса он увидел того самого воришку, который доставил ему столько хлопот.

Только тот так и не дошел до подъезда. Остановился, глянул на окна квартиры, словно принюхиваясь. Германа он увидеть не мог. Но опасность почувствовал. Это было видно по его лицу.

Он резко развернулся и быстрым шагом направился прочь от подъезда.

Герман метнулся за ним. Но когда он выскочил на улицу, крадуна и след простыл.

Дома его ждало сообщение от Аллы. Болотов в бегах, его ищут. Герман должен убить Любу. Как будто это сделал Виталик. Это сильно обозлит ее брата, майора милиции. И тогда Виталий по-настоящему обречен. Очень даже может быть, что его грохнут в следственном изоляторе сами менты.

Идея Герману понравилась. Только от нее попахивало опасностью. Люба ночует у брата. А вдруг у нее на квартире засада?

И все же он принялся за ее осуществление. У него на вооружении надежные методы, чтобы узнать, есть кто в квартире или нет…

***

Ну зачем она наговорила этой суке столько глупостей? Хотела разозлить ее, унизить. А ведь все, что она сказала Любе, может быть использовано против нее. Нет, не на уровне улик, но кое-какие подозрения, возможно, возникнут.

Она сказала ей, что знает о ее ребенке. Упомянула про письмо. А ведь об их разговоре мог узнать Степан. И тогда у него может появиться подозрение, что Алла недостаточно искренна с ним.

Впрочем, Алла не слишком казнила себя. Люба ушла домой. Чтобы не выйти живой из своей квартиры. Герман уже все сделал как надо…

Глава 3

Степан пришел к ней поздно. В одиннадцатом часу ночи. Хмурый какой-то, озабоченный. Сухо поблагодарил ее за ужин, который она ему приготовила. А ужин праздничный, при свечах – уж она постаралась.

Вчера она забралась к нему в постель. Это случилось в его квартире. А сегодня он пришел к ней. Понятно зачем.

Трахаться с ним не очень-то хотелось. Но нужно было узнать про Любу.

Вчера она ушла домой, легла в постель, под которую Герман установил мину.

– Что ты, свет мой мил, невесел, что ты голову повесил? – кокетничая, спросила она.

– Да с Любой беда, – тяжело вздохнул Степан.

Этого Алла и ждала.

– Что с ней?

– Да понимаешь, мужа твоего уже взяли, а, получается, унять никак не можем…

– Что он натворил? – строго, как мать учителя о нерадивом сыне, спросила она.

– К Любе домой он вчера пробрался. Взрывное устройство под кровать установил…

– Быть этого не может…

Алла играла легко, непринужденно.

– И тем не менее. Хитрую штуку он придумал. Мину под кровать установил. Люба легла на кровать, а встать не могла…

– Неужели мина сработала? – ужаснулась Алла. И вышло у нее это очень натурально.

– К счастью, обошлось. Не сработала мина. Осечка вышла. Так, пошипела немного, заискрила, завоняла, и все…

– Да, в рубашке твоя сестричка родилась…

Алла радостно улыбнулась. Только на этот раз ей пришлось приложить немало сил, чтобы ее радость выглядела убедительно.

Ну вот, снова конфуз. Люба, тварь, опять вышла сухой из воды. Может, в третий раз повезет?… А будет он, третий раз?…

Алла хотела, чтобы был. Она завелась настолько, что не успокоится, пока Люба не отправится на тот свет.

Только, увы, Любу придется оставить в покое. Ее ведь Виталий пытался убить, не кто-то другой. А он уже взят под стражу. Если ее уничтожить, Виталий автоматически выпадет из подозрения. А жаль…

Они сели за стол. Дичь, молочный поросенок, целиком зажаренный в микроволновке, красная икра, крабы, шампанское. И пиво. Степан обожал этот плебейский напиток.

– А где сейчас Люба? – как бы между прочим спросила Алла.

