Текст книги "Камбрия — навсегда!"
Автор книги: Владимир Коваленко (Кузнецов)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
– И который не калечит?
Ежиха назвала имя. Немайн впервые слышала.
Хотя… Клирик – не слышал, видел. Этой фамилией были подписаны спецификации по проекту… Да, купол под Северным полюсом.
– Это он с «Рубина»?
– Да. Но он не берёт подготовительных групп…
Немайн широко улыбнулась.
– Спасибо тебе. И принимай документы.
– Дура… – сзади зашелестела дверь. Замдекана.
– Ну что? Всё готово? А тот преподаватель, я тебе говорил, конструктор, он здесь как раз. Уговорили поступающих на подготовительное послушать, другой член комиссии заболел… Так что – пойдёшь сегодня, через час. Я бы, кстати, тебя за одни дифуравнения в уме взял, но я сам баритон, и учить получается тоже только баритонов. Чёрт его знает, почему. А этот… Но он обычно групп на подготовительном не берёт – хотя и уговаривают. Так что… Готовься.
– Я… Мне распеться надо.
– Аудиторию ищи. Или вот что… тут распевайся.
– Здесь не класс, – отрезала «ежиха». Теперь, когда у непонятной толкиенистки засветила впереди дорога, помогать ей уже не хотелось. – Хочет распеваться – пусть ищет свободную аудиторию.
– Ну Валенька, – взмолилась Немайн, надеясь, что некоторую искусственность не заметят. – Ну вдруг из меня что-то выйдет? Я же тебе всю жизнь буду обязана… Ты же мне сама советовала…
Собственно, она могла просто заявить, что замдекана – главнее, встать в позу и начать петь. Клирик, пожалуй, так бы и действовал. Могла отправиться поискать свободный класс. Могла… много чего. Но решила попробовать достучаться. Даже слезу без лука выдавила. И старательно заглянула – снизу вверх, заполненными влагой блюдцами.
– Ладно, – отрезала «ежиха», – но это единственное исключение…
Хотя начала догадываться – не единственное, а первое. И жёсткость тона была жёсткостью отступающей болезни. Скоро у деканата будет хороший и весёлый сотрудник. Девушка, смирившаяся с тем, что великой ей не стать. Но свято уверенная в том, что быть первой подругой великой – тоже нужно. Иначе их не будет, великих… А великая рано или поздно попадётся…
Как только Немайн издала первые звуки, внутрь заглянула Колдунья.
– Можно послушать?
– А что тут слушать-то? Обычные упражнения…
– Тем более…
Через полчаса она достала блокнот и принялась водить внутри стилусом. А когда пришло время, сообщила об этом слишком уж увлёкшейся Немайн. Ухватила за руку. И отвела на экзамен – под самую дверь, только паркет мелькнул под ногами. Немайн успела подумать, что запись – это хорошо, никакой тебе толпы, разве пара-тройка ожидающих. Из класса, где тот проходил, как раз вышла девчонка, заплаканная и злая.
– Срезали, – сообщила.
– За что?
– Снегурочку пела. Сказали, растаяла неубедительно…
Немайн скептически свесила голову набок. Что для поступления нужен голос, и ещё раз голос, а никак не драматический талант, из ожидающих прослушивания осознавали не все. А потому…
– Следующий.
Все переглядываются. Страшно, видите ли… Немайн юркнула в дверь.
Через несколько минут Немайн стояла перед комиссией и не знала куда деть руки. Места не находилось. Когда пела – были при деле, а тут вдруг… Догадалась, сцепила в замок. А комиссия совещалась.
– Вы можете спеть что-нибудь ещё? Кроме этих двух арий?
– Могу… Дочь полка могу, Линду ди Шамуни могу. Даже Лючию.
– Хм… А что, кроме Доницетти, других композиторов в мире нет? И народных песен?
– Есть. Ну, я Леонору могу спеть, наверное… Но я её не готовила. Не впелась.
– А в Лючию ди Ламмермур, вы, значит, впелись?
– Не особенно… Но пробовала петь… Кстати, это вы – конструктор с «Рубина»?
– Я, а что?
– Скажите честно: вы певиц готовите так же качественно, как проект полярного купола?
– Надеюсь, что да. Но – вы откуда вообще знаете, что я работал над куполом?
