Текст книги "Искатель. 2009. Выпуск №1"

Автор книги: Владимир Благов

Соавторы: Михаил Федоров,Анатолий Герасимов,Майкл. Гилберт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Как это? – не понял я.

– Потом поймешь.

– Как же я к нему попаду?

– По своему желанию – никак, но если он захочет, то сможешь. Я поговорю с ним. – Прохор остановился. – Ну, вот мы и пришли.

Вокруг нас опять стал сгущаться туман.

– Подожди, Прохор, последний вопрос, пожалуйста.

– Если очень короткий.

– Скажи, кто вы и где я сейчас нахожусь? Это параллельный мир?

– Планетарный социум многослоен. Вы живете в одном из слоев. Здесь – другой, ближайший к-вам. Все мы друг от друга зависим, поэтому за вами наблюдают. Все. Время вышло.

Туман рассеялся. Прохор показал рукой вдаль лесосеки, где она делала поворот.

– Иди прямо, не заблудишься. Прощай.

– А где мои собаки? – встрепенулся я.

– Здесь, рядом. Не бойся, вас связывает нить прочнее, чем запах.

Собаки действительно сидели за моей спиной и ждали указаний.

– До свидания, Прохор, – я обернулся к нему с протянутой рукой, но Прохор исчез.

Еще не дойдя до поворота, я увидел дорогу, рассекающую две лесополосы, и сразу, узнал ее. Это был Кузяков верх. Понимая, что прошло уже много времени и жена должна беспокоиться, я с тревогой взглянул на часы. Они показывали девять часов. Я вышел из дома около восьми утра. Значит время, которое я находился там , не было засчитано здесь.

Галя, конечно, удивилась, что я вернулся так рано, но я оправдался внезапной головной болью и высыпал из корзины на стол грибы, которые успел собрать.

* * *

В сентябре нас настиг еще один удар – умер отчим, и мы срочно выехали в Москву. Затем последовал период массового финансового ограбления народа. За год до этого все средства массовой информации настойчиво пропагандировали вложение частных средств в различные компании, банки, консорциумы, объединения, суля большие проценты. Государство охотно регистрировало их и предоставляло полную свободу действий. Граждане, привыкшие доверять газетам, журналам и телевидению поддались на эту приманку, стремясь спасти свои тающие от инфляции накопления. Но то ли по недомыслию, то ли сознательно чиновники не озаботились организовать контроль над работой этих компаний. Новоявленные «рога и копыта» зачастую регистрировались по несуществующим адресам, на подставных лиц, без бизнес– планов и обоснований своей деятельности, без гарантий возвращения займов. Со всех сторон в глаза и уши лезла назойливая реклама «МММ», «Властилины», «Хопер-инвеста» и прочих проходимцев с предложениями стать их партнерами по бизнесу. Поддались соблазну и мы, вложив все, что поднакопили за время шестилетней работы в Египте и Ираке в обязательства различных компаний. Протрезвление не заставило себя долго ждать. Наши деньги стали пропадать вместе с компаниями. В 1994 году они испарились все. У людей не было сомнений, что ко всем этим махинациям приложили руку действующие высокопоставленные государственные чиновники, под чьим негласным патронажем они появлялись, существовали и исчезли, обогатив при этом узкий крут «посвященных». В этом же году бесследно исчезла строительная фирма, куда мы вложили деньги от проданной дачи. Мечте о загородном доме для всей семьи не суждено было осуществиться. Так сбывались предсказания Прохора. Но впереди была еще одна инициированная государством, грандиозная афера с ГКО и последующим дефолтом. Деньги окончательно обесценились, народ отдал последние копейки, а «посвященные» перевели очередные сотни миллиардов в зарубежные банки. Произошел финансовый крах России.

Распрощавшись с надеждой на новый загородный дом, мы с женой и домашним зверьем опять поехали на все лето в Лопать. Сказать по правде, за все пятнадцать лет, что мы ездили туда, ни разу не пришлось пожалеть об этом приобретении. В местном пруду и реке водилось много рыбы. Частенько удавалось ловить двух-трехкилограммовых щук и таких же карпов. Мелочь, вроде плотвы, окуней, карасей, мы особо во внимание не принимали. Раздражали местные браконьеры, которые без стыда и совести перегораживали реку и пруд в разных местах длинными сетями и портили всю рыбалку. Своеобразно относились к такому варварству местные власти. Наумыч вскоре к своей должности директора совхоза прибавил выборную должность председателя сельсовета и стал единоличным хозяином села и его окрестностей. Изредка он совершал налеты на «прудовых» браконьеров и забирал у. них сети. Однако когда к нему приезжали гости, он устраивал для них пьянки у костра возле пруда и ловлю рыбы этими же сетями. Регулярно наезжали его приятели из областного УВД во главе с начальником для таких же забав. Местные жители тихо роптали, да что толку.

Кругом села раскинулись смешанные леса, полные грибов. В изобилии они росли даже в лесополосах, одна из которых начиналась прямо от нашего дома. Достаточно было на полчаса зайти в нее, чтобы принести к обеду или ужину штук двадцать-тридцать белых, не считая других грибов. В лес мы с женой ходили не просто «за грибами», а за конкретным их видом, например «за белыми» или «за волнушками», «за опятами», «за груздями». Случалось, что мы шли в молодой сосняк «за маслятами», а по пути, как назло, попадалось много прекрасных молодых белых грибов. Приходилось сжимать зубы и стараться не смотреть по сторонам.

Так проходил дачный сезон. В начале сентября мы возвращались в Москву с грузом домашних консервов и яблок на зиму для себя и семьи дочери. Мама с нами уже не ездила. Она проводила лето на садовом участке дочкиной свекрови недалеко от Москвы. В начале мая мы вновь приезжали в Лопать.

Так шел год за годом без особых перемен. Жители села постепенно вымирали. Совхоз превратился в «товарищество». Стадо сократилось до тридцати коров. Из всей техники сохранились только один потрепанный трактор, сенокосилка и грузовая машина. На всю школу осталось шестеро детей, но она еще работала и директором ее была… Кто бы вы думали? Ну, конечно, жена Наумыча.

Маятник

С той последней нашей встречи на Кузяковом верху Прохора я больше не видел, что меня очень огорчало. После нашего разговора я часто думал над его словами, но в результате получалось больше вопросов, чем ответов. Я с болезненным нетерпением ждал и даже искал встречи с ним, но Прохор куда-то исчез и в селе не появлялся. Зато в магазин стала изредка наведываться незнакомая мне ранее женщина. Красивая, с тонкими чертами лица, смуглой гладкой кожей. На вид ей было около тридцати лет, но косметикой не пользовалась. Все, что нужно женщине, она получила от природы – четкий рисунок бровей и губ, длинные густые ресницы, мягкий румянец. Одевалась всегда скромно и по погоде. Темные вьющиеся волосы прятала под косынку. Женщина была гармонична и изящна, но старалась не отличаться от местных жительниц. Приветливая и общительная, она сразу завоевала их симпатии. Тем не менее одно качество резко выделяло ее из местного окружения. Глаза! Они были явно крупноваты для ее лица. Шоколадного цвета, яркие и блестящие, без выраженных зрачков, они светились особым внутренним светом. Нет, ее взгляд не был пронизывающим и «читающим мысли». Скорее, он притягивал, обволакивал и завораживал, внушал безграничное доверие и успокаивал. Когда она появлялась, женщины окружали ее плотным кольцом и каждая стремилась рассказать о наболевшем, поделиться своими горестями и радостями.

Когда я впервые встретил взгляд незнакомки, то мгновенно понял, что она оттуда. Я также понял, что она знает обо мне и наша встреча еще состоится. Из разговоров с местными я узнал, что зовут ее Лея. Поселились они с мужем недавно на одиноком заброшенном хуторке в пяти километрах отсюда. Хуторок этот приютился где-то на большой поляне среди

леса, и ведет к нему лесная тропа от дороги на деревню Жуковка. Сами они из Москвы, но столица надоела, и, продав квартиру, построили здесь ферму и разводят коз. Хозяйство охраняют две большие и злые кавказские овчарки. Иногда к ним приезжают на машине дети, забирают молоко, домашний сыр и привозят необходимое. В остальном живут автономно – теплый дом, артезианская скважина, электродвижок, радио и даже телевидение. В село Лея приезжает на велосипеде за хлебом и газетами. Селяне, которые посвящали меня в эти подробности, говорили убедительно, в полной уверенности, что так все и есть на самом деле. Но после рассказа почти всегда удивлялись, как это у них под самым носом кто– то отстроился, поселился, да еще организовал ферму. Некоторые напрашивались к ней в гости – «хотя бы одним глазком взглянуть», но Лея всегда изящно и необидно уходила от приглашения. Вскоре от нее отстали.

В селе было несколько коз, но их молоко здесь особой популярностью не пользовалось, разве что его покупали дачники. Но если Лею кто просил, она привозила на своем велосипеде несколько литров молока. Деньги брала – правда, неохотно и по цене ниже, чем продавали местные. Моя жена иногда заказывала у нее молоко, и Лея всегда добросовестно выполняла заказ независимо от погоды.

В отсутствие Прохора я все свои надежды сосредоточил на ней. Но шли дни, недели, а Лея не удостаивала меня хоть каким-нибудь намеком на возможную встречу. Я терял терпение, нервничал, но подойти сам не решался. Наконец долгожданный день настал. Уже с утра я почувствовал, что сегодня должно что-то произойти. Галя ощущала мое непонятное возбуждение, но ничего не говорила. Я тоже молчал. Посвящать ее в свою встречу и разговор с Прохором было невозможно. Еще в тот раз, вернувшись домой вечером, я рассказал ей о странном блуждании по лесу, в котором невозможно заблудиться, и о неожиданном возвращении. Сказал и об остановившемся времени. Однако кроме скептической улыбки и насмешливого определения «фантазер», никакого понимания не добился. Мог ли я теперь, без риска заронить сомнение в своем психическом здоровье, сказать ей о моих ожиданиях?

Я пошел в магазин и возле него увидел Лею. В руках она держала «авоську» с хлебом и газеты. Удивительно, но на этот раз вокруг не было свиты женщин. Повинуясь ее взгляду, я подошел ближе.

– Добрый день, – ее голос был негромок и мелодичен. – Я – Лея. Не будет ли у вас желание посетить нас? Вас приглашают.

– Да-да, конечно, – поспешно ответил я. – Но куда, когда, во сколько?

Лея едва заметно улыбнулась.

– Сегодня, прямо сейчас.

– Да, с радостью, но куда идти?

– Купите, что вам надо, и идите через Колдыбаевку по дороге на Жуковку. Там встретимся.

Она села на свой велосипед и уехала. Я зашел в магазин. Там не было ни одного покупателя. Сделав небольшие покупки, я направился к Колдыбаевке. Было опасение встретить по дороге кого-либо. Мой поход в лес с продуктовой сумкой мог вызвать у людей удивление и последующие разговоры. Но мне повезло, ни один человек не встретился. Я миновал деревеньку и пошел по лесной дороге. Через два километра, за просекой ЛЭП, дорога продолжилась. Когда-то по этой дороге местные помещики ездили в гости друг к другу. Лес здесь изменился. Справа от дороги смешанный, слева – хвойный. Я раньше неоднократно бывал в этих местах. Смешанный лес был неуютный, какой-то «расхристанный», перемежающийся частым кустарником и изрезанный оврагами. Зато чистый, насыщенный светом хвойный лес притягивал к себе и по сезону всегда был полон черникой, брусникой, маслятами, волнушками и груздями.

Вскоре на обочине дороги я увидел Лею. Она была уже без сумки и велосипеда. Сделав мне рукой знак следовать за ней, Лея свернула с дороги и направилась вправо. Она шла быстро, уверенно, и я торопился вслед, боясь потерять. Перейдя через небольшой овраг, мы попали в полосу тумана, где мне пришлось напрячь все свое внимание, чтобы не упустить ее из виду. Но тут туман рассеялся, и мы оказались в чистом солнечном березняке. Еще несколько минут ходьбы – и перед нами открылась просторная поляна, посредине которой стоял светлый дом непривычной конструкции. Вокруг были разбросаны разные сооружения неизвестного мне назначения и большие сферические приборы, похожие на антенны. На краю поляны действительно пасся десяток коз. К нам с восторженным лаем бросились две огромные лохматые собаки. Агрессивности они не проявили и, с некоторой настороженностью обнюхав меня, стали ластиться у ног Леи, радостно повизгивая. На пороге дома стоял высокий мужчина лет сорока в длинной, напоминающей римскую тогу, светлой одежде. Несколько суховатое лицо тоже делало его похожим на гордого римского патриция. Но тут оно осветилось улыбкой и стало необыкновенно доброжелательным и простым.

– Здравствуйте, – он протянул мне руку, которую я с готовностью пожал, – Я – Наблюдатель. Зовите меня для простоты Виктором. А вы, если я не ошибаюсь, Анатолий? Позвольте, я и буду вас так называть?

– Да, конечно, с удовольствием.

– А это моя жена Лея, – он указал на женщину широким взмахом руки и слегка склонил голову в ее сторону.

– Мы уже познакомились, – улыбаясь, сообщила она.

– Ну и прекрасно. Прошу вас пройти в дом, – пригласил он меня, распахивая дверь.

Войдя, я огляделся. Первое, что меня удивило, это отсутствие углов в коридоре и комнатах. Стены, потолок и пол плавно и почти незаметно переходили друг в друга. Они были сделаны из неизвестного мне матового материала, излучающего мягкий свет. В обширной комнате, куда мы вошли, одна стена была полностью прозрачной и открывала вид на роскошный сад. Вдоль другой на столиках расположились незнакомые мне приборы. Третья стена представляла собой гигантский экран с голографическим изображением медленно вращающейся спиральной галактики. Она была как живая. Казалось, стоит только протянуть руку – и можно потрогать или даже взять одно из небесных тел, находившихся рядом. Заметив мой восторг, Виктор пояснил: «Это заставка нашего окна в мир. Ею можно управлять – приблизить, отдалить, выделить нужный объект, рассмотреть его, получить характеристики и прочее».

Он взял в руку пульт. Галактика стала наступать на нас. Созвездия и туманности превращались в отдельные звезды. Те, в свою очередь, увеличивались в размерах. И вот уже вокруг пылающих шариков проявлялись разноцветные планеты.

Виктор подал другую команду, и начался обратный процесс. Звезды отступали, сливались друг с другом, галактика уплотнялась, уменьшалась в размерах, превращаясь в светлый кружочек. Появлялись другие галактики, затем все новые и новые. Постепенно их кружочки выстраивались в непонятную, но организованную конструкцию, напоминающую кристаллическую решетку. Я был заворожен увиденным.

– Извините, у нас не так много времени, – вернул меня к действительности голос Виктора. – На это можно смотреть бесконечно. Давайте поговорим.

Он выключил экран и указал мне на кресла, стоявшие возле небольшого столика:

– Прошу садиться.

Мы сели. Незаметно вошедшая Лея поставила на столик поднос с двумя узкими высокими стаканами, один из которых был наполовину наполнен голубоватой опалесцирующей жидкостью, второй – бесцветной.

– У меня вода, – пояснил Виктор. – А это я порекомендовал бы выпить вам. Особый состав. Он поможет лучше понять и усвоить то, что я вам расскажу. Кстати, он весьма вкусный, совершенно безвредный и даже полезный.

– Спасибо, с удовольствием, – я отпил немного. Напиток оказался действительно восхитительным. Недолго думая, выпил его почти до конца.

– Теперь слушайте. Я приблизительно знаю, о чем вы хотели бы узнать. Поэтому не обессудьте, но вначале я должен вкратце пояснить суть вопроса, чтобы вам были более понятны дальнейшие пояснения. Безусловно, вы можете прерывать меня и задавать вопросы по ходу. От Прохора вы уже знаете о существовании параллельных миров и взаимосвязи их социумов. Мы называем «социумом» мыслящую совокупность элементов материального мира, обладающих общими признаками. Она может быть как органического, так и неорганического происхождения. Возьмем органический мир и начнем прямо с человека. Его мозг состоит из элементов, каждый из которых не обладает разумом, но все вместе они его создают. Это индивидуальный разум, но еще не социум. Теперь вспомните жизнь муравейника. Каждая букашка – это биологический робот, и она неразумна. Но все вместе они занимаются разумной, целенаправленной работой, где каждая из них знает свои обязанности. Почему так происходит?

– Можно я отвечу? – неожиданно прервал я Виктора. – Кажется, я понял.

– Слушаю.

– Все вместе они создают общий разум, который и направляет их работу. К муравьям еще можно добавить пчел, термитов.

– И вообще всех стадных существ, – одобрительно подхватил Виктор. – Главное, чтобы их численность была достаточной для возникновения необходимых взаимосвязей. Тогда и возникает видовой разум или видовой «социум». Есть еще яркие примеры. Это массовые самоубийства ваших животных. Около десяти лет назад на побережье Южной Америки выбросились тысячи дельфинов, в основном самки с детенышами. Много таких случаев с китами. Лемминги внезапно собираются в огромные стаи, мигрируют и бросаются с берега в реки и озера. Что толкает животных на смерть? Ваши ученые объясняют это нехваткой питания, загрязнением среды обитания, инстинктом территории и прочим. Они считают, что для сбалансирования природа вложила в живое существо две противоборствующие программы: тягу к жизни и к самоуничтожению. Не буду с ними спорить. Только внесу некоторую поправку. Эта программа если и заложена, то не в отдельную особь, а в их коллективный разум, то есть в видовой социум. Согласитесь, что каждое отдельно взятое животное не намерено погибать, у него действует инстинкт самосохранения. Но когда социум переходит определенную черту безопасности, у него включается механизм самоуничтожения. Вот он и гонит ничего не подозревающую особь к роковому концу.

– Можно вопрос? – прервал я Виктора.

– Конечно.

– Но в таком случае погибает и разум этого социума. Как это возможно?

– Логично. Дело в том, что социум, имея разум, не обладает сознанием. Он может логически мыслить, анализировать, саморазвиваться, но у него нет чувства «Я» и, стало быть, нет инстинкта самосохранения. Если он понимает, что дальше развиваться не может, то чтобы не нанести вреда окружающему миру, включает механизм самоуничтожения. Ну, что-то вроде огромной кибернетической машины. Это в общих чертах. Подробнее о сознании, разуме, душе вы узнаете в свое время, не будем форсировать события. Можно продолжить?

– Да, пожалуйста, вы и так ответили на мой вопрос.

– Так вот. То же самое и у людей. Все люди, живущие на Земле в своем слое, объединены общим разумом, который довлеет над ними и определяет путь развития цивилизации. «Западный» путь развития, назовем его так, полностью исчерпал себя. Дальнейшее развитие остановилось, что грозит загниванием и разложением цивилизации. Ваш социум попытался перенаправить для начала часть общества на прогрессивный путь развития. Назовем его «социалистическим». Он тоже не является идеальным и конечным, но давал возможность плавно перейти к следующему, более совершенному этапу. Социум избрал вашу страну, потому что ее население имело наиболее подходящие для такого пути морально-нравственные характеристики. Не получилось. Люди оказались не готовы к этому внутренне. Успешно начав строить новое общество и заразив своей идеей половину человечества, сами строители на полпути остановились, в них возобладали примитивные чувства индивидуального эгоизма и другие пороки. В результате они разрушили то, что уже создали, и пошли обратно в болото застоя. Если вы догадались, я сейчас говорю опять о России.

– Вы разрешили мне задавать вопросы, – прервал я Виктора и, увидев его поощряющий жест, продолжил: – Прохор говорил о планетарном социуме, многослойности, о том, что мы находимся в «зоне маятника», но в самых общих чертах. Я почти ничего не понял.

Виктор встал, подошел к стене, закрытой шторами, и нажал кнопку на своем пульте. Шторы разошлись. Там в нише я увидел большой маятник золотистого цвета, но перевернутый вверх. Его стрелка указывала на двенадцать часов. Циферблат, голубой снизу, постепенно темнел, переходя в синий и темно-синий цвета. В самом верху он становился черным и обрывался почти сразу после двенадцати. Внизу маятника на фоне ночного неба, покрытого звездами, медленно вращалось голографическое изображение земного шара. Почти все участки нашей планеты были затемнены или как бы покрыты темной полупрозрачной вуалью. Бледно– розовым цветом светилось только одно место – там, где была Россия.

– Наш мир устроен очень сложно. Понять это человеческое сознание не в силах, возможно лишь представить, и то в общих чертах. Что-то можно вычислить теоретически, но чаще мы сталкиваемся с его проявлением практически. Суть его – многовариантность, или, проще, одновременное существование прошлого, настоящего и будущего – основных составляющих элементов Вселенной. Это основа для деятельности всемирного Разума, который выбирает нужную ему на данный момент фазу этих составляющих. Земля – один из таких элементов. Она в данный момент одновременно находится во всех периодах своей жизни, она есть, но так же ее еще нет или уже нет. Все это существует параллельно в одном отрезке времени. Так же и с планетарным социумом – сознательной жизнью ее обитателей. Представьте, что на планете развивается определенная цивилизация. Ее направлением руководит коллективный разум, о чем я вам уже говорил. Но в силу определенных причин общество выходит на тупиковый путь развития. Тогда включается Маятник. Стрелка начинает подниматься. Она может колебаться в зависимости от хода развития. Но если достигнет района двенадцати часов, то попадет в «сектор неопределенности». Опять же условно – от без пяти минут двенадцать до одной минуты первого. Если кризис преодолеть не удается, то маятник переходит через сектор, теряет равновесие и цивилизация самоуничтожается. Данный слой социума пустеет. Но возможны варианты, когда причины кризиса не возникают вовсе или преодолеваются, тогда цивилизация продолжает свое поступательное развитие, а ее будущее, как и прошлое, существуют в параллельных слоях. Возможно, вы уже поняли, что обратное, то есть гибель этого социума, влечет за собой мгновенное уничтожение связанных с ним вариантов развития в других слоях. Вот почему мы внимательно наблюдаем за вами и пытаемся предупредить о грозящей опасности.

– Почему вы не можете помочь нам более действенными способами?

– Этому есть ряд причин. Во-первых, мы не имеем права на такое вмешательство. Во-вторых, это физически невозможно в силу особенностей «коридоров». В-третьих, обращение к властям, которые и есть прямые виновники кризиса, бесполезно. Наконец, самое главное, если разум большинства обитателей этого слоя не способен к продуктивной самоорганизации, то данный социум нежизнеспособен и, по закону развития, его самоуничтожение неизбежно. Поэтому еще одна важнейшая задача нашего наблюдения – своевременный прогноз вашей судьбы и, по возможности, внесение изменений в причинно-следственные связи других слоев, чтобы смягчить негативные последствия вашей катастрофы. В сохранении баланса планетарных социумов заинтересован и мировой Разум.

– Но если такой Разум есть на самом деле, то он сам не может быть совершенен, потому что не вечен. Он рождается вместе с Вселенной и умирает с ней.

– Почему вы так думаете?

– Наши ученые считают, что Вселенная возникла в результате большого взрыва. Они доказывают это эффектом «красного смещения», показывающего, что галактики разлетаются от центра Вселенной к периферии.

– Они заблуждаются. Что могут исследовать земные приборы в бесконечности мироздания? Ничтожную часть прилегающего пространства. Вообразите, что Земля – это электрон и на ней сидит наблюдатель со своими приборами. Он видит разлетающиеся молекулы, для него – галактики, и делает вывод о взрыве. Это вполне возможно, потому что электрон может находиться в печной трубе или взорвавшемся бензобаке машины. А теперь поместите наблюдателя на электрон в ледяной глыбе или текущей воде. Будет он там видеть подобное? Конечно, нет. Поэтому ошибка ваших ученых в экстраполяции, то есть распространении наблюдаемых в ничтожно малом пространстве и мгновении времени явлений на всю Вселенную. Вселенная, то есть материя, наделенная разумом и сама являющаяся пространством, никогда не возникала и никогда не исчезнет. Она существует вечно.

– А что собой представляет мировой Разум?

– Это сама Вселенная. Это материя всех ее видов. Если проще, то традиционная, привычная для вас материя, связанная воедино энергетическими полями, где одни виды материи переходят в другие, обеспечивая взаимодействие и устойчивость всей бесконечной системы. В ней нет пустоты и все целесообразно. Она напоминает головной мозг, где каждый нейрон несет определенную функцию, не подозревая о своем предназначении, а все вместе они – живой, мыслящий организм. Возможно, одними из таких «нейронов» являются социумы планет. Негодные или нежизнеспособные отмирают. Вместо них возникают другие. Высокоорганизованные планетарные социумы укрепляют и развивают Разум.

– Но такие планеты встречаются очень редко. Пусть в конечном счете их бесконечно много, но расстояния… Может ли быть, что Разум так «разбавлен»?

– Вы слушаете недостаточно внимательно. Я сказал, что они могут быть «одними из…», но не единственными. Во всех космических образованиях, достаточных по объему материи, происходят внутренние химические и энергетические процессы, которые нужны для их существования. Все переживают периоды младенчества, взросления, старости и, наконец, смерти, переходя в другие виды материи и энергии. Все они по-своему разумны. Так что биологическая форма разума далеко не единственная и занимает весьма скромное место в иерархии интеллектуальных ценностей.

– Простите, но то, что вы рассказали, мне трудно даже представить, не то что осознать. Фантастика какая-то! – взмолился я. – Мы привыкли оценивать и верить в то, что можно увидеть, потрогать, понюхать, наконец, хотя бы представить. Вот я вижу окружающее и верю в это, вижу в телескоп звезды, галактики и знаю, что они есть, могу даже представить, что Вселенная бесконечна, хотя это трудно. Я в общих чертах понимаю, как она устроена. Но параллельные миры, думающие планеты и галактики… это не укладывается в моем сознании.

– Сейчас в вашей голове каша. Но постепенно все, как у вас говорят, разложится по полочкам. Вы доверяете лишь своим органам чувств и земным приборам. Они не дают даже приблизительно верного представления об окружающем мире. В пример я привел мнение ваших ученых о возникновении Вселенной от большого взрыва. Вы видите лишь кусочек ее, верите, что это и есть вся Вселенная, но опять ошибаетесь. Она бесконечна не только в пространстве, но и в структуре.

Вселенная для нас дискретна, то есть прерывиста. Это значит, что наши планеты, галактики – это «строительный материал» для Вселенной более высокого уровня, с иным течением времени, а микромир, из которого состоит наша Вселенная, сам представляет собой Вселенную более низкого уровня. И так бесконечно. Поэтому я и оговорился, что дискретна она лишь для нас, но в целом взаимообусловлена, непрерывна. На этом давайте закончим. Я думаю, для размышления вам достаточно сказанного. А теперь прошу меня простить, и разрешите откланяться.

Он встал со стула, я за ним.

– Виктор, но вы так и не сказали главного, – я невежливо удержал его за локоть.

– Я считал, что вы и так поняли, – сказал он, пристально глядя на меня, но, не дождавшись ответа, продолжил: – Хорошо. Вы хотели спросить, как можно остановить маятник и вернуть его обратно?

– Да, конечно. Что надо делать?

– Сейчас все зависит от России. Если точнее – от вашего народа, от каждого из вас. Спасение всего вашего социума зависит от уровня самосознания большинства жителей России. Если вы хотите лучше понять, что это такое, поговорите с Мироном. Слышали о таком?

– Это наш поп-расстрига, который живет у вас?

– Совершенно правильно. Он весьма интересный человек и мыслит правильно. Так что советую.

– Но я не знаю к нему дороги.

– Дорога откроется сама, когда придет время.

Мы спустились с крыльца.

– Прощайте, Анатолий. Пусть вам сопутствует удача.

– Прощайте, Виктор, спасибо вам за все.

Мы пожали друг другу руки. Из дома вышла Лея, подошла к нам.

– Пойдемте, я вас провожу, – предложила она.

Мы пошли к лесу. Там она указала мне на едва приметную тропинку.

– Идите по ней, скоро будет выход.

Мы распрощались, и я вошел в лес. Через минуту меня окутал туман, а когда он рассеялся, я увидел, что стою на краю лесополосы, которая впереди сворачивает к знакомой дороге.

Это был Кузяков верх. Перед домом я посмотрел на часы и уже без удивления убедился, что время, проведенное с

Виктором и Леей, было мне подарено.

* * *

Еще два раза я видел Лею у магазина, затем она пропала и больше не появлялась. Одни люди сказывали, что они с мужем продали свою ферму за большие деньги и уехали в Америку; другие якобы видели зарево большого пожара где-то в лесу за Колдыбаевкой и утверждали, что сгорела их ферма; третьи клялись, что встречали Лею с мужем в райцентре, они разорились и теперь живут там. В одном все были единодушны, что исчезновение Леи – большая потеря для всех лопатян, что таких душевных больше нигде не сыскать и дай ей Бог здоровья, где бы она ни была. В этом я искренне с ними соглашался.

В Москве я приобрел несколько книг о космосе и параллельных мирах, обшарил Интернет по этой теме, но ничего вразумительного, что бы раскрывало или дополняло услышанное в Лопати, я не нашел. Не нашел и комментариев о коллективном разуме.

Между тем обстановка в стране ухудшалась и накалялась. Грянувший дефолт разорил и опустошил кошельки многих миллионов людей. Цены на продукты питания росли бешеными темпами. Рубль обесценивался с каждым днем. В обращение ввели купюры с множеством нулей. Получение зарплаты и пенсий повсеместно задерживалось. Детские сады, пионерлагеря, заводские здравницы распродавались и превращались в коммерческие организации. Квалифицированная медицинская помощь, высшее образование перешли в разряд платных и стали недоступны для простого народа. Армия разоружалась и разлагалась.

В Москве тем временем во всех ведущих структурах сидели приглашенные иностранные «специалисты» и «консультировали» пути движения нашей страны. По всему государству расплодились сотни «неправительственных общественных организаций», которые разлагали население на местах. Телевидение по всем каналам изо всех сил помогало этому разложению.

На Кавказе лилась кровь. Районы Дальнего Востока,

Поволжья, Урала, Северного Кавказа, а также Якутия, Башкирия, Калмыкия, Татарстан и некоторые другие стали подумывать об отделении от России и образовании самостоятельных государств. Расцвел национализм. Назревал распад страны и, как следствие, гражданская война.