Текст книги "Открытие затонувшего мира"

Автор книги: Владимир Блаватский

Соавторы: Геннадий Кошеленко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Несмотря на все предосторожности несколько человек из водолазной команды, руководимой лейтенантом Тавера, были так сильно поражены кессонной болезнью, что навсегда вышли из строя.

Работы в основном велись с небольших суденышек, принадлежавших ловцам губок, так как предоставленные французским флотом буксир «Циклоп» и маленький кораблик Министерства путей сообщения «Эжен Резо» очень часто отзывались их начальством. В середине утлого суденышка стояла небольшая помпа, приводившаяся в движение двумя матросами. Она давала воздух находившемуся под водой водолазу. На корме располагались водолазы, ожидавшие своей очереди или отдыхавшие после погружения. Суденышко плясало на волнах – волнение здесь редко стихало; археологи, ожидая появления медного шлема водолаза, жадно вглядывались в глубину. Они были на носу, там же, где находился ответственный за погружение водолаз. Он один знал, что происходило на дне, как чувствовал себя человек под водой. Ответственный держал веревку, другой конец которой был в руке у водолаза, и они переговаривались на условном языке: при помощи веревки.

Работать внизу тяжело: затонувший корабль и все предметы покрыты толстым слоем ила, поднимающимся от малейшего колебания воды. При каждом шаге тяжелого, неповоротливого водолаза с грузом на поясе и в свинцовых башмаках вздымается облако, которое плотной темной завесой закрывает стекло шлема. Археологические наблюдения в этих условиях практически невозможны. Работа сводилась в основном к тому, что с корабля поднимали его драгоценный груз. Правда, опыт работ у Анти-киферы помог сделать кое-какие наблюдения, позволившие восстановить характер событий, приведших к кораблекрушению.

Место работ представляло собой невысокий холмик, возвышавшийся над ровной илистой поверхностью дна на глубине от 39 до 50 м. В центре холмика лежали шесть рядов колонн, длина рядов с юга на север достигала 32 м. В центральных рядах количество колонн было наибольшим, а к югу и северу оно уменьшалось, поэтому ряды в целом образовали неправильный овал, грубо повторяя очертания корабля, на палубе которого они были уложены.

Вокруг этого главного массива грудами лежали капители и базы колонн, тщательно отделанные мраморные блоки, большие фрагменты античных керамических сосу-

Бронзовый панцирь.Найден на дне моря около Ыахдии

дов и между ними бронзовые и мраморные целые скульптуры или их части. Водолаз, работая в непроницаемой тьме, на коленях, руками раскапывал тину под находками и подводил под них тросы. Затем находку поднимали на поверхность, где, очищенные и отмытые, они представали во всей своей красоте. Но хорошей сохранности были только те вещи, которые лежали в песке, многие же находки, оказавшиеся снаружи, сильно пострадали от поселившейся на них морской живности. Иногда на одних и тех нее предметах очень хорошо заметна граница между частями их, бывшими в песке и снаружи. Изъеденная темная поверхность поврежденных частей особенно выделялась на фоне хорошо сохранившихся деталей, попавших в легок.

Состав находок очень разнохарактерен: среди них и произведения высокого искусства, значительно пополнившие наши знания об античной скульптуре, и довольно много изделий художественного ремесла.

Очень интересным памятником является бронзовый герм с головой Диониса. Эта скульптура при первом взгляде на нее способна смутить даже историка искусства. Бородатая голова со своеобразной прической – локоны, падающие на плечи и вьющиеся над высоким лбом – кажется очень древней. Однако выражение лица статуи не типично для древних скульптур из Малой Азии. Изображение Диониса оставляет глубокое впечатление и, несомненно, отмечено печатью большого таланта. К счастью для нас, скульптор оставил на правом плече герма надпись: «Сделал Боэф из Калхедона». Этот художник был уже известен, он жил во II в. до н. э., о нем писали античные писатели Плиний и Павганий. Мы знаем, что он славился как мастер, исполнявший художественные изделия из металла. Им выполнена бронзовая статуя мальчика, портрет Антиоха Эпифана на острове Делосе и другие скульптуры. Лучшее его произведение – мальчик с гусем, с которого имеется несколько копий (одна из них хранится в государственном Эрмитаже).

Благодаря этой находке по-новому предстал перед нами сам Боэф и его творчество. Его Дионис, выполненный в архаичной манере,– произведение, полное прелести и исключительной гармонии, открыло новую, неизвестную до того страницу творчества этого интересного скульптора.