– Оттуда… Кстати, спасибо. Если б не ваши требования, затопило бы купол к чертям. Я ж с вами по подписи вашей знакома…
– Вы там когда были?
– В тридцать пятом. До ноября.
Конструктор окинул взглядом ушастую, как египетский фенек, девушку. Немайн догадалась: ловит себя на стариковском кряхтении. Мол, в его время молодёжь тоже умела поиздеваться над собственной внешностью, но вот это – уже новое. А ведь, поди-ка, приживётся. Но – в тридцать пятом – смотрит документы – ей было, было ей… Пятнадцать лет. Впрочем, иностранные специалисты на куполе были, иные и с семьями…
– В тридцать пятом, говорите? То есть Инцидент тоже застали?
– Именно.
– Наверху или внизу?
– Наверху.
– Тогда вот вам вопрос по сольфеджио. Повторите, пожалуйста, звук, который издает «Аргунь». По тону, не по громкости. Вы не могли его не слышать, если были там.
Немайн вздрогнула. «Аргунь» была многоствольной зениткой – первой гауссовой многостволкой в мире. Собственно, если бы не этот аппарат на верхней монтажной платформе, запитанный напрямую от реактора, «неопознанные» ракеты превратили бы платформу в груду рваного металла, а недостроенный купол внизу – в братскую могилу. По счастью, «Аргунь» достала ракеты – а несколькими секундами позже и носитель. И все, кто были рядом, запомнили её пение… А заодно постарались разузнать характеристики.
Немайн вдохнула поглубже, припоминая, на сколько секунд «Аргуни» хватает погребов… А как вспомнила – класс залил звук. «Аргунь» делала 1354 выстрела в секунду. Почему так – неясно, но – факт. Потом его снаряды разделялись, и тысячи превращались в десятки тысяч – но пела зенитка именно на этой частоте. Громко пела. А 1354 Герца – это фа третьей октавы.
Немайн спокойно и ровно тянула ноту полминуты. Замолчала. Доложила:
– Боезапас исчерпан.
Тогда певец-учитель-конструктор повернулся к замдекана.
– В этом году я, так и быть, возьму подготовительную группу – пять человек. В том числе – и эту девушку, – и, обращаясь к Немайн, прибавил. – Вы приняты. Пригласите следующего.
За порогом Колдунья радостно помахала блокнотом. У неё была самая страда, и отрывать было совестно. А выбраться наружу и побаловать горлышко хотелось. После нескольких минут пения в полную силу. А что творится с вокалистами после концертов и спектаклей?
– Поздравляю, сударыня. Подозреваю, вы мечтаете вот об этом? Смазать связочки? – старый мёртвый итальянец, разумеется. Улыбается, в руках большущий поднос с эклерами. – По поводу поступления, полагаю, пара парижских «заячьих лапок» вам не повредит. Кстати, вы меня очень порадовали выбором репертуара, я был с Гаэтано дружен, к тому же, если оперу в целом он мог написать небрежно, то ключевые арии обычно получались выше всяких похвал. А вот Лючию вам, правда, петь рано…
– Спасибо. Хотя я предпочла бы кусок мяса, и чтобы прожаренный до хруста. Но это тоже неплохо… Вот поэтому все тенора толстые, да?
– В моё время очень выручали глисты, – сообщил призрак, – но от диабета они, увы, не спасали. Опять же, нынче их так легко вывести… Позвольте, я провожу вас наружу. Кстати, как вам мои упражнения?
– Чистейшее счастье. Почти как сын! Очень боюсь забыть о времени и допеться до боли в горле. Просто таю…
– Полагаю, скоро наставник порекомендует вам Генделя. Это хорошо, это правильно. Вообще, не торопитесь, не пойте слишком много. То есть во сне – сколько угодно, а наяву – нельзя.
– Не беспокойтесь. Мне и во сне-то не дадут.
– Каким, интересно, образом?
* * *
Самым простым. Ухватив за плечико и тряхнув как следует.
– Наставница, вставай!
Немайн разлепила глаза.
– Уже вечер? – после дневного сна для неё это было то же самое, что «уже утро».
– Нет. Но пришли известия… Война!
