Текст книги "Ликабет. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Владимир Балашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Маний проникся. Смотрел на Буховцева и был весь внимание.

– У меня для тебя есть дело Авл.

– Слушаю, господин – Маний подобрался, и было видно, что готов выполнить любое его задание.

– У одного из вождей херусков, достойного Сегеста, есть воспитанница, ее зовут Альгильда. Я бы хотел с ней увидеться, и она со мной тоже. Это можно устроить?

Лицо Мания помимо его воли расплылось в глупой улыбке.

– Конечно. Легионеры знают Сегеста, он часто бывает в нашем лагере, а с префектом Эггием они дружны. Да и красотку Альгильду тоже знают многие. В прошлом году весь восемнадцатый надрывал животы, когда Тит Постумий пытался ее охмурить, а когда она ему отказала, об этом неделю только и говорили. Трудно поверить, что она положила глаз на кого‑то из наших. Хотя, причуды Венеры необъяснимы, да и чего это я? Только такому как ты трибун, это и по силам.

– Так это можно устроить?

Авл задумался.

– Можно, почему нет. Римские товары Сегесту привозят торговцы, но часто он посылает людей и в поселки. Я узнаю, через кого он закупает товар, и кто к этому человеку приходит. Ты знаешь, кого‑нибудь кому доверяет Альгильда?

– Знаю. Это ее дальняя родственница. Девушку зовут Вереда.

Маний кивнул, и снова ехидно улыбнулся.

– Я попробую, трибун, но на твоем месте был бы осторожным. Сегест не прост.

– Мы завтра с Филаидом отправляемся в поход на пять дней. Постарайся связаться с Альгильдой.

– Это как получится, времени мало, поэтому не обещаю, но что‑нибудь узнаю обязательно.

Валерий передал ему двадцать денариев.

– Это тебе. Трать на покупки в канабе, а несколько монет положи торговцу, чтобы у него полегчало на языке.

– А ты трибун, знаешь, как общаться с торговцами – Маний весело рассмеялся.

После была встреча с Титом Постумием. Несмотря на то, что особой симпатии к Титу он не испытывал, в настоящий момент формально Постумий был старшим в легионе, и Буховцев обязан был сходить к нему с представлением. Валерий рассказал Постумию о прошедшем приеме в лагере наместника, и о предстоящем походе к знаменитому 'кратеру Плутона', как именовали это место среди легионеров. Тит рассказ о Форс Фортуна выслушал с интересом, а походом 'в лес', как он выразился, заинтересовался мало. Они побеседовали немного, и Валерий пошел к лагерным алтарям. Как бы он не относился к Постумию, в местном понятии они были единым патрицианским мирком, включавшим кроме их двоих, еще четыре человека, вместе с Публием Квинктилием Варом, и это объединяло.

К лагерным алтарям Буховцев подошел со всей серьезностью и даже некоторым трепетом. Он уже знал, что за всеми жертвоприношениями и поклонением языческим богам есть реальный практический смысл. Приносить жертву кровью он не стал, не тот случай. Заплатил несколько монет, и жрец воскурил в курильницах крошечные комки ладана. Запахло пряным, сладковатым запахом и Валерий мысленно вознес к божествам. Просил ясности мысли и помощи в предстоящем предприятии. На этот раз никто в его голове не копался, ему просто стало спокойно на душе, а в сердце поселилась уверенность в правильности своих решений и поступков. А это было не мало. После отбоя, он вошел в палатку и рухнул на ложе без сил.

* * *

В конце первого дня перехода отряд разбил лагерь на широком уступе кряжистого холма в окружении молодых дубов и сосен. Каменистая поляна, поросшая свежей травой, перемешанной с разноцветьем горных цветов. За спиной невысокий скальный навес, а перед ними крутой обрыв, за которым простирался бесконечный лес, на горизонте переходящий в невысокую горную цепь Тевтобурга. Где‑то там лежала цель их путешествия, но до нее был еще один переход.

Сам путь запомнился Валерию изматывающими подъемами и спусками. Они вышли из лагеря утром и по узкой тропе сразу поднялись в гористую местность и дальше на холмы. Тропа вела по вершине горного кряжа на запад. Иногда едва заметная она петляла по холмам вверх – вниз. Часто приходилось идти по краю кручи, хватаясь за ветви деревьев. Один раз они спускались с холма, переходили крошечную долину с ручьем и снова шли вверх. К обеду на небе собрались тучи, но дождь так и не пролился, хотя гулкие раскаты грома изредка слышались на всем протяжении их пути. Как говорится – и слава Богу, потому что идти по размытой дождем едва видимой горной тропке было опасно для жизни, да и вообще, вряд – ли возможно. Переход дался тяжело, но командир разведчиков опцион Квинт Нерий вел их уверенно, и после пары привалов отряд добрался наконец до этой поляны, где и решили переночевать. Завтра предстоял спуск в долину, и к вечеру они должны были выйти к цели своего похода.

Легионеры сложили у скалы пирамиду из оружия и принялись за устройство шалашей. Валерий наблюдал за их уверенными движениями. Сразу было видно, что ребята занимались знакомым делом, да и в чужой местности они ориентировались хорошо. Почти все из разведки, что было видно по вооружению. Легкие кожаные доспехи, облегченные щиты и короткие копья – дротики, называемые в легионах велитскими, были обычным снаряжением разведчиков. В середину поляны для костра накидали веток сушняка, и Буховцев решил вспомнить навыки выживания. Достал из кожаного мешочка сухой мох и кресало, выбил искру, и когда мох заалел неуверенным пламенем, подложил сухих веток. Подошедший Нерий подкинул сушняка и занялся костром, а Валерий отошел на край поляны и осмотрел горизонт, где холмы сливались с темно – синим небом. По округе гулял свежий ветер, а вдали слышались редкие раскаты грома. Казалось, скоро небо затянет тучами и брызнет дождик. Нет, дождя все – же не будет, решил он.

Пока легионеры были заняты делами, Буховцев погрузился в размышления. После памятной ночи на Форс Фортуна прошло два дня, и только сейчас он достаточно успокоился, чтобы вспоминать все с холодной головой. Он вспомнил Альгильду с горящими глазами и подивился наблюдательности Ахилла Филаида. Прав он был насчет страстей. Нежной любви, со вздохами под Луной, ждать от местных девушек не следовало. Даже такая скромница как Альгильда, почувствовав близость предмета страсти, сразу кинулась как в омут с головой. Все – таки в этих людях было слишком много от природы, и это Валерию нравилось. Нравилось потому, что эта безотчетная, всепоглощающая страсть была направлена на него, а не на кого – то другого. Приятно чувствовать, что тебя любят не умом и правильным расчетом, а безотчетно, по неизвестной для науки тайне человеческого бытия. Той, что позволяет интуитивно определять единственно созданное для тебя, человеческое существо. Да и он сам хорош. Много ли раз в жизни он говорил женщинам 'любимая'. Пару раз мог припомнить. Просто удивительно, что с ним происходит. Хотя, 'любимая' обычное в обиходе у римлян слово. 'Любимый, иди ко мне, я стою всего лишь десять ассов' – часто кричат и лупии на Субуре. Хорошо, что Альгильда этого не знает. Валерий рассмеялся.

За этими размышлениями его и застал Ахилл.

– Кроме тропы других подходов к поляне нет. Так что выставим караулы, и можем ночевать спокойно.

Буховцев кивнул.

– Ахилл, давно хотел тебя спросить – как получилось, что ты променял Афины на эти дикие места? Но если в этом есть какая‑то тайна, можешь мне не рассказывать.

Эллин пожал плечами и сел рядом.

– Секрета большого нет. В легионе многие знают мою историю, но если тебе еще не рассказали, слушай. Я вырос и провел детство в Арголиде. У нашей семьи там было большое поместье, так что до восьми лет я пас коз с местными мальчишками и думал, что буду заниматься этим всегда, но когда отец забрал меня из гинекоя, то сразу увез в Афины. Там я узнал палестру Эвмеда, а также многих риторов из Ликея. Филаиды, Марк очень древний и богатый род. К нему принадлежат многие старые семьи в древнем городе. Одни богаче, другие беднее. Много Филаидов живет в Коринфе и Беотии, да и в восточных эллинских городах богатых семей принадлежащих к роду Филаидов тоже много. Равным ему знатностью можно назвать лишь Алкмеонидов и Писистратидов. Так же велики и его интересы в Афинах. Места на Агоре, виноградники и оливы на Педионе, рудники. Когда Афины достигли величия и распространили торговлю и влияние в свои колонии и другие города, туда пошли и богатства Филаидов. И всем этим управляет один человек. Он следит, чтобы интересам рода и его достоинству не было нанесено ущерба. В разное время, главы самых знатных семей занимали это место. Сейчас это старик Тисандр. Он и его семья следит за делами Филаидов, а второй по знатности моя семья. Мой отец Лисипп родственник Тисандра – Ахилл посмотрел на Буховцева, понял ли он завязку этой истории.

Валерий кивнул. Губы хотели расплыться в улыбке, настолько история напоминала сюжеты эллинских трагедий, но улыбаться он не стал. Филаид продолжил.

– Я рано стал выделяться среди своих ровестников – эфебов. Побеждал их в схватках на мечах в палестре у Эвмеда, да и в драке всегда отличался. Учителя в Ликее говорили, что древнюю мудрость я познаю быстрее других. А самые прекрасные девы Афин пускали обо мне лесные для любого мужа слухи. Постепенно люди стали замечать меня и уже пошли разговоры, что я и обликом похож на Ахилла Мирмидонянина, а такой вождь, встань он во главе Филаидов, мог бы принести много пользы роду. Все это были лишь разговоры, но Тисандр отнесся к ним очень серьезно. Тем более, что из детей у него был лишь один сын – Мелесий. Человек, отмеченный множеством пороков. Живи он среди херусков, они давно утопили бы его в болоте, по своему обычаю.

– В болоте? – прервал Ахилла Валерий

– Да. Херуски по–разному казнят своих. Есть презренная смерть и позорная. Презренной смертью убивают в священных рощах на деревьях, а преданных позорной смерти топят в болоте. Так что Корвус, остерегайся болот, оттуда может подняться такое, что будет тебе кошмаром до конца жизни.

– А за что предают позорной смерти?

– За разное. За прелюбодеяние, например. Да и за вину Мелесия, а он мужелюб, утопили бы точно – Филаид помолчал, и продолжил – Случилось так, что Мелесия поймали на краже из храма, и стало ясно, что Тисандру придется постараться, чтобы его сын занял его место. Тогда все чаще стали говорить про меня, насколько я достойней Мелесия, а Тисандр, Тисандр мне кажется, повредился умом от старости. Однажды, ночью к моему отцу пришли верные люди и сказали, что Тисандр и его сторонники замыслили мое убийство. Оставаться было опасно. На следующий день я сел на корабль и отплыл в Рим. Мне было тогда двадцать с небольшим лет, и я думал что скоро вернусь. Тисандр был стар, и все считали, что он протянет не долго. В Риме я прожил пять лет. Познакомился со многими патрициями, был принят в их общество. Некоторых обучал бою на мечах. В Риме много знатных нобилей, но по древности рода лишь некоторые равны Филаидам. Так я жил, ожидая возвращения и щедро тратя отцовские деньги. Только там я узнал, насколько богат отец. Но однажды ко мне приехал посланник, отцовский слуга и сказал, что старик Тисандр совсем выжил их ума, узнал о моей жизни в Риме и решил, что я воспользуюсь своими знакомствами в сенате, чтобы что‑нибудь предпринять против него властью проконсула Ахайи. Испугался и послал ко мне наемных убийц. Не сказать, чтобы я особо боялся, но отец просил меня поберечься, а ставки были слишком высоки. Так, через своих знакомых, я получил место центуриона в Германских войсках. Здесь же, когда узнали, что я командовал отрядом в афинском таксисе, перевели меня сразу в восьмую когорту. Вот так я и живу в ожидании вестей из славного города – Ахилл печально улыбался.

– Ты не боишься, что убийца придет за тобой сюда.

– Бояться глупо, а чтобы ему добраться хотя бы до лагеря, нужно постараться. К тому же здесь все эллины наперечет. Я его выслежу быстро.

Валерий похлопал Филаида по плечу.

– Все будет хорошо Ахилл, если мы выберемся из этого леса – потом улыбнулся и добавил – ты действительно, очень знатного рода. Теперь я понимаю, почему наместник посадил тебя на пиру на почетное место.

– Наместник не глуп. Германцы знатность ценят превыше всего. Готовы днями до обморока спорить, чей род важнее, у кого в роду больше вождей и героев, а Публий Квинктилий жил в Сирии, знает эллинов и хорошо представляет, что такое род Филаидов. Я думаю, он и тебя хотел бы увидеть на месте легата Гнея Нумония Вала. Он, как тебе известно, всаднического рода.

Буховцев кивнул, задумался.

– Ты говорил, что у тебя были планы насчет Туснельды, думаешь, твоя родня это одобрит.

Ахилл Филаид мечтательно улыбнулся.

– А почему нет. Она из рода вождей, ее учили римляне и эллины, а обликом подобна Афродите. В Афинах знатные роды породнились между собой бессчетное количество раз, нам нужна свежая кровь. Да и моему отцу нет нужды добиваться чего‑то родством. У нашей семьи и так все есть. Если только в этом вопрос, Марк, то это возможно. На Форс Фортуна я был у Сегеста, и говорил с ним. Не прямо, но он понял. Так что осенью я жду ответ.

Валерий негромко рассмеялся.

– Туснельда после твоего ухода долго не могла заснуть. Мне это рассказала Альгильда, той ночью я был у нее.

На лице Ахилла отразилась крайняя степень изумления.

– Ты был ночью у Альгильды? Но как? – потом хмыкнул – да, Марк, ты времени зря не теряешь.

– Просто пошел в поселок прогуляться и подумал, что не плохо бы ее увидеть. И представь, она вышла из палатки. Мы просто поговорили, и договорились увидеться еще. Так что ничего не было – успокоил его Валерий – хотя я и не представляю как такое совпадение возможно.

– Вас никто не видел?

– Нет.

– На Форс Фортуна и не такое бывает. Богиня любит помогать в свой день, в опасных предприятиях. Я могу только мечтать о таком. Но что ты собираешься делать дальше? Род Веамильда по местным меркам очень знатен. Лишь немногим уступает роду самого Сегеста, так что нельзя каждый раз ходить к ней ночью тайком.

– Я и сам не знаю. Мы уговорились встретиться, а там будет видно. Если что, ты мне поможешь?

– Конечно – эллин рассмеялся – я бы и сам напросился. В таких делах помощь часто бывает необходима, а мне интересно. Знаешь, Марк, я вспомнил, как мне рассказывали историю гибели Веамильда. Перед смертью он просил Сегеста взять Альгильду на воспитание и выдать замуж за достойного римлянина. Поэтому она до сих пор и не замужем.

– Не нашлось достойного? – поинтересовался Буховцев.

Ахилл пожал плечами.

– Я не знаю. Эту историю мне рассказал префект Цедиций, он тоже хорошо знал Веамильда и его семью. Я думаю, поэтому Сегест и отказал своему сыну, да и многим другим херускам тоже. Ну а насчет достойного римлянина, то выбирать самой Альгильде, Сегест ей все‑таки не отец.

Валерий крепко задумался. То, что сказал Филаид, открывало новые перспективы. Нет, быть ей мужем, на долгую, счастливую жизнь, он не мог. Не мог он, и забрать ее с собой в свой мир. Это Валерий знал точно. Однако он мог вытащить ее из той заварухи, что здесь начнется. Семья Сегеста мало пострадает, но похоже и им хорошо достанется. Он еще раз проверил свои рассуждения. Да все верно, хотя сам он сознавал, что главным была не логика, а желание обладать ей. Обладать, не преступая местные законы, и не обижая ее. Про утопление за прелюбодеяние он запомнил очень хорошо. Кто знает, что придет в голову этим безбашенным людям.

Его рассуждения прервал Ахилл.

– Если ты задумался о женитьбе Марк, то наверное, тебе будет сложнее, чем мне. Ты говорил, что получил достоинство Корвусов императорским эдиктом. Чтобы твоей семье подняться, тебе нужно жениться на какой‑нибудь знатной римлянке. Вряд ли Август будет рад, если ты привезешь жену из варварских лесов.

Ахилл был прав, в его рассуждениях тоже была логика. Валерий задумался, а если посмотреть с другой стороны. Император действительно, вряд ли будет рад его женитьбе на германке, но это только в том случае, если он вернется в Рим. А если он не вернется, никому не будет до этого дела. Сегест и Веамильд имели римское гражданство, как и многие другие вожди, а значит, брак вполне законен. Все остальное может решить Диоген Сотер. Если же что‑то пойдет не так и он вернется в Рим с женой–германкой, то на фоне происшедшего ему будут только рады. Как и тому, что она воспитанница Сегеста, такого нужного на тот момент римского союзника. А с патрициями он как‑нибудь договорится. Что – нибудь придумает. Придется. Ведь это тогда будет и его мир. Валерий повернулся к внимательно наблюдавшему за его мыслительной деятельностью, Филаиду.

– Ты в чем‑то прав, но у меня есть друзья в Риме, и они смогут разрешить эту проблему.

– Тогда рассчитывай на меня в своих делах.

– Спасибо, друг – Буховцев благодарно хлопнул эллина по плечу, и они пошли к костру.

Ночь прошла спокойно, а утром отряд снялся со стоянки, и пошел вниз по отрогам горного хребта. Теперь пройдясь по нему и осмотрев с вершин окрестности, Валерий примерно понял местную географию. Они шли, а теперь спускались по горному кряжу, называемому в будущем Виенн или Виеннгебирге. Здесь его никак не звали. Все горные кручи с ущельями римляне называли Тевтобургом, из‑за расположенных на вершинах холмов германских укреплений. Этакие прообразы средневековых замков. Германцы в отличие от римлян обороной своих селений не заморачивались. Ставили их где удобнее, а по необходимости переносили. Ставили обычно в долинах, около рек и ручьев. Но с приходом легионов Друза, они увидели, какие преимущества предоставляет укрепленный на холме лагерь. Привычек своих они не изменили, но теперь на холмах стали ставить огороженные каменной или деревянной стеной площадки, иногда со строениями. Во время опасности народ из местных селений, собрав пожитки, укрывался за валами этих примитивных крепостей. Тевтобург в грубом переводе – 'народная крепость'. Это, и многое другое по пути ему рассказал Ахилл. Несколько тевтобургов издали Валерий видел сам.

К обеду они спустились в долину, пересекли полноводный ручей, один из притоков Амизии, и снова заспешили в сторону горных отрогов. Буховцев шел и внимательно осматривал местность, стараясь запомнить особенности местного рельефа, пейзажи и приметные места. Скоро ему предстояло иди сюда одному. Прошли долину, по которой петляла редкая для этих мест, широкая дорога. Снова отроги, и когда Солнце уже стало клониться к закату, отряд вошел в узкую извилистую долину, упиравшуюся в горный хребет. Если она и походила на ту, что они смотрели с Лютаевым, то очень отдаленно, но Валерий сразу понял – это именно то место. Дальше он пошел уверенно. Здесь он и сам мог быть проводником.

К подножию холма подошли, когда уже начало темнеть. На склоне, недалеко от тонких, молодых берез разбили стоянку. Валерий послал несколько человек осмотреть местность, а остальные споро укрепляли площадку, ставили шалаши и готовили ужин. За прошедший день, проведенный на ногах все устали и работали на автомате, изредка подозрительно оглядываясь на вершину холма. Ужинали, когда уже стемнело. Все ели молча, глядя на пламя костра. Валерий смотрел на их сухощавые лица и видел неуверенность и страх. Многие наверное, уже пожалели, что пошли в этот поход. Неуютное место. Тревога здесь можно сказать, разлита по окрестностям. Не слышно ни стрекота кузнечиков, ни уханья совы в лесу. Даже обязательной переклички птиц, и той не слышно. Буховцев выскреб куском сухой ячменной лепешки котелок, с наслаждением проглотил кусок и поднялся с земли. Закинул на плечо щит, взял дротик и меч.

– Ну, пойдем – обратился он к Ахиллу.

Тот кивнул, взял круглый щит и махайру. Римское вооружение в поход Филаид не брал. Десятком легионеров строй все равно не выстроишь, а без строя махайра самое то.

– Трибун смотри – стоящий рядом жилистый легионер вытянул руку, указывая на вершину холма. Глаза у него были как два блюдца. Валерий обернулся. Там, на вершине, бледным светом разливалось неяркое сияние. Все это выглядело особенно зловеще на фоне тишины и черного в звездах неба.

– Командир, здесь германцы.

Буховцев обернулся. Рядом стоял отправленный им в разведку легионер.

– Много?

– Десятка два, может немного больше, но вряд – ли. Они особо не прятались.

Валерий кивнул и внимательно посмотрел на легионеров. Испуга на их лицах он не увидел, но нехорошее выражение неуверенности ему не понравилось.

– Спокойно. Германцы тоже бояться этого места и вряд ли нападут на нас, пока мы с центурионом не вернемся. Им интересно посмотреть, что с нами произойдет – и тихо скомандовал – всем вооружиться и ждать. Опцион приготовь сигнал – тот тронул висевший на груди бронзовый рожок – если начнется нападение, труби.

Буховцев обернулся к Ахиллу, эллин стоял, ждал и выглядел внешне спокойно.

– Все будет нормально – обратился он уже ко всем, и к Ахиллу Филаиду – пошли, удовлетворим свое любопытство.

Они стали не спеша подниматься по каменистому склону вверх, навстречу бледному свету. Валерий был спокоен, он чувствовал опасность, но знал, что все будет хорошо, а своим предчувствиям он доверял.