Текст книги "Джакс (ЛП)"
Автор книги: Вивиен Лакс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Книга предназначена только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного ознакомления, запрещено.
Книга: Джакс.
Автор: Вивиен Лакс.
Серия: Роман с рок-звездой #1 (про разных героев, все книги серии будет переводить наша группа).
Переводчик: Наталья Соколовская.
Редактор: Ксюша Манчик(1-4), Султана (с 5 главы).
Вычитка: Мария Зайцева.
Обложка и оформление файла: Вета Светлова.
Перевод группы: https://vk.com/books.for_young.
Аннотация:
Он ДЖАКС.
Он рок-звезда. Он неудачник. Он разбил мне сердце.
Он мой новый сводный брат.
Джаксон Блу – принц рока: сын одной из самых известных женщин на планете.
Он был моим первым… всем.
Затем он разбил мое сердце самым публичным возможным способом.
Я больше никогда не хочу слышать о Джаксе снова.
Как жаль, что его музыка преследует меня везде, куда бы я ни пошла.
Теперь, мой тяжело-живущий техник отец женится на звездной матери Джакса и четверо из нас должны сосуществовать в одном доме две недели. Джакс по-прежнему такой же сексуальный, высокомерный придурок, в которого я влюбилась, и я слишком слаба, чтобы долго сопротивляться ему.
Так что я заключила сделку с собой.
Это только до свадьбы.
Это только на время.
Это ничего не значит.
Я не делаю ничего неправильного… так?
+18 (в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)
Пролог.
– Бит?
– М-м-м? – Я почти уснула. В кромешной темноте студии я могла бы подумать, что его голос был реальным.
Пока я не услышала, как он хохотнул
– Уже спишь, Бит? Я вымотал тебя так сильно?
Я простонала и перевернулась. Его обнаженное тело было прижато к моему. Теплое, тяжелое и твердое. Я была вялой и мягкой, как мокрая лапша, после того, что мы только что сделали, но я бы никогда не сказала ему это. Его эго определенно не нуждалось в поддержке.
– Я не сплю. – Я тяжело вздохнула.
Он прижал свои губы к моему плечу.
– Хорошо, потому что мои руки полностью онемели. Могу ли я их забрать?
Бормоча, я плюхнулась на спину. Он выдернул свои руки из-под меня с облегченным вздохом. Ощущалось, словно он уходил. И я почти запаниковала.
До тех пор, пока он быстро не притянул меня ближе.
– Вот, – промурлыкал он около моего лба, – так лучше.
Я была прижата к нему на узкой помятой софе, что стоит в дальнем углу студии. Я не могла его разглядеть, потому что вокруг царила густая темнота, но перед моим мысленным взором я могла отчетливо представить его длинное тело и то, как я пробегала рукой вдоль его бока, спускаясь к бедрам.
– Это на самом деле произошло? – прошептала я.
Сейчас был его черед засыпать. Он вздохнул, потянулся, затем его рука лениво погладила мой живот, заключив в ладонь мою грудь.
– Да, Бит. – Он усмехнулся. – Это произошло. Это не одна из твоих историй. Это правда.
Чертовски верно. Это не была одна из моих историй. Это было лучше. Лучше, чем я когда-либо могла бы себе представить, серьезно. Я думала, мы будем обмениваться нежными объятиями. Но нет, это было намного больше, чем объятия. Грубо. Настойчиво. Даже примитивно. Вместо запоминающихся сладких слов у меня были отпечатки его пальцев на коже. И мне это нравилось.
Это делало все более реальным.
– Так то, что говоришь, это… – Я замолчала. Я нуждалась в том, чтобы он сказал еще что-нибудь. О том, что это значит. Для него. Для меня. Для него и меня… вместе. Он, должно быть, услышал раздражение в моем голосе, потому что не попался на удочку. Вместо этого он прижал меня еще теснее.
– Да, у нас был секс, Лилиана, – сказал он, используя мое настоящее имя в этот раз. – Занимались любовью. Называй это так, как хочешь, но мы сделали это. Не надо раздражаться сейчас на меня.
Но я уже опередила его. Полностью проснувшись сейчас, я напряглась и отпрянула. Не раздражаться? Как я могла не выйти из себя? У меня только что был секс… нет, хуже: я только что потеряла девственность с…
Джаксом.