Глава 3
Глентуи, Кер-Мирддин, дороги Диведа
Декабрь 1400 года от основания Города
Позёвывая, Немайн пыталась понять, с чего её вообще разбудили. Ну, приговорил Совет Мудрых принять союз с Мерсией, так этого следовало ожидать. Ну, часть удальцов уйдёт со стройки искать более лихого заработка – так и это предусмотрено. Самые тяжёлые и неквалифицированные работы – земляные, в основном окончены. Дальше нужны мастера – а этих Немайн собиралась мобилизовывать сама. Якобы для охраны речного рубежа. Точно как с Гулидиеном уговорились. Прикрыть королевство с моря – разве малая заслуга? За отдельную плату и дело сделают. Между тем, ученицы торопили. Оставалось заключить: после всех поражений, которые бритты понесли за два последних века, само слово «война» вызывает у них крайнее беспокойство.
В результате сида вышла к гонцу как была – в двух длинных не подпоясанных рубашках, шёлковой и шерстяной, босая и нечёсаная. В голове билось желание завалиться обратно в кровать и добрать своё. Перед этим, конечно, высказать гонцу из Кер-Мирддина милость и благоволение, подтвердив её золотым – премией, вполне пристойной для рыцаря. Как известно, медали произошли именно от таких наградных монет.
Впрочем, первые же звуки чужого дыхания разрушили сети сна. Серые с красноватой от усталости каймой белка глаза поднялись на едва стоящего рыцаря. Чёрное с жёлтым под алым плащом. Память услужливо воспроизвела лекцию приёмного отца о расцветках. Эта – с востока, с границы… Гвент!
– Неметона! – гонец через силу улыбнулся. – Слава Богу… Успел… Мы разбиты. Хвикке… Теперь – всё на тебе.
И заснул раньше, чем его уложили. А вот Немайн было уж не до зевоты…
– Та-ак, – протянула она, – а я думала – зря меня будили. Дежурный! Поднимай семью.
То есть дружину. Что поделать – в клановом обществе иначе просто нельзя. Доверенный человек, служащий не только из денег, но и из чести – должен стать немного родственником. Но, только рыцарь потянулся к рожку, остановила.
– Сам. Тихо. И – не буди тех, кто только сменился со стражи. Ясно?
– Да, Хранительница.
– И сразу троих – для верности – к Гулидиену. Передать: «Гвент атакован Хвикке, потерпел поражение». Как только этот добрый сэр проснётся – созывай Совет. А я пойду, приведу себя в порядок. Ох-х, как назло, вчера легла поздновато… Всё равно этим утром уже не доспать.
Ведро холодной воды на голову! В мозгу – ледяной ветер: воспоминание обо всём, что позабыла или не успела. Например, хоть мало-мальски переучить своих рыцарей. И перевооружить. Ни новых сёдел, ни луков, ни копий. Только стремена, с которыми её маленькая семья – иначе в Камбрии дружину и не называют – уже хорошо освоилась. Двадцать человек от родного клана, двенадцать успела нанять сама. Шестнадцать рыцарей и столько же оруженосцев. Для крохотной Глентуи – огромная сила. Хвикке, способным выставить несколько тысяч человек, на один зуб.
Ополчение гленцев – в первозданном виде. Конь не валялся. Зато вот, канализацию начали перекрывать… Тяжёлое оружие: замечательно. В принципе, один камнемёт можно снять. Вряд ли найдутся два сумасшедших капитана, которые поведут местные скорлупки сквозь зимнюю Атлантику. Но камнемёт – это десятки телег и около сотни людей… И дни на постройку.
Колесница – одна. «Скорпиончик» – один. Ну и что может молодая республика предложить тому же Диведу в качестве помощи? Одну недоученную вокалистку?
Оставалось – не дёргаться, сидеть тихо, работать дальше. Надеяться, что король Диведа справится сам. И молиться за него, потому как все прекрасные планы претендента на корону Британии только что пошли прахом. Гулидиен собирался воевать вместе с Хвикке против Уэссекса. А придётся драться с самыми худшими саксами, какие только есть, в одиночку…
Что за плюханье? Эйра тоже окатила голову, глупая! Вот она точно простудится…
– Марш в дом! И пока не высушишься, чтобы носа твоего во дворе не было! И не повторяй за мной, не спросясь! Я всё-таки сида.
– Да, наставница… А ты – не забудь соответственно одеться!
Последние слова говорила уже не ученица, а старшая сестра непутёвой младшей. С которой станется выйти к старейшинам кланов в той же рясе, в какой по стройке шныряет. Как сложно-то всё… И в то же время – проще некуда. Даже думать не надо, само собой выходит.
