Текст книги "Беглецы в бесконечность (СИ)"

Автор книги: Владимир Борода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

–Все с похмелья страдаете, Герасим Сидорович?! -

скрежатнуло напильником, да прямо по зубам и нервам больного резидента.

–Немедленно вылетайте на совещание всех атташе по культуре Испании и Португалии, на повестке дня один вопрос – подготовка альтернативно-андеграундного музыкального фестиваля молодежи под названием "Россия и Испания сплетутся дредами"...

До самого конца полета, до самого Мадрида ломал голову над шифром переданного по телефону приказа Герасим – Россия и Испания сплетутся дредами, ломал, но так и не смог разгадать загадку. Как всегда эта сволочь генерал-лейтенант Примаков-паскуда был на недосягаемой высоте...

ПРАГА.

На следующий день без шума и помпы, без ужасного количества встречающих – это было одно из условий! в Прагу почти тайком прибыл Еб и Эльза. Слави и Алекс встретили старого хипа с подругой, которая годилась ему по возрасту во внучки, усадили в разрисованный мерседесе и отвезли в Центр.

Доставив Еба и Эльзу и спрятав их в одну из многочисленных комнат, фолькс окружил их вниманием и заботой, подготавливая Еба к эпохальному событию всех времен и народов – основанию новой Церкви Джинсового Бога Святого Духа.

Ужин был великолепен – жаренный сыр с картофелем и свежими, ну размороженными овощами, пиво и грасс, моравский, так как свой Еб побоялся везти в такую варваскую страну, где за джойнт могут дать и восемь лет! ужас... Покурив и удовлетворив свое любопытство насчет знакомства с новыми фейсами, старый хиппи слегка покряхтывая, удалился в свои покои, придерживая Эльзу за задок... Да, старость не радость, вздохнули Слави и Алекс, да...

После "круглого стола" Слави вместе с Алексом, Диди и Нурой прогулялись по Центру, что бы собственными глазами убедится – труба не рухнула, стены стоят, ни один цех не сожжен, ни один склад не ограблен. Все оказалось на месте. И наконец загадочно улыбаясь, в обстановке полной торжественности, Нура и Диди подвели своих любимых волосатых к неприметному зданию старого кирпича, затерявшегося где-то на задворках Центра, возле задней стены. Перед двойными, ну двупольными дверьми, покрашенными в голубой цвет, скромно стояла еще Маркета и потупив глаза, чему-то улыбалась. Алекс пожаловался:

–Слави, дальше этих дверей эти негодяйки и меня не пускали. Столярку им делал Павел, я его пытал, но он не признался – что там и как... Представляешь?..

–Очень нехорошие девушки, -

категорично произнес Слави и подмигнул Диди. Та молча и торжественно достала из кармана простой английский ключ, вставила его в замок и дважды повернула. Толкнув двери, отошла в сторону и так же жестом, молча предложила – проходите... Не колеблясь ни секунды, Слави и Алекс ворвались, без малого, в помещение.

В прямоугольном цехе было встроенно круглое, правильней сказать цилиндрическое помещение со стеклянным потолком, на котором было нарисовано небо с плывущими неизвестно куда облаками...Стеклянный потолок самого цеха пропускал дневной свет и пройдя через стекло потолка уже самой церкви-цилиндра и преломляясь через облака и голубизну, предавал всему какой-то голубой, неземной, торжественый свет...

На стенах цилиндра, окрашенного в психоделические разводья с преобладающим красным, оранжевым и синим, висели в псевдо барокковых рамах портреты Святых Новой Церкви, мучеников положивших свои жизни на алтарь ради святого дела – Джимми, Джанис, Джим, Башлачев и еще и еще, большие и маленькие, эти портреты были все снабжены чуть видимым, но светом-нимбом над головой... Под каждым портретом к стене была прикреплена полочка с подсвечником и вставленными в него свечами, плюс керамические и металические держаки под палочки индийских благовоний... Но самое главное – в центре полочек стояла блестящая, дырчатая, на шишечках-ножечках курительница, уже заправленная шариком гашиша. Прямо напротив входа был невысокий подиум и за ним алтарь, представляющий из себя раму высотой в два с лишним метра тяжелого резного дерева, так же разрисованного в психоделичные узоры, а внутри этой рамы висела на медных кольцах занавеска из синей потертой джинсы, явно сшитой из нескольких распоротых и выстиранных до чиста, джинсов...

–А... а что за нею, -

слегка хриплым голосом спросил Слави. Из-за спины донесся голос Маркеты:

–Посмотри...

Слави осторожно ступая по доскам пола с нарисованными на них яркими цветами подошел к подиуму и шагнул на темно-красный ковер, подойдя к самому алтарю – под рамой с занавеской стояли подсвечники со свечами, большой медный шар на подставке, колокольчик больших размеров, и отогнул угол занавески... 3а нею в раме не были ни чего, совсем ни чего, пустота!.. Которая подчеркивалась расположенным в метре за рамой окном с чисто вымытым стеклом и направленным в зимнее небо..

–Потрясающе, герлы... Я тащусь... Космос есть наш джинсовый Бог и пустота, ничто есть наш Дух Святой... какая символика... Я тащусь...

–Я воскурю, -

буркнул Алекс, скрывая за цинизмом явно волнение и начал скручивать приличных размеров джойнт,

–Чья идея с окном, рамой и занавесом? -

обернулся Слави к стоящим возле входа трем герлушкам, Диди и Нура шагнули назад, выставив смущенную Маркету – вот виновница этого безобразия.

–Но остальное мы придумывали вместе! -

всплеснула руками Маркета и обернулась за поддержкой к Диди и Нуре. Слави качнул головой:

–Алекс, скрути и мне... Ты Маркета просто золотце... Так и передай своему Володе-Бороде... Даже и не знаю, чем тебя отблагодарить...

–Купи ей за счет Центра краски, а то она свои почти полностью на эскизы извелла, -

посоветовала Диди, Маркета забормотала что-то на вроде бы протестующе, Слави резко махнул рукой – молчать!

–Купим. Завтра же и получишь у Милана... пять тысяч крон на краски и все остальное.

–Это много, -

слабо запротестовала Маркета.

–Мало будет – еще получишь. Все, пойдем отсюда, здесь нельзя решать земные дела...

Голубые двери медленно закрылись, бесшумно повернулся ключ в замке, сверху падали большие хлопья снега, высокая труба казалось плыла сквозь облака...

Наступила суббота. С утра в клубе-сарае загремела музыка, ветерок заколыхал шары и ленты в морозном, с дымком, декабрьском воздухе, в Центр начали подтягиваться хиппи, хиппушки и просто волосато-дредастая молодежь обоего пола и даже уже не молодежь, некоторые и с детьми уже, не хиппи, но разделяющие основные идеи Центра в его взглядах на жизнь и окружающий мир. А так же просто желающие оттянутся.

Е6 суетился, то и дело потирал руки в пятнах старости и посмеивался в кулак, подмигивал то одним глазом окружающим, то другим, слезящимся и в красных прожилках, окруженные морщинами, глубокими, как Великий Американский Коньен... Слави поинтересовался у старого френда в бархатном голубом камзоле, найденным в развалах склада секи-хенда, явно какой-то театр обанкротился:

–В чем дело, Еб? С тобой все в порядке?..

Еб подмигнул в очередной раз, хихикнул, потер руки и несколько смущенно ответил, понизив голос:

–Все о,кэй, парень... Просто я немного волнуюсь... Все же меня не каждый день выбирают в патриархи... Кстати, новое слово еще не придумали?

–Нет, а что?..

–Ни чего... К тому же учти – я до последнего времени обходился без бога... А теперь сразу и в главы Церкви... немного непривычно... А вдруг он и правда есть, как думаешь, Слави?..

–Я думаю он есть, так как я лично неоднократно ощущал его мозолистую руку над собой, когда мне требовалась охрана и помощь... Я же тебе рассказывал про случай в море, Е6... А насчет обходился без бога – надо же когда-нибудь и начинать. Я думаю лет через тридцать тебе уже и отчет держать перед ним... А вдруг он и правда есть? -

улыбнулся Слави Ебу. Тот хихикнул смущенно:

–Ты скажешь – тридцать лет, ох и намерил, парень... С вашими заморочками хорошо хоть до восьмидесяти дотянуть... Но мы договорились Слави, ни какого целибата, я этих католических штучек не потерплю!.. И насчет травки ты красиво сформулировал – у них ладан, у нас трава... И то, и другое от бога...Как там дальше, парень?..

–Ну – мы не видим разницы в употреблении того или другого в культовых целях.. Я тебе все написал, большими буквами, как ты и просил. Да все равно Павел будет переводить на местный...

–А Павел мне понравился... Слави, а где этот, который тоже русский, Володья?..

–Володя, он нас ждет в клубе, он там играет на бармена. Ты будешь играть на патриарха, я играю на Президента, Алекс на миллионера, а Володя-Борода на бармена. ..

–Лучше всех поучается у Алекса... наиболее натурально, -

хихикнул еще раз в кулак занозистый дед и в сопровождении Эльзы удалился к себе в комнату, сказав что ему нужно еще подготовится, речь прочитать, в зеркало на себя посмотреть и вообще... Слави и Алекс отправились в клуб, где уже было людно и весело.

К полудню, к назначенному и обозначенному на плакатах-приглашениях времени, в Центре собралось не меньше двухсот человек. Как всегда было весело, все были возбуждены, многие встречали Слави и Диди в аэропорту и помнили речь Президента произнесенную с багажной тележки. Все ожидали чего-то такого, что-то такое носилось в воздухе, что всем казалось – вот-вот раздаться гром посреди декабрьского неба и из-за расколовшегося неба рухнет на землю что-то клевое, обдав всех собравшихся и присутствующих здесь благодатью...

Со сцены гремел "Ди Сан", все столы, диваны, стулья и кресла были переполнены минимум в трое, стоял страшный шум – все говорили разом, смеялись, пели, пританцовывали, между ног шныряли ошизевшие дети и собаки, при встрече друг с другом радостно взвизгивали и лизнув друг друга в нос, разбегались... Внося свое оживление и восторг в общий гам. От красок казалось лопнут глаза, во дворе Центра, даже во дворе! не было воздуха, а висел марихуаный смог... марихуаный смог... марихуаный смог...

–Тихо, фолкс, тихо! -

загремело со сцены громовым, через усилитель и колонки, отдаленно похожим на голос Слави Президента всего этого бедлама. Присутствующие, кто смог, повернулись к сцене, да – действительно наш любимый Президент Слави, в клешах широченных розового цвета с отливом, в рубашке психоделических разводьев и джинсовом жилете, густо расшитом бисером и нитками. Президент решительно поднял руку, широкий рукав упал на плечо, обнажив запястье в браслетах, а выше цветную татуировку... Ну и шутник Слави, тишины требует, сам организовал этот бедлам, а теперь... По клубу пробежал смешок, затем другой, далее смешки переросли в хохот, а уж потом и в грохот!.. Смеялись все!.. Даже кто не знал, в чем тут дело... а это кто такой смешной рядом со Слави, такой старый-старый, морщинистый-морщинистый, как собака чау-чау, ну и смех, фолкс, ну и дела, а то же весь хиповый такой, в камзоле бархатном и клешах джинсовых, ого! и на высоких каблуках дед, наверно это наш предок!.. Хa-ха-ха-ха!...

Через полчаса смех улегся, только то там, то там побулькивал остаточными явлениями, вырывался смешком или хихиканьем, видимо травка как надо, но наконец-то наступила относительная, как всегда, тишина, кто-то звякнул стаканом, Слави в очередной раз поднял руку и: -Фолкс, пипл, людички! -

обратился Слави, а дальше уже переводил Павел на местный язык. Хотя многие и сами понимали Президента.

–Сегодня у нас обалденейшее событие, потрясающее и эпохальное! Сегодня мы с вами закладываем краеугольный камень будущей религии, которая – кто знает? может быть станет когда-нибудь мировой религией!.. Церковь Джинсового Бога Святого духа – вот ее название!.. Ее постулаты кратки, но всеобъемны и всем вам давно уже знакомы – любовь и свобода, занимайся своим дело, возлюби ближнего своего как самого себя, если давят – уходи, мейк лаф нот вар, будь как Дух – легок, радостен, весел!..

...Мы молимся не существующим богам, мы поем не написанные псалмы, мы шепчем еще не родившиеся молитвы... Мы внимаем проповедям сказанными богохульниками, возносим блудниц и склоняем колени перед циниками... Но эти блудницы, циники и богохульники есть святые апостолы нашей заблудившейся во времени и пространстве церкви... Их шепот, переходящий в рев, их рев переходящий в шепот, вновь и вновь рассказывает нам то, что они и сами не знали... то, что они и сами ни видели и ни ведали... то, до чего им не было дела... Мы молимся богу, не зная его имени, а со стен на нас смотрят давно умершие апостолы ни когда не существовавшей Церкви Джинсового Бога Святого Духа, Церкви Рок-н-Ролла... Наши пастыри и мы одеты в джинсу, это есть наша ритуальная одежда, голубой цвет символизирует наше небо и Дух Святой, который всесведущ и повсеместен... Мы воскуряем не ладан и не фимиам возносим нашему Богу, а резкий запах травы... Наши пастыри во след нашим апостолам под небом цвета выгоревшей джинсы ударяют по струнам натянутым через наши души... Мы молимся неизвестному богу, не названному нами, вкладывая в молитву всю свою душу, даже не зная – есть ли она у нас... Церковь Джинсового Бога Святого Духа, умершие звезды светят нам, умершие звезды рок-н-ролла есть апостолы ее!.. Джимми, Джанис, Джим, Джон, есть апостолы и в Чехии, и в России, и в Польше!.. И во многих других краях!!! Рок-н-ролл есть музыка Церкви Джинсового Бога Святого Духа!.. Трава есть жертва нашему Богу Святому Духу!.. Как сказано в Библии – я дал вам всякую траву! Иисус Христос был первым хиппи и он есть одна из ипостасей нашего Джинсового Бога!..

Слави оттер пот со лба и вгляделся в взволнованные лица стоящих внизу – глаза горели, волосы были растрепаны, румянец на щеках, он прекрасно понимал, что испытывал Иисус во время своих проповедей, этот первый рок-звезда того времени... Но пора уступать место, нельзя же быть таким эгоцентриком, Слави усмехнулся и раскинув руки в стороны, проорал изо всех сил в микрофон, а из репродукторов вылетело стогромовым эхом:

–Церковь Джинсового Бога Святого Духа имеет своих апостолов, ушедших в зенит рок-н-ролла, своих святых, отдавших жизни во славу Святого Духа и торжества идеи всеобщей любви!.. Но Церковь Джинсового Бога Святого Духа имеет и своего патриарха, старейшего хипаря в мире, которого мы только смогли отыскать! Еб, вот он, патриарх нашей Церкви, старый, морщинистый, умудренный жизнью, но по-прежнему все такой же волосатый весельчак и любитель жизни!.. А это его подруга Эльза, всего на сорок семь лет младше нашего любимого патриарха!.. Аллилуйя Церкви Джинсового Бога Святого Духа!.. Аллилуйя Патриарху нашей Церкви!..

Клуб взорвался восторгом, криками и ревом, и только недавний ремонт и превращение бывшего склада в клуб оставил крышу на месте... Еб совершенно не скрываясь оттирал слезы рукавом своей сутаны, то есть бархатного камзола расшитыми цветами по огромным закругленным лацканам и полам. И улыбался во все стороны своим морщинистым фейсом, усиленно показывая свою радость и важность момента, и конечно осознавая нужность новой Церкви и Религии для волосатых... Затем шум стал понемногу утихать, Еб достал из кармана лист бумаги и подманив Павла длинным пальцем поближе, начал говорить в микрофон совершенно непонятные вроде бы слова, но спохватившись, перешел с голландского на английский, а Павел стал переводить:

–Фолкс, тут мой друг Слави написал какую-то херню, так я ее выбрасываю – еще глаза портить...

Широким жестом под общий смех Еб скомкал лист бумаги со своей предполагаемой речью и отшвырнул его в сторону. Затем продолжил:

–Слави здесь много сказал, много и красиво... Я так не умею... Я вам просто скажу, без выпендрежа и бумажек. Мне много лет... Но я еще могу делать любовь, а войну я ни когда в своей жизни не делал... Если хотите оставаться хипами до старости, ну как я, как догоняющие меня мои френды Алекс и Слави...

Почти хором оба названных выкрикнули на английском – медленно! Все вокруг засмеялись, а Слави еще и погрозил Ебу кулаком. Но тот сияя морщинами, продолжал как ни в чем не бывало:

–Запомните пару-тройку вещей, как их, а! постулатов, и ваша жизнь будет сплошной ништяк и оттяг... Во-первых – воскуряя травку во славу нашего с вами общего этого Джинсового Бога, не мешайте грасс с табаком... Бог этого не заслужил!..

Громовой хохот был ответом старому Ебу на его первый постулат его довольно таки странной проповеди. А тот продолжал, еще больше входя во вкус, в раж и в роль патриарха новой Церкви:

–Перед каждым воскурением грасса, то есть перед принесением жертвы, вне зависимости, находитесь вы в храме или на флету, произнесите несколько слов молитвы, ну слова из любой песни ну Джоплин, ну там Леннона или еще кого из наших апостолов, уже ушедших туда...

Взмах руки в сторону выхода из клуба и дальше:

–Совсем неплохо например сказать – гив мит пис шанс ну и так далее...Второе – не играйте в их игры! В карьеру, в прайса, в их жизнь!.. Можно всегда сделать свой, хипповый, бизнес, маленький, для своих, и не останешься голодным... Если не можешь больше ни чего другого придумать... А они пусть там молятся своему Мамоне, нам на них начхать!.. И в-третьих!.. Главное фолкс, это любовь! Любите своих герл, если кто не любит герлу, а любит мэна, так это тоже ништяк, лишь бы это была любовь, а не просто трах... Если любите двоих – тоже ништяк!.. Но любите друг друга, а не трахайте друг друга, как "квадраты"... Секс-шопы нам не нужны, наш храм – это вся наша Земля!..

Слави выскочил на подиум под рев собравшихся хипов, воодушевленных проповедью старого Еба и проорал в микрофон по-английски, взмахнув Павлу рукой – мол переводи давай:

–Фолкс, Церковь Джинсового Бога Святого Духа заложена!!! Ее патриарх наш Еб!!! Аллилуйя нашей Церкви!!! Аллилуйя патриарху нашему Ебу!!! Аллилуйя!!! Аллилуйя!.. А после ужина торжественная служба по случаю открытия нашего первого нового Храма нашей Церкви!.. И Еб нам там в нашем храме еще чего-нибудь расскажет!..

"Ди Сан" грянул "Гив мит пис шанс", все в клубе схватились за руки и подхватили слова... На сцене стояли, тоже взявшись за руки – Слави, Диди, Еб, Эльза, Алекс, Нура, Павел и беременная Марта... Девочки Павла и Марты выбежали на подиум и поднесли три огромных букета свежих цветов – ярких пунцовых роз, Ебу... Тот расчувствовавшись и шмягая носам, чмокнул детишек в макушки. Алекс шепнул Слави по-русски:

–А пионерский галстук деду повязывать не будем?..

–Не порть момент, морда, все со своим цинизмом, -

получил в ответ Алекс и заулыбался дальше в зал.

В морозной темноте города, освещенной огнями многочисленных реклам и фонарей, среди домов притихших и как бы присевших с потушенными и еще изредка освещенными окнами, среди замерзших на зиму деревьев с уснувшими голубями, разлетались слова страшной песни... Мир, окружающий Центр помощи и развития, окружающий Церковь Джинсового Бога Святого Духа, совсем не хотел этого шанса... Мир хотел денег, карьеры, квартир, вещей, автомобилей... А все это так же могла дать и война, такая маленькая и на другом конце Земли, где можно спокойно и без проблем продать немного оружия... Продать немного оружия, заработать собственным детям на учебу в престижных высших заведениях, а затем еще заработать и не только денег, но и моральный капитал! на востановление разрушенного... Новая же Церковь была страшна в своем пацифизме и совсем не учитывала желания общества. Но слава Всевышнему – как всегда при закладывании новой Церкви и возникновении новой Религии, приверженцы этого нового культа были в меньшинстве... Большинство, и агрессивное большинство, молилось совершенно другим богам... И лики их богов разносил мерцающий экран ти-ви...

Из стоящей на углу Центра автомашины с потушенными фарами марки "Мерседесе" доносился какой-то шепот что-ли, какие-то звуки, и если бы на этой пустынной в этот ночной час улице Корунной появился бы случайный запоздалый прохожий, то он мог, если бы прислушался, разобрать следующее:

–Пятнадцатый, пятнадцатый, я первый, я первый, как слышите, прием...

И так было всегда. Одни провозглашали аллилуйя новому богу, другие выслеживали их, что бы пригвоздить к кресту...

Из автомашины донесся слегка искаженный голос Слави:

–А теперь фолкс, направимся в наш первый Храм и воскурим там нашим Богом данную нам траву во славу его и его Церкви!..

КОПЕНГАГЕН.

Солнце падало в Залив, освещая вставшие на якорь белые океанские корабли, стального цвета натовский линкор под флагом агрессивного блока, камень набережной, тяжелые цепи и чугунные тумбы, к которым когда-то привязывали парусные корабли гораздо меньшего, чем современные, водоизмещения. Это время суток для Самсона Феликсовича было самым любимым – солнце падает в Залив, лучи посылают свое последнее «прощай» этому туманно-мистическому городу, с флюгерами, каналами, статуями и конечно Русалкой, куда же без нее, с отполированной поверхностью-кожей от многочисленных туристических взглядов...

Самсон Феликсович Богатырев, имечко дал конечно папаша, профессор античности, нет, не живший в античную эпоху, а изучавший ее и преподававший в ленинградском университете почти до самой своей естественной, надо подчеркнуть слово "естественной", в наше нелегкое время, смерти. Отчество досталось по наследству все от того же папаши, и в свое время, ну во время учебы в спецшколе, где учили разному и нужному, вызывало ни один раз всеобщий смех и дружескую шутку... Ну а фамилия берет свое начало явно из былинных первооснов, не меньше. Так вот, Самсон Феликсович Богатырев совершал свой ежедневный моцион-променад, и внимательно вслушивался-вглядывался в окружающую его действительность. Во все эти туристические вздохи-ахи, вспышки фотоаппаратов, пробежки на роликовых коньках и проезды на многочисленных велосипедах, место было выбрано с одной стороны людное, но с другой стороны – удачное, удачное для того, что сейчас свершится... Неизвестно откуда вынырнувший молодой человек, по виду начинающий гомосек с серьгою в левом ухе, и куда только начальство смотрит, а потом что? ухо отрезать и пришивать новое? подойдя к парапету, огораживающий бурные стальные волны с шапкой грязной пены от глупых туристов... Внимание! взял и положил на него, на парапет! положил "Плейбой" , предпоследнее число с загнутым верхним углом, положил слева, правильно, слева от себя и уставился на красоты... На красоты стального Залива...

Самсон Феликсович аккуратно оперся руками на парапет, под правую случайно попал "Плейбой" глянцем-прохладцей будоража ладонь молодой плотью, начинающий гомосек повернулся через правое плечо, так и не посмотрев на Самсона Феликсовича, еще бы... Еще бы его интересовала шестидесяти двухлетняя развалина в старом немодном пальто, повернулся и почти сразу исчез в осенней круговерти туристов, посетивших столицу Дании, город Копенгаген... Ну а Самсон Феликсович улыбаясь как можно безобразней, пошло и маразматично, чуть ли не с урчанием и ниткой слюны, подхватил журнальчик и увлеченно листая его, зашаркал по своим старческим делам... Ну онанировать к примеру, потому что судя по одежде, на проститутку денег у старику нет, а бесплатно такому и горбатая старуха дать не подумает...

