Текст книги "Соскучился по дождику"

Автор книги: Владимир Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Интересно, каким таким способом ты собираешься его найти? – недоверчиво хмыкал майор. – Дома дел полно, нечего на море прохлаждаться…

– Я чувствую, что найду, – убеждал Петр майора с утра до вечера.

И наконец майор сдался и отпустил Петра на неделю.

И вот Петр в Севастополе. Предчувствия его не обманули. Он нашел Володьку, но тут же его потерял.

Как теперь Петр посмотрит в глаза майору?

Слова Ануш зародили в душе Петра надежду. Каждое утро вдвоем с девочкой они отправлялись бродить по городу, а дома оставалась дежурить мама Ануш – на случай, если Володька придет или позвонит.

Они обошли, казалось, все улицы, облазили все бухты в окрестностях города. Володьки нигде не было. Не звонил он и домой Ануш и не появлялся там.

Петр понял, что на этот раз ему мальчишки не найти. К тому же кончалась неделя, на которую отпустил его майор.

Надо было возвращаться. И Петр стал собираться домой.

– Уезжаете, – с обидой в голосе произнесла Ануш.

– Столько дней искали и все без толку, – виновато объяснил Петр. – В милиции мне сказали, что Володи нет в городе. Они бы давно его нашли.

– А я все равно буду искать, – стояла на своем Ануш.

Договорились, что, если девочка хоть что-нибудь узнает о Володьке, она тут же сообщит Петру. Обменялись адресами и распрощались. Ануш – с явной обидой на Петра. А Петр – с непонятным ему самому чувством вины перед девочкой и гордости за нее.

Уезжая, Петр думал про Володьку: «Послал бы хоть, черт, Ануш письмо. Так ждет девочка вести, а он укатил, и ни слуху от него ни духу».

Ануш оказалась права. На другой день после отъезда Петра от Володьки пришло письмо. Штемпель на конверте оказался смазанным, и было неясно, откуда письмо послали.

Вот что было в письме:

«Здравствуй, Ануш, и здравствуйте, мама и папа Ануш!

К сожалению, я не могу воспользоваться Вашим любезным приглашением, то есть прийти к Вам и пообедать. Меня срочно вызвали в научную экспедицию.

Я навсегда сохраню в своем сердце память о нашей встрече.

Ануш! Если к тебе эти гады будут приставать, передай им, что я еще вернусь и поговорю с ними как следует.

До свидания!

Всегда Ваш

Прокопенко Владимир».

ОН НЕ ПРОПАДЕТ

– К вам можно?

Петр оторвался от бумажки, радостно вскочил из-за стола.

В комнату вошла Инесса Сергеевна, а следом за ней пухлая девочка с большим белым бантом в каштановых волосах и долговязый мальчишка, чьи пронырливые глазки тут же принялись разглядывать все вокруг.

Вероятно, он ожидал увидеть нечто необыкновенное, а оказавшись в самой обычной двухкомнатной квартире, искренне был разочарован.

– Как и обещала, сразу после похода, – протягивая Петру руку, сказала Инесса Сергеевна.

– Я рад, – ответил Петр.

Рассадив гостей, он с любопытством поглядел на них. Мол, с чем пришли?

– Наш класс решил, – тряхнув волосами, сказала Инесса Сергеевна, – что Володя Прокопенко будет учиться в 7 «Б». Верно, ребята?

– Абсолютно, – подтвердил долговязый. – Где же еще Прокопенко учиться?

Петр вспомнил, что фамилия мальчишки Казючиц и что тогда в классе он темпераментнее всех защищал Володьку. И девочку Петр узнал – Наташа Никольская. Это ей на уроке физкультуры Володька отдал свои перчатки.

– Мы поможем Володе по тем предметам, по которым он отстает, – сказала Наташа. – Я, например, буду писать с ним диктанты.

– А ты? – Петр повернулся к Казючицу.

– Я? – переспросил мальчишка. – Я буду его морально вдохновлять.

Петр рассмеялся.

– Мы совершенно серьезно, – учительнице показалось, что Петр не поверил им. – С директором школы договорились. Справится Володя с работами на лето и перейдет в 7 класс.

