Текст книги "Искатель. 2009. Выпуск №1"

Автор книги: Владимир Благов

Соавторы: Михаил Федоров,Анатолий Герасимов,Майкл. Гилберт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– По сути, все религии мира – различные интерпретации одной и той же мифопоэтической парадигмы раннего патриархата. Каждой такой интерпретации изначально придавалась национальная окраска, что вело к разобщению мира, разделению человечества на несколько противоборствующих лагерей. А между тем Бог един для всех землян, и каждый из нас, имеющих бессмертную душу, является частью целого, частью божественного первоначала, и через Познание стремится к Воссоединению.

– Через Познание – да! Но только не через бегство из сансары. От судьбы не уйдешь, и бумеранг кармы настигнет даже в нирване.

– Любопытное замечание.

– Так вы этим кришнаитам и передайте. – Сергей помолчал, потом добавил: – Вот вы не ответили на мой вопрос о смысле жизни. А хотите, я сам отвечу?

– Интересно…

– Давайте начнем издалека. В чем смысл жизни… ну, скажем, насекомых, микроорганизмов?

– Репродукция себе подобных, поддержание экологического равновесия в природе…

– Вот о равновесии и поговорим. Главная цель существования каждого микроба – это утилизация продуктов распада, поедание органического мусора. А порождают они себе подобных лишь затем, чтобы процесс утилизации не прерывался, а оставался стабильным в течение миллионов лет… И мы, люди, живем и рождаем детей лишь для того, чтобы некий процесс, который мы призваны выполнять, не прерывался. Микробы– санитары Природе необходимы. Не будь их, планета давно захлебнулась бы в нечистотах. Вероятно, и люди Природе так же необходимы, пока исправно выполняют свое предназначение. Были бы мы не нужны, Земля-матушка давно бы от нас избавилась, как от динозавров. Спрашивается: что же мы такое полезное делаем, что нас терпят без малого миллион лет? Отвечаю: человек тоже санитар, но он, в отличие от микробов, ассимилирует информацию. Букашки-таракашки поедают падаль, а гомо сапиенс питается информацией. Строго дозированно. Может, пример плох, ну да ладно. Главное, что под Информацией я подразумеваю не статью в газете, не компьютерный файл, а некую живую субстанцию, недоступную нашему восприятию, и по мере отмирания ее частей, мы, люди, потребляем куски этой мертвечины в виде идей, витающих в воздухе. Мы призваны перерабатывать и систематизировать мировую информацию, придавая ей какие-то новые, удобные для нас качества, возможность существовать в памяти, опыте, научном наследии поколений… И знаете, кто первым начал питаться информацией? – Сергей выдержал положенную в таких случаях паузу. – Ева!

– Ловко, – хмыкнул Лебедянский. – Что же произойдет, когда мы «съедим» всю информацию?

– Вероятно, станем богами и захотим создавать новые миры.

– А вы не думали сами взяться за перо? Вы делаете неожиданные предположения, всем известные вещи интерпретируете по-своему, заставляя по-новому взглянуть на, казалось бы… – Лебедянскому не хватило слов, и он подкрепил сказанное выразительным жестом.

– А я пишу, – признался Сергей. – Но у меня что-то вроде дневника. Краткие умозаключения, гипотезы, притчи. Лежит дома толстая «Тетрадь для опрометчивых записей». Но написать книгу на основе этих заметок нереально. Хотя… я очень бы этого хотел. Иначе с моей смертью умрут и мои мысли, а это для меня хуже самой смерти. Иногда эта книга мне снится, извините за откровенность. Представьте: на обложке летящая бабочка как древний символ бессмертия души и короткое название: «Психадж». Впечатляет?

– Хм, – Лебедянский наморщил лоб. – Паломничество душ? Емкое слово. Удачный синтез греческого и арабского корней. Впечатляет. А вы дерзайте, авось и выйдет книга.

– Раньше я верил. Дерзал. Но напрасно.

– А мог бы я взглянуть на ваши записки? – неожиданно спросил Лебедянский.