Джаксом!
Джаксом-мать-его-Блу!
– Лили, ш-ш-ш, я могу чувствовать, как ты нервничаешь. Остановись. – Джакс как-то отыскал мои губы в темноте, проведя своими губами напротив моих.
– Как, черт возьми, я должна остановиться? – спросила я его. Я честно хотела знать. – Я не могу поверить, что мы… что я отдала тебе… что ты лишил… – Я покраснела от воспоминаний.
Джакс погладил мои волосы в темноте. Я могла ощутить мозоли от гитары на его пальцах. Тех самых пальцев, которые я совсем недавно сосала и целовала, пока он вколачивался в меня.
– Почему ты не можешь поверить в это? – спросил он. – Я чертовски люблю тебя, Лили.
Мое сердце остановилось. Время замерло. Я утопала в темноте и тепле его рук. Я слушала, ожидая его смеха, что он возьмет слова назад, скажет, что он поимел меня, и это была лишь шутка.
Вместо этого я услышала его глубокое и тихое дыхание.
Святое дерьмо, он уснул. Сразу после того, как он скинул эту бомбу на меня.
Это был самый высокомерный и дерзкий поступок, который Джаксон Блу мог когда-либо сделать.
Я не смогла сдержать смех.
– Черт подери, Джакс. Я тоже люблю тебя, болван.
И затем я уснула в его объятиях.
Глава 1.
Лилиана.
С самых первых строчек мое сердце ушло в пятки.
Мне надо убраться отсюда. Быстро.
– Энджел? – судорожно крикнула я в сторону примерочной. – Я пойду в соседнее здание. Нуждаюсь в кофеине. Ты хочешь чего-нибудь?
– Карамельный латте? – Моя соседка по комнате отозвалась изнутри. Этот шопинг предполагался как сближение и возможность узнать друг друга, но похер. Я не могу оставаться в этом магазине и минутой дольше.
Бит был заразительным. Я могла заметить, как покупатели начали пританцовывать рядом со стеллажами скидочных джинсов. Это была попсовая песня с ритмом четыре четверти (прим. переводчика four-on-the-floor – это размер четыре четверти, с акцентированием ритма бас-барабаном (типичный для, например, стиля «диско»)), со звуками синтезатора и долбящими басами. Её почти невозможно игнорировать.
И она уже была в моей голове. Последнее место, где я хотела, чтобы она находилась.
Я выбежала на знойное тепло улиц Нью-Йорка, мои щеки были краснее и горячее от того, как я адски старалась избежать летнего хита. Я вошла в прохладное помещение Старбакса по соседству и заняла место в очереди.
Из динамиков над головой доносилась тихая бренчащая инди-фолк мелодия. Я облегченно выдохнула. Я проверила свои ногти, обещая уже пятьдесят миллионов раз остановиться и не кусать их, а затем сразу помещала ноготь в рот и начинала грызть.
Я была следующей в очереди, когда звучащая песенка закончилась. Затем последовала пауза. Я вытянула шею и увидела, как один из бариста менял песню на айподе за стойкой.
И пошло-поехало.
Я старалась держаться до тех пор, пока вокалист не запел. Он начал с припева, заколачивая гвоздь прямо в середину моего сердца.
You got it right, babe ( Все правильно , детка )
We spent the night, babe ( Мы провели ночь , детка )
And I'm just a little bit cocky, yes, it's true… (И я немного наглый, да, правда…)
Я была снаружи раньше, чем песня начала нарастать. Потому что он сказал не “Литтл Бит”. Нет, он невнятно произнес слова, и это прозвучало больше как “Лил Бит”.
Лил Бит.
Лилиана Несбит.
Я.
Джаксон Блу проработал свой путь обратно в мою жизнь, собираясь все разрушить еще раз. И в этот раз даже без надобности видеть меня в лицо.
Я выбежала из кофейни, закрывая уши руками, но басы все еще отдавались в моей груди, от чего мое сердце бешено колотилось… прямо как тогда, когда Джакс впервые стоял обнаженный передо мной. Татуированный и тлеющий, с синими волосами, что дезориентировало, вкупе с его глубокими голубыми глазами. Он заключил мое лицо в свои ладони, и я растаяла лужицей у его ног.
