Текст книги "Путешествия во время пандемии"

Автор книги: Владимир Дараган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Путь начинается с вокзала. Или с загрузки багажника машины. Но романтичнее с вокзала. На нем и заканчивается. Люблю куда-то приезжать, прилетать, приплывать. Неважно куда. Идешь в толпе пассажиров, все довольны, улыбаются. И чувствуешь, что прибыл в правильное место. Ведь не могут столько людей ошибаться и быть счастливыми от того, что попали именно сюда.

Японский танка-поэт Ёсии Исаму жил в прошлом веке. Одно из лучших у него:

В унылую пору,

В осенний пасмурный день

Один отправляюсь

На железнодорожный вокзал –

Посмотреть, побродить в толпе…

Понимаю его. Люблю приезжать на вокзал задолго до отхода поезда. Выпьешь пива, съешь гамбургер с горчицей, сядешь в уголок и смотришь на пассажиров. Отъезжающие деловиты, озабочены, некоторые грустны. Приезжающие улыбаются, светел их взор.

Это большие вокзалы. На маленьких станциях все по-другому.

Зимний перрон с белыми пятнами неубранного снега. Пустой вокзал, за ним спящий городок. Ночной поезд, стоянка – три минуты. Из вагонов никто не вышел. Лязгнуло железо, тронулся поезд, загудели рельсы, зеленый огонь семафора сменился на красный. Стало тихо, под фонарями кружится холодный снег.

Ты никого не встречаешь на ночном перроне. Просто стало одиноко, и ты пришел посмотреть на поезд, который мог увезти тебя из этой темноты и скуки. Или привезти кого-нибудь, кто изменит твою жизнь.

– Последняя история грустная, но правдивая. Уезжать приятно – ты уезжаешь к новой жизни, пусть даже ненадолго. А вот провожать грустно. Всегда кажется, что уезжающий поступает правильно, что там лучше, что ты зря не купил билет на тот же поезд.

– Обожаю поезда. Зайдешь в купе, разложишь вещи, смотришь в окно. Там суета, а тут спокойно. Уже ничего от тебя не зависит. Вот дернулся поезд, за окном поплыли фонари, приходит проводник, спрашивает о еде на ужин и завтрак. А ты, как барин, тычешь пальцем в строчку меню, где написано «овсяная каша» и уточняешь время завтрака. Потом начинаешь разговор с попутчиком – это самое интересное. Ведь ему можно рассказать то, что даже себе боишься сказать. Вот крошечные этюды о попутчиках.

Попутчик первый

Он работает в банке и живет очень правильно. Семья на первом месте, в телефоне распорядок дня и цитаты на все случаи жизни.

– Любовницы – это значит двойная жизнь. Постоянное вранье, надо держать в памяти, что говорил вчера, позавчера… А память у меня занята работой.

Потом длинная лекция, что молодежь уже не та, что курорты, машины и тряпки – это не главное в жизни. Перед тем, как лечь спать, долго разглаживает рукой одеяло и взбивает подушку.

Попутчик второй

Владелец крупного бизнеса. Хотя… в поезде мы все немножко герои. Машины у него нет. Долго с цифрами объясняет, что на такси перемещаться выгоднее. Зато у него «яблочные» часы последней модели. Замечает у меня дешевые часы. Говорит:

– Роман Абрамович сделал замечание сотруднику, когда увидел у него дешевые часы. Сказал, что он недостаточно богат и известен, чтобы позволить себе носить такую дешевку.

Зачем такое сказал? Сам он едет в санаторий, куда приезжает его любовница.

– А как иначе расслабляться?

В вагон-ресторан он не пошел. В запасе бутерброды с колбасой и свежие огурцы. Ведь неизвестно, чем в ресторане кормят, а это он сам приготовил.

Попутчик третий

Руководитель группы программистов, которые занимаются переводом устной речи в печатный текст. Пытаюсь начать профессиональную беседу, но на отдыхе он не обсуждает рабочие проблемы. Из соседнего купе приходят жена с дочкой, они садятся смотреть на ноутбуке юмористическое шоу. Им весело, хохочут, дочка повизгивает. Я выхожу в коридор, посмотреть в окно.