Сергей обернулся к Вениамину, и они одновременно улыбнулись: пассажир – доброжелательно, водитель – безнадежно. Но в эту секунду интуитивно Сергей уже чувствовал смертельную опасность, и предчувствие не обмануло. В глазах Вениамина отразился вдруг немой ужас, дико закричала Ляля. Сергей отвлекся лишь на полсекунды, но этого времени хватило на то, чтобы перед «Волгой», словно бронтозавр, внезапно вырос встречный панелевоз. Нога Сергея, как ему показалось, приросла к педали тормоза, но исправить ничего было нельзя. Бежевая «Волга» неслась навстречу судьбе, и три человека в коробке кабины были, по сути, уже мертвы.

В последние мгновения перед внезапной смертью люди, как правило, не верят в реальность происходящего. Затем неверие уступает место удивлению: «Почему это случилось именно со мной?» Удивление сменяется озабоченностью, попытками во что бы то ни стало сохранить бесценную жизнь. За секунду до гибели приходит смирение.

Ровно три секунды отделяли Сергея, Вениамина и Лялю от небытия, и для каждого из них в эти секунды вместилась вся жизнь. Она промелькнула цветной кинолентой, оживляя давно забытые фрагменты детства и юности.

Сергей увидел дом, где родился, родинку на щеке у матери, потертый отцовский пиджак; ощутил на языке вкус любимых своих пельменей, которыми неизменно потчевала его бабушка; вспомнил, как пацаном на зимней рыбалке провалился по колено в ледяную воду и тут же почувствовал сильную руку отца. Ожил в памяти букет, что нес он первый раз в первый класс, выплыло из небытия лицо соседки по парте Вики Николаенко, по которой он с ума сходил целых пять лет, вспомнились первый поцелуй и последний звонок, затем – танк, за годы армейской службы ставший другом. Звоном бубенцов отозвались в памяти крики «горько», возникла счастливая Людмила с детской распашонкой в руках, вспомнился родной таксопарк и бежевая «Волга»…

…Сирена «скорой помощи» напомнила Сергею детскую песенку про чижика. «Поторопитесь, пожалуйста, дорогие врачи, – мысленно просил Сергей. – Я, конечно, подожду умирать, я выносливый… Но поторопитесь: я не железный!»

Сознание то включалось, то опять гасло, и тогда все тонуло в липкой темноте, наполненной странными звуками так, что вспомнилось библейское: «Там будет плач и скрежет зубов». Душа зависла между мирами – вне тела, вне пространства, вне времени… И вдруг яркий свет затопил пределы сознания, и женский голос бесстрастно пропел над ухом: «Пульс нитевидный. Мы теряем его».

Что-то подсказало Сергею, что он уже на операционном столе. Сергей чувствовал манипуляции хирурга, присутствие медперсонала, специфический больничный запах. И в то же самое время он видел себя как бы со стороны стоящим на холме над могучей зеленой рекой.

Глава 2
ВЛАДЫЧИЦА ПРЕКРАСНОГО ЗАПАДА

Алое солнце тлело в облаках на западе, окрашивая верхушки пирамид Хуфу и Хафры и небо на горизонте сочным розовым цветом. Холм полого сбегал к воде, где у старого дощатого причала покачивались две утлые барки, связанные из стеблей папируса и украшенные плашками из акации.

Оглядев себя с ног до головы, Сергей с удивлением обнаружил, что одет в белую полотняную юбку-схенти и кожаный панцирь с отложным многоцветным воротником, а обут в мягкие кожаные сандалии с золотыми пряжками. Наряд его довершала тяжелая офицерская булава, зажатая в могучей руке. Пришло простое и логичное объяснение увиденному: наверное, в одной из прошлых жизней Сергей был древнеегипетским военачальником, и сейчас, сразу после автокатастрофы и клинической смерти, пришли воспоминания души о прежних опытах умирания.

«Да, именно так и не иначе, – подумал Сергей и успокоился. – Это не может быть последним моим сном, переходящим в небытие. Похоже на то, что наши души проходят на Земле многоступенчатую школу воплощений в смертные оболочки – школу реинкарнации. И сейчас я открыл Книгу Воплощений на одной из первых страниц».

