Текст книги "Открытие затонувшего мира"

Автор книги: Владимир Блаватский

Соавторы: Геннадий Кошеленко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Очень интересны конструкции порта. Везде ложем для сооружений служат естественные скалы дна, на них возведены из каменных блоков довольно большой величины (1 X 0,5 X 0,4 м) нижние части конструкций, верхняя часть их бетонная. Дно сухого дока выложено известняковыми плитами.

Сооружения порта со стороны моря были усилены искусственными волноломами, остатки которых обнаружены вдоль всего периметра молов на довольно больших глубинах. В результате наземных работ открыты набережные города и остатки городских укреплений. У начала каждого мола на суше имелись укрепления. Это была необходимая предосторожность на случай захвата портовых сооружений врагом. Так, при осаде Тира войсками Александра Македонского штурмовавшие стремились захватить гавань.

Таковы результаты трехлетпей работы этой экспедиции, впервые объединившей полевые раскопки, аэрофотосъемку и подводные исследования, что позволило особенно полно изучить крупнейший древний порт Восточного Средиземноморья.

Аналогичные исследования Пуадебар провел после второй мировой войны в порту Сидона (современной Сайды) по заданию правительства республики Ливан. Здесь обследование облегчилось тем, что значительные части древних портовых сооружений выступали над уровнем моря. Исследования показали, что сохранившиеся остатки конструкции относятся, как и в Тире, к первым векам нашей эры. От сооружений предшествовавшего времени уцелели только части мощной (диаметром 14 м) башни, фланкировавшей вход во внутренний порт. Порт Сидона,

Второй корабль, найденный на дне озера Неми.

вопреки ожиданиям оказался устроенным совсем по-иному, чем порт Тира. Внутренний порт, которым сейчас пользуются жители города, защищен от господствующих югозападных ветров мощными естественными скалами. С севера порт прикрыт широким тщательно сделанным молом, имеющим такую же конструкцию, как и молы Тира. Этот мол немного не доходит до островка, где возвышается построенный крестоносцами «Замок моря». Узкий проход между молом и островом и был главным входом в древний порт. Другой вход имелся между этим островом и берегом, где тянется песчаная отмель, через которую не смогли бы пройти даже древние мелкосидящие корабли. Чтобы устранить это препятствие, здесь в древности прорыли канал. Теперь он перекрыт дамбой, но его хорошо сохранившиеся следы обнаружены водолазами. Торговый порт Сидона был вынесен подальше от города – на отдельный небольшой остров к северу от города. В районе этого островка обнаружены плохо сохранившиеся остатки молов.

Своеобразный вариант подводной археологии представляют собой большие работы, произведенные в Италии в 1927—1932 гг. на озере Неми. В этом озере в древности затонули два римских корабля. Один из них находился на глубине 6 м, другой – на 22 м ниже современной поверхности озера. Воду из озера выкачивали помпами, причем в скалистом грунте был вырыт отводной канал. В результате оба корабля оказались на суше.

Первый корабль был полностью освобожден от воды осенью 1929 г. Это был нелегкий труд и корабль не удалось предохранить от повреждений. После откачки воды над ним соорудили защитный ангар. Из-за плохой сохранности верхних частей корабля трудно было выяснить его назначение. На корабле обнаружили различные бронзовые предметы, причем особого упоминания заслуживает довольно хорошо сохранившийся водопроводный кран.

Второй корабль был освобожден от воды весной 1932 г. Деревянный скелет его сохранился несколько лучше, чем скелет первого. Здесь также обнаружены многочисленные находки, в том числе бронзовые скульптуры, бронзовый циркуль и остатки колеса, возможно, водоотливного.