– Дома у меня, – так же небрежно ответил Степан.

– Боишься, снова что-то случится?

– Я? Какие глупости. Твой муж уже в Бутырке. Оттуда не убежишь…

Просто Люба боится оставаться в своей квартире. У меня ей спокойней…

Степан любил свою сестру. Но сейчас думал о ней как бы вскользь. Это было видно по его глазам, в которых только одно желание – затащить Аллу в постель. И почему бы не пойти на поводу этого желания?

– И мне с тобой спокойней, – прошептала Алла и прильнула к нему.

Только последующие за этим три часа вряд ли можно было назвать спокойными. Она отдавалась ему с пылом и жаром…

А сама думала о том, рассказала Люба брату об их вчерашнем разговоре или нет.

***

– Ну что? – спросил Степан у Маркова. Николай еще вчера должен был поставить все телефоны Болотовой на прослушивание.

– Ничего, – ответил тот. – Пока ничего. Никуда она не звонила, никому ничего не сообщала…

– Может, еще позвонит. Пусть твои ребята не спят…

Опера Маркова спать не будут. Как не спал Степан эту ночь. Алла не давала. Все соки из него выжала, бестия.

Степан внимательно наблюдал за ней. Смотрел, как реагирует она на новости о Любе. Ее совершенно не расстроило то, что Люба осталась жива.

Напротив, она радовалась. И достаточно искренне.

Или она великая актриса, или он напрасно подозревает ее в смертных грехах?

Но Степан больше склонялся к первому. К этому его склоняло чутье сыщика.

– Как там наш друг Болотов? Анализ взяли?

– Да, еще вчера. А сегодня его с утра следователь мурыжил…

– Очень хотелось бы послушать… Или лучше самому с ним побеседовать…

– Пожалуйста, пропуск в Бутырку, и вперед… Кстати, у Болотова нет алиби. Прежде чем у друга своего старого на квартире укрыться, он какое-то время шастал незнамо где. Вполне мог установить мину… Только он клянется, что не делал этого…

– Ну, клятвы – это не аргумент.

– Согласен. А вот где он мину взял?

– Может, в машине возил?

– Специальную, пружинную…

– Кстати, пальчики на «игрушке» остались?

– Увы, увы, хотя бы фрагмент какой… В перчатках киллер работал…

– Не нравится мне это. Слишком все сложно…

– Сложно. И в то же время очень просто. Есть доказательства вины Болотова. Можно прижать его к стенке. Но вдруг он ни в чем не виновен?…

– Болотовой занялись?

– Обижаешь, Степа! Просвечиваем со всех сторон. От рождения до настоящего времени. У меня ребята ушлые, ты знаешь. Если надо, всю родословную от седьмого колена поднимут…

– Может, что прояснится?

– Хотелось бы…

Разговор был закончен – Степан положил трубку. И задумался.

Алла Болотова решила убрать мужа. Чтобы завладеть его наследством Для этой цели привлекла киллера.

Только киллеры, как проститутки на Тверской, в шеренги не выстраиваются, их так просто не «снимешь». Ладно, пускай у Аллы с киллером сладилось. Дальше нужно подставить мужа. Как?

Первый взрыв. Погибает Мальцев. Затем попытка убить Любу. После отправляется к праотцам коммерсант Фрязев. И снова попытка ликвидировать Любу. Не слишком ли много для того, чтобы отправить на нары одного-единственного человека?

А может, в планы преступника входило всего одно убийство? Бизнесмен Мальцев, и все. Но тогда киллер должен был «засветиться» под Болотова.

Дальше обыск – и брикет пластида с электродетонаторами в протокол изъятия со свидетельством понятых. И все, Болотов обречен.

А вдруг киллер «засветил» себя? Только этого никто не заметил. Или заметил, но предпочел умолчать. И тем самым спутал планы преступников.

Степан встал из-за стола.