Соответственно – значит, как Хранительница. Не королева – но что ново под Луной? То-то, завидев Немайн в официальном наряде, друид похихикивает, отец Адриан улыбается и римляне косятся… Итак, для начала – чулки, которые по неразумению называют обувью. Белые. Хотя могли бы быть любые. Кто их увидит-то? Нижнее платье. Короткое, всего лишь до щиколоток – чтобы рубашки торчали. Да, обычной девице из хорошей семьи и одной бы под платья хватило. Но не дочери принцепса и лицу государства… Ей положено три: две простые, белые, одна на два локтя длиннее пят, другая на один, третья – точно до пола. У этой подол вышит – белым по белому. Вот это зачем? Не видно же ничего. Разве что самой сиде. Но – положено, и точка. Рукавов нет ни у одной. Зато у нижнего платья – есть. Ещё пару месяцев назад шнуровались бы – но теперь на каждом красуется полдесятка крохотных пуговиц. Нет, право, с деревом работать в Камбрии умеют! Верхнее платье сшито так, будто детей у сиды нет и быть не может. Если доведётся прозаседаться, маленького покормит Нарин, но грудь опять будет болеть.
Немайн взмахнула руками, чтобы просторные рукава верхнего платья избавились от складок. Широкий пояс-кушак лёг на талию. Которую, собственно, и замаскировал. Наконец, круглая «греческая» пелерина. Собственноручно вышитая. Правда, чёрные кресты пришлось спороть и вышить заново – невидимые, белые.
Короткий взгляд в зеркало. Да, вся в белом. Как римлянка времён Пунических войн, как друидесса. А ещё это очень напоминает облачение римского епископа для рождественской службы! Но чего-то не хватает… Немайн ойкнула, поспешно разомкнула фибулу на пелерине, подсунула чёрно-красно-зелёную ленточку. Родной клан забывать нельзя! Да и дочери Дэффида ап Ллиувеллина нельзя носить меньше четырёх цветов. Хочет она того или нет. Теперь оставалось ждать. И думать.
* * *
Как это хорошо – открыть глаза! Хотя бы щёлочкой! Какая радость – понять, что правда – это колышущийся свет за окном, дробный стук дождя в дешёвое непрозрачное стекло, смолистый запах и яркие доски свежего пола. А никак не крик умирающих лошадей, злой лязг оружия, и последнее дыхание короля: «Неметона… К ней… Больше никто…»
И не безудержная скачка, не украшенные пеной лошади, выжатые хуже губок, из боевых друзей, которые подчас ближе любого человека, вдруг превратившиеся в средство расплаты: столько миль на очередную лошадиную душу. Не перепуганные лица хозяев придорожных ферм, у которых приходится требовать новых – именем мёртвого короля, живой богини и своего доброго меча. Что все ужасы – сон, кошмарный – и минувший.
Явь же – тёплый и по-доброму тревожный запах, как от подгоревших лепёшек. Чуточку иной, но чем-то похож.
– Проснулся, сэр рыцарь? На-ка, выпей. Не бойся, это хорошее питьё. Называется кофе. Отвар жареного цикория. Не взбодрит, но укрепит сердце, придаст сил. Да и просто горячее питьё с утра – это хорошо. Жаль, что это утро нельзя назвать добрым.
На мгновение показалось, что перед ним – фурия из кошмара: огонь вместо волос, огромные нечеловеческие глаза нараспашку… Наваждение прошло так же быстро, как и накатило: на светлом полу, в старинной позе, сохраняющейся разве у самых диких горных кланов, да и то – для торжественных случаев, сидела девочка. Глаза скромно опущены вниз, да ещё и ресницами занавешены. Рыжая. Даже тёмно-рыжая, как молодые ветки ольхи. В вытянутых руках – через тряпицу – горшочек с ароматным питьём.
– Тут ещё сливки, и мёд, и немного ореховой настойки, – уговаривала та, – и всего этого большая пивная кружка! Вот как пьют кофе по-гленски!
Рыцарь взял горшок. Ручки у того не оказалось, но сквозь ткань горячо не было. Отхлебнул раз, другой… Вкус оказался незнакомый, но приятный. В голове, кроме ощущений, собрались мысли.
– Где я, красавица?
– У меня в гостях. Ты же скакал ко мне. В Кер-Сиди.
