Текст книги "Красно-белый. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Но на 80-ой минуте Валерий Лобановский выпустил Леонида Буряка, который по слухам имел небольшое повреждение и играл на уколах. И когда мяч наша красно-белая команда перестала контролировать с прежней самоотдачей, Буряк, на 89-ой минуте получив пас от Александра Хапсалиса пробил мощно и хлёстко с тридцати метров. И хоть такие удары, безусловно, берутся, но Ринат Дасаев, либо девушку симпатичную на трибуне увидел, либо уже мечтал, как будет пить чешское пиво, поэтому мяч пропустил, вызвав вздох разочарования на трибунах.

– Попили пивка называется, – забухтел себе под длинный нос Юра Гаврилов, когда табло высветило новый счёт – 3: 1 в нашу пользу. – Б… двенадцать бутылок пива как корова языком слизала!

– Зато, будет мотив в Киеве сыграть ещё лучше. – Усмехнулся я. – И потом, надо «Деду» намекнуть, чтобы он проставился за удачный дебют тем же чешским пивом.

– А ты, Никон, золотая голова, кроме шуток, – загоготал наш плеймейкер.

А уж через три минуты весь стадион стоя приветствовал наш «Спартак». Мы всей командой выстроились перед лицевой трибуной, пригласив на поле всех запасных и старшего тренера Николая Старостина, и низко поклонились болельщикам. Затем, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пробежали к противоположному сектору и поклонились уже другим зрителям, которые дружно скандировали:

– Молодцы! Молодцы! Молодцы!

Глава 12

В субботу 5-го мая в 5 часов дня я с Фёдором Черенковым пошёл на футбол. Сегодня на стадионе «Локомотив», где мы в среду в очень солидной барселоновской манере переиграли киевлян, давали новое представление – товарищеский матч сборных СССР и Чехословакии. Во-первых, хотелось поболеть за нашего Вагиза Хидиятуллина. Во-вторых, я хотел выиграть спор у Юрки Гаврилова, который утверждал, что с действующими чемпионами Европы подопечные Никиты Симоняна сыграют вничью или выиграют с минимальным счётом. Я же настаивал, что победа будет со счётом – 3: 0, ибо не гоже чемпиону Галактики по товарищеским играм перед своей публикой ударить в грязь лицом. Гаврилов поставил на кон, что не будет целую неделю пить, я пообещал полузащитнику, ящик чешского пива.

– Почему Радик не пошёл? – Спросил я Черенкова, когда мы пробирались сквозь толпу болельщиков к служебному входу, где можно было проникнуть на матч по удостоверению «Спартака».

Вообще народу пожаловало на матч больше двадцати тысяч. Из динамиков неслась бравурная музыка, бабушки на площади перед бетонной чашей стадиона бойко торговали семечками, а среди знатоков и любителей спорта шустро шныряли звонкоголосые мальчишки.

– У Серёги девочка появилась, – улыбнулся Фёдор Фёдорович. – Молодой ещё не понимает, что футбол – это жизнь. А Калаш чё не пошёл?

– Со своей «крашенной» встречается, – отмахнулся я. – Не люблю я её. Дымит как паровоз, да ещё и матерится, как пьяный сапожник. Хотел Жанну с собой позвать, но ей футбол не интересен. Кстати, как думаешь, сыграют наши?

– Я с Гаврилой согласен – ничья, – усмехнулся Черенков, когда, наконец, служебный вход замаячил в метрах ста. – Смотри, Володь, это же Бобров!

Дернул меня за рукав пиджака Фёдор Фёдорович. Я пригляделся к неприметному товарищу в светло-сером плаще, который тоже шёл к служебному входу, низко натянув фуражку с большим козырьком на глаза. И вдруг меня, как будто что-то кольнуло в спину. Я даже чуть-чуть не вскрикнул, а после внезапной боли, в голове наступило прояснение и мне вспомнилось, что Всеволод Михайлович Бобров умрёт 1 июля 1979 года. То есть нашему прославленному футболисту, хоккеисту и Олимпийскому чемпиону осталось жить меньше двух месяцев!

– Пошли, возьмём автограф, – буркнул я и решительно двинулся к Боброву.

