355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Борода » Звезды для командора (СИ) » Текст книги (страница 5)
Звезды для командора (СИ)
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 14:24

Текст книги "Звезды для командора (СИ)"


Автор книги: Владимир Борода



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

–Может у какой бляди заночевал? -

выдвинул рабочую версию генерал.

–Стараемся, товарищ генерал-лейтенант, но...

Но где же он скотина, подцепить ее мог, в гостинице опрошены все с раннего утра, ни каких результатов, КГБ уже в курсе и только ждет удобного случая, как утереть нам нос – бойко докладывал помощник генерала, бравый Павел, участник всех генеральских безобразий. Одним словом – или голова в кустах или грудь в крестах...

Зарычав на постового, обматерив дежурного, хлопнув дверью собственного (пока) кабинета, генерал товарищ Сальников уселся грозовой тучей за полированный стол. По Управлению поползло – лютует...

По нервам и разбитой вчерашней пьянкой голове хлестнул звонок отдельно стоящего алого телефона. С ненавистью полоснув по нему взглядом и скрипнув зубами, товарищ Сальников взял трубку.

–Доброе утро, Иван Кириллович, долго спать изволите, а в городе черте что творится, космонавты среди белого дня пропадают, а город-то у нас режимный, закрытый, ну а ты, -

дальше пошла совершенно непереводимая ни на один язык игра слов, напрочь отрицаемая цензурой и нелюбимая самыми читаемыми массами в мире. Звонил председатель обкома. Первый. Он был Первым во всем...

По уху неприятно ударило резким звуком – на том конце провода бросили трубку. Из всей непереводимой игры слов генерал уловил и уяснил главное – если не найдет космонавта подчиненное ему Управление за 24 часа, дело переходит к соседям, с кем делят здание. Ну а насчет самого генерала...

–Вот сука, вчера вместе пили, а сегодня грозит и попрекает, одним словом – коммунист, бля! -

генерал припечатал кулаком кнопку звонка. В дверях замер секретарь.

–Разболтались! Хамлова ко мне и живо!..

Товарищ Хамлов, полковник милиции и начальник отдела Управления внутренних дел по расследованию особо опасных преступлений был совершенно никчемная личность, неудачник и половая, тряпка. Это из характеристики его жены. Брошенный как действительно половая тряпка на укрепление кадров милиции в деле борьбы с преступниками и укреплении социалистической дисциплины, товарищ Хамлов был великим почитателем Льва Гурова. И к большому сожалению опера Потапова, его непосредственным начальством.

–Вызывали, товарищ генерал-лейтенант милиции?

–Ты еще реверанс мне сделай, просфурсетка! Если партия тебя послала, думаешь я тебя послать не смогу?!

Непереводимая игра слов, ни в чем не уступающая виртуозности первого.

–Все понял, профурсетка?!..

–Так точно, товарищ генерал-лейтенант милиции! Разрешите выполнять, товарищ генерал– лейтенант милиции?!..

–Пшел вон!

Леонид Потапов пил чай. За весь день, прошедший вчера и за всю ночь, что промчалась и растаяла без следа, ни каких происшествий по его ведомству не было, лишь мелочь, не достойная внимания маэстро...Мысли прервал звонок телефона.

–Потапов слушает.

–Ты наверно не то слушаешь, что нужно, Потапов!..

Пошел в жопу, это мысленно и мимо трубки, а в дырки:

–Что-нибудь случилось, товарищ полковник?

Ненавидимый начальник чуть не помер от злости:

–Немедленно ко мне, одна нога здесь, другая там!..

Аккуратно положив трубку, опер Потапов отхлебнул уже остывшего чаю и подмигнул подчиненной ему оперативной группе в составе трех человек (числящийся четвертым опером сын начальника Высшей школы милиции появлялся лишь 20 числа), не спускающей с него глаз и со смаком произнес:

–А не пошел бы ты в жопу! Пусть тебе Гуров ищет, что там у тебя случилось. Гоша, плесни мне горяченького.

–Леонид Николаевич, осерчает паскуда, пошли бы вы, проведали, что там у полковника приключилось, а?..

Потапов оглядел притихших оперов, укоризненно покачал головой – и ты, Гоша, со вздохом встал из-за стола. Впереди была длинная дорога по темным этажам Управления.