Сейчас они, конечно, замечательно придумали, размышлял Петр. Но если б чуть раньше хватились, то, может, и никакого побега бы не было. Очень может быть. А вслух Петр сказал:

– Все это хорошо, но Володю еще найти надо…

– А что о нем слышно? – спросила Инесса Сергеевна.

– Пять дней назад я видел его в Севастополе, – вздохнул Петр.

– Видели? – удивилась классная. – И что?

– Снова удрал, – разозлился на себя Петр. – Я не успел ему и слова сказать, как его след простыл.

– Ну и Прокопенко! – покрутил головой Казючиц.

Мальчишка не скрывал своего восхищения. Разве может поймать Володьку этот ненастоящий милиционер? У него и формы нет, наверное, и пистолета приличного не выдали. Видно, еще учится на милиционера.

– А где Володя теперь? – спросила Наташа.

– Не знаю. – Петр развел руками. – С тех пор о нем ничего не слышно.

В комнате наступила тишина. Все думали о Володьке. Где он обитает? Под какой крышей ночует? А может, под открытым небом? Жив ли вообще?

Представив, как трудно сейчас приходится Володе, Наташа зашмыгала носом.

– Он не верит никому, – задумчиво проговорил Петр, – страшно озлоблен, а жить так среди людей нельзя – можно натворить бед.

– Удивительно, но в походе мы чуть ли не каждый день вспоминали Володю, – сказала Инесса Сергеевна. – Вот если б он был с нами, мы бы и рыбы больше наловили, и грибов насобирали самых лучших…

– Да, без Прокопенко не то, – подал голос Казючиц.

– Вы понимаете, – Петр повернулся к Инессе Сергеевне, – чем дольше Володька бегает, тем больше шансов, что он прибьется к настоящим ворам… А тогда спасти его будет трудно…

– Неужели ничего нельзя сделать? – от волнения голос у Наташи зазвенел.

– Мы делаем все возможное, – ответил Петр.

– Нет, Прокопенко не пропадет, – протянул Казючиц. – Вы его не знаете… Не такой он парень, чтобы пропасть…

МОРДАСТЫЙ

На переплетениях дальних станционных путей было тихо, покойно. Сюда едва долетали голоса тепловозов. Здесь отдыхали товарняки.

Между вагонами на удивление легко и бесшумно шнырял мордастый дюжий парень. Внезапно скоба на двери одного из вагонов дернулась и поползла вверх. Кто-то изнутри пытался открыть дверь, приспособив для этого кусок проволоки.

Мордастый, оказавшийся поблизости, поспешно нырнул под вагон. Потом осторожно выглянул.

Заскрипела отодвигаемая дверь, и на песок выпрыгнул Володька. Нетвердыми шагами он подошел к колонке. Нажал на ручку и долго, жадно пил, обливаясь. Наконец отвел душу, вытер рукавом рубахи рот и медленно побрел к станции.

Мордастый выбрался из-под вагона.

Показался маневровый. Набирая скорость, он резво катил со стороны станции. Опустив голову, Володька брел по путям навстречу паровозу.

Испуганный машинист высунулся из кабины и непрерывно сигналил.

Мальчишка, казалось, ничего не видит и не слышит. Но, когда маневровый был в каком-нибудь десятке шагов от него, Володька в два прыжка перескочил через рельсы и отбежал в сторону. Машинист что-то орал и грозил ему кулаком.

Улыбаясь, Володька приветливо помахал машинисту. Мол, все так и было задумано и нечего зря подымать шум.

Наблюдавший за мальчишкой мордастый восхищенно покачал головой и решительно зашагал следом.

Володька долго шел по городу, пока не добрался до Волги.

Сел на берегу, прижав к худому подбородку острые колени. Сощурившись от нестерпимого солнца, Володька глядел на широкую реку, по которой плыли белоснежные теплоходы и неказистые буксиры тащили баржи…

Рядом присел мордастый. Скосив глаза, Володька поглядел на него, а потом снова уставился на реку.

– С прибытием в город-герой Волгоград! – заговорил мордастый.

– Наши здесь дрались? – спросил Володька.

– Ага, – ответил мордастый. – А фрицы со стороны города лезли… И не прорвались…

Мордастый вытащил из кармана сверток, развернул газету. В свертке были две воблы. Одну мордастый протянул Володьке:

– Дорогому гостю – дары Волги-матушки.

