Текст книги "Соскучился по дождику"

Автор книги: Владимир Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

АРБУЗЫ НА ПАМЯТЬ

Петр и заведующая детским приемником, усталая женщина в темно-синем халате, пересекли пыльный, с редкими травинками двор и остановились у домика, на двери которого была прибита табличка с надписью «Изолятор».

– Как он себя чувствует? – спросил Петр.

– Сейчас лучше, – ответила заведующая. – А первые дни на ногах не стоял. Этот бандюга чуть его не убил. Если б не старик…

Они вошли в дом, и заведующая отворила первую слева дверь. В комнате стояло четыре кровати. Три из них были аккуратно застелены, а на четвертой прямо на сером одеяле ничком лежал одетый Володька и спал.

Заведующая и Петр осторожно вошли, тихонько прикрыв за собой дверь.

Остриженный наголо, с оттопыренными ушами, Володька спал тревожно, стонал, вздрагивал.

Тяжело вздохнув, заведующая прошептала:

– Намучился парень, набедовал… Может, вы завтра поедете? Пускай мальчонка отоспится, окрепнет…

Петр не успел ответить. Володька заворочался, открыл глаза и сел на кровати.

– Вот инспектор за тобой приехал, – сказала заведующая. – Собирайся домой.

– Здравствуй, Володя, – Петр протянул руку мальчишке.

– Здрасте, – Володька поднялся и пожал руку. – Так вы инспектор?

– За это я тебя должен благодарить, – ответил Петр.

– А где Манюня? – поинтересовался Володька.

– Кто-кто? – не понял Петр.

– Мария Николаевна, инспектор, – объяснил Володька.

– Сына растит, – ответил Петр.

Мальчишка настороженно глядел на Петра. Словно допытывался у него, с чем ты явился сюда и что ты от меня хочешь.

– Как ты жил? – спросил Петр.

Володька пожал плечами:

– Жил…

– Не знаю, смог ли бы я, как ты, убегать, прятаться, скитаться, – задумчиво проговорил Петр.

– Между прочим, жил припеваючи, – закуражился Володька, не хотел, чтобы его жалели, чтобы распускали над ним нюни. – На свете столько дураков! Расскажешь им сказку, а они уши развесят и жратвы нанесут столько, что только успевай брюхо набивать. И воровал! Да! А почему бы не стянуть у лопухов, что плохо лежит?!

Володька вызывающе смотрел на Петра.

– Ах, какой герой, удрал из дому, – сдержанно произнес Петр. – Вместо того чтобы мать защищать, он, видите ли, на юг укатил, на солнышке позагорать.

Володька опустил голову. Бравада слетела с него вмиг.

– Вы когда маму видели? – тихо спросил он.

– Позавчера, – ответил Петр. – Хоть бы одну открытку матери послал…

– Ага, – подхватил Володька. – Вы бы меня тут же сцапали.

– Зачем нам тебя цапать? Мы тебя найти хотели…

Увидев, что разговор принял мирный характер, заведующая сказала:

– Я пойду оформлять документы, а вы пока погуляйте во дворе… Обед через полчаса.

– Пускай мне деньги вернут, – твердо сказал Володька. – Я их заработал.

– Верно, – подтвердил Петр. – Это его деньги.

– Все будет в порядке, – пообещала заведующая.

Они вышли во двор. Заведующая поспешила к себе. Петр и Володька остались одни.

Мальчишка поднял голову и поглядел на чистое, без единого облачка небо.

– Андрея поймали, – как бы между прочим, сказал Петр.

Володька встрепенулся.

– Он сказал, что у них с Семенковым поджилки тряслись, когда были на Подлесной, все думали, что вот-вот ты приведешь милицию.

– Так им и надо!

Володька облегченно рассмеялся. Все, что гнело его долгие месяцы, вдруг в одно мгновение рассыпалось. Будто ничего и никогда не было.

И сделал это моряк, с которым он случайно встретился на вокзале.

– Андрей зверски избил Семенкова, – продолжал Петр. – Вася до сих пор не пришел в себя.

Володька сжал кулаки.