Попутчик четвертый

Вернее, попутчики. Мама с сыном едут из Питера. Обсуждают музеи, царей и интерьеры дворцов.

– А я видел у наших олигархов дома не хуже, – говорит сын.

Мама молчит, потом переводит разговор на ресторан, где они сегодня пообедали. Не царский, конечно, но тоже неплохой.

Попутчик пятый

Это попутчик господин Никто. Пустое место. Я один в купе. Приходит проводник.

– Вагон полупустой, я не буду никого к вам подселять. Вижу, что вы пишете, вам так будет спокойнее.

Этого я не понимаю. Места выбираются при покупке билета, что может изменить проводник? Говорю спасибо, хотя от интересного попутчика я бы не отказался.

Прощаясь, оставляю ему хорошие чаевые.

– В поездах, да, попутчики. Можно поболтать, вместе выпить. Это не автобусы с метро. Там ты никому не интересен, никто тебя не замечает.

– Я в Москве почти каждый день езжу на трамвае номер 17. Есть у меня короткое эссе на трамвайную тему.

В трамвае

Это неправда, что в трамвае ты всем безразличен.

Тебя ненавидят, если мешаешь выходу, если пересек чье-то личное пространство. Но тебе могут помочь с валидатором, подсказать остановку, могут даже уступить место, если ты стар и болен. Кто-то даже оценивающе посмотрит – может ты на что-нибудь сгодишься? Если кому-то скучно, то может завязаться разговор. Ни к чему не обязывающий. Вы же просто попутчики.

Трамвайная правда одна – ты вышел, и про тебя забыли. Как и не было тебя.

Все мы попутчики. Как в трамвае.

– Хорошо, поездили в поездах и трамваях. Ты заметил, что наша беседа хаотична, нас бросает от науки к стебу, от стеба в философию, от философии в лирику…

– Наша беседа похожа на работу нашего мозга. Давай поговорим об этом.

 Мозг о самом себе

 

Миннеаполис, небоскреб в центре города.

Однажды мы беседовали с другом-физиком. Ругали современную науку, как обычно.

– Ничего наука не может, – сказал друг-физик. – Мыслим мы примитивно, а компьютеры создали еще примитивнее.

– Ага, – сказал я с умным видом. – И вот почему.

Как мы запоминаем

Если июньским вечером подойти к реке и как следует осмотреться, то вы увидите красноватое небо, темный лес и серо-розовую воду. Если принюхаетесь, то почувствуете запах теплой воды и каких-то цветов, название которых, вы никогда не запомните. И еще услышите, как в камышах орут лягушки, почувствуете, как вас начали кусать комары. И еще забурчит живот, требуя горячих котлет с вареной картошкой. И всю эту дурь наш бедный мозг должен запомнить. Начиная с красноватого неба и кончая бурчащим животом. И всю эту совокупность информации я назову «фрэймом». И таких фрэймов мы помним миллиарды.

И ничего другого наш мозг не запоминает. Даже когда мы учим стихи, то запоминаем фреймы, где черные буквы на белой бумаге, или шевеления нашего языка, или смутные ассоциации, которые возникают при прочтении строчек.

Как мы вспоминаем

Вспоминаем мы ассоциативно. Нам скажут слово «закат» – и понеслись фрэймы перед глазами, которые ассоциируются с этим словом. Нестись перед глазами – это значит возбуждать те нервные клетки, куда приходят сигналы от наших глаз. Эти клетки я назову экраном. Туда сигналы приходят или от самих глаз, или из коры головного мозга, т. е. с другой стороны. Так мы вспоминаем картины с закрытыми глазами и так мы видим сны.

Если вспоминаем только изображение, то видим кусок фрэйма, где записана картинка. Если поднапрячься, то услышим звуковую запись. Тогда нашей корой возбуждаются клетки, куда приходили сигналы от наших ушей. Так глухой Бетховен мог писать музыку.