Переулок, автобусная остановка, цепкий взгляд из-под кустистых бровей, вроде бы хвоста нет, задняя площадка, оплата билета у кондуктора, архаизм, но туристов умиляет, вроде бы ни кто не вскочил в автобус, вроде бы ни кто не едет следом, вроде бы ни кто не следит, вроде бы все в порядке... Остановка, пересадка, другой автобус, вокзал чистенький и уютненький, чашку кофе пожалуйста, благодарю, вроде бы все нормально, поезд, последний вагон, пересадка, другой поезд, третий поезд, возвращение в Копенгаген... Автобус, остановка, такси, второе такси, если и был хвост, то давно потерялся в огромном количестве проверок, отрубов, проскоков в проходных дворах, заскакивания в последнею секунду в последний вагон, ныряние в подземные переходы, пробежки в полупустых торговых пассажах...

Самсон Феликсович был глубоко законспирированным резидентом Конторы по Дании, дослужившийся до генерала-майора и не собирающийся в свои шестьдесят два уходить в отставку, в запас... Нет, покой нам только снится, есть еще порох в патронах, были и мы рысаками, бормотал Самсон Феликсович по-датски себе под нос, вскарабкиваясь по крутой лестнице в собственную квартиру. Самсон Феликсович был известен соседям как двадцать восемь лет назад вернувшийся из Австралии сын датского адвоката, разбогатевшего, немного, но все же, на австралийской клиентуре. Сам же Хуго Яергенсен сразу по возвращению из Австралии купил эту квартирку и зажил тихой жизнь холостяка, занимался недвижимостью, владел небольшой посреднической фирмой, хотя сказать по правде, все больше делами занимался его молоденький помощник Аске. О котором Хуго в разговоре с дворником, хозяином маленького продуктового магазинчика напротив через улицу и смотрителем дома отзывался только в отличной степени. Хвалил в общем, подлеца, хотя и за дело...

Уф, может переехать в дом с лифтом, бормотал Хуго Феликсович, отпирая многочисленные замки, пыхтя и кряхтя. За дверью же он вздохнул полной грудью, сбросил на старенькое кресло пальто и мятую шляпу с колючим шарфом, завтра же выброшу старье, в очередной раз подумалось, и пружинящим шагом сорокалетнего атлета прошел в крохотный кабинет. Вороватый взгляд из-под опущенной шторы – спокойно, все спокойно, журнал в корзину для мусора, пакет из журнала на стол. Доставая из тайника реактивы и снимая с полки Шекспира в издании "Уоркмайстер", Самсон Феликсович усмехнулся – сколько лет на тайном фронте, все с кинжалом и плащом, нет, старая гвардия борозды не испортит, не умотали сивого мерина датские дороги... Быстрый взгляд в угол – может раз двадцать для укрепления собственного мнения о самом себе каждою рукой двадцатикилограммовку выжать?.. Ну да ладно, в следующий раз... Гиря была покрыта густым слоем пыли.

Расшифровав приказ, резидент нелегальной резидентуры в Дании выпучил глаза. Они что, шутки шутят или кота за яйца мучают?.. Самсон Феликсович последние два года своей жизни стал забывать или путать пословицы и поговорки родного народа, но сам этого не замечал, не общаясь с русскоговорящими – не мог этого заметить и поправить не кому было, ну или посоветовать обратится к врачу. Ближайший же врач, который понял бы Самсон Феликсовича без переводчика и в данном конкретном случае, располагался в Калининграде, бывшем Кенигсберге.

Ясно, завтра покрашу волосы в красный цвет, пробью себе ухо и... да! и нос серьгами, и побегу в эту сранную Христианию искать этого Сашку-Немца, как же, держите рот шире каравая!..

Служба подслушивания в этот день веселилась от всей души – старый выживший из ума резидент русских, как там его по правде, ну Хуго Босс этот, орал на русском языке и использовал непереводимые словосочетания, говорящие о том, что как будто он, резидент, был в сексуальной связи со своим начальником, его мамой, всей его семьей, всей русской безопасностью да еще в извращенной форме!.. Ох уж эти русские, нет что бы просто по-датски сказать – фак оф, приятель, и все...

ПРАГА.

12:30

Совсем невдалеке от центра Праги, шумного летом и притихшего зимою, в одной из тихих улочек с совершенно не запоминающимся названием, что-то на вроде Торговая или Рыночная, в одном из многочисленных четырехэтажных зданий постройки начала века, на втором этаже располагалось скромное учреждение. Внизу, среди целой кучи прикрученных к стене табличек с названиями фирм, безликим синим пятном по стальному пластику в английской транскрипции значилось – «Чешский филиал ОБНОНС США». И только некоторые знали, что такое ОБНОНС... ОТДЕЛ БОРЬБЫ с НЕЗАКОННЫМ ОБРАЩЕНИЕМ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ.

Там-то, за стальными дверями, обшитыми мореным дубом для конспирации, в окружении современейшей оргтехники, сателитной связи и экспресс-лабараторией, которой позавидовал бы университет с химическим факультетом, во главе скромного коллектива – всего пять человек, граждан США, боролся Джон Бредди с мафиями... Желавших захлестнуть цивилизованный мир потоком наркотического яда.

Кабинет, скромный, но обставленный современной офисной удобной мебелью, с окнами выходящими во двор и имеющими непрозрачные, непрослушиваемые и непробиваемые даже из автомата Калашникофф! стеклами, за столом темной блестящей полировки сидел сам шеф ОБНОНС Джо, как фамильярно называли его соратники и сотрудники. Высокий лоб Джо бороздила морщина, говорящая знающему Джо-Джона, что тот озабочен, озадачен очень и очень серьезной задачей. Джон Бредди получил только что из Центральной штаб-квартиры ОБНОНС указание начальства, которое не обсуждается, секретнейшее и судя по некоторым ноткам, совсем неуловимым, явно паническое. Джон пожал плечами и надавил кнопку под столом, в проеме двери возникла отличная фигура увлекающейся аэробикой и плаванием в крытых бассейнах, секретаря, верного помощника и герл-френд самого шефа, Джулии.

–Что-то случилось, Джо? -

поинтересовалась Джулия, одновременно фамильярно, но и с достаточной долей респекта к шефу, все же нельзя путать личное со служебным!

–Да они все там с ума сошли! -

с итальянской, столь не свойственной ему экспрессией, взмахнул обоими руками Джон, на что Джулия лишь улыбнулась. Она прекрасно знала об взаимоотношениях своего любимого шефа с Центром ОБНОНС – Центр панически воспринимал даже к примеру, появившееся здесь в Чехии, лекарство для детей, если на коробке было написано в составе содержимого – кодеин, и совершенно не интересовались дозировкой, а просто требовали от шефа принять все! ну буквально все меры для того, что бы лекарство исчезло из продажи... А кодеина там было пять нулей после запятой, перед нею тоже нуль, и в конце цифра семь... И все это от грамма! И так все время...

–Да они там просто с ума сошли, приказывают нам принять все! ты слышишь, Джулия, все! меры по ликвидации какого-то Центра какой-то помощи, они наверное все еще представляют, что Чехия это где-то рядом с Афганистаном, и можно диктовать свое!..

Джулия подошла к столу, с маленького приставного столика взяла тяжелый хрустальный стакан, резьба приятно ощущалась ладонью, подхватила тяжелый сифон, запотевший от холодной воды, и струя содовой забила, забурлила, запенилась в стакане. Джон залпом выпил предложенное, аккуратно вытер губы льняной салфеткой, благодарно кивнул головой с аккуратным пробором и погладив Джулию по упругим ягодицам, жалобно спросил:

–Есть ли у нас какая-нибудь хоть информация по этому Центру? Может быть что-нибудь из газет?.. И что прикажешь делать, Джулия? Брать этот Центр штурмом? Подкупать местную полицию, давать взятку что бы они ворвались в этот Центр?.. Или через наше посольство послать ноту протеста тому клерку, который зарегистрировал этот трижды будь он проклят этот Центр?.. Ты случайно не знаешь ответа, Джулия? ...