– Андрей вообще гад. Нас с Семеном один мужик попросил стащить доски со стройки. Обещал хорошо заплатить. Ну, мы, дураки, согласились. Один раз сошло. А в другой раз нарвались на этого Андрея. Так он сказал, что заявит в милицию, если мы не будем ему помогать. Васька струсил… Ну, остальное вы знаете…

– Знаю, – кивнул Петр. – А в сентябре вы ездили к нему в Чернигов?

– К нему, – подтвердил Володька. – Он готовил одно дело. Да сорвалось… Мы уже думали, что он про нас забыл, как вдруг объявился весной у нас… И закрутилось…

– Вот что я хочу у тебя спросить, – сказал Петр. – Семенков угнал мотоцикл, а ты взял вину на себя. Зачем? Мало у тебя своих «подвигов» было?

– Одним больше, одним меньше, все равно, – махнул рукой Володька. – А Васька меня тоже выручал. Ночевал я у него.

«Когда отец выгонял из дому», – подумал Петр.

– А почему без погон? – вдруг спросил Володька.

– Не заслужил еще, – пожал плечами Петр.

– А не жалко – из моряков в милиционеры? – прищурился Володька.

Петр покачал головой:

– Теперь нет.

– Видите, я тоже про Вас кое-что знаю, – радостно сказал Володька.

– Василий Федорович рассказал? – спросил Петр.

– Он, – кивнул Володька. – Мировой дядька…

– Настоящий…

– Вот только приятель у него, – поморщился Володька. – Одним словом, не моряк…

Калитка отворилась, и во двор, тяжело ступая на деревяшку, вошел Николай Афанасьевич. В руке он нес сетку с тремя огромными арбузами.

Володька сорвался с места и в то же мгновение повис на шее старика.

– Чуть не свалил, чертяка, – бурчал Николай Афанасьевич. – У меня все-таки одна нога.

Старика тронуло, что мальчишка так радостно его встретил, но он старался не подавать вида.

– Вот, держи, – Николай Афанасьевич протянул мальчишке сетку с арбузами. – На память, что ли…

Подошел Петр, поздоровался со стариком. Николай Афанасьевич отвел Петра в сторону.

– Вы, товарищ инспектор, с ним поласковее… Парень он хороший…

– Не беспокойтесь, все будет хорошо, – ответил Петр.

Из распахнутого настежь окна высунулась заведующая.

– Товарищ инспектор, Николай Афанасьевич, Володя! Идите обедать.

За обедом заведующая принялась благодарить Николая Афанасьевича, мол, если б, не он, то, может, и не сидел бы сейчас за столом Володя Прокопенко. Но старик перебил заведующую:

– Не меня надо благодарить, а вот ее…

Николай Афанасьевич похлопал по своей деревяшке. Все с любопытством повернулись к нему.

– Я вот кляну ее часто, – старик лукаво улыбался, – и за дело. А в тот день она выручила мальчишку. Находился я, устал. Ну, чувствую, шагу ступить не могу. Сел отдохнуть. Пока отдыхал, время шло. А когда вышел с базара, увидел – бежит Володя, а за ним гонится этот бандюга… Так что спасибо надо сказать моей деревяшке…

Все засмеялись. Обед прошел быстро и весело.

Старик отправился и на вокзал – проводить Володю и Петра.

Мальчишка шагал впереди и гордо нес сетку с тремя огромными арбузами.

На перроне Володька обнял Николая Афанасьевича.

– Напиши, когда приедешь, – тихо попросил старик.

В вагоне Володька с любопытством оглядывал купе. Впервые за последние месяцы он ехал с такими удобствами, а главное, с билетом.

Поезд мчался по степи. Всюду, куда ни глядел Володька, стоял в скирдах убранный хлеб.

Вот и лето прошло, пролетело. Честно говоря, он и не заметил. Все время его несло куда-то.

Ничего себе – провел каникулы, отдохнул, набрался сил.

Зато впечатлений – уйма. Порасскажешь ребятам – не поверят. Ухмыльнутся, наплел с три короба Прокопенко. Эх, ребята, хотел бы Володька присочинить, да незачем.

Над головой мальчишки мерно колыхалась сетка с арбузами. Глянет на них Володька и сразу вспомнит Николая Афанасьевича.

Рядом с Володькой сидел Петр и все время чему-то улыбался. Вот чудак!

– Вы братья? – неожиданно спросила попутчица, женщина средних лет с крашеными волосами.

– Братья, – с улыбкой подтвердил Петр.