Надо съездить на автостоянку, поговорить со сторожем, который стоял в смене в ночь перед взрывом. Степан беседовал с ним в день, когда взлетел на воздух Мальцев. И уже тогда ему показалось, что сторож что-то не договаривает…

Он снова сел на место.

Нет, это глупо. Слишком все просто. Да и вообще, версия о том, что Болотова подставили, не выдерживает серьезной критики. Слишком много накладок и противоречий. Незачем было жене сажать мужа за решетку. Куда проще нанять того же киллера, чтобы убить Болотова. Ведь по завещанию наследство переходит к Алле. Матери Болотова достаются крохи…

Все слишком сложно. Слишком все запутано.

И все же…

Нутро сыщика – тонкий инструмент. Так сказал Николай Марков. И ведь точно подметил. А Степан этим самым нутром чувствовал грандиозный подвох в отношении Болотова.

Степан снова поднялся.

Как можно засадить Болотова за решетку, если он отец ребенка, которого ждет Люба? Отец его родного племянника. А вдруг у него с Любой все очень серьезно и он любит ее? И, возможно, даже готов жениться. А разве Степан враг своей сестре?

А вдруг Болотов все же бесплоден? Анализ спермы уже взят, но когда будет результат? И каким он будет, положительным или отрицательным?

Только эта мысль не остановила Степана. Он направился к выходу.

***

Ванек сдавал смену.

Неплохо заработал он за сутки. Сто двадцать рублей чистого навара. И никто ни о чем не догадывается. Все благодаря левому журналу и фальшивым квитанциям.

В школе его почему-то дебилом считали. И все из-за того, что он плохо учился. Но это не так. Голова у него очень хорошо соображает. Ведь он сам додумался до журнала и до квитанций, никто не подсказывал. И теперь вот каждую смену к зарплате солидный приварок.

Леньчик и Вовик приняли смену. Можно уходить. Но появился сумрачный тип в кожаной куртке.

– Милиция. Уголовный розыск, – он смотрел не на кого-то, а на Ванька.

Ванек вспомнил его. Этот тип допрашивал его, когда взорвалась машина с Мальцевым. Только он обхитрил его, не рассказал ему про левый журнал. И про мужика, который джип «Чероки» ставил, тоже не рассказал. А ведь, возможно, тот мужик и заминировал «Мерседес» бизнесмена. Какой-то не такой был он, этот мужик.

– Здравствуйте, – проблеял Ванек.

Это не мент, а зверь какой-то. Взгляд убийственный. Ванек чувствовал себя перед ним беззащитным кроликом.

– Мы, кажется, с вами уже беседовали, – сказал мент.

– Да…

– Пошли, еще надо поговорить…

Он взял его под руку и повел вниз, к своей машине. Ваньку все казалось, что на его запястьях сейчас защелкнутся наручники.

Мент усадил его в свою «восьмерку», на переднее сиденье. И принялся сверлить его убийственным взглядом, как будто душу из него начал тянуть.

– Ну что, друг, рассказывай, – наконец потребовал он.

– А что рассказывать? – жалобно посмотрел на него Ванек.

– А ты не знаешь?

– Нет…

– А если честно?… Учти, я все про тебя знаю. Все, до мельчайших подробностей. Так что не юли. Скажешь всю правду, может, и не стану наручники показывать… А если…

– Не надо, я все скажу…

– Только не виляй…

– Я больше не буду…

– Ага, раскаиваешься. Это хорошо…

Мент сменил гнев на милость. И взгляд его потеплел. Даже стал добрым.

На душе у Ванька сквозь тучи вдруг засияло солнце. И каждое правдивое слово обещало сделать этот свет еще ярче.

– Я не хотел, так получилось. Деньги нужны были…

– Деньги всем нужны. Но не все на преступление ради этого идут…

– Грешен, каюсь. В общем, вот он, этот злосчастный журнал…

Ванек вынул из старого потрепанного портфеля липовый журнал.

