Текст книги "Беглецы в бесконечность (СИ)"

Автор книги: Владимир Борода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

позволил себе процитировать классиков Слави и не дожидаясь ответа, покинул офис. Стоявшим и курившим на лестничной площадке Сысопу и Мартину кивнул головою – уже можно. Операторы осторожно вошли в офис и застали следующую картину – живой, да-да, живой пан Милан тер лысую макушку и почему-то читал несколько необычный для его возраста журнал "Рефлекс"... И судя по всему с большим для себя интересом. Сысоп и Мартин переглянулись и пожали плечами, усаживаясь на свои рабочие места – ни чего непонятно, все осталось между боссом и паном Миланом, недаром он нас за дверь выставил, да...

Негромко вопила Джоплин, за окном падали хлопья снега, по черепичным крышам укутанным белым, лениво переваливаясь бродили большие черные вороны... Пан Милан аккуратно оттер салфеткой набежавшую слезу и подумал – сам виноват. Правильно босс говорит – чужое не тронь... Еще и Анешка ругаться будет, вздохнул пан Милан и принялся за работу. Ковать прайса, как иногда загадочно и непонятно выражается, пан Слави.

На следующий день в общем-то уже ни кто не помнил о произошедшем вчера. Зачем? Будет день и будет пища... Припрется этот Долежал на уик-энд – ударится мордой об закрытую дверь, пьяных не пускаем, стриженных то же, парик поправь, рыло!.. Ну а последствий боятся – Центр не организовывать, так что фак им всем и попутного ветра в жопу, наше дело правое, сворачивай джойнта! Жизнь Центра побежала по-старому.

Алекс с Нурой с самого раннего утра тусанулись куда-то по своим личным делам, на почту что ли... Володя-Борода и его жена Маркета усиленна ляпали макет его первой книги, благо перевод был сделан все той-же Маркетой еще в прошлом году. Рендол хитро прищурившись косым глазом, покуривал джойнт на пару с Джанет, девятнадцатилетней девушкой чешской национальности и канадского гражданства, в пустом клубе... Его сын Роман играл в какую-то глупую игру на компьютере в офисе, рядом с Мартином, хорошо хоть не сильно брутальную, все же волосы у ребенка до плеч и папа хипарь побывавший на Вудстоке... Пан Милан разговаривал по телефону, косясь на звуки игры, несущейся от компьютера и Романа, Павел и Марта занимались своими тремя девочками и обсуждали имя четвертого? четвертой? Петр-художник рисовал к очередному уик-энду плакат-приглашение, так как Маркета была занята (читай выше), кое-какая молодежь присутствовала практически на всех рабочих местах Центра – кто-то сортировал, кто-то клеил-стругал, прикручивал, кто-то зашивал, где-то что-то грузили и где-то что-то выгружали... Обычная хипповая жизнь обычного хиппового Центра по расширению. Сверху сыпало снегом, вороны кричали по своему, из-за забора изредка позвякивали трамваи по обледенелым рельсам и взрыкивали автомобили по наезженному снегу... даже было немного скучновато, ну не скучновато, а так себе, повседневно как-то... Хотя с другой стороны ну нельзя же каждый день превращать в праздник? Хотя стремится к этому надо!

Слави восседал в своем выделяющемся из общей мебели кресле и занимался мелкими текущими делишками Центра. Кое-что требовалось подписать, кое-что прочитать, кое-что проверить, кое-что глянуть... Мелочи, рутина... И из таких вот мелочей и складывается блестящий карнавал хипповой жизни – вяло помысливал Слави, иногда прикладываясь к самокрутке табака "Самсон", вредно, не что поделаешь – привычка, хотя можно было бы и бросить, и перейти на безвредную травку, перейти совсем, недаром на всех табачных изделиях написано о вреде, а вот на упаковках с "травкой" я еще ни разу такого и не видел, не встречал...

Щелкнула окончившаяся кассета, магнитофон помолчал, как бы предлагая поменять ее и не видя заинтересованности – все были заняты, пустил реверсом в обратную сторону уже неизвестно в какой раз раритетную и почти всеми забытую команду "Лаф" из далекой Калифорнии шестидесятых годов...