Володька торопливо разломил воблу, содрал кожу и впился зубами.

– Путешествуешь? – полюбопытствовал мордастый. – Овладела охота к перемене мест?

Володька не ответил.

– Побегала за тобой милиция, я гляжу, высунув языки, – мордастый подмигнул мальчишке, – а поймать не смогла?

– Везло просто, наверное… – ответил Володька, посасывая воблу.

– Ты сколько уже в бегах?

– Третий месяц пошел.

– Ерунда, – мордастый покачал головой. – Везти могло день, два, от силы – неделю… Но чтобы третий месяц держаться на поверхности, тут нужна голова на плечах, сила в руках и ногах. – Мордастый усмехнулся: – Я уверен, если б сейчас война была, ты был бы незаменимым разведчиком, подрывником да кем хочешь… Если свою родную милицию столько за нос водишь, неужели фрицев не обдурил бы?

– Обдурил бы, – рассмеялся Володька.

– Такому парню дело нужно, настоящее, серьезное, – негодовал мордастый, – а ему говорят: «Не рыпайся, сиди тихо за партой вместе с маменькиными сыночками», а дома батя добавляет: «Ты куда? Ты чего? А ремня не хочешь попробовать?»

Володька вздрогнул.

– Ты думаешь, откуда он про меня столько знает? – невесело усмехнулся мордастый. – Сам когда-то был такой… На своей шкуре все испытал…

– А теперь как живешь? – спросил Володька.

– Отлично, – похвалился мордастый. – На уровне мировых стандартов. И тебе советую – они на тебя плюют, и ты – плюнь.

Володька возмутился:

– Я не хочу ни на кого плевать.

– Ты меня не понял, – мордастый хлопнул мальчишку по спине, поднялся, отряхнул брюки. – Соловья можно и баснями кормить, а здорового парня вряд ли. Пошли перекусим.

Многое из того, что говорил мордастый, было для Володьки очень знакомым. Он слыхал нечто похожее, но не мог вспомнить, где и когда.

Володька встал. Глянул напоследок на Волгу и побрел за мордастым.

В кафе мордастый заказал Володьке два бифштекса. Им принесли по кружке пива.

Оглянувшись по сторонам, мордастый вытащил из-за пазухи четвертинку, раскупорил ее, налил в свою кружку, плеснул и в Володькину. Мальчишка хотел было отказаться, но мордастый подвинул ему кружку, поднял свою:

– За встречу…

Володька кивнул и припал губами к кружке. Мордастый не пил, ждал, пока мальчишка оторвется от кружки. Тогда и он отхлебнул несколько глотков.

Володька вмиг расправился с бифштексами да еще старательно вытер тарелку корочкой хлеба и отправил ее в рот.

– Да-а, – протянул мордастый, – аппетит ты не растерял в своих путешествиях…

Через стеклянные стены кафе виднелись и Волга, и дальний низкий берег, но как-то неясно, словно в тумане.

– Вот таких ребят люблю, – говорил мордастый. – Выпить – так выпить, дело делать – так делать. А то расплодилось маменькиных сыночков, слюнтяев. А, черт с ними, пусть сидят дома, держатся за мамину юбку и кушают манную кашу…

От питья и еды Володька повеселел и благодушно внимал речам мордастого. Стоп, спохватился Володька. Тоже самое говорил ему и Ваське Андрей. Ага, очень похоже. Хотя студент и мордастый полная противоположность друг другу. Андрей тонколицый, худой, даже щуплый, вот только руки необыкновенной силы. Но удивительно – мордастый говорит теми же словами, что и Андрей.

– Теперь о деле, – мордастый придвинулся к Володьке. – Дело – пустяковое. Надо открыть один вагон и забрать дефицитный товар.

– Чего-чего? – не понял Володька.

– Ну, шмотки, за которые можно прилично содрать с пижонов, – объяснил мордастый. – Вагон, по моим сведениям, прибудет сегодня вечером.

– Я не пойду, – Володька вскочил.

Мордастый схватил мальчишку за руку, больно сжал ее, и Володька сел.

– Тихо! Тихо, дурачок, – горячо зашептал мордастый. – А куда ты пойдешь? По поездам мотаться? У тебя за душой и гроша ломаного нет. А там и милиция сцапает. Ты же сам чувствуешь, что сцапает. Привезут тебя домой, батя отдерет как Сидорову козу, и потопаешь ты в школу, и будут тебя сопливые девчонки пропесочивать и прорабатывать. Ну как будущее, светло и прекрасно?