Девочка подняла серые, без белков глаза Неметоны. Усталые и мудрые. То ли от бесконечных лет, то ли от бессонной ночи. Но рыцарь всё никак не мог поверить, что страшный сон последней ночи произошёл на самом деле. Понимал – но не принимал. Что, впрочем, не мешало рассказывать. Всё, что помнил. И ещё чуть-чуть – отвечая на подсказки богини.
– Мы узнали о них по сигнальным дымам, – говорил он, удивляясь спокойствию и отстранённой пустоте в груди. – Король сказал, мол, как здорово, что армия не разошлась после подавления мятежа. Можно будет побить саксов и спокойно зимовать. Они к нам каждый год лезут, но мы их бьём с помощью Господней… – рыцарь осёкся, Немайн ожидала уже «Били…», но услышала: – И твоей, конечно. Тут же с самого начала всё пошло необычно. Саксы прислали послов, хотя всегда лезли в драку без разговора. Стоило задуматься, наверное, но Мейриг тогда только рассмеялся. И они пошли вперёд – а мы отошли малость повыше, чтоб стрелы дальше летели. Поставили обычный строй…
– Лучники впереди, плечом к плечу? Копейщики по флангам и чуть позади? – Немайн уже знала, как привыкли воевать камбрийцы.
– Да. Король с дружиной встал справа от пешего строя. Потом выскочил отряд их конницы. Собственно, это и была вся конница Хвикке – и на этот раз её вёл сам король. Обычно они прикрывали пехоту и держались позади. Мейриг сказал, что Господь лишил саксов разума и что победа наша. Мы ударили – вниз, под гору. Они бежали. Мы прорвались за пеший строй – но тут они развернулись… И их стало много!
– Ты говорил, тот отряд, что выскочил изначально, это все всадники Хвикке?
– Да. Мы много лет держим рубеж. Мы их знаем. Не иначе, саксам помог дьявол!
– Может быть, это была посаженная на лошадей пехота?
– Тогда б мы их разметали! То есть – нет. Там были все умелые наездники. Никакой слабины! Нас взяли в кольцо… Король сумел прорваться. Но «Чёрный Дракон» на холме к тому времени уже упал, наше войско бежало… Я не видел, как это случилось. И почему они не отступили. Правда, внизу кто-то рубился…
Немайн кивнула. Это было странно. Камбрийцы не стеснялись отступать перед сильным врагом. Особенно если тот нахватался стрел. Пойдёт дальше – получит ещё. Главное – чтобы шёл медленно, чтоб люди успели сбежаться в город. И уже там – или оборона стен, или полевая битва и разгром измотанного неприятеля.
А рыцарь продолжал говорить, и из кусочков, выхваченных одним бойцом, понемногу проявлялась картина страшного разгрома. Который был бы хуже – не цепляйся король со своими рыцарями за каждую пядь, не утыкай он стрелами преследующую конницу врага. Камбрийцы рассеялись по лесам, но вырезаны не были. Уже неплохо: мёртвых не воскресишь, а разбежавшихся можно и собрать. Было бы кому!
Король слишком долго не обращал внимание на раны. А дружина-семья оказалась связана кодексом чести. Выжить после смерти короля считалось непристойным. Хуже только нарушить последний приказ – который и получил гонец. Других распоряжений, даже по престолонаследию, король отдать не успел – а потому последним, что запомнил рыцарь, была атака его товарищей: безнадёжная, с пустыми колчанами, да и копья уцелели не у всех. И «Золотой Дракон» над копьями преследователей – знамя Уэссекса. Так что собирать беглецов оказалось некому.
Немайн продолжала спрашивать. Её интересовало всё: особенности вооружения и доспехов врагов, последовательность, в которой остатки дружины встречались с врагами и беглецами. Подробности понемногу приоткрывали истинную картину постигшей армию Гвента катастрофы. Она хотела понять не только что произошло – но и как. Мозг, приспособленный к созданию картинки по памяти да на слух, понемногу превращал батальное полотно в схему из военного трактата. «Битва при…» Пока неважно, какая деревня или река была ближе всего. «Приграничное сражение» – так будет вернее.
Король Мейриг недооценил вражескую конницу – и хитрость командира саксов. Впрочем, он ждал старого врага, год за годом убивавшего о частокол копий и ливень стрел лишних переселенцев с континента. На этот раз враг оказался другой – с несколько иной армией и куда более высоким уровнем воинского искусства. Больше того – в рисунке сражения проскакивало что-то знакомое.