–Почему так долго, товарищ майор?

–Так пока чаю попил, то да се...

–Что?! Да вы понимаете, с кем разговариваете?!

–Да понимаю, понимаю, не пальцем деланный, только вот что я думаю, полковник, как херней маяться да Гуровым восхищаться, так и твои мозги сгодятся, ну а как уж что-то искать требуется, да и серьезное, так сразу о Потапове вспомнили. Если что по делу – говори, а метлой мести, воду в ступе толочь резону нет и времени нет, у меня два жмурика висят и разбой в амурском...

–Да... да... да...

–Да-да, че заладил, как попугай, будет базар или нет?

Полковник Хамлов захлопнул рот от столь неслыханной наглости подчиненного, выпрямился во весь свой рост (метр шестьдесят два, пиджак сорок четвертого размера, разряд по шахматам) и выкатив глаза, голубенько-линялые, как от детских штанишек пуговицы, запищал:

–Ты, в натуре, будет базар, будет, космонавт потерялся, а его срочно пахан в Москву кличет, а ты тут лепишь горбатого, ваньку валяешь! Сейчас же идем к генералу!...

И вновь дорожки зеленого цвета с красными полосами по бокам, полированные двери, стулья и конвойные, арестованные и свидетели, отличающиеся друг от друга лишь наличием охраны...

–Разрешите, товарищ генерал-лейтенант милиции?!

–Реверанс не забудь, профурсетка...

–Товарищ генерал-лейтенант милиции, начальник оперативной группы по тяжким преступлениям майор Потапов клятвенно заверил, что в течении суток найдет космонавта, живого или мертвого!

Генерал выкатил глаза и уставился на столь наглого опера. А Ленчик, поперхнувшись от столь наглой подставки, не нашелся сразу и лишь подмигнул генералу, как кирюхе, кенту закадычному. Генеральская челюсть плавно и неотвратимо отпала во всю ширь, раскрыв довольно таки объемную пасть. В кабинете воцарила тишина, за окном кружились снежинки, за дверью чуть слышно журчала вода. Комната отдыха, мелькнуло в голове у полковника. Ссыт кто-то, подумалось оперу. Лилька подмывается, с удовлетворением подумал генерал-лейтенант и возвратив челюсть на место, скомандовал:

–А ну, полковник, оставь-ка нас наедине с этим молодцом. Мы с ним пошепчемся...

Со стены генеральского кабинета на Потапова смотрел отчески и мудро Леонид Ильич, поблескивая из-под лохматых бровей глазками, вода перестала журчать, за окном по-прежнему падал снег. Мягкий, пушистый...

–Садись, майор. Как я понимаю по твоему нахальному подмигиванию – подставил тебя этот идиот?

–Есть немного, товарищ генерал.

–Ты это брось, мы не в армии. Звать меня Иван Кириллович, так и зови. Твоя фамилия у меня в кабинете часто мелькает, то ты этому болвану не угодил, то ты грабителей, убивших тетку Шнеермана, нашел и взял... Одним словом – известный опер. А поэтому будет тебе такой приказ – найти космонавта к завтрешнему утру. Найдешь – проси что хошь, что в моих силах – выполню, умру, но сделаю. Не найдешь – есть кипа рапортов этого партийного придурка, который в нашем милицейском деле ни хрена не смыслит. Ну а там уж как бог на душу положит. Понял – чем генерал сержанта донял?

–Понять-то я понял, да только за завтраки я искать не буду. Одно дело убийцы и грабители, другое дело космонавт.

–Как это не будешь?! Да я...

–Да знаю, знаю, Иван Кириллович, но меньше чем опером в районном угро ну что вы мне можете сделать ? Ни хрена...

В кабинете установилась тишина. Генерал-лейтенант Иван Кириллович вновь демонстрировал свою великолепную пасть, дерзкий опер разглядывал кабинет. Когда обоим надоело, разговор продолжился.

–Значит так, пишите письмо в райисполком, мол так и так, в порядке исключения, учитывая ценность данного специалиста, тяжкие жизненно-квартирные условия и прочая галиматья, вы лучше меня знаете, просим выделить вне очереди трех комнатную квартиру майору милиции тов. Потапову. Подпись и печать.