Володька опустил голову.

– А тут полчаса работы, – убеждал мордастый, – получаешь свою долю и кати, куда хочешь. Ты же любишь путешествовать, вот и путешествуй на здоровье.

Володька напрягся. Попался, ничего не скажешь. А что делать? Надоело до смерти бегать, как зайцу, и боязно идти в милицию.

Кто знает, как там дело на Подлесной? Поймали Андрея?

– Или со мной оставайся, – мордастый облизнул губы. – У меня грандиозная идея появилась. А если из таких ребят, вроде тебя, создать отряд… дружину добрых молодцев или благородных разбойников… Будем тогда хозяевами положения. А? Так что пораскинь мозгой и оставайся…

Володька с испугом уставился на мордастого. Тот спохватился, оборвал себя:

– Ну, это, так сказать, перспективный план, а сегодня – есть работа. Возьми пару рублей, – мордастый протянул Володьке деньги. – Походи, город посмотри…

– Ага, – Володька машинально взял деньги. – Я еще ничего не видел.

– Во-во, поглазей, – подхватил мордастый. – А ровно в девять я тебя жду у товарной. Пока!

Мордастый расплатился за обед и ушел. Поднялся и Володька. Пока не поздно, надо бежать. Но куда? Осточертели эти поездки, устал он, запутался. А, пропади оно все пропадом, гори ясным огнем.

Володька брел, не разбирая дороги. И совсем не смотрел по сторонам. Он так мечтал увидеть этот город, а сейчас не глядел на него. Не мог глядеть.

Вдруг Володька остановился и поднял глаза. Ноги привели его к базару.

Базар пестрел красками, сверкал, манил, дразнил. Ошалелый от обилия плодов, Володька облизывал губы, не зная, на чем остановить свой выбор. Он брел от прилавка к прилавку, пока не добрался до загородки, где продавались арбузы. Тут уж Володька не колебался. Протянул помятый рубль седому старику, который сидел на ящике у весов и жевал хлеб с колбасой.

– Мне – один.

– Обед – не видишь, что ли, – недовольно буркнул старик.

Володька хотел было уйти, как подкатила машина, доверху груженная арбузами.

– Афанасьич! Кончай обед! Принимай скоропортящийся товар! – стукнув дверцей, на землю спрыгнул парень в клетчатой рубахе.

– Погоди, Михаил, – сказал старик. – Моя деревяшка сегодня бастует…

Володька пригляделся к старику. Из-под штанины у того виднелась деревяшка с металлическим наконечником, выхоженным до блеска.

– Тогда – перекур, – парень сел на подножку и полез в карман за сигаретами.

– А если он сверху будет мне бросать? – подал голос Володька.

Прикидывая, что и как, старик поглядел на Володьку и на шофера и скомандовал:

– Залезай, Михаил!

Шофер ловко забрался на гору из полосатых арбузов. Володька встал прямо в загородку. Он расставил пошире ноги, чуть пригнулся.

– Держи, Яшин! – шофер размахнулся и кинул арбуз.

Володька поймал его и осторожно уложил. Поймал второй, третий…

Володька сбросил рубашку. Шофер тоже разделся до пояса.

Арбузы взлетали, заслоняя Володьке солнце, летели медленно, еле-еле, и опускались на руки мальчишке.

Вскоре машина опустела. Громыхая, шофер задраивал борта. Спина его лоснилась от пота:

– Где ты, Афанасьич, такого помощника добыл?

– Сам смастерил, – подмигнул Володьке старик и встал у весов, потому что к прилавку подошли люди.

Володька тяжело дышал, как после трудного матча, но был счастлив. Он подавал старику арбузы, выбирал покупателям получше.

Увлеченные работой, старик и Володька не заметили, как уехал шофер.

Когда в загородке осталось четыре арбуза, старик вытер лицо платком и сказал:

– Все – шабаш!

Развернув газету на ящике, старик положил на нее еду. Вынул из кармана складной нож, разрезал колбасу, батон, огурцы, и все это молча и неторопливо.

– Присаживайся, перекусим, – позвал старик Володьку.