Другой замечательной бронзовой скульптурой является Эрот – победитель в стрельбе из лука. Это бронзовая статуя – копия греческого оригинала IV в. до н. э. Интересно, что статуя была обнаружена в 1907 г., но у нее не хватало руки, поэтому нельзя было с уверенностью реконструировать позу Эрота. В 1910 г. была найдена рука, это позволило полностью восстановить скульптуру.

Заслуживает внимания бронзовая фигура юноши с факелом, возможно, изображающего победителя в одном из аттических состязаний.

Интересную группу составляют небольшие бронзовые статуэтки высотой 30—40 см. Лучшая из них – фигурка бегущего сатира. У него тонкое, стройное, мускулистое тело, длинная сильная шея, волосы, как бы развеваемые

ветром, расширенные ноздри II полуоткрытый рот. Все в этом произведении дышит силой, молодостью, порывом. Четыре другие статуэтки, собранные на «Ментор », представляют собой мических стариков и е арух, танцующих под музыку играющего на лире Эрота. До этой находки подобные фигур ки были известны только в терракоте. Они украшали пиршественные комнаты. Среди мраморных скульптур наиболее интересна голова богини, вероятнее всего,

Фигура юноши с факелом. Бронза.Найдена на дне моря около Махднн

Афродиты – хороший образец эллинистической мраморной скульптуры. Многие античные статуи особенно больших размеров, делали по частям и затем монтировали. При транспортировке, как было и на этом корабле, их, вероятно, разбирали. Потому и найдена только верхняя часть статуи.

Найдены также два барельефа. Один из них изображает священную трапезу, посвященную богам врачевания Ас-клепию и Гигиейе. Качество исполнения посредственное. Это одно из рядовых произведений художественного ремесла. Далеки от совершенства и остальные мраморные скульптуры, они высечены из второсортного мрамора, из которого ранее делали только пьедесталы для статуй.

Заслуживают внимания монументальные мраморные вазы и канделябры, служившие, видимо, для украшения

загородных вилл. Подняты фрагменты 12 ваз-кратеро®, но в удовлетворительном состоянии только четыре. На всех четырех выполнены в низком рельефе сцены шествия бога вина и веселья Диониса, сопровождаемого своей веселой свитой: сатирами, менадами, силенами и вакханками. Два из этих кратеров похожи размерами, формой и орнаментом на знаменитую вазу Боргезе, откопанную в Риме в 1566 г. на место сада Саллюстия и ныне хранящуюся в Лувре, а две другие – на вазу из Пизы, которая уже в XIII в. хранилась в этом городе.

Перед археологами стояла задача определить дату кораблекрушения и выяснить причину появления у берегов Африки этого корабля и место, откуда он отправился в свое роковое плавание. Вопрос о месте отправления корабля решался сравнительно легко: художественные особенности скульптуры указывали вероятнее всего на ее афинское происхождение. Это предположение оправдалось. Были подняты две мраморные плиты. Текст, вырезанный на них, уотранил все сомнения в афинском происхождении корабельного груза. Первая была из святилища Аммона в Пирее (гавань Афин), вторая поставлена командой одной из священных афинских триер – кораблей с тремя рядами гребцов по каждому борту.

Оставался невыясненным вопрос о дате. Решающим обстоятельством для определения даты оказалась находка светильника с обуглившимся фитилем в рожке. Это указывало на то, что светильником пользовалась команда и он горел во время кораблекрушения. Время бытования таких светильников в Греции—конец II – начало'I в. до н. э. Теперь обстоятельства дела значительно прояснились. В этот смутный в истории Афин период только один раз могли возникнуть такие условия, при которых корабль, нагруженный произведениями афинского искусства и художественного ремесла, мог оказаться так далеко на западе. Напомним эти обстоятельства.

Завоевание Греции Римом и римский гнет вызвали горячую ненависть к угнетателям по всей Греции. Этим воспользовался царь Понта Митридат, начавший войну с Римом. Когда его войска вступили в Грецию, он объявил себя избавителем от римского ига. Многие греческие города, в том числе и Афины, перешли на сторону Митри-дата. По его приказу во всех городах Греции в один день были убиты все римляне и италики без различия

Бронзовые фигурки.Найдены на дне моря около Махдин

пела и возраста. По данным античных авторов, погибло до 80 тысяч человек.

Римским военачальником в войне против Митридата был назначен Сулла. Прекрасный полководец и жестокий человек, Сулла в нескольких сражениях разбил войска Митридата и подошел к Афинам. Несколько месяце® продолжалась осада. 1 марта 86 г. до н. э. город был взят штурмом. Сулла отдал его на разграбление солдатам. Но грабили Афины не только рядовые воины: сам командующий вывозил в Рим наиболее ценные художественные сокровища. Римские аристократы и богачи прекрасно понимали, что произведения греческого искусства имеют высочайшую художественную ценность. Поэтому такого рода добыча всегда была для них особенно желанной. Защитник республиканских свобод Кассий разграбил Родос и вывез лучшие произведения искусства в Рим. Прославленный оратор Цицерон одолевал письмами своего друга Аттика,' находившегося в Афинах. В каждом письме он просил купить ему что-пибудь для украшения его виллы. Стоит, пожалуй, привести отрывок

из такого письма: «Твои гермы из пентилнконского

мрамора с бронзовыми головами, о которых ты сообщил мне, уже и сейчас сильно восхищают меня. Поэтому отправляй, пожалуйста, мне в возможно большем числе и возможно скорее и гермы, и статуи, и прочее, что покажется тебе достойным и того места, и моего усердия, и твоего тонкого вкуса...» ²2
  <sup>Письма Марка Туллия Цицерона, т. I. М.– Л., 1949, стр. 10.


[Закрыть]</sup>

Одним из таких кораблей, везших добычу Суллы, и был корабль, затонувший у Махднп. Он был, видимо, отнесен бурей к африканским берегам, и здесь внезапное изменение направления ветра на 180° вызвало катастрофу. Якоря лежат на дне, вытянувшись в одну линию в направлении с юга на север. Должно быть, ветер подувший с юга, со стороны берега, поднял волны, захлестнувшие тяжело нагруженный корабль. Таковы итоги пятилетних работ, сыгравших столь большую роль в развитии подводной археологии.

В самом конце 20-х годов нашего века в Греции, невдалеке от острова Эвбея, у мыса Артемисия произошло небольшое событие, показавшее необходимость распространения на подводные археологические объекты тех законов, которыми в большинстве стран охраняются наземные археологические памятники.

Летом 1926 г. несколько греческих рыбаков тайно доставили в Афины руку бронзовой статуи больших размеров. Тайно же они начали переговоры с греческими и иностранными водолазами, обещая за довольно большую плату дать информацию о точном месте находки. Покупателей не находилось, мало того, один из водолазов, вошедших в переговоры с рыбаками, сообщил об этом правительству. Рыбаки были задержаны, а бронзовая рука конфискована и передана в Национальный Музей. Рыбакам пришлось дать исчерпывающие сведения о местоположении находки. Правительство стало готовиться к работам. Но любители легкой добычи не дремали. Рыбаки, потеряв надежду на получение платы за сведения, перестали хранить их в тайне. В результате когда правительственная экспедиция прибыла на место летом 1928 г., она неожиданно столкнулась с орудовавшей здесь частной хищнической компанией. Ею была уже поднята большая статуя бородатого божества. К счастью, действия руководства экспедиции были весьма решительны. Статую конфисковали.

Последующие работы, проведенные здесь летом 1928 и 1929 гг., значительно пополнили число находок. Статуя бородатого божества Посейдона (или Зевса) высотой 2 м 9 см – самая интересная из них. Она почти совершенно цела; дата ее – примерно 460 г. до н. э. Это могучая мускулистая фигура, в энергичном движении, создающая впечатление несокрушимой мощи. Здесь же были найдены остатки бронзовой статуи скачущей лошади и мальчика, ее всадника; эта группа относится к III в. до н. э. Были подняты со дна моря амфора и корабельный светильник, части обшивки корабля с бронзовыми и железными гвоздями, якорь и тяжелые валуны, использовавшиеся в качестве балласта. Остатки арретинской вазы указывают примерную дату кораблекрушения – рубеж нашей эры. Корабль затонул в 700 м от берега, в том месте, где корабли начинают поворачивать, чтобы выйти из Эвбейского пролива. Глубина примерно 40 лг. Трудно сказать, куда и откуда шел этот корабль, вероятнее всего он шел на юг из богатых городов Фессалийского побережья.

Параллельно с работами по подъему скульптур и других предметов с затонувших кораблей шли исследования, объектом которых были монументальные остатки древних сооружений, находящиеся на дне моря. Правда, этот круг работ не дал столь ярких и ценных находок, как корабли с грузом скульптур, но здесь весьма существенна другая сторона – выяснение причин, почему эти памятники оказались под водой. Если при работах первого рода такой вопрос не возникает – каждому ясно, что причиной является кораблекрушение, то вопрос о том, почему на дне Средиземного и Черного морей находятся остатки монументальных сооружений, долгое время вызывал ожесточенные споры. Дело в том, что геологическая история Средиземного и Черного морей достаточно изучена и ясна в своих основных чертах. Однако геология со своими методами может оперировать только очень большими отрезками времени, поэтому когда речь заходит о прошлом этих бассейнов уже в историческое время, эта наука в значительной мере бессильна. Спорная проблема решалась двояко: одни ученые были склопны предполагать местное понижение береговой полосы, Другие, наоборот,– поднятие или колебание поверхности моря. Результат, разумеется, один и тот же.

Наиболее плодотворны были исследования горного инженера и министра финансов Греции Фокиона Негриса, президента Французского геологического общества Кайе (их в основном интересовала геология, а археологический материал был только одним из аргументов в их системе доказательств) и русского инженера Л. Колли, в центре внимания которого стояли собственно археологические вопросы.

В Средиземном и Черном морях во многих местах заметны под водой остатки древних сооружений. Так, например, затоплена морем значительная часть города Эпидавра (Греция); в Кенхере, в Эгинском заливе под водой находятся остатки базилики IV—V вв. н. э.; в Пирее, на Милосе и Крите обнаружены затопленные морем древние могилы и склепы; невдалеке от мыса Тенара хорошо видны в море остатки защитной стены древнего города Гифиона двухметровой толщины; на расстоянии 200 м от береговой линии то же самое можно заметить в Калидоне и в Эгине; в Керченском проливе к югу от косы Чушки исследователи прошлого века видели шесть мраморных колонн, причем в 1823—1824 гг. была даже сделана неудачная попытка одну из них извлечь из моря.

Эти достаточно показательные факты дали Ф. Негрису основание выдвинуть гипотезу о том, что уровень поверхности Средиземного моря в VIII в. до н. э. был на 3, 5 м ниже современного и что начиная с этого времени море постоянно трансгрессирует, заливая значительные прибрежные районы, в результате чего и оказались под водой все эти памятники. Негрис отметил чрезвычайно интересный факт: исследовав некоторые из древних молов, погруженные на 2—3 м в море, он установил, что они не доходят до современного берега на 20—30 м. Объяснение этому факту может быть только одно – древний берег сейчас затоплен морем и именно потому образовался этот 20– 30-метровый разрыв.

Гипотеза Негриса немедленно же была подвергнута критике со стороны Кайе. Суть аргументации Кайе сводилась к тому, что трансгрессию моря нельзя считать доказанной. Он обращал внимание на то, что все молы и другие портовые сооружения лишены своих верхних частей. «В таком случае.– говорил он,– каким способом можем мы убедиться, что эти сооружения были захвачены морем, когда их части, предназначенные красоваться на воздухе, отсутствуют? Это замечание применяется ко всем потопленным развалинам вообще. Для того чтобы констатировалась очевидная трансгрессия моря, необходимо найти под водою хотя бы части верхушек, которые предназначены были находиться над водою. В действительности некоторые считают частями, бывшими на воздухе, те части, которые всегда находились ниже поверхности воды и были установлены в воде с самого начала сооружения. Когда вы найдете цельную набережную, с ее верхнею площадкой и парапетами под водой, я буду с вами согласен; но невозможно прийти к какому-либо заключению из факта нахождения в воде остатков какой-либо набережной стенки» *.

На первый взгляд аргументы Кайе кажутся неопровержимыми. Но это только на первый взгляд. Л. Колли, включившись в дискуссию, отметил, что аргументы Кайе не обнимают всех доказательств Неприса. Ведь Кайе не может объяснить тот факт, что под водой оказался также ряд могил и склепов, т. е. таких сооружений, которые никогда и ни в коем случае не могли строиться под водой. Колли предложил третий допустимый вариант объяснения – положение о возможности отдельных местных по– / гружений суши, в результате чего монументальные сооружения оказались под водой. /

Для подтверждения своего положения Колли орган/ зовал работы в феодосийском порту. Известно, что Феодосия и в античную, и в средневековую эпоху была крупным портом на Черном море. В феодосийской бухте тогда были видны остатки затонувшего средневекового, а может быть даже и античного, мола. Кроме того, остатки древних сооружений были обнаружены несколько раньше – в 1894 г., при строительстве феодосийского порта. Колли это было известно из опубликованного письма археолога А. Л. Бертье-Делягарда хранителю Одесского музея древностей Э. Р. Штерну.

«При землечерпательных работах,– писал Бертье-Де-лягард,– в самом порту было добыто огромное количество 'Л. П. Колли. Следы древней культуры на дне морском,– Известия Таврической архивной комиссии», 1909, № 43, стр.

концов спай, сидевших глубоко в илу, всего около 4 тыс. штук. Ряды этих свай шли по направлениям, образующим угол. По-видимому, это была не пристань, а какое-то защитное сооружение вроде мола. К какому времени оно относится – нельзя решить. Возможно, что к генуэзским или турецким периодам, но возможно, что и к древнегреческому, т. к. сваи превосходно сохраняются в тех условиях, как были найдены, зарытыми глубоко в иле, до 4 сажен от поверхности моря и более 2-х сажен от дна. Все эти сваи стояли на своих местах. Дерево в них – сосна, может быть с южного берега, а может быть и привозная из Анатолии» '.

Для того чтобы проверить свои предположения, Колли именно в этом треугольнике и начал свои обследования. 14 ноября 1905 г. здесь под воду спустился водолаз с целью исследовать дно. Удача сопутствовала Колли. На глубине около 5 м оказались 15 больших античных амфор, обросших морскими водорослями и ракушками от мидий и устриц. С известной долей вероятности эта находка доказывала, что и сооружения, обнаруженные Бертье-Деля-гардом, относятся к античной эпохе. Кроме того, Колли произвел анализ состава грунта на берегу и в районе своих подводных работ. Тождественность грунтов подтверждала его гипотезу.

Таким образом, одновременно с первыми работами по обследованию затонувших кораблей началась и гораздо более сложная и кропотливая работа по изучению затопленных остатков древних городов, одним из первых начал эти исследования русский инженер Л. Колли.

В начале 30-х годов очень интересные подводные археологические работы проводились в восточной части Средиземного моря. Французский археолог А. Пуадебар предпринял исследование Тира – одного из важнейших портов древнего мира.

Свои работы в Сирии и Ливане Пуадебар начал не с моря. Летом 1925 г. он приступил к археологическому исследованию Сирийской пустыни. Он хотел изучить ту часть великого торгового пути, связывавшего Римскую империю с Индией, Средней Азией и Китаем, которая проходила через опаленные зноем, безводные и безжизнен– ³3
  <sup>Л. ТТ. К о л л и. Следы древней культуры на дне морском, стр. 130. . 32


[Закрыть]</sup>

яые районы Сирин. Работы в пустыне всегда обещают археологу многое. Здесь нет людей и некому разрушать * древние памятники, а потому больше шансов встретить их неповрежденными. Однако в песках труднее, чем где бы то ни было, обнаружить эти памятники. Путешествуя верхом или в автомобиле, можно проехать в нескольких километрах от древнего города и не заметить его за однообразной грядой барханов. Здесь некого расспросить, нельзя найти проводника.

■ffvr

Все это привело Пуадебара к мысли использовать для своих разведок самолет. Питплетннй упорный труд дал самые блестящие плоды. Визуальные наблюдения и аэрофотосъемка позволили обнаружить десятки военных постов, укрепленные колодези и даже римские дороги. Выла составлена карта археологических памятников Сирийской пустыни I – IV вв. н. э. Выяснилось, что римские военные посты были расположены вдоль дороги, тянувшейся через , пустыню на восток. Они охраняли от набегов кочевников эту важнейшую торговую магистраль древности.

Работа могла считаться законченной, но исследователь после изучения этой части дороги обратил внимание на древние портовые города, где диковинные восточные товары перегружались на корабли и начинали свой далекий и полный опасностей путь в столицу империи Рим.

Финикия, лежавшая па скрещении важнейших караванных и морских путей древности, очень рано стала страной развитой транзитной, в основном морской, торговли. Начиная уже с IV тысячелетия до н. э. имеются данные о морской торговле Финикии с Египтом. Затем она охватила все Средиземноморье. К. Маркс называл финикиян по преимуществу торговым народом. Они славились как искусные кораблестроители. Греческий историк Геродот писал, что во всем персидском флоте наилучшими были финикийские корабли.