Закончив с бумагами, Слави откинулся на спинку кресла с чувством глубоко удовлетворения, как когда-то писали в советских газетах, и достав темно-синию блестящую папку из верхнего ящика стола, положил ее перед собой. Полюбовавшись блеском, распахнул пластик. В папке лежал проект Церкви Джинсового Бога Святого духа. Полистав проект и удовлетворенно издав какой-то не совсем понятный звук, Слави потянулся всем своим большим телом и взяв трубку телефона, набрал номер.

–Алло это мой юрист пан Бартл?

–Добрый день, добрый день пан Слави...

–Добрый, добрый... Как там насчет моего вопроса? Выяснили?

–Пан Слави, я подготавливаю документацию по всему аспекту...

–Это значит, пан Бартл, вы решили мне преподнести все законы и постановления по данному вопросу со дня возникновения Чешского государства?... Может быть ограничитесь только двадцатым веком?..

–Пан Слави, я прекрасно понимаю ваше нетерпение, но дело в том, что я не хотел бы оказаться невооруженным. Понимаете?

–Нет. Вы ищете автомат Калашникова?..

–Вооруженным не автоматом, а постановлениями и законами, дополнениями и параграфами. Что бы нам не смогли отказать ни в каком случае. Я не хочу им давать хоть одну мельчайшую зацепку, понимаете, пан Слави, ни одну. Уж очень у вас Церковь необычная и с необычными культовыми обрядами... Необычность всего нового, тем более связанного с марихуаной...

–Плевать! Мы, пан Бартл делаем упор не на разрешение, а на регистрацию, то-есть сообщаем им, кому положено – мол в таком-то месте, по таким-то дням таким -то образом будет оправлять свей ритуалы и обряды Церковь Джинсового Бога Святого Духа и так далее. А их дело – принять это к сведению, если это в нарушение законодательства Чешской Республики – пусть попробуют только тронуть, дойдем до папы римского и международного суда в Гааге... А если нет – на нет и суда нет...

–Я все понимаю, пан Слави, полностью все. И как вы знаете – я горой за вас, так как вы мой клиент. Как только я закончу собирать информацию, а закончу я самое позднее через неделю, то сразу отправлюсь регистрировать вашу Церковь, пан Слави. Самое позднее – через неделю иду. Хорошо, пан Слави, дайте мне время подготовится всесторонне...

–Хорошо-хорошо... Неделя так неделя... Звоните, как будете подготовлены, что бы мы знали число вашего похода, пан Бартл.

–Обязательно, пан Слави. До свидания пан Слави.

–Чао...

Положив трубку, Слави оглядел офис. Пан Милан усиленно работает, заглаживая свей промах с журналом, стараясь не вслушиваться в русскую речь... Мартин колдует над компьютером, этот маньяк по играм, индеец-блондин убежал уже по своим мальчишеским делам... С разрисованных стен яркими пятнами бросались в глаза плакаты с будущими апостолами Церкви Джинсового Бога, а пока рок-звезды прошлого... Надо кассету поменять, сколько можно слушать одно и то же, шмотки пойти посортировать что ли... Пан Милан оторвал вылезшую с противным звуком ленту бумаги из факса и вскинув очки на лоб, стал изучать ее с серьезным видом. Наверное опять предлагают какое-нибудь говно забрать, в последний paз позвонили аж от границы со Словакией! с другого конца Чехии, ай да слава у нас, реклама бежит впереди наших успехов, позвонили и предложили приехать за шестьсот тридцатью семь холодильниками с деформированным корпусом, а так новые... Если бы не пан Милан – пришлось бы послать их в жопу с деформированными холодильниками, а так! Не голова у него, а парламент чешский!.. Холодильники умудрились продать в Польшу не завезя в Прагу, только оплатив транспорт и даже поимели прибыль, небольшую, но все же... Диди занята церковью, чертит план будущего здания, идея у нее клевая – цилиндрическое здание с огромными витражами до земли на тему рок-апостолов... А еще неплохо и летнею открытую церковь предусмотреть, но на территории нет места... как нет, если только цех снести, у нас еще есть пустые, а если не снести – работы до черта, а только крышу разобрать и пол бетонный. Обалденная идея, ай да я, ну и голова, не голова, а... не, парламент у пана Милана... От самовосхваления оторвал босса Володя-Борода, приведший какого-то стриженного, но кудрявого мужика с бородой, голубыми детскими глазами, прикинутого в стиле – мама, я люмпен.