Как мы думаем

Допустим, нам надо решить задачу по математике. Мы смотрим на условие, и начинают работать ассоциации. Мелькают фрэймы, и по сигналу лучше-хуже из центра управления (есть такой) мы отбрасываем лишнее или оставляем то, что нам надо. И так постепенно, шаг за шагом, скрипя мозгами, мы находим решение.

Как думают гении

У обычного человека смена фрэймов медленная, и они, как правило, проектируются на экраны в нашей голове. У гения смена фреймов часто идет без проекции на экраны. Там сразу высвечивается конечный результат. Спросите ученого, художника или писателя, как они создали что-то особенное. В ответ услышите невнятное бормотание. Весь процесс прошел без проекций на экраны, и они сами ничего не могут понять.

Ну и что?

Та наука, которую придумали люди, не годится для описания процесса мышления. Всякие там арифметика, алгебра – слишком примитивны. Нужен совсем другой язык и другая математика для описания фрэймов, экранов и ассоциативного мышления. Сейчас все компьютеры основаны на простейшей логике и арифметике. Поэтому они такие слабые по сравнению с мозгом. Если язык и математика фрэймов будут разработаны, то это может явиться базой для совершенно других компьютеров и роботов.

– А это общепринятая модель мышления?

– Нет, конечно. Я пытался моделировать работу мозга на домашнем компьютере и получил нечто похожее, о чем рассказал.

– Ох уж эта наука! Ничего у вас нет устоявшегося.

– Наука иногда бывает полезной. А ты знаешь, как она начинается? Вот, послушай.

 Как рождается новая наука

 

Скучно, господа, скучно!

Трудно придумать более скучное занятие, чем двигать вперед науку.

Вот ты приходишь юным и чистым студентом в лабораторию, и тебе дают тему.

Хотя тема – это громко сказано!

Сначала тебя прикрепляют к аспиранту.

Он тебя учит, что приходящие из соседних комнат женщины – это его женщины!

Спирт тебе пока не положен, но он будет угощать.

Все растворители в банках – это помои, и начинающему ученому надо заняться их очисткой.

И вообще, вот список растворов, которые должны быть всегда под рукой.

А вот список реактивов, которые надо достать.

Срочно!

По списку знакомых аспиранта. Он будет звонить, а ты бегать.

А взамен им надо отливать чистые растворители.

И еще давать им немного вон тех порошков, но если просыплешь, то лучше сам застрелись.

А вот прибор. Импортный, дорогой, твое время работы на нем начинается в семь вечера.

Днем будешь готовить растворы и бегать в стеклодувную мастерскую.

И помни, что любой стеклодув стоит трех научных сотрудников. Потому как если стеклодув уходит в запой, то как минимум трем сотрудникам становится нечего делать. Они сидят, курят и грустно смотрят на разбитые трубки их вакуумных установок.

Твоя задача – получить зависимость вот этого от того.

Жидкий азот будешь таскать сюда два раза в неделю. Это недалеко, метров триста. Дьюары тяжелые, но если брать их по два, то получится симметрия и равновесие. Без азота нельзя, тебе нужны низкие температуры. Вернее, это нужно аспиранту, но ты, зато, научишься быстро совать палец в кипящий азот и вытаскивать его оттуда целым и невредимым. Если не научишься, то палец надо будет отрезать.

Надо паять радиосхемы. Не умеешь? Вот тебе мешок деталей – нужен усилитель. Какая схема? Эмиттер, коллектор, база. Пробуй, через час покажешь.

Ну и какой у тебя график? А почему такой гладкий? Ты вот эту кнопку нажимал? Тогда все давай сначала. Без этой кнопки.

Теория? А ты что, знаешь, что такое теория графов и метод перевала? Ну и зря! Это тебе не понадобится! Вот тебе система дифференциальных уравнений, и давай графики от времени всех неизвестных при всех возможных начальных условиях. Это сотня графиков? Да, давай сотню, мы выберем один, самый наглядный.

И вообще, у тебя сейчас полчаса свободного времени. Дуй в библиотеку и читай вот эти статьи. Неважно, на каком языке. Ты должен знать любой язык. И если они нас опередили, то тогда мы пойдем другим путем. Каким? Вот ты и придумай, каким!