Однако по пути нас с Федей несколько раз попытались остановить внимательные спартаковские болельщики, которые все как один спрашивали: «А вы случайно не Черенков и Никонов?». «Извините, мужики, некогда», – бубнил я, чтобы не потерять Боброва из вида, которого потом на стадионе не найдёшь, а другого момента, чтобы поговорить может и не быть.

– Слышь парень, а ты случайно не Никонов? – Преградил мне путь какой-то уже подвыпивший здоровый детина с сигареткой во рту.

– КГБ, – зло прошипел я и показал край красной корочки спортобщества «Спартак». – Сейчас будем крутить тех, кто билетами спекулируют. Предъявите документы товарищ.

Но товарищ шутки не понял, в момент ломанулся куда-то в сторону растущих на обочине деревьев, беспардонно толкая, пришедших на матч болельщиков.

– Нормально получилось, – засмеялся Фёдор Фёдорович и тут же выпалил. – Бобров уходит!

И мы как на тренировке припустили к служебному входу, так же расталкивая возмущённых людей по пути. Бывшего капитана сборной СССР и по футболу и по хоккею нам удалось остановить уже в подтрибунном коридоре. Всеволод Михалыч посмотрел на нас с Черенковым, как на очередных охотников за автографами, из чего можно было сделать вывод, что легендарный спортсмен футбол по телевизору смотрит мало.

– Что вам ребята? – Устало улыбнулся Всеволод Михалыч.

– Автограф, – наивно брякнул Черенков.

– Мы футболисты московского «Спартака», – затараторил я. – Можно сказать, выросли на вашей игре. Мой друг – Фёдор Черенков, я – Владимир Никонов. Если вы не против – можно мы на стадионе сядем рядом?

– Постой, постой, – почесал затылок Бобров, который, кстати, успел поиграть в футбольном «Спартаке» и потренировать «Спартак» хоккейный. – Это же вы в среду разнесли киевское «Динамо»? А ты два раза убежал и две штуки положил?

– Было дело, – смутился я и, приобняв Черенкова, добавил. – А Фёдор мне первый пас одним касанием, словно рукой на ход забросил.

– Точно. Я же про вас только сегодня в «Советском спорте» прочитал. – Обрадовался Всеволод Михайлович и, вытащив из кармана плаща свёрнутую вчетверо газету, показал статью про «Спартак», где в отдельной рамке шла турнирная таблица:

_______________________________И____В___Н___П____М_____О

1. Шахтёр (Донецк)__________7____6__1___0__16 – 2__13

2. Динамо (Тбилиси)_________7____6__1___0__13 – 1__13

3. Спартак (Москва)_________7____5__0___2__13 – 8___10

4. ЦСКА (Москва)________________7____4___1___2___12 – 7____9

5. Динамо (Москва)______________7____4___1___2____6 – 4____9

6. Арарат (Ереван)_______________7____2___5___0____7 – 4____9

7. Черноморец (Одесса)___________7____3___1___3____8 – 7____7

8. Пахтакор (Ташкент)____________7____3___1___3____9 – 12___7

9. Динамо (Минск)_______________7____2___3___2____7 – 5____7

10. Динамо (Киев)_______________7____2___3___2____6 – 7____7

11. СКА (Ростов-на-Дону)_________7____1___5___1_____6 – 8___7

12. Зенит (Ленинград)____________7____2___2___3____8 – 10___6

13. Торпедо (Москва)____________7____2___2___3_____6 – 6___6

14. Локомотив (Москва)__________7____1___4___2____9 – 8____6

15. Нефтчи (Баку)________________7____1___1___5____1 – 12___3

16. Заря (Ворошиловград)_________7____0___3___4____3 – 10___3

17. Крылья Советов (Куйбышев)_7__1___0__6___4 – 11___2

18. Кайрат (Алма-Ата)_________7___0___2__5___3 – 15___2

Бомбардиры: Ю. Чесноков (ЦСКА) – 8, В. Никонов («Спартак») – 7, В. Старухин («Шахтёр») – 7, В. Гуцаев («Динамо» Тб) и Н. Федотенко («Шахтёр») – по 5 голов.

– А мы с ветеранами сначала даже смеялись, когда узнали, что Старостин в 77 лет стал у вас старшим тренером. – Похохатывая сказал Бобров. – А вы как дали по Лобановскому! Без шансов разделали «Динамо», а ведь Лобановский – это же бывший тренер сборной. Это он должен был вас отодрать, а не наоборот. Пошли футбол смотреть!