Неслышными шагами подошла молодая египтянка в богатом белом калазирисе. Сергей заметил ее боковым зрением, полуобернулся и сразу узнал в женщине Лялю, свою недавнюю пассажирку. Правда, сейчас она казалась моложе и грациознее. Может, это и было так на самом деле, а может, это была совсем другая женщина. Сергей хотел узнать ее имя, но подчеркнутое безразличие ко всему, отстраненность от мира, переполнявшие женщину, остановили его. Воздев в религиозном экстазе руки к небу, египтянка произнесла магическое заклинание, обращенное к речному божеству, и древний певучий язык ее показался Сергею родным:

– О благой бог, возлюбленный Нуном, творящий все прекрасное Хапи, пища страны Та-Кемет, зеленей на радость живущим, и да не оскудеет щедрость твоя! Меня же, умершую, подними на гребень волны и отнеси к Великому Чертогу Двух Истин и далее – в Страну Заката, в Поля Камыша.

Сказав это, женщина вдруг коротко взглянула в глаза невольного свидетеля ее молитвы и сказала:

– Торопись, о воин, к Великому Чертогу Двух Истин, и ты воскреснешь в Дуате!

– Я вовсе не хочу умирать! – возразил Сергей.

– Но ведь ты уже умер, – губы египтянки искривились в злорадной усмешке. – Ты волей-неволей обязан явиться на суд Осириса.

– Ты, верно, жрица, и знаешь неведомое. А я воин и не привык сдаваться без боя. За время моей жизни я дважды поднимался на этот холм и дважды возвращался обратно. Постою здесь еще какое-то время, полюбуюсь закатом, пока боги мечут жребий, гадая о моей жизни и смерти.

– Как знаешь, о воин… Тогда, быть может, ты дождешься здесь моего мужа. Он верховный жрец Амона, и имя его – Аменемоп. Скорее всего, он будет искать меня. Скажи ему, что это пустая затея: я не вернусь, ибо жизнь мне постыла. Но если он последует за мной, я буду рада. Так и передай.

Сказав это, египтянка легко сбежала с холма к причалу, на цыпочках прошла по мосткам, отвязала барку и грациозно спрыгнула в нее. Течение подхватило и понесло утлое суденышко, а незнакомка оглянулась и помахала Сергею рукой. Сергей долго смотрел, как удаляется и тает в золоте солнечных брызг стройная фигурка молодой египтянки.

Внезапно его окликнули по имени, й Сергей резко повернулся на зов. К нему приближался величественный мужчина в одеянии жреца. Череп его был гладко выбрит, на лице застыла маска самовлюбленного мудреца, а глаза под сдвинутыми бровями были строги и печальны. Наверное, одним своим видом жрец приводил в благоговейный трепет и служителей храма, и прихожан. Он имел отдаленное сходство с Вениамином Лебедянским, но Сергей обратил на это внимание не сразу. Сначала он сообразил, что перед ним муж прелестной египтянки, уплывшей в Ладье Вечности, – жрец бога Амона Аменемоп.

– О Рахотеп! – произнес жрец, и впервые Сергей услышал, как звучит его древнее имя. – О Рахотеп, смерть похитила душу моей супруги Ранунисет. Видишь, она плывет в Барке Смерти по Подземному Нилу прямо в Дуат. Если ты поможешь мне вернуть ее, я дам тебе много золота, невольников и выстрою для тебя усыпальницу-мастабу, подобающую твоему чину.

– Прости мне мое незнание, о жрец Амона, я не имею чести знать тебя, в то время как ты назвал меня по имени, но я догадываюсь, кто ты. Твоя жена сообщила мне твое имя, Аменемоп.

– Не трать понапрасну слов, мы можем не успеть вернуть ее. Согласен ли ты сопровождать меня?

– Сперва скажи, как сможем мы догнать и вернуть твою жену, плывя по реке, текущей в Дуат? Неумолимая смерть похитит и наши души, а я вовсе не тороплюсь на суд Осириса.