–А ты наглец, братец...

–Ну а я самое позднее к завтрешнему утру предоставлю вам космонавта. Живого или мертвого.

–Наглец... Ну да ладно, что с тобой делать таким, не убивать же, времена не те... Найдешь космонавта, паскуду эту, будет тебе эта бумажка.

–Письмо вперед.

Генерал взвился:

–Да ты че, в натуре, мне, генералу не веришь?!

–Не верю.

Охреневший от дерзости опера генерал нажал кнопку и продиктовал появившемуся в кабинете секретарю требуемое письмо. Затем подышав на принесенную секретарем печать перегаром и поморщившись чему-то своему, шлепнул ее по бланку с заветными словами.

–Держи опер и помни наш уговор – к утру космонавт должен быть погружен в военный самолет номер борта 748 и отправлен самой быстрой скоростью в Москву.

–Бу сделано, Иван Кириллович...

–Да, самое главное чуть не позабыл. Что ты там болтал насчет живого, или мертвого? Наслышан я, наслышан об твоем умении искать пропажу, но заруби на своем носу – мне труп космонавта не нужен. Понял! Не нужен! Космонавт должен быть живой! Живехонек!! Выполнять приказ, товарищ майор!!!

Долго еще в ушах у Ленчика рев генеральский стоял, долго. Пока не пришел Леонид Потапов к себе в кабинет, к операм своим, и пока не началась работа.

У гастронома было уже многолюдно. Несчастье сплачивает, общность интересов и общая цель, так ясно и точно выраженная на заборе – «Наша цель коммунизм!», тоже сплачивают. Вот и стояли у гастронома единой толпой, сплоченной до не могу, артист кукольного театра и слесарь домоуправления, фотограф с ателье и грузчик рыбного магазина, грабитель Филя и охранник с завода, преподаватель научного коммунизма и строитель в спецовке, домохозяйка с синяком и учащийся ПТУ, студент кооперативного техникума и лейтенант внутренней службы, доцент и сварщик, уборщица и... Кого только не было в этот проклятый час, кто только не стоял в тесной толпе, кто только не дышал перегаром и не страдал головной болью по всей огромной стране, от Чукотки до Прибалтики, от Кушки до полуострова Ямал... Русские и грузины, чукчи и эстонцы, евреи и белорусы, корейцы и караимы, буряты и украинцы, даже стоял в заснеженной Москве один негр, только ни кому не было известно – свой ли негр, жертва империализма и происков ЦРУ, заславших на фестиваль своих шпионов, что б они трахали наших комсомолок... И рожали бы они в муках и на злобу толпе советских людей, черных малышей... Или же соратник по несчастью, в чьей стране также строится светлое будущее, а его прислали набираться опыта, вот он и набирается. Вся страна, в едином порыве, все как один, как в тяжкую годину, стояла плечом к плечу в толпе у гастронома, с вожделением ожидая желанного часа, когда распахнутся двери и каждый получит по... по... Нет, ни по жопе и ни по способностям, и даже ни по потребностям, не построен еще в отдельно взятой с бою у народа стране коммунизм, а потому приходится довольствоваться другой теорией – по одежке протягивай ножки или каждый пьет на сколько гребет... Кто-то купит одну красненькую, кто-то две, а кто-то и три...А как же исконно народный русский напиток водка? С одиннадцати, с одиннадцати часов, партия спасает народ от алкоголизма. Поэтому и не видно в толпах у гастрономов по всей стране партийного начальства, не стоит оно в очередях с вожделением, а просто опохмеляется в закрытых для народа кабинетах, оторвалось от народа, а ведь еще мудрый и вечно живой Владимир Ильич говаривал после чайка – мол будьте проще и народ к вам потянется, товарищи... И стоял, сжимая двугривенный по старому, двадцать копеек чеканки 1961 года, в потной и горячей руке герой наш не слишком положительный, Юрий Безухов, Юрка-граф, пот струился по лицу и телу, заливая глаза и смачивая грязное нижнее белье, ноги дрожали и подгибались, во рту чувствовался метал и еще какая-то гадость, голова разламывалась, в висках бухало, в ушах визжало, хотелось лечь потным лицом в грязный жесткий снег и умереть. Но Юрий знал – не дадут. Доброхоты вызовут спецмедслужбу и адские мучения будут увеличены до невероятнейших размеров. Холодный душ и тычки в бок от администрации, глупые вопросы врача и смех уже оживших собратьев по несчастью... Уж как-нибудь выстоять и попробовать со своим жалкий потным двугривенным год чеканки 1961, войти в долю и получить четверть стакана мутной, красно-черной жидкости, с мерзейшим запахом, с хрустящим чем-то на зубах, вызывающим стойкий рвотный рефлекс, но если побороть рефлекс и закусить снегом, грязным, провонявшим всеми омскими заводами снегом, и пропихнуть комок вниз, к пустому желудку, ссохшемуся от ненадобности и невостребованности, то где-то через полчаса наступит, нет, не облегчение, тут нужен минимум стакан, да где его взять, а просто немного легче станет дышать, и самое главное – голова станет соображать, где же найти остальное, остальные три четверти стакана, как минимум... Столь нужные для дальнейшего существования... Столь громко и самозвано назвавшееся вином...