Игра, на которую пожаловало около 24 тысяч человек, началась примерно так, как заканчивается самая рейтинговая детская передача «Спокойно ночи малыши», то есть спят усталые игрушки, книжки спят. Старший тренер Симонян и в этом матче сделал упор на футболистов разных динамовских команд из Москвы, Киева и Тбилиси. Немного разбавили динамовцев Чесноков и Аджем из ЦСКА и наш Хидя из «Спартака». Юрия Гаврилова в сборную страны на эту игру даже не пригласили.

– Всё ещё будешь утверждать, что наши выиграют – 3: 0? – Подтолкнул меня в бок Фёдор Черенков.

– Готов поклясться на чём угодно, – буркнул я и обратился к Всеволоду Боброву. – Всеволод Михайлович, давайте поспорим, что наши сегодня забьют три безответных мяча?

– На что? – Азартно усмехнулся он.

– Если выиграю я, то вы завтра же ложитесь в госпиталь Бурденко на обследование, где скажете, что у вас сильная аритмия и есть подозрение на тромб в ноге. – Я нагло протянул руку бывшему капитану сборной СССР.

– Какой ещё тромб, – пролепетал Бобров, но пожав руку, спросил. – А если ты проиграешь, то что?

– Приеду к вам на дачу, и весь свой выходной день буду работать на грядках или выполнять иную тяжёлую работу. Федя разбивай! – Почти выкрикнул я, из-за чего мой друг рубанул по рукопожатию резко и со всей силы. – Вот! Теперь можно смотреть эту тягомотину дальше.

И словно по заказу на 17-ой и 20-ой минуте тбилисцы Коридзе и Шенгелия забили по мячу. Если гол Коридзе был следствием череды ошибок в штрафной сборной Чехословакии, то гол Рамаза Шенгелии был очень хорош. Рамаз, стоя спиной к воротам чехов, принял мяч на грудь, и в стиле немца Герда Мюллера, резко развернулся и пробил в дальний от вратаря угол. «Прекрасное исполнение», – сказал я про себя и похвалил, что очень ловко втянул Всеволода Боброва в спор, который может быть спасёт ему жизнь. После вспышки активности темп игры на поле упал настолько, что на этом фоне даже «Спят усталые игрушки» показались бы очень динамичным эстрадным шлягером.

* * *

После матча, финальную черту которого на 89-ой минуте подвёл наш Вагиз Хидиятуллин, забив дальним ударом третий мяч сборной, Всеволод Михайлович пригласил нас с Черенковым в ресторан. На такой случай у Боброва был постоянный столик в ресторане «Центральный» на улице Горького. Естественно за столом наша компания обошлась без алкоголя. Так как уже завтра начиналась подготовка к важнейшему матчу с московским «Динамо», не менее принципиальным соперником нашего красно-белого «Спартака». А Всеволод Бобров был за рулём, да и я его определённо напугал, предсказав и счёт на табло – 3: 0 и серьёзные проблемы со здоровьем.

– Счёт хороший, но игры у сборной нет, – высказался Фёдор Черенков, когда нам принесли кофе и десерт. – Как вы считаете, Всеволод Михайловича?

– Играют кто в лес, кто по дрова, – согласился он. – Слишком разный стиль у тех команд, из которых набрал сборную Никита Симонян.

Я усмехнулся, вспомнив точно такой же разговор с Сашкой Калашниковым, однако Бобров подумал, что я насмехаюсь и вопросительно посмотрел в мою сторону.

– Совершенно верно, я сам недавно то же самое говорил своему другу. – Пояснил я свою ухмылку. – Вот если бы прямо сейчас меня спросили из кого сделать главную команду страны, то я бы ответил – на основе «Спартака». Такой футбол никто в СССР не показывает, и долго показывать ещё не будет.

– Что ж вы тогда уступили «Шахтёру» и «Арарату»? – Недоверчиво произнёс Всеволод Бобров.

– А мы ещё игру свою не нащупали, – ответил за меня Черенков. – Теперь всем мало не покажется. Если конечно травмы нам не помешают.

