Текст книги "Ликабет. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Владимир Балашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Валерий кивнул.

– Прости, достойный, но если мы здесь стоим, как я понял, против маркоманов не лучше ли было поставить лагерь южнее, ближе к их границам?

Наместник удовлетворенно кивнул.

– Ты понял правильно. Не раскрою тебе большого секрета, но в Риме считают, что восстание в Паннонии организовал вождь маркоманов Маробод, когда узнал, что Тиберий собирает против него войско. Маробод обещал паннонцам помощь, но выступать не спешит. Частью потому, что получил серебро из Рима. Немного, но варварам хватило, чтобы успокоить свою алчность. Частью потому, что боится удара наших легионов ему в тыл. Лично я думаю, что больше второе. Один год легионы стояли лагерем южнее Лупии у маркоманских земель, но это было слишком опасно. Там, рядом земли марсов и в случае чего, им нетрудно перекрыть наши дороги, к тому же нет смысла раздражать вождей Маробода – Публий Вар улыбнулся и развел руками, как бы говоря – вот такие дела.

Да, дела начинали вырисовываться, как говорил один персонаж Кэррола – все чудесатее и чудесатее. Публий Квинктилий Вар не только пас местных германцев, но и держал в узде маркоманов, чтобы те не двинулись в Паннонию. Попутно он исполнял волю Августа, пытаясь превратить земли местных племен в римскую провинцию. Не позавидуешь мужику, некоторые губернаторы из его времени в таких случаях глотали пачками валидол. А он то, дурак, думал его напугать восстанием херусков. Вот уж проблема, одних херусков три легиона поднимут на мечи за пару недель. Да и напугать, это не про этих людей, постоянно ходящих между жизнью и смертью. Все – таки есть в этом спокойном патрицианском общении великий смысл, не позволяющий говорить и делать глупости. Он перевел дух, успокоился.

– Благодарю тебя, что ты рассказал мне все это наместник. Теперь я лучше понимаю, какие труды ты несешь. Сам я могу обещать, что буду достойно исполнять свою должность, а если, зная мир варваров, заподозрю неладное, то ты узнаешь первым – Валерий поднял чашу и сделал глоток вина, наместник ответил тем же.

– Другого ответа я и не ожидал от наследника Корвусов. Делай, что знаешь. Мне рассказали, что поручил тебе Цезарь, а я рад, что Эггию наконец‑то повезло с трибуном.

Буховцев смотрел на Вара, ожидая пояснений.

– Молодой Постумий не так уж и плох, но ему пора повзрослеть – добавил Публий Квинктилий – Во время летнего стояния Солнца херуски устраивают комиции, здесь, недалеко от лагеря, на берегу Визургия.

– Варварские комиции?

– Да. Собираются, рассматривают накопившиеся споры, проводят суды. Все это в своем кругу, но после я устраиваю прием для вождей, тебе нужно будет прибыть.

Валерий кивнул, визит был окончен и он вышел из палатки. Лесной воздух был свеж и возможно бодрил, но он так вымотался за день похода, устройства в лагере и беседы с наместником, что когда добрался до палатки, без сил рухнул на ложе. Перед сном в голове крутился разговор и фраза Публия Вара – 'мне рассказали, что тебе поручил Цезарь'. Он, конечно, предполагал, что в администрации императора у Вара есть свои люди, но не думал, что эта беседа дойдет до его ушей. Интересно, что наместник о нем думает?

Утром Буховцева разбудил звук букцин. После завтрака он сходил в трибунал, коротко познакомился с некоторыми из трибунов семнадцатого и восемнадцатого легионов, префектом лагеря Гаем Цейонием, узнал пароли и пошел смотреть канаб. Поселок был по существу маленьким городком, огражденным широким рвом и низким валом у которого прохаживались вооруженные копьями, сторожа. Прямые, как в лагере, улицы, построенные из свежего дерева, дома. По – виду обычные времянки. Население несколько тысяч человек. Кузнецы, шорники, торговцы тканями, вином, пивом. Много женщин. Обслуживающий персонал легионов. Здесь можно было в увольнении напиться и провести ночь с женщиной, прикупить что‑либо из вооружения и одежд, да и много чего другого. По мелочам здесь было почти все. Правда, цены были не шуточные. Небольшой рынок на окраине был предназначен для германцев, которые торговали здесь кабанятиной, дичью, свининой и шкурами. Сами же германцы часто ходили по лавкам, брали вещи, и долго присматриваясь, перебирали в руках изделия римского мира.