Милиционер взял в руки журнал, пробежался по нему взглядом. Казалось, он ничего не понимает. Но это только так казалось На самом деле он был в курсе всего. Не зря же он сказал, что все знает…

– Дальше что?

– А вот и квитанции. Они фальшивые. Я их на ксероксе отснял. У меня у брата ксерокс новый, очень хороший. И бумагу нашел…

– Дальше?

– Но вы же все знаете…

– Я хочу знать все от тебя. А потом уже решу, заслуживаешь ты прощения или нет…

– Когда клиент машину на стоянку ставит, я его данные в настоящий журнал заношу. И квитанцию настоящую выписываю. Но это только до определенного времени…

Ванек подробно изложил суть своих ухищрений.

– Дальше можешь не продолжать, – остановил его милиционер. – Я все знаю…

Он открыл журнал, пролистал. Его лицо просветлело.

– Так, вот тут у тебя записано: «Болотов ВТ.», данные техпаспорта, время постановки… Это все верно записано?

– Да, конечно. Я все точно записываю. Он мне техпаспорт предъявил, и я все точно записал…

– И этот Болотов ставил машину в ночь перед взрывом. Так?

– Да…

– А почему ты не показал мне этот журнал раньше? Взгляд милиционера стал строгим, жестким. Небо в душе снова заволокло тучами.

– Я боялся. За этот журнал можно срок схлопотать…

– Правильно рассуждаешь. И, считай, ты этот срок уже схлопотал…

Ванек задрожал.

– Но вы же обещали…

– Я ничего не обещал… Смотри сюда! – Мент достал из кармана куртки фотографию какого-то мужика.

– Узнаешь?

– Нет…

– Этот мужчина ставил машину?

– Не знаю…

– Как это не знаешь?

– Да темно было. Только его фигуру было видно. А лица нет…

– А машину он когда забирал?

– Тут же все отмечено, – Ванек показал на журнал.

– Это точное время?

– Конечно. Я же сказал, у меня все точно. Только журнал липовый…

– Ладно, проехали. И утром ты не разглядел этого мужика?

– Так и утром ведь темно было…

– А машину его видел?

– Ну а как же. «Гранд Чероки». Крутая тачка…

Мент задумался. Казалось, вовсе не замечает Ванька.

– Вы меня не арестуете? – жалобно посмотрел тот на него.

– А-а, это ты, – как будто ото сна встряхнулся мент. И устало:

– Ты еще здесь? Исчезни…

– А журнал?

– Журнал останется у меня. И только услышу еще про твои штучки…

– Нет, этого больше не повторится…

И Ванька как ветром выдуло из машины.

***

– Знаешь, это слишком. Ставить машину на стоянку под своим именем только для того, чтобы заминировать авто своего конкурента…

Николай задумчиво посмотрел на Степана.

– Я тоже так считаю, – кивнул Круча. – Если бы этот сторож не схимичил, мы бы сразу уцепились за фамилию Болотова. И пошла бы раскрутка.

Сразу ордер на обыск… И нашли бы пластид с электродетонаторами…

– Точно. А не на это ли расчет?

– Все может быть… Я просмотрел все настоящие журналы с автостоянки, – сказал Степан. – И знаешь, нигде не нашел больше фамилии Болотова…

– Правильно, он никогда не пользовался автостоянкой. У него гараж…

– Но в принципе мог…

– В принципе можно все… Не на этот ли принцип рассчитывали преступники?

– Но откуда у них техпаспорт Болотова?

– А ты думаешь, он настоящий?… Если в деле замешана Болотова, то ей ничего не стоило содрать данные с техпаспорта мужа и передать исполнителю.

А сейчас, знаешь, такая техника. Вон недавно банковский вексель взяли, фальшивка чистой воды. Из девяти степеней защиты в наличии у этой фальшивки было семь. Понял, какой уровень?… А техпаспорт можно было на компьютере набрать, на принтер вывести, ламинирование, и всего-то. Ведь сторож твой не спец по бумагам, ему любую фальшивку подсунуть можно, все съест. Согласен?