Я была на полпути к апартаментам, прежде чем вспомнила об Энджел. И ее кофе. И моем.
Это был вопрос жизни и смерти. Она должна понять. Или если она не поймет, то этот приступ странного поведения будет еще одной темой для хихиканья со своим парнем, который остается у нас на ночь и еще ни разу не заплатил за аренду… или еду… или километры туалетной бумаги, которой забит наш старенький туалет каждым утром. Или, может быть, она устроит очередную вечеринку, не сказав мне и оставляя меня тем, кто должен будет убирать нашу крошечную обувную коробку.
Не могу поверить, что он использовал мои же слова в песне обо мне.
Я остановилась с коротким вздохом. Я злилась не на Энджел. Она была взбалмошной неряхой, избалованной принцессой Среднего Запада, которой не хватало навыков реального мира. Эти навыки должен иметь каждый взрослый человек, но опять же, кем была я? Мы обе девятнадцатилетние незнакомки в этом городе. Мы вдали от родных и близких. Я могла бы быть с ней помягче.
А вот он?
– Ты не имел в виду не единого слова, – прошептала я.
– Ты заблуждаешься, – хохотнул он.
– Ты наглый засранец.
– Так точно, детка.
Он может гнить в аду.
Глава 2.
Джакс.
Я устал от необходимости общаться с каждым второсортным блогером, который пересекся со мной. Но намного хуже было сидеть здесь, слушать их болтовню о моей матери с таким благоговением, которое, как правило, уготовано долбаному Папе Римскому.
– И каково было расти сыном Энни Блу?
Эта блогерша – маленькая соблазнительная особа, которую я определенно мог бы привести домой при условии, что она снимет отвратительно огромные очки в виде кошачьих глаз, что занимают все ее лицо, – просто задала мне тот же гребанный вопрос, что и предыдущие десять репортеров на этом банкете. Сколько еще надо выдумать остроумных и лаконичных способов сообщить им о том, что я действительно хочу сказать? И как прикажете отвечать на тупой вопрос?
Быть сыном Энни Блу – это все, кем я когда-либо был.
Даже сейчас, когда мой лейбл готовится к релизу моего первого студийного диска. Даже сейчас, когда мой первый сингл имел взрывной успех. Даже сейчас, когда у меня была студия для последующей работы в полном формате. Даже сейчас, когда в моей истории работы был кавер Rolling Stones и мой первый тур был на стадии планирования.
Даже после всего этого я все еще был гребаным сыном долбаной Энни-мать-ее-Блу.
Я, конечно, не сказал этого. Вместо этого я переместился на стуле, разведя ноги на секунду. Миленькие глазки блогерши прошлись прямо по моей промежности, и я слегка улыбнулся. Да, она хочет его. Пару обдуманных слов, и она будет умолять меня.
– Ну… – улыбнулся я, демонстрируя ямочки, зная, что они сводили девушек с ума. – Быть сыном Энни Блу? Это единственная вещь, которую я когда-либо знал, милая. – Она качнулась немного правее. Просто сними эти очки. – Для некоторых людей, моя мать – идол, – добавил я, ненавидя то, как правдоподобно и напыщенно это прозвучало, – но для меня, она всегда будет мамой.
Я чуть не блеванул себе в рот после произнесенного. Я превзошел сам себя. Последний раз, когда я называл Энни “мамой”, я был еще в пеленках. Она заставила меня называть ее Энни в тот момент, как я перестал шепелявить и пускать слюни, и любые материнские чувства, которые могли бы быть у нее ко мне, заглушила ее самовлюбленность.
Соблазнительница хихикнула, быстро печатая на своем элегантном Макбуке.
– Я просто не могу представить, как кто-то зовет Энни Блу “мамой”, – произнесла она, тряся головой. – Она богиня.
Я постарался сдержать резкий вздох, но не смог. К счастью, мой публицист точно знала, что это значит.
– Время, которым располагал мистер Блу, вышло, – резко сказала Беверли.
Блогерша выглядела потрясенной. Я точно знал, что она ожидала закончить все это в постели. Хотя бы в этом отношении я был сам по себе. Никто не называл меня сыном Энни Блу, когда я брал их домой. Это мое имя они выкрикивали.