Это правда жизни! А твои мечты, что ты такой задумчивый стоишь у доски, пишешь формулы, и десяток академиков, открыв рты, слушают и хотят тебя обнять после доклада.

Да, это мечты. Потому как ты стоишь у доски, и тебя шпыняют за первую же формулу, которую ты написал. Она уже неправильная, что же идти дальше.

Нет, так жить нельзя!

Как прекрасно, когда не надо оглядываться на проклятых буржуинов, на замшелых академиков, на всякие ученые советы и комиссии. Что они понимают в полете мысли! И неважно, что знаешь физику в объеме школьного учебника и еще пары научно популярных книжек про Эйнштейна и корпускулярно-волновой дуализм.

Ночью ты переполнен идеями. Ты смотришь на звезды и понимаешь, что их питает энергия вакуума. Что все мир пропитан этой энергией и что мы купаемся в ней и заряжаемся от нее. Что невидимые поля окружают нас, создают неведомые структуры в пространстве и времени. Что время многомерно, что ДНК – это сгустки поля, насыщенного информацией о смысле жизни и о бессмертии наших душ. И квантовые переходы будоражат и определяют вектор нашей судьбы. И восходит солнце, и мы, напоенные новой энергией, можем летать, проходить сквозь стены, мгновенно переноситься через океаны, распадаться на атомы и снова собираться.

Какие растворители? Какие стеклодувы? Какие статьи? Полет мысли, захватывание духа, красивые фразы, тысячи прелестных поклонниц, а не те чучундры, которые приходят в лабораторию за дистиллированной водой!

А какие слова! Это же стихи. Тета-излучение диссипирует энергию вакуумных энергетических переходов между пространствами разных векторных потоков астрофотонов с круговой поляризацией, вызванной индуцированным воздействием глобального биополя информационной ДНК.

Во как! Это вам не эмиттер с коллектором! Тут красота мысли и единение несоединимого. Тут расцветают сотни цветов на биополях надежды. Тут вечная жизнь в омега-лучах квантовых генераторов с устойчивой плазмой в тороидальном генераторе торсионных полей.

Тут академикам становится плохо. Ведь они ретрограды. Ведь они сто лет назад говорили, что невозможен полет аппарата тяжелее воздуха. А мы говорим, что для полета не нужны аппараты. Только мысль в космическом глобальном поле, разложенная в ряд Тейлора, может перенестись в другие миры и собраться путем простейшего преобразования Лапласа с круговой дивергенцией в градиенте надежды и любви.

Жить надо красиво. Писать надо красиво. Любить надо красиво. И думать надо красиво. А порошки, растворители, точки на графиках… Это все ушло. Теперь только чувство будет определять истину. А согласно принципу неопределенности, истина не может быть абсолютной.

Да и не нужна нам абсолютная истина.

Нужно просыпаться полным новых идей и красивых слов, которые среди серых будней так согревают душу создателя новых наук.

ПОСТСКРИПТУМ: К сожалению, все сочетания красивых слов, написанных выше, – неправильные. Правильные – про азот, растворители и прибор, куда пускают после семи вечера. А ведь так хочется писать красиво! Без всяких приборов и журналов на непонятных языках.

– Вот, совсем другое дело! Тут все непонятно, кроме начала, которое тоже непонятно. Но какая экспрессия, сколько полета мысли на фоне паров жидкого азота! А о парах воды у тебя есть истории?

– Есть серия эссе о воде. Немного научные, но местами драматичные. Вода – это одна из загадок, которые нас окружают и которые нам надо разгадать.

 Вода

 

– Я расскажу малосвязанные истории о воде. Не знаю, как их правильно назвать: околонаучные эссе или просто стёб после трудового дня. Впрочем, это неважно.

