355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Кузнечевский » Сталин: как это было? Феномен XX века » Текст книги (страница 8)
Сталин: как это было? Феномен XX века
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 03:32

Текст книги "Сталин: как это было? Феномен XX века"


Автор книги: Владимир Кузнечевский


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

3. ДЕРЕВНЯ ВСТАЛА НА ДЫБЫ. СТАЛИН ИСПУГАЛСЯ, НО НЕ ОТСТУПИЛ

«Если бы немедленно не были приняты меры против искривления партлинии, мы имели бы теперь широкую волну повстанческих крестьянских выступлений, добрая половина наших низовых работников была бы перебита крестьянами, был бы сорван сев, было бы подорвано колхозное строительство и было бы поставлено под угрозу наше внутреннее и внешнее положение».

Эти слова принадлежат Сталину. Они сказаны им в закрытом письме Политбюро ЦК ВКП(б) 2 апреля 1930 года в оправдание того, почему он был вынужден выступить со статьей «Головокружение от успехов». Эта знаменитая статья появилась в «Правде» вследствие того, что деревня не хотела принимать насильственный загон в колхозы. Несмотря на то, что во всех средствах массовой информации, включая кино, шло оголтелое пропагандистское наступление на кулака и агитация за колхозы, деревня встала на дыбы. Но главный печатный орган правящей партии газета «Правда» накала не сбавляет, требует «объявить войну не на жизнь, а на смерть кулаку и в конце концов смести его с лица земли», «не либеральничать» с кулачеством, «мешающим развертыванию коллективизации», призывает «беспощадно бить по кулацкой агентуре, обрушить на ее голову тяжелый кулак пролетарской диктатуры».

Как явствует из секретных донесений ОГПУ тех лет, чекисты на местах эти призывы не могли истолковать никак иначе, как указание на планомерное физическое уничтожение кулаков и членов их семей.

А власти на местах, испытывая сильное давление из Москвы с требованием поднять темпы коллективизации, продолжали насильственно загонять в колхозы всех подряд. В ответ рос вал недовольства, прорывавшегося в открытые протесты крестьян и даже в вооруженные выступления.

В январе 1930 года зарегистрировано 346 массовых выступлений, в которых участвовало 125 тысяч человек, в феврале – 736 выступлений и более 220 тысяч участников. За первую половину марта – 595 выступлений и 230 тысяч участников, не считая Украины, да еще 500 выступлений на Украине. В марте 1930 года в Белоруссии, Центрально-Черноземной области, на Нижней и Средней Волге, Северное Кавказе, в Сибири, на Урале, в Московской, Ленинградской, Западной, Иваново-Вознесенской областях, в Крыму и Средней Азии было зарегистрировано 1642 массовых выступления, в которых приняли участие 750—800 тысяч человек. А всего, по данным ОГПУ, за январь—апрель 1930 года произошло 6117 выступлений, насчитывавших 1 755 300 участников {89} .

Только в марте 1930 года и только на Украине был зарегистрирован 521 теракт… в ЦЧО – 192, в том числе 25 убийств. В Западной Сибири за 9 месяцев 1930 года – более 1000 терактов, из них 624 – убийства и покушения. На Урале в январе—марте было 260 случаев, …в Новгородском округе Ленинградской области – 50 случаев. И это только зарегистрированная вершина айсберга. За осень и зиму 1929—1930 годов на имя Сталина и Калинина поступило из деревни более 90 тысяч писем с жалобами, протестами, описаниями творившегося насилия.

Крестьяне сопротивлялись стихийно, вымещая естественную злобу на проводниках партийной политики. Росло количество физических расправ над представителями партийных властей на местах и над так называемыми колхозными активистами, большинство которых составляли деревенские маргиналы. Эти последние, которые, как правило, не имели собственного хозяйства, с огромной энергией кинулись исполнять январское (1930 года) постановление Политбюро ЦК «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Тем более что Постановление ЦК не только предписывало конфисковывать у зажиточных крестьян средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, семенные запасы зерна и так далее, но и прямо указывало, что 25% от конфискованных материальных ценностей «колхозные активисты» могут растаскивать по своим домам.