–Привет Слави, еще не виделись, знакомься, это Роман, мой друг.

–Роман, чао!

–Слави, хай!

Крепкое пожатие рук, древний ритуал, Володя сам усаживается и усаживает этого Романа.

–Слави, ты не смотри, что Роман без хайров, зато борода на месте, будет нас больше, ха-ха-ха! Нет, если серьезно, то Роман свой чувак в доску, дело в чем – он бывший хипарь, сейчас вроде себя анархистом считает, ну самиздат издавал еще при коммунистах, тусовался, одним словом, через границу с нелегальной литературой, ну как Ленин, в коммунах жил, свой в общем, фрик одним словом, маму его в душу... А что я его приволок – чего он в стороне от общего дела тусоваться будет, на цивильной работе горб надрывать, есть такая идея – мажордомом его, домоуправителем, ну следить будет, что бы наш Центр, я имею ввиду здание не завалилось... Где подмазать, где лампочку вкрутить, унитаз, трубы и так далее, и тому подобное... Лучше один хозяин, чем колхоз, сам знаешь – колхоз дело добровольное, но где колхоз – там и голод. Как тебе идея?..

–Неплохая... Роман, говоришь по-русски или ю спик инглиш?

–Я... немного говорю... но давно говорил... по-русски... По-английски то же... немного... Но я все понимаю... Много по-немецки...

–Увы, я не шпрехен зи дойч, ни бисинг, ни кляйн, ни грос унд шен... Я же не полиглот фолкс, не разорваться же мне... О,кэй, разберемся, договоримся, я только что хочу сказать, предупредить – тысяч шесть-восемь мы выделим, остальное жратвой и шмотками, ну вещами, понимаешь меня?

–Да...я понимаю... Едой и вещами... я понимаю тебя...

–Точно, и самоe главное – я не хочу и не буду ходить и смотреть, где что надо отремонтировать. Давай сразу договоримся – ты сам. Все сам. Сам не сможешь, большая авария, хотя думаю до этого дело не дойдет, ремонт был недавно и комплексный, то вызывай кого-нибудь...Вообще-то здесь все новое, кроме стен, одним словом как хозяин, увидел и сделал, что бы не тыкать тебе в нос. Договорились?

–Да... договорились... мне не тыкать в нос... я все понял... я понимаю...

–Пан Милан!

Пан Милан вскинул лысую голову от бумаг в сторону Слави, Володи и Романа – какие будут приказания-распоряжения, готов выполнить!

–Роман, пан Милан оформит тебя. Пан Милан, это наш новый домоуправитель, мажордом, а как по-чешски?

Роман и пан Милан хором ответили:

–Домовник!

–Ништяк, пусть будет домовник... Принять домовником Романа с окладом в... семь тысяч местных крон, я потом подпишу. Хай Роман, заходи в гости, я живу этажом выше... Как и все остальные. Поболтаем, расскажешь о себе, что и как, пыхнем...

–Чао...

Слави отправился по своим делам, Роман пересел к столу пана Милана, доставая свои документы, Володя-Борода подсел к Мартину.

–Ну це, укажь, як працуешь, -

думая что говорит по-чешски, обратился к Мартину Володя. Но Мартин прекрасно его понял и показал, как он "працует"...