Вода и компьютер

Когда я работал в университете Миннесоты, то постоянно сталкивался с загадками воды. Вода в биологических системах – это сложнейшая проблема. Мы искали лекарство, которое должно было заткнуть дырку в одном вредоносном белке, способствующем росту раковых опухолей. Самый дешевый способ поиска такого лекарства – это компьютерное моделирование. В университете стоят мощнейшие компьютеры, и доступ к ним до предела прост. Выходишь на связь хоть из кафе, заводишь пароль, и десятки тысяч сверхбыстрых процессоров в твоем распоряжении. Мы знаем, как устроен наш коварный белок, и можем задать координаты любого атома этого белка. Мы знаем, как атомы взаимодействуют, и это тоже заводится в программу. Потом мы немножко подталкиваем нашу виртуальную молекулу, и она начинает свою виртуальную жизнь на экране. Молекула быстро принимает определенную форму, начинает дышать, вращаться. Очень красивая картинка! И поганая дырка видна очень хорошо. Потом мы добавляем виртуальную молекулу лекарства, и она виртуально закрывает дырку. Крррасота! Проблема решена, и можно идти за Нобелевской премией.

А вот уж нет! А про воду-то забыли! А что нам, великим физикам! Быстро строим виртуальный стакан, добавляем кучу виртуальных молекул воды – и вперед. И видим, что белок начинает резко менять свою форму. Вода проникает внутрь молекулы белка, заполняет нашу треклятую дырку, и вообще, виртуальная жизнь происходит совсем по-другому.

Ну и ладно. На клавиши давить – не дрова рубить! Берем молекулу другого лекарства и видим, что воду из нашей дырки она выдавливает и прочно ее затыкает. Ну, теперь все! Где там адрес Нобелевского комитета?

Ах, да! Надо бы экспериментально проверить. Берем пипетки, делаем растворы и несем на спектрометры ядерного магнитного резонанса. Огромные! Высота магнитов такая, что голову задерешь, и шапка свалится. Потыкаешь в клавиши другого компьютера, что при спектрометре, посмотришь на экран и видишь, что как была наша дырка пустая, так и осталась.

Вот дела! А моделирование такое красивое было. А в чем дело?

А дело в том, что мало еще про воду известно! Мы знаем, что ее молекула состоит из трех атомов: два водорода и один кислород. И знаем, как устроены эти атомы. И умеем рассчитать плотность электрических зарядов. И умеем рассчитать силы взаимодействия между молекулами. И умеем сделать виртуальный стакан с виртуальной водой. И умеем рассчитывать любые физические свойства виртуальной воды. Например, вязкость или плотность. Или возьмем данные рентгеноструктурного анализа, который позволяет смотреть, как молекулы воды расположены друг относительно друга, и сравним с тем, что мы получаем в нашей виртуальной воде.

А получается полный бред. Чуть-чуть изменишь параметры взаимодействия – и хорошо вычисляется вязкость. А плотность ни в какие ворота не лезет. Про данные рентгеновского анализа вообще приличным людям лучше не рассказывать. Потом еще что-нибудь изменишь, и данные по рентгену такие замечательные, что рентгеновский метод можно было и не изобретать за ненадобностью. Только полученная виртуальная вода закипает при 50-ти градусах. И вязкость у нее как у сверхтекучего гелия. Вот так сидишь целый день, вечером на улицу выйдешь – глаза красные, и боишься, что кто-нибудь спросит, чем ты сегодня занимался и за что деньги получаешь. А ведь воду из пустого в порожнее переливал!

Когда я стал умнее и научился читать статьи по компьютерному моделированию, то с интересом узнал, что каждый год группы великолепных физиков публикуют статьи с различными моделями воды. И каждый год модели разные. И ни одна модель не описывает одинаково хорошо все свойства воды. Всегда одни хуже, другие еще хуже, а третьи вообще не описывают.

Вот тебе и три атома!

Заряженная вода

Однажды мы ремонтировали ванную комнату. Помогал нам мастер. Точнее, не мастер, а инженер. Ремонт ванных комнат – это было его хобби. Он был худ и энергичен. Днем он ничего не ел, а пил только воду. К концу дня он был такой же свежий, как и утром. Я за это время успевал три раза как следует подкрепиться, но все равно, только глядя на него, я уставал так, что к вечеру еле таскал ноги.

– Слушай, – спросил я его, – а почему ты не устаешь?

– А жрать меньше надо, – сказал он. – И отравленную воду меньше пить.

Он кивнул на бутылку, которую я держал в руках.

– А что надо пить? – поинтересовался я.

– Надо взять воду из-под крана, налить в стеклянную посуду и выставить на один час на солнце. Это будет вода, заряженная энергией.

Я лихорадочно представил, что происходит с водой на солнце. Ну, падает поток фотонов. Ну, часть их энергии переходит в тепло – молекулы воды начинают двигаться быстрее. Часть фотонов загоняет электроны на более высокие орбиты, откуда они быстро сваливаются. Но это же мгновенные процессы! Убери воду с солнца – и все прекратится. Как можно зарядить воду на целый день? Но я не стал спорить, и разговор перешел на другую тему.

А однажды я нашел статью, написанную в 2007-м году, где японские ученые рассказали об очень странном эксперименте. Они взяли воду и померили методом рентгеноструктурного анализа, как молекулы воды расположены друг относительно друга. Как всегда, они обнаружили кластеры (группы молекул) небольшого размера. Потом они поставили воду на солнце и ушли обедать. Там они съели суши, выпили саке и перемыли кости японскому премьер-министру (в статье про это не написано, но я-то знаю, что они делали). После обеда они повторили эксперимент и обнаружили, что размер кластеров сильно изменился. Они подождали час (!) и снова повторили эксперимент. Он подтвердил изменения структуры. На следующий день они взяли другую воду, тоже выставили на солнце, и все повторилось.

Как ЭТО может быть? Кластеры живут несколько пикосекунд (10 в минус 12-й степени). За это время даже рюмку ко рту не успеешь поднести. А тут час. Не может вода столько помнить. НЕ МОЖЕТ!

Сначала у меня было два объяснения этому эффекту: или суши было несвежее, или саке прокисло! Потом подумал, что в воде были примеси, которые разложились на солнце, и вода изменила свои свойства. Но проверить сейчас это невозможно!

Гомеопаты – бравые ребятЫ

Как-то раз я попал в Киеве на научную конференцию по свойствам воды. Сначала я скучал, слушая про перегретую и недогретую воду, но потом на сцене появились гомеопаты. И началось!

Для меня тогда было откровением, как гомеопаты готовят свои лекарства. Они берут таблетку и растворяют ее в стакане воды. Потом пипеткой берут немного полученного раствора и добавляют в другой стакан с водой. И так повторяется много раз. В результате получается раствор типа одна таблетка на цистерну воды. И они утверждали, что это прекрасно лечит все болезни.

– Как это может быть? – спросил я соседа.

– А вода все помнит! – ответил он. – Вредное лекарство ушло, а память в воде осталась. Вот память и лечит.

Ну и дела! Это какой бизнес можно сделать. Покупаешь таблетку, растворяешь в цистерне, где 100 000 стаканов, и продаешь стакан по рублю. 100 000 стаканов по рублю… Это же бешеные деньги! И совершенно безвредно – от воды еще никто не умирал.

Про память воды и ее живучую структуру я стал слышать все чаще и чаще. Сначала меня бесили высказывания типа: «Всем хорошо известно» или «Считается научно доказанным», или «Убедительные эксперименты показали» и т. п. Особенно этим отличался биофак одного университета. Я знал людей, которые там работали, читал их труды, и у меня волосы вставали дыбом при виде того, на основании каких данных они делали выводы. Потом я решил, что здоровье дороже, и перестал обращать на них внимание.

Для себя я решил, что никогда не буду этим заниматься. Если сейчас я напишу статью про долговременную память воды, то моя научная жизнь в Америке окончится. Я не получу ни одного гранта. Это тоже что написать про энергоинформационное поле или про открытие пятой чакры для поглощения энергии из космоса.

Но два года назад гомеопатия снова появилась на моем горизонте. Я получил письмо от одной старой знакомой из московского института. Она просила написать мое мнение о ее статье. Статья была на двух страничках и описывала очень простой эксперимент. Я про него расскажу, не вдаваясь в детали, а вы постарайтесь это понять. Это важно.