Сельские маргиналы вели себя сверхактивно, но росла и озлобленность тех, кого они грабили. Деревня вставала на дыбы. И генсек испугался. В феврале 1930 года ЦК партии дал директиву о неприемлемости спешки при организации колхозов и даже о прекращении раскулачивания в тех регионах, где еще не началась сплошная коллективизация.

А 2 марта 1930 года в «Правде» появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», где он осудил стремление местных властей немедленно обобществить все, вплоть до куриц, назвал эти устремления «головотяпством» и заявил, что «надо положить конец этим настроениям». Правда, одновременно с этим сообщил, что по состоянию на 20 февраля 1930 года 50% крестьянских хозяйств уже коллективизировано и что «коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным».

Это не было изменение политики. Это было всего лишь временное отступление. Генсек испугался разворачивания крестьянской войны против возглавляемого им политического режима. К такому масштабному стихийному сопротивлению он не был готов. К подавлению крестьянских восстаний еще не была готова армия, НКВД, не была настроена на нужный камертон и пропагандистская машина.

Много хуже было то, что к сталинскому отступлению не был готов партийный актив на местах. Статья Сталина прозвучала для партийных властей как гром среди ясного неба. Многие из них оказались обескуражены таким неожиданным поворотом в политике ЦК. В Москву потоком пошли письма с резкими протестами. Сталин был вынужден объясняться с партийным активом на местах. 2 апреля 1930 года в низы пошло закрытое письмо ЦК ВКП(б), где было прямо сказано: «Если бы не были немедленно приняты меры против искривления партлинии, мы имели бы теперь широкую волну повстанческих крестьянских выступлений, добрая половина наших низовых работников была бы перебита крестьянами, был бы сорван сев, было бы подорвано колхозное строительство и было бы поставлено под угрозу наше внутреннее и внешнее положение».

Между тем крестьяне поняли это выступление генсека по-своему, так, как им было выгодно понять. После опубликования этой статьи коллективизация приостановилась. Начался даже процесс фактического распада колхозов, массовых выходов из них.

Но к январю 1931 года генсек подготовил соответствующим образом репрессивный и пропагандистский аппарат и вернулся к своей политике войны с крестьянством, пошел на самые жестокие меры насильственного воздействия на крестьян, чтобы загнать их обратно в колхозы. Как написал Шолохов в «Поднятой целине», «старое начиналось сызнова».

А вот крестьяне возвращаться к «старому» не хотели никак. Массовые выступления как колхозников, так и единоличников вновь прокатились по Украине, Северному Кавказу, Западной Сибири. Доходило и до вооруженных столкновений. Только за три последних месяца 1931 года было зарегистрировано 53 тысячи выступлений, а за первые три месяца 1932 года – 55,4 тысячи. Власть вела себя жестко, если не сказать жестоко. Восстания были подавлены с использованием войск ОГПУ и армии. Начались массовые выселения крестьян в Сибирь и в северные области. Гребли всех, не только так называемых кулаков, но и середняков, и бедняков, и даже членов партии, лишь бы выполнить разнарядку по репрессиям (плановые цифры таких выселений спускались сверху).

И к 1932 году с помощью армии и НКВД коллективизация фактически завершилась. 22 июня 1932 года находившийся на четырехмесячном отдыхе в Сочи, а фактически – на реабилитации (война с крестьянством ощутимо подорвала физические и нервные силы генсека) Сталин пишет Кагановичу: «…необходимо дать в “Правде” передовую об итогах весенней посевной кампании. В статье надо подчеркнуть, что сводки Наркомзема документально устанавливают полную победу колхозов и совхозов в сельском хозяйстве, так как удельный вес единоличного сектора не составляет в этом году и 20 процентов, тогда как удельный вес колхозов и совхозов превышает 80 процентов всей посевной площади. В статье надо обругать грубо и резко всех лакеев капитализма, меньшевиков, эсеров и троцкистов, а также правоуклонистов, сказав, что попытки врагов трудящихся вернуть СССР на капиталистический путь окончательно разбиты и развеяны в прах, что СССР окончательно утвердился на новом, социалистическом пути, что решительную победу социализма в СССР можно считать уже завершенной» {90} .