«Алжирское» ни разу не видевшее Африки, «Южное» ни разу не видевшее юга, «Рубин» проклятый, не имеющий ни чего общего с рубином, «Дар степей», «Солнцедар», «Волжское», «Аромат степи», «Плодово-ягодное», прозванное в народе «плодово-выгодное» все эти гратиешти, кызылхуны, памиры и цертели... Пойло, метко прозванное в народе тошниловкой, вырви-глазом, бормотухой, чернилами... Господи, взгляни на муки наши тяжкие, за что, за что такие муки, пошли избавление и облегчение, господи, да услышь наконец-то наши мольбы слезные, плач наш всенародный...

–Привет Юрка! Сколько имеешь?

Незнакомое лицо со следами страданий, опухшее, поцарапанное, серо-сизое... Юрий с трудом вынул руку из кармана и показал на распахнутой так беззащитно ладони нагретый двугривенный.

–Не густо, но на безрыбье и повар сгодится. Давай.

Двадцать копеек начали свой тернистый путь, двери распахнулись, толпа ринулась как в семнадцатом, кто-то охнул, какой-то пенсионер осел на снег, на грязный, заплеванный, затоптанный снег, держась за грудь, резко запахло мочой, кто-то хохотнул, кто-то матернулся, вспомнив разом и Брежнева и мать, и свою, и его, и окружающих...

–Че пихаешься, сука!..

–Бля буду, ты. тут не отсвечивал!..

–Осторожнее товарищ, я инвалид...

–Волк тебе блядь товарищ!..

–Дома сиди, раз инвалид!..

Господи, господи, скорей бы... Ноги подгибаются и мелкой дрожью трясутся, вот и рожа эта, лицо незнакомое, но желанное, уже держит в руке, победно, над головой, как знамя, наше знамя, флаг падших и побежденных сильной страной... О, боже! с ним еще четыре, пять да нас двое, колхоз... Юрий горестно склонил голову и начал высчитывать. Арифметика штука тонкая. Посудите сами – семь человек на 0,8 мутной жидкости, на «огнетушитель»... Вроде бы все просто, но...но один внес почти шестьдесят копеек, другой тридцать семь, а Юрий всего двугривенный... Вот и делите, если сможете, если хоть немного соображаете, но к этому еще учтите неспособность к математике расстроенной головы с утра...В связи с подорванным здоровьем и прочими факторами.

Как хорошо пахнет ящиками, в запахе гнили есть что-то романтическое, ностальгическое, Юрий прикрыл глаза, что б не слышать мерзейшие звуки – бульканье, отплевывание, подавленье рвоты и пропихивание, почти ощутимое физически пропихивание в утробу, в желудок, к воспаленной печени, сморщенным кишкам, к почкам...

–Держи, Юрок...