Она брала стакан с водой и измеряла некий параметр, который был связан со структурой воды. И, допустим, он был равен 2. Потом она добавляла в стакан лекарство и снова измеряла этот параметр. Он получился равным 1,5. Это нормально – добавили лекарство, и структура раствора стала другой. Потом она начала разбавлять раствор, как это делают гомеопаты. И довела до капли лекарства на цистерну воды. Т. е. получила практически чистую воду. И вы думаете, этот параметр снова стал равным 2? Нет. Он стал равным 1,8. Т. е. на 10 % меньше, чем в чистой воде. И не изменялся при дальнейшем разбавлении.

Если бы я не знал эту женщину, я бы отказался что-либо писать. Но я знал ее очень хорошо. Она умница, очень аккуратная, всегда в белоснежном халате, вся химическая посуда сверкает, пыли нет. Она не могла так ошибиться. Т. е. у нее получилось, что вода помнила, что раньше в ней было лекарство. Я вздохнул и написал, что статью надо публиковать, хотя никакая теория это объяснить не может.

Уже потом я подумал, что эксперимент делала не она, а какой-нибудь аспирант-недоучка. Но ведь она должна была все проверить. Об этом я писать не стал и постепенно забыл эту историю.

А сейчас сижу и думаю. Может, стакан лекарства из цистерны не за рубль, а за два продавать?

Вода и колбаса

Когда в Москве наступили голодные годы (конец восьмидесятых), нашей лаборатории срочно понадобились деньги. Для зарплаты, для приборов, для реактивов. Мы все носились по стране, разыскивая заводы и институты, у которых еще что-то было в кубышке. Я только что вернулся из Херсона, где мы пообещали улучшить производство бумаги из тополиных щепок, и мне сообщили, что в НИИ, где разрабатывались новые пищевые продукты, явно пахнет деньгами.

На следующий день мы были в этом НИИ и встретились с двумя миловидными брюнетками, которые сразу повели нас в дегустационный зал. Из холодильника появились два батона колбасы, и одна из женщин профессионально стала нарезать кружочки. От первого батона на стол ложились розовые, гладенькие кружки, на которых алмазными искорками блестел сок. Второй батон был рыхлый, покрытый пузырями, кружки от него были мутно-серого цвета и крошились под ножом.

– Первая колбаса – это высший сорт, для руководства, – начала рассказ брюнетка постарше. – Она содержит до 80 % мяса. Вы видите капли воды? Это мясо связывает воду и держит ее даже в процессе варки. Вы можете ее попробовать. Кстати, вы знаете, как проверять качество колбасы?

Она взяла влажный розовый кружок, положила его на чистую тарелку и подняла его. Тарелка осталась сухой.

– Хорошая колбаса должна держать воду лучше, чем тарелка, – гордо сказала брюнетка.

– А вторая из чего сделана? – поинтересовалась моя напарница.

– В ней до …% мяса, остальное – специальные наполнители, разработанные в нашем институте.

Она стала перечислять наполнители. После третьего наполнителя я решил никогда в жизни не покупать колбасу в магазине.

– А в чем проблема? – спросил я, дожевывая второй кусок колбасы от первого батона.

– Проблема в том, что этот состав не держит воду. Вы видите пузыри на батоне? Это бульонные пузыри. Вся вода, которую мы вводили в фарш, перешла в эти пузыри, и колбаса потеряла товарный вид.

– То есть вы хотите, помимо наполнителей, еще и воду продавать? – спросил я и взял четвертый кусочек колбасы.

– Мы хотим, чтобы колбаса была сочной и не теряла товарного вида в процессе варки, – строго поправила меня брюнетка. – Кстати, в нашем институте работает сотрудник, который получил большую премию за разработку добавок в сливочное масло, которые позволили маслу удерживать воду.

Я вспомнил это масло. Если его положить на тарелку в теплой комнате, то через полчаса оно превращалось в грязно-желтую лужицу.

– Задача понятна, – сказала моя напарница. – Мы можем провести контрольные измерения, но нам понадобится некоторое количество хорошего мяса.