26 июня такая передовица в «Правде» была опубликована. В тексте ее были полностью воспроизведены слова из сталинской телеграммы.

А 7 января 1933 года, на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК, генсек доложил:

«Партия добилась того, что колхозы объединяют теперь свыше 60% крестьянских хозяйств с охватом свыше 70% всех крестьянских площадей, что означает перевыполнение пятилетки в три раза.

Партия добилась того, что вместо 500—600 миллионов пудов товарного хлеба, заготовлявшегося в период преобладания индивидуального крестьянского хозяйства, она имеет теперь возможность заготовлять 1 млрд. 200 млн. – 1 млрд. 400 млн. пудов товарного зерна ежегодно».

Конечно, бросается в глаза несоответствие цифр из сочинской телеграммы и из доклада на Объединенном Пленуме ЦК, но это говорит, по-видимому, только о том, что Сталин в этот период сознательно шел на искажение действительности в пропагандистских целях.

Однако многие из тех крестьян, кто избежал выселения, не перестали протестовать против сталинских методов коллективизации. Несмотря на запугивание местных властей, люди в массовом порядке «голосовали ногами»: бегство из колхозов продолжалось.

Советская пресса била в литавры по поводу «нового подъема колхозного движения», а в это же время Наркозем СССР направляет в ЦК ВКП(б) секретную записку под весьма откровенным названием: «О массовом выходе из колхозов в октябре 1931 – феврале 1932 года», где докладывает руководству партии, что на селе начался «массовый отток из колхозов». Сообщалось, в частности, что за указанный период из колхозов самотеком выбыло 167,5 тысячи хозяйств: в Казахстане – 37,2 тысячи, на Северном Кавказе – 32,4 тысячи, в Нижне-Волжском крае – 27,2 тысячи и т.д. {91} В апреле 1932 года Секретно-политический отдел ОГПУ сообщал в ЦК ВКП(б), что крестьяне сотнями тысяч без ведома правлений колхозов и сельсоветов, покидают колхозы и уходят на заработки в города {92} .

А те, кто не мог удариться в бега, слали в Центр жалобы и письма-протесты. Работавший в архивах И.Е. Зеленин пишет, что Комиссия ВЦИК установила, что только в 1931 году и только от крестьян ЦЧО во власть поступило 400 тысяч жалоб.

Это были не письма, это был стон крестьян, пронизанный чувством безысходности.

Вот типичные письма во власть. Февраль—апрель 1931 года.

– Дубов. Землянский район ЦЧО. «Сейчас везде и всюду один звон – долой кулака, стереть его с лица земли. Но я наблюдаю, какая работа идет. Стали кулачить тех, которые вечно жили по батракам. Советские служащие стали как попы. Говорят на каждом собрании о равенстве и братстве, где же это равенство – сами ходят одевши и обувши, а крестьянин гол и бос, да еще не стали давать хлеба вволю, который он сам выращивает».

– Л. Зайцева. Почепский район Западной области. «В советской стране существует принудительный труд. Пришлют повестку кубометров на 100. Крестьянин не успел опомниться, а несут уже штраф от 50 до 100 рублей. Крестьяне истощали от налогов, которых не перечесть. Берут последних овечек, коров, а сам можешь в Соловки угодить, если к сроку не выполнить. Вот наша и свободная страна, а милиция не уезжает из деревень – все пишет протоколы, скот за штрафы берет… Сейчас из домов выбрасываются полуголодные и полураздетые дети, плач и крики раздаются ужасные… Ни в одной стране нет такого насилия, как в России. Кто бы ни приехал, грозит нам тюрьмой и ссылкой. У нас не строится социализм хозяйственный, у нас уже построен социализм тюремный, штрафов и насильственного труда. Вот ваш социализм. Просим пропустить этот письмо в газету, но, конечно, вы эту правду не пропустите».