– Оставь свои страхи, Рахотеп. Я – жрец Амона, и мне ведомы пути загробного мира. Обещаю тебе: мы вернемся, и я щедро вознагражу тебя.

– Хорошо, я готов следовать за тобой. Но не ради награды, а в знак почтения к тебе и преклонения перед великим Амоном. Золота мне не надо.

– Пусть так, тогда поторопимся…

Атум – закатный солнечный диск – канул в бездну Дуата, чтобы, пройдя двенадцать областей загробного мира и сразившись с сонмом змееподобных демонов, утром в образе солнечного скарабея Хепри вновь вскарабкаться на небосклон. Тело небесной коровы Нут засверкало звездами. Ярчайшая из них – Сотис, покровительница умерших, – поднялась высоко над горизонтом, предвещая половодье. Бог Луны и мудрости Тот лениво плыл по пути, проложенному Солнцем.

Подземный Нил был спокоен и необъятен. Военачальник греб единственным веслом, найденным на дне барки, то справа, то слева от себя погружая его в маслянистую черную воду. Жрец сидел на корме, управляя рулевым веслом. Он то и дело торопил воина, говоря об одном и том же – о своей утрате.

– Супруга добровольно ушла из жизни, взяв с меня клятву, что я последую за ней, – сетовал он.

– Она приняла яд? – спросил Сергей-Рахотеп, и жрец кивнул. – Ты убежден, что сотворишь благо, если вернешь ее?

Аменемоп промолчал.

– Я тяжело ранен, и мое тело лежит на поле боя за тысячу схенов отсюда. Кони и пехотинцы топчут мое тело, а я еще жив и хочу избежать смерти или хотя бы отдалить ее. Я не понимаю самоубийц.

– Не нужно цепляться за жизнь, – сквозь зубы пробормотал жрец. – Ты хочешь обмануть бессмертных?

– Я просто не торопился сесть в барку… А жена твоя твердо решила покончить с собой, и если даже ты спасешь ее сегодня, все равно рано или поздно она добьется своего.

– Постой, Рахотеп! Ты слышишь? – Глаза жреца округлились. – Что это?

Сергей прислушался и уловил впереди грозный рокот и шипение пенящейся воды.

– Если бы мы находились сейчас в верховье Нила, я ответил бы тебе, что скоро пороги. Но мы плывем по подземной реке, а ты говорил, что пути Дуата тебе известны. Объясни мне сам, что это шумит впереди.

– Я охотно отвечу тебе, дай только собраться с мыслями.

– На это нет времени. Течение заметно усилилось, ты чувствуешь? Мы будто падаем в пропасть! – вскричал Сергей– Рахотеп. – Взгляни на небо! Луна и звезды исчезли!

– Успокойся, – жрец поднял руку в знак молчания. – Похоже, мы приближаемся к первым вратам Дуата.

В ту же минуту Сергей увидел между небом и водой гигантские челюсти с пожелтевшими от времени клыками. Когда барка вплотную приблизилась к ужасным вратам, челюсти начали сдвигаться, и Сергей оторопел, осознав, что произойдет через несколько секунд. Но жрец Амона встал за его спиной, простер руки перед собой и громоподобным голосом закричал:

– О змей, называемый Стражем Пустыни! И ты, змей, именуемый Властелином Времени! И ты, о волк, чье имя Открывающий Пути! Заклинаю вас именем Амона-Ра, откройте Вход в Тайный Зал, ибо мы знаем ваши имена и сердца наши чисты.

Барка стремительно пронеслась между двух огромных клыков в темный и узкий каналу и в тот же миг челюсти с металлическим лязгом захлопнулись позади нее.

– Главное для нас, Рахотеп, как это ни парадоксально звучит, не умереть окончательно на пути к Великому Чертогу Двух Истин, – невозмутимо заметил Аменемоп. – Взгляни на правый берег. Что увидели твои глаза?

Сергею показалось, что берег бел от снега, но Рахотеп не имел о снеге никакого понятия, поэтому Сергей-Рахотеп сказал:

– Возможно, это глыбы известняка.

– Ты ошибаешься. То белеют кости тех несчастных, что не прошли первого испытания.