Мальчишка охотно подсел, посмотрел на старика. У того было темное от загара лицо и сахарного цвета зубы. Еще бы – каждый день ест арбузы.

– Ты мне крепко помог сегодня, – сказал старик, – а кому спасибо сказать, и не знаю…

– Владимир Прокопенко, – Володька аппетитно хрустел огурчиком.

– Спасибо, Владимир, – сказал старик. – А меня Николаем Афанасьевичем зовут… Ты – царицынский? В Волгограде живешь?

– Нет, я в гости приехал, – привычно соврал Володька, – к дяде с тетей…

– Слушай, а пошел бы ты ко мне в помощники по-настоящему, – загорелся старик. – И колхозу польза, и тебе… Самостоятельный парень, стыдно, видать, у родных деньги на мороженое выпрашивать?

– Я согласен, – поспешно сказал Володька. – Понимаете, дядя с тетей, оказывается, к Черному морю уехали, в отпуск…

Старик внимательно поглядел на Володьку.

– И ночевать, поди, негде? Будем у кума ночевать… Ну-к, подай арбуз…

Ловкими движениями старик разрезал арбуз на куски, жестом показал, мол, бери, не стесняйся. Мальчишка потянулся, взял кусок. Зажмурившись от удовольствия, стал уплетать арбуз.

– Так-так, – рассуждал старик. – Председателю я предложу: две машины пустить под это дело ежедневно и прицепы приспособить. Председатель у нас толковый мужик. Он согласится…

Заурчала машина. Раздался знакомый веселый голос:

– Эй, купцы-продавцы, кончай загорать…

Володька вскочил на ноги, скинул рубаху.

Снова арбузы летели медленно, заслоняя солнце, и Володька ловил их.

В тот вечер мордастый не дождался Володьки. Он подумал, что пацан, наверное, попался.

Один мордастый на дело не пошел. Не хотел рисковать. Решил выждать несколько дней.

ДЕРЖИСЬ, ВОЛОДЬКА!

Старик пересчитал деньги и торжественно вручил их Володьке:

– 37 рублей 50 копеек… Твоя зарплата за полмесяца, Прокопенко Владимир, сезонный рабочий… Получи и распишись…

– Вы меня кормили, поили, – отнекивался Володька. – Жилье дали… За что же деньги?

– А ты знаешь, что благодаря твоему самоотверженному труду наш колхоз продал в два и семь десятых раза больше арбузов, чем за тот же период прошлого года, – сердито сказал старик и добавил: – Бери. Честным трудом заработанных денег нечего стыдиться…

Володька сунул несколько бумажек в карман, оглядел свои потрепанные брюки.

– Николай Афанасьевич, я в город… Брюки куплю…

– А дядя с тетей еще не приехали? – прищурившись, старик глядел неотрывно на мальчишку.

– Нет, – Володька понурил голову.

Солнце еще не зашло, но жара спала. Базар постепенно пустел, затихал.

– Задерживаются, видать, – старик затянулся цигаркой, выпустил дым. – А ведь мы с тобой, Владимир, вроде как земляки…

– Вы из Гомеля? – обрадовался Володька.

– Нет, нога моя там лежит, в земле, – старик медленно провел ладонью по деревяшке. – Понимаешь, какая ерундовина получилась. Три года грязь месил, пыль поднимал и хотя бы разок царапнуло… А тут в одну минуту – трах! – и нет ноги…

– И Берлин вы не брали? – вырвалось у Володьки.

– С Берлином, прямо скажу, хрен с ним, а вот ногу жалко, – старик смачно затянулся. – Без ноги я теперь – сторож на баштане и купец на базаре. Конечно, кому еще торговать в горячее время, как не безногому.

Старик сердито запыхтел цигаркой.

– А где она лежит? – тихо спросил Володька.

– Кто? – не понял старик.

– Нога ваша, – мальчишка показал на деревяшку.

– Ветку знаешь? – спросил старик.

– Знаю, город.

– Тогда он назывался населенным пунктом, – усмехнулся старик. – Вот там, под Веткой, и лежит она, моя нога…

– Я же там сто раз рыбу ловил, – протянул Володька.

На почти пустом базаре молча сидели два человека, старый и малый, и думали о житье-бытье человеческом.