Среди других археологических памятников, найденных на дне озера Неми, следует отметить бот длиной 10 м и шириной 2,5 м с грузом камня, лежавший под слоем тины; остатки сильно разрушенной барки длиной 5 м, затянутой

Деревянный якорь.Найден на дне озера Неми

илом; большие якоря – деревянный и бронзовый с деревянной обкладкой, которая, возможно, препятствовала слишком глубокому полружению якоря в тину, и ограду из свай, сохранившуюся на 200 м в длину.

Наибольший интерес для археологов представляли сами корабли, поскольку они были по существу первыми античными кораблями, оказавшимися в распоряжении ученых. До этого археологи изучали античное мореплавание по барельефам, росписям, мозаикам, древним моделям и описаниям древних авторов. Эти материалы очень ценны, однако они не могли заменить остатки настоящих кораблей. К сожалению, оба корабля из озера Неми погибли во вторую мировую войну от пожара во время нападения гитлеровской авиации.

Обнаруженные корабли отнюдь не были обычными транспортными или военными судами, плававшими в большом количестве по Средиземному и соседним морям. Это корабли особого типа – роскошно разукрашенные, с мозаичными полами и многочисленными скульптурными украшениями. О существовании подобных сооружений ученым было известно рапее по сделанному древним автором Лфп-пеем описанию знаменитого грандиозного корабля, построенного правителем Сиракуз Гиеропом. Корабль Гиеро-на, рассчитанный на плавание по морю, был значительно больших размеров, чем обычные корабли. На него пошло такое количество строительного материала, какое было нужно для постройки шестидесяти тетрер (корабли с четырьмя рядами весел).

Спуск корабля на воду всегда очень труден, а особенно нелегким он был в древнее время, когда существовали только самые примитивные механизмы. Руководил спуском корабля Гиерона на воду знаменитый механик Архимед. Он изобрел сложный блок, который значительно облегчал спуск па воду громадных кораблей.

Корабль имел богатую наружную отделку. Он был украшен живописью и скульптурами. Уже упоминавшийся Афиней сообщает, что внутри корабля было три коридора: «Нижний вел к помещению для груза, и в него спускались по прочным лестницам; второй был оборудован для желаю щих пройти в каюты; следующий, последний вход – для воинов. По сторонам от среднего коридора, у обоих бортов, было тридцать кают с четырьмя ложами для мужчин. Помещение для начальника корабля было устроено на 15 лож и каюты с тремя ложами в каждой; каюта в кормовой части была в то же время и кухней. Во всех каютах пол был из плиток, составленных из разнообразных камней; на плитках был изображен удивительным образом весь сюжет Илиады. Такие же украшения умелись на стенах, потолке и дверях. По верхнему коридору располагались гимнастическая площадка и крытые галереи... Рядом с ними Гиерон устроил триклиний (столовую,– Авт.), посвященный Афродите, с иолом из агата и других самых красивых камней, какие только были на острове; стены и потолок были из кипариса, двери – из слоновой кости и туи; он украсил комнату картинами, статуями и сосудами для питья.

Мозаика, обнаруженная на первом корабле.

Озеро Не ми

Бронзовая голова волчицы с первого корабля.Озеро Нем»

Рядом с этой столовой была комната для отдыха с пятью ложами – стены и двери в ней самшитового дерева; в этой же комнате была библиотека, а на потолке часы, наподобие солнечных часов в Ахрадине [часть Сиракуз]. Была также баня с тремя ложами, с тремя медными грелками и ванной... разноцветной, из тавроменитского камня. Устроил Гиерон также еще большое число кают для экипажа и для хранителей трюма. Кроме этого, с каждого борта было по десяти конюшен, подле них хранился фураж для лошадей, багаж всадников и их слуг. На носу была закрытая цистерна для воды, вмещавшая 2000 метретов (78 780 литров.– Авт.), устроенная из просмоленных досок и холста. Поблизости от нее из свинца и дерева была устроена закрытая писцина с морской водой, где держали множество ры-

»Ы– У бортов, с каждой стороны, были выдававшиеся впе-1вд выступы на равном расстоянии друг от друга; на них ^помещались дровяные сараи..., хлебные печи, кухни, мельницы и множество других служб» *.

