Текст книги "Ликабет. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Владимир Балашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Густой лес окаймляет холм, за которым находится провал, похожий на большой кратер. Низ его – маленькая поляна, поросшая невысоким лесом, но склоны каменисты и покрыты кое–где пробившимися сквозь камни березками и низкорослыми соснами. Он присмотрелся, и понял, что камни, это лежащие как попало гигантские, каменные блоки. Но не это привлекло его внимание, а неяркое ровное свечение шедшее из кратера. Казалось, будто оно идет отовсюду, но Буховцев чувствовал, что у него есть источник, который виделся ему бледной точкой в свалке камней на противоположной стене. Точка звала его, притягивала. Внезапно сознание Валерия на миг помутнело, и он ясно ощутил присутствие чужой воли. Что‑то изучало его самого, изучало его разум. Потом словно сказало – все так, но не сейчас, и он очнулся. Сквозь видение постепенно проступали стены палатки в бликах неяркого пламени. Ну вот айлоберон, мы и увиделись. Его била дрожь, а тело покрылось крупными каплями пота, но на душе было хорошо и спокойно. Цель была близко, и он ее увидел, вернее, увидело его сознание. Осталось сходить и осмотреть все на месте. А этот камень интересная штука, если может творить такие чудеса. Еще некоторое время Буховцев сидел, приходил в себя. Постепенно успокоился. Начали определяться его планы на будущее. На две недели от дежурства он свободен, нужно будет поговорить с Ахиллом, и сходить осмотреть место, где находится камень. Разрешит ли Эггий? Об этом нужно было подумать.

Валерий вышел из палатки. От недавних переживаний в теле было приятное возбуждение. Спать не хотелось, и было понятно, что сегодня он вообще вряд ли уснет. Он немного постоял, прикидывая текущие планы. Ну, что–же, лупии я иду к вам. Но сначала нужно было предупредить префекта Цедиция, и он направился к его палатке. Луций Цедиций, как это водится у префектов, перед сном сидел за бумагами.

– Привет префект – Буховцев вскинул руку. Визит был почти официальный

Цедиций поднял голову от стола, на котором стопкой лежали дощечки–тессеры.

– Привет трибун, не спится? – он хитро улыбнулся.

– Не спится – подтвердил Валерий – хотел бы сходить в канаб.

– Не знаю чего ты здесь, другие трибуны ушли еще засветло. Иди. Хорошо, что предупредил. К третьей страже патрули из канаба будут возвращаться в лагерь, приходи с ними. Задержишься дольше, предупреди командира патруля. Да – Луций расплылся в ехидной улыбке – иди лучше к Галлу Квиру, он на центральной улице. У него лупанарий дороже конечно, но девочки лучше. Трибуны, префекты, да и центурионы некоторые, к нему ходят.

– Спасибо Луций – рассмеялся Буховцев.

Захватил в палатке плащ и отправился в поселок.

* * *

На узких улицах канаба было шумно. Форс Фортуна праздновали и здесь, а поскольку народ в поселке собрался в основном отчаянный, мало ценящий порядок, то гуляли по полной. Множество пьяных и поддатых мужчин и женщин бродило по улицам и закоулкам. Где‑то пьяно запевали песню, где‑то слышался смех. На центральной улице, расположенной вдоль идущей из лагеря дороги, народа было особенно много. Факелы и светлое звездное небо освещали целые толпы празднующих. Когда Буховцев подошел ближе, то увидел неяркий свет из окон пары строений, и услышал веселый гомон и пение, доносившиеся из них. Рядом подвыпившие легионеры и германцы ходили в обнимку с местными лупиями, Один из толпы увидел Валерия, крикнул приветствие и подошел. Это был Гай Коминий.

– Привет Корвус, ты куда пропал? Мы с Атилием тебя искали. Хорошо, что пришел. У Галла Квира новые красотки, необыкновенно хороши, мы уже попробовали. Иди, попользуйся, очереди нет – Коминий был пьянее, чем на пиру, но на ногах держался твердо.

– И много вас попробовало? – подозрительно спросил Буховцев.

– Да все кто был. Так что можешь быть уверен, девочки хорошие – Гай был весел.

Валерий тоже чуть не расхохотался. Такие рекомендации дорого стоили, но это было как раз не то, что ему нужно. И совсем не то, чего хотелось. А то, вернее та, которую хотелось, находилась здесь, недалеко от поселка, в стоянке херусков. Глупо, он ведь даже не знает, как здесь ухаживают за девушками и женщинами. Ему вполне могут оторвать голову, по самому невинному поводу. Да и есть ли здесь вообще любовь? Ахилл говорил о страстях, а насчет любви был в больших сомнениях. Вполне возможно. Замуж здесь выходили рано, до тех пор, пока понимали что такое любовь, а там уж было не до любви. Он даже не знал, чего хотел от нее, просто хотел увидеть. Глупое состояние и желание тоже глупое, может это из‑за чудесной летней ночи, но Валерий знал, что уже принял решение.

– Спасибо Гай. Возможно, я схожу к ним позже, а сейчас прогуляюсь. После пира что‑то болит голова.

– Ну, как знаешь. Приходи, мы будем здесь до второй стражи – Коминий хлопнул его по плечу и пошел продолжать пирушку. Послышались приветственные крики, Коминия там уже ждали, а Буховцев не спеша побрел вдоль дороги в сторону поляны, где в серой темноте ночи были видны силуэты шалашей и редких палаток, около которых горели костры. После пира германцы спать пока не собирались. Ночь была действительно, чудесная.

Валерий дошел до края стоянки, посмотрел на сидящих около костров германцев, но дальше не пошел, потому что глупо было спрашивать Сегеста. Не Сегест ему сейчас был нужен. Он внимательно всмотрелся в сероватую ночную темень, где‑то там должна была быть примечательная палатка, лишь немногие вожди в подражание римлянам ставили такие. Большинство довольствовалось шалашами. Знакомые контуры палатки Сегеста он увидел на другом краю стоянки, недалеко от поросшего деревьями и кустарником оврага. Рядом с ней костры и несколько шалашей. Маний рассказывал ему, что там, в овраге есть родник, и к нему вела тропа. Вода в роднике была много чище и вкуснее чем в лагерном колодце, и ее часто брали для готовки пищи. Удачно. Валерий вздохнул. Я дурак – промелькнула в голове правильная мысль. Давненько он не был в таком глупом положении, но все равно скорым легким шагом пошел к тропе, а по ней к краю оврага.

Тропа была неплоха, а светлая ночь не давала возможности сбиться с пути, но все равно, несколько раз Буховцев едва не падал лицом в кусты. Он дошел до самого источника и посмотрел вверх, на висящее над деревьями звездное небо. Ручей мерно журчал, а свежий ветерок странным образом проникал в овраг. Неплохое место. Валерий осмотрелся, где‑то здесь должна быть еще одна тропа. Херуски должны были ходить к роднику за водой и вряд ли делали круг через поселок. Свежая тропа, проложенная сквозь листья лопухов и папоротника, нашлась быстро. Буховцев пошел по ней, и цепляясь за кусты и деревья, поднялся наверх. Стоянка Сегеста лежала прямо перед ним за стволами молодых берез. Ветер на верху был сильнее и сквозь шум качающейся листвы он слышал негромкий гомон у костров и шалашей. Около палаток, которых оказалось две штуки, никого не было.

Внезапно полог ближайшей палатки приподнялся, и стройная девичья фигурка выпорхнула наружу. Девушка легким шагом, не торопясь, прошлась около костров, что – то сказала сидящим около них херускам, те засмеялись и ответили. У Валерия перехватило дыхание. Он узнал походку и голос, это была Альгильда. Она прошлась по поляне, подошла ближе к березовой роще, подняла голову и устремила взгляд в звездное небо. До нее было не более пяти метров и в бледном, ночном свете Буховцев мог видеть ее загадочное, мечтательное личико. Хотелось подойти, но он не мог решиться. Нерешительность в таких ситуациях, вот уж чего за ним не водилось. Внезапно она обернулась в его сторону и едва не вскрикнула, но промолчала. Повернулась, хотела убежать, но встала и снова повернулась к нему. Стала внимательно всматриваться в темноту. Потом, не спеша, нерешительно подошла ближе. Смелая девочка, ведь кто знает, что у него на уме. Впрочем, при местной, рисковой жизни и в ее возрасте, опасения приходят в голову в последнюю очередь. Она внимательно смотрела на Валерия, и он видел, что она его узнала. Скорее всего узнала сразу, а убежать хотела решив что он какой – нибудь воплотившийся дух. Позже она рассказала Буховцеву, что так и было. Он улыбнулся.

– Что ты здесь делаешь, трибун Марк Валерий Корвус? – спросила Альгильда своим чарующим голосом.

– Захотел увидеть тебя госпожа – Валерий прижал руку к сердцу и медленно поклонился.

– Так принято в Риме, ходить к девам посреди ночи? – она смотрела на него с любопытством, страха не было, а на лице читались внимание и как ни странно, нежность.

– Я не знаю, как принято в Риме, никогда не ходил. У меня не было на это времени, но в Элладе так бывает, а там, откуда я пришел, так делают часто. Я не знаю ваших обычаев, прости, если я тебя обидел. Может мне уйти?

Она обернулась и посмотрела на лагерь. Кругом было спокойно, никто не обратил на них внимания.

– Нет, не нужно, раз уж ты пришел, но давай зайдем за деревья, а то нас могут увидеть – и она вошла в березовую рощу.

– Зачем ты хотел меня видеть? – сейчас она была сплошное любопытство.

– Просто так, я не видел тебя с утра – он улыбнулся одними губами. Даже в бледной темноте было видно, как ее лицо полыхнуло румянцем смущения.

– Просто так чтобы увидеть? – переспросила Альгильда толи с сомнением, толи с надеждой.

– Нет, не просто так – голос Валерия стал тише и проникновенней – после того, как я встретил тебя утром, то думал о тебе весь день, потому что за всю свою жизнь не встречал такой прекрасной девы.

Альгильда молчала, лишь сквозь шелест листвы было слышно, как она неровно дышит. Ее голубые глаза сияли, а ямочки в уголках губ загадочно подрагивали.

– Может, я зря это говорю? – спросил Буховцев еще проникновенней.

– Нет – поспешно возразила она – но я не знаю, может это просто римский разговор. У нас не говорят таких слов.

– А что ты чувствуешь сама? Что видишь?

– Я вижу, что ты говоришь правду – Альгильда обреченно вздохнула – я тоже думала о тебе Марк Валерий.

– Что ты думала обо мне госпожа? – спросил Валерий, и в его голосе предательски послышались напряженные интонации надежды.

Альгильда склонила голову и замолчала. Было видно, она что‑то хотела сказать, но не решалась, потом быстро вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Валерий тоже ответил прямым взглядом, и увидел в ее глазах решимость и ожидание.

– Ты мне тоже понравился Марк Валерий, и я тоже не встречала такого римлянина, и среди херусков такого как ты тоже не встречала – она вздохнула и смотрела на него с любовью, про которую Ахилл говорил, что ее здесь нет.

Валерий испытал облегчение, и странную, до этого незнакомую ему эйфорию. Он сделал шаг и взял ее за нежную ладошку. Альгильда вздрогнула, хотела выдернуть руку, но не стала. Просто смотрела на него загадочно и с любопытством. Буховцев склонился и поднес ладонь к губам. Она пахла тонкими пряными запахами, и Валерий поцеловал ее. Почувствовал, как Альгильда вздрогнула и ее рука задрожала. Он не стал останавливаться и продолжал покрывать ладонь поцелуями. Альгильда дернулась, видимо хотела уйти, но не пошла, наоборот, подошла ближе и прижалась телом к его голове. Господи, да ее всю трясет. Дрожь и жар юного тела ощущались даже через толстую ткань столы, и Валерий обнял ее за плечи. Волна возбуждения накрыла тело от макушки до пят, он вздрогнул и прижал Альгильду сильнее. Стоп, не все так сразу. Буховцев поднял голову, и заглянул ей в глаза. Глаза сияли ярким лихорадочным блеском. От возбуждения она почти не соображала. Валерий обнял ее голову и приник к губам в долгом поцелуе. Специалистом по поцелуям Альгильда не была, и отвечала неумело, но после обняла и впилась губами в его губы. Волна страсти накатила на Валерия, так что все в его организме поднялось. И самая важная часть этого 'все' уперлась в Альгильду, но она не обращала никакого внимания. Пожалуй, достаточно – понял Валерий. Он испытывал нестерпимое желание опрокинуть ее на траву, но отчетливо понял, что, удовлетворив минутную страсть, может все испортить дальше. Ему хотелось большего, чем обычный секс. Буховцев медленно отстранился, но ее руку не отпускал. Ее нежная ладошка в его руке мелко подрагивала, а сама Альгильда медленно приходила в чувство. Она смотрела на него внимательно и озадаченно, пытаясь что‑то прочитать на лице, но там были только остатки страсти, любовь и нежность. Девушка неуверенно улыбнулась. Валерий тихо рассмеялся.

– Ты смеешься? – спросила она подозрительно.

– Ты тоже – возразил Валерий.

– Я не ожидала такого – она была немного смущена.

– Я тоже. Прости, что не удержался.

– Ты тоже прости меня, может, так не поступают у римлян. Ты не будешь думать обо мне плохо? – она смотрела на него в ожидании, будто от его ответа зависит ее судьба.

– Нет, любимая, никогда – сказал Валерий как можно убедительнее и нежнее – ведь ты целовала меня, а не кого‑то другого.

Дальше произошло то, чего он никак не ожидал. Альгильда счастливо вздохнула и бросилась ему на шею. Валерий сначала опешил, а потом прижал ее к себе и покрыл лицо поцелуями. Желание снова овладело им и неизвестно чем бы это закончилось, но девушка резко вырвалась из его объятий и обернулась в сторону палатки.

– Меня зовут. Я быстро. Не уходи Марк – сказала она требовательно и скрылась за стволами деревьев.

Валерий стоял как оглушенный, мало чего понимая. Он был не новичок в любви и много повидал, но ничего подобного с ним раньше не происходило, а он ведь уже не мальчик. Подумать только, какая‑то девчонка из далекого прошлого смогла пробудить в нем такие чувства. Нет, не простая девчонка. Таких и за всю жизнь можно не встретить, по крайней мере, он не видел. Ни там, в будущем, ни здесь. Когда Альгильда пришла, он уже успокоился. Она подошла к нему, и Валерий увидел, как ее довольное лицо сияло радостью.

– Меня звала Туснельда и мне скоро нужно идти. К нам сегодня приходил в гости Ахилл Филаид, и она не может заснуть – Альгильда улыбалась, при этом ямочки в уголках ее губ играли.

Так вот куда пропал Ахилл. Буховцев коротко рассмеялся.

– Любимая, я смогу еще увидеть тебя? – спросил он, для себя уже зная, что увидит ее обязательно. Почему он это знал, не мог объяснить. Просто знал.

– Да – поспешно ответила она, и неуверенно добавила – любимый.

Было видно, что это было незнакомое для Альгильды латинское слово, которое она если и слышала до этого, то не употребляла и не совсем понимала его значение. Неизвестно, есть ли подобные слова у германцев. У Валерия же сердце забилось чаще.

– Но как?

– Я не знаю, но мой приемный отец часто берет нас с Туснельдой, когда приезжает в римский лагерь.

Валерий задумался.

– Возможно, меня не будет около двух недель, но после я приму дежурство в лагере и буду там. У меня есть верный человек в услужении, его зовут Маний, он постарается найти тебя. А если Ахилл еще раз пойдет к Сегесту, я передам с ним. У тебя есть кто – нибудь, с кем они могли бы связаться?

– Да. Есть верная девушка, моя дальняя родственница. Ее зовут Вереда – сказала Альгильда, потом огорчилась – тебя не будет две недели.

– Всего лишь две недели, может, мы увидимся раньше. Мы обязательно увидимся, любимая.

– Я знаю и верю тебе – Альгильда снова улыбалась – я буду ждать сколько нужно, любимый – она особо выделила последнее слово, так оно ей понравилось – Мне нужно идти. Туснельда ждет.

Было видно, что уходить ей не хочется, но она повернулась. Валерий схватил Альгильду за руку.

– Ты так уйдешь?

Она удивленно повернулась и загадочно улыбнулась.

– Чего же от меня еще ты ждешь?

Буховцева торкнуло. Он сразу вспомнил диалог Ромео и Джульетты, и от нереальности происходящего на голове зашевелились волосы. Девочка, что же ты говоришь такое?

– Любовной клятвы, за мою в обмен – продолжил он с сомнением.

Но 'Ромео и Джульетты' Альгильда не знала. Просто кинулась ему на шею. На этот раз она обнимала и целовала его по – хозяйски, без робости, как любовника и на Валерия снова нахлынула волна возбуждения, но Альгильда вырвалась и скорым шагом пошла к стоянке.

– Я буду ждать, любимый – услышал он на прощание.

Валерий остался стоять посреди берез в полной прострации. Мысли теснились в голове так, что он не мог ухватиться ни за одну из них, а самого его переполняли чувства. Это было не удивительно. Насыщенный у него сегодня выдался денек. Он успокоился, вдохнул чудесный ночной воздух, и скользнул по тропе вниз к оврагу. Дошел до ручья, умылся и заспешил в канаб. Действительно, волшебная ночь. Как там Ромео говорил – 'о, что за ночь, не сон ли это?' Стихи из Шекспира возникали в голове сами собой, но все это действительно, смахивало на сон. Он решил выйти в канаб, потом пошел к стоянке германцев в надежде увидеть Альгильду, увидел ее, и не только увидел. Необыкновенные совпадения. Может, это камень признал его и решил услужить? Диоген говорил, что ему по силам менять обстоятельства. А может, просто как в Ромео и Джульетте 'Меня любовь к тебе вела, ей не преграды каменные стены'. Он вспомнил сияющее лицо Альгильды, и на душе сразу потеплело. Я дурак, прибавил себе забот – пришла в голову разумная мысль. Но сразу последовало возражение – это того стоило. Именно чувств ему не хватало в этом, в общем – то неплохом древнем мире, и сейчас он получил больше, чем ожидал. Теперь у Валерия было ощущение, что он живет полной жизнью. Альгильда – произнес он с нежностью. Очень длинное имя, интересно как зовут ее близкие?

Постепенно он вышел в поселок и пошел вдоль дороги к огням таверн, где все еще гуляли Коминий и Атилий. Нет, идти к лупиям у него не было никакого желания. После того, что произошло, это было невозможно. Как искупаться в сточной канаве после чистого ручья, лучше уж воздержание. Будем надеяться, что не надолго. Приближалась вторая стража, и нужно было идти в лагерь. До палаток трибунала Валерий добрался с пьяной компанией. Зашел в палатку, лег на ложе и к своему удивлению уснул сном праведника.

Глава 6

Утром Буховцев проснулся от знакомого звука трубы. В палатке была полутьма от падающего на нее солнечного света. Было время летнего солнцестояния, и ранее Солнце успевало к лагерной побудке прогреть воздух и землю. Он вышел в лагерь, и прошелся около палатки, наслаждаясь свежим утренним воздухом. Запахи летнего утра еще не растворились под порывами теплого ветра, а из ближайшего к лагерю леса, доносились трели птиц. Валерий вспомнил до мельчайших деталей все, что с ним произошло прошлой ночью, и снова ощутил душевный подъем. А жизнь не плоха, даже здесь. Сегодня они с Ахиллом отбывали в лагерь девятнадцатого, но сначала ему нужно было присутствовать на суде.

После завтрака перед преторием стал собирался народ. На дощатом помосте установили курульное кресло. Около него встали ликторы и здоровяки из преторианской когорты. Место суда, справа и слева от преторианцев окружили трибуны и центурионы, еще дальше легионеры – принципалы из штаба. Когда они с Ахиллом подошли, действие только начиналось.

От лагерных ворот под присмотром караульного манипула шла процессия германцев. Возглавлял ее Арминий, за ним под конвоем его воинов шли подсудимые. Валерий всмотрелся в их лица. Типичные германцы, вернее, судя по прическам, херуски. Одеты в штаны и рубахи. Впрочем, некоторые были и без штанов. Лица у всех хмурые, озадаченные. Толпа германцев постепенно заняла площадку. Вышел Публий Квинктилий Вар и занял место в кресле. Арминий выступил вперед.

– Вот, достойный наместник, мы привели на твой суд, херусков, не исполняющих римские законы, да и наши законы тоже – сказал он глубоким красивым голосом, картинно обвел рукой подсудимых – приведите первого.

Буховцев только удивленно качнул головой. И правда, в новом вожде херусков, пропадает оратор. Ему нужно было бы выступать на ступенях сената. Тем временем германцы вывели из толпы первого подсудимого. Легионеры его подхватили и поставили перед Варом.

– В чем его вина? – обратился он к Арминию.

– Когда два дня назад мы на таге обсуждали налоги в казну принцепса, он сказал, что платить не будет, так как не признает римских законов.

Германец озадаченно переводил взгляд с наместника на Арминия и обратно. Скорее всего, латыни он не знал, и не понимал о чем идет речь.

– Это так? – спросил Вар.

Арминий перевел, и германец кивнул головой.

– Он согласен с обвинением? – удивился наместник и в недоумении уставился на подсудимого.

– Он согласен со своим неподчинением, но не считает, что виновен – добавил сын Сегимера.

Наместник задумался, а Валерий подошел к Цедицию.

– Арминий переводит все правильно? – спросил он.

– Почти – Луций был озадачен.

– Как почти?

– Арминий спросил его, подтверждает ли он то, что говорил два дня назад на таге, и тот подтвердил.

– Интересно, что же он там такое говорил?

– Вот и мне интересно – хмыкнул Луций.

Их сомнения разрешил Вар.

– Пусть скажет, почему он не хочет исполнять римские законы.

Арминий замялся на некоторое время и задал вопрос.

– Говорит, наместник спрашивает, почему ты не хочешь чтить римские законы? – перевел Луций.

Лицо херуска приняло осмысленное выражение. Он посмотрел на наместника внимательно, Буховцеву даже показалось, с надеждой и стал говорить. Луций Цедиций переводил Валерию. Переводил коротко и саму суть, поэтому велеречивую речь Арминия он не слушал.

– Все назначенное мне, вождь, я отдал своим вождям и старейшинам еще прошлой осенью, как и положено по нашим законам, а два дня назад на таге, мне сказали, что я должен еще столько же отдавать римлянам. Но о том не было решено в нашем роду и это против наших законов.

– В прошлом году ты платил подать? – поинтересовался Квинктилий Вар.

– Да. Я и другие отдали вождям зерна и кож, больше положенного. Нас попросили и мы дали, как давали всегда, когда была большая нужда, но никто не говорил, что это будет наша обязанность, и платить мы будем каждый год.

Вар нахмурился.

– Теперь тебе это говорю я, римская власть в этих краях. Теперь ты признаешь свою вину, и будешь платить?

Херуск хотел вспылить, но задумался. А он неглуп – решил Валерий. Тем временем Арминий подошел ближе к наместнику и стал его настойчиво убеждать.

– Этот не первая его вина, достойный. Я знаю, в прошлом году он бился с римским отрядом в стычке на Оснии, той, что была в месяце благословенного Августа. Сначала стычка, а потом этот отказ. Старейшины его рода, всегда выступали против меня, против Рима и римских законов, его нужно наказать именем римского народа. По нашим законам он в своем праве.

Вар выслушал, и снова обратился к подсудимому.

– Так ты будешь платить подать?

Арминий перевел, германец уверенно ответил.

– Сделаю так, как велят старейшины.

Публий Квинктилий вздохнул.

– Двадцать плетей – повернулся к секретарю – запиши, когда пойдут собирать налоги в его селение, пусть пошлют двойной отряд. Подойдешь к Арминию, он скажет, откуда он. Если не отдадут по доброй воле, пусть возьмут двойной налог.

Легионеры подхватили ошалевшего от неожиданности херуска, и потащили к столбу. Быстро привязали, и скоро уже слышался свист плетей. До последнего момента на лице подсудимого были растерянность и недоумение.

– Сын лживой шлюхи – выругался префект Цедиций. Буховцев удивленно посмотрел на него, ожидая пояснений.

– Арминий спросил этого херуска, будет ли он поступать, как ему велят старейшины, а дурак, подтвердил.

– Ты скажешь наместнику?

Цедиций посмотрел на него озадаченно и серьезно.

– Это Арминий может советовать наместнику, потому, что это его варварские дела, но ты, Корвус, никогда не вмешивайся в отправление лагерного правосудия, если тебя прямо об этом не просят. Иначе у столба можешь оказаться ты сам – потом, уже немного мягче добавил – я скажу, позже, только вряд ли от этого будет толк. Наместник прав, неподчинение нужно пресекать заранее. Так или иначе.

– Мне одному кажется, что мы совершаем большую ошибку? – спросил Валерий.

– Не тебе одному – успокоил его префект.

Дальше суд пошел по накатанной колее. Наместник спрашивал, выносил решение. Несколько раз Арминий подходил с пояснениями, и после слышался свист плетей. К чести Вара нужно сказать, что несколько человек он отпустил, признав их вину небольшой, хотя Арминий и пытался его в чем‑то убедить. Буховцева это уже не касалось, он пошел готовиться к отъезду.

Отряд вышел из лагеря ближе к полудню. Было солнечно и жарко, поэтому довольные прошедшим праздником легионеры шли в одних туниках, упаковав снаряжение в кожаные мешки и повесив их на фурки. Валерий с Ахиллом ехали как обычно, впереди отряда, только разведки перед ними не было. Дорога между лагерями была оживленная, и нападения здесь можно было не опасаться. Ехали молча, не торопясь. Теплый ветер трепал волосы, а Солнце слепило глаза. Буховцев посмотрел на хмурого после суда, Филаида и решил, что самое время поговорить о походе к месту, где как надеялся Валерий находится камень.

– Ахилл, префект Цедиций, говорил мне, что ты собирался сходить и посмотреть одно странное место недалеко от Тевтобургского кряжа? Я слышал, здесь его называют 'кратер Плутона'.

Филаид бросил на него внимательный взгляд, уточнил.

– Это то, про которое рассказывал спятивший гаруспик? Было такое.

– Гаруспик спятил? – переспросил Валерий – не знал об этом. Я бы хотел сходить туда, пока легион на Постумии. Ты не против прогуляться со мной?

Эллин рассмеялся.

– Я не против, и знаешь, думаю, Эггий согласится и даже даст нам людей. Я просил его в прошлом году, но тогда были другие дела, и я был один. Среди старших командиров желающих идти вместе со мной не было, да и среди легионеров тоже. А сейчас я знаю некоторый парней из разведки, так и мечтают выбраться из лагеря. Ну а когда Эггия попросишь ты Корвус, у него не будет повода отказывать, тем более что давно уже пора все прояснить. Только зачем это нужно тебе?

– Когда я был в Риме и готовился к поездке в Германию, мне рассказывали про местные чудеса. Люди думали про это место разное, и я хотел бы посмотреть, пока есть время. Позже будет не до этого.

– И кто же эти люди?

– Они не любят быть на виду – Валерий улыбнулся и поднял палец в знак предосторожности, как это делал Лютаев.

– Раз это тайна, можешь не говорить, я и так знаю, что это кто‑нибудь из жреческой коллегии.

– Почти угадал. А зачем собирался сходить ты? – поинтересовался Буховцев.

Ахилл Филаид пожал плечами.

– Лагерная служба не так уж и интересна, особенно когда в двух днях пути есть такие чудеса.

– Многие боятся этих чудес как огня?

– Ты прав, люди, даже воины бояться неизвестного, а воины особенно, потому что суеверны. Я же предпочитаю бояться самой опасности, а не рассказов о ней. Так что сходим, посмотрим.

– Ну раз так, то дело решенное, приеду в лагерь, сразу иду к Эггию.

Дальше, по дороге до лагеря они обсуждали подготовку к походу. Само место Ахилл приблизительно знал, поскольку за три года изучил местность достаточно хорошо. Были у него на примете и добровольцы в поход. В лагере было достаточно отчаянных сорвиголов, в основном из разведчиков, которым интереснее было сходить в опасное место, чем следить за легионными огородами, или прочищать стоки лагерных латрин.

По прибытии в лагерь события закрутились с суматошной быстротой. Он пошел к Эггию с рассказом о встрече с Сегестом и приеме у наместника.

– Значит, говоришь, поцапались на пиру, только наместник их остановил – хмыкнул Эггий.

– Так и было – подтвердил Валерий.

– Может, хоть так, достойный Вар услышал немного слов правды. Не доверяю я Сегимеру и его сыну. Давно их знаю.

– Префект есть еще одно дело.

– Слушаю – Эггий смотрел на него заинтересованно.

– Мне рассказали историю, что произошла с гаруспиком у странного холма, в двух переходах на запад отсюда, и я узнал, что Ахилл Филаид собирался проверить это место. Пока легион на Постумии, мы хотели бы сходить.

Эггий посмотрел на него одобрительно и с интересом.

– А что, сходите, а то слухи уже до Рима дошли. Наместнику еще прошлой осенью писали, чтобы узнал про варварские чудеса, да только не до этого было. А ты трибун, не боишься?

– Пока не знаю, чего бояться – рассмеялся Валерий – а не сходим, так и будут все бояться.

– Сходите – уверенно добавил Луций Эггий – только сначала зайди в преторий и принеси жертву на алтарь Юпитера и Минервы, пусть помогут вам против варварских богов.

После этого был разговор с Авлом Манием. Мания он застал около палатки усердно разминающего руки упражнением с камнем. Еще две недели назад, после начала дежурства Валерий пригласил Авла в палатку и осмотрел его руки. Руки были как руки, но было видно, что мышцы ослаблены, а правая рука неловко повернута.

– Что сказали медики?

– Сказали, потянул связки, может, что‑то с мышцами – Авл смотрел на него с надеждой.

В этом мире люди знатные и богатые по убеждению простонародья имели особые таланты, общались с богами или были отмечены каким‑нибудь другим образом. Иначе, как бы они стали богатыми? Валерий осторожно потыкал кончиком ножа по рукам. Чувствительность была везде. Скорее всего, действительно, что‑то с мышцами. Врачом Буховцев не был, хотя общих знаний за время службы в шестом Нижегородском нахвататься успел, поэтому в некоторых вещах он разбирался не хуже местных лекарей.

– Авл, я не лекарь, но когда был в Элладе, общался со знающими людьми, может это поможет.

– Эллины умны – лицо Мания просияло, и надежда возросла на пару пунктов.

– Да, не глупы – подтвердил Буховцев – я думаю, руки тебе надо разрабатывать. Возьмешь камни, для начала размером с ладонь и будешь поднимать по сто раз в день. Утром, в полдень и вечером, но не перестарайся. Если будет тяжело, сразу прекращай. Каждый день будешь держать руки в горячей воде, пока не покраснеют. Тебе нужно прогреть мышцы. Правую руку всегда старайся поставить в нормальное положение. Понял?

Маний кивнул.

– Если найдешь того, кто делает массаж, договорись.

– В канабе, в банях лупии делают за асс.

Буховцев кивнул, подтверждая правильность его мыслей.

– Поможет? – с сомнением спросил Авл.

– Хуже не будет, а там посмотрим.

С тех пор Валерий видел его постоянно с камнями в руках. Через десять дней упражнения стали приносить хоть и небольшой, но результат. Руки потихоньку крепли, а правая начала принимать нормальное положение. Маний увеличил усилия, а Валерию разве что в рот не смотрел.

Вот и сейчас, завидев трибуна, он скорым шагом подошел.

– Как у тебя дела Авл?

– Все нормально, господин. Если и дальше так пойдет, я может, скоро возьму в руки щит.

– Опять собрался на службу? – судя по растерянному лицу Авла Мания, именно эта мысль и сидела у него в голове – забудь об этом Авл. Руки могут вылечиться, но прежними они не станут. Будет плохо, если подведут тебя в бою. Ты получил отставку и радуйся этому, потому что местные леса становятся опасным местом. Поедешь в Италию, и я обещаю тебе, что там получишь столько же денег, сколько твои товарищи при полном увольнении. А если думаешь о своих товарищах – контуберналиях, то не переживай, ты и так сделал для них столько же, сколько их матери, давшие им жизнь.