Кряхтя, старик поднялся:

– Пора и нам на отдых. Денек был тяжелый. Так ты сходи погуляй, брюки купи. Только, гляди, не промотай много с получки…

Николай Афанасьевич шутливо погрозил мальчишке пальцем и, взяв веник, стал неторопливо подметать в загородке.

– Николай Афанасьевич, – Володька вскочил на ноги, – нет у меня никаких родственников, я вас обманул…

Против ожидания старик не удивился:

– Я уже догадался, что нет у тебя тут родных… За две недели ты ни разу о них не вспомнил…

– Я убежал из дому, – сбивчиво говорил Володька.

Слишком долго он молчал, а этому старику он мог и должен был открыть все.

– Там все так перепуталось. Отец напивался, избивал мать. Я заступался, он меня тоже бил… С одной компанией связался… Они меня подбивали на воровство. Тогда я убежал…

– Далеко тебя закинуло, – вздохнул Николай Афанасьевич и спросил, помолчав: – А дальше как думаешь жить?

Володька пожал плечами. Он и вправду не знал, что с ним будет завтра.

– Я мог бы тебя пристроить у нас, в колхозе, – сказал старик. – Ты парень самостоятельный. Но мать одну нельзя кидать. Она – баба, ей тяжелей, чем нам, мужикам… Вот так. Ну, иди и, гляди, к ужину не опаздывай. Я вот уберу и за тобой следом.

Володька пулей выскочил за базарные ворота. Теперь, когда он рассказал обо всем старику, настроение у мальчишки было отличное. Вдвоем с Николаем Афанасьевичем они наверняка что-нибудь придумают…

Неподалеку от базара, на соседней улице, был магазин «Мужская одежда», сквозь стеклянные стены которого виднелись пальто, плащи, костюмы. Еще вчера, когда они с Николаем Афанасьевичем зашли в этот магазин, Володька приглядел себе светло-серые брюки и рубаху, полосатую, в цветочках. Остановка была за деньгами.

И вот сегодня Володька распахнул дверь магазина.

В кабинке мальчишка облачился в новые брюки и рубаху. Посмотрел на себя в зеркало. Да, его не узнать. Весь вид портили потрепанные кеды. Володька сунул руку в карман, вытащил пару трешек и рубли. Ладно, туфли – с другой получки.

Пока Володька крутился перед зеркалом, продавщица завернула в сверток поношенные брюки и рубаху. Об этом ее попросил Володька. Не выбрасывать же старую одежду, пригодится еще для работы.

Володька взял сверток, кивнул продавщице и выскочил на улицу.

Увидал киоск и направился к нему. Протянул киоскерше мелочь:

– Два «ВТ»!

Прокопенко спрятал одну пачку про запас, а вторую раскупорил. Вытянул сигарету. Закурил, пустив для форса дым через нос. Задымил. Своей сигаретой. Купленной на свои деньги.

Был тот час дня, когда домой возвращались рабочие люди. Мимо Володьки неторопливо прошли двое молодых парней. Мальчишка потянулся за ними.

Подражая парням, Володька сунул руки в карманы новых брюк, крепко зажав под мышкой сверток. И, помахивая сигаретой, побрел неспешной походкой хорошо поработавшего человека. Ведь целый день вкалывал, крутился как белка в колесе и теперь может себе позволить не торопясь пройтись по городу.

На тротуаре стояла желтая бочка на колесах с надписью «Жигулевское пиво».

К бочке вилась очередь. Парни встали в самый хвост. За ними пристроился и Володька.

Очередь была длинная, пиво отпускали медленно, но люди не злились. В разноголосом гуле, стоявшем над очередью, были слышны шутки, смех. Люди отдыхали после работы.

– Четыре, – заказали парни перед Володькой.

Взяв каждый по две кружки, они отошли к стойкам.

– Одну, – пробасил Володька и опустил в мокрую ладонь продавщицы мелочь.

С кружкой в руке мальчишка стал неподалеку от парней. Их кружки были на стойке, а парни очищали неторопливо воблины, перебрасываясь словечками и смеясь.

– На хвост, – один из парней протянул мальчишке половину рыбины.

– Спасибо, – сказал Володька и взял.

Парень подмигнул. Мол, не стоит благодарности.