– Они не знали имен стражей ворот?

– Или не успели произнести нужные заклинания, – ответил жрец.

– Однако ты спокоен за свою жену.

– Да, она не могла погибнуть здесь: я научил ее всему тому, что знаю сам. Но довольно болтать: впереди новое испытание.

Сергей различил вдалеке слабое сияние: это светились и фосфоресцировали вторые врата – двустворчатые, золотые, с черной пятиконечной звездой посредине, в обрамлении черной же окружности, символа загробного мира. Ладья стремительно понеслась к закрытым вратам. Сергей сгруппировался, готовясь в прыжке смягчить роковой удар, но в это время услышал за спиной голос Аменемопа:

– О Ты Невидимый, Чьи Врата Всегда На Замке, и Ты, Пожирающий Время, и Ты, Хозяин Золота, впустите нас в Тихую Заводь, ибо мы не жаждем золота и помыслы наши светлы.

В ту же секунду ладья поднялась на гребне волны и нырнула в угольно-черный провал звезды, вырезанный в центре ворот. Провал оказался на удивление глубок и широк. Это был скорее тоннель. Сергей-Рахотеп огляделся по сторонам и ужаснулся: барка неслась по воздуху над озером кипящего золота. Полет продолжался уже около двух минут.

– Это и есть Тихая Заводь? – наперекор страху насмешливо спросил Сергей жреца, но тот ничего не ответил, пристально вглядываясь вдаль.

Сергей тоже посмотрел вперед, желая узнать, что привлекло внимание Аменемопа, и увидел выход из тоннеля – источавшее свет отверстие в виде перевернутой звезды. Барка появилась по другую сторону золотых ворот, и волна легко приняла ее днище в свою ладонь.

– Мы проскочили удачно, – облегченно вздохнув, сказал жрец. – Златые Врата – ловушка для жадных. Если бы один из нас хоть на секунду пожелал малую толику этого золота, барка упала бы в кипящее озеро и наши тени испарились бы в одно мгновение…

…В Тихой Заводи было светло и спокойно. Подземный Нил разливался здесь широко, до самого горизонта. Течения не ощущалось, и Сергей взялся за весло.

– Никогда не видел столько воды! – восторженно признался он жрецу Амона. – Настоящее море. Но, я вижу, ты опечален? – спросил Сергей, заметив выражение досады на лице спутника.

– Я надеялся, что здесь мы догоним Ранунисет, но я не вижу даже ее ладьи.

– Не отчаивайся, она где-то впереди, я это чувствую. Мы скоро нагоним ее… Только ответь… Ты все еще в силах вернуть нас обратно?

– А ты по-прежнему хочешь вернуться?

– Ты обещал мне…

– Значит, я исполню обещание! – резко ответил жрец. – Ну а пока правь ближе к берегу: справа я вижу землю.

Сергей, напрягая зрение, прощупывал взглядом, узкую полоску песка на горизонте. На мгновение ему показалось, что он видит белое пятно калазириса.

– Смотри, о жрец Амона, твоя супруга достигла суши. Видно, ее барка дала течь и Ранунисет решила продолжить путь пешком.

– Налегай на весло, Рахотеп! Если она воспользуется известными ей заклинаниями, мы не успеем ее задержать.

– Почему?

– Она не пойдет пешком: путь далек и опасен… Она вызовет сфинкса Селкет, и Селкет повезет ее на своей спине.

– Но ведь Селкет – враг Амона-Ра! Твоя супруга не убоится этого чудовища в образе скорпионольва?

– С помощью магии можно сделать ручным даже врага.

– Аменемоп! – вскричал вдруг Сергей, указывая левой рукой в сторону приближающегося берега. – Теперь я вижу на песке барку. Несомненно, твоя жена не погибла, и мы на правильном пути.

– Слава богам! А я думал, она сгорела в кипящем золоте.

…Сергей первым спрыгнул на берег и вытащил барку на

песок.

– Напрасный труд, – хмуро заметил Аменемоп. – Мы уже не воспользуемся этой ладьей.

– Почему? Ты не собираешься возвращаться?