Обоими руками принял Юрий захватанный липкий стакан, граненый, с отколотым краешком... Хорошо пить последнему, пусть обделить могут, но зато ни кто не гонит, не подгоняет, все уже выпили, кто закурил, кто глаза прикрыл, кто кривится, борется, с рефлексом... Оглядел Юрий собутыльников, случайных сотоварищей, помятые все, потрепанные, жизнью побитые, как шубы молью, что же это они с нами делают, братья. Навернулась слеза и побежала по небритой, грязной щеке и упала на загаженный, захарканный, заблеванный снег...Юрий тянул момент, так как желал его и боялся... Невысокий мужичок в смешном вязанном колпаке потрепал по плечу:

–Выпей Юрок, легче будет...Выпей.

Обоими руками сжимал стакан Юрий, поднося к губам и стараясь не вдохнуть мерзейший запах, от которого все внутри переворачивается и выворачивается, выплескивает наружу, всю боль, всю тяжесть души... И залпом, как в холодную воду, как в омут, как в прорубь, как в люк десантного самолета... Ох!.. Сжалось горло, в стакане четверть, но не пускает горло, сжалось, как ребенок от окрика, затаились мужики-сотоварищи, не дышат, важный момент настал, не спугнуть, не повредить... С усилием пропихнул Юрий чуть дальше и провалилось, покатилось холодным комом куда-то вниз, не смачивая еще и не давая эффекта, просто покатилось, упало...

–Снежку, Юрок, снежку хапни!..

Участие тронуло, Юрий слепо нашарил предлагаемое и запихнул в рот. Все... Уже не вырвется, назад пути нет. И тихонько, тихонько затеплело в желудке иссохшем, червячок жизни зашевелился, еще не ожил, но уже и не помирает, и гадость эта, названием «вино», не плещется па внутренностям, не грозится вырваться, не ищет выхода...

–Ты его туда, а оно оттуда!..

–Причастился Юрок!..

–Ну что, полегче стало, жить-то!..

Широко распахнув глаза, сквозь слезы, увидел Юрий грязно-голубое небо с темными низко висящими тучами и редко падающий снег, чуть было холодно и зябко, мокрое белье холодило, потрепанное пальто не грело, дырявые полусапожки с разъехавшимися «молниями» плохо держали тепло, но в остальном все было не так уж плохо... Не вдалеке стоял ярко-покрашенный щит со словами – «СССР оплот счастья и мира всех народов!» Впереди была жизнь...

–Значит так, Гоша, едешь в гостиницу, опрашиваешь всех, кто вчера работал, в том числе и проституток.

–У нас в стране нет проституции, Леонид Иванович.

–Заткнись, когда первый раз поймаешь триппер, тогда и поймешь, есть или нет, да, не забудь – найди ментов, кто там вчера дежурил и тщательно опроси. Все понял?

–Все, я побежал.

–Счастливо. Сергей, ты садись на телефон и все больницы, морги, вытрезвители. И не только установочные данные, но и портрет. Подробнейший. Можешь пугать чем и кем угодно. Вопросы есть?

–Нет. Сесть у соседей? Я побежал...

–Вперед. Ну а ты Вовчик, как самый умный и въедливый, поедешь в кабак и попробуешь нащупать хоть что-то. Я общий контроль и связь. Начали, Вовчик.

Ну а теперь, когда всех разогнал и пристроил, вот теперь и основная работа. Это. Гурову-падле хорошо в кино да в книжке, ну а в жизни все не так. Письмо в райисполком отвез, его зарегистрировали, с этим все в порядке. Дальше, если этот мудак просто замерз где-то или убили его, твари какие-нибудь, то не видать ему квартиры новой, как своих ушей. Значит задача номер один – найти живого космонавта. А космонавта найти не просто. Ну уж в этом деле он целую стаю собак, сожрал, чукче на упряжку хватит... Значит нужно позвонить в центральный вытрезвитель, там у него начальником должник по гроб жизни работает, компромат в надежном месте схован, во век не найти... Ну а потом пусть они там в Москве с моим космонавтом и разбираются, сам назвался груздем, а я че, я ни че, назвался космонавтом и все.

–Привет Миша, это Ленчик.

–Сколько лет, сколько зим! Что это нашего Ленчика не видно, не слышно? Куда пропал, что не заезжаешь?..

–Дела, дела, дела идут -контора пишет... Ты вот что, Мишаня, как только если интересный кадр сегодня иди ночью прибудет, ты мне звякни, я весь день у себя буду.

–Желательно со стажем и вусмерть?