Первая линия саксонского строя не включала королевской гвардии и лучников – только ополчение. В сущности – фаланга. Как её романтично называют варвары: «стена щитов». Справа, под знаменем короля – под «Белым вепрем», – всадники. Позади, за ними, не поднимая до времени значков, ещё отряд конницы – побольше, пообученнее, сплошь окольчуженный. Ещё дальше – пешая гвардия Хвикке. И немногочисленные лучники.
Строй расчленён, а Мейриг слишком быстро спустился с холма, не рассмотрел глубины неприятельского фронта. Привык, что строятся в одну линию. Вот и попал под фланговый удар уэссексцев. Советы которых явно слушали Хвикке.
Пока дружина Гвента пыталась вырваться, небольшой отряд обошёл линию камбрийцев и ударил по коноводам. Подать помощь тылу было невозможно: первая линия саксов двинулась вперёд. На расстоянии излёта стрелы – когда ещё можно прикрыться лёгким щитом – постояли, передохнули. И рванули вперёд так, как могут только варвары! Первые ряды наверняка полегли, но камбрийцы воевали с оглядкой назад. Лучники плечом к плечу, без щитов и доспеха – а позади, там, где верное спасение жуёт травку под присмотром немногих коноводов, крики и шум схватки…
Центр камбрийского строя побежал ещё до столкновения. Но копейщики удар приняли. По-римски – сначала метнули дротики, а потом двинулись навстречу саксам. На левом фланге их остановили, окружили и выбили. Но на правом копейщики прорвали саксонскую линию, разорванную бегом, отразили удары с фланга и пошли вперёд – клубок, окружённый бессильными врагами.
Тогда в бой вступила гвардия Хвикке: воины с двуручными топорами. И поддерживающие её лучники. Своих стрелков у камбрийцев уже не было – а в ближнем бою отборные ветераны в добрых доспехах быстро одержали победу. Им даже не пришлось применить свои топоры – которыми следовало перерубать копейные древки, чтобы создать пустоту в линии жал. Лучники и схватка с ополчением сделали своё дело: брешь нашлась. В дело пошли мечи.
Слухи быстрее лошадей. Старейшины кланов не съезжались – слетались, едва не обгоняя топот своих коней. Новости – тоже. Сида сидела неподвижно, словно кукла или статуя. Приветствовала, выслушивала – не двигая головой, только губы шевелились, да уши – то пускались в безумный танец, то успокаивались в настороженной готовности. Огромные глаза изучали пол. Вокруг мелькали имена: Артуис, Вриог, Паул, Иднорт, Корнерег, Гвидген, Кейдио, Брохвайл, Гендог, Ллеухонерд, Кадваладр… Король Мейриг наплодил немало сыновей, и у всех были равные права на престол. Впрочем, серьёзная армия была только у одного – Артуиса, короля Эргинга. А в придачу – военный и государственный талант! Принц Рис, например, о нём вообще без придыхания не говорил. Храбрый воин, славный полководец. Вот только сидит непрочно. В конце августа вышиб из города недовольных объединением с Гвентом мятежников во главе с дядьями. И, чтоб хоть немного успокоить народ, объявил себя независимым от отца правителем. Что не помешало ему остаться одним из наследников Гвента.
Амбиции, верно, будут у многих, но что-то сделать может только он. Или не может? Старейшины поглядывали на сиду. Недаром Мейриг послал именно к ней.
Когда собрались все, Неметона попросила гвентского рыцаря повторить свой рассказ. Потом заговорила сама. Коротко описала обстановку. Подытожила:
– Гонцов с известиями к королю Гулидиену я направила. Дальнейшее – не моё дело.
– Как это? – растерянно спросил гвентец. Он пока пребывал между небом и землёй. Меньше чем за сутки привычный мир успел превратился в ад – а из этого ада его отправили пусть не в рай, но в волшебную страну, всплывшую из морских глубин на страх врагам и радость добрым людям. И вот теперь дивная страна вновь уходит на дно. В волшебный туман, от которого ни помощи, ни надежды.
– Я не королева этой земли, – привычно напомнила сида, – решение не за мной, но за кланами. Кроме того, нас мало. По договору с Диведом, в грядущей войне с саксами мы прикрываем спину. На пиратов наших скромных сил ещё хватит. Но биться с Хвикке и Уэссексом… Светлейшие мужи, на какое количество воинов мы можем рассчитывать в случае созыва ополчения?