– Фёдор Фёдорович, кхе, – крякнул я. – Давай пока не будем так горячиться. Командный прессинг ещё хромает. В защите есть проблемы. Но если 9-го мая уверенно разберёмся с московским «Динамо», с которым помучались в четвертьфинале Кубка, то всё может быть. Посмотрим. Всеволод Михайлович, я спор выиграл? – Затем я вперился в Боброва. – Теперь вы обязаны лечь на обследование в госпиталь Бурденко.

– Да ну ерунда, – отмахнулся он и нагло заявил. – Ты случайно счёт угадал. Это не считается.

– Товарищ, Бобров! – Сказал я, чуть не подавившись кофе. – Вы даже не представляете как меня…

Я запнулся на полуслове, чуть не рассказав, как меня мучают иногда кошмары по ночам, в которых сняться похороны Владимира Высоцкого, похороны Валерия Харламова, похороны футболистов ташкентского «Пахтакора», как перед глазами встают покалеченные парни на бессмысленной самоубийственной для всего Советского союза войне в Афганистане. А иногда мне приходилось видеть, как Фёдора Черенкова в лечебнице обкалывали успокоительными уколами. Теперь ещё смерть Всеволода Боброва может лечь на мою совесть.

– Всеволод Михайлович, запоминайте – 19-го мая матч СССР и Венгрии закончится вничью. Если я буду прав, то вы моментально идёте в больницу.

– В самом деле, Всеволод Михайлович, вы лучше Володю послушайте. Он – пророк. – Внезапно сказал Фёдор Фёдорович.

– Футбольный пророк, – тут же поправил я своего друга.

* * *

В понедельник 7 мая ровно в 3 часа дня я словно постовой дежурил с букетом алых роз около первого учебного корпуса МГУ. В здание, которое больше походило на администрацию какого-нибудь областного центра, ежеминутно входило и выходило множество студентов, среди которых можно было заметить юношей и девушек с разных континентов и частей света. Как будто некоторые участники Всемирного фестиваля молодёжи и студентов так и не покинули пределы столицы Советского союза. За полчаса передо мной промелькнули улыбающиеся лица представителей Индии, Китая и каких-то африканских стран, только моей подруги Жанны нигде не было.

– Привет! – Вдруг услышал я знакомый голос своей подруги из-за спины. – О, розы, это что-то новенькое.

– Извини, 5-го не получилось в кино сходить. – Я протянул цветы Жанне. – Вчера после тренировки со Старостиным допоздна просидел, разбирал с Николай Петровичем разные тактические схемы. Я кстати, звонил. Твои родители сказали, что тебя дома нет. Странно.

– Ничего странного, встретилась с подругами. А сегодня мы куда-то идём?

– Нет, – честно ответил я. – У нас 9-го днём принципиальная игра с московским «Динамо», и все к ужину должны быть уже на базе. Зато вечером я приглашаю тебя в ресторан гостиницы «Россия». Всей командой отметим День победы, и надеюсь, отметим футбольную победу.

– Не знаю, – пожала плечами девушка с удивительными пепельными волосами. – Я подумаю. И вообще мои родители против, чтобы я встречалась с футболистом. Ты постоянно в разъездах, а я – одна? Да и что это за профессия футболист? В тридцать лет ты играть закончишь, и куда пойдёшь без образования? На завод токарем?

– Это тебе папа с мамой рассказали? – Усмехнулся я. – Во-первых, футбол – это профессия не хуже других. И если не пить, держать себя в форме, и заработанные деньги не разбрасывать направо и налево, то можно создать хорошую финансовую подушку безопасности. Во-вторых, играть закончу – стану тренером, а перед этим несколько лет поиграю за границей. Скоро в стране всё переменится. У тебя ведь родители инженеры кого-то оборонного НИИ? Поверь, для НИИ настанут не лучшие времена.

– Вот когда всё переменится, тогда и поговорим, а теперь извини мне надо бежать, – фыркнула Жанна и, развернувшись, пошла в противоположную от меня сторону.

«Дурак, зря лянул про НИИ, которые в 90-е пачками будут закрывать, выпроваживая сотрудников на улицу, – обругал я сам себя. – С другой стороны иногда мамы и папы такую чушь советуют своим детям, ломая им жизнь, что лучше бы молчали».

* * *

Вечером того же дня в нашей комнате на базе в Тарасовке, возомнивший себя большим знатоком жизни, узнав про мою ссору с подругой, меня принялся поучать Саша Калашников:

– Значит, слушай меня сюда – дурак ты, Никон! Думаешь, если отхватил красивую подругу, то уже всё – Бога за яйца поймал? Проще надо быть! Проще! Вот я…

– Ну-ну, – хмыкнул я, взяв со стены гитару, чтобы гуру по личным вопросам Калашу организовать достойный аккомпанемент.

– Да, моя подруга не из телегенции, как твоя, которая от нас футболистов нос воротит.

– Интеллигенции, – поправил я друга, забрякав на басовой струне траурный марш.

– Да по херу! Зато моя в кровати ураган, такие вещи вытворят, ты даже представить не можешь.

– А ещё твоя голуба матерится, курит, бухает и скорее всего пока мы на сборах гуляет. Ты хоть предохраняешься? – Спросил я, наиграв на нижних струнах мотив «пошёл ты в баню дорогой».

– Всё! Ликбез окончен, – обиделся на меня Калашников и полез в тумбочку за деньгами, чтобы пойти к соседям и порезаться в картишки.

– Извини, верная она, – еле сдерживая улыбку, сказал я. – Только в карты больше не играй. У тебя память плохая. Я на днях «Деду» показывал современные футбольные тактические новшества. Объяснял пользу на переход игры – четыре защитника в линию, и он случайно обмолвился, что скоро едем заграницу.

– Куда? – Вздрогнул мой друг, ведь любая поездка в загранку – это всегда хорошая возможность подзаработать, привезя сюда для перепродажи джинсы, кроссовки или пластинки.

– Ты же в курсе, что в конце июля сборная Москвы начнёт выступать на этой Универсиаде, то есть на Спартакиаде народов заполярного круга.

– Чего б…?

– Вижу, что газет советских ты не читаешь, – засмеялся я. – Ну, правильно тебе с подругой некогда. В общем, сразу после матча с московским «Динамо», по результатам которой будет сформирована сборная Москвы и определён старший тренер, команда на неделю поедет в Югославию в Белград.

– Сейчас что-то я совсем ни х… ничего не понял, а как же заполярный круг?

– Заполярный круг будет потом, если ты конечно туда захочешь. – Откровенно потешаясь над темнотой моего друга, я заиграл на гитаре мотив «Под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги».

– То есть я правильно понял, что если мы «Динамо» расколошматим в пух и прах, то сборную Москвы соберут на базе нашего «Спартака»? – догадался Калаш.

– Гений, – улыбнулся я. – А старшим тренером команды станет Николай Старостин.

– Надо мужикам рассказать! – Первую здравую мысль за этот вечер выдал мой друг.

Глава 13

Московский стадион «Торпедо» хорош был для болельщиков тем, что некоторые матчи можно было смотреть бесплатно из семиэтажки, построенной на возвышенности прямо над восточной трибуной. Но на сегодняшний День победы вокруг поля поставили дополнительные скамейки для ветеранов фронта и тыла, и 15-тысячная арена вместила 21 тысячу человек. И пока зрители на тёплом весеннем солнце готовились к футбольному зрелищу, в нашей раздевалке разговоры футбола практически не касались. Парни уже мысленно видели себя в югославской туристической поездке, где они мысленно пили вкусное домашнее вино, бегали по тамошним магазинам и знакомились с симпатичными югославскими девушками.

– Надо бы сыграть в четыре защитника в линию, – зашептал мне Николай Петрович, которому после победы над киевским «Динамо» всю неделю звонили разные люди и поздравляли с успехом, из-за чего «Дед» немного впал в некую эйфорию.

– Вот в Белграде и сыграем. Парни сейчас накасепурят, не разобравшись куда бежать, и вся Москва сразу скажет, что Николай Старостин не «торт».

– Что значит не торт? – Опешил человек, который когда-то встречался с Лениным и современного сленга не понимал.

– Это значит уже не тот победитель всех и вся, – нервно хохотнул я. – Двиньте парням речугу: «за Родину, за Брежнева» и пора уже на воздух. А то у меня от адреналина все жилы горят. Перед каждой игрой трясет, словно вижу мяч в первый раз жизни.

– А по тебе не скажешь, – удивился «Дед» и, выйдя на середину раздевалки, громко гаркнул. – Мужики! За Родину! За «Спартак»! Покажем «Динамо», где крабы зимуют!

– И креветки с раками, – добавил Юра Гаврилов и вся команда дружно загоготала.

* * *

На зелёном, но кочковатом торпедовском газоне, на который мы выбежали в том же составе и в тактическом построении 4−1-4–1 как против Киева, я, рассмотрев парней в белых футболках, черных трусах и белых гетрах, удовлетворённо про себя кивнул. Динамовский состав удалось предсказать почти полностью – в атаке тройка Максименков, Газзаев, Якубик; в полузащите – Долматов и Латыш, плюс опорник Бубнов, который вышел, чтобы стеречь нашего Юру Гаврилова. В защите на флангах – капитан команды Маховиков и Петрушин, в центре два отпетых костолома Новиков и Никулин. «Храни Творец мои бедные ноги», – буркнул я про себя и после свистка московского судьи Баскакова, катнул мяч Феде Черенкову, разыграв начало важнейшего матча.

Кстати, первые минуты игры вышли на удивление схожими с матчем прошлого тура против киевлян. За первые пять минут мы номинальным хозяевам поля динамовцам не дали ни разу коснуться мяча. Правда, контроль мяча мы осуществляли вдали от ворот Николая Гонтаря, на своей половине поля. А некоторые шутники на трибунах даже стали дружно отсчитывать номер передачи:

– Двадцать два! Двадцать три! Двадцать четыре!

Наконец Александр Бубнов подкараулил пас от Сергея Шавло на Юру Гаврилова, и в шикарном подкате вынес мяч за боковую линию. Шавло встал на бровку, взял мяч в руки и из-за головы швырнул его чуть назад на Олега Романцева, к которому тут же кинулся обливаясь потом Андрей Якубик. Романцев в касание быстро отпасовал на Мирзояна, тот на Самохина, который без раздумий дал средний пас вперёд на Фёдора Черенкова.

– Федя! Дай! – Гаркнул я за секунду до передачи Вити Самохина и, вырвав свою футболку из рук защитника «Динамо» Сергея Никулина, понёсся в сторону центральной линии.

Двадцать семь раз объяснят Фёдору Фёдоровичу, куда дать длинный самонаводящийся пас было не надо. Я как летел к воротам «Динамо», еле успевая уворачиваться от динамовских защитников, так и летел. А мяч пущенный Черенковым сам нашёл мою резвую фигуру. И хоть я его сначала немного неудачно обработал, поймав на бедро, вторым движением футбольный снаряд лег точно под мою правую рабочую ногу.

– Даваааай! – Заорали наши болельщики на трибунах. – Давааай!

И Николай Гонтарь – высоченный голкипер «Динамо» с усищами как у музыкантов из ВИА «Песняры» ломанулся навстречу, словно на свидание к кудеснице леса Алесе. Но сегодня был не его день. Я сделал на бегу всего один переспут вокруг мяча и Гонтарь, купившись на обманку, рухнул влево и открыл мне дорогу к пустым воротам через правую сторону. Но для большей перестраховки я пробежал ещё пять метров и уже тогда вкатил мяч в сетку.

– Гооол! – Закричала спартаковская часть стадиона, мать перемать послышалось от поклонников динамовской «торсиды».

– Как будто второй тайм с «Динамо» Киевом играем, – захохотал Фёдор Черенков, поздравляя меня с забитым голом.

– Классно дал, – потрепал я своего друга по заметно отросшим битловским волосам.

* * *

Однако спустя 20 минут, когда номинальные хозяева в белых футболках и чёрных трусах при попустительстве главного судьи включили свой фирменный жёсткий прессинг, разница с прошлым матчем против Киева кое-какая наметилась. Нет, мы всё так же тотально контролировали мяч, теряя его на считанные секунды, и взрывались резкими контратаками, но всё чаще подкаты динамовцев шли не в мяч, а в кость. Феде Черенкову дали так, что тот 30 секунд пролежал на газоне. И хорошо, что он отделался ушибом, иначе я бы кое-кому ноги бы переломал рискуя быть удалённым. А на 27-ой минуте получил повреждение Вагиз Хидиятуллин, который недавно залечил неприятную травму, и врач команды Виктор Челноков посоветовал Вагиза срочно с поля убрать.

– Ненавижу, ненавижу, – бубнил себе под нос Николай Старостин.

– Николай Петрович, – сказал я, прибежав на бровку к нашей скамейке запасных, – Женю Сидорова в опорную зону выпускайте. В отборе у него не очень, зато в игре в пас Женька хорош. Сейчас ещё их пять минут погоняем и «Динамо» сдохнет.

– Ненавижу, «Динамо», – пробухтел «Дед», приказав Сидорову срочно разминаться.

И действительно на 35-ой минуте атлетичные парни в белых футболках буквально встали и под нашим напором окопались на подступах к своей штрафной площади. Поэтому всё чаще от скамейки запасных «Динамо» слышался голос их старшего тренера Виктора Царёва:

– Выноси! Выноси, б…! Выноси как можно дальше, сука!

Под этот крик Царёва, чемпиона СССР и чемпиона Европы 1960 года, мы такую карусель закрутили на 40 минуте, что голова закружилась даже у меня. А началось всё с Юры Гаврилова, который отдал пас на левый край Сергею Шавло. Мимо Сергея пролетел злой от полученных ударов по ногам капитан команды Олег Романцев и, получив передачу на ход, ворвался в штрафную площадь. Это всегда большая неожиданность для соперника, когда в атаку идут защитники, ведь их в штрафной никто не ждёт. Поэтому Романцев смело продвинулся с мячом, чуть ли не к вратарской площади, выманил на себя нескольких динамовцев, и отпасовал в район одиннадцатиметровой отметки, где эту передачу уже ждал Гаврилов. Юра замахнулся, дождался, когда по хоккейному бросятся на газон Бубнов и Новиков и, убрав мяч под себя, откатил его пяткой Фёдору Черенкову. А Фёдор не пойми как, вырезал такой пас между двух динамовцев, что мне, притаившемуся около правой штанги ворот Гонтаря, всего-навсего подставив «щечку», то есть внутреннею сторону стопы, можно было не глядеть на ворота и спокойно бежать к центру поля.

– Гоооол! – Вновь запрыгала на трибунах часть спартаковских болельщиков, погрузив поклонников «Динамо» в грустные и печальные раздумья.

* * *

В перерыве вся наша красно-белая команда без нервотрёпки, без ругани, что кто-то кому-то не отдал передачу, без накачки и криков мирно пила горячий чай. Так же в дежурном порядке на массажном столе массировал ногу Хидиятуллину массажист Александр Беленький. Беспокоится было по-большому счёту не о чем, на табло – 0: 2, соперник физически вымотался, постоянно играя без мяча, всегда устаешь намного быстрее. И лишь Николай Старостин всё ещё немного волновался, поэтому медленно мерил шагами, давно не знавшую ремонта, гостевую раздевалку торпедовского стадиона. Но затем «Дед» неожиданно остановился и начал читать стихи Пушкина:

Храни меня, мой талисман,

Храни меня во дни гоненья,

Во дни раскаянья, волненья:

Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет океан

Вокруг меня валы ревучи,

Когда грозою грянут тучи,– -

Храни меня, мой талисман…

– Николай Петрович, да мы и без классики «Динамо» дожмём, – усмехнулся Юра Гаврилов. – Вы нам лучше обрисуйте перспективы сегодняшнего банкета и хоть намекните – когда едем в Югославию?

– Приземлённый ты человек, Гаврила, – с сожалением сказал Николай Старостин.

– Василич, ты не прав, – поддержал я «Деда». – Вот сейчас против нас играет команда, составляющая костяк сборной СССР. А сделать кроме грубости они ничего не могут, потому что не понимают красоты футбола и не стремится к ней. По сути то, что мы сейчас творим на поле – это стихи Пушкина только в футбольном исполнении. В ресторане же перспектива такая – коньяк, пиво и запивон.

– Правильно, Никон, – обрадовался Старостин и начал назло Гаврилову читать наизусть пушкинского «Евгения Онегина».

* * *

На 70-ой минуте матча «Дед» сделал плановую замену – выпустил вместо подуставшего ветерана Геры Ярцева довольного до ушей Сашку Калашникова, который тут же рвану на место единственного центрфорварда. Я в свою очередь посеменил на правый край полузащиты, бороздить бровку, если конечно понадобится. При такой игре, когда «Динамо» за 70 минут всего один раз потревожило Рината Дасаева, ударом с 18-ти метров отметился Андрей Якубик, я в праве был надеяться, что часто носиться из атаки в оборону не придётся. Однако мои ожидания – это мои проблемы, решили два наших плеймейкера Юра Гаврилов и Федя Черенков и как давай грузить через мой правый край все быстрые контратаки «Спартака», что к 80-ой минуте я реально сдох.

– Харе издеваться изверги! – Не выдержал я на 81-ой минуте, но вместо ответа, решив основательно отомстить за стихи Пушкина в исполнении Старостина, ещё один дальний заброс вдоль правой бровки сделал Гаврилов.

«Убью в раздевалке», – решил я, из последних сил мелькая пятками, под крики с трибун, что «Спартак» – чемпион. Но на этот раз параллельным курсом по центру поля включился Саша Калашников, которого кинулся преследовать по пятам злющий Александр Бубнов. А не успевающий за мной капитан динамовцев Александр Маховиков, прыгнув в ноги зацепить меня не смог. Кстати, такой подкат в игрока, не владеющего мячом, вполне тянул на красную карточку. Но сейчас про карточки даже думать не хотелось. Поэтому добежав до мяча я, словно игрок киевского «Динамо» шибанул в направлении нашего свеженького центрфорварда. К сожалению, футбольный снаряд, немного срезался и полетел прямо на край штрафной площади динамовцев, поэтому Николай Гонтаря тут же бросился на перехват. И быть Гонтарю первым на мяче, но Бубнов героически обогнав Калашникова и оттеснив его корпусом, выпрыгнул и влетел прямо в своего же голкипера. Мяч соответственно достался Калашу, который под крик с трибун закатил всего второй свой гол в Высшей лиге, сделав счёт в этой «выездной игры» – 0: 3.

– Даааа, б…! Дааааа, б…! – Заорал Калашников, бегая по полю, словно сумасшедший и уворачиваясь от наших объятий, как будто мы – злые санитары.

– Молодцы! Молодцы! – Стали скандировать болельщики «Спартака», а их оппоненты медленно потянулись на выход со стадиона «Торпедо».

– Ты через Шавло сыграть не мог? – Спросил я, отловив довольного всем Юру Гаврилова.

– Кочка помешала, – нагло усмехнулся плеймейкер.

– Какая к херам кочка? Так и скажи, что Евгений Онегин помешал! – Махнул я рукой и презрительно бросил, – Ленский недостроенный.

* * *

В раздевалку, где после разгрома московского «Динамо» царила приподнятая праздничная атмосфера, неожиданно заглянул очень важный гость. В помещение вошёл невысокий коренастый полностью седой пожилой человек в окружении каких-то заискивающих перед ним «шестёрок». Это был первый секретарь Московского горкома КПСС Виктор Гришин, которого негласно именовали хозяином столицы. Правда, лично для меня Гришин был человек-загадка. Я знал лишь, что он покровительствовал Театру на Таганке и обожал московский «Спартак». И поговаривали, что болезненно отнёсся к тому, что нашу команду временно возглавил Николай Старостин, так как считал тренера Константина Бескова непререкаемым футбольным авторитетом, которому прочил место старшего тренера сборной Москвы. Но две наши последние громкие победы без Бескова, произвели неизгладимое впечатление на Виктора Васильевича.

– Поздравляю вас, Николай Петрович. – Пожал первый секретарь руку нашему старшему тренеру, который специально вышел навстречу ему. – Замечательная игра. Такое впечатление, товарищи, как будто побывал на спектакле в Театре на Таганке.

– Ха-ха-ха, – дружно захохотали сопровождающие Гришина чиновники.

– Как видите, работаем для того, чтобы достойно встретить и Спартакиаду, и Олимпиаду, – учтиво сказал Старостин, который гигантское количество вопросов решал, обращаясь напрямую к этому первому секретарю.

– И правильно делаете. – Обратился Виктор Гришин к своему сопровождению. – А то некоторые ретивые молодые люди нас стариков уже со счетов списывают, а напрасно. Ну, как вы Киеву дали! Молодцы! И сегодня никаких шансов противнику! Замечательно! Готовьтесь принять сборную Москвы, Николай Петрович. А где этот ваш новенький – 11 номер? И где эта ваша десятка?