– Пути против течения нет. Можно вернуться другой дорогой. Если позволят бессмертные.

– Я давно понял, жрец, что от тебя мало что зависит… Я пойду с тобой до конца, раз обещал, но теперь буду рассчитывать только на свои силы. – Сергей легко взбежал на песчаный холм и огляделся по сторонам. – Я вижу следы. Твоя жена недавно прошла здесь.

– Я скажу больше: именно здесь она вызвала из-под земли Селкет и оседлала ее.

– Значит, мы не догоним Ранунисет?

– Если не попросим помощи у Сепы.

– Это еще кто такая?

– Увидишь. – Аменемоп лег ничком на песок, приложил ухо к земле, прислушался. Потом закрыл глаза и зашептал заклинание: – О Сепа, я – жрец Амона, Высокого Перьями, – заклинаю тебя повиноваться мне и доставить нас, двух смертных, к Великому Чертогу Двух Истин!

Сергей вздрогнул от неожиданности, увидев, что соседний холм зашевелился и раздался в стороны. Песок потек к подножию холма, и вот уже обнажились гигантские челюсти и покрытая шипами приплюснутая голова ядовитой многоножки. Ростом она была почти с двухэтажный дом, а длиною – как поезд метро. Настроена была весьма агрессивно и хотела сразу наброситься на людей, но Аменемоп вовремя повторил заклинание громким голосом.

Топорща антенны усов и разочарованно двигая двумя парами смертоносных челюстей, Сепа покорно приблизилась к людям и повернулась блестящим коричневым боком, выставив, словно пассажирский трап, свою шипастую коленчатую лапу.

– Живо влезай, Рахотеп! Теперь она не тронет тебя, не страшись, – смеясь, сказал Аменемоп и, видя замешательство Сергея, добавил: – Впрочем, ты можешь пойти пешком. Впереди четырнадцать холмов, и за каждым обитает какое-нибудь чудовище…

…Через минуту оба уже мчались навстречу судьбе со скоростью курьерского поезда, стоя на членистой спине многоножки, покрытой хитиновой броней. Сепа бежала по следу Селкет – по глубокой борозде, пропаханной толстым брюхом скорпионольва. Аменемоп пристально вглядывался вдаль и вдруг воскликнул:

– Я вижу ее!

– Ее сфинкс ползет как черепаха, – словно эхо отозвался Сергей. – Скоро ты обнимешь супругу, жрец, и вы соединитесь в Дуате.

И только он это сказал, гигантская сороконожка остановилась так резко, что люди не удержались у нее на спине. Сергей чуть не напоролся животом на острый шип. Аменемоп кубарем скатился вниз, но сумел уцепиться рукой за шпору на ноге чудовища и повис, болтая ногами, в метре от земли.

– Помоги мне, – услышал Сергей слабый крик жреца и поспешил подать ему руку.

– Что это было? – спросил он Аменемопа, как толькотот вскарабкался на спину сфинкса.

– Кто-то остановил Сепу. И мне кажется, я знаю, кто именно. Оглядись вокруг.

Сергей посмотрел по сторонам и обомлел. И справа, и слева буквально из ничего возникли возделанные поля, глинобитные хижины, в роще финиковых пальм протекал ручей.

– Это мираж? – спросил Сергей-Рахотеп.

– Арита – оазис в пустыне смерти, – объяснил жрец. – Она реальна, но это ловушка. И у этой ловушки должен быть свой хозяин-ловец… А вот, кстати, и он.

Из неприметной норы у ручья выполз и свернулся кольцами огромный сине-зеленый змей. Узорчатое тело его казалось немногим короче тела Сепы и не таким толстым. К тому же оно было увенчано несоразмерно маленькой – не больше бычьей головы – треугольной шипастой мордой.

Аменемоп простер к нему руки и закричал во весь голос:

– О змей, Хозяин Источника, ты – Внушающий Ужас и Повелитель Страха, Многоликий, Кусающий Свой Хвост, не задерживай нас на пути к Великому Чертогу, помоги побороть искушение остаться навеки у тебя в гостях! Уступи дорогу нашему сфинксу.