Когда, ближе к полдню, он вернулся в лагерь, то застал у палатки центуриона. Тот стоял, смотрел на форум и внимательно всматривался в проходивших трибунов. При приближении Валерия вскинул в приветствии руку.

– Децим Аррунций, трибун. Пил пятой когорты восемнадцатого легиона.

– Марк Валерий Корвус, трибун девятнадцатого легиона – ответил на приветствие Буховцев.

На лице центуриона отразилось удовлетворение. Не ошибся.

– Вчера ко мне приходили люди от префекта Цедиция, насчет принципа Авла Мания, бывшего – добавил он – сказали, он хотел наняться к тебе в услужение.

Валерий кивнул.

– Я Мания три года знаю, и скажу тебе, немногие легионеры так службы понимают, как он понимал, но у судьбы свои виды. Этой весной мы валили лес для лагеря и одно дерево криво пошло прямо на контуберний. Там вся земля в кустах и мы по колено в них стояли, так, что не убежать, не отскочить. Маний первым успел и дерево подхватил. Уж не знаю, откуда у него столько сил взялось, но держал он его, пока мы все не выбрались, а когда бросил, то руки уже поднять не смог. Ну, ты это знаешь. Так что многие у нас за здоровье и жизни ему благодарны, и я тоже. Я тоже там стоял. Мы в когорте собрались и дали ему денег по увольнении, но скажу тебе трибун, если ищешь верного человека, возьми Мания, не пожалеешь.

Валерий кивнул и хотел пожать центуриону руку, но вовремя вспомнил, что здесь это не принято. Поэтому просто хлопнул его предплечью.

– Возьму центурион. Я и до этого хотел его взять, но решил быть осторожным, а теперь вижу что зря. Благодарю тебя, за то, что пришел ко мне, немногие пилы так заботятся о своих когортах. Скажи Авлу – пусть приходит, он принят.

– Спасибо трибун – Аррунций взмахнул рукой и пошел в сторону Виа Претория.

Авл Маний не заставил себя ждать. Не прошло и получаса, как Буховцев увидел его довольную физиономию.

– Авл, ты принят – еще раз подтвердил Валерий – сегодня свободен, а завтра, с утра, с вещами подходи к Главным воротам, мы отправляемся в лагерь девятнадцатого.

– Благодарю, трибун. Утром буду – бывший принцип кивнул и отправился по своим делам.

До конца дня у него была встреча с местным аргентарием. Небольшого роста, худощавый мужик нашел его сам и стоя около трибунала долго присматривался. Потом подошел и протянул половинку медной фибулы. Валерий сначала не понял в чем дело, но, быстро вспомнил, подал свою половину.

– Нам велено держать для тебя две тысячи денариев, господин – сказал он негромким голосом.

– Марк Валерий Коврус – уточнил Буховцев.

– Я знаю, господин. Меня зовут Стратий. Меня здесь все знают. Тебе нужны деньги?

Валерий задумался. По большому счету в деньгах он не нуждался. От трехсот денариев, что он брал на дорогу, осталось больше сотни. На три месяца жизни в лагере, при его расходах, ста денариев должно хватить. Но так он думал раньше. Теперь у него есть слуга, да и другие расходы вероятно будут.

– Пятьсот денариев, пока будет достаточно.

– Ты скромен в расходах, господин – улыбнулся Стратий – деньги я занесу вечером к тебе в палатку. Если понадобится еще, спроси меня в первой когорте семнадцатого, там за ее знаменами мы держим казну. А когда наместник начнет собирать налоги, спроси у его бенефициария.

На этом они расстались, а вечером один из слуг Стратия занес ему тугой кожаный мешочек, набитый денариями и сестерциями. Незадолго до этого в палатку зашел Цедиций.

– Я остаюсь в лагере префектом, а Цейоний до 'плохого дня' объедет укрепления на том берегу Визургия, осмотрит работы. Нам предстоит тяжелое лето Корвус – после пары дней забот префект выглядел уставшим.