•.-«'«(Ч-вЧЙ

Корабли из озера Неми были такого же типа, однако предназначались они не для дальнего плавания по морю, а для увеселительных поездок, поэтому были меньших размеров и не нуждались в конюшнях, в столь больших запасах и военной охране. Даже второй корабль, лучше сохранившийся, дошел до нас не в безукоризненном состоянии. i Бронзовые украшения, изображающие львов и волчиц, исполненные ярко и выразительно, уцелели, но многоцветные мозаичные узоры, украшавшие полы этого корабля, сохранились плохо.

¹ «Архитектура античного мира», стр. 203.

»

Акваланг и подводная археология

Подводные археологические работы аквалангистов па-чались в 1948 г. Экспедиция, которой руководил Жак Ив Кусто, на спасательном судне французского флота «Эли Монье» отправилась в Северную Африку. Причиной организации экспедиции послужило следующее обстоятельство: французские военные летчики незадолго до этого производили аэрофотосъемку береговой полосы в районе крупного античного порта Карфагена. На снимках, полученных ими, оказались непонятные полосы, напоминавшие на первый взгляд остатки затопленных сооружений порта. Группа Кусто должна была проверить эти данные. В ее состав входил известный археолог Пуадебар, исследовавший портовые сооружения Тира в конце 20-х годов.

Тщательные исследования аквалангистов показали, что никаких подводных сооружений в этом месте нет, но все же для контроля использовали эжектор, прокопавший широкую траншею в том месте, где согласно снимкам следовало находиться основным массивам портовых сооружений. Ничего, кроме мощных напластований ила, обнаружено не было.

Этот короткий инцидент в истории подводной археологии, имевший только отрицательные результаты, тем не менее послужил прологом к первым археологическим работам аквалангистов, объектом которых стал уже хорошо нам известный корабль у Махдпи.

IB это время Кусто, роясь в тунисских архивах, нагнулся на сообщение о работах Тавера над махдийским ;ораблем. Кусто не был археологом, и естественно, архео-огические исследования, закончившиеся за 35 лет до Вого, не были ему известны. Он заинтересовался этим Шбъектом. Просмотрев коллекцию музея Алауи, где была Шосредоточена основная часть богатейших махдийских ваходок, Кусто окончательно убедился в целесообразности смены объекта работ. «Эли Монье» взял курс на Мах-цпю. Времени у экспедиции было уже мало, так как кораблю к определенному сроку следовало вернуться в

(Тулон, а до этого срока оставалось всего 12 дней. К сожалению, только половина оставшегося времени была потра-Вчепа на работу над кораблем, а первые шесть дней пошли 1на его поиски. Дело в том, что за истекшие 35 лет пейзаж тех местах основательно изменился и связать его с S имевшимся планом не представлялось возможным, так как ^ два из трех намеченных Тавера ориентиров исчезли. ^: Мельница оказалась разрушенной, а на месте упоминавшегося им куста выросла целая роща. Пять долгих дней I продолжались поиски, и только к концу шестого удалось обнаружить корабль. Описывая эти работы, Кусто горько жаловался на своего предшественника, ставя ему в пример точность чертежей в известном романе Стивенсона.

Работы, проводившиеся крупной Кусто, во многом отличались по приемам и главное по технической оснащенности от работ Тавера. Акваланг сделал легководолаза маневренным и подвижным, уже в этом его огромное преимущество перед скафандровым водолазом. Самые разведки почти немыслимы без акваланга: прочесать огромную площадь морского дна, отыскивая на ней небольшой холмик, может только аквалангист. Скафандровому водолазу такая задача не под силу. Поэтому сознательный поиск подводных археологических объектов вошел в практику подводной археологии только с появлением акваланга. Кроме того, появилась возможность обозреть весь район находок, проплывая над ним, что также было совершенно невозможно для тяжелого водолаза, поднимавшего цри каждом шаге черное облако ила.

Но главным достижением была разработанная лейтенантом Жаном Алина специальная таблица для аквалангистов, позволяющая быстро совершать серию кратковременных погружений, во время которых азот не успевает

4 В. Д. Блаватский, Г. А. Кошеленко 49

проникнуть в кровь. Это дает огромную экономию времени и сил и, что еще важнее, во много раз увеличивает безопасность работ. В 1906—1913 гг. несколько опытнейших водолазов-профессионалов заболело кессонной болезнью, причем один из них умер. В 1948 г. за все время работ никто не пострадал, и только одного водолаза понадобилось на один час поместить в рекомпрессионную камеру.

Аквалангисты сосредоточили свои усилия на подъеме колонн. Было поднято четыре колонны, две капители и две базы колонн. Методика подъема была простой: руками, по словам Кусто, «по-собачьи», прорывали ил под колоннами, чтобы подвести под них тросы. Так же были подняты некоторые свинцовые части древних корабельных якорей, замечательных своим огромным весом,– до 3/4 г, источенные железные и бронзовые гвозди, жернова, обломки бимсов из ливанского кедра, па которых сохранилось лаковое покрытие.

Отсутствие времени И необходимых приспособлений не позволило достаточно широко развернуть исследование самого корабля, но все же Кусто попытался приспособить шланг, подающий воду под большим давлением, для размыва грунта над кораблем. Очень благоприятствовало работам легкое течение, уносившее размытый ил. Под слоем в 60 см аквалангисты натолкнулись на толстую деревянную обшивку, крытую свинцом. Было установлено, что палуба судна в момент удара о дно обрушилась и погребла под собой трюмный груз.

Заканчивая свой отчет о работах на этом прославленном корабле, Кусто писал: «Я убежден, что в средней части Махдийского корабля хранится неповрежденный груз. Все говорит за то, что команда, как и теперь, жила в наименее приятной части судна – на баке. Следовательно, и там можно найти интересные предметы, которые могли бы многое рассказать о людях, плававших на кораблях древнего Рима» ’.

Много еще тайн хранит легендарный корабль, он ждет своего исследователя. Этот исследователь хозяином войдет в его трюмы и извлечет на поверхность то,, что там хранится. Нет почти ни одного корабля, о котором можно было бы сказать, что он и его груз изучены доста– ⁷7
  <sup>Ж. Кусто, Ф. Дюма. В мире безмолвия. М., 1957, стр. 10G-107.


[Закрыть]</sup>

точно полно. И это характерно для исследований последних лет. Причина чаще всего одна и та же – на поверхность поднимают только то, что может взять аквалангист. Основная же масса груза, сохранившиеся части конструкции судна, закрытые наносами ила, погребенные в песке, остаются , недоступными. Для исследования их нужно мощное техническое оснащение, чем в громадном большинстве случаев экспедиции не располагают. Но даже и эти, поневоле поверхностные, рекогносцировки– дают археологу и историку принципиально новый, чрезвычайно интересный : материал.

Только поверхностно был обследован, например, корабль, найденный у Антиба (Южная Франция). Он был ' обнаружен в заливе Сан Рох – древней гавани города Антиб. Груз его состоял из амфор и других керамических изделий. По форме сосудов было установлено время ги. бели корабля – конец III в. н. э. Среди этих сосудов имелись амфоры с широким горлом. Они, видимо, пред-I назначались для перевозки маслин, игравших столь боль-¹ шую роль в рационе древних, или гарума – своеобраз-' ного рыбного соуса.

Интересно, что на корабле были найдены кубки, которые так часто встречаются археологам в северо-восточной •' Франции и очень редки в Провансе. Для истории торговли в Римской Галлии этот факт имеет немаловажное значе-• ние. Корабль, видимо, потерпел крушение, едва начав свой путь, при самом выходе из бухты. Полное обследование его обещает дать огромный материал для истории морской торговли в Западном Средиземноморье в конце античной эпохи. Детальные обследования этого района позволят обнаружить, по-видимому, еще не один корабль. В книге Жана Араци «Antiquites historiques», изданной в 1708 г., говорится, что в порту Антиба были найдены две «галеры».

Сходная судьба и у другого античного корабля, обнаруженного на Лазурном побережье у мыса Антеор. Впервые оп был замечен в августе 1948 г. Анри Бруссаром, президентом Каннского альпийского подводного клуба *. В августе же члены клуба еще раз посетили это место. ⁸8
  <sup>Одна из самых первых, если не самая первая, спортивных организаций подводников, сыгравшая выдающуюся роль в развитии подводной археологии.


[Закрыть]</sup>

Они подняли па поверхность несколько амфор, в горлал некоторых из них были пробки с надписями. Это был один из самых первых обнаруженных затонувших древних кораблей, и исследователи долгое время не верили в свое счастье, они думали, что нашли просто отвал негодной керамики, выброшенной в море. Близость берега, как им казалось, подтверждала их предположение. Это место выглядело тогда следующим образом: на запад от мыса Антеор на расстоянии около 40 м от берега на глубине 21 м было большое скопление битой керамики с несколькими целыми или слегка поврежденными амфорами в центре. Но представить по этому развалу керамики хотя бы примерные размеры корабля невозможно. Буйная чаща водорослей покрывала все вокруг, мешая рекогносцировкам. Водоросли и морские животные, их выделения сцементировали амфоры. Их невозможно было оторвать одну от другой. Пришлось пустить в ход кирку – только тогда удалось поднять на поверхность несколько разбитых амфор. В 1949 и 1950 гг. на это место на уже известном нам корабле «Эли Монье» приходили аквалангисты из Тулонской группы подводных исследований. В 1949 г. было сделано несколько подводных фотографий, а в 1950 г. применили эжектор. При помощи эжектора удалось установить, что под напластованием ила сохранился корпус корабля с остовом из дуба и внутренней обшивкой из сосны.

На этом закончились предварительные исследования корабля. Для продолжения работ, для раскопок нужна была более мощная техника, но ею археологи не располагали. Самый памятник в дальнейшем лжидала плачев ная судьба. Он находился слишком близко от берега, и к нему началось паломничество аквалангистов-любителей. Там побывали сотни ныряльщиков и каждый стремился унести что-нибудь на память. В результате весь район вокруг оказался заваленным фрагментами амфор, и, по авторитетному мнению одного из археологов, нужна по меньшей мере неделя на то, чтобы в том хаосе, который сейчас там царит, найти настоящее место гибели корабля.

Совсем по-другому протекали работы в 1950 г. в районе городка Альбенга на Лигурийском побережье Италии.

В 1925 г. один из местных рыбаков поднял в сетях две амфоры. Однако прошло почти 25 лет, прежде чем они всерьез привлекли внимание ученых. Нино Ламболья, директор Института по исследованию Лигурии предположил, что эти амфоры – часть груза затонувшего древнего корабля. Ему удалось выяснить, что они – не единственная находка из этих мест. Несомненно, здесь должен был находиться затонувший корабль, но для поисков его нужна была мощная техника. Надежда на помощь правительства отпала, и работам, казалось, не суждено было осуществиться. Но Ламболья сумел заинтересовать своим проектом капитана Квалья. Этот судовладелец и капитан судна «Ар-тильо» известен всему Средиземноморью тем, что удачно поднимал затонувшие корабли. Особенно прославился он после работ по подъему груза «Египта», затонувшего у мыса Рац на глубине 120 м. Участие такого человека со своим судном делало поиски древнего корабля реальным предприятием, но вместе с тем Ламболья попадал в зависимость от капитана в отношении средств и методов, так как «Артильо» был приспособлен не для археологических исследований, а для работы, требующей гораздо меньшей тщательности. Именно поэтому исследования не дали никаких сведепий об устройстве корабля.

Работы были начаты 8 февраля 1950 г. Место обнаружили достаточно быстро благодаря указапиям старика-рыбака, хорошо запомнившего, где он нашел свою необычную добычу. Для рекогносцировки был спущен па дно водолаз в вентилируемом скафандре; он сообщил, что остатки судна и его груза находятся на глубине 45 м. Участок дна размером 40X15 м был занят целыми и разбитыми амфорами, плотно слипшимися одна с другой в довольно плотную массу, отделить от которой какую-либо из амфор под водой было нелегко.

Для того чтобы поднять этот груз на поверхность, Квалья использовал два приспособления, уже неоднократно применявшихся им при работах по подъему грузов затонувших кораблей. Это были небольшая драга и смотровая камера. Если драга кажется археологу довольно грубым орудием, которое гораздо больше разрушает, чем поднимает на поверхность, и может иметь очень ограниченное применение как подсобное средство, то смотровая камера – одно из наиболее нужных подводным археологам приспособлений, к сожалению, не вошедшее в общее употребление. Наблюдатель, сидящий в смотровой камере, связанной шлангом с поверхностью, дышит воз-

духом поверхности и тем самым счастливо избегает опасностей, угрожающих человеку с повышением давления на большой глубине. .

После рекогносцировки начались работы: на дно спустили смотровую камеру, через ее иллюминаторы наблюдатель следил за работой драги. Передаваемые им по телефону наблюдения служили указаниями людям, направлявшим драгу. Главную часть пруза, поднятого драгой, составляли амфоры. Всего было поднято 728 амфор, ночти все оказались целыми. Количество оставшихся на дне амфор было вдвое или даже втрое большим. •

Амфоры эти не представляются чем-то необыкновенным. Это обычная античная тара для жидких и сыпучих грузов. Их число (2—3 тысячи) также не является исключительным. Рядовой грузовой корабль вез обычный груз. Закрыты амфоры были пробками из коры и, видимо, залиты воском. Интересно, что в узких горлышках некоторых амфор обнаружены сосновые шишки. Сейчас трудно сказать, какой груз наполнял эти амфоры. Вероятнее всего вино. Но о содержимом трех из этих 728 амфор можно сказать точно: это был лесной орех. Вместе с амфорами было поднято много бытовой посуды, которой пользовался экипаж. И амфоры, и бытовая керамика относятся примерно к одпому времени – конец II – начало I в. до н. э. Со дна моря подняли также свинцовый рог довольно больших размеров, украшавший, по-видимому, одну из фигур животных, возвышавшихся на носу корабля.

Особенно интересной находкой был большой плоский камень с углублением посередине. В этом углублении находился свинец, возможно бывший в расплавленном состоянии в момент кораблекрушения. Ясно, что это одно из приспособлений для ремонта в пути свинцовой обшивки корабля. Подводную часть корабля обшивали свинцом, чтобы его деревянные конструкции не обрастали морскими моллюсками. Обычай обшивать корабль свинцом был известен повсеместно в римское время, но в раннее средневековье был совершенно забыт и вновь изобретен только в XVI в. в Испании, а затем распространился по всему миру.

Важна и находка свинцового колеса диаметром 60 см, с четырьмя выступающими штырями, на которых сохранились остатки пеньковых волокон. Колесо было частью лебедки, служившей для подъема паруса или якоря. Под-

Работы около Альбенги. Мытье амфор, поднятых на борт спасательного судна «Артильо»

няты также обломки дубовых и сосновых досок, медные гвозди, четыре черепицы. Загадочно происхождение трах шлемов разных моделей: они не похожи на шлемы римских легионеров.

Работы продолжались всего 12 дней. 20 февраля 1950 г. «Артильо» должен был покинуть Альбенгу. Еще один из интереснейших подводных археологических объектов остался обследованным не до конца.

Скафандровые водолазы использовались и при исследовании подводных окрестностей Порт-де-Бу (Южная Франция). Подводные исследования начали здесь в 1951 г. аквалангисты. На глубине 13 м под тремя метрами тины при пойощи драги они обнаружили и подняли на поверхность архитектурные детали – части колонн и рельеф из каррарского мрамора эллинистической эпохи. В 1952 г. на смену аквалангистам пришли скафандровые водолазы. Им удалось найти вторую часть этого рельефа. На рельефе изображен алтарь, к которому припали, как бы поддерживая его, две пантеры. Поблизости от рельефа нашли остатки свинцового якоря и части корабельного набора. Это доказывает, что археологи имели дело, по-видимому, также с остатками корабля п его груза.

Выше отмечалось, что подводные археологические работы требуют гораздо большей технической оснащенности, чем полевые. И на примерах Махдии и Альбенги мы убедились, что техника нужна в первую очередь для удаления грунта и подъема находок. Иногда эта задача ста^т_ вится чрезвычайно сложной, как это было при работ' Сан-Тропеза (Южная Франция). Здесь археологи стол! лись с корабельным грузом необычного веса.

Летом 1951 г. группа аквалангистов из Каннского альпийского подводного клуба обнаружила остатки корабельного груза, состоящего из гигантских мраморных блоков. Они были замечены недалеко от города, в ста метрах от берега на глубине 5—6 м. Местные рыбаки издавна знали это место и называли мраморные блоки огромными мельничными жерновами. После нескольких погружений аквалангистов стало ясно, что на дне лежат гигантские части колонн из прославленного каррарского (италийского) мрамора. Поднять их, казалось, было невозможно. К счастью, находками заинтересовалось руководство Тулонского порта, и в распоряжение клуба передали плавучий подъемный кран, способный поднимать груз весом до 45 г. Осенью 1951 г. этот кран, снятый со строительства Тулонского порта, поднял 13 огромных блоков. Их установили на набережной у входа в порт Сан-Тропез. Это были барабаны колонн диаметром около 2 м, плинты, части архитравов не менее внушительных размеров. Общий вес их составлял примерпо 200 т. Четырнадцатый блок остался на месте – он лежал слишком близко к берегу, и кран не смог приблизиться к нему.

Характер находок столь показателен, что определение времени и места, куда направлялся корабль, не вызывает никаких сомнений. Явно, что корабль вез из Италии мрамор для постройки знаменитого храма Августа в городе Нарбонне. Этот храм описан римским писателем IV в. н. э. Авзонием. Раскопки прошлого века дали нам полное представление об этом грандиозном храме. Он был построен вскоре после 149 г. н. э. одним из богатейших нарбоннских судовладельцев, бывшим рабом Секстом Музой.

Таким образом, подводная археология добавила еще один факт к истории прославленного храма, ставшего памятником богатства галльского купца. Корабль, на котором везли мрамор, явно принадлежал ему же. Эта находка чрезвычайно интересна для изучения условий транспор-

Мраморные блоки на дне моря у Сан-Тропе за

тировки и обработки строительных материалов в римское время. Ясно видно, что вырезанные в карьере огромные мраморные глыбы подвергались первичной обработке в каменоломне. Для того чтобы не повредить в пути дорогостоящие блоки, их окончательно отделывали на месте строительства. Было выгоднее перевезти больший груз (при окончательной обработав диаметр блоков уменьшался с 1,8 до 1,3 ж), чем рисковать. Действительно, тонкие, хрупкие канелюры колонн легко могли пострадать при качке на море, при транспортировке на берегу и при установке и сборке.

Общий вес груза, превышающий 200 г, свидетельствует о значительных успехах судостроения. Эта находка дает драгоценные сведения о грузоподъемности кораблей, возивших строительные материалы из Италии в Галлию (вместимость корабля – 150 морских тонн). К сожалению, корабль затонул на небольшой глубине, морской прибой за истекшие тысячу с лишним лет полностью разрушил остов корабля, поэтому ничего нельзя сказать сейчас о его форме, размерах и деталях устройства.

Еще более значительным событием было обследование .корабля, затонувшего в Марсельской бухте. Этот эпизод интересен прежде всего тем, что здесь была сделана попытка раскопать полностью остатки затонувшего корабля, которая, хотя и не была доведена до конца, но дала исключительно богатый материал для суждения о грузе, размерах и устройстве корабля. Экспедицией руководил Кусто, уже имевший некоторый опыт ведения археологических работ. Кроме того, археологическое наблюдение осуществляла группа археологов во главе с одним из крупнейших археологов нашего времени Франсуа Бенуа. Кусто располагал прекрасно оборудованным для такого рода работ судном «Каллипсо» и многими техническими устройствами, редко доступными большинству подводных археологов.

Благодаря участию Ф. Бенуа удалось не только раскопать корабль, но и определить его маршрут, имя его хозяина и точную дату кораблекрушения. Одним словом, раскопки этого корабля во многом стали образцовыми для подобного рода работ, и потому о них следует рассказать более подробно.

Первые сведения о корабле были получены от водола-за-профессионала Христиани, занимавшегося сбором зато-

Разведки морского дна в районе Марселя

нувшего металла и прекрасно знавшего район моря к востоку от Марселя. Однажды он погрузился слишком глубоко и пробыл на дне слишком долго. Когда он поднялся на поверхность, его ноги оказались парализованными в результате кессонной болезни. Христиани доставили в Тулон, где в распоряжении Морской подводной исследовательской группы была декомпрессионная камера. Морские врачи группы немедленно поместили его туда. Декомпрессия продолжалась два дня. Жизнь водолаза была спасена, но он почти шесть месяцев пролежал в госпитале.

Фредерик Дюма, старый друг и соратник Кусто, работавший в это время в группе, часто посещал Христиани, пытаясь как-нибудь скрасить его полугодовое заключение в госпитале. В знак цризнательности Христиани открыл ему один из своих секретов, которыми так не любят делиться профессионалы-водолазы. Он рассказал об огромной колонии омаров, тянувшейся вдоль подводных склонов островка Гран-Конлюэ. А там, где обитают омары, всегда есть древние «горшки». Из описания этих «горшков» стало ясно, что Христиани имел в виду древние амфоры.

К счастью, в августе 1952 г. судно «Каллипсо», незадолго до того вернувшееся нз океанографической экспедиции в Красное море, было свободно, и Дюма, загоревшийся страстью к археологическим исследованиям, без труда уговорил Кусто начать работы в этом районе.

Гран-Конлюэ, куда направилась экспедиция,– даже не остров, а большая скала с очень отвесными склонами. Ею заканчивается архипелаг, прикрывающий с востока вход в марсельский порт. Грозный вид скалы, голые, лишенные даже самой скудной растительности крутые склоны заставляли верить, что где-то в глубине моря у ее подножия лежит затонувший корабль, которому она преградила путь в порт.

Первое погружение совершил Дюма. Он нашел указанный Христиани ориентир – место, где естественная скала поднимается, как грандиозная арка. Но больше ему ничего обнаружить не удалось. Затем к Дюма присоединился сам Кусто. При первом же погружении он нашел место кораблекрушения. На глубине 60 м ему попалась амфора, а двадцатью метрами выше на склоне лежал и сам корабль. Времени оставалось в обрез – с такой глубиной шутки плохи – и Кусто, поставив буй над местом кораблекрушения и захватив несколько лежавших среди амфор небольших сосудов, поднялся на поверхность. Увидев Сосуды, Бенуа воскликнул: «Это кампанские!» (Кампания – область на юге Италии). Ему приходилось встречать подобного рода сосуды при многочисленных раскопках в Провансе.