Первым встал Ивор ап Ител. Крутнул ус.
– Плант Монтови выставит три сотни воинов, – сообщил он. – Из них две сотни лучников и сотню копейщиков. Из них сорок – в доспехах.
– О’Десси дадут пятьдесят копий, десять луков и шесть десятков пращ, – сообщила ирландка, – и у нас есть два хороших корабля, ходких под вёслами и парусом. Вот только погода… – она развела руки.
– Вилис-Кэдманы: две сотни воинов. Из них половина лучников.
– Из этих двух сотен треть – женщины, – уточнил Ивор. – Я же говорил о людях, которые могут идти в поход. Я не о тебе, Этайн О’Дэсси! Ты, конечно, поведёшь своих людей. И ирландец с пращой – воин серьёзный. Тем более что кинжалы у них тоже есть. Но кто-то должен остаться охранять город. И поддерживать порядок. Рыцари уйдут. Значит, нужно оставить часть ополчения. Рабочие, кто нанялся на стройку – эти или подадутся к Рису и Гулидиену, или попросят денег за службу.
И вопросительно посмотрел на Немайн.
– Если бы речь шла только о жаловании, – сида дёрнула ухом, – но у них же ни оружия, ни лошадей. Да и работы прекращать нельзя. Потом переделывать будет трудней, чем начинать сначала. Опять же, вооружение. Впрочем, тем, кому взводить камнемёты, да коноводам, да обозникам… Пара дротиков, топор, кинжал – и хватит. Общая картина ясна, не так ли? Шестьсот человек. Десяток рыцарей. Одна колесница. И что нам делать в схватке гигантов?
– Помогать в меру сил, – пожал плечами Ивор. – К тому же, у нас есть ты. Сколько сотен воинов ты стоишь?
– Одного, – приподняла кончики губ Немайн. – Я же одна. И ещё – все ли почтенные советники полагают, что нам следует вступить в войну с саксами?
Все.
– Хорошо. В таком случае, я вынуждена напомнить, что мы с вами – не настоящий Совет Мудрых. Потому как созваны не Хозяином заезжего дома. Да и королевство у нас с мышиный след. Потому: по причине разногласия между старейшинами кланов и Хранительницей правды надлежит созвать Совет Свободных. Все кланы вместе! Пусть те, кому сражаться и умирать, решат сами. Полагаю, времени до завтрашнего утра хватит, чтобы оповестить всех граждан республики Глентуи. Засим я завершаю беседу.
Немайн встала. Поклонилась легонько. Повернулась к двери во внутренние покои. Чуть-чуть не запуталась в длинной одежде, на подол наступила. Нога быстро зашарила в поисках пола. Нашла. Как ни в чём ни бывало, удалилась.
– Хитрая, – сказал вслед Ивор, и хлопнул по плечу хмурого гвентца. – Очень-очень хитрая. Ты думаешь, драться не хочет? Богиня-то войны? Но рассудила она верно. Одно дело – приказ вождя. Другое – твой собственный выбор. Пусть каждый наш воин знает – он сам отправился выручать братьев в Диведе… и Гвенте. Это доля славы…
– Что?
– Она читала нам Писание. Неметона же крестилась, слышал? Так вот, в книге сказано: Бог оставляет человеку право на выбор. Ведь если всё предопределено – в чём тогда будет слава и честь? Потому нам и оставлена наша доля славы. Или позора, кто как выберет. Но – наша. Значит, когда Хранительница оставляет долю славы вождям, а те – простым воинам, это по правде. А правда удваивает силы…
* * *
Совет Свободных собрался на следующий день – к самому вечеру. Немайн к этому времени уже – глаза нараспашку. Как раз не надо щуриться – ни от яркого света, ни от темноты. Но не в этот раз. Свет факелов, плотный и колючий, бил в лицо, приходилось прикрывать веки. Людей… Сейчас Немайн видела только первый ряд – рост, что поделать. Трибуну, увы, сколотили маленькую, точно по Вегецию – на одного оратора. Как полководцу для обязательной перед боем речи. У Немайн горло пересыхало от одной мысли, что этим полководцем наверняка окажется она. Настроение у граждан агрессивное. Что и неудивительно. Полтора месяца назад все они числились диведцами. Теперь же Дивед в одиночку противостоял сильному врагу.