– Согласен… Надо выходить на киллера…

Киллер-подрывник, сообщник Аллы Михайловны Болотовой, фигура по-прежнему более мифическая, нежели реальная. Может, его в природе не существует. Но искать его надо.

Как Степан будет смотреть в глаза матери, если с Любой что-то случится. Вдруг убьет ее этот самый мифический киллер?

– Это мои заботы, – кивнул Марков. – Мы уже активно работаем в этом направлении. Только пока все в тайне, сам понимаешь. Официальная версия – во всем виноват гражданин Болотов. А ребята мои работают, можешь не сомневаться…

– И за Аллой Михайловной глаз да глаз…

– Само собой… Хотя, – Николай ехидно сощурил глаза, – это больше по твоей части, господин Джеймс Бонд…

Ну вот, и этот его Джеймсом Бондом считает.

– Что, завидуешь?

Дальше пошел треп. Степан понял, что ему пора. Да и Николай уже домой намыливается.

Он вышел из отдела, сел в свою машину и поехал в сторону Битово. Он не спешил. Алла без него не прокиснет – к ней он успеет всегда. Люба сидит в его квартире, под надежной охраной.

***

Саня Кулик возвращался с работы. Жил он в спальном районе Москвы.

Домой можно было добираться на метро – дешевле и даже быстрее. Только его «семерка» лучше.

Краем глаза Саня заметил мужика с поднятой рукой. Остановить его хочет. Да только Саня не таксист. Он мент. А именно поэтому мужик показался ему очень интересным. Знакомое лицо.

Кулик принял вправо и начал притормаживать. Остановился впритык к мужику.

Недавно к ним ориентировка пришла. На некоего Ильясова Сергея Евгеньевича. Профессиональный вор по кличке Змееныш. Объявлен в розыск по обвинению в убийстве, У Сани профессиональная память на лица. Лица на фото и в оригинале редко когда похожи как две капли воды. Снимок может быть старым, да еще из специальной картотеки – в профиль, анфас. Испуганный взгляд, бритая голова – именно это видел Саня на фотографии из ориентировки. А сейчас он видел ухоженного молодого мужчину. Другой бы на его месте ни в жизнь не догадался, что это одно и то же лицо. Но Кулик мент, и этим сказано все.

Он мог бы скрутить Змееныша прямо сейчас и отвезти в ближайшее отделение милиции. Дело об убийстве какой-то старушки его не касалось. Но профессиональный интерес взял верх. Захотелось узнать истину. Тем более подвернулась возможность. Тут главное – правильный подход.

Змееныш сел в машину, назвал адрес.

– Ты, братан, извиняй, давно в златоглавой не был, фишку слабо секу…

– Когда откинулся? – с ходу принял его за бывшего зэка Змееныш.

Саня знал, какое впечатление производит на людей. Одни его за маститого бандита принимают, другие за крутого мента. Морда у него такая и профессия отпечаток свой накладывает. Он мент, но, если надо, может закосить под «делового». Сейчас как раз тот случай.

– Да уже месяц как… Слушай, брат, а ты чо, из наших? Сам вижу, у «хозяина» гостил…

– Да было дело…

– Ничтяк… Мне сейчас как раз пацан толковый нужен… Но не о том базар. Давай, затаримся поедем. Пузырь возьмем, закусь. Посидим где-нибудь, потрещим…

– Да у меня с этим делом без проблем… Змееныш потряс сумку. Было слышно, как звякнули полные бутылки.

– Только, брат, я сам по себе… А закирять – это всегда пожалуйста…

Было заметно, что Змееныш рад компании. Видать, надоело расслабляться в одиночку.

– Нет, на хвост я падать не буду. Я не Леня Голубков, брат, халява не по мне…

Саня остановил машину возле ближайшего ларька, купил пару бутылок водки, банку с солеными огурчиками, орешков… И только после этого продолжил путь.