В ответ змей надменно и злорадно захохотал. Сергею показалось, что он слышит раскаты грома в смехе змея, и он закричал в ответ:

– Над чем ты смеешься, исчадие ада?

Змей с любопытством посмотрел на него.

– Дерзкий человек! Я смеюсь над тем, что вы – двое глупцов – обречены, ибо ваше заклинание уже не имеет магической силы. Сначала я оторву голову тебе, воин, а потом перекушу пополам жалкого жреца.

– Почему заклинание Не имеет силы? – в ужасе возопил Аменемоп. – Разве я не перечислил твои имена все до единого?

– Ты не знаешь главного. С некоторых пор меня зовут Пожирателем Мужей.

Следующая секунда могла стать роковой для Сергея. Резкий выпад треугольной головы, горящие глаза, отверстая пасть, кривые клыки – все говорило о мгновенной и неминуемой смерти. Но Сергей-Рахотеп был настоящим бойцом: в моменты смертельной опасности ему не требовалось время на анализ ситуации. Решение приходило само собой, и действия Рахотепа всегда были своевременны и безукоризненны.

Вот и сейчас Рахотеп встретил врага замахом тяжелой булавы. Точный и мощный удар пришелся по правой глазнице змея. Клацнули челюсти, но Сергей за мгновение до этого был подброшен вверх треугольной мордой змея, упал на песок и тут же поднялся, готовя новый удар. Но змей был повержен, его голова неподвижно лежала на песке, краски тела поблекли, а хвост изредка вздрагивал.

И вдруг змей исчез, растворился в воздухе, будто его и не было. Вместе с ним исчезла и арита – ручей, пальмы, хижины и поля. Невредимый Аменемоп стоял на спине Сепы и жестами торопил Сергея. Тот не заставил себя долго ждать, ибо видел, что Сепа пришла в себя и готова продолжить путь.

…И вот четырнадцать холмов позади. Еще издали Сергей увидел Великий Чертог Двух Истин великолепный и величественный, подобный пирамиде, дворец – обитель богов. У ворот его застыла как изваяние прекрасноликая Аментет– Хатор – радушная хозяйка Дуата. Сергей-Рахотеп был рослым мужчиной, но Аментет была раза в три его выше. Рядом с богиней-матерью люди почувствовали себя детьми. Они спрыгнули на песок и пали ниц перед Госпожой Прекрасного Запада. Сепа отпрянула в сторону и вскоре скрылась за ближайшим холмом.

– Добро пожаловать в Дом Осириса, да живет он, здравствует и преисполняется силы! Вы с честью прошли все испытания и теперь вправе просить награды.

– О Великая Хатор, Хозяйка Запада, Обладательница Семи Имен, – вскричал Аменемоп, поднимаясь с колен. Вслед за ним поднялся и Сергей. Люди смотрели на богиню снизу вверх, словно провинившиеся дети на строгую мать. – Прекрасноликая! Моя жена Ранунисет пожелала умереть молодой, а я мечтал вернуть ее из Дуата… и вот теперь вижу, что опоздал.

– Да, она уже на суде Осириса.

– Позволь, о Аментет, соединиться с женой хотя бы в Дуате.

– Ты настолько сильно любишь ее?

– Я готов ради нее расстаться с жизнью! У меня нет иных желаний.

– А ты, доблестный воин? О чем яш хочешь просить меня?

– О Прекрасноликая, Равной Которой Нет, покажи мне дорогу назад, в мир живых, где осталась моя жена, и остаток моих дней я буду прославлять тебя!

– Ты тоже любишь свою жену?

– Люблю. И поскольку она сейчас среди живых, прошу отпустить меня к ней.

– Зачем же тебе возвращаться? Только скажи, и твоя жена тотчас окажется здесь. Вы вместе будете блаженствовать в Полях Камыша.

– Нет! В таком случае считай, что я ни о чем не просил.

– Ты дерзок, Рахотеп. Но твоя любовь заслуживает уважения. Я помогу тебе.

Хатор улыбнулась лукаво, но благосклонно, так, что Сергей на миг увидел в богине свою Милу. Он встрепенулся, шагнул вперед, но в следующую секунду Хатор взглянула на него удивленно и строго, чуть приподняв брови, и мимолетного сходства как не бывало.

Тем временем Аменемоп готовился переступить порог Великого Чертога. Эта церемония была чересчур сложной и занимала много времени. Жрец опустился на колени перед порогом, назвал его по имени и поцеловал. В проеме двери показался божественный писец Тот – антропоморфное создание с головой ибиса.

– Кто ты? – спросил он жреца.

– Я – нижний побег папируса. Аменемоп – мое имя. Я прибыл, дабы узреть Великого Бога, и принес ему Две Истины.

– Свободен ли ты от грехов?

Перечислив сорок два преступления и поклявшись, что ни в одном из них он не виновен, жрец закончил свою исповедь уверением:

– Я чист, чист, чист, и моя чистота – чистота первозданная! Мне не причинят зла в Великом Чертоге Двух Истин, ибо я знаю имена богов, пребывающих там вместе с Осирисом.

– Ты можешь войти, – лениво проговорил Тот, делая пометки в своем папирусе. – Достань свое сердце и положи его на весы Правды.

«Ничего себе! – присвистнул Сергей-Рахотеп. – Неужели и мне придется пройти процедуру сию?»

Его тронули за плечо. Сергей обернулся и увидел жену.

– Мила, откуда ты здесь?

– Всюду тебе жена мерещится, – засмеялась Хатор. Теперь она была одного с Сергеем роста. Голову охватывал золотой обруч с двумя зелеными змейками над переносицей. Почему– то этот обруч приковал внимание Сергея. А может, он не смел больше смотреть на богиню. Опустив голову, он прошептал:

– Ты обещала помочь мне.

– Следующий! – нараспев проговорил Тот, и Сергей вдруг почувствовал себя так, будто стоял в очереди к зубному врачу. Очень дантистов боялся.

– Я помогу, – одними глазами сказала Хатор. – Тебе не следует входить в Чертог, идем со мной.

Богиня взяла Сергея за руку, и он послушно шел за ней сквозь заросли папируса и думал, что вот это, наверно, и есть те хваленые Поля Камыша. Идти было трудно: ноги то и дело цеплялись за поваленные стебли, а жесткие листья то и дело били по лицу. По сторонам из зарослей вспархивали потревоженные птицы. Чувствовалась близость открытой воды, и вот Хатор вывела его на пологий илистый берег, залитый ровным розовым светом.

– Здесь начинается Небесный Нил – река Воскресшего Ра. А вот и он сам в образе Хепри – рассветного солнца. Рахотеп, садись в Дневную Барку, и вместе вы вернетесь в страну живых.

Сергей увидел проплывающую мимо лодку, а в ней – Хепри, прекрасноликого юношу в убранстве фараона, с золотым диском на голове. Солнечный бог благосклонно взглянул на Рахотепа и кивком головы подтвердил слова Хатор.

– Видишь, Хепри не против, – сказала богиня. – Он доволен тобой… Воды здесь по колено. Ступай к барке и ничего не бойся. А на прощанье возьми вот это. – Хатор опустила на плечи Сергея золотую цепочку с брелоком в виде священного скарабея, сделанного из бирюзы, щелкнула застежкой и пояснила: – Этот амулет сохранит тебя невредимым для твоей жены. Прощай, но не благодари меня.

Если бы я не был уверен, что передо мной Владычица

Прекрасного Запада, я принял бы тебя за свою жену: ты так похожа на нее!

– Приму это как похвалу моей красоте… А тебе, Рахотеп, можно позавидовать: ты не только любишь сам, но и любим. Так же сильно.

И в этот миг лицо Хатор-Аментет неуловимо изменилось, и голос ее стал нежнее. Сергей зажмурился от яркого света, а когда вновь открыл глаза, увидел перед собой грустное лицо ассистентки, а дальше и чуть выше нависла над ним грузная фигура хирурга – вершителя человеческих судеб.

Ощущение присутствия в операционной длилось только секунду – и опять мрак, безмолвие и продолжение кошмара.