Я встал и пожал ее руку, давая ей в полной мере оценить мои ямочки. Она издала звук, типа маленького писка, и я мог почувствовать запах желания, волнами исходящий от нее. Может быть, я смогу извлечь выгоду от ее “стояка на Энни Блу” в собственных целях?
Но к счастью, Беверли знает меня лучше, чем я сам.
– Мистер Блу, – сказала она, – я договорилась, чтобы вы взяли перерыв. Хотите ли вы что-нибудь со столика с закусками?
Блогерша, замолчав, ускользнула, укладывая свой лэптоп в сумку. Я позволил себе бросить прощальный взгляд на ее задницу, затем вздохнул.
– Как много раз ты обламывала меня к этому моменту, Бев?
Беверли выгнула бровь.
– Кто, я? Я только слежу за благополучием моего лучшего клиента.
– Чушь собачья. Тебе просто не нравятся конкуренты.
Беверли засмеялась.
– К счастью для нас обоих, мы не конкурируем в одном бассейне. – Она позволила своим глазам задержаться на секунду, пока блогерша скрывалась за углом, а затем покачала головой. – Я могла бы научить эту девочку нескольким вещам. – Она вздохнула.
Я облизнул свои губы.
– Пожалуйста, убедись, что ты снимешь это на видео, – сказал я ей, хватаясь за пах.
– Ты абсолютная свинья, и я понятия не имею, почему терплю тебя. Давай, – голос Беверли прозвучал серьезно, но я мог сказать, что она была в секунде от смеха. Попадая под мои радикальные феминистические взгляды, доставать лесбиянку-публициста было одним из моих любимых хобби, второе, возможно, создание музыки.
Такое, блядь, клише, не так ли? Сын рок-звезды, внук рок-звезды, пытающийся проложить свой собственный путь в музыкальную индустрию. Настолько знакомая история, что почти грустная. Я бы выпустил четыре записанные песни, просто чтобы выкинуть их из головы, а затем вернуться к моей унылой жизни плейбоя, живущего за счет своей матери. Я даже сам в это поверил, думая, что буду использовать мамины связи, чтобы удовлетворить свой интерес.
Я никогда не рассчитывал, что мне это понравится больше всего на свете.
И также я никогда не рассчитывал, что я окажусь хорош в этом.
Теперь маленькая песня, что я написал год назад, поэма, которую я набросал в одну из своих тетрадей после самого большого проеба в моей жизни, была, блядь, везде. И никто из нас не был к этому готов.
Меньшего всего я.
Лейбл заставил меня бороться. Серия клубных выступлений, правда, в небольших масштабах, тур был запланирован на данный момент. У меня была забронирована студия уже на полноценное последующее партнерство, ценой альбома, материал которого я еще даже не написал. Конечно, лейбл предложил услуги лучших авторов песен в нашем деле, но хуй с ними. Это был мой момент, мое время блистать. У “(Немного) Наглец” (прим. переводчика Little Bit = Lil Bit, в переводе “немного, чуть-чуть”) были мои слова, но чужая музыка. Я готов был стоять на своем и убедиться в том, что в этот раз мир услышит и слова, и музыку.
Бев и я с жадностью поглотили пару сэндвичей, смотря видео о том, как парни ломают свое оборудование. Мое лицо все еще было в макияже, который намазал стилист, прежде чем банкет начался. Макияж ощущался как плотная маска.
– Который, черт возьми, сейчас час? – спросил я Бев.
Мой менеджер украдкой бросила взгляд на телефон.
– До хрена позже, чем должно быть, – произнесла она, качая головой. – Прости, Джакс. Мне, правда, нужно лучше разбираться со всем этим ради тебя.
Я погладил ее руку. Как-то, давным-давно, я пытался затащить ее в постель. Она так нежно отшила меня, что с тех пор я чувствовал своего рода защитный инстинкт по отношению к ней.
– Нет, я слишком много болтал. Ты это знаешь.
Бев закатила глаза.
– Ты слишком много говоришь и слишком много разоблачаешь, Джакс.
Я поднял руку вверх, чтобы предотвратить последующую лекцию.
– Я думал, что хорошо справился в этот раз.
– Каково было расти сыном Энни Блу? – сказала она, пародируя тонкий голос блогерши. – На этом она пыталась подловить тебя. Ты говоришь: “Отлично”. И двигаешься дальше. Не подкидывай им еще больше корма, чем у них уже есть.
Я поморщился. Бев не сказала этого, но я точно знал, что она имела в виду. Журнал “Питчфорк” назвал мой “загадочный” текст “самой большой тайной со времен песни “Ты такой тщеславный” Карли Саймон” (прим. переводчика «You re So Vain» («Ты такой тщеславный») – песня американской поп-певицы Карли Саймон, включённая в её третий студийный альбом No Secrets и выпущенная записывающей компанией Elektra Records синглом в декабре 1972 года.).
– Кто эта Литтл Бит? – гремел заголовок.
Но это неправильно. Не “Литтл Бит”.
Лил Бит.
Лилиана Несбит.
Единственная девушка, которую я когда-либо любил.
Глава 3.
Лилиана.
Когда Энджел вернулась в квартиру, она протопала мимо меня в свою спальню и захлопнула дверь за собой с такой силой, что моя книга упала с тумбочки.
Она, наверное, злилась на меня.
И, я полагаю, у нее есть на это право.
Я села за свой дерьмовый стол из комиссионного магазина, продумывая извинения. Но извинения означали бы объяснения, а это значит, что она будет задавать мне вопросы, а потом мне придется как-то объяснить ей свою связь с Джаксоном Блу.
Я могу представить, как пройдет такой разговор.
“– Да, я потеряла девственность с этим секс-богом, лицом которого увешан весь интернет.
– Нет. Это правда. Я, Лилиана Несбит, девушка, которую ты знаешь как свою мышку-соседку и ту, которая запирается в своей комнате и пишет любовные романы.
– Да. Я. И это не шутка”.
Она будет думать обо мне как о сумасшедшей, какой, я уверена, она уже меня считает.
Лучше просто оставить это.
Кроме того, я сейчас была в экстазе.
Если бы была еще одна вещь, за которую я должна отдать должное Джаксону, это то, что он был отличным вдохновителем. Как только я пришла домой и села перед своим пыхтящим лэптопом, слова начали сочиться.
Все пришло сразу: моя героиня, в нетипичном порыве храбрости, вывела свою лошадь за ворота, где в последний раз был замечен незнакомец. Она крикнула, ее голос прокатился через болота, но единственным ответом было эхо. Ветер поднял прядь иссиня-черных локонов, которые позже она засунула под шапочку для верховой езды.
Мои ногти клацали по клавиатуре. Изредка я прерывалась, чтобы погрызть ногти, но в остальном же все было спокойно и сосредоточенно. Я могу сказать, будто участвую в этой сцене, так как мое сердце учащенно бьется, а дыхание стало прерывистым. Я жила в голове своей героини.
Вплоть до осознания того, что должно идти следом.
Сексуальная сцена.
Они всегда неудачны. Сексуальные сцены тяжело писать, когда у тебя ограниченный опыт в этом.
К счастью для меня, мой скромный опыт был невероятным. Точно до момента, когда это разбило мне сердце.
Я откинулась на спинку стула и размяла пальцы. Геральдин Хантер, опозоренная наследница фортуны Хантеров, только что вошла в огромный полуразрушенный дом пастора, принадлежащий нелюдимому аристократу Тристану Барду. Ее сердце учащенно билось внутри плотно стянутого корсета, пока она смотрела, как потрясающе красивый Тристан спускался по лестнице. Его глаза оценивали ее тело.
Да, это будет потрясающе.
Вот только мне надо больше кофе, прежде чем я продолжу.
Я поднялась со стула и оглядела комнату. Солнце садилось ниже зданий за нашим домом, и солнечный свет больше не мог попадать в мое одинокое окно. Я совсем забыла включить свет с этим писательским порывом.
Я расхаживала в маленьком пространстве, погруженная в мысли, и включила лампу, пока разыгрывала сцену, которую собиралась написать. То, как руки Тристана сжали затылок Геральдин, принуждая ее отклонить голову вверх, пока его губы пожирали ее. То, как его “мужское достоинство” было настолько твердым и несгибаемым, что она чувствовала его даже сквозь объемную массу юбок, которые образовали барьер между ними.
Для меня всегда было легко писать прелюдии. Страстное томление, трепещущие ощущения, что вызывали мурашки… Да, я была мастером сексуального напряжения.
Но, как только мои герои достают член, сцены были всегда одинаковые. Они следовали по сценарию… единственному, который я знала.
Я села назад и начла печатать, сначала медленно, с нарастающей скоростью. И как только я закончила писать, то начала краснеть.
И смущенно ерзать.
И ненавидеть себя.
И ненавидеть Джаксона Блу.
Тристан – нет, Джаксон, всегда долбанный Джаксон, потому что я просто заменяю имя,– откинулся на кровать, придерживая свою голову одной рукой, пока во второй была сигарета. Дым лениво клубился к потолку.
– Это был твой первый раз? – спросил он меня… Геральдин, не важно.
– Нет. – Я покраснела, затем сказала правду: – Да.
Глаза Джаксона немного затуманились, когда он затянулся.
– Ну, теперь ты разрушена, Лил Бит.
– К чему ты это говоришь?
– Потому что у тебя никогда не будет парня, настолько хорошего, как я.
Я хихикнула.
– Ты чертовски самоуверенный. — Я настолько была увлечена им, что больно вспоминать.
Слова начали приходить. Много и быстро, мои пальцы лихорадочно двигались, чтобы захватить каждую деталь, что могла вспомнить. Ну, конечно, я приукрасила. Тристаном, естественно, был Джаксон, но Джакс, поступивший правильно. Хорошая версия Джакса, который подарил мне долго и счастливо, чего никогда не будет в реальной жизни.
Фантазии, как обычно, несли меня до самого конца. Солнце снова выглядывало из-за края моего здания, когда я подняла свои болезненно ноющие глаза от экрана.
Пять четырнадцать утра по Нью-Йоркскому времени, и я закончила последний шедевр Лилианы Грейс. Я напечатала свое любимое слово – КОНЕЦ – и поднялась, все еще ошеломленная нанесенным самой себе ущербом от книжного похмелья.
Телефон, вибрирующий на столе, почти довел меня до чертового сердечного приступа.
Когда я увидела номер, то закатила глаза. У моего отца не было нормального человеческого понятия постельного режима, и эту черту я, похоже, переняла от него.
– Привет, папочка, – прокаркала я в трубку. Мой голос был хриплый от того, что я долго молчала.
На заднем фоне послышались лязгающие шумы, возгласы и крики, все еще бушевавшие на западном побережье. Тот самый шум, знакомый мне до костей, – звуки вечеринки. Но эти были намного громче обычных.
– Лил Бит! – прокричал папа через шумы, звуча больше, чем немного пьяный. – Малышка, она сказала “да”! Энни сказала “да”!
Я была чертовски уставшей, чтобы понять, о чем он, черт возьми, говорит.
– Энни сказала что, пап? – прокричала в ответ.
– Она собирается сделать из меня настоящего мужчину!
Раздался грохот смеха, и слышались сдавленные звуки аплодисментов. Мой отец кричал еще что-то, чего я не слышала, но оно было встречено одобрительными возгласами. А я по-прежнему стояла на месте, пытаясь переварить, что он говорил.
– Ты и Энни? Собираетесь пожениться?
Послышалась возня в телефоне, а затем дымчато-богатый голос Энни внезапно заполнил мои уши.
– Лилиана, он наконец-то сделал это, крысиный ублюдок. Хочет связать меня после всех этих лет.
Я слабо улыбнулась, пульс грохотал, так как я знала, о чем она собирается спросить меня.
Она выдохнула, может, сигарету, возможно, косяк, и сразу скинула на меня бомбу.
– Ты можешь приехать сюда для свадьбы?
Мои руки дрожали, и у меня возникло желание убежать, хотя я не уйду далеко из этой норки, которую я звала домом.
– У вас с папой будет свадьба?
– Ох, мы слишком стары для чего-то большого, – сказала Энни. – Только несколько друзей и родственников. И наши дети.
Миллионы мыслей соперничали за пространство в моем мозгу. Мысли об Энни и моем отце, связывающих себя узами брака после их вечных расставаний и воссоединений, что охватывали все мое время на протяжении жизни, мысли о том, что я снова увижу их всех: Бэша, Диггса, Красти Пэта, Грэга Фингерса.… Но большего всего я думала о том, что я снова увижу Джакса.
И сразу за этим ужасающее осознание того, что Джаксон Блу, рок-наследник в третьем поколении, наглый ублюдок, который забрал мою девственность, а затем публично разбил моё сердце, будет моим сводным братом.
Глава 4.
Джакс.
– Спасибо за сегодня, Бев. – Я заглотил последний кусок своего сэндвича.
– Я позвоню утром с твоим маршрутом, – ответила она, листая свой телефон. – Напряженный день.
– А когда нет? – проворчал я. Лейбл заставлял меня мотаться по всем этим местам для наглядности, когда песни, которые я должен был представить, даже наполовину не закончены еще. Это пиздец как раздражало. Я выскользнул из здания через черный вход, не желая рисковать и наткнуться на кого-нибудь, кто захочет что-нибудь от меня.
И закончилось все тем, что я наткнулся на того, кто хотел кое-что специфичное.
– Мистер Блу, извините, что беспокою вас, но я чувствовала, что мы там немного… не закончили.
Маленькая блогерша ждала меня в засаде на аллее за зданием. Хитрая малышка. Она плавно приблизилась ко мне и сняла эти ужасные очки с лица.
Ну, похер.
– Я остаюсь в Плазе, – сказал я хрипло.
Ее глаза сияли, но от такой чести она не произнесла ни слова, а просто помчалась обратно к машине и, взвизгнув, уехала. Это могло быть комично, если бы я по-прежнему был способен смеяться.
Вот, что будет этим вечером. Бутылка, блогерша и некоторое приятное отвлечение. «Жизнь могла быть и хуже», – напомнил я себе.
Она ждала меня в лобби, а секундой позже, когда мы оказались в частном лифте, она стояла передо мной на коленях.
– Я просто ваша фанатка, – проворковала она, поглаживая мой член по всей длине, облизывая свои губы. – Я так долго хотела встретиться с вами…
– Медленнее, милая, – проскрипел я. Она дергала так сильно, будто она хотела оторвать его от меня.
– О-ох, простите. Позвольте лучше поцеловать его.
Дверь со звоном открылась, и я встретился лицом к лицу со своей матерью.
Энни переводила взгляд с меня на девушку, на мой член и затем обратно на меня, состроив брови в этой идиотском фирменном выражении лица, которое она всегда натягивала.
– Вставай, милая, – наконец протянула она.
Блогерша пискнула и отпрыгнула от моего члена, словно он был в огне.
– Мисс Блу! О Боже, мне так жаль! Я ваша самая большая фанатка. У меня есть все ваши альбомы, даже те, что вышли до моего рождения. Вы легенда!
– Спасибо, милая. – Энни сверкнула своей улыбкой, которая украшала обложки миллионов журналов. Затем повернулась ко мне, к ее непутевому сыну.
– Джакс, не мог бы ты убрать свой член сию же секунду. Есть кое-что, что я хотела тебе сказать.
– Ты можешь позвонить мне! – проблеяла блогерша, когда я шагнул из лифта в пентхаус. Двери закрылись прежде, чем я успел ответить, что было хорошо.
– Что? – спросил я Энни, скрещивая руки.
Она закатила глаза.
– Веселенькая ночка?
– Могла быть, – возразил я, – пока моя гребанная мать не ворвалась ко мне в номер. Что вообще ты здесь делаешь?
– Я заплатила за него. Это означает, что он мой, – сказала Энни, словно это было очевидно… и это, блядь, было так. Но ненадолго.
– Что ты хотела сказать мне? – Впервые я участвовал в развернувшийся сцене передо мной. Вся чертова свита была здесь, все старперы, что являлись маминой гастролирующей командой еще перед тем, как я родился. Красти Пит, Бэш, Диггс, Грэгори Фингерс, чуваки, которых я звал дядями, и иногда мне хотелось назвать их отцами.
Наилс подошел и обернул его руку вокруг Энни.
– Что за чертовщину ты сделал со своими волосами, Джакс? – проворчал он вместо приветствия.
Я усмехнулся в ответ.
– Что за чертовщину ты сделал со своим лицом? Эта штука выглядит так, словно ты прячешь в ней птичье гнездо или типа того.
Наилс погладил свою бороду.
– Не, я чистил ее утром. Были яйца на завтрак.
Я рассмеялся, когда он протянул руку. Мы обхватили предплечья на мгновение, прежде чем