На таких кораблях отважные финикийские моряки совершали далекие морские походы. Царь Тира Хирам I (969—936 гг. до н. э.) посылал свой флот для завоевания острова Кипра, известна его экспедиция против города Утики в северной Африке. Финикийские торговые фактории были разбросаны по всему Средиземноморью, а по сообщениям некоторых древних авторов, несколько десятков их находилось даже на западном, Атлантическом побережье Африки. По приказанию египетского фараона Нехо

3 В. д. Влаватский, Г. А. Кошеленко 33

II финикийские мореплаватели совершили путешествие вокруг Африки. Для того уровня развития мореплавания это было подвигом почти легендарным. Путешествие продолжалось почти три года. Геродот, рассказывая о нем, сообщает подробности, убеждающие нас в том, что это плавание не было вымыслом. «Рассказывали также,– писал Геродот,– чему я не верю, а другой кто-нибудь, может быть, и поверит, что во время плавания кругом Ливии (так греки называли Африку.– Авт.) финикияне имели солнце с правой стороны» ’. Это бесспорное доказательство того, что они пересекли экватор.

Трудности такого плавания для древних моряков были столь велики, что когда персидский царь Ксеркс задумал повторить путешествие вокруг Африки, его поручили человеку, которому оно заменило смертную казнь. Не страсть к открытиям, а жажда наживы толкала этих вечных морских странников на отчаянно смелые предприятия, заставляла их покидать на долгие годы родину, древние города Финикии – Тир, Сидон, Библ и др.

В настоящее время Тир – небольшой рыбацкий городок, но в далекие времена он был важнейшим центром торговли. Занимая островное положение, город считался неприступным и осмелился бороться даже с войсками Александра Македонского. Осада Александра долго была безуспешной. Только после того как по приказу великого завоевателя солдаты его армии совершили титанический ТРУД – засыпали пролив, отделяющий город от берега, город был взят одновременным штурмом с моря и суши. Благодаря этой насыпи Тир теперь не остров, а полуостров. Разоренный войсками Александра, Тир снова отстроился и в римское время стал одним из важнейших портов провинции Сирии. Великий географ античного времени Страбон писал: «Тир был взят Александром после осады, но преодолевал все подобные несчастья и снова возвышался благодаря мореплаванию, в котором финикийцы всегда превосходили другие народы...» ⁴4
  <sup>Геродот. История в девяти книгах. М., 1888, стр. 231.


[Закрыть]55
  «Архитектура античного мира» (составит. В. П. Зубов в Ф. А. Петровский). М., 1940, стр. 488.


[Закрыть]</sup>.

Несмотря на многочисленные упоминания древних авторов о важности в морской торговле порта Тира, сведений о его техническом устройстве не сохранилось

Тир. Затопленный морем южный порт.

Впя с самолета

Только Страбон сообщает, что Тир имел две гавани, из которых «одна замкнутая, а другая, называемая египетской,– открытая» '. В описании осады Тнра также фигурируют эти две гавани. Никаких следов существования этих двух портов па суше не было обнаружено. Поэтому возможно, что остатки гавани либо совершенно разрушены н никаких следов их найти невозможно, либо их надо искать в море.

Намереваясь выяснить эти вопросы, Пуадебар решил использовать оправдавший себя в условиях пустыни метод визуального наблюдения с самолета и аэрофотосъемку. Уже во время первых полетов летом 1934 г. вдоль берет моря под водой были замечены какие-то пятна, имеющие зачастую правильную геометрическую форму. Это могли быть остатки древних портовых сооружений Тира. Предположение нуждалось в серьезной проверке, а проверит], можно было только одним способом – спуститься под воду. Начальнику экспедиции Пуадебару пришлось изменить план и методы работы, и экспедиция стала в основном подводной.

Была принята новая методика работ. Первым этаном исследования по-прежнему оставались наблюдения и аэрофотосъемка. Приходилось многократно фотографировать район исследования с разных высот под разными углами, прежде чем получался снпмок, на котором затопленные остатки портовых сооружений или подводные скалы вырисовывались как более темные пятпа на фоне моря. Эти фотографии, сличенные с планом местности, были первым документом, на основании которого планировались подводные работы.

Вторым этапом работ было уточнение данных аэрофотосъемки. В районе Тира, пользуясь смотровым ящиком, можно видеть на глубину 8—12 м, иногда даже 20 м. Задача этого этапа была весьма ответственной – проверить, не являются ли темные пятна на снимке лишь игрой света и тенп. После этого под воду шли професспоналы-водолазы в тяжелом вентилируемом снаряжении. Их наблюдения были для археологов экспедиции основным источником информации. Сведения водолазов проверялись путем наблюдения за ними при помощи смотрового ящика, что было возможно благодаря сравнительно небольшой глубине в районе Тира. ⁶6
  <sup>«Архитектура античного мира», стр. 488.


[Закрыть]</sup>

»

Первый корабль, найденный на дне озера Неми.

Проверке способствовали также фотографии затопленных сооружений, исполненные при помощи смотрового ящика или водонепроницаемых боксов.

Эти работы сопровождались наземными раскопками, асти портовых сооружений оказались погребенными в береговом песке, и раскопки их по всем правилам полевой археологии послужили верным средством проверки данных, полученных в результате подводных работ. Выясни-лос , что древний Тир действительно имел две гавани: с ceBjpHOfi и южпой стороны. С севера, невдалеке от современного порта, на глубинах от 3 до 5 м были обнаружены 01 татки древнего мола. Он начинался у развалин квадратной банши, входившей, видимо, в систему береговых укреплений Тира. От этой башни мол шел на восток в открытое море почти на 200 м. Ширипа его достигала 8 м. Этот мощный мол полностью закрывал бухту с севера, оставляя довольно узкий проход па востоке, доступ к которо-*> му преграждало несколько мелких островков. Как можно понять из описаний осады Тира войсками Александра Македонского, тиряне для защиты своей гавани пользовались следующим приемом: при серьезной опасности со стороны

Бронзовый крэн с первого древнего корабля.Озеро Неми

вражеского флота тирские корабли становились поперек этого прохода носом вперед; В древнем мире главным орудием нападения у корабля был окованный медью таран в носовой части. Поэтому когда проход в гавань преграждал тесный строй кораблей, угрожающе выставивших вперед грозные тараны, вражеский флот далеко не всегда решался прорвать его. С флангов корабли поддерживались отрядами воинов с боевыми машинами, которые размещались на островках и на молу.

Последующими работами было установлено, что северная гавань в несколько раз меньше южной. Вероятно, северный порт служил местом стоянки военного флота, а южный был торговой гаванью, способной вместить десятки и сотни кораблей, прибывавших со всех концов Средиземного моря. Последний и привлек основное внимание Пуа-дебара. Два сезона работ были целиком посвящены его обследованию.

Выяснилось, что южный порт отделялся от моря прочным молом шириной 7,5—8 м. Такая большая ширина мола была вызвана не только стремлением оградить внутреннюю бухту от волнений открытого моря. Как уже говорилось, во время военных действий на молу располагались отряды воинов, а также боевые машины. Протяженность этого мощного барьера была 750 м. В середине его имелся небольшой проход, через который корабли могли попасть во внутренние гавани. Устройство прохода таково, что доступ

Бронзовое у крашение с первого древнего корабля.Озеро Неми

в порт вражеским кораблям был сильно затруднен. Корабль, вошедший в проход, оказывался в узком коридоре длиной около 100 м, ограниченном двумя дамбами. Зажатому в узком проходе, под обстрелом пращников, стрелков из лука и механизмов, метавших камни, вражескому кораблю было, конечно, нелегко проникнуть в гавань.

Это интересный пример использования в строительстве портовых сооружений опыта древних градостроителей. Схема устройства прохода в гавани повторяет устройство городских ворот древних укреплений. Ворота – наиболее уязвимые места в системе городских укреплений – обычно фланкировались двумя, а то и четырьмя башнями, образующими как бы узкий коридор, пробиться через который осаждавшим было очень трудно.

Проход в середине мола делил южный порт на две части – восточную и западную. Западная, более обширная, имела еще один проход, защищаемый мощной башней. Та часть мола, которая прикрывала со стороны открытого моря западную гавань, была наиболее подвержена повреждениям: именно отсюда обычно шли штормы, здесь редко стихавшее волнение сильнее всего подтачивало и разрушало портовые сооружения. Поэтому строители усилили мол в этом месте и довели его ширину до 10 м. К восточной гавани примыкал сухой док для ремонта кораблей. Одна часть его была затоплена морем, а другая засыпана береговым песком.