Володька покосился на инспектора – чего тому взбрело в голову называть его братом? Петр подмигнул мальчишке, мол, не выдавай, брат.

Володька хмыкнул и уставился в окошко.

– У родных гостили, а теперь домой? – не отставала попутчица.

– Так точно, – ответил Петр. – Домой – в Гомель.

Попутчица замолкла. Но видно было, что ее так и распирало от желания поговорить с братьями.

– А вы откуда сами будете? – догадавшись о мучениях попутчицы, поинтересовался Петр и, сам того не желая, выпустил джинна из бутылки.

– Мы из Москвы, – затараторила попутчица и ткнула пальцем в верхнюю полку, где, отвернувшись лицом к стенке, то ли спал, то ли просто лежал ее муж. – Живем в Измайлове. Район, вы знаете, чудесный. Через улицу – лес, самый настоящий, ели там, березки… Правда, от центра далековато. Но рядом метро. И потом скажите на милость, что мне делать каждый день в центре, в этой сутолоке, в этом сумасшедшем доме? Нечего мне там делать…

Попутчица перевела дух, и тогда Володька поднялся:

– Я выйду…

Мальчишка прошел по коридору в тамбур, стал у двери и выглянул в окно. Поезд мчался по мосту через широкую реку.

Деловито прошагала озабоченная проводница и строго предупредила:

– Мальчик, к дверям нельзя прислоняться…

– Знаю, не маленький.

В тамбур шумно вошел Петр. Давясь от смеха, проговорил:

– Насилу вырвался, думал, уже все – погиб во цвете лет…

– А я знаю, чего вы прибежали, – ухмыльнулся Володька. – Боитесь, что я удеру.

– Не боюсь, – ответил Петр. – А если удерешь, дураком будешь…

– Это почему? – нахохлился Володька.

– Потому, что кончается на «у», – отшутился Петр.

– А почему вы ей наплели, что мы братья? – задирался Володька. – Побоялись правду сказать, что вы – милиционер и везете опасного преступника?

– Не набивай себе цену, «опасный преступник», – ушел от ответа Петр.

Он понимал, отчего такой ершистый Володька. Скоро, совсем скоро они приедут в Гомель. Как встретят Володьку дома?

– Ты Ветку знаешь? – спросил Петр.

– Знаю, – ответил Володька, и снова вспомнил Николая Афанасьевича.

– Я был в тамошней школе-интернате, – сказал Петр. – И договорился, тебя берут в 7-й класс. Сможешь часто видеться со своими – до Гомеля рукой подать.

– Нет, – покачал головой Володька, – не поеду я в Ветку. Я домой поеду.

– Но почему? – спросил Петр, хотя по тону, каким говорил Володька, понял, что не вчера пришел мальчишка к такому решению.

– Я домой поеду, – упрямо повторил Володька. – Матери одной трудно. Малые ей дают жару, да и батя… Если батя будет так закладывать, сляжет в больницу. А знаете, какой он маляр! Экстра-класса! В общем, надо ехать домой. Кончу восемь классов, пойду на завод. Буду работать и учиться.

– Тебя ребята ждут, – сказал Петр. – И Инесса Сергеевна… Приходили ко мне, спрашивали про тебя…

Володька хмыкнул и ничего не сказал.

– А я вот думаю на следующий год в педагогический поступать, – сказал Петр. – Связался вот с такими, как ты, и забросил свою механику.

– А на рыбалку ездили? – спросил Володька.

– Ездил пару раз, больше не удалось. Вот что, – решительно сказал Петр, – как доберемся домой, в тот же день махнем на рыбалку… И не уедем назад, пока не наловим по десятку язей… Договорились?

Володька молча кивнул.

– На этот раз не подведешь? – спросил Петр.

– Не подведу, – пообещал Володька.

В купе они вернулись, когда попутчица, угомонившись, уже спала…

Утром, еще не открыв глаза, Петр лежал на полке и вспоминал все подробности разговора с Володькой. Ничего не скажешь – славный парень.

Петр открыл глаза и посмотрел на часы – семь. Пора вставать.

Петр перевел взгляд на стенку – на привычном месте сетки с арбузами не было. Еще ничего не подозревая, Петр поднялся и увидел, что Володькина верхняя полка пуста. На аккуратно застеленной постели лежала записка.

Петр торопливо схватил ее и прочитал:

«Дядя Петя! Вы за меня не бойтесь! Просто я привык ездить на свои деньги. Встретимся в Гомеле. Не забудьте про уговор. С приветом Прокопенко».

Петр натянул тренировочные брюки и кинулся к проводнице. Та наливала в стаканы чай.

– Мой брат не выходил? – запыхавшись, проговорил Петр.

– Постойте, – наморщила лоб проводница, – он побежал следом за пассажиром из четвертого купе – тот забыл свои арбузы… Вы знаете, огромнейшие арбузы…

Петр прислонился к стенке.

– А что, отстал? – с тревогой спросила проводница.

– Отстал, – выдавил из себя Петр.

– Да вы не беспокойтесь, – принялась утешать Петра проводница. – Через пять минут станция, мы пошлем телеграмму, брата вашего посадят на следующий поезд, и все будет в порядке…

Петр вернулся в купе, бухнулся на постель и в отчаянии проговорил:

– Удрал! Неужели все надо начинать сначала?..

– Кто удрал? Ваш брат? – не подымаясь, сонно произнесла попутчица.

– Какой он брат? – разозлился и на Володьку и на самого себя Петр. – Я его должен был в милицию доставить… Проворонил, проспал…

– В милицию?! – в мгновение ока попутчица оказалась у двери и приоткрыла ее. – А ну, быстро предъявите ваши документы.

Петр протянул ей красную книжечку. Попутчица долго сверяла фотокарточку с расстроенным оригиналом.

– Отдаленное сходство имеется, – процедила попутчица.

– А теперь снимите мои чемоданы…

Петр с трудом стащил тяжеленные чемоданы.

– Вам же не скоро сходить…

– А я и не схожу, – попутчица открыла чемодан и многозначительно произнесла: – Я хочу проверить, все ли на месте…

Петр побледнел, но сдержался. Сгреб мыльницу, полотенце и выскочил из купе.

«Ну и задам я ему при встрече, будет знать, как не слушаться старшего брата, – подумал Петр. – Но встретимся ли мы снова?»

СОСКУЧИЛСЯ ПО ДОЖДИКУ

Не заходя домой, Петр прямо с поезда отправился в детскую комнату. Надо было обдумать, как он объяснит майору, что потерял Володьку.

С первой станции Петр позвонил майору, сообщил, что Володька убежал. Ответ майора был краток – без мальчишки не возвращаться. Как же теперь объяснить?

В глубине души Петр надеялся, что Володька его встретит на перроне. Ведь как раз на сегодня они договорились поехать на рыбалку. Неужели Володька его подведет?

Ключ в замке неожиданно свободно провернулся. Выходит, в комнате кто-то есть?

– Войдите! – послышался за дверью женский голос.

Ничего не понимая, Петр толкнул дверь, вошел и увидел за своим столом женщину в форме лейтенанта милиции. Сперва ему показалось, что перепутал двери, и он повернулся к выходу, пробормотав извинение, но тут же догадался.

– Значит, смена пришла? – широко улыбнулся Петр. – Давайте знакомиться. Моя фамилия – Устинович.

– Карасева Мария Николаевна, – крепко тряхнув руку моряка, представилась женщина. – Прокопенко не нашли?

Петр развел руками:

– Тут он не объявлялся?

– Нет, – Мария Николаевна поправила очки в золотой оправе. – Майор все утро звонил, вас спрашивал. Он очень сердит…

Петр махнул рукой, мол, чему быть, того не миновать, и перевел разговор на другое:

– Как здоровье вашего сына?

– Спасибо, хорошее, – Мария Николаевна вся засветилась от радости.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел майор. Кивком головы он велел Марии Николаевне садиться и уставился на Петра.

– Ну что, доигрался? – сдержанно, хотя чувствовалось, что он весь кипит, начал майор. – Вся милиция три месяца искала одного пацана, с ног сбилась, нашла, наконец, а он упустил… Повез в купейном вагоне, чтобы не травмировать ребенка… Какой ты, к чертям собачьим, милиционер?

Последние слова майор выкрикнул и опустился в кресло.

– Я так на тебя надеялся… Ну, чего молчишь? А, что тебе говорить!

И вправду, что тут объяснять? Столько людей искало мальчишку, нашли, а он снова убежал. Выходит, Петр подвел и этих людей и майора…

Чтобы не глядеть на расстроенного начальника, Петр отвернулся к окну и чуть не ахнул. На тротуаре стоял Володька Прокопенко. Он был в резиновых, выше колен, сапогах, длинном выгоревшем плаще, а за плечами висел рюкзак. В одной руке мальчишка держал ведро, а другой опирался на удочки, перевязанные бечевкой.

Петр зажмурил глаза и помотал головой. Не померещилось ли ему все это?

Но когда Петр открыл глаза, мальчишка не испарился и не исчез.

Володька Прокопенко собственной персоной стоял под окном и делал Петру выразительные знаки, мол, давай поскорее выбирайся отсюда и поедем на рыбалку, а то ждать уже надоело…

– Товарищ майор, – повернулся Петр к начальнику. – Прокопенко сам вернулся домой… Как и обещал мне…

Майор быстро глянул в окно. На тротуаре уже никого не было – Володька предусмотрительно исчез.

– Разрешите идти? – вытянулся Петр.

– Значит, на завод? – спросил майор.

– На завод, – подтвердил Петр. – Ждут меня…

– А если нам добавят единицу? – хитро прищурился майор. – Пойдешь работать? На пару с Марией Николаевной? Согласен?

– С Марией Николаевной – согласен, – улыбнулся Петр.

Женщина улыбнулась в ответ.

Майор отвел Петра в сторону:

– Ты не сердись на меня. Я погорячился…

– Ничего, – ответил Петр.

– Семенков, кажется, пришел в себя, – сказал майор. – Через неделю его можно будет перевезти домой…

– Вот это хорошая новость! – воскликнул Петр. – Спасибо, Владимир Михайлович!

Попрощавшись с Марией Николаевной и майором, Петр выскочил на улицу. Володьки нигде не было. Петр прошел немного и свернул за угол. Привалившись спиной к стене дома, его ждал Володька.

– Дядя Петя, чего вы уговор не выполняете? Я вас с утра жду…

Петр окинул взглядом мальчишку с головы до пят – цел и невредим – и только сейчас почувствовал, сколько он перенес за те дни, когда исчез Володька.

– Вот что, – решительно сказал Петр, – чтобы это было в последний раз.

– Хорошо, – Володька выдержал упорный взгляд Петра.

– Мне минут десять на сборы, – крикнул Петр. – Значит, через полчаса встречаемся на поворотке.

Володька кивнул. Повороткой называлось место, где машины, выбираясь из города, поворачивали на шоссе.

Вскоре Петр и Володька сидели в кузове попутного грузовика. Машину трясло немилосердно, Петра и Володьку подбрасывало в кузове, а они хохотали. Еще бы – вдвоем едут на рыбалку.

На двадцатом километре остановили грузовик и к реке пошли сосновым бором.

Володька как очутился в лесу, так и завертел радостно головой.

– Красноголовики! – кричал Володька и становился на колени перед маленькими подосиновиками в алых шапках.

– На обратном пути наберем, – торопил мальчишку Петр. – Вот-вот темнеть начнет, провороним вечернюю зорьку.

До темноты они успели наловить на уху.

Костер разожгли на косогоре. Володька укрепил на стойках над огнем ведерко с водой. Когда вода закипела, бросил туда окуньков.

Володька не отходил от костра. Кашеварил. Присев на корточки, он зачерпывал ложкой из ведерка, дул, чтобы не обжечься, хлебал, пробуя, причмокивал и поднимал вверх большой палец в знак восхищения.

Чуть поодаль, постлав брезентовый плащ, лежал Петр и не сводил глаз с костра и с мальчишки. Лицо Петра было спокойно, лишь изредка он усмехался, глядя, как колдует над ухой Володька.

Реку в темноте Володька не видел. Но он чувствовал спиной прохладу, которая подымалась снизу, оттуда, где бесшумно текла река, и от того, что она была рядом, Володьке было хорошо.

Он зачерпнул ложкой уху и протянул Петру.

– Попробуйте.

Петр сделал глоток. Ароматное варево обожгло горло.

– Мировая уха! – облизнулся Петр.

– Куда тем бычкам! – гордый похвалой, воскликнул Володька.

– И не говори, – поддержал мальчишку Петр.

– А в другой раз и о бычках мечтал, – неожиданно признался Володька.

Да, подумал Петр, туго приходилось мальчишке в эти месяцы.

Но теперь все позади…

Петр молча разлил уху в кружки, разломил буханку хлеба, протянул Володьке.

Хлебали маленькими глотками, покряхтывая и отдуваясь.

Сколько Петр мечтал о такой встрече. Вот поедут с Володькой на рыбалку и уж наговорятся всласть. В мыслях Петр уже о стольком переговорил с Володькой, и за себя, и за него.

И вот, наконец, они встретились, поехали вдвоем на рыбалку, наловили окуньков, закинули донки на ночь, сварили уху, уплетают за обе щеки и молчат. Что ж, выходит, и говорить не о чем? А ведь молчат люди и потому еще, что отлично понимают друг друга.

Володька вспомнил другой берег, другой костер и славных мальчишек Шурика с Гарькой.

– А вот как послать письмо, если адреса не знаешь? – спросил Володька. – Только город и имя.

– Найдем адрес, – пообещал Петр. – Тебя же вот нашли. А кому письмо, друзьям?

– Не знаю – друзьям или не друзьям, но без них я бы совсем пропал, это точно…

Петр потянулся за добавкой.

– Как дома встретили?

– Нормально, – ответил Володька. – Арбузы понравились.

– Ануш написал? – спросил Петр.

– Угу, – кивнул Володька.

– Замечательная девочка, – сказал Петр.

– Чудная, – усмехнулся Володька, вспомнив, как Ануш называла его рыцарем. Смешно, он – и вдруг рыцарь.

– Ты знаешь, – Петр подергал за кончик носа. – Мне очень нравится Инна, твоя классная. Как, одобряешь выбор?

– Красивая, – сказал Володька.

– Это я разглядел. А вообще?

– И вообще – ничего…

Петр не подбрасывал сучьев, и костер потихоньку угасал.

– Васька выздоравливает, – сказал Володька.

– Я знаю, – ответил Петр. – Значит, скоро встретимся…

– Пора на боковую, – зевнул Петр. – В сене ляжем?

– Конечно, а где же еще? – подтвердил Володька.

Он подошел к еле видному в темноте стогу, разгреб лаз и забрался в середину. Покрутился, устраиваясь поудобнее.

Петр упрятал рюкзаки в стог и тоже полез вглубь. Поворочался, готовя себе ложе. Наконец оба угомонились.

– Хорошо, – Петр втянул в себя запах сена. – А там где ночевал?

– На свежем воздухе, – ответил Володька. – Под звездами…

– Итак, с прошлым покончено, – с шутливой торжественностью произнес Петр. – Завтра наступит первый день новой жизни…

– Угу, – пробормотал Володька и провалился в сон.

…Дождь хлынул на рассвете, да не дождь, а настоящий ливень.

Петр с Володькой зашевелились в сене и высунули головы.

– Вот невезуха, – огорчился Петр. – Все лето на рыбалку собирался – и на тебе! Придется сматывать удочки.

Володька глянул на небо. Оно было обложено тучами со всех сторон, и не было никакой надежды, что скоро развиднеет.

– А в дождь же клюет, – Володька вылез из стога и накинул длинный до пят плащ с капюшоном. Потоптался немного, словно проверяя, серьезный дождь или так себе, никудышный, и, убедившись, что дождь не шутит, взял удочки и стал спускаться вниз к реке.

– Ты ведь промокнешь до нитки! – кричал вдогонку мальчишке Петр, не решаясь выбраться на мокрый свет божий.

Володька повернул к Петру улыбающееся лицо, по которому струились потоки воды:

– А я по дождику соскучился…

Вот она, родная земля! Косогор, скошенный луг с темными стогами сена, река, медленно текущая в лес, и этот лес, не видный в дожде…

Сквозь шум дождя долетел гудок тепловоза. Володька замер. Прислушался. Не слыхать. А может, почудилось?

И впервые Володьке стало страшно, что он мог где-нибудь сдуру погибнуть и никогда бы не увидел снова ни этой реки, ни этого леса…

Петр не выдержал, накинул плащ, выскочил из стога прямо под дождь и поспешил за мальчишкой.

Петр догнал Володьку, и они вместе пошли к реке.

А по ним, по реке, по всему свету лихо лупил дождь.