Они подъехали к старой пятиэтажке, которой уже давно пора на снос.

Остановились.

Саня бросил машину прямо во дворе. И с беспечным видом последовал за Змеенышем.

– Не боишься? – спросил тот.

– А чего?

– Тачку без пригляда оставлять. Свинтить ведь могут.

– У кого, у меня? Да у меня знаешь какие завязки?

И Кулик назвал несколько имен известных воров в законе. Это произвело на Змееныша определенное впечатление.

– Как свинтят тачку, так обратно и прикрутят на место…

– Смотри, как знаешь…

Квартира у Змееныша однокомнатная, неухоженная, полное отсутствие уюта. Но есть стол в комнате, пара табуреток.

– Снимаешь хату? – спросил Саня, когда они прикончили первую бутылку.

– Пока да…

– Свою хочешь заиметь?

– Угадал. Вот бабок только подкоплю…

– Ну так давай ко мне… У меня тут дело конкретное вызревает…

Но Змееныш даже не стал интересоваться, какое у него дело.

– Нет, я сам по себе, – упрямился он.

Оставалось только подождать, когда хмель развяжет ему язык. Дальше пара провоцирующих вопросиков – и пьяный вор начнет бить себя в грудь. Я такой, мол, я сякой. Самого себя с потрохами сдаст.

Но до исповеди дело не дошло. В один прекрасный момент, когда Змееныш вышел на кухню за водой, в дверь сильно ударили – похоже, кувалдой. Вторым ударом ее вырвали с мясом, и в квартиру ворвались люди в темно-серой униформе с желтыми буквами «ОМОН». Правда, аббревиатура была тиснута на спину, поэтому надписи Саня не видел.

Кулик и опомниться не успел, как два спецназовца сбили его с ног, ткнули носом в грязный пол, за спиной щелкнули наручники Та же участь постигла и Змееныша. Его ломали на кухне.

Чьи– то сильные руки проникли под Санину куртку, вытащили из оперкобуры «Макаров» Из кармана были изъяты наручники. Послышался голос.

– А он подкован…

Сильные руки схватили его за куртку, поставили на ноги.

Он увидел двух омоновцев в брониках и с автоматами. За ними мужика в кашемировом пиджаке и шелковой рубахе без галстука. Рожа чисто ментовская.

Явный опер. Коллега, мать его так!

– Не, ну вы, братаны, даете… – покачал головой Саня.

Договорить ему не дали.

– Тамбовский волк тебе братан! – прорычал омоновец.

И неожиданно ударил его кулаком под дых.

Саня захрипел, чуть согнулся в поясе. Но голову оттянул назад. Злость затмила глаза. Он уже не соображал, что делал. Хрясь! И от удара головой омоновец отлетел к стене. Второй резко вскинул автомат Но Кулик уже знал, что делает.

Ударом ноги он отбил автомат в сторону. И той же ногой въехал спецназовцу в живот.

– Уроды! Я же мент! – заорал он. И это спасло его от пули. Мужик в кашемировом пиджаке навел на него пистолет. Но стрелять не стал.

– Оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Кулик!

Это отрезвило и омоновцев, которые уже оправились от боли и неожиданности. Они очень хотели взять реванш. И обрадовались бы, если б он соврал насчет того, что мент…

– Удостоверение! – потребовал опер.

– В кармане… Блин, «пушку» вытащили, а ксиву оставили…

Омоновец с распухающей переносицей осторожно приблизился к Сане и вытащил из кармана рубахи удостоверение.

– Уголовный розыск. Битовское отделение. Старший лейтенант Кулик.

Вроде не липа, – резюмировал он.

– Битово? – Лицо опера растянулось в улыбке. – Как там майор Круча поживает?

– Жив-здоров Степан Степаныч. Чего и вам желает…

Сане льстило, что его начальника знает чуть ли не вся ментовская Москва.