–Молоток, с ходу хватаешь, как щука. Но мне нужен фраер, чистый кадр, а не блатота... Правильно понял, звякнешь?

–Конечно, какой базар-вокзал, начальник, все будет путем, все тип-топ и в дамки!

–Ну так давай, шевелись, привет!

–Привет!

Ну этот не упустит, если подобающий клиент появится, все будет о,кей. Ну а теперь еще мозгами раскинуть... Кто бы мог помочь в этом столь трудном деле, столь хлопотном?..

–Алло? левобережный отдел милиции?

–Да!..

Ну и голосу дежурного, видать не просыхает...

–Это майор Потапов, из ОУГРО, живо мне начальника Шехера.

Начальник левобережного отдела милиции капитан Шехер Вадим Яковлевич был большой любитель нарушать социалистическую законность, а потому и был назначен на толь трудный и неблагодарный пост. В бытность свою, товарищ Шехер, еще недавно бывший майором и работавший в Первомайском отделе милиции, то есть почти в самом центре города Омска, избил сына директора ЦУМа, товарища Цукермана и как оказалось, папа был другом начальника УВД... Начальника Шехера... Кто же знал, у этого мерзавца на лбу не написано, чей он сын, паспорта у него не было, а напившись в ресторане, голыми скакать по залу стали... Вот и пришлось власть употребить... Другого бы за сынка-то в область перебросили, а Шехера лишь на Левобережье, укреплять законность и так далее. Дядя у него в обкоме партии, хе-хе, не самый главный, но и не последний. Только звезду и потерял... Цукерман, он и в Африке Цукерман, за то влили ему как! ремнями... вся срака в гербах советских была, ха-ха-ха-ха!..

–Товарищ капитан, какой-то Потапов из городского угро беспокоит...

–Алло, Ленчик, это ты или двойник?

–А ты все шутник, все шутишь и смеешься?..

–Да что со мной случится. Ну а тебе что понадобилось в наших богом и начальством забытых краях? Очень интересно...

–Ориентировки еще не было, да может и не будет, я тебе по секрету, ищу я тут космонавта одного, настоящего, не кличка, пропал вчера, так его бить не надо, а сразу ко мне звонить и я примчусь.

–А он че, выпивает? Если к нам может попасть, а иначе как мы его поймаем?..

–Он паскуда не то что выпивает, он наверно еще ни разу не просыхал, как первый раз вмазал. Одним словом – бдительность и сразу мне звонок. А за мной не заржавеет. Лады?

–Лады.

Ну и хорошо, если че эта гнида и поймает, то точно не позвонит, но зато у него там болтун на болтуне и болтуном подгоняет...

Так я тебе и позвонил, вот уж хрен! Такой козырь выпадает не часто, тут если самому космонавта доставить пред ясные очи начальства, то можно и назад, а то и в Управление!.

–Дежурный! Тревога! Весь наличный состав ко мне в кабинет!..

–Есть тревога!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Семен Семенович Ярков не сводил глаз со своего кумира. Кумир висел на стене кабинета и казалось, спрашивал сочувственно и презрительно у Семена – ну как мол, заданьице, справишься?.. Это тебе не диссидентов ловить в университете среди студентов и не мозги прочищать болтливым рабочим номерных заводов. Это будет на много, потрудней и поинтересней, ну и награда повесомей, позначительней.... Семен еще раз взглянул на портрет Железного Феликса и скорчив самую наипаскуднейшую рожу, какую только мог скорчить, отвернулся к другой стене, противоположной. Оттуда на него смотрел мягко и всепонятливо товарищ Андропов, председатель конторы, где Семен изволил работать в должности начальника отдела, одного из отдела государственной безопасности СССР. А задание было на первый взгляд простое, но это только на первый – перехватить у милиции, у опера Потапова, космонавта и доставить его на военный самолет, как установлено группой подслушивания, борт 748 к 9.00 часам завтрашнего утра. И начальство расщедрилось – все оперативные группы КГБ были сняты с работы и брошены на решение этой задачи. Остался без присмотра диссидент Иванов, печатающий одним пальцем на старенькой печатной машинке очередное письмо-протест в организацию советских женщин; и валютчик-спекулянт Петров, приобретший у монгольских студентов 18 (восемнадцать тугриков) с неизвестной пока целью; и предположительный изменник Родины во время Второй Мировой, которая фактически Великая Отечественная, основание – подходящий возраст, фамилия с украинским окончанием (на «О») и интерес к книгам об этой самой великой Отечественной... Семен покосился на телефон и тот как будто почувствовал, почуял интерес хозяина, взял и негромко звякнул.

–Первый слушает.

–Первый, первый, докладывает девятнадцатый – «Медведь» сделал звонки «Трахальщику», «Костолому» и жене, «Лысый» обрабатывает гостиничных, «Рыжий» ресторан. Какие будут указания?

–Девятнадцатый, продолжайте наблюдение и подслушивание, в случае появления новых данных немедленно докладывать мне. Отбой.

В трубке раздались гудки. Семен аккуратно положил ее на место и потянувшись всем телом, громко хлопнул обоями ладонями по стоику. На призывный стук немедленно появился секретарь, длинный и худой лейтенант Сашкова.

–Ну что, Сашкова, есть материал на Клавдию Маркову?

–Есть немного, Семен Семенович, как не быть. У нас на всех, хоть немного, но найдется.

Погладив залысины, худое бедро секретаря, залысины конечно свои, хе-хе, Семен решительно подвинул тоненькую папочку к себе. Да, немного, немного, одним словом не густо... А жаль, если бы на каждого человека... да, на каждого, без исключения, была бы со дня рождения заведена папочка, да поподробней, насколько легче б работать было бы... Рапорты, характеристики, фотографии как из журнала «Плейбой», изымали эту порнографию у одного профессоришки, хе-хе, но здесь пооткровенней, посмачней, так сказать и деталей побольше...Всть на что посмотреть, ну и пакость, тьфу! Но есть и зацепка, не может быть что б не было – у Парковой друг есть близкий, таксист Анатолий Витальевич Карпов, год рождения, не был, не привлекался, не награжден, прописан, жена Ольга, работает в таксопарке номер шесть, колонна номер три, бригадир Михальцов...

Громко хлопнув ладонями по столу и с гримасой появившемуся секретарю:

–Вот что, Сашкова, срочно узнай, работал ли вчера Карпов Анатолий и не видели ли его у ресторана. Доклад немедленно»

Ладони от вызовов болели у бойца тайного фронта, когда же придет этот хренов электрик, давно пора отремонтировать кнопку вызова, у подполковника и не работает, черт бы их побрал...

Леонид Потапов откинулся на спинку стула и уставившись в потолок, представил картину, разворачивающуюся сейчас на заснеженных улицах города Омска – КГБ, угро, милиция, прокуратура норовят украсть друг у друга сведения и опередить конкурентов, ведь кто привезет космонавта на борт 748, тот и герой... Ха-ха, все наивные дурачки, тягаться с Потаповым, это тягаться с нечистой силой, ни кто, ни один из работающих по данной теме, придурков, не знает, какой Ленчик ушлый и дошлый, недаром уголовнички побаиваются его, недаром. Ну что ж, пора действовать. Леонид Потапов решительно встал из-за стола и одевая пальто с шапкой, подумал с усмешкой – а квартиру обставить поможет спекулянт Алик, есть на него материал, есть. Хорошо бы югославской мебелью, но где же столько денег ваять, жаль, что в угро взятки не дают, это тебе не ОБХСС...

–Машина готова, Сережа?

–Бензин налит по ноздри, колеса поддуты, стекло протерто. Какие еще будут приказания?

–Карауль сейф, придурок.

А на улице снег сыпет и не так мороз жмет, как вчера, и воняет с заводов не так, вообще, жизнь хорошая штука, надо бы вечерком на полчасика к кому-нибудь заглянуть, кровь в жилах разогнать, а то в яйцах застоялась...

–Куда рулить, Леонид Николаевич?

–На кудыкину гору, гребсти Федору, рули водила с Нижнего Тагила, вот по этому адресу.