– Деревня Луховицы Московской области (без подписи). «Говорят, что советская власть не хочет погибели крестьян? Но это только на словах, а на деле мы, крестьяне, видим гибель. Землю насильно отбирают, самообложения и разных налогов без отказа. Надо сделать в Москве виселицу и по нескольку человек в день вешать. Тогда вся земля станет вашим владением. Разве крестьянин не дает власти хлеба, денег? Все дает по возможности. Но сейчас крестьянин раздет и разут и еды нет. Как тут жить? Власть с нами не считается. Нехорошо, товарищи».

– Колхозники Копылова, Глухова, Чуркина и другие. С. Алтай, Новоузенского района Нижней Волги. «Вы хорошо пишете обо всем. У нас, дескать, в СССР все хорошо, строятся заводы, растет сельское хозяйство, крепнут колхозы и совхозы, но мы просим взглянуть вовнутрь всего этого. Мы в колхозе второй год. Был недород, и сейчас толпы оборванных, полуголодных людей весь день толпятся и просят одежды и хлеба. Мы добили скотину, много погибло от бескормицы, остальная взята на мясозаготовки. Никто этого почему-то не замечает. По газетам все хорошо, а на деле – жить нельзя… У крестьян-бедняков и середняков отнимают последнюю, а потом ее губят. Твердые задания даются беднякам, тащат последнюю телку, люди дышут огнем, проклинают Сталина, который создал эту скорбь…

У вас в газете все хорошо, все в порядке, а мы думаем, в порядке только Москва, Кремль и Сталин. Ему со всех концов СССР пишут, что все благополучно, а он верит и раздувает свое лицо шире. Сталину надо самому посмотреть все, что творится… Сидя в Москве, легко говорить: “у нас строительство, рост, а у капиталистов кризис”. Какое нам дело до капиталистов, когда у нас разруха и голод? Мы настойчиво просим поместить наше письмо».

– Н.К. Загонов, с. Бугрово, Руднянского района Западной области. «В области коллективизации имеются опять “левые” перегибы…Районные работники применяют меры принуди тельного характера по организации прилива. Твердые задания предъявляют к крестьянам-середнякам и даже к беднякам, если последние добровольно не вступают в колхозы. В результате воодушевленности масс нет никакой, и прилив этот бумажный, не жизненный… в колхозы загоняют всех силой…

Крестьянство, находясь в таких условиях, ждет с нетерпением прихода интервентов, которые их освободят от коммунистического гнета…»

– Ф.С. Гоинский, с. Крамлино Парфеновского района Тверской области. «По всему громадному Союзу ССР расплодились многочисленные комиссары, ударники, бригады… мнимых кулаков-крестьян то и дело сажают в тюрьмы… Большевики-ленинцы сморили многих граждан голодом, раздели и разули, обложи ли крестьян непосильными налогами… Многие русские храмы превратили в склады… отобрали церковную утварь, сбросили колокола… Христианство есть религия взаимной любви между людьми, искренней дружбы. Социализм же есть религия ненависти, зависти, вражды между людьми».

Люди писали не только во власть. Потоком шли письма в газеты. Из сводки ненапечатанных крестьянских писем в газету «Известия» в феврале—марте 1932 года.

– Иван Литвинов, д. Лобовки Новооскольского района ЦЧО. «По всему нашему району каждый день целыми обозами ездят украинские голодающие крестьяне, колхозники и единоличники, за какой-нибудь кусок хлеба они отдают все свое барахло, все, что есть. Когда их спрашивают – почему вы голодаете? Они отвечают: “Урожай у нас был хороший, но советская власть до тех пор заготовляла наш хлеб… пока не остались без фунта хлеба… забрала хлеб до зерна, обрекая на голод и нищету – хуже, чем при крепостном праве… голодные обозы всюду, куда приедут, наводят панику и распространяют враждебные речи против советской власти”».