– Степан Степанычу привет, – осклабился омоновец.

И этот его знает. Ну точно, не начальник, а ходячая легенда. Дядя Степа милиционер.

– Капитан Грибалев, старший оперуполномоченный уголовного розыска… – представился мужик в пиджаке.

Ну точно, опер.

– А что вы здесь делаете, Александр Васильевич? – Его тон захрустел официальностью, как сухарь в зубах.

– Да вот ехал, смотрю, мужик голосует. Я его сразу срисовал. Змееныш, он у нас по ориентировке проходил. Ну и решил, прежде чем сдать, по душам поговорить…

– Чувствуется школа, – кивнул Грибалев. – Извини, Александр Батькович, погорячились…

– Извините, товарищ старший лейтенант. Не сразу разобрались…

И омоновцы покаялись.

Грибалев больше не нуждался в них. По его команде они покинули квартиру.

Он подошел к столу, сел на табурет. Рядом пристроился Кулик. Его не гнали. Напротив, он был даже нужен.

– Куй железо не отходя от кассы. Так ваш Круча говорит или я что-то путаю?…

Ну вот, Степана Степаныча уже как классика цитируют. Хотя это и не его слова, но говорит он именно так.

– Да говорит, – кивнул Саня. – А еще он говорит: куй железо, пока до уголовно-процессуального кодекса дело не дошло…

В комнате появился еще один мент. Мужик в кожанке. Наверняка тоже опер. Из одного отделения с Грибалевым. В поводу он держал Змееныша.

– Ну что, Петро? – спросил Грибалев.

– Запрещенных предметов нет, – пожал плечами тот.

– Жаль… Значит, обойдемся без понятых, – спокойно проговорил. – И без кодекса… – И тут же резко Змеенышу:

– Зачем, гад, старуху убил?

– Какую старуху? – побледнел Змееныш.

И начал в растерянности озираться по сторонам.

– Ну, блин, Раскольников хренов! Я тебе покажу, какую!

Грибалев сорвался с места, схватил Змееныша за грудки и припер его к стенке. Одной рукой держал его, а второй достал пистолет, стволом вдавил его в пах.

– Колись, сука!

Неплохо сработано. Психологический эффект налицо. Грубая сила, природная жесткость опера сделали свое дело. Змееныш внутренне сломался. Не каждый мент способен на такой результат. Но Грибалев мент по жизни – Кулик это сразу понял.

Змееныш сломался. Но, увы, колоться не стал.

– Да не знаю, про какую старуху разговор?

А он, похоже, и в самом деле ничего не понимает.

– Дарья Алексеевна Калмыкова… Ну что, проветрились мозги?

Грибалев отпустил Змееныша и сел на место.

– Дарья Алексеевна? Ее что, убили?

– Ну ты, блин, даешь! Кому ты понты кидаешь? – взорвался второй опер.

Но, в отличие от Грибалева, на жесткий прессинг не пошел. А это сейчас уже и не нужно.

– Да век воли не видать! Не убивал я ее! – Змееныш пустил сопли. – Я у нее квартиру снимал. На хату шел, да не дошел. Чую, неладное. Я и застопорился. Ну, думаю, менты, засада. Я заднюю и включил. Больше на эту хату ни ногой… Да не убивал я ее, начальник. Хлебом клянусь!

Казалось, Змееныш сейчас упадет на колени.

– Ты у меня завтра дерьмом с параши клясться будешь! – зарычал Грибалев. – Я тебя, падла, раскручу на признанку…

Он встал из-за стола.

– Давай в отделение его, – сказал он своему напарнику. – Мы ему там мозги вправим… И сам он собрался уходить.

– Постой, – взял его под руку Кулик.

– Чего?

– Развел ты Змееныша классно. Как дерьмо мягкий. Сок из него давить надо, пока не затвердел. Он убил старуху или нет, это пусть следаки выясняют. А мы давай его на кражи раскрутим. Прям сейчас. Авось со своей «земли» какой «висяк» скинешь. А вдруг и с моей что сорвется?

– Логично! – кивнул Грибалев.

И снова вернулся за стол. Вернули и Змееныша.

– Пей! – Грибалев слил остатки водки в стакан и протянул ему.

Вор выпил залпом. Ему даже дали закурить.

– Еще желание есть?

– Какое желание? – не понял он, – Как какое? Последнее…

– Не понял…

– Это хорошо, что не понял. Легче умирать будешь…

В руках Грибалева появился пистолет. А в глазах ледяное спокойствие.

Как насосом воздух в мяч, нагнал на Змееныша жути.

– Не понял, начальник! – Тот в страхе попятился в угол.

– Что, мразь, жить хочешь?

– Не, начальник, так нельзя… Это незаконно…

Ну вот, о законности вспомнил. Саня криво усмехнулся. Может, ему сюда еще и прокурора подать?

– А по хатам чужим шастать законно?

– Ну так я за это отвечу…

– Ответишь. Это ты точно сказал…

– Не томи, начальник. Спрашивай! Где что нагрешил, все как на духу скажу…

– Ну да. А завтра на допросе у следователя отречешься от своих показаний. Знаешь ведь, гад, что я опер. Знаешь, что моим протоколом задницу подтереть можно… Ты мне скажи, где твой «курок»? Где краденое заныкал?

Грибалев прав. Оперу можно что угодно напеть. И если показания не подкреплены убойными уликами, от них можно легко отказаться. А вот вещественные доказательства – от этого не отвертишься, хоть тресни.

– Да ты чо, начальник! Какое краденое? Все барыге сплавил…

– Фамилия, кличка, адрес?

– Да ну, в натуре, начальник! Грибалев нажал на спусковой крючок. Но даже утопить его не смог.

– Вот, блин! Совсем забыл…

Он снял пистолет с предохранителя и клацнул затворной рамой с таким выражением на лице, будто и в самом деле забыл дослать патрон в патронник.

– Начальник, не надо!

И только сейчас Змееныш упал на колени.

– Все скажу… Поехали, покажу нычку! Петро, напарник Грибалева, схватил Змееныша и потащил вниз к машине.

– Молоток, на уровне работаешь, – отозвался о способностях Грибалева Кулик. – Круча таких уважает…

А иногда и матом кроет. И в грудь кулаком даже можно схлопотать. Но это если переборщишь. Нельзя перегибать палку. Только об этом Саня не сказал. Впрочем, Грибалев держал себя в рамках закона. Нет, не уголовно-процессуального. И даже не милицейского. А чисто ментовского.

Они вышли из квартиры, спустились во двор. А там их ждала неожиданность в виде симпатичной девушки с микрофоном. А за ней небритый мужик с телекамерой. И еще какие-то люди.

– Несколько слов для передачи «Место встречи изменить нельзя». – Саня и опомниться не успел, как микрофон оказался под его носом. – Что вы можете сказать об опасном убийце?

– О каком убийце?

– О том, которого вы задержали…

Ни он, ни Грибалев не знали, откуда появились эти теледеятели. Но то, что они явные дилетанты, он понял сразу. И о передаче он такой не знал.

«Место встречи изменить нельзя». Точно, нельзя было изменить место, нужно было встретиться именно здесь, на выходе из дома. Хорошо, не встретились в квартире в тот момент, когда Грибалев Змееныша к стенке ставил.

Тележурналисты его раздражали всегда. Особенно такие вот наглые репортеры. Даже если они появляются перед ним в виде очаровательных девиц.

– А разве уже состоялся суд? – закрывая камеру рукой, сказал он. – Разве уже доказана его виновность?… Задержанному даже обвинение не предъявлено. А вы его уже в убийцы зачислили…

Кулик мог ехать домой, но он остался с Грибалевым. Очень хотелось знать, чем закончится их случайное сотрудничество.