Это уже была пятница и она шла к концу. Завтра же наступал очередной уик-энд, складывающийся из уже ставших традиционными карнавала, сейшена, веселья, общенья, знакомств, просмотра видеофильмов культового назначения, прочтения хипповых журналов и просмотра хипповых комиксов, блестящего, гремучего, взрывающегося смехом и клубами дыма, хохочущего... Хиппового уик-энда, о котором уже давно ползли слухи по городу Праге и окружающим его окрестностям. Слухи ширились и размножались с математической прогрессией, приобретая все белее и более далекий от первоосновы и фактов вид. По последним данным бульварной газеты «Блеск» в этот уик-энд должен был прибыть Кизи, умерший Гинзберг, несуществующая в природе рок-команда «ХАЙР» и так же давно умерший певец Керуак (?!!) Предстояла раздача ЛСД и массовое купание голышом (в декабре?!), в том числе и несовершенолетних в несуществующем бассейне Центра помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов... По-видимому будет очень весело.

Но Слави с Диди на этот раз решили самоустранится...

1975 год.

Убегать Роман начал рано, лет так с пятнадцати и к своим семнадцати уже был полностью подготовлен для основательного побега как личность. Проникнутый фальшивыми буржуазными идеями флаурс-паур, лаф энд фридом, майк лаф нот вар и прочая чепуха, с длинными волосами по плечи и ехидной улыбочкой в адрес всей «нормализации», как назывался современный исторический период в Чехословакии, целыми днями и вечерами просиживал Роман в злачных местах. Возле памятника «Вацлав и лошадь», что возвышается в самом верху Вацлавской площади и на зеленой траве Кампы. Возле памятника поэта прошлого по фамилии Маха, что высокомерно стоит на Птрщине, не снесенный гневом пролетариата, победившего чешский народ, по какой-то случайности... В компании себе подобных отбросов общества, обливаемых презрением окружающих и закономерно преследуемых бдительными работниками милиции, общественной народной милицией и конечно активистами «стука!» Плюс ко всему еще и СТБ, местное КГБ, не спало и мечтало открыть еще какой-нибудь угон самолета волосатой нечистью. Увы, после того памятного случая, когда волосатые решились на дерзкое противоправное действие и дали возможность службе безопасности наложить лапу на всех волосатиков и начать законный террор, ни чего подобного больше не было. Не та пошла волосатая молодежь, совершенна не та! Нет что бы с оружием в руках ворваться в пражское метро и захватив состав, потребовать от правительства... А мы бы тут как тут и сразу бы показали всей волосатой нечисти, кто в стране хозяин – скрипели зубами народные милиционеры и герои 48 года, видя на мощеных улицах Праги волосатых подонков.

Да, и Роман был точно такой же, вместо того, что бы с оружием в руках прорываться на вожделенный Запад, балдел под травкой и пивом возле Вашека с лошадью, смеялся над социализмом и его героями, не проходил мимо девушек и радовался жизни изо всех сил.

Но впереди зелено-серым замаячил призыв в армию. И Роман решил повторить бессмертный подвиг чешского национального героя, ну и что литературного, тем не менее вполне живого и любимого всеми чехами, и почти всеми словаками. То есть легендарного и бессмертного Швейка. Ну притворится немного идиотом...И вместо полутора лет армии полежать в Богхницах месяца три-четыре, получить "белый билет" в связи с каким-нибудь психическим заболеванием-отклонением и снова свобода, Вацлавак с лошадью, друзья, девушки, пиво с травкой и т.д.

Для осуществления хитрого швейковского плана требовалось Роману встретится с одним хипарем постарше, известным консультантом по психиатрии, не одному волосатому устроивший "белый билет". Звали того психоконсультанта в хипповом миру Джеки и адрес его знал каждый хипарь, не желающий расставаться со свободой и хайрами. Роман уселся в дребезжащий трамвай возле главного вокзала и проехав пару остановок, вылез... Он находился в легендарном районе Жижков, названный так в честь другого национального героя чехословацкого эпоса и народа – разбойника Жижки, что вместе с Яном Гусом, если верить коммунистическим историкам, пытался установить советскую власть в средневековой Чехии и Словакии, но силы империализма во главе с клерикальным Ватиканом не дали им это сделать. К тому же надо добавить – среди хипов ходила легенда, что глаз Жижке выбили в пьяной драке в пивной, где он успешно пропивал награбленное. После этого случая у Жижки открылся третий глаз (читай про буддизм!) и он поперся к Гусу воевать за народное счастье и справедливость, а потом вроде бы враги Чехословакии быстренько выбили ему и два оставшихся глаза, Жижка помер, но дело его живет... В Жижкове, здесь в девятнадцатом веке появились "пепики", жижковские "пепики", что-то типа смеси хулиганов и клуб поддерживающих народный фольклор... Даже сейчас, в 75 году, хотя "пепиков" давно уже нет и в помине, но местные последователи дела Жижки ночью могут запросто раздеть ради идеи мировой справедливости...

За всеми этими мыслями Роман и не заметил, как ноги его донесли до нужной ему улицы Яероминова и нужного ему дома номер 8. Зайдя в незапертый двор, как ему и было предсказано ходившими уже этой тропою, Роман вошел в пропахший общественным туалетом подъезд со ступеньками убегающими вверх и вкруговую, и начал восхождение. Его целью был последний, четвертый этаж этого старого дома, может эта развалина и Жижку видала еще... Сверху раздался тонкий противный лай и навстречу Роману, кося на него диким карим глазом, проплыла толстая женщина в белой кофте, хотя на дворе и август, из-за пазухи этой женщины, среди огромнейших грудей расположилось какое-то волосатое существо, с наглостью считающее себя собакой... А, так вот кто тут у нас лаял, а вовсе не тетка, догадался Роман, сквозь запыленные окна застекленных подъездных балконов в столбах светящейся пыли проплывали мимо различнейшие предметы – старый шкаф с оторванной одной дверцей, сундук без крышки полный всякого говна, рама без картины и прикнопленная ржавыми кнопками к стене репродукция неизвестного художника, что-то на тему – Встреча освободителей Праги восторженными жителями Лондона или Сев кукурузы на виноградниках Моравии, более точно определить невозможно было...

Ободранная дверь без звонка, номера и какой-либо таблички, все как люди рассказывали, из-за нее доносятся звуки рока и запах чего-то жаренного-знакомого. Роман поднял свой могучий кулак и посильней ударил в двери, что бы хозяева услышали сквозь звуки музыки... Результат превзошел все ожидания – дверь рухнула во всю свою длину, издав такой страшный грохот, что Роман зажмурился и втянул голову в плечи... Затем мгновенно покрылся липким потом, а мысли галопом понеслись в хайрастой башке – может сбежать?.. Но было поздно, в проеме появился хозяин этой страшной и странной квартиры, сам Джеки, судя по виду и описанию – они совпадали, совместно с Романом Джеки водрузили дверь на место и втащив гостя за руку в глубь флета, усадил того на кухне за стол.

–А что у тебя с дверью? -

вместо приветствия и представления – кто он и что он, спросил ошизевший Роман .

–А, пустяки, прошлый месяц менты сорвали, так руки не доходят отремонтировать, -

Джеки был волосат, бородат, выглядел как черт из сказки, сквозь рваную рубаху без единой пуговицы, но в цветах, проглядывало плохо вымотое тело...

–Роман...

– Ты Роман? -

удивился Джеки.

–Я думал ты минимум Жижка, дверь на пол и грохоту! -

покачал головою хозяин. Они сидели на уютной кухни, по ноздри стоящего человека заваленного поломанной мебелью и разными нужными и ненужными вещами... Присутствовал даже манекен без головы... Противного розового цвета. На плите, на сковородке ворчали поджариваемые на подсолнечном масле листья конопли, в углу в кресле спал какой-то волосатый малый с засученным рукавом на правой руке, под потолком, где-то среди рухляди, орал запущенный на полную катушку магнитовфон что-то западное, ему вторил замученный попугай в клетке, тщетно пытаясь переорать катушечного певца из черного ящика.

–Мне говорили, что ты можешь оказать помощь в "закосе" от армии, -

сразу взял быка за рога Роман. Джеки на это одобрительно улыбнулся, не переставая помешивать ворчащие листья:

–Я главный специалист по психиатрии среди хипов Праги. Во-первых три года изучения психиатрии в университете, во-вторых четыре раза сам был в Бохницах, и в-четвертых – я сам имею "белый билет".

–Ты пропустил "в-третьих", -

робко напомнил Роман, но Джеки отмахнулся свободной рукой – пустяки.

–Сейчас дожарим и поедем...

–Куда? -

удивился Роман.

–В путешествие, для начала проглоти вот эту малюсенькую таблеточку, теперь выпей вот эту бутылку пива, теперь съешь вот этот кусочек сахара, ну а теперь придвигайся – будем хавать "кашу"...

Роман точно помнил – он съел от силы одну ложку сильно пахнущих жаренных листьев... Всего только одну... И все.

Очнулся Роман в больнице, крепко привязанный к кровати широкими кожаными ремнями, вокруг него творился настоящий дурдом – кто-то вопил нечеловеческим голосом, кто-то просто орал, кто-то мяукал, кто-то срал в штаны или мимо, сам Роман, если судить по запаху, был обоссаный с ног до головы и как это у него получилось – загадка природы... Распахнулась дверь, два энергичных санитара разогнали психов по койкам и заткнули им рты, следом вошел важный доктор во главе небольшой свиты. Войдя в палату, доктор со свитой сразу направился к привязанному Роману и участливо улыбаясь, склонился к нему. Поглядев прямо в глаза, доктор выпрямился и красивым бархатным голосом пророкотал своей свите:

–Обратите внимание – типичный случай симуляции неизвестного науке психиатрического заболевания, припадок длился три с лишним дня, больной натворил черти что, но ни чего не помнит... Зрачки расширены, усиленное пото и моче выделения, учащенный лихорадочный пульс... А что натворил за эти три дня! Такого даже придумать нельзя, нарочно выдумать!..

–Последствия приема определенных психотропных средств в определенной последовательности, пан профессор? -

угодливым голоском кто-то подчеркнул-спросил очевидное для пана професора.

–Да, конечно же да, рецепт Джеки, с начала призыва будет наплыв аналогичных больных с типичными сиптомами, пока же первая ласточка...

От уходящего из палаты пана профессора донеслось до Романа – раньше у них проходил номер, но после того как мы закупили новый анализатор крови в СССР...

В армию Роман попал. «Старшего Брата» и до этого не сильно любил, ну а после трех месяцев Бохниц к СССР совсем стал плохо относится. И с Джеки больше не встретился, а жаль, многое ему бы мог Роман рассказать, многое...

А про те три дня, которые выпали из памяти Романа, ему пражские хиппи еще лет несколько, после его армии, рассказывали. Как легенды...

1981 год.

После службы Роман все равно оброс волосами и не перестал убегать. Только на этот раз его побеги стали то ли менее экэистенциональнее, то ли еще больше. Если, раньше он убегал от действительности в хипповую жизнь, то теперь повадился убегать в Польшу, в тамошние хипповые коммуны, где отдыхал и душой и телом. Так как к тому времени в самой Праге почти не осталось хиппов – кто подался в лес, в коммуны и просто на работу подальше от народной милиции и городских невзгод, кто в политику-дисиденство, а кто и в андеграунд – черные в одежде, живущие под лозунгом – жить быстро, умереть молодым, и делающие все для выполнения этого принципа в жизнь. А «вмазатся» какой-либо пакостью – «черным» или еще чем нибудь, это было ему не по кайфу, так же вляпатся в политику, тогда еще Роману казалось невозможным... Вот он и убегал в Польшу, хотя и там «торча» хватало, но подавалось хоть в хипповой упаковке – мол расширяем сознание ручным способом, вот-вот скрутим горизонт в трубочку и увидим такое!.. Но торчали не все, идейки не были задавлены, все эти фридом, лаф и пис, вот и перся Роман в очередной раз, так примерно в девятый, через границу нерушимую, с огромным рюкзаком битком набитый супами в пакетах, как его обзывают поляки – «зупа», что бы поддержать голодных братьев по асоциальному социуму.

После введения военно-осадного режима в Польше и карточек на всю хавку, не работающим хипам стало совсем караул. Вот и пер Роман сквозь нерушимую границу, дырявую как решето, рюкзачок килограмм так на тридцать с едою. Супы лучше всего подходили для транспортировки, так как были наиболее компактные, энергоемкие и калорийные.