'Плохой день' – это день битвы при Алии, где – то середина июля. До этого времени Луций будет префектом в главном лагере, неплохо. Кто знает, может это пригодиться. С ним Валерий поладил, а даже можно сказать, подружился. Буховцев вернулся к теме разговора.

– Херуски? – спросил он, напоминая о разговоре в дороге.

– Если бы только они – усмехнулся Луций – пришли вести с укреплений из – за Визургия и центурионы там насторожены. Что‑то странное происходит. С начала года нет ни одной стычки между германцами. Будто они все разом замирились.

– Что же в этом плохого?

– Плохо то, что такого раньше не было. Кстати, центурион смотрел рог и смог прочесть лишь приветствие в начале. Так что надо быть настороже – Цедиций помолчал и продолжил уже более жизнерадостным тоном – прибудешь, передашь привет Эггию, и Ахиллу тоже передай. Не знаю, кем он сейчас командует, его повышают каждый год, но найдешь его легко. Его там все знают.

Валерий улыбнулся, кивнул.

– Передам, Луций.

Они поговорили еще немного, простились, а утром Валерий стоял у небольшого отряда из пяти контуберниев, под руководством трех центурионов. Рядом был Авл Маний, который ждал его у ворот с самого утра. Им предстоял небольшой переход на север. В этих местах Визургий делал петлю на запад длиной примерно в семь римских миль. Недалеко от северного изгиба петли стоял основной лагерь, а на север от него, за хребтом, название которого Буховцев так и не удосужился узнать, был лагерь девятнадцатого легиона. Всего – то десять миль, полдня перехода по много раз хоженой и обустроенной легионерами дороге. Валерий еще раз осмотрел отряд, и они тронулись в путь.

Глава 4

По палатке часто застучал мелкий дождик. Буховцев встал с кресла и выглянул в квадратный вырез окна. Тонкие, косые струи, протянулись от пасмурного неба до земли, превращая ее в волнующееся море пузырей. Блин, уже второй день льет, сколько можно?

Похоже, опять придется сидеть целый день в лагере.

– Бенефициарий – позвал он.

Из смежной палатки зашел его бенефициарий, Квинт Геций. Встал у стола, и преданно смотрел на начальство, ожидая приказаний.

– Занятия на сегодня отменяются, по крайней мере, до полудня. Работы тоже. Передай по команде. Секретарь пусть подготовит пароли и отправит тессерариям в центурии.

Геций кивнул, и исчез за пологом. В соседней палатке снова заскрипели перья. Наверное, обидно Гецию, да и всему его штабу, они сейчас единственные несут службу. Хотя есть еще караулы, им под дождем сейчас ох как не сладко. Плотная, темно–серая темень два дня назад затянула небо, и с тех пор дождик лил не переставая, лишь с небольшими перерывами. Все работы и тренировки пришлось прекратить, и легионеры наслаждались в своих тесных палатках неожиданным отдыхом. В обед выбирались на кухни готовить еду и дальше снова исчезали за пологами палаток. Отдыху, конечно, все были рады, но Валерий знал – еще пару дней без дела и начнутся проблемы. Просто так, со скуки. Когда легионеры не заняты службой, они начинают придумывать себе дела и заботу начальнику, поэтому они с Эггием уже решали вопрос о ведении занятий под дождем. Центурионы сначала были против, но видя, что дожди затянулись, сами стали чесать репу по этому поводу. Ему же предстояло до обеда сидеть в палатке, под полог которой уже пробиралась сырость. В обед обход служб и караулов. За две недели его дежурства режим был уже налажен, но это однообразие Буховцеву порядком надоело. Хотелось, прогуляться, осмотреть окрестности. Хорошо, что сегодня был последний день, завтра он сдавал дела Постумию.

Его служба началась две недели назад. Переход до лагеря девятнадцатого занял не более трех часов. Дорога была достаточно оживленная, по ней шли германцы, торговцы с возами товаров, посыльные с сопровождающими. Для торговцев дорога между лагерями была единственной, по которой они передвигались без охраны. Пожалуй, это был единственный римский путь в этих краях. Пройдясь по нему можно было почувствовать себя где‑нибудь в Самнии или Лации. Удивляли лишь германские деревушки, попадавшиеся вдоль дороги. Не своим видом, и даже не видом их жителей, часто одетых в римские туники, а тем, что около каждой было неказистое строение, в котором торговали местной едой и пивом. Почти как в Галлии. Цивилизация постепенно проникала в эти земли. Валерий послал Мания за пивом, и на привале попробовал напиток. Пиво было слабоградусное, больше похоже на брагу, с явным привкусом подгнившего ячменя.

Они прошли по краю горного кряжа, где у сжимаемого холмами Визургия было самое узкое место, которое римляне называли воротами. Отсюда, с холма, было видно высокие стены лежащего в нескольких километрах вниз по реке лагеря.

А еще через час он стоял в палатке и представлялся Луцию Эггию. Перед ним был высокий, седоватый старик в алой тунике, подпоясанной широким поясом. Меч как у центурионов на левой стороне. В подобном ношении меча для префектов не было смысла, но это видимо, уже привычка. Буховцев приветствовал префекта, тот ответил тем же, потом долго и внимательно всматривался в лицо Валерия.

– Сколько тебе лет, трибун? – спросил он с сомнением.

– К следующим Компиталиям будет двадцать пять.

– Не поздно ли ты вступил в войско? В квесторы избирают до двадцати пяти – сомнения Эггия усилились. Не очень то хотелось ему в легион непонятного трибуна. Что он мог думать о Буховцеве? Скорее всего, то, что он обычный молодой патриций – балбес, прожигающий свою молодость и за развлечениями забывший вовремя начать карьеру. По протекции его взяли в легион, а теплое местечко ждет его по скорому увольнению, и надо признать в целом он был прав. Все так и было, кроме того, что свою молодость он не прожигал.

– Ты, верно, не слышал моей истории достойный Эггий. В Риме она известна достаточно, а по дороге сюда, я уже устал ее рассказывать – улыбнулся Буховцев.

– Сам видишь трибун, где мы находимся. До нас даже слухи доходят в последнюю очередь. Если тебе не трудно, расскажи еще раз?

Валерий вздохнул, и в который уже раз начал рассказывать историю своих приключений.

– Так я и получил назначение в германские войска. А должность квестора от меня не уйдет. Родни у меня нет, ни старшей, ни младшей, так что я сам себе Отец семейства и у меня есть договоренности в трибе – закончил Буховцев.

– Давно не слышал таких удивительных историй – Луций Эггий повеселел. Его опасения не подтверждались.

– Едва не забыл сказать тебе. Префект Цедиций передает тебе привет. Мы вместе с ним прибыли в лагерь наместника – добавил Валерий.

– Что же расскажешь мне позже как он, и как дела в Ализо, сейчас иди, переоденься. Одень латиклавию. Я представлю тебя в трибунале.

Буховцев кивнул и пошел переодеваться.

Форму одежды он определил, когда проходил к палаткам трибунала через Виа Квинтана. Рядом с рядами потеющих, с учебными гладиями гастатов, стоял немолодой мужик в подпоясанной тунике, на правой стороне которой, от плеча с верху до низу была узкая алая полоса. Валерий присмотрелся внимательнее. Трибуны, центурионы, легионеры по летней жаре были одеты в туники. Знаком различия служили лишь трибунская полоса, да витис в руках. Все здесь было по–простому, без патрицианских закидонов. Даже палатки трибунала были больше, чем те, что стояли в претории. Когда он через некоторое время появился в трибунатной палатке, там находился весь высший командный состав. Сам префект Эггий, четверо ангустиклавиев разного возраста, и вихрастый субтильный тип с лицом мальчишки, в тунике с широкой полосой. С него и началось представление.

– Трибун Марк Валерий Корвус, сын Луция Валерия Корвуса, с императорским предписанием в наш легион. Тит Постумий Альбин – указал префект на мальчишку. Тот изобразил суровое лицо и кивнул. Выглядело это потешно, и Валерий едва успел подавить улыбку. По опыту знал, что такие люди обидчивы.

Какой трибун, вопросов никто не задавал. Ответом служила туника с широкой алой полосой. Эггий представил остальных трибунов. Буховцев наскоро запомнил их имена, но его внимание привлек лишь один. Спокойный мужик среднего роста, с типично римским, скуластым лицом и умными серыми глазами. Тертий Дуилий – так его звали. Валерий запомнил и решил позже узнать о нем подробнее. По жизненному опыту он знал, такие люди встречаются не часто, и будет он в будущем играть за него, или против, очень важно. Полетаев учил подобные факторы всегда держать под контролем.

– Рады твоему прибытию. У достойного Постумия теперь будет возможность отдохнуть от трудов – улыбаясь, подвел итог префект.

– Мне не тяжело нести службу – приняв горделивую стойку, возразил Тит.

– Несомненно – подтвердил Эггий – но легионам нужны и другие трибуны.

Буховцев с интересом наблюдал эту перепалку, но у него были дела поважнее.

– Достойные, не подскажите ли мне, где здесь можно отметить мое прибытие – по жизни в Ализо, Валерий знал, что пирушки по такому поводу обязательны, и по местному этикету, в лагере эта обязанность лежала на прибывшем.

– Можно здесь, в трибунале – наперебой предложили несколько трибунов, посмотрели на Эггия, тот кивнул в знак согласия и добавил – после службы. Если нужно будет вина, все можешь найти в канабе.

До вечера Буховцев успел осмотреть лагерь девятнадцатого, больше похожий на средневековый городок. Лагерь лежал на крутом холме, и расположение его было более компактно, чем в основном лагере. Размер диктовался рельефом местности. За высокими стенами лагеря в три и более метра, были узкие улицы, из‑за которых палатки казались более высокими, да и сами они были поставлены выше. Валерий уже заметил, что несмотря на принятые в империи стандарты римские лагеря и кастеллумы отражали личность их создателей – префектов лагеря. И теперь рассматривая лагерь девятнадцатого легиона, он гадал, чем Луций Эггий отличается от Гая Цейония, префекта основного лагеря. Ниже, на берегу Визургия лежал канаб, служащий по совместительству складом и портом, и видимо, из‑за этого окруженный рвом и частоколом. В канабе наличествовала стража из легионеров и около тысячи человек населения. Именно через этот небольшой порт местные легионы сообщались с крепостями, лежащими в устье Визургия на земле ангривариев. Оттуда поступало дефицитное в этих краях зерно, а также снаряжение и другие вещи, необходимые для жизни в лесах двадцати с лишним тысяч человек. Сам канаб был построен более основательно, чем его собрат в лагере на Оснии. Тоже видимо сказывалась рука Эггия.

Задачей лагеря была связь с флотом, подвозившим продовольствие по реке и присутствие в северных землях. Вести самостоятельные боевые действия легион с вспомогательными войсками, численностью где‑то около восьми тысяч человек вряд‑ли мог, но ударить превентивно имея в тылу укрепленный лагерь был более чем способен, а для всего остального в полупереходе имелось основное войско. В принципе неглупо, особенно если основная задача, держать местность и в случае чего ударить в тыл маркоманам.

Набор товаров и продуктов в канабе был хороший, и они с Манием закупились с избытком, потратив на все двадцать денариев. В тот же вечер Валерию представили поступающего в его распоряжение бенефициария – порученца Квинта Геция, секретаря – архивариуса, не произносимо именуемого здесь 'комментариенсис', либрария и начальника над всем этим хозяйством, корникулария. А вечером перед началом пирушки у Буховцева состоялся разговор с Авлом Манием.

– Авл, давай поговорим о деньгах – начал он, когда они расставили вещи в палатках.

– Мы договаривались на половину, господин – настороженно сказал Маний.

Жалование легионера, такого как Маний двести двадцать пять денариев в год, следовательно, половина это сто с небольшим, но Валерий не собирался экономить на верном человеке. Маний не должен был нуждаться в деньгах и ценить хозяина, который щедро платит. В этом мире хорошая оплата труда или услуги имела не только материальное выражение, это было своего рода показателем уважения. Вопрос – сколько дать денег, чтобы не прослыть простаком?

– Я помню Авл, но скажу тебе сразу, что не считаю, что это достаточная сумма для тебя. Возможно, тебе придется исполнять для меня такие поручения, которые обычные слуги не исполняют. Поручения, которые бывает, исполняют клиенты для своего патрона. Поэтому предлагаю тебе триста денариев.

Авл задумался, шевелил мозгами, и на его лице стали появляться сомнения. Буховцев вздохнул и улыбнулся.

– Мне не нужно будет водить мальчиков в палатку, да и девочек тоже. Я не любитель подобных развлечений, да и тебе не о чем беспокоиться, но возможно, то, что я поручу тебе, будет опасно, но тебе нужно будет это сделать. Сделать так, как я скажу и когда скажу. Обещаю тебе, что это не будет против законов римского народа.

Авл кивнул. Понял.

– Я согласен, трибун.

– Хорошо – Валерий протянул ему мешочек – здесь сто денариев. Это тебе для начала. Трать их по своему усмотрению, а если считаешь, что нужно что‑то потратить в моих интересах, тоже трать. После я тебе возмещу.

Маний улыбнулся и взял деньги.

– А ты щедр патриций. Щедр как патриций, в Риме таких совсем немного осталось. Когда я увидел тебя в лагере, то понял, что если мне повезет, буду служить необычному человеку.

Буховцев улыбнулся.

– Ты и не представляешь, Авл, насколько необычному – потом добавил – и еще, наш договор должен остаться между нами.

– Я не первый день живу, господин, и все понимаю – заверил его Маний.

Когда Буховцев зашел в палатку, пирушка уже потихоньку начиналась. Кроме префекта и трибунов здесь было несколько приглашенных центурионов. Сослуживцы Эггия. Примипил Децим Плавций Галл, и несколько центурионов по – моложе, которых можно было выделить по накинутой на тунику кожаной сбруе с бляхами фалер. Среди них выделялся высокий белокурый юноша. Туника, подпоясанная широким ремнем как хитон и чисто выбритое лицо с классическим эллинским носом, говорили о том, что перед ним был представитель благословенной Эллады. На мгновение Валерий им залюбовался. Действительно, редкая стройность и соразмерность тела, а также соразмерность и красота черт лица. Образ классических греческих статуй. Коротко стриженные белокурые волосы обрамляли его чело светлым шлемом с золотистым отливом. Луций Эггий заметил его внимание и представил центуриона.

– Ахилл сын Лисиппа, Филаид, пил четвертой когорты.

Буховцев вспомнил Цедиция и коротко поклонился.

– Марк Валерий Корвус, трибун. А тебе, достойный Ахилл привет от префекта Цедиция. Вот уж не ожидал встретить в этих краях наследника столь достойного рода. Взглянув на тебя, я подумал, что действительно увидел легендарного Ахилла Мирмидонянина.

Эллин смутился. Шутит над ним римлянин, или нет. Потом задорно рассмеялся.

– Рад видеть достойного патриция. А если бы я был чего‑то наследником, вряд ли сидел в этой дыре, но насчет Ахилла ты прав. Мирмидонянин считается родней Филаидам. Говорят, я и впрямь на него похож.

– Не только похож – добавил Эггий – Ахилл Филаид кроме обязанностей пила еще и командует легионными компидукторами, а также, сам учит бою на мечах центурионов и тех легионеров, у кого есть дар биться без строя. Я, проведший в походах сорок лет, могу подтвердить тебе – он великий воин – потом обвел взглядом собравшихся в палатке, как бы привлекая внимание – пока мы не напились, может попробуешь сразиться с ним на мечах. Скажу сразу, чтобы ты не расстраивался – никому из нас не удалось его победить.

Собрание мигом оживилось. К Валерию с советами подошли несколько человек. Кто‑то уже заключал пари, видимо никто в его решении не сомневался. Что – же, не надо людей разочаровывать.

– Можно и попробовать, почему нет?

– Как будем биться? – поинтересовался Ахилл и был удивлен, когда услышал.

– Махайра.

– О, Корвус, зря ты так. Лучше бы выбрал, что‑нибудь другое. Ахилл владеет махайрой лучше всего, а я поставил на тебя два денария – огорчился примипил Плавций.

Валерий рассмеялся.

– Ты, наверное, один такой. Поставь пару от меня, чтобы твоим монетам не было скучно.

По разговору Буховцев понял, что его проигрыш вопрос решенный. Спорили лишь о том, сколько он продержится. Они вышли из палатки на Виа Квинтана, Солнце уже садилось, но до заката было еще далеко. Принесли тупые учебные махайры и круглые щиты. Все как у Эвмеда. Валерий вспомнил об Ахилле, который был вынужден уехать в Рим, и смотрел на эллина уже другими глазами. Не тот ли?

Они встали посреди круга из взволнованных зрителей и присматривались друг к другу. Атаковать первым никто не хотел. Решившись, Ахилл поднял щит, крутанул пару раз меч, и начал не спеша заходить справа, сбоку. Первый удар Валерий едва не пропустил, настолько стремительно было нападение. Пришлось принимать удар на щит, и этот и следующий. Удары сыпались градом. В какой‑то момент он поймал темп и начал уклоняться, и когда махайра пошла на него справа вверх, нанес в прыжке удар в плечо. Эллин успел блокировать удар и мгновенно разорвал дистанцию. Они снова ходили по кругу друг против друга. Буховцев тяжело дышал, а Ахилл был свеж, как и до начала атаки, только смотрел он теперь заинтересованно и настороженно. Валерий успокоил дыхание и начал готовить нападение. В глазах возбужденных зрителей он свою норму уже перевыполнил, и терять ему было нечего. Первый удар пошел снизу, далее сбоку, прыжок с ударом в голову. Ахилл отбил атаку без труда. Быстрота и ловкость его движений были поразительны. Вот он перехватил очередной удар и пошел в атаку сам. На этот раз отбивался Валерий долго, целых пять минут и в конце атаки уже был на пределе, но все же устоял. Они снова разошлись в стороны, и Буховцев снова подивился, как свеж был Ахилл Филаид. Он мог бы спокойно выиграть схватку, просто измотав его.

Подтверждением этому стала следующая атака. Щит и меч эллина мелькали с невероятной быстротой, и Валерий понял, что бой близится к концу, но просто так уступать не собирался. Вдохнул поглубже, и задержал дыхание. Знакомое состояние пришло сразу, и краем глаза он увидел замах. Вернее не сам замах, а его начало. Меч Ахилла двигался непривычно медленно, и он нанес удар сам. Эллин отскочил в последний миг, и продолжать бой не стал. Встал, поднял меч, и громко произнес.

– Бой окончен. Ничья.

Зрители возбужденно закричали. Буховцев стоял согнувшись, уперев руки в колени, тяжело дышал и пытался наладить дыхание. К нему уже подбежали. Хлопали по плечу, восхищенно хвалили.

– Трибун, я поставил на то, что ты выдержишь первую атаку и твои два денария, ты выиграл двадцать – обрадовал его Плавций.

Валерий лишь стоял и кивал головой, разговаривать было тяжело.

– Трибун, ты молодец. Никто не думал, что против Ахилла можно столько продержаться – подошедший Эггий был доволен.

– Еще немного и я бы не устоял. Почему ты прекратил схватку? – спросил Буховцев Ахилла.

– Откуда я знаю, какие сюрпризы ты еще приготовил – Филаид улыбался, но было видно, что он действительно озадачен.

– Где тебя так научили биться? – поинтересовался префект.

– Там же, где и его – Валерий кивнул на эллина – тебе привет от Эвмеда. Он ждет тебя в гости.

Нужно было видеть лицо Ахилла в этот момент.

* * *

После схватки все снова собрались в палатке, и пьянка пошла веселее. Трибуны и центурионы никак не могли успокоиться, подходили, хвалили Буховцева, и ему уже надоело это ненужное внимание. Подошел и Ахилл.

– Трибун, если ты устал от похвал, может, расскажешь мне о Эвмеде и об Афинах заодно – рассмеялся он.

– Расскажу Ахилл, давай выйдем отсюда, пока мне не отбили плечи – они вышли из палатки.

– Что ты хотел узнать? Спрашивай.

– Когда ты видел Эвмеда? Ты давно из Афин?

– Еще в конце прошлого ноября я таскал камни на холм за его палестрой – Валерий улыбнулся.

– Ничего не изменилось – Ахилл тоже улыбался – ты и не представляешь, сколько камней перетаскал я за те двенадцать лет, что ходил в его палестру. У Афин можно было бы отстроить новые стены – помолчал и спросил – Как он? Какие новости в городе?

– Дела у Эвмеда идут неплохо, а когда я покидал Афины, он был здоров, и могу тебе подтвердить, что рука его тверда, как и прежде. Так говорят его ученики.

– Сколько он тебя учил? – поинтересовался эллин.

– Месяц.

– Всего лишь месяц – удивился Филаид – действительно, у тебя есть дар. Будь ты моложе, из тебя бы получился хороший боец, хотя патрицию конечно, можно обойтись и без этого. Не расскажешь, какие новости в Афинах?

– Прости, но весь месяц я провел между палестрой Эвмеда и ложем одной гетеры, так что новости Афин меня миновали.

– Жаль – Ахилл действительно немного расстроился – а то я уже надеялся услышать то, что поведет меня в родные края.

Валерий хотел спросить, но не стал. Если нужно эллин сам ему все расскажет, а что такое ненужные расспросы он знал не понаслышке. Надоело уже, если откровенно.

Ахилл рассказывать не стал. Задумчиво посмотрел в сторону, помолчал.

– Расскажи мне об Афинах Марк Валерий, может, хоть немного я почувствую себя на родине.

Они взяли пару курульных кресел, и присели около палатки. Буховцев рассказывал о путешествии из Византия в Афины, упомянул Диогена.

– Ты знал достойного Сотера? – удивился Ахилл.

– Диоген Сотер мой друг и наставник. Именно он привел меня в Рим.

– Сотера я знаю очень хорошо. Алкмеониды к которым он принадлежит, часто враждуют с Филаидами, но никто не мог его обвинить, в том, что он вел себя по отношению к нам недостойно.

Рассказ Валерия эллин слушал внимательно, иногда переспрашивал, и всегда после этого расстроено кивал головой. Прояснить подробности даже при всем желании, Буховцев не мог. Если общественную жизнь Рима он знал хорошо, то жизнь Афин не знал вовсе. Однако все равно к концу его рассказа Филаид мечтательно смотрел в темнеющее небо, и где‑то там ему представали очертания Акрополя и виноградники Педиона. Они вернулись в палатку и присоединились к пирующим. Веселье было в разгаре, и все уже порядком набрались. Крики были громче, шутки грубее и чаще всего о девочках, а вскоре появились и лупии из канаба.

Клятву орлу девятнадцатого он принес на следующий день. Легионный орел находился в отдельной палатке на территории претория. Здесь, в присутствии Тита Постумия, префекта Эггия, а также аквилифера с отрядом из первой когорты он подошел к стоящему в держателе, знаку. На высоком древке, в некоторых местах окованном медью, сидела отлитая из золота птица. Гордая голова наклонена вбок, а крылья расправлены. Валерий поднял руку и произнес слова клятвы, все это свидетельствовал дежурный секретарь. В тот же вечер он принял у Тита дела, и началась его служба. В курс дела его вводил Тит Постумий Альбин, но все‑таки прояснять все вопросы он пошел к Эггию, и понял, что поступил правильно. Несмотря на свой мальчишеский вид, Тит Постумий был не так наивен и глуп. Это Буховцев понял сразу, но в остальном – типичный патрицианский сынок, и не из самых лучших. Хорошо повеселившийся до службы, и собиравшийся продолжать после нее. Влияние и богатство Постумиев Альбинов это позволяло. Описанные им во время светской беседы методы командования легионом вызвали у Буховцева удивление, и пояснения Эггия были к месту. С тех пор две недели подъемов, построений, назначения нарядов и работ. На нем же лежал смотр за тренировками и караульной службой. Очень часто из легиона в леса и расположенные в них кастеллумы уходили отряды, но этим занимался Луций Эггий или главный штаб в основном лагере. На Валерии была рутина легиона и штабная служба. В начале необычное занятие было интересно, но к концу двухнедельного дежурства штабная работа ему приелась, тем более что она не давала возможности осмотреть окрестности.