Никакой помощи от бывших владений короля Мейрига ждать не приходилось. Слабая родня попряталась по городам и клановым крепостям. Сильный Артуис – прислал монаха. Видимо, опасался, что иному посланцу и рыло начистят. Хотя – положение нового короля Гвента настолько же хуже губернаторского, насколько король выше. И посол в рясе, бедняга, оказался принуждён говорить неприятное в лицо нескольким тысячам человек. Причём не больно добрым да умиротворённым – торопливо собирались, шагали или ехали, иные и по пять римских миль, не самый ближний свет. Покидали семьи – причём знали, что скоро доведётся это сделать надолго. Кое-кому и навсегда. А им говорят это:
– …может удерживать города ополчением. Какое-то время. Но – столица осаду бы не выдержала. Ополчение осталось в поле… На стенах женщины и дети. Саксы требовали только свободного прохода! У короля не было выбора. Ему пришлось их пропустить. Тем более что там были уэссексцы. Эти – христиане. Можно взять клятву.
– Сестре Пенды их король тоже давал клятву, – крикнула Этайн. – А только без носа и ушей оставил. Так что я бы не верила!
И гордо посмотрела на Немайн. Мол, знай ирландцев. Пришлось в ответ слегка кивнуть. Мол, слышала.
– Нам нужно время, – сказал посланец Артуиса. – Нужно вывести людей из Кер-Вента. Хотя бы в крепости кланов на холмах. Потом…
Всё решится гораздо раньше этого «потом»: или саксы захватят Дивед, или будут разбиты. Тогда королю Артуису придётся думать – как жить. Либо зажатым с двух сторон саксами – история учит, что в таких условиях жизнь кельтского королевства недолга, – либо получив в соседи короля Британии, попробовавшего вкус победы… И не испытывающего особой благодарности к стране, пропустившей врагов. Впрочем, сейчас король Эргинга и, уже очевидно, Гвента западным соседям ничем не обязан, а потому – сможет загладить. Если будет перед кем.
Хорошо хоть подробности прислал. Не сражения – тут он знал меньше Немайн, – обстановки. Хотя наверняка описал её более бедственным, а саксов более грозными, чем на самом деле. Что плохо – гленцы сочувствовали своим и рвались на помощь. Стоять против этой силы было глупо. Оставалось – возглавить.
– Значит, война и поход?
– Война и поход!
Орут, кажется, единогласно. Можно понять. Странно другое – они вроде рады. Да, давно Дивед не воевал… Опаску же перед саксами – никак не страх, но вбитое горечью поражений уважение к варварам, как военной силе – сняло присутствие богини войны. Да, великая и ужасная! Вот только враг – совсем не дуболомы. А гленцы… Гленцы смотрят в рот и ждут истины. Скажи им, что у богини в одном широком рукаве припасена маленькая бутылочка вина, а в другом – кубок, решат, что так и надо. Верно, надо. Теперь уже видно, что надо…
– Хорошо. Договор помните? Так вот. Раз мне доведётся вести вас в бой, слушайте. И если кто скажет, что не слышал, живо станет короче на голову, будь он простой воин, вождь или рыцарь. Первое и главное – полная власть главнокомандующему. То есть – мне. Как скажу – делайте. Спрашивать: «Зачем?» – можно. Пока приказ не отдан. После – исполнять. Не успели спросить до – зададите вопрос после того, как выполните. Ясно? Второе. Я жду от кланов не только бойцов, но и запасов. Или денег на их приобретение, хотя лучше – самих запасов. Воины, знаете ли, денег не едят. Война может продлиться больше установленного срока в шесть недель. Дальше. Крепость нужно отстроить. По договору. Она реку защищает. Так что в поход пойдут не все. Для дальнего похода я прошу от кланов сто двадцать копейщиков. Девяносто лучников. Всех – снабжённых наилучшим образом. И отряд ирландских пращ. Две сотни человек для службы снабжения. Всех – с лошадьми. Что ещё? Ах да – я завтра выезжаю в Кер-Мирддин. Договариваться о совместных действиях. Как раз дромон наверх пойдёт… За меня – командовать остающимся ополчением и поддерживать правду и порядок в республике будет человек, уже показавший себя достойным. Ему же продолжать строительство, пока я буду в походе. Сэр Эгиль, подойди!