– И колбасы, для опытов, – добавил я и взял со стола последний кусок колбасы от первого батона.

Сейчас я не помню всех деталей нашего сотрудничества. Мы что-то измерили, прочитали пару учебников для студентов кулинарных техникумов и написали отчет об израсходованных образцах, взятых для исследований. Деньги в этом НИИ тоже кончились, и мы расстались в общем-то довольные друг другом.

К чему эта история? А это история про воду в нашем организме. Она в основном связанная, как в хорошей колбасе. Связанная молекулами белков. И это совсем другая вода, чем та, которая стоит в стакане на столе. Даже вода в растворе в межклеточном пространстве сильно отличается от обычной воды. Наличие в растворе солей, белков и других молекул резко меняет вязкость этой воды, ее структуру и другие свойства. И если мы говорим о структуре воды, ее «памяти» или об ее энергетике, то всегда надо уточнять, о какой воде идет речь. Вода внутри нас и вода в озере – это две разные воды.

Что такое структура воды

Мои дорогие читатели очень легко оперируют термином «структура воды». Но это не их вина. Этот термин используют в интернете и в популярных статьях с такой же легкостью, как термин колбаса. Хочу пояснить.

Вода не имеет структуры в классическом понимании слова структура. Лед имеет структуру, вода – нет! Жидкая вода состоит из хаотически движущихся молекул. Но тут есть одно «но». Молекулы воды легко образуют кластеры – группы молекул, соединенных водородными связями. При комнатной температуре средний размер кластера около 70 молекул. Эти кластеры образуются и быстро распадаются. И снова образуются. Это можно представить, как в стакане воды образуются мельчайшие кусочки льда, которые быстро раскалываются и снова сцепляются друг с другом. Все это происходит за доли секунды. И когда ученые говорят о структуре воды, то они понимают под этим структуру кластеров.

В первой заметке о воде я хотел сказать, что существующие теории пока не могут описать ВСЕ свойства воды. В предыдущей заметке я хотел подчеркнуть, что структура (читайте размеры и форма кластеров) воды в озерах и человеческом организме разная.

И еще. Что такое «структурированная вода», я не понимаю. Это не научный термин. Поэтому в любых утверждениях типа «я посмотрел на воду, и она стала структурированной» я не вижу противоречий с наукой. Вопрос в том, что понимать под словами «структурированная вода». Может, это просто поэтическое выражение, типа, «согретая взглядом»?

Память воды

Во второй заметке я написал о японских ученых, обнаруживших, что после облучения солнечным светом средние размеры кластеров меняются и эти изменения сохраняется в течение часа. С точки зрения теории этого быть не может. Я очень уважаю японскую технологию, но к японской науке у меня специфическое отношение. Я много общался с японцами и читал много японских статей. Большинство японских ребят работают по инструкции. Вот пришел сложный прибор, а к нему прилагается инструкция. Вот так и надо работать. Если в инструкции не написано, что после того, как образец вставлен в прибор, надо подождать 5 минут для установления равновесия, то никто этого делать не будет. Так что результаты японцев интересные, но для окончательных выводов давайте подождем подтверждения этих результатов другими группами.

Поучительная история

Расскажу историю, которая произошла в 50-е годы (свидетелем я, конечно, не был, но читал). На семинар к Ландау пришел сотрудник Института физической химии и рассказал, что он обнаружил новый тип воды и назвал его вода-2. Это вода имела бОльшую плотность, чем обычная вода, кипела при более низкой температуре. Вся вода на земле состояла из смеси обычной воды и воды-2. Присутствие воды-2 объясняло многие водные аномалии, и теоретики были в восторге. И были они в восторге до того, как за дело взялись экспериментаторы высокого класса. Оказалось, что для получения воды-2 этот сотрудник долго выпаривал воду, т. е. кипятил в стеклянной колбе. После этого на дне колбы получался остаток, обогащенный водой-2. Но выяснилось, что при долгом кипячении в стеклянной посуде из стекла выделялись соли, содержащие фтор. Вот раствор этих солей и принимали за новый тип воды.