Стояла осень, слегка капало, если и сосны стояли то же. Слегка нахмурившиеся. Сойдя с тропы, круто задирающая в гору среди пожухлой травы и валяющейся листвы осенних расцветок, Роман осторожно стал подниматься в густом кустарнике, уже потерявшем большую часть убранства. Поднимался "лесенкой-елочкой", два метра влево, два метра вправо, стараясь не наступить на какую-нибудь могущую громко захрустеть ветку, до желанной вершины, за которой начиналась уже Польша, оставалось всего-ничего, на глаз метров так двести, как боковым своим зрением что ли, Роман увидел что-то нежелательное... Не останавливаясь и не поворачивая лохматой башки под капюшоном куртки, Роман вгляделся все тем же краем глаза и похолодел, даже можно сказать так – замер от холода, но только внутренне, ноги же по-прежнему несли его знакомым маршрутом, тело само выбирало себе более правильный путь... В метрах двадцати трех с половиной, от силы двадцати трех семидесяти пяти под раскидистой елью лежали двое плохо замаскированных пограничника... Один явно спал, даже рот полуоткрыт и глаза закатились, а другой изумленно вглядывался в неизвестно откуда взявшегося Романа, прущего через границу явно контрабанду... Через границу, которая нерушима, непроходима и на замке. В голове у Романа мелькнуло – а как же супчик, без супа польским хипам в коммуне кранты... Мелькнула мыслишка о супах, хипах, коммунах, мелькнула и ушла, оставив только ритм шагов – вот и все, вот и все, вот и...

Не переставая шагать и не отрывая взгляд, край взгляда, совсем краешек глаза от увиденных погранцов, Роман увидел глюк! невероятное!! фантастическое следующее – пограничник не дремлющий привстал на локте и другой рукой, свободной от сжимания автомата и охраны границы, усиленно замахал в сторону Польши, явно предлагая – проваливай, проваливай, пошевеливайся-пошевеливайся, поторапливайся-поторапливайся, шевели ногами... Роман не веря самому себе зашевелил усиленно ногами в сторону такой близкой вершины... Уже переваливая через гребень, не удержался, обернулся, что бы послать приветственную "викторию" неизвестному погранцу, скорей всего до службы то же отиравшемуся возле Вашека с лошадью, как замер с открытым ртом... Замер и простоял открытый всем радарам, взглядам и ветрам с локаторами вперемешку минут так семь... А на границе даже с дружественной Польшей это рискованно много. Из-под ели на Романа махал веткой куст неизвестной ему породы, второй маленький куст привалился к первому, и все вместе взятое говорило ему только одно – нервы.

А супы Романа в Польше запомнили надолго. Если не сказать навсегда...

1999 год.

Но даже сейчас, в канун конца века, имея жену, дочку, квартиру, дачку (больше похожую на приют для бродяг), собаку и неплохую библиотеку, Роман усиленно убегал... Может быть даже от самого себя.

Сначала убежал от своего хиповства в анархизм, но без черных флагов с черепами и костями и лозунгом "анархия мать порядка!", хотя и без этого не обошлось, но в анархизм идейный, духовный, пронизанный самиздатом и демонстрациями. демонстрациями анархо-демократического духа и свободы.

И в Центр Романа привлекло именно все это, что можно назвать одним английским словом – ЭСКЕЙП, а если перевести на более понятный – побег. Побег-прорыв вместе с себе подобными сквозь серую штору действительности...

Хотя по простоте своей таких слов Роман чаще всего не произносил, хотя и знал, говорил проще – тянет меня к волосатым мордам, сам моложе становлюсь, люблю когда все вокруг бурлит и пенится, и не только пиво...

МОСКВА.

Север не всегда был Севером. А тем более сейчас, когда стал уважаемым и всероссийски известным бизнесменом, то его чаще звали, даже соратники по нелегкой работе, такие же ворюги и бандиты, Василием Николаевичем...