Юрий блаженно улыбался, медленно вглядываясь в лица незнакомые, в обстановку неизвестной ему квартиры... Да и зачем ему знать такую мелочь – где, с кем, когда...Главное известно точно – вокруг интеллигентные молодые люди разных полов, на столе есть выпить и даже немного закусить, а как он сюда попал, когда, с кем, это такие мелочи, не достойные внимания. Молодая, с рыжими длинными волосами девушка, рывком отбрасывая непослушную, прядь со лба назад, поднимала на уровень красивого и загадочного лица бокал граненный с чем-то розовым и тянулась им к Юрию. Юрий же склонив голову набок, пошевеливал под столом пальцами в остатках носок, и собравшись с духом, так же приподнимал стоящий перед ним такой же изящный бокал и двинул его встречь бокала рыжей незнакомки... Движение давалось с трудом, будто Юрий был погружен в прозрачное желе... Откуда-то со стороны донеслись громкие ритмичные звуки, отвлекшие внимание его. Повернув голову, Юрий увидел комнату полную молодых интеллигентных людей обоего пола, в меру рев детых и раскованных, красивый молодой человек с длинными волосами в зеленых семейных трусах до колен и почему-то в пионерском галстуке, стоял на стуле поддерживаемый за тощий зад крупной сисятой подругой, чуть прикрытой тюлевой занавеской. Молодой человек в пионерском галстуке декламировал красивые стихи:

...Если вы хотите нажратся нашей крови

Мы как дверь откроем наши вены

Пусть напиток аллый вас напоит

И тогда быть может вы поймете

О чем мечтали мы при жизни

Что любили во мраке

Наедине с друзьями

И подругами...

Слезы навернулись Юрию на глаза, полились на грязную скатерть, защекотали голую грудь... Хотелось немедленно отдать кому-либо свою кровь, свою душу, свою жизнь...Кто-то положил шаловливую руку на голый живот Юрия и умирая, он подумал – это в очередной раз.

Пятый этаж, лифта нет, в подъезде традиционно пахнет мочой. Звонок. Крашенная дверь... Звонок во второй раз... Ни кого. Длинный звонок. Ни чего. Очень длинный звонок. Шаги. Несколько испуганный голос за тонкой дверью (хотя чего боятся честному человеку в советской стране?): -Кто?..

–Уголовный розыск. Открывайте.

За тонкой дверью страшный переполох. Ну ладно, теперь еще ногой, не сильно, но увесисто:

–Ну?!

Дверь медленно распахнулась, серое женское лицо, в глазах ужас и слезы, все ясно, ну Ленчик – куй железо не отходя от кассы.

–Клавдия Шаркова?

–Д... д... а...

–Не надо так боятся, надо было раньше боятся, давайте пройдем в комнату, усаживайтесь поудобнее, вот например на диван...

–Нет !!!

А что это она так дивана боится, труп у ней что ли там внутри, где все остальные постельное белье хранят...

–Моя фамилия Потапов, я из Уголовного Розыска, вот мое удостоверение, а теперь, Клава, расскажи нам все как было, он, -

выделить голосом «он», не может быть что у этой бляди не былого ни одного «он».

–Он нам уже все рассказал, нужно только кое-что лишь сопоставить и перепроверить...

И Клавдию Шаркову прорвало. Ужас прошедшей ночи и неудавшийся загул-трах с космонавтом, французская любовь под проезжающие мимо такси секретные двигатели самых мощных советских самолетов, труп в мужниных шмотках и Толик со своим секретным местом, где он краденные колеса переобувал... Все это внезапно вывалилось на Ленчика, так внезапно, что он на секунду просто потерялся, почти потерял нить и реальность... Ведь только хотел узнать – не было ли вчера у нее космонавта, так как оперативниками установлено – Клавдия Шаркова вчера работала в гостинице, обслуживала номер космонавта и известна как одна из злостных блядей среди всего обслуживающего персонала гостиницы... А тут горячее признание, чистосердечное и с мелкими блядскими подробностями... Умереть можно.

–Ну хорошо, я вам верю, что вы космонавта не травили, но окончательный штрих сделает судмедэксперт. Ну а теперь главное – место показать сумеете?

–Нет. ..-

растерянно протянула Клавдия и уставилась на опера. Да, ситуация, космонавта нет, а есть труп, ни хера себе, квартира уплывает в даль, ну ничего, мы еще поборемся, поглядим, кто кого.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю