Текст книги "Ликабет. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Владимир Балашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Вечером, после сдачи дел, его вызвал Луций Эггий. Пока шел в командирскую палатку, Буховцев наслаждался вечерней свежестью. Дождь наконец закончился, а под вечер, выдувая сырость, с юга подул свежий теплый ветер. Лесные запахи были нестерпимо остры, а на темнеющем небе сквозь тучи наконец‑то показались звезды. В палатке тускло коптили светильники, префект изучал сводки бумаг, и увидев трибуна махнул рукой, позвал к себе.

– Ну, как дежурство? Сдал?

– Сдал префект.

– Хорошо, пусть Постумий еще раз исполнит обязанности латиклавия, может сейчас у него выйдет лучше – Эггий криво усмехнулся – каждый раз у него получается немного лучше, а ты справился с делом неплохо.

Буховцев кивнул.

– Сегодня из главного лагеря прибыл вестник, у наместника собираются вожди, и он велел тебе прибыть. Тебе и Ахиллу Филаиду.

Валерий кивнул еще раз. Вар предупреждал его о варварских комициях.

– Но перед тем как прибыть в лагерь, встретитесь с одним из вождей херусков, Сегестом. Он с сыном и дочерью гостит в селении вверх по Оснию, так что с утра возьмешь пару контуберниев и встретишь его у ручья рядом с Оснием, здесь недалеко, примерно в пяти милях. Филаид в курсе, он это место знает. Передашь.

Префект протянул свинцовую капсулу. Письмо.

– Передам префект – Валерий вскинул руку, Эггий ответил тем же.

– Иди, попируй хорошо.

На этом визит был закончен и на следующий день, рано утром, он уже выезжал на коне из ворот лагеря. Рядом с ним, тоже на коне ехал Ахилл Филаид. Ехали они не спеша, чтобы топающим за ними легионерам не нужно было переходить на бег. Перевалив через хребет свернули направо и отряд стал пробираться лесистыми холмами по едва хоженой тропе в сторону долины.

– Может, не стоило брать лошадей? Пешим здесь пройти проще – спросил Буховцев Ахилла.

– Не надоело сбивать ноги – усмехнулся Филаид – ходить пешим, это ваша римская забава, но здесь ты прав трибун, пешим здесь удобнее – потом добавил – но предстать перед людьми Сегеста нам лучше конными. По их понятия мы с тобой вожди и топать вместе с легионерами нам не пристало.

Валерий кивнул. С момента той, памятной схватки, две недели назад, о которой в легионе уже ходили легенды, он часто общался с Ахиллом Филаидом и можно даже сказать, они подружились. Исполняя обязанности дежурного трибуна, Буховцев каждый день наблюдал за проведением занятий, а из любопытства бывало, и сам брал щит. Здесь он на собственной шкуре смог убедиться, насколько превосходным бойцом был эллин. В схватке без строя он легко побеждал и двоих и троих, а четверым к нему и подходить не было смысла, настолько ловко он путал атаки бойцов. Строй он тоже знал не плохо, хотя и было заметно, что эти тренировки эллин вел скорее по обязанности. Но не это главное, главное были разговоры, которые они вели. Достаточно откровенные и непривычные здесь разговоры на отвлеченные темы. Небо, Земля, добро и зло – обо всем этом можно было поговорить. Практичные римляне такие разговоры не понимали, да и никогда не вели. Разговор, за которым не стояло каких‑то дел, для них не имел смысла. Это Буховцеву в них нравилось, но иногда тянуло с кем‑то поговорить просто так, как в двадцать первом веке, и с Ахиллом он мог себе это позволить. Образ мыслей эллинов, по крайней мере тех, кого он знал, был близок людям будущего.

– Здесь много вождей? – спросил Буховцев.

– Варварских нобилей полно, но не все вожди одинаковы. Есть несколько родов, вокруг которых собираются остальные, но самых сильных два. Первый – это род Сегимера, а второй Сегеста. По понятиям херусков все они царской крови, происходят от какого‑то вождя, который был великим воином и дружил с их богами – Ахилл задорно рассмеялся – все как у нас.

– Да пожалуй – Буховцев тоже усмехнулся – в этом римляне, эллины и варвары одинаковы. Я слышал от префекта Цедиция, что они не ладят друг с другом.

– Не ладят, верно. В прошлом году сюда прибыл старший сын Сегимера, Арминий, он командовал конным отрядом из херусков в Паннонии, и с тех пор вражда только усилилась.

– Почему так?

– Арминий решил добиваться дочери Сегеста, Туснельды, она недавно вошла в возраст замужества. Сегест обещал ее сыну своего старого друга Веамильда, тот погиб в битве несколько лет назад и с тех пор достойный Сегест воспитывает его сына и дочь. Так вот прошлой осенью парня нашли в лесу с разрубленной грудью. Род Сегеста сразу стал подозревать людей Сегимера и самого Арминия в первую очередь, между их людьми даже была небольшая резня, но до первого снега замирились – эллин замолчал, так как тропа резко пошла вниз и кони возбужденно зафырчали. Им пришлось спешится, и взяв коней по уздцы, полчаса спускаться по склону в долину.

– А сколько Арминию лет? – продолжил разговор Валерий.

– Да также как и тебе, двадцать четыре, двадцать пять – Ахилл пожал плечами – точнее не знаю.

– Они молоды, может, они любят друг друга – рассудил Буховцев.

Филаид печально покачал головой.

– Любовь, Марк, это не для этих земель. Вряд – ли можно их животные страсти назвать любовью, хотя может ты и прав. Арминий обязательно будет у наместника на пиру, сам его увидишь и многое поймешь. Сегест считает, что сын Сегимера хочет взять его дочь в жены, чтобы объединить роды и стать единовластным вождем херусков, так было у них однажды, в старые времена. Я видел Арминия, знаю его не плохо и считаю, что Сегест прав.

– Он так честолюбив? – Буховцев насторожился в ожидании ответа. Мысль предупредить Публия Вара не покидала его в последнее время, и вариант с дискредитацией Арминия перед наместником был самым простым.

– Да очень, но винить его за это сложно. Варвары увидели цивилизованный мир, и каждый сделал вывод согласно своему уму и своим желаниям. Кто‑то из них понял свое место в нем, и какие ему грозят опасности. Кто‑то увидел, каким может быть единовластный правитель в лице Августа, да и любого легата в войске, которому все подчиняются беспрекословно, и захотел стать таким же для германцев. Таков, например Маробод, который хочет править среди маркоманов, я думаю, и Арминий такой.

– А наместник, он доверяет такому человеку? – Валерий слушал очень внимательно.

– Почему нет – Ахилл Филаид хмыкнул – Сын Сегимера говорит на латыни как римлянин и ходит в тунике. Август дал ему всадническое достоинство, и он не упускает случая покрасоваться с золотым перстнем. К тому же на пиру всегда готов поддержать беседу с чашей вина в руках. Он сильно отличается от местных бородатых вождей, которые ходят в шкурах поверх одежд, хотя многих из них бесит, когда знатный херуск скачет на пиру как сатир. Наместник отмечает Арминия и считает его продуктом римского влияния, будущим этой провинции.

– Да уж – только и мог сказать Буховцев.

Тема была интересная, и пока они шли, Валерий еще долго расспрашивал эллина о местных вождях, их жизни и нравах. Вскоре вышли к ручью и по его берегу отправились в сторону реки. Шедший впереди отряда разведчик встретил их стоя на тропе.

– Германцы на месте, трибун.

Действительно, со стороны реки слышались грубые мужские голоса и среди них звонкий женский смех. Они спешились, отдали коней легионерам и направились к ручью.

Около берега, у тропы отряд встретила охрана из угрюмых бородатых германцев. Ахилла узнали, а на Валерия посмотрели подозрительно, но пропустили. Отряд с опционом остался у тропы, а они спустились ниже к ручью, и их взору предстало забавное зрелище. Две юных особы, задорно хохоча и взвизгивая, бегали по каменистому берегу, били руками по речному зеркалу и окатывали друг друга водой. Одеты они были в римские столы, и намокшие одежды обтягивали юные тела весьма соблазнительно. Буховцев только глубоко вздохнул. За время похода, да и в лагере возможности пообщаться с противоположным полом у него не было. Вернее возможность была, не было желания. Как‑то не тянуло на секс с лупиями из канаба, через которых по нескольку раз прошел целый легион. Легионеры, да и центурионы с трибунами не брезговали, поскольку ничего другого здесь не было, но Валерий был готов подождать пару месяцев. И вот сейчас это. Он посмотрел на эллина. Нет, не только у него такое глупое лицо. Тем временем, девушки их заметили, прыснули, и смеясь скрылись за кустами. Буховцев с Ахиллом уже собирались идти в сторону стоянки, но около кустов юные купальщицы выскочили им навстречу. На мокрую одежду были накинуты длинные плащи, закрывавшие их до пят, лишь влажные волосы напоминали о недавней забаве. Все пришли в замешательство, и Валерий имел краткую возможность рассмотреть обеих.

Девушки были совсем юные, лет пятнадцать, восемнадцать. Точнее определить было сложно. В этом мире женщины взрослели рано, а в пятнадцать уже имели мужей и детей. Часто, но не всегда. Эти были явно не замужем. Волосы непокрыты, растрепаны. Лишь пара небольших мокрых косичек, намекали на взрослую прическу. Одна старше другой, но не намного. Белокурые волосы рассыпались по плечам, на умном, живом личике испуганные голубые глаза, в которых вместе с тем затаились озорство и любопытство. Небольшие ямочки в уголках губ. Она смутилась под его мимолетным взглядом, и Буховцев посмотрел на другую. Та была немного моложе, ниже ростом, с роскошными черными волосами. Лицо чуть полноватое и озорства в глазах куда больше, а испуга нет совсем. Ахилл заметно покраснел – невиданное зрелище, улыбнулся, и приложив руку к груди, поклонился.

– Рад видеть тебя, дочь достойного Сегеста и тебя дочь достойного Веамильда. Позвольте представить моего друга и командира, знатного римского патриция Марка Валерия Корвуса сына Луция Валерия Корвуса, трибуна – латиклавия девятнадцатого легиона.

Валерий опешил от такого пышного представления и велеречивости Ахилла, но не растерялся, тоже прижал руку к груди и поклонился.

Ахилл тем временем представил ему девушек.

– Туснельда, дочь достойного Сегеста сына Визимера и ее подруга, и воспитанница Сегеста, Альгильда дочь Веамильда сына Харимунда.

Девушки вышли из ступора, и приняв величавый вид, поочередно склонили головы. Туснельда это та, что моложе, черноволосая, а другая Альгильда – определил Буховцев.

Он еще раз бросил взгляд на Альгильду, было в ней что‑то, что его притягивало, да и других мужчин, наверное, тоже. Она покраснела. Блин, как с ними разговаривать? Хорошо хоть по – латыни понимают.

– У нас послание к достойному Сегесту, не подскажете, как его найти? – обратился он к обеим сразу.

– Они с братом здесь, недалеко, пойдемте, мы вас проводим – ответила Туснельда на хорошей латыни. Быстро освоилась с ситуацией, как – никак дочь вождя, что тут скажешь. А ведь это та самая Туснельда, к которой имеет интерес Арминий. Валерий присмотрелся к ней внимательнее. Под плащом угадывался стройный стан, контраст белого с легким румянцем личика и черных волос, только оттенял красоту черт лица. Симпатичная девочка, Арминий вполне мог в нее влюбиться, может, про хитрый расчет просто наговаривают. Туснельда поняла его внимание по–своему.

– Я не слышала о тебе, Марк Валерий. Ты здесь недавно?

– Немногим более двух недель.

– Ты прибыл из Рима?

– Да, еще весной я был в городе.

– Мой отец часто получает новости из Рима, а торговцы привозят нам римские одежды и вещи – сказала она с некоторой гордостью – ты расскажешь нам о Риме.

– Что ты хочешь знать госпожа? В городе много новостей, однако они мало касаются этих мест – удивился Валерий, сладко улыбнулся, и его потянуло на светскую беседу – но одно могу сказать тебе точно, там нет таких прекрасных дев, как ты и твоя подруга.

Туснельда с Альгильдой едва сдержали довольный смешок, а Альгильда бросила на него внимательный взгляд. Еще девчонки, блин.

– Ты говоришь речи, достойные патриция, так же как и Тит Постумий – ответила дочь Сегеста и посмотрела на свою подругу – Марк Валерий, ты знаешь трибуна Постумия?

– Знаю, еще вчера я передавал ему дела в лагере. Я вижу, тебе он тоже знаком.

– Да, мы знаем Тита Постумия, но ты на него совсем не похож.

Валерий улыбнулся.

– А в чем разница?

Они рассмеялись, и что‑то зашептали друг другу по – германски. Альгильда подвела итог, и он впервые услышал ее голос. Очень приятный и притягивающий.

– Ты больше похож на вождя, но это, наверное, потому, что благородный Тит Постумий просто молод – поправилась она.

– Может быть, потому, что в Риме у него было немного забот – добавил Буховцев.

– А у тебя было много забот? – спросила Альгильда с интересом.

– Да, в последнее время очень – почти искренне ответил Валерий.

Все время пока они шли, Ахилл молчал и только сейчас Буховцев обратил на это внимание. Эллин был озадачен светской беседой трибуна и вообще встречей и разговором. Он словно очнулся и обратился к Туснельде.

– Марк Валерий действительно, хороший вождь и превосходный воин. Могу подтвердить тебе.

Туснельда удивленно уставилась на него.

– Даже лучше тебя?

Валерий опередил ответ Ахилла.

– Не знаю бойца лучше благородного Ахилла Филаида. У нас была учебная схватка, и мне всего лишь повезло не проиграть.

От похвалы в адрес эллина Туснельда немного смутилась, а после даже как‑то просияла. Буховцев еще раз с любопытством посмотрел на Ахилла. Господи, да что же тут творится‑то?

Они не спеша шли вдоль ручья в сторону стоянки. С девушками на этот раз беседовал Ахилл. Расспрашивал Туснельду о здоровье отца, о брате, да и о ней самой спрашивал тоже. Туснельда подробно рассказывала, иногда, когда речь шла о ней, ее личико вспыхивало алым румянцем. Альгильда молчала. Было видно, что ее подмывало что‑то спросить у Валерия, но она не решалась, лишь украдкой, когда он отвлекался на разговор, бросала на него взгляд. Валерий оглянулся по сторонам, и увидел что охрана из германцев шла за ними, а рядом, по тропе, не торопясь топали легионеры.

Стоянка херусков Сегеста была расположена на широкой поляне у пересечения ручья и реки. Посреди поляны пара кожаных палаток с открытыми стенами. Несмотря на утро, Солнце уже прогрело воздух, на небе ни облачка, а значит день предстоял жаркий. Рядом с палатками на костре жарился кабанчик или поросенок. Около него колдовало несколько херусков, остальные отдыхали на поляне, рядом с поклажей. Туснельда сразу повела их к отцу.

Сегеста и его сына Сегимунда Валерий узнал без труда. Они были также черноволосы, как и Туснельда, лишь у Сегеста борода и волосы покрылись редким налетом седины. Среди по – большей части белобрысых херусков и прочих германцев это считалось признаком знатности, в отличие от эллинов и римлян, где почитали как раз белокурых.

– Префект лагеря девятнадцатого легиона Луций Эггий передает тебе привет – Буховцев прижал руку к груди, коротко поклонился и передал Сегесту свинцовый цилиндр с посланием.

Вождь взял и отложил его в сторону, внимательно посмотрел на Валерия, тот на него. Ростом немного ниже Буховцева, но массивней. Около пятидесяти лет – определил Валерий, одет в холщовые штаны и тунику. На шее приличных размеров золотой обруч, поверх туники на плечах накидка из шкуры шерстью вверх. Местным германцам такая накидка служила вместо плаща. Когда холодало, ее обвязывали вокруг тела ремнями, а ночью, завернувшись в нее, можно было спать на земле.

– Ты тот самый трибун благородного рода, про которого мне говорил Вульфила. И вправду, не слишком похож на римлянина.

– А на кого похож?

– На моего друга, Ахилла Филаида, но по тебе видно, что ты римлянин – успокоил его вождь херусков – кабан готов, разделите с нами пищу.

Германцы ловко отделили им по куску, а также отрезали ногу для сидящих на поляне воинов вождя. Валерий достал из мешочка соли и протянул Сегесту, тот с благодарностью принял. На границе поляны, среди деревьев пристроились контубернии легионеров. Чего это мы там стоим как сироты? Буховцев повернулся к вождю.

– Моим воинам нужно стоять в стороне при нашей встрече? – спросил он, внимательно глядя на Сегеста.

– Нет трибун, они могут пройти – вождь обернулся к сыну – пусть их угостят.

Еще раз внимательно посмотрел на Валерия и улыбнулся.

– А ты хороший вождь трибун, заботишься о своих людях.

Валерий промолчал, глупо комментировать похвалу.

– Будьте моими гостями, ты Марк Валерий и ты Ахилл Филаид. Я поеду в лагерь после полудня, поедете с нами?

– Нет – Буховцев покачал головой – к полудню нам нужно быть у наместника.

– Ну что же тогда подкрепитесь перед дорогой, а ты Ахилл расскажи мне новости, я не видел тебя целую зиму.

Они присели на вынесенную из палатки поклажу и под мясо с пивом вели беседу. Эллин рассказывал много интересного и смешного о последней зимовке в Ализо, Валерий немного о Риме. Принесли вино, довольно неплохое. За время беседы Буховцев изредка посматривал в сторону палатки, где за пологом слушая беседу, притихли как мышки Туснельда и Альгильда. Иногда они выглядывали, чтобы удовлетворить свое любопытство и прятались снова. Когда простились с Сегестом и уже собирались уезжать, девушки вышли из палатки наружу. Одеты были в новенькие столы, перетянутые на поясе кожаными ремешками, на голове сложная прическа, а их симпатичные личики имели строгий серьезный вид. От всего этого хотелось рассмеяться, и Буховцев непроизвольно улыбнулся. Альгильда заметила это и тоже едва сдержала улыбку, бросила на него прощальный, внимательный взгляд, а когда уезжали, Валерий видел, как смотрела на Ахилла украдкой Туснельда.

Глава 5

Отряд вышел на тропу идущую вдоль реки в сторону Визургия и направился к основному лагерю. Буховцев ехал молча, смотрел по сторонам и вспоминал лицо Альгильды и ее загадочный взгляд. Воспоминание было приятным, как и странное чувство, которое он испытывал. Давно забытое чувство. Нечто подобное было в далеком детстве, когда в школе он был влюблен в одноклассницу Марину. Нет, щенячьего восторга, первой детской влюбленности у него не было, было лишь легко и приятно на душе. Евгений Андреевич говорил, что для романов всегда есть место, но как это все не во время. Не до этого ему сейчас, хотя скрывать нечего, девочка ему понравилась. Было в ней нечто, что ценят мужчины во все времена. Какая‑то необъяснимая, притягательная женственность. В той же умнице Татьяне, например, этого не было, как не было и во многих других, попадавшихся ему на коротком жизненном пути. Ладно, хватит об этом – прекратил Валерий размышления. Скорее всего, все это последствия его воздержания. Приеду в лагерь, нужно будет все – таки сходить к лупиям. Выберу поприличнее. Или лучше в основном лагере, там выбор больше, однако и обслуживают они два легиона. От такой дилеммы Буховцев расхохотался. Ахилл посмотрел на него озадаченно.

– Сколько ей лет – спросил Валерий

– Туснельде?

– Альгильде, Филаид. Туснельду я оставляю тебе. Видел, как она на тебя смотрела.

Эллин коротко рассмеялся.

– Заметно.

– Только слепой бы не увидел.

– Я знаю ее три года, с тех пор как в первый раз увидел достойного Сегеста, но не ожидал, что она подрастет, и станет подобна Афродите, а Альгильде восемнадцать или девятнадцать лет, точнее не скажу. У германцев точно такие вещи знает лишь близкая родня, для постороннего скажут – родилась столько‑то лет назад. Хорошо если назовут время года.

– Они говорят по – латыни как римлянки – удивился Буховцев.

– Сегест нашел им хорошего учителя. В его доме многие говорят по–латыни. В германцах, как и во всех варварах много страстей, но есть среди них и истинно разумные люди, Сегест один из них. Он один из немногих вождей был в Риме и знает, что представляет из себя цивилизованный мир и великий город.

– Туснельда теперь свободна – заметил Валерий и сразу пожалел о сказанном. Ему вспомнилась история Туснельды и Арминия, и он абсолютно не хотел, чтобы Ахилл питал иллюзии в этом безнадежном деле. Добром для него это не кончится. Филаид печально вздохнул.

– Я думал об этом. Возможно, Сегест был бы согласен, но здесь все не просто Марк. Туснельда слишком важна в расчетах местных вождей.

– А Альгильда?

– Не знаю, какие планы у Сегеста на дочь Веамильда, но могу тебе сказать, что ее красоту заметил не ты один – рассмеялся эллин.

– Кто еще? – как можно безразличнее спросил Буховцев, но это известие его больно кольнуло.

– Я знаю, что сын Сегеста, Сегимунд уговаривал отца выдать ее замуж за него. Сегест отказал, но Сегимунд до сих пор сторожит ее как цепной пес. Да и другие есть. Наш знакомый Тит Постумий в прошлом году тоже был полон страсти, только не учел, что девы херусков, хотя и слушают сладкие речи, но всегда поступают по своим желаниям. Правда, всю зиму он рассказывал, что уже почти добился ее благосклонности.

– Вот козел – вырвалось у Валерия.

– Что ты сказал? – не понял Ахилл.

Только сейчас Валерий понял, что фраза была произнесена по–русски.

– Так ругань, на варварском языке.

– Корвус не забивай себе голову. Приедем в лагерь, сходишь к лупиям, и все пройдет.

Буховцев хмыкнул.

– Знаешь, я уже думал об этом – и они задорно рассмеялись.

До полудня было еще достаточно времени, когда перед отрядом показались стены лагеря.

Было уже часа три по измерениям времени будущего. Душное, июньское пекло сменилось подувшим вдоль реки ветерком, и установилась благоприятная нежаркая погода. Легкое, нежное тепло. Валерий сидел в палатке и готовился к предстоящей пирушке. Капля оливкового масла, размазанная по щетине, и наточенная бронзовая бритва здесь соответствовали крему для бритья и безопасным лезвиям, а крохотная круглая, бронзовая отливка, нормальному зеркалу. Перед этим были легионные бани, где Буховцев смыл грязь и сменил одежды. Теперь он был почти готов к предстоящему приему. Палатки для пира поставили на форуме недалеко от трибунала. Около них уже собрались германцы и сквозь матерчатые стены своей палатки Валерий слышал громкий гогот на незнакомом языке, который только при определенной фантазии можно было принять за немецкий. В лагере вообще царило веселье. Сегодня был Форс Фортуна, один из самых любимых римлянами праздников. Выходной день и сплошные гуляния. День отдыха распространялся также и на легионы. Поэтому канаб был переполнен массово ушедшими в увольнение легионерами, да и в лагере все отдыхали. Накопленные запасы вина сильно поредели, но пьяных видно не было, хотя многие ходили в явно поддатом состоянии. В обычном режиме несли службу лишь караулы.

Валерий уже закончил бритье, когда полог палатки открылся, и в нее заглянул Луций Цедиций. Он посмотрел на Валерия, ухмыльнулся.

– Собирайся Корвус, уже пора, и хватит прихорашиваться, германцам без разницы, тебе на них не жениться.

– Иду Луций, иду – рассмеялся Буховцев – присмотри мне место рядом с трибунами.

То, что идея с местами оказалась неплохой, стало ясно, когда он переступил порог палатки. За длинным столом, плотно уставленным едой с преобладанием фруктов и мясного сидело три десятка германцев и примерно равное им количество римлян. Проходя к своему месту, Валерий приветствовал поднятой рукой легатов Вала и Семпрония, сидевших по правую руку от наместника. Поздоровался с префектом Цейонием и трибунами – латиклавиями семнадцатого и восемнадцатого легионов. С Гаем Коминием и Публием Атилием он коротко познакомился еще по прибытии, и теперь они приветствовали его как старого товарища.

– Корвус иди сюда. Префект просил оставить тебе место. Как дела в девятнадцатом? Старик Эггий все еще бьет всех палкой? – рассмеялся весельчак Коминий.

– Палку не видел Гай, но меч он носит как центурион, так что может, и палку где‑то припрятал – он сел рядом с ними и осмотрелся.

К его удивлению, Ахилла посадили рядом с легатами, а Цедиций уселся недалеко от него, между двумя германцами. Рядом с ними сидели Сегест и Сегимунд. Валерий присмотрелся внимательнее к сидящим за столами. Римляне что‑то негромко обсуждали, а германцы жизнерадостно, с криками и восклицаниями, беседовали по–своему. Были они в туниках и рубахах, но некоторые, несмотря на жару, сидели в накинутых на плечи меховых плащах. Запахи от херусков шли такие, что впору было затыкать нос. Грязнулями германцы не были и мылись не намного реже римлян, но одевать на пир чистую одежду, и вообще часто менять ее, было не в их правилах. Он мысленно поблагодарил Цедиция за место подальше от германского сборища, иначе у него пропал бы аппетит.

– Гай – обратился Буховцев к Коминию – а где вождь Сегимер и его сын Арминий?

Тот кивнул в сторону Квинктилия Вара.

– По левую руку от наместника.

Валерий присмотрелся. Действительно, напротив легатов сидело двое германцев, на которых он сначала не обратил внимания. Кряжистый пожилой мужик, с сединой в густых, черных как смоль волосах и такой же черноволосый юноша с тонким, умным лицом, окаймленным небольшой бородкой. Одеты они были, как и остальные германцы, в рубахи. Не удивительно, что он их не признал.

– Я слышал, Арминий одевается и выглядит как римлянин?

– Так и было. Я сам удивлен. Представляю, как удивлен наместник – хмыкнул Коминий.

Внезапно появились слуги, разлили по чашам вино, и в палатке воцарилась тишина. Вар встал, провозгласил здравицу в честь императора, его дружно поддержали, выпили. Достали ножи и принялись за еду. Некоторое время было слышно только дружное чавканье. Оторвались не надолго, приняли еще по чаше, на этот раз за достойного наместника Публия Квинктилия Вара и римский народ. Выпили за достойных германских гостей. Вино развязало языки, и вскоре вокруг слышался разноязыкий гомон. Гул голосов стоял такой, что Буховцеву приходилось кричать Коминию на ухо. Внезапно весь гомон перекрыл зычный голос.

– Сейчас, когда мы все вместе и перед наместником, я повторю еще раз, то что говорил на нашей встрече. Со вчерашнего дня мой сын и наследник Арминий вступает в права над моим родом и моими людьми – Сегимер говорил на плохой латыни, подбирая простые слова и обороты.

Херуски ответили криком одобрения и снова потянулись к чашам. Слуги послушно наполнили. Валерий смотрел на Арминия, тот что‑то объяснял Вару. Так вот зачем ему новый прикид, солидности добирает. Как‑никак теперь он полноправный вождь. Любопытно, о чем они там говорят. Буховцев прислушался.

– Я понял тебя – говорил наместник – что еще вы решили на комициях?

– Дела, которые накопились за зиму. Споры некоторых родов, провели суды. Все что мы делаем каждую весну и осень – на латыни Арминий говорил не хуже Валерия, а глубокий, вкрадчивый голос выдавал в нем талант оратора – но есть дела достойный, которые мы не смогли решить. Это вопрос римского закона и только ты, и твои легисты могут решить их правильно. Завтра утром мы вынесем эти дела на твой суд.

– Что за дела?

– Есть такие херуски, которые не хотят платить налоги и считают, что я и римляне им не указ.

– Ну что же, приводи. У меня здесь палачи засиделись без дела – Вар одобрительно кивнул.

Дурак – сделал вывод Буховцев. Слабенькое кисловатое вино дало в голову. Яркий пример, когда количество переходит в качество. Валерий вспомнил попойку в Ализо и решил остановиться, головная боль сейчас ему не к чему, да и желудок был полон. Между тем германцы прикончили выставленную еду и слуги принялись шустро наполнять столы новыми угощениями. На этот раз это была дичь. Когда жареная птица заняла свое место, последовала новая здравица, и крепкие челюсти зажевали с новой силой. Цедиций был прав, херуск вполне способен съесть больше двух римлян, а некоторые больше трех. Да и выпить может столько же. Сидевшие за столами трибуны и центурионы в отличие от германцев уже набили желудки, и вяло ковырялись в еде. Кое – кто потянулся к выходу из палатки. Они сидели почти час, и нужен был перерыв. Валерий решил тоже сходить до легионных латрин. Он уже открывал полог, когда услышал рык Сегимера.

– Ты говоришь так из‑за вражды, Сегест. Но поверь мне, я не убивал Сегибода, это все наговоры.

Сегест встал из‑за стола и смотрел на Сегимера и стоящего рядом с ним Арминия очень внимательно и нехорошо.

– Я бы поверил тебе Сегимер, если бы знал хоть одного человека, который слышал от тебя слова правды. Я например, помню как ты клялся в верности Друзу, а на следующий день уводил своих людей за Альбис.

Сегимер побледнел так, что лицо у него стало под цвет волос. Казалось, он кинется в драку, но вместо этого разразился руганью на германском. Сегест ответил, и некоторое время они старались перекричать друг друга. О чем шел разговор, было непонятно, но остальные херуски тоже возбудились, вскочили из‑за столов. Ссору прекратил Квинктилий Вар. Наместник встал, поднял руку.

– Хватит, достойные. Я знаю о вашей вражде, и не нужно переносить ее сюда.

Сначала замолчал Сегест. Вздохнул, успокоился.

– Прости наместник – и вышел из палатки.

Остальные сели на места, и пир продолжился как небывало с того места, где он был прерван. Когда Буховцев вернулся, пьянка была в апогее. Кто – то уже дрых уткнувшись мордой в стол. Кто‑то вел пьяную беседу. В углу несколько музыкантов из канаба тянули на флейтах веселую мелодию. Арминий в отличие от других херусков был трезв. Сидел с чашей вина и не спеша беседовал с наместником. Ахилл был прав, сын Сегимера сильно отличался от других германцев. А где же сам Ахилл? Валерий внимательно осмотрелся – эллина нигде не было.

Попойка закончилась затемно и без Буховцева. Подвыпившие германцы постепенно перебирались в канаб или к своему лагерю, который пристроился на поляне, рядом с поселком. Валерий стоял и смотрел как шествие покачивающихся, похожих на вереницу калек, херусков скрывается за лагерными воротами. Постоял немного, вдыхая чудесный ночной воздух. Было тепло и вместе с тем свежо, волшебная беспокоящая погода, когда не хочется идти спать. А спать ему действительно не хотелось. Он посмотрел на небо. Звезды сияли на нем яркой сеткой, а само небо, обычно глубоко – черное, было белесо–серым. Будто темень изнутри подсвечивалась светильниками. Валерий постоял еще некоторое время и пошел в палатку.

Некоторое время он сидел на ложе весь в раздумьях. По стенам палатки плясали неяркие отсветы пламени от масляного светильника. Спать не хотелось, а в организме было знакомое возбуждение, как в ту ночь, после убийства хавка. Тогда он думал про эмоции и гормоны, а что сейчас? Вино, летняя погода? Но если не придумывать непонятному оправдания, то становилось ясно, что это что‑то другое. Скорее всего, тот самый 'Звездный ветер'. Диоген говорил, что он сможет почувствовать звездный ветер, когда тот усилится и когда придет время. Нужно лишь постараться его увидеть. Что же, может, время пришло? Валерий закрыл глаза и представил звездное небо над палаткой. В его сознании звезды сияли ярче, чем на ночном небе, и даже казалось, увеличивались в размерах. Будто падали на Землю. Он почувствовал идущий от них свет, и льющийся вместе с ним мощный поток энергии, который был много сильнее этого света. Внезапно по телу словно прошла волна. Ощущение было такое, будто внутренности зачесались, и этот незнакомый зуд был приятен. Потом все успокоилось, лишь в теле появилась странная легкость, а сознание куда‑то медленно уносилось и перед его глазами предстало видение.