Василий Николаевич родился в простой советской семье... После таких слов хочется сразу заплакать, или завыть – от жалости к Васильку. Но простая советская семья в далеком сибирском не сильно большом городке, была самая простая среди других и самая советская. Папа Василька, это его так в детстве мама звала, был коммунист номер один... В том самом городке сибирском. Первый секретарь районного комитета партии. Тогда она, партия, была единственная... Родился Василек за год до полета Юрия Гагарина в космос, но это событие прошло для Василька мимо, а вот другой факт общественной жизни ударил по нему из всех сил, В 1964 году коммуниста номер один, но не городка, а страны, отправили на пенсию... По состоянию здоровья. То есть Хрущева махнули на Брежнева. А что? Тот был маленький, жирный и лысый, а этот статный, чернобровый и с гривой великолепных зачесанных назад волос... Коню ясно – новый был лучше. Да вот только старший Радковский, Николай Акимович, был в тайге, в таком маленьком охотничьем домике, всего комнат так в шестнадцать, построенном на всякий случай – вдруг кто-нибудь из коммунистов номер один, но повыше – края, республики или ух ты! страны, возьмет и заглянет в район охотой побаловаться, в баньке попарится... Первый области частенько заглядывак к Николаю Акимовичу... Был там Николай Якимович конечно не один, с ближайшими соратниками по партии и... Ну, с подчиненым обслуживающим персоналом... Ну девки у них там были, ну девки, спинку потереть, пива налить, мало ли какие возникнут потребности у Первого и его соратников во время охоты, баньки и прочего. И ни чего бы страшного не приключилось, если бы не сильный ветер, дождь или зверь какой лесной – то ли подрытая, то ли подмытая, но упала сосна прямо на провод... Телефонный, и оборвала связь с внешним миром, домика и баньки, хотя и недалеко было...

Значит связи нет, в Москве поменяли старого на нового, местное начальство, областное и краевое, оно там, в Москве заседало, во все колокола звонит и требует клятв и заверений в искренней любви к новому, с бровями, генсеку, телефоны трезвонят из Москвы, с очередного пленума по смене генеральных секретарей... А в райкоме кроме секретарши старой (потому-то и ее не взяли на охоту!) и заместителя-собаки – этот сам не поехал, сослался на радикулит и неотложную работу, зная что Николаю Акимовичу это нравится, должен же кто-то и гореть на работе... Одним словом – в райкоме начальства нет, ни одной души, из Москвы трезвонят, и эта сука, заместитель папы Василька и прогнулся перед начальством, сообщил похотливым голоском-хохотком – мол первый в бане, а на событие важное положил, сказал, что от прежнего только хорошее видел... Рисковал конечно зам, сильно рисковал, но кто не рискует, тот не пьет шампанское! Пaпy сняли за аморальное поведение, мама развелась с ним и уехала к себе на родину, в подмосковный городок Мытищи, центр ракетостроения. Где с успехом вышла замуж за местного подпольного дельца, в миру скромного директора ремонтной мастерской. Что из некондиционных отходов, из мусора! товары народного потребления стряпал... В Америке был бы миллионером, но у нас не Америка, а потому только исполнилось Васильку-Василию пятнадцать, как его новоявленный отчим загремел на пятнадцать с конфискацией... И даже фамилия отчима Гарольфен не помогла... Отняли коммунисты все, как в 17, мама с новыми силами бросилась на поиски нового мужа, ну а Василек понял – пора становится взрослым. И стал – в шестнадцать получил первый срок... Трояк как с куста за – присвоение чужого имущества путем кражи... Ну а дальше покатилось-полетело-понеслось... Основные этапы славного пути (простите за каламбур – этапов у Василия было навалом) – пять судимостей, два побега, признание особо опасным рецидивистом, коронация в Златоустовской крытой короной вора в законе, побег подготовленный с воли... И вновь тюрьмы, лагеря, пересылки, крытки, столыпины, автозаки... Уважения было много, лучшая баланда и лучший кусок ему, но ведь и лучшая баланда все равно баланда. Не было свободы, воли... На одной из пересылок Север встретил фан-фаныча отчима, зека Гарольфена. У того срок кончался на днях. Отчим и подсказал уважаемому вору в законе, одному из королей преступного мира – Василек, пардон, Василий, если не хочешь сгнить на нарах, надо за ум браться... А я помогу, мы вдвоем таких дел наделаем!..