Володька пил маленькими глотками пиво, посасывая хвост, на котором сверкали белые крупинки соли. Мальчишка и не заметил, как выдул целую кружку.

Кивком попрощавшись с парнями, Володька побрел к базару. Там – в двух кварталах от рынка – был дом кума Николая Афанасьевича, у которого они жили.

Володька заскочил в гастроном, выбрал самую большую коробку конфет, на которой красовались розы. Это – младшим детям кума – Наташе и Андрюше. Малые каждый день встречали у ворот Николая Афанасьевича и Володьку, когда те возвращались с базара. И Николай Афанасьевич всегда брал для малышей самые большие и самые вкусные арбузы.

С коробкой конфет в одной руке и свертком в другой Володька свернул на улицу, которая вела к базару. Собственно, это был проулок, пыльный и пустынный.

Внезапно на плечо мальчишки легла тяжелая рука. Володька резко крутнулся, чтобы высвободиться. Но не тут-то было. Мальчишку держали крепко.

Володька обернулся и увидел мордастого. Вот про кого мальчишка начисто забыл и не думал даже, что может с ним когда-нибудь снова встретиться. Будто жил мордастый на другой планете, а не в одном с ним городе.

Мордастый заметил Володьку еще тогда, когда тот пил пиво. Оглядел его новые брюки и рубаху, подумал, что пацану повезло. И решил, что на этот раз он не отпустит его так просто. Лучшего помощника для дела, которое он задумал, ему не сыскать.

Мордастый шел следом за Володькой, выбирая удобный момент. И вот здесь в тихом проулке наконец настиг мальчишку.

– Нехорошо, – осуждающе покачал головой мордастый, сжав железной хваткой Володькино плечо. – Познакомились, подружились, можно сказать, пуд соли вместе съели, а ты бросил друга. И причем в самый трудный для меня жизненный момент. Так благородные люди не поступают.

Незаметно Володька покосился по сторонам. Ни единой живой души вокруг. Да и, вообще, не привык Володька у кого-нибудь просить помощи. Привык сам себя защищать. А что сегодня придется драться, это он понял сразу. Мордастый его больше не выпустит.

– И к тому же за тобой долг, – напомнил мордастый, – который, как известно, платежом красен.

Обе руки Володьки были заняты. Он переложил коробку и сверток в одну руку, другой вытащил из кармана трешку и сунул ее мордастому:

– Теперь мы в расчете!

Бумажка утонула в огромной лапе мордастого.

– Мало, – жестко произнес он.

– Больше не дам! – сказал Володька.

– Ладно, – вдруг согласился мордастый, пряча трешку в карман. – Что в свертке?

– Джинсы старые, – ответил Володька.

Мордастый расхохотался:

– Выкинь ты это барахло… Со мной у тебя всегда будут полные карманы денег…

Володька нагнулся, будто хотел положить сверток к забору, и почувствовал, что мордастый держит его не так крепко. Тогда мальчишка вырвался и ударил мордастого головой в живот.

Застонав, мордастый согнулся и схватился руками за живот. Володька со всех ног кинулся к базару – там должны быть люди. Но пробежав несколько шагов, он остановился. Конфеты и сверток остались на земле, возле мордастого. Как же он, Володька, без подарка явится в дом кума?

Мальчишка повернул назад, поднял конфеты и сверток. Прижавшись спиной к забору, мордастый стонал от боли. «Так тебе и надо, гад», – подумал Володька и кинулся опрометью к базару.

За своей спиной мальчишка услыхал тяжелые шаги. Не останавливаясь, Володька обернулся. Его настигал мордастый. «Вот здоровый гад, уже очухался», – мелькнуло в голове Володьки.

Когда показались базарные ворота, мордастый настиг Володьку, схватил его и ударил по зубам. Мальчишка упал. Из его рук выпала коробка, и конфеты разлетелись по мостовой.

Володька поднялся, сплюнул кровь и – мордастый не успел уклониться – влепил изо всех сил по ненавистной роже. А в ответ получил такой удар, что у него все поплыло перед глазами. И Володька рухнул на землю.

Над ним склонился мордастый. «Прибьет», – подумал Володька и хотел плюнуть в морду, но лишь пошевелил губами…

Володька не видел, как, неловко подпрыгивая, будто раненая птица, торопится к нему на помощь Николай Афанасьевич.

– Держись, Володя!