Текст книги "Чекисты. Книга вторая"

Автор книги: Владимир Беляев

Соавторы: Павел Кравченко,Н. Киселев,Илларион Подолянин,А. Нормет,Г. Гришин,Александр Миронов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

А в маленькой комнатке, куда сквозь плотно прикрытую дверь едва доносились звуки разнузданной музыки и крики пьяных “ветеранов”, заключались кровавые сделки. Здесь собирались главари “общества”. Отсюда, из этой комнатки, нити вели в особняк с окнами, занавешенными шторами, за которыми, как паук в ожидании жертвы, притаился полковник Шилл. Эта комнатка для многих была последним рубежом, перешагнув который люди прощались с честной жизнью, становились шпионами, диверсантами, убийцами…

Найти Лестера в кафе Беттеру не представляло никакой трудности. Американец был завсегдатаем “Олимпа”. Застал его немец и на этот раз. Лестер ужинал.

– Новость, господин Лестер, – присаживаясь, сообщил вербовщик. – Радиограмма от Владимира.

– Наконец то! – Лестер выдернул из-за ворота белоснежную салфетку. – Я умираю от ожидания. Давайте сюда. – Он выхватил из пальцев Беттера листок бумаги и впился глазами в текст. – Так… Деньги полупил… Все благополучно… – Американец торжествующе взглянул на Беттера. – Ну, что я говорил? Нет, старина, Лестер бывалый волк! Он никогда не ошибается в людях!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Старый знакомый

– Черт возьми! Пока все идет превосходно! – Шилл сияя ходил по кабинету.

Лестер следил за ним со снисходительной усмешкой. Но вот полковник резко остановился, и усмешка на лице американца мигом сменилась выражением подобострастия и собачьей преданности.

– Ну, Лестер, наступило время вас поздравить. Я считаю, что эта радиограмма стоящая.

– Это уже третья, – напомнил Лестер.

– Да, третья. И это говорит само за себя. Значит, положение Вольдемара становится все прочнее. – Полковник подошел к столу и взял листок с текстом радиограммы. – Интересно, от кого он получил эти важные данные?

– За деньги можно купить многое, – ответил Лестер, сделав многозначительное ударение на слове “деньги”: ведь это он настоял на том, чтобы они были посланы Владимиру.

Однако Шилл сделал вид, что не заметил этой многозначительности.

– А парень то оказался дельным, – сказал он. – Что вы думаете, Лестер?

– Совершенно верно, мистер Шилл. Я недаром рекомендовал его вам.

– Но Беттер в вашем оркестре – тоже не последняя скрипка, – заметил полковник, довольный тем, что с Лестера можно сбить немного спеси.

– Все люди, которых находит этот немец, прошли через мои руки, – возразил американец. – И я не всех рекомендовал вам.

– Уж будто бы, Лестер! Я знаю – вы с Беттером стараетесь завербовать любого бродягу. Но в этом я сразу разглядел талантливого человека. И, как видите, не ошибся. Ну, одним словом, не будем спорить, – решительно объявил полковник, опускаясь в кресло. Он задумался, барабаня пальцами по столу. – Вот что, Лестер, у меня к вам вопрос.

– Я слушаю, сэр!

– Как вы думаете – можно ли пойти на риск и поручить Владимиру одно весьма деликатное задание?

– Какое?

– Я имею в виду просьбу нашего агента “Пингвина”. Он ведь давно ждет от нас посылку.

– Думаю, что можно, – кивнул Лестер. – Владимир выполнит это задание, как никто другой.

– Что-то они слишком много сегодня настукали, – сказал Алексей, сидя вместе с майором Васильевым над расшифровкой полученной радиограммы.

– Ничего, ничего, Алеша. Стоит потрудиться, – подбодрил его майор. – Тут говорится о каком то задании. Должно быть, это важно. Кажется, они окончательно доверились тебе.

Тщательно проверяя каждую цифру радиограммы, внимательно отыскивая для нее соответствующее место в постепенно проясняющемся тексте, Алексей наконец составил полный текст.

“Часть имеющейся у вас взрывчатки упакуйте в водонепроницаемую обертку, – прочитал Васильев. – Найдите в лесу надежное место, организуйте тайник и положите сверток туда. Координаты тайника сообщите срочно. Ш.”.