– г. Актюбинск, Казахстан, аноним. «Тов. Редактору. Прошу ответить, имеет ли право местная власть насильно отбирать единственную корову? При этом требуют расписку, что корова сдана добровольно, и стращает, что в случае невыполнения посадят в тюрьму за срыв мясозаготовок. Чем жить?».

– Я.М. Бондаренко, с. Тарасово, Красноярский край, Камышинский округ. «Люди с. Тарасова голодают, с голоду пухнут. Некоторые уезжают в г. Козлов на заработки и на покупку хлеба.

Остались только, как во время войны, женщины, дети и старики. Все проклинают советскую власть. Не знаем, как будет с третьей большевистской весной, потому что нет не только семян, но даже людей и тягловой силы».

– И.П.Степанов, Новочеркасск и Шахты. «На бумажках пи шут про колхозные достижения. Забрали весь до зернышка хлеб, даже на посев не оставили… разорили единоличников, разоряют колхозников, берут последнюю корову, запрещают держать свинью… Чем жить? Кооперация ничего кроме водки не продает. Неужели голод и безмерное насилие укрепит советскую власть? Неужели для социализма нужно безмерное страдание миллионов трудящихся крестьян, их слезы, их проклятия и смерть? …Сегодня среди 160 миллионов населения так мало симпатизирующих советской власти».

А вот письмо представителя местной сельской интеллигенции.

– Федорийцева, Солдатский сельсовет, ЦЧО, Шатиловский район. «Хотя вы, т. Сталин, и есть ученик Ленина, но ваше поведение не ленинское. Ленин учил: фабрики – рабочим, землю – крестьянам, а что вы делаете? Не только землю, но и скотину, хату, скарб отбираете от середняков и бедняков. Если вы выгнали Троцкого и называете его контрреволюционером, то вы, т. Сталин, самый настоящий и первый Троцкий и ученик не Ленина, а Троцкого. Нас в политкружке учили, что Троцкий предлагал усиленно строить тяжелую индустрию за счет мужика. Первоначальное накопление в капиталистических странах происходило за счет обездоленных крестьян, разоренных ремесленников, за счет детей бедняков. А первоначальное накопление у нас происходит за счет миллионов честных трудящихся крестьян, их жен и детей, точь-в-точь по рецепту капиталистических акул, Троцкого и Сталина… Вы, т. Сталин, должны знать, что союз со 130-миллионной массой крестьян вы разбили и что последствия этого будут самые мрачные для советской власти. Утерянное доверие масс к советской власти вам не восстановить».

Можно только догадываться, до какой степени отчаяния была доведена эта работница сельсовета, наблюдая за происходящим, и какая судьба ее ждала в дальнейшем, поскольку она, в последней степени отчаяния, подписала письмо собственным именем.

– Письмо без подписи бывших красных партизан из колхоза им. К. Маркса АССР немцев Поволжья. Сентябрь 1931 года. «Мы, колхозники, шлем Сталину проклятие вместо рапорта… Замучил ты нас, совсем разорил своими бюрократическими шагами и планами, сделал ты нас рабами и отнял у нас свободу, кровью завоеванную нами, стали мы хуже, чем были наши деды, барскими. Нет нам ни одежды, ни хлеба, работаем как скот, голодные, разутые, раздетые… Будет ли конец этому? Когда же мы будем хозяевами? …Мы, красные партизаны, которые завоевали вам престол не для того, чтобы выжимали вы из нас последнюю кровь…

Вам за нашу кровь не простим – отомстим местным брехалам, коммунистам, которые насильственным путем отнимают у нас, бедняков, последних телят и овчишек, горько они им достанутся… Во все газеты посланы копии нашего рапорта, если уж везде не напечатают, то не есть наше свободное пролетарское слово, а кругом один обман» {93} .

Письма подобного рода, и гораздо более крутые, можно приводить и приводить. Их не тысячи, сотни тысяч. Но общая картина и так ясна.

4. РАСКУЛАЧИВАНИЕ: ТРАГЕДИЯ МИЛЛИОНОВ

Главным элементом войны Сталина с крестьянством была не сама коллективизация, а так называемый процесс раскулачивания.

Проблема «Сталин и раскулачивание» вообще-то достойна отдельного рассмотрения. Меня удивляет, что до сегодняшнего дня исследованию этой проблемы всё еще не посвящены специальные монографии, не защищены диссертации. Ведь тема достойна такого внимания.

Хотя бы потому, что у Сталина далеко не сразу возникла идиосинкразия по отношению к этому социальному слою. Это Ленин и его последователи испытывали ненависть к крепкому крестьянину, еще со столыпинских времен назвав его кулаком. Г. Зиновьев, автор теории и практики «военного коммунизма» Юлий Ларин и другие ненавидевшие русское крестьянство интернационалисты считали его главным противником советского строя. Это они сразу после отхода Ленина от дел подхватили от него флаг борьбы с русским крестьянством и требовали от руководства РКП(б) формирования самой жесткой политики в отношении 80% населения России.

Сталин вплоть до 1929 года отрывать топор войны с русским крестьянством воздерживался. 9 июня 1925 года, выступая перед слушателями Коммунистического университета имени Свердлова, он даже заявил, что партия «не заинтересована в разжигании классовой борьбы» на селе. Нужно, сказал он, «идти к союзу с середняком. Я думаю, что из 100 коммунистов 99 скажут, что партия всего больше подготовлена к лозунгу – бей кулака. Дай только, – и мигом разденут кулака. А вот что касается того, чтобы не раскулачивать, а вести более сложную политику изоляции кулака через союз с середняком, то это дело не так легко переваривается. Вот почему я думаю, что в своей борьбе против обоих уклонов партия все же должна сосредоточить огонь на борьбе со вторым уклоном».

Этого Сталину показалось мало, и в другой части доклада он уже впрямую ударил по Ларину, прочно связав того с Зиновьевым. Критике генсек подверг тезис Ларина о необходимости приступить немедленно ко «второй революции» в деревне: «…Тов. Ларин, этот сторонник “второй революции в деревне”, не замедлил присоединиться к Зиновьеву, но у нас с ним есть разногласия, и мы должны здесь отмежеваться от него». «…Но тут, к сожалению, припутывается тов. Лариным его схема “второй революции” против засилья кулака, что не разделяется нами, что сближает его с Зиновьевым и что заставляет меня несколько отмежеваться от него» {94} .

В российской сталиниане иногда встречаются авторы с ясно выраженным желанием развести по разным сторонам процесс коллективизации и раскулачивания. Так, Е. Прудникова пишет: решение о раскулачивании у Сталина возникло внезапно и спонтанно, а коллективизация была глубоко продуманным решением.

Это, пишет Прудникова, «два совершенно разных процесса. “Наступление на кулака” началось в связи с саботажем хлебозаготовок, а коллективизация – это аграрная реформа» {95} .

Да, раскулачивание – процесс действительно отдельный, даже автономный, который начался в ходе коллективизации деревни, но не закончился вместе с ней. Он выделялся из процесса коллективизации даже и по временным рамкам. Колхозизация деревни в принципе закончилась в 1934 году, а с кулаками Сталин продолжал бороться еще долго, вплоть до начала Второй мировой войны, и осуществлял это систематично и в массовом порядке. Сегодня уже обнародовано в достаточном количестве фактов и цифр, которые подтверждают этот вывод. Но отделять его от коллективизации только на том основании, что Сталину пришла в голову эта мысль, так сказать, спонтанно, под влиянием момента, мне представляется неверным. На мой взгляд, это две стороны одной медали. Это разные стороны, но ни без одной из них медали нет.

Размышление № 2

Примечательно, что если неизбежность коллективизации генсек до самой смерти много и охотно объяснял необходимостью кардинального решения зерновой проблемы, то про раскулачивание он всегда говорил крайне скупо. Почему? Как мне представляется, потому, что цель раскулачивания была не в колхозизации деревни, а в уничтожении крестьянства как класса, в котором он чувствовал (именно чувствовал) главного противника всем своим начинаниям.

Ленин главным своим личным врагом считал интеллигенцию и православное духовенство, а Сталин – еще и русское крестьянство.

Ненависть к крепкому крестьянину и всем членам семей так называемых кулаков имела у Сталина характер устойчивой идиосинкразии. Интересную зарисовку в этом плане оставил нам современник Сталина, известный литературный критик и историк Вячеслав Полонский (настоящая фамилия – Гусин, (1886—1932). Вот что записал он в своем дневнике.

Существует версия, восходящая к рассказу одного из руководителей РАПП В.А. Сутырина, записанному Л.А. Разгоном в 1980-х годах, спустя 40 лет,что именно И.М. Беспалов, редактор журнала «Красная новь», «пропустил» в журнал рассказ Андрея Платонова «Впрок».

По словам Сутырина, привезенный курьером в Кремль (это был июнь 1931 года), он увидел в приемной Сталина Фадеева. Когда им предложили пройти в кабинет, где за длинным столом сидели члены Политбюро ЦК – Калинин, Ворошилов, Молотов и другие,Сталин, державший в руках номер «Красной нови», спросил Фадеева:

«– Вы редактор этого журнала? И это вы напечатали кулацкий и антисоветский рассказ Платонова?

Побледневший Фадеев сказал:

Товарищ Сталин! Я действительно подписал этот номер, но он был составлен и сдан в печать предыдущим редактором. Но это не снимает с меня вины, все же я являюсь главным редактором, и моя подпись стоит на журнале.

Кто же составил номер? Фадеев ответил <…> Сталин вызвал Поскребышева.

Привези сюда такого-то.И, обернувшись к нам, сказал: «Можете сесть».

Мы сели. И стали ждать <…> открылась дверь и, подталкиваемый Поскребышевым, в комнату вошел бывший редактор И.М. Беспалов. Не вошел, вполз, он от страха на ногах не держался, с лица его лил пот. Сталин с удовольствием взглянул на него и спросил:

Значит, это вы решили напечатать этот сволочной кулацкий рассказ?

Редактор ничего не мог ответить. Он начал не говорить, а лепетать, ничего нельзя было понять из этих бессвязных звуков.

Сталин, обращаясь к Поскребышеву, который не вышел, а стоял у двери, сказал с презрением:

Уведите этого… И вот такой руководит советской литературой…И, обращаясь к нам:

– Товарищ Сутырин и товарищ Фадеев! Возьмите этот журнал, на нем есть мои замечания, и завтра же напишите статью для газеты, в которой разоблачите антисоветский смысл рассказа и лицо его автора. Можете идти» {96} . [1]1
  «Сталинские маргиналии на тексте повести А. Платонова «Впрок», «Бедняцкие хроники» точно воспроизвел И. Курляндский («Вождь во гневе. Сталин за чтением Андрея Платонова». См. также? «Политический журнал», 2007, № 3—4).


[Закрыть]

О Платонове Сталин отзывался: «Мерзавец!», «Подлец», «Контрреволюционный пошляк!», «Болван!», а общая резолюция гласила: «Рассказ агента наших классовых врагов, написанный с целью развенчания колхозного движения и опубликованный головотяпами-коммунистами с целью продемонстрировать свою непревзойденную слепоту. P.S. Надо наказать автора и головотяпов так, чтобы наказание пошло им “впрок”. Номер “Красной нови“ с замечаниями Сталина хранится в рассекреченной на сегодняшний день части его архива».

А.А. Фадеев 3 июля 1931 года в газете «Известия» опубликовал статью под названием «Об одной кулацкой хронике», которую закончил пересказом сталинских слов: «Коммунисты, не умеющие разобраться в классовой сущности таких “художников “, как Платонов, обнаруживают классовую слепоту, непростительную для пролетарского революционера.

И потому нас, коммунистов, работающих в “Красной нови”, прозевавших конкретную вылазку агента классового врага, следовало бы примерно наказать, чтобы наука пошла впрок».

Номер «Красной нови» с «бедняцкой хроникой», несмотря на крайнее раздражение Сталина, не был изъяты из продажи и библиотек, чему подвергся номер «Нового мира» с «Повестью непогашенной луны» Б. Пильняка, и оставался доступным всем интересующимся.

Остается добавить только, что И.М. Беспалов был в 1937 году расстрелян 37 лет отроду, а Б.А. Пильняк (настоящая фамилия Вогау) расстрелян в 1938 году, 44 лет отроду.

Сталин иногда говорил, что он ценит русский народ. Но это был не более чем камуфляж. Когда он в ходе коллективизации приступил к уничтожению русского крестьянства, то фактически замахнулся на то, чтобы уничтожить не крестьян как основополагающий класс России, но саму базу тысячелетней культуры всего русского народа, которая формировалась именно в толще крестьянской (читайнародной) массы.

В самом деле, откуда пошли русские пословицы и поговорки? Где черпали Чайковский и Глинка материал для создаваемой ими музыки? Откуда Пушкин брал сюжеты для своих сказок? На чем, на какой фактической базе вырос русский народный язык Тургенева? На чем вообще зиждется вся русская культура, которую знает мир? Все это основой своей стоит на крестьянской (читайнародной) почве. Вот ее-то, эту почву, фундамент русского образа жизни, Сталин и надломил своей коллективизацией.

К концу 1930-х годов Генсек как бы «прозрел» и начал делать шаги в защиту тысячелетней русской культуры. Именно Сталин идеологически неожиданно уничтожил авторитет Демьяна Бедного, который в 1930-х годах вдруг принялся оплевывать русское устное народное творчество, русские сказки и былины, публично высмеивать древнюю историю Руси и России.

И все же из песни слова не выкинуть. Вместе с этими отдельными шагами Сталин тут же усиливает войну против православного духовенства. В 1930-е годы в условиях жесточайшего давления на крестьянство в ходе коллективизации сталинская длань опустилась на вторую основу и базу русской культурына православие. Резко возросло число закрывающихся монастырей и храмов, продолжились аресты и расстрелы священнослужителей.

Эти действия генерального секретаря разрушали (и разрушили!) саму основу русской православной цивилизации.

Надо сказать, Сталин был всегда (и очень) озабочен тем, чтобы внешний мир (а внешним для него было все, что не находилось в его голове и в его чувствах) воспринимал его поступки и действия так, как ему (и только ему) было надобно. Однажды сконструировав нужную интерпретацию события, генсек воспринимал придуманную им картину как действительную и своим собеседникам или аудитории уже преподносил ее как истинную. И звучало это всегда как искреннее мнение. Ему верили. Вот как оценил он, например, коллективизацию и свои действия по колхозизации деревни в 1942 году в беседе с У. Черчиллем (1874—1965). Британский лидер постарался максимально близко к действительности воспроизвести в своих мемуарах канву их беседы в Москве.

Черчилль посочувствовал советскому лидеру, упомянув, что бороться в период коллективизации пришлось «с миллионами маленьких людей». В ответ «Сталин очень живо и эмоционально возразил.

– С десятью миллионами, – сказал он, подняв руки. – Это было что-то страшное, это длилось четыре года, но для того, чтобы избавиться от периодических голодовок, России было абсолютно необходимо пахать землю тракторами. Мы должны были механизировать наше сельское хозяйство. Когда мы давали трактора крестьянам, то они приходили в негодность через несколько месяцев. Только колхозы, имеющие мастерские, могут обращаться с тракторами. Мы всеми силами пытались объяснить это крестьянам. Но с ними бесполезно спорить. После того, как вы изложите все крестьянину, он говорит вам, что он должен пойти домой и посоветоваться с женой, посоветоваться со своим подпаском… Обсудив с ними это дело, он всегда отвечает, что не хочет колхоза и лучше обойдется без тракторов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю