Текст книги "Соскучился по дождику"

Автор книги: Владимир Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

«НАЙДИТЕ МОЕГО СЫНА…»

С дня на день Петр откладывал свое знакомство с Володькиными родителями. Все надеялся разыскать Володьку и принести в дом добрую весть.

Но наконец понял, что медлить больше нельзя. Как раз была суббота, и Петр был уверен, что застанет отца с матерью дома.

Дверь Петру открыли так быстро, словно его прихода с нетерпением ждали. Увидев Петра, невысокий худой мужчина в мешковатом пиджаке поморщился. Он, как видно, ждал кого-то другого.

– Я новый инспектор детской комнаты милиции, – представился Петр.

– Володю нашли! – радостно воскликнула светловолосая женщина, появляясь за спиной мужчины.

– Нет еще, но найдем, обязательно найдем, – как можно бодрее произнес Петр.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила мать и засуетилась: – Извините, я сейчас…

– Проходите, – без особой охоты произнес отец.

Петр вошел в комнату, огляделся. Наверное, недавно здесь был ремонт, потому что стены сверкали свежей краской. Нарядный полированный сервант, алевшая новенькой обивкой широкая тахта. В углу скромно примостилась книжная полка. Петр обратил внимание, что в основном она заполнена изрядно потрепанными научно-популярными книжками.

– Вот пришел познакомиться с вами, с родителями Володи, значит, – сказал Петр.

– Да, мы и есть родители, к несчастью, – невесело проговорил Прокопенко-старший, приглашая Петра сесть.

– Отчего же так – к несчастью? – и Петр уверенно добавил: – Володю найдем, и все будет хорошо.

– Вы еще человек молодой, – усмехнулся Прокопенко. – Погодите, станете отцом, другое запоете… Конечно, если такого сыночка заимеете.

Вошла мать. Протянув Петру руку, представилась:

– Екатерина Антоновна. А это отец Володи, Иван Петрович.

– Очень приятно, Устинович, – Петр поднялся со стула, пожал обоим руки.

– Сейчас чай пить будем, – сказала Екатерина Антоновна и принялась расставлять на столе чашки.

– Если б вы знали, сколько он нам нервов и крови попортил, – вздохнул отец.

Екатерина Антоновна разлила чай, пригласила Петра:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Петр придвинулся к столу, взял чашку, отпил.

– Ну, теперь его за такое дело упекут, конечно, в тюрьму, – вновь заговорил Прокопенко-старший. – Там он спутается с настоящими бандитами и выйдет на волю законченным преступником.

– Да что вы его раньше времени хороните? – возразил Петр. – Ему и четырнадцати нет…

Чашка в руке отца задрожала.

– Вы не волнуйтесь, пожалуйста, – мягко сказал Петр. – Извините меня…

– А я не волнуюсь, – ответил тот. – С чего вы взяли? – И торопливо спрятал руки под стол.

Наступило неловкое молчание.

– Может, еще чашку? – предложила Екатерина Антоновна.

– Не откажусь, – согласился Петр. – Я вот совсем не знаю вашего сына. Каков он? Что его интересует? Какие книжки читает?

– Читает там что-то, – пожал отец плечами. – Да ведь я его почти не вижу. Я маляр, вкалываю с утра до ночи. И в выходные работаю.

– А как вы думаете, почему Володя убежал? – спросил Петр.

– А мы и сами не знаем, – пригорюнилась мать. – Я Володю даже к старцу водила…

– Какому старцу? – удивился Петр.

– Катерина, – строго сказал отец. – Зачем всякую ерунду рассказывать инспектору?

– Какая же это ерунда? – обиделась Екатерина Антоновна. – Ведь надо было узнать, что с ним происходит.

– Чепуха, бабские забабоны, – отрезал Прокопенко.

Мать не стала перечить, затихла.

В дверь позвонили, и Иван Петрович пошел открывать. Через минуту вернулся.

– Катерина, я на работу, – хмуро объявил он и выжидательно поглядел на Петра.

– Как что-нибудь узнаем о вашем сыне, немедленно сообщу, – пообещал Петр отцу.

Тот молча кивнул и, ссутулившись, вышел.

– Вы про старца говорить начали… – напомнил матери Петр.

– Святой старец, – она застенчиво улыбнулась. – Вы не подумайте, пожалуйста, что я верующая или баптистка какая. Но когда он осенью убежал в Чернигов, я не на шутку испугалась. Спрашиваю, чего ты бегаешь, чем тебе дома плохо? А он молчит. Раньше Володя мне все рассказывал, делился со мной, а теперь – ни слова. Ну, мне одна женщина на работе посоветовала: «Нечистая сила в нем бродит, своди его к старцу».

Екатерина Антоновна замолкла. Перед Петром сидела усталая женщина с добрым ласковым взглядом. На мгновение Петру даже показалось, что перед ним его мать.

– И что, помог старец? – спросил Петр.

Екатерина Антоновна покачала головой.

– Володька все испортил. Когда пришли к старцу, у него там на плитке кастрюля стояла, а в ней что-то булькало. Старец водил над кастрюлей руками и бормотал непонятные слова. Володька принюхался да как ляпнет: «Что, дядя, химичишь? Брось людям головы морочить. Пошел бы лучше на завод вкалывать». Тут старец взревел, вскочил, чуть кастрюлю свою не перевернул. Нас с Володькой словно ветром сдуло. Бежим, а старец орет не своим голосом. Мне-то сперва со страху почудилось, что старец божие проклятия на наши головы призывает, а он нам вдогонку такие, извините, слова посылал…

Мать только руками всплеснула.

Не удержавшись, Петр расхохотался.

– Да и то правда, – заулыбалась и мать. – Поглядели бы на того старца. Здоровущий такой мужик.

Мать Володи словно преобразилась. Перед Петром сидела еще совсем молодая с добрыми глазами женщина.

– До вас там женщина была, – сказала мать и махнула рукой. – Своего будет иметь и на чужих поласковее поглядит.

– Спасибо за чай, – сказал Петр, подымаясь. – А с кем ваш сын дружит?

– Самый близкий дружок его – Вася Семенков, – ответила Екатерина Антоновна.

– А когда этот Семенков последний раз к вам приходил? – Петр сделал пометку в блокноте.

– Да на следующее утро, как Володя исчез, – вздохнула мать. – Я пристала к Васе с расспросами, а он твердит, что ничего не знает… Никто ничего не знает…

Прощаясь с Петром, Екатерина Антоновна тихо попросила:

– Найдите моего сына…

Петр поспешил домой. Ему необходимо было поскорее поделиться тем, что он увидел и узнал. А лучшего советчика, чем мать, у Петра в жизни не было.

Не успел Петр притворить за собой дверь, как услышал из комнаты голос матери:

– И только в два часа ночи вконец измученный, но счастливый инспектор возвратился домой.

– Мама, ты не смейся, – вбегая в комнату, воскликнул Петр, – у меня действительно интересное дело, – и во всех подробностях поведал о своем посещении родителей Володи Прокопенко.

– Отец и мать надеются, что только я смогу отыскать их сына, – с наивной гордостью закончил он свой рассказ.

Мать покачала седой головой.

– Потому и надеются, что не знают, какой ты еще у меня зеленый милиционер.

– Мама, ты не веришь, что я справлюсь с этим делом? – Петр уже серьезно смотрел матери в глаза.

– Верю, что справишься, но ты всегда должен помнить, что все это не игра, а жизнь, – также серьезно ответила мать.

– Я понимаю их горе, – продолжала она. – Ужасно, когда сын убегает из родного дома. Но ведь в побеге и их вина есть. Все это не так просто. Ладно, – решительно закончила мать и взлохматила шевелюру сыну. – Пошли обедать, а то ведь от голодного детектива и беглецу легче убежать.

Петр облегченно рассмеялся.

За столом мать неожиданно сказала:

– По-моему, тебе пора браться за учебники.

Уплетая борщ, Петр попробовал возразить:

– Мама, мне ни за что не подготовиться в этом году. Не успею просто. Знаешь, на морских сквозняках все выдуло из головы. И потом – работа.

– Ну и что? – строго сказала мать. – Если хорошо организовать день, все можно успеть. Мне ведь было не легче. После того как от них ушел отец, мать осталась с Сашей и Петром. И растила их, и училась в институте. И всегда была веселой, энергичной. Теперь Сашка инженер, уехал на стройку в Сибирь.

– Неужели ты забыл о своей мечте? – спросила мать.

Петр покачал головой. Как он может забыть? Еще мальчишкой больше всего любил глазеть на паровозы. И мечтал: «Вырасту, буду строить тепловозы, электровозы. Самые быстрые, самые сильные…»

Неожиданно пришла мысль: «А ведь на каком-нибудь поезде катит сейчас Володька Прокопенко? Куда едет? Или, может, приехал? Где он?»

ВПЕРЕДИ – МОРЕ

Володька брел по улице без определенной цели – куда глаза глядят. Время приближалось к полудню, и солнце припекало уже на совесть.

Володька перешел на тенистую сторону улицы и очутился перед булочной. В витрине красовались затейливые сдобные булочки, баранки, слоеные пирожки.

Володька толкнул дверь и вошел. У входа возле кассы сидела женщина в белом халате и клевала носом. Покупатели выбирали, что их душе было угодно, расплачивались в кассе и уходили. Все ясно – самообслуживание. То, что надо.

Володька направился к полкам. Долго, скривившись, выбирал. Все не то.

Улучив мгновение, когда рядом никого не оказалось, схватил первую попавшуюся булку, сунул за пазуху и направился к продавщице.

– Мама велела купить свежий…

– А у нас что, не свежий? – без особой охоты возразила продавщица и жестом показала, мол, проходи.

Оказавшись на улице, Володька припустил со всех ног. Отбежав подальше от булочной, купил в ларьке бутылку кефира и свернул во двор ближайшего дома. Сел на скамейку. Оглядевшись, вытащил из-за пазухи булку.

Поев, Володька повеселел и снова отправился бродить по жарким улицам.

Надо пробираться к морю, думал Володька. Здесь опасно. А на пляже теперь миллион людей. Там легко затеряться. Там его можно целый год искать и не найти.

Внезапно мальчишка замер. Посреди тротуара стоял милиционер и, как показалось Володьке, не сводил с него глаз.

Куда удирать? Стрельнул глазом в сторону. Перед ним была парикмахерская. Не раздумывая, шмыгнул туда. Оглянувшись, увидел через стеклянную дверь – милиционер стоит на прежнем месте.

Парикмахерская маленькая – всего три кресла. С одного из них навстречу Володьке шустро вскочил щупленький лысый старичок с бородкой – вылитый гном из сказки.

– Желаете стричься, молодой человек?

Отступать было некуда.

– Угу, – невнятно ответил Володька и уселся в кресло.

– Как будем стричься, молодой человек? В данный момент ваши великолепные, пшеничные волосы пребывают, так сказать, в художественном беспорядке.

– Наголо, – без сожаления произнес Володька.

Старичок замахал руками:

– Вы что, с ума сошли, молодой человек? Такие замечательные волосы! Я вам сделаю современную модную прическу, поверьте мне.

– Наголо, – повторил Володька.

– Нет, я не могу, – старый мастер даже порозовел от волнения. – О, товарищ старшина, обратите внимание на этого странного молодого человека – он желает остричь такие прекрасные волосы. А может, он хочет изменить внешность, чтобы его нельзя было узнать?..

Володька повернул голову и почувствовал, как душа его начала стремительно приближаться к пяткам. В соседнее кресло усаживался тот самый милиционер, от которого, как казалось Володьке, он так ловко удрал.

Милиционер снял фуражку, вытер платком красное лицо.

– А зачем ему в этакую жару столько волос носить? Верно?

Володька кивнул. От волнения он не мог вымолвить ни слова.

– Как знаете, – потухшим голосом произнес старичок парикмахер.

Он молча укрыл Володькины плечи белоснежной, приятно хрустящей простыней.

– Завидую я ребятне, – мечтательно протянул милиционер, возле которого стрекотала ножницами молоденькая парикмахерша. – Каникулы… Купайся, загорай сколько хочешь… Эх, был бы я сейчас мальчишкой, целый день не вылазил бы из моря…

Над Володькой зажужжала машинка. Она въехала сзади, с затылка, и, проделав в его кудрях колею, замерла у лба. Володьке вдруг стало нестерпимо жаль своих волос, и он зажмурил глаза.

А машинка все жужжала, и Володьке казалось, что этому жужжанию не будет конца.

Наконец машинка умолкла. Володька услышал голос старого парикмахера:

– Все, молодой человек. Но, бог свидетель, я этого не хотел.

Володька открыл глаза.

Он увидел в зеркале лопоухого, наголо стриженного мальчишку с выпученными от волнения глазами.

«Неужели это я?» – подумал Володька, и ему стало удивительно легко и весело. Он хитро подмигнул своему отражению и бросил взгляд на соседнее кресло. Милиционера не было.

Володька встал и подошел к парикмахеру. Тот сидел у окна, печально глядя на улицу.

– Сколько я вам должен?

Старичок только махнул рукой.

– Я за такое денег не возьму.

Володька незаметно опустил полтинник в карман его халата и выскочил на улицу.

Ветерок приятно холодил голову.

Милиционер был прав. Без волос даже лучше. Не так жарко. А теперь – к морю, на пляж. Каникулы начались, а Володька еще ни разу не искупался в море.

Володька решительно повернул к автобусному вокзалу.

У открытой передней двери автобуса «Симферополь – Ялта» контролерша с красной повязкой на рукаве проверяла билеты.

Володька полез напролом.

– А твой билет? – остановила мальчишку контролерша.

– У мамы, – ответил Володька. – Она в автобусе. А я выходил газировки попить…

Прокопенко подпрыгнул и помахал рукой кому-то в автобусе.

– Что-то я тебя не припомню, – наморщила лоб контролерша.

Цепко ухватив Володьку за плечо, она подтолкнула его в автобус.

– А ну, показывай, где твоя мать?

Привлеченный шумом, выглянул из кабины шофер, кряжистый малый, в полосатой с закасанными рукавами рубахе. Он жевал бутерброд, запивая его молоком.

– Женщины, чей это? – обратилась к пассажирам контролерша.

Сколько женских лиц – добрых, красивых, веселых! Но не было среди них родного, маминого…

– Я, наверное, автобусы перепутал, – спохватился Володька. – Это на Керчь?

– На Ялту, – ответила контролерша.

– А мне на Керчь, – Володька вырвался и спрыгнул на асфальт.

У автобуса собрались люди, ждавшие посадки. Контролерша снова стала проверять билеты.

– На Керчь! Знаю я, какая тебе Керчь нужна, – приговаривала она с довольной улыбкой. – Я этих зайцев насквозь вижу, что твой рентген…

Володька все же далеко не уходил, вертелся у кабины водителя.

Шофер подмигнул мальчишке и показал, что надо пройти чуток вперед и свернуть налево.

Володька понимающе кивнул и не спеша пошел в указанном направлении. Там, за углом, ждали автобуса – высокий важный мужчина с пузатым саквояжем и молодая женщина с коричневым чемоданом.

Вскоре подкатил «Икарус». Шофер открыл дверь и впустил безбилетников. Мужчина и женщина дали шоферу деньги и получили билеты. А Володьке шофер молча указал на маленькую скамеечку возле себя.

Автобус тронулся в путь. Вдоль дороги потянулись зеленые сады, среди которых едва виднелись белые и желтые домики.

– Хорошая у вас работа, – подал голос Володька. – Целый день катаетесь…

– Неплохая, – согласился шофер. – А ты к нам на каникулы?

– Ага, – кивнул Володька. – К дяде и тете в Ялту.

– Откуда сам будешь? – допытывался шофер.

– Из Гомеля.

– А чего без вещей?

– Понимаете, – сказал Володька. – Мама вперед поехала. С двумя чемоданами. Один черный, а другой желтый. А я отстал. Вышел газировки попить, а поезд – ту-ту, и нету!

– Ну, брат, врать ты мастак, – ухмыльнулся шофер. – Давай гони за проезд.

Мятый рубль и мелочь утонули в его широкой ладони.

– А билет? – напомнил Володька.

– Обойдешься, – отмахнулся шофер, пряча деньги в карман. – А как приедем в Ялту, сдам тебя в милицию.

– За что? Что я вам сделал? – прошептал Володька.

– Испугался! – обрадовался шофер. – Не трусь, не сдам. Время, брат, деньги, не стоит его на всякую ерундовину, вроде тебя, тратить.

Володька незаметно отодвинулся от шофера. Но тот уже не замечал мальчишку. Весело насвистывая, гнал автобус в Ялту, к морю.

ПОСЛЕДНИЙ УРОК

Петр несмело отворил дверь учительской и замер на пороге.

– Здравствуйте, могу я видеть классного руководителя 6 «Б»?

Со школьных лет у Петра осталась робость перед учительской, и потому спросил он тихо. Сидевшая за столом и что-то писавшая пожилая учительница с гладко зачесанными волосами, посмотрела на Петра поверх очков и, не поворачивая головы, громко окликнула:

– Инесса Сергеевна, к вам!

Две молоденькие учительницы, которые весело шептались у зеркала в противоположном углу учительской, одновременно посмотрели на Петра.

Одна из них в светлом платье с короткими рукавами медленно подошла к Петру.

– Мне необходимо с вами поговорить, – Петр смущенно подергал себя за нос и показал на дверь.

Учительница пожала плечами, мол, что за чудачества, и вышла в коридор.

Резко зазвенел звонок. С шумом распахнулись двери классов, и оттуда вылетели мальчишки и девчонки. Улыбаясь, Петр глядел на них. Веселая кутерьма перемены приободрила его, и он представился.

– Устинович, инспектор детской комнаты милиции.

Занимаюсь побегом Прокопенко. Хотелось бы узнать, что он за парень?

– Дать характеристику Прокопенко? – удивилась Инесса Сергеевна. – Прямо здесь, в коридоре?

– Ну зачем – характеристику? Просто расскажите, кто он такой, почему убежал?

– Захотел и убежал – вот и вся причина, – ответила учительница. – Что ему школа, в которую надо еще две недели ходить? Что ему родители, которые переживают, ночей не спят, волнуются, где их сын? Ему на все наплевать… Ну что ж! На педсовете поставлен вопрос о его пребывании в школе. Теперь судьба Прокопенко зависит от районо.

– Куда же ему тогда деваться? – спросил Петр.

– Как куда? – невесело улыбнулась Инесса Сергеевна. – Вам, товарищ инспектор, лучше, чем кому-либо, известно, куда спроваживают малолетних преступников. Вся школа знает, что Прокопенко с компанией ограбил магазин…

– Но ведь нет никаких доказательств, – вырвалось у Петра. – То есть я хочу сказать, – поправился он, – что пока еще не все ясно. Ведется следствие.

– Допустим, нет доказательств, – мягко, словно уговаривая малыша, начала Инесса Сергеевна, и внезапно голос ее окреп, зазвенел. – А шесть лет ежедневного кропотливого труда всего педагогического коллектива затрачены на Прокопенко впустую. Отблагодарил своих учителей, нечего сказать!

Учительница показала на портреты, висевшие на стене вдоль коридора. С фотографий на Петра глядели симпатичные улыбающиеся женщины и мужчины, грудь которых украшали ордена и медали.

– И давайте, наконец, вспомним, что у наших учеников, кроме прав, есть и обязанности, – Инесса Сергеевна снова обрела спокойствие. – И не будем забывать, что в войну ровесники Прокопенко становились героями, а он стал…

Учительница покосилась на инспектора и не сказала, кем стал Прокопенко. Но Петр отлично понял, куда она клонит.

Вновь прозвенел звонок. С криком и шумом со двора в коридор влетели ребята. Но в классы они не торопились. Устраивали пробки в дверях, затевали потасовки.

– В последние дни совсем распустились, – сокрушенно покачала головой Инесса Сергеевна. – Извините, у меня – урок.

– В классе Прокопенко? – спросил Петр.

– В классе, где учился Прокопенко, – подчеркнуто ответила учительница.

– Инесса Сергеевна, – попросил Петр, – можно мне поговорить с ребятами?

– Пожалуйста, – ответила учительница. – Только недолго. Сегодня – последний урок.

Петр и сам не знал, чего его дернуло напроситься на урок. Можно было вполне дождаться, когда урок кончится, и поговорить наедине с ребятами. Но он просто был не в силах ждать еще целых сорок пять минут.

В шестом «Б» стоял оглушительный шум. Его слышно было в коридоре. Петр был уверен, что ребята ходят на голове.

Инесса Сергеевна рывком отворила дверь, и в то же мгновение шум стих. Словно кто-то невидимый выключил звук.

Следом за учительницей в класс вошел Петр и ахнул. Ребята стояли за партами и не сводили преданных глаз с Инессы Сергеевны. Та бросила едва заметный взгляд на Петра, мол, учитесь, как надо воспитывать. Но вдруг Инесса Сергеевна повернулась к доске и от возмущения перешла на шепот:

– Кто это сделал?

Петр глянул на доску. Вот что было выведено на ней:

 
Последний день – учиться лень.
Мы просим вас, учителей,
Не мучать маленьких детей.
 

Со школьной поры милые и глупые строчки. Петр улыбнулся им как старым друзьям.

– Это твоя работа, Казючиц? – вскипела Инесса Сергеевна. – А ну, иди немедленно вытри!

– И совсем не я, – огрызнулся Казючиц, непоседливый мальчишка с пронырливыми глазками. – Нашли козла…

Петр взъерошил шевелюру и кинулся к столу:

– Это кто тут маленькие дети? Такие парни вымахали, что скоро меня, долговязого, перегоните…

– Ребята, к нам пришел товарищ Устинович, из милиции, – представила моряка Инесса Сергеевна и отошла к окну. Мол, объясните сами, что вас привело в школу.

Класс с любопытством посматривал на Петра. А он с неменьшим интересом вглядывался в мальчишек и девчонок, с которыми учился Прокопенко. Что они скажут о своем товарище, которого уже десять дней нет в школе?

– А где Володя Прокопенко? – напрямую спросил Петр. – Вы знаете, что с ним?

Самой смелой оказалась девочка с ямочками на розовых щеках.

– Он убежал из дому и из школы, – ответила она. – Уже во второй раз убежал…

– А почему убежал, как ты думаешь?

– Потому что Прокопенко – хулиган, – не задумываясь, принялась отвечать розовощекая. – В класс приходил побитый, под глазами – синяки. Спросишь его: «Кто тебя так?» – сразу лез драться. А когда мы предложили ему, что будем помогать, как отстающему, он нам грубо ответил…

Розовощекая запнулась. До сих пор так бойко говорила. Петру казалось даже, что девочка отвечает заданный урок.

– Как он вам ответил? – спросил Петр.

– Он сказал… – розовощекая снова замялась, а потом, собравшись с духом, выпалила: – Он сказал, что повесит нас на фонаре… вниз головой…

В классе наступило неловкое молчание. Инесса Сергеевна выразительно глянула на Петра. Видите, каков он, ваш Прокопенко!

– Я бы тоже вас, Пигулевская и Кунцевич, повесил на первом же столбе, – раздался с последней парты мрачный голос Казючица.

– Казючиц, ты не на улице, а в школе!

Инесса Сергеевна вышла к столу, навела порядок и снова удалилась в тень.

Казючиц буркнул себе под нос и замолк.

Заерзала на парте, замахала рукой соседка Пигулевской – остроносая Кунцевич. Даже ее тоненькая косичка, перевязанная голубой лентой, трепетала от нетерпения.

Петр кивнул девочке, и та мгновенно вскочила:

– Прокопенко всегда вел себя вызывающе, словно все мы – пустое место. Когда мы ему делали замечания, он только свирепо ухмылялся и, не дослушав, шел своей дорогой. В общественной жизни класса участия не принимал, пионерских поручений не выполнял, – протараторила девочка на одном дыхании.

– Как это не принимал? – громко хлопнул крышкой парты конопатый мальчишка – все лицо у него было усыпано веснушками. – Как это не принимал? А помните, как Прокопенко весь класс водил в лес, за грибами?

– Ага, – поддержал конопатого светловолосый мальчик в очках. – За строчками и сморчками…

– И ничего интересного не было, – вновь поднялась Кунцевич. – Только ноги промочили… Потом две недели все чихали и кашляли…

– Неправда, – прошептала с первой парты черноглазая девочка. – Было очень интересно. А какие вкусные грибы оказались – объедение…

– А почему ты шепотом говоришь? – Петр вскочил из-за стола. – Когда ты заступаешься за человека, надо говорить громко, надо кричать!

Петр заходил вдоль рядов. Притихшие ребята не спускали с него глаз.

Петр остановился у второй парты, рядом с дверью. За партой сидел в одиночестве конопатый мальчишка. Петр подсел к нему.

– Это Володино место?

– Да, – ответил конопатый.

Ребята повернулись к инспектору, будто ждали от него чего-то.

– Лет через двадцать вы будете совсем взрослыми, – тихо сказал Петр. – И у вас будут дети – мальчишки и девчонки, почти такие же, как вы. Жизнь тогда будет чудесная. Ученые обещают, что со временем мы победим все болезни… Представляете, люди не будут болеть. Ну, может, насморк останется…

Кто-то засмеялся, на него шикнули.

– А вот что мы будем делать с такими болезнями, как равнодушие? – спросил Петр. – Жил-был парень, сидел на предпоследней парте, поближе к двери… Наверное, чтобы убежать поскорее из класса. А чем он жил, о чем думал, о чем мечтал, мы не знаем. А как он хотел с кем-нибудь из вас подружиться, да просто поговорить разок…

Петр встал и подошел к столу учителя. Класс молча и напряженно следил за ним.

– Что же мы будем делать вот с такими болезнями человека? Тут нам никто не поможет – ни врачи, ни ученые, никто… кроме нас самих…

Петр перевел взгляд на учительницу, про которую совсем забыл. Та смотрела на него с нескрываемым удивлением. Петр смешался, спохватился:

– Я, кажется, много времени занял… Извините, до свидания…

Моряк поспешил к выходу. Кто встал, кто остался сидеть. Учительница оторвалась от окна, подошла к столу. Села и подняла глаза на ребят.

– Целый год мы встречались каждый день, – подбирая слова, начала Инесса Сергеевна. – И вот сегодня – последний урок… Самый последний… Все перешли в седьмой класс, кроме…

Ребята невольно снова повернулись к парте, где сидел в грустном одиночестве конопатый.

Радостно залился звонок. Ребята вскочили, зашумели:

– До свидания, Инесса Сергеевна!

– До свидания!

Класс опустел в мгновение ока, и Инесса Сергеевна осталась одна. Она раскрыла журнал, нашла фамилию Прокопенко. Последние дни – сплошные н/б, что значит – не был. Вот недавно еще был, а сейчас – уже нету.

Учительница начала одну за другой читать вслух фамилии своих учеников. По алфавиту, от «а» до «я». Будто сегодня первое сентября, и она, Инесса Сергеевна, только знакомится с мальчишками и девчонками из 6 «Б».