– Кто этот “Ш”? – спросил майор.

– Полковник Шилл. Наш главный шеф, – ответил Алексей.

– Понятно! – воскликнул Васильев. – На нашей территории действует еще один их агент.

Майор несколько раз внимательно перечитал текст. Да, радиограмма была подписана самим Шиллом. Значит, задание очень важное. Шилл наконец то вступил в игру.

Несколько дней от Владимира не было никакого ответа. Беттер нервничал. Но в то же время он втайне надеялся, что ответа больше и не будет. Ах, как страстно он желал, чтобы с его, Беттера, агентом стряслась какая-нибудь беда. Нет, не с одним, с обоими вместе!.. Да, он хотел этого, надеялся на это. Лестер придумал дьявольский план. Послать его, Беттера, на самолете в Россию за пленками и добытыми документами. Чертовщина! Только этого не хватало! Но лететь то придется. Придется… Если, конечно, советская контрразведка не накроет хотя бы одного. Тогда – дудки. Тогда и лететь будет незачем.

И вдруг – открытка. По почте. Беттер жадно вчитывался в строчки. Приветы родным, знакомым, пустое перечисление имен… И вот… главное: “7 июня, в свой день рождения, я сфотографировался в лесу на большом камне среди живописных сосен. Шагах в двадцати от меня стояла громадная сухая береза. Вечернее солнце окрашивало дерево в розовый цвет и придавало всему окружающему радостный, веселый вид”.

Все… Дальше читать не стоило. Это было самое важное. Немец достал карту, расстелил ее на столе. “7 июня. 7/VI. 76-й квадрат. Вот он”. Беттер представил себе, как может выглядеть незнакомый пейзаж. Камень, сосны, береза… Все это приметы места. А слова “вечернее солнце” означают, что “посылка” зарыта у камня с его западной стороны.

“Неплохое выбрал место”, – подумал Беттер. Он взял карандаш и медленно обвел квадрат 76 красным кружком.

Долго в мрачном молчании смотрел он на этот кружок. “А лететь все-таки придется!..”

Еле различая друг друга в темноте, Соколов, Дергачев и проводник со служебной собакой пробирались по лесу. Их шагов почти не было слышно. И каждому казалось, что рядом с ним бесшумно движется неясная серая тень.

Вот и замшелый камень, вросший в землю, напоминающий могильный памятник. Рядом одинокая сухая береза. Здесь будет засада.

Всю ночь они рыли яму, в которой могли бы поместиться три человека и собака. Работа была не из легких. В темноте можно было не рассчитать и задеть лотком лопаты соседа. К тому же копать надо было как можно бесшумнее.

Изредка собака замирала. Не было слышно ее учащенного дыхания. И тогда, настораживаясь, замирали люди. Кто знает – то ли пробежал мимо осторожный лесной зверек, то ли бродит вокруг затаившийся враг, тот, кто должен прийти “за посылкой”, зарытой ими у камня.

Еще не наступил рассвет, а чекисты уже лежали в яме, замаскировавшись ворохом сухого валежника. Камень был виден хорошо – он резко выделялся на фоне светлеющего неба.

И потянулись долгие, томительные часы ожидания. Медленно шли они, складываясь в сутки.

Почти каждый день кто-нибудь появлялся около камня – мужчина или женщина, а то и двое трое сразу, и всякий из них вызывал острое чувство подозрения. Больших усилий стоило работникам Комитета государственной безопасности сдержать себя, чтобы не выскочить из укрытия.

У них была рация – единственная возможность связаться с внешним миром. Частенько загорался зеленый глазок, и Соколов тихо сообщал, касаясь губами холодной сетки микрофона, о замеченных возле камня людях. Он рассказывал о том, что делали они в лесу: то собирали грибы и орехи, то приходили за хворостом.

И вот однажды около камня появился еще один незнакомец. Он был уже немолод. Седина серебрила его виски. Был он одет в короткий, не по росту, плащ и ходил прихрамывая.

Чекистам этот хромой показался особенно подозрительным. Правда, он тоже, как и другие, проходил мимо камня, собирая грибы. Однако грибники пересекали полянку торопливо, потому что на открытом месте грибов быть не могло. Мельком оглядев полянку, они углублялись в лесную чащу. Человек же в коротком плаще оставался на поляне довольно долго. Прихрамывая, он подошел к камню и присел на него, потом осторожно огляделся, снял сапог и медленно перемотал портянку. Затем опять обулся и, слегка прихрамывая, заковылял в лес.

– Не для разведки ли приходил? – шепотом спросил Дергачев.

– Чш-ш-ш… – зашипел Соколов.

Хромой опять возвратился. Подошел к камню, снова огляделся и опять перемотал портянку. Потом надел сапог и скрылся в лесу.

Об этом посещении полковник Телегин был по радио немедленно поставлен в известность.

Чекисты не знали, кого они ждут. Мужчина это или женщина? Молодым или старым будет тот, кому адресована “посылка”? Когда он появится – днем или ночью? Но враг мог прийти в любую минуту. Каждый миг надо было быть настороже.

Так проходили дни и ночи. Моросил дождь, опускался туман, ветер жалобно стонал в ветвях, скрипели и шумели деревья…

– Может, он приходил уже, да заметил нас, а теперь не покажет сюда и носа… – проговорил как-то утомившийся от длительного безрезультатного ожидания Дергачев.

– Видимо, не очень нужна ему посылка, раз не торопится, – шепнул старший лейтенант, не оборачиваясь на голос товарища. – Помнишь, прошлый раз почти до снега сидели. Никто уже не думал, что придет…

Вдруг Соколов умолк, приложил к губам палец. Заволновалась собака. Дергачев замер и стал напряженно вглядываться в щели между насыпанным сверху валежником.

Неожиданно по стволу высокой сосны скользнул солнечный зайчик, и на поляну выехал велосипедист. У камня он слез с машины и, прислонив ее к сосне, огляделся.

– Смотри, – проговорил Дергачев, прижавшись губами к самому уху старшего лейтенанта. – Тот, хромой. Видно, ему тут понравилось…

Люди в засаде замерли. Не отрываясь, следили они за хромым. Куча сухого хвороста, прикрывавшая людей в засаде, не привлекла его внимания. Она выглядела естественно, не вызывала подозрений, и самый придирчивый глаз не мог заметить здесь следов пребывания человека.

Хромой ходил по поляне, нагибался, что-то поднимал с земли. Из траншеи не было видно, что он собирает.

Собака тревожно шевелила ушами, нетерпеливо посматривала на проводника, словно ожидала приказания броситься вперед. Но крепкие руки проводника сжимали ей челюсти и туго натягивали ошейник.

Хромой прошел совсем близко от кучи валежника, и Соколов увидел, что он собирает шишки, сосновые шишки, валявшиеся кругом. Он опускал их в мешок, подвешенный к поясу. То ли случайно, то ли с умыслом, но держался он все время рядом с камнем, кружил возле него, обходя то справа, то слева.

С напряжением следили за ним чекисты. Несколько раз казалось им, что хромой хочет присесть у камня, чтобы начать выкапывать из земли “посылку”. И только громадным усилием воли сдерживали они себя, чтобы не выскочить из засады.

Но вот неизвестный поставил туго набитый мешок на землю у западной стороны каменной глыбы, еще раз осмотрелся и присел на корточки. Рук его не было видно. Мешок загораживал их.

– Выкапывает… – прошептал младший лейтенант.

– Тихо, Коля, тихо… – успокоил его Соколов, не отрывая взгляда от хромого.

И в эту минуту хромой поднялся. В руках у него был всего лишь тонкий запутанный шнурок. Размотав его, человек поднял свой мешок с земли, связал его, затем прикрепил к багажнику велосипеда, неуклюже взобрался в седло и уехал.

– Вот видишь, – сказал Соколов. – Ни в чем не виновный человек.

Вечерний лес затихал. Темнота выползала из овражков и словно размытой тушью заливала кустики, деревья, черные завалы бурелома. Зябко ежась, проводник обнял собаку за шею и спрятал лицо в ее густой шерсти.

– Жалко – костра нельзя развести, – глухо донесся его голос. – Холодно…

Словно в ответ, жалобно завыл и пронесся по верхушкам деревьев осенний ветер. Начал накрапывать дождь.

– Сегодня суббота, – сказал Дергачев, устраиваясь поудобнее. – В клубе у нас вечер танцев… Оркестр играет… Лампы горят… Хорошо…

Ему никто не ответил.

Дождь шел все сильнее. Вдруг овчарка заволновалась и резко повернулась к щели в набросанных сухих ветках.

– Джимка, тихо… – шепотом скомандовал проводник, натянув потуже кожаный ошейник. Другой рукой он стиснул собаке пасть.

Все насторожились. Хрустнула ветка. Зашуршали кусты. Старший лейтенант приподнялся на локтях и стал напряженно вглядываться в темноту. В просвете между кустами мелькнула неясная тень. Потом все стихло.

– Наверно, какой-нибудь зверь… – едва слышно произнес Дергачев.

Но вот от кустов отделился темный силуэт. Человек. Соколову показалось, что сейчас сердце его выпрыгнет из груди. В горле пересохло. Застучало в висках.

В нескольких шагах от кучи валежника, сильно хромая, торопливо шел мужчина, приезжавший днем за шишками. Он дышал часто и хрипло.

– Смотри-ка, вернулся… – Дергачев не договорил. Руки товарищей стиснули его с двух сторон, словно клещами.

Хромой шел к камню. Он ничего не опасался и не оглядывался, как днем. Луч фонарика скользнул по обомшелой глыбе. Чекисты увидели в его руке маленькую лопатку с короткой ручкой. Став на колени, хромой начал копать. Он копал быстро: мокрая земля поддавалась легко.

Так вот он какой, тот, которого ждали!..

Казалось, наступил момент действовать, но Соколов не подавал команды и, весь напружившись, слегка придерживал своих товарищей. Он знал, что теперь уже ошибки не будет, но надо поймать шпиона с поличным.

– Пора, товарищ старший лейтенант, пора… – шептал Дергачев.

Волнение людей передалось и собаке. Она дрожала от нетерпения. Проводник едва сдерживал ее:

– Тихо, Джимка, тихо…

Хромой отложил лопату, порылся руками в земле и извлек сверток, туго перевязанный парашютной стропой.

– Теперь пора, – сказал Соколов.

Освободившись от маскировки, чекисты поднялись во весь рост. Проводник отстегнул поводок, и собака сильным прыжком рванулась вперед.

Неизвестный был ошеломлен, когда на него что-то ринулось из темноты. Приподняв руку, чтобы защитить лицо, голову, он услышал рычание и жаркое дыхание собаки. И в его руку, выше кисти, впились острые зубы. Но тот, на кого кинулась собака, был не новичком. Он понимал, что попал в засаду. Сейчас ему необходимо было избавиться от свертка, который мог его изобличить. Сильным рывком он отшвырнул собаку, размахнулся, чтобы закинуть сверток в кусты. Собака снова бросилась на него. Опять вцепилась в руку.

Подоспевшие чекисты схватили врага и быстро связали. В воздух взлетела зеленая ракета – сигнал окончания операции. Крутясь и шипя, она яркой змейкой взвилась в ночное небо и осветила поляну. Лежавший на траве шпион морщился от света.

В небольшой гостиной в квартире полковника Телегина, расположившись в глубоких креслах возле низкого круглого столика, начальник управления и майор Васильев негромко беседовали. Еще с утра полковник почувствовал недомогание. Пошаливало сердце. Напряжение последних дней давало себя знать. Но надо было работать, работать, работать… И сегодня, в воскресенье, Телегин пригласил к себе всех участников операции. Ждали Соколова и Дергачева.

– А ведь “Пингвин” – наш старый знакомый, – говорил Васильев. – Помните, Коротичу было поручено проверить подозрительного человека в шалаше, которого видели девочка Таня и ее мать? Это был он. Давно окопался в наших местах. Хитрый враг.

– Недопустимо небрежно тогда поступил Коротич, – нахмурившись, сказал полковник. – Не по плечу ему оперативная работа… Капитан Кротов так бы не сделал, – с грустью добавил он.

Они помолчали. В окна барабанил унылый осенний дождик. Тикали часы на стене. Словно стряхивая с себя грустное настроение, Телегин встал и несколько раз прошелся по гостиной из угла в угол.

– Наша борьба вступила сейчас в самую ответственную фазу, – сказал он. – Противника надо держать в постоянном напряжении, разжигать его аппетиты. Нужно создавать впечатление, что Алексей здесь крепко обосновался, располагает хорошими возможностями. И… кажется, что уже пора слегка намекнуть, что Эльвира Леоновна тоже может быть полезна. Уж если Сергей решил убить Ивана Боярышникова только ради того, чтобы завладеть его пропуском на завод, значит, этот объект сильно интересует американскую разведку… – Он сосредоточенно помолчал. – Придется “удовлетворить” их любопытство… Как раз сегодня мы все это и обсудим.

В прихожей раздался звонок.

– А вот и остальные! – воскликнул Телегин.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Приманка

Лестер был доволен. Операция “Ночной визит”, как в документах разведки называлась заброска в Советскую Россию Николая, Владимира и Сергея, идет более чем успешно. Вот только Николай… Однако Лестер был настроен до того оптимистически, что исчезновение Николая не тревожило его. Николай живым не дастся – в этом Лестер себя уверил.

А события с каждым днем разворачивались все стремительнее. Шифрованным письмом Владимир сообщил, что Эльвира Леоновна, по счастливому совпадению работавшая чертежницей на объекте в квадрате № 8, может, вероятно, выполнить одно из ответственных заданий. Но он пока воздерживается давать ей поручения. Так что же он медлит, этот Владимир? Чертежи, чертежи – вот что сейчас интересует американцев. Какое секретное оборудование изготавливается на объекте? Еще “Пингвин” сообщал, что, судя по глухому гулу, иногда повисающему над лесом, в квадрате № 8, там собирают реактивные двигатели. Так пусть поторопится!

– Пусть он поторопится! – твердил полковник Шилл. – Нечего ему церемониться с Эльвирой. Пусть напомнит ей о ее связях с немцами… Действовать напористее! Так и передайте Вольдемару!

– Товарищ полковник, наше сообщение об Эльвире попало в точку, – докладывал Васильев. – Они требуют, чтобы Владимир действовал активнее. Даже не предупреждают, как обычно, чтобы был осторожнее.

– Что вы приготовили?

– Вот радиограмма: “Эльвира согласилась сфотографировать чертежи нового двигателя “турбо 380”. Жду инструкций”, – прочитал Телегин. Он взял карандаш и добавил: – “Необходимы деньги”.

– Товарищ полковник, может быть, рано просить денег? – возразил майор. – Недавно ведь переводили.

– Нет, нет, обязательно передайте, – сказал полковник. – Будет казаться естественным, что Эльвира согласилась пойти на это преступление только ради большой суммы.

Беттер буквально забомбардировал Алексея радиограммами. И Алексей, и майор Васильев, и полковник Телегин не сомневались: Беттера торопит Лестер, а Лестера – Шилл. Беттер, Лестер и Шилл – вот кто мог бы дать точнейшую информацию об агентурной сети.

И Алексей, и Сергей, и даже матерый разведчик “Пингвин” были мелкими сошками. Они не могли сообщить Телегину те сведения, которые сейчас больше всего интересовали его. И, хотя Сергей да и “Пингвин” тоже дали ценные показания, все-таки это было не главное. А будет ли главное? Полковник верил, что будет.

“Торопите Эльвиру… Торопите Эльвиру… Торопите Эльвиру…” Эти два слова беспрестанно повторялись в каждой радиограмме. Но полковник Телегин не спешил с ответом. Нельзя было создавать впечатление, будто Владимиру все дается легко. Прошло больше недели, когда наконец он сказал майору Васильеву:

– Пора.

И незримые волны понесли точки и тире шифрованного ответа: “Эльвира выполнила задание; Пленка проявлена. Изыщите способ переправить”.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Ловушка

Полковник Телегин ждал, что ответ на такую радиограмму последует немедленно. Но ответа не было. День, другой, третий… Что случилось? Отчего так медлят шефы? Может быть, заподозрили неладное?

Полковник снова и снова перебирал в памяти все искусные ходы “радиоигры”. Нет, нигде не было допущено, ни одной ошибки. В чем же дело?

Радисты чутко искали в хаосе звуков позывные Сергея и Владимира. И вот, на четвертый день, в час условленной связи с Сергеем, в наушниках сначала защелкали кодированные позывные Сергея, а затем последовал текст телеграммы: “Вблизи обследованной вами площадки, в квадрате № 11, подыщите место для тайника. Положите туда добытые вами пленки и документы. Точные координаты тайника сообщите. Будьте осторожны. Л.”.

– Для чего им тайник понадобился? – недоумевал Васильев. – Ведь они ждут посылки от Алексея!

– Верно, верно, – ответил Телегин. – Чертежи двигателя им куда нужнее, чем фотографии мостов и пропуск на секретный завод. Они хотят, я полагаю, чтобы Алексей выкопал “посылку” Сергея и объединил ее со своей. Очевидно, за документами и пленками кого-нибудь пришлют. Напишите письмо от Сергея. Сообщите, что задание выполнено, укажите точные координаты тайника. – Полковник вздохнул. – Что поделаешь! Придется еще немного потерпеть. Но иначе нельзя. От имени Сергея мы можем посылать только письма. Используем для этого его письмо, принесенное нам филателистом Саженцевым.

Вскоре письмо было составлено и послано. И снова потянулись томительные дни ожидания. Снова бессменно дежурили у приемников радисты, дожидаясь на заданной волне приказов для Владимира или Сергея.

Наконец была получена радиограмма для Владимира: “В квадрате № 11 есть неиспользуемый аэродром военного времени. Обследуйте его. Пригоден ли он в настоящее время для посадки самолета? По возможности сделайте это срочно. Будьте предельно осторожны…” Далее сообщались координаты, где Владимир может найти посылку от Сергея, снова – предупреждение об осторожности и подпись: “Ш”.

– Ну вот, – сказал с облегчением Телегин, прочитав расшифрованный текст. – Надеюсь, в скором времени мы встретим гостей.

– Вы заставляете себя ждать, Лестер, – раздраженно заметил Шилл. – Я хочу, чтобы мои распоряжения выполнялись немедленно. Пентагон торопит. Там интересуются, в каком состоянии сейчас та площадка для посадки самолета. Я им уже сообщил, что получены данные. А где они?

– Прошу прощения, сэр! Меня задержала расшифровка радиограммы. Вольдемар сообщает, что площадка находится в глухом лесу. Удобна.

– Удобна… – задумчиво повторил Шилл. – А где доказательства?

– Я уверен, что сообщение Владимира правдиво, – заверил Лестер. – Надо полагать, что площадка хорошая. Ведь в свое время она привлекла внимание Сергея. Их сообщения сходятся. А ведь Владимир не знает, что Сергей сообщил нам об этом аэродроме.

Сомнений не было – американцы собирались прислать за чертежами, пленками и документами самолет. Чекисты не теряли времени. Они готовились захватить вражескую машину во время посадки. Вокруг бывшего аэродрома в лесу были искусно замаскированы пулеметы, сложены костры, расставлены посты. Васильев не знал покоя. Он каждый день проверял, все ли предусмотрено, все ли исправно.

Прошла неделя, а от шефов не было никакого сообщения. Они молчали. Тогда полковник Телегин решил осторожно прощупать их. Чертежи были им нужны. Но промедление не входило в планы полковника. Надо было дать понять иностранной разведке, что чертежи могут не попасть к ним в руки.

Во время очередного сеанса связи Алексей передал коротенькую радиограмму: “Эльвира нервничает. Причины не говорит. Думаю, что это связано с выполненным ею моим заданием”.

– Вот так положение!.. – Шилл озабоченно ходил по кабинету. – Боюсь, что эта проклятая волокита с разрешением послать самолет сорвет все наши планы.

Он взглянул на стоящего Лестера, словно спрашивая у него совета.

– Я думаю, самолет нам разрешат послать, – сказал американец. – Вильфред и Миллер уже готовы лететь. Не впервой им такое дело. А пока, чтобы успокоить Вольдемара, надо послать ему радиограмму… – Лестер подумал. – Пусть он успокоит Эльвиру, пусть даст ей еще денег. Пусть намекнет, что нервозность может навлечь на нее подозрение…

– Это не спасет, – махнул рукой Шилл. – Если Эльвиру заподозрили, то Вольдемар тоже не гарантирован от ареста.

– Верно, сэр. Но если Эльвира будет вести себя правильно, это отодвинет на какое то время развязку. А мы тем временем успеем получить и чертежи, и пленку, и все прочее.

– Хорошо, посылайте радиограмму, – сказал Шилл после длительной паузы.

– Что-то, видно, застопорилось у них с самолетом, – сказал Васильев полковнику Телегину, когда была расшифрована радиограмма. – А что, если не прилетят?

– Прилетят, товарищ майор, обязательно прилетят. Ради чертежей в пекло пошлют самолет. А мы поторопим их.

В тот же день Алексей отстучал в эфир: “Эльвира сообщила, что она находится под подозрением. Ей кажется, за ней следят. Мое положение отчаянное. Пленки и документы закопал. Сообщите, что делать дальше. Вольдемар”.

Почти тотчас же был получен ответ: “Эльвира – реальная угроза вашей безопасности. Отравите ее. Сами уходите в лес – на нелегальное положение. Самолет ждите б ближайшие дни. Материалы храните в таком месте, чтобы в любой момент по нашему указанию вы могли иметь их на руках. Ш.”.

– Отравить велят, – угрюмо промолвил Алексей, расшифровав текст.

– Другого ответа от них и ждать было нельзя, – ответил Васильев. – Как только агент попадает в беду, перестает быть нужным и полезным, они сразу стараются от него избавиться. Решают просто. Чужой жизни не жалко.

Васильев обнял радиста:

– Подожди, Алексей. Отольются кошке мышкины слезки.

И опять потянулись дни, полные напряженного ожидания. Любой из них мог принести и радость удачи, и горечь разочарования. Все могло зависеть от любой случайности, от малейшей неосторожности, даже от настроения того или другого человека, участвующего в этой сложной “игре”.

Полковник Шилл бушевал. Лестер впервые видел его таким.

– Черт бы побрал вашего Вольдемара, вашу Эльвиру, вас самого, Лестер! – орал Шилл, брызгая слюной. – Это вы, вы заставили меня поторопиться и сообщить Пентагону о чертежах! Это вы придумали план с посадкой. И вот вам, пожалуйста. Пентагон разрешает послать самолет, но без посадки. Что же делать? А! Вы молчите! Молчите! Хороший же вы разведчик, если не можете придумать сразу несколько планов!

– Может быть, все-таки можно дать задание летчикам посадить самолет? – несмело спросил Лестер. – Мало ли что не разрешил Пентагон. Если мы добудем чертежи… Ведь победителей не судят. Кроме того, мы обещали Владимиру, если он выполнит задание, вернуть его сюда.

Шилл побагровел:

– Дорогой Лестер, победителей действительно не судят, но судят побежденных! Если среди нас не будет Владимира, это никак не отразится на нашем благополучии. А если не вернется самолет, нам с вами не сидеть больше в этом седле. – И Шилл постучал пухлой ладонью по подлокотнику кресла. – Наша задача – не спасение Владимира, а получение нужных Пентагону чертежей.

В дверь постучали. Вошел верзила телохранитель. Тотчас же из-за его плеча показалось бледное лицо радиста Ганса.

– Извините, сэр! Я прямо к вам. Спешная радиограмма.

Лестер шагнул, схватил листок. Но полковник вырвал его из рук американца.

“Эльвира не пришла с работы домой. Полагаю, она арестована. Нахожусь возле площадки в квадрате 11. Уходить отсюда опасаюсь. Продолжаю слушать вас по расписанию”.

– И черт меня дернул сообщить Пентагону об этих чертежах! – сказал Шилл, внезапно утихомириваясь. – Ну, Лестер, что делать?

– Я уже придумал, – сказал американец. – Можно послать самолет без посадки.

Низко склонившись над планшетом, Алексей расшифровывал текст радиограммы.

– Ну что, что там? – нетерпеливо спрашивал майор Васильев.

– Сейчас, сейчас… Вот. Готово. “На поле в квадрате № 2 в трехстах метрах от опушки зажгите два костра на расстоянии пятнадцати – двадцати метров один от другого. Около костров воткните в землю два шеста повыше, между ними натяните прочный шнурок. К нему привяжите материалы в упаковке. Ждите послезавтра ночью. Л.” (Подписано Лестером).

– Значит, они не хотят садиться, – проговорил Васильев, перечитав текст. – Хотят крюком на ходу подцепить. И место переменили. Вот это плохо. Ну да ничего. Из рук теперь мы их уже не выпустим. Будем настаивать на своем. Материалы то им во как нужны! – Он провел себе ребром ладони по горлу. – А пока чертежи и пленки у нас, американцы вынуждены считаться с нами.

На другой день Алексей отстукал радиограмму: “В квадрате № 2 ведутся лесные разработки. Вокруг много народу. Принять самолет на указанном поле нет возможности. Вольдемар”.

“Подготовьте шесты и костры в квадратах № 5 или 3. Сообщите, которое из этих мест более подходит для этой цели, – гласил текст радиограммы, принятой Алексеем на другой день. – О вылете сообщим дополнительно”.

Шилл, очевидно категорически не хотел воспользоваться заброшенным аэродромом в одиннадцатом квадрате. Это путало планы Телегина и Васильева.

– А что, товарищ полковник! – говорил майор начальнику управления. – Не все ли нам равно, где они пролетят? Постараемся всюду встретить как полагается.

Телегин не ответил. Он внимательно изучал карту.

– Посмотрите-ка, товарищ Васильев, – сказал он. – Вам не кажется странным, что и аэродром в одиннадцатом квадрате, и площадки в квадратах номер два, три и пять находятся на одной прямой линии?

– Очевидно, противник собирается сообщить о месте приема “посылки” в последнюю минуту, – сказал Васильев.

Полковник задумчиво покачал головой:

– А мне кажется, что они собираются сделать сразу два дела. Однако и ваша версия верна, но, чтобы гарантировать себя от всяких неожиданностей, будем ждать их во всех трех пунктах. Пошлите Соколова с группой к аэродрому в квадрат номер одиннадцать, а вы с Дергачевым приготовьтесь к встрече гостей в квадратах номер пять и три.

В особнячке, отделанном по фасаду белым мрамором, на одной из узких улочек большого греческого города перед полковником Шиллом, прилетевшим из Западной Германии рано утром, стояли летчики – американец Вильфред и немец Миллер. Они с почтением глядели на полковника, который склонился над картой, разостланной на столе.

– Вам ясно задание? – спросил полковник.

– Так точно, – ответил Вильфред.

– Крюк опустите вот здесь. – Шилл поставил карандашом на карте четкую точку. – С вами полетит Беттер… – Он помедлил. – И еще один пассажир.

– Есть, сэр!

Полковник улыбнулся:

– Вы опытные ребята. Не раз летали в Советскую Россию. Проведете машину где угодно. На какой угодно высоте. Устройство надежное. Только щелк – и подцепит. Понятно?

– Понятно, сэр, – отчеканил Вильфред.

– Счастливого пути! – сказал полковник.

Выйдя из особнячка, летчики некоторое время шли молча. Да, им не раз приходилось летать в Советскую Россию с заданиями американской разведки. Вильфреду случалось бывать там и во время войны, когда в Виннице размещалась база союзников, с которой американские самолеты шли на бомбежки. Это были так называемые “челночные операции”. Из Англии самолеты летели в Винницу, по пути сбрасывая бомбы над гитлеровской Германией. В Виннице, заправившись горючим и забрав новый груз бомб, они возвращались назад, на английские аэродромы.

По натуре Вильфред был человеком равнодушным. С равнодушием он относился ко всему, что не касалось его благополучия. Никакие сложные проблемы, никакие трудные задачи – ничто не могло взволновать его. Личное благополучие и здоровье он считал важнейшими элементами человеческого существования и умел, кроме этого, ни о чем больше не думать.

– Значит, летим, – сказал он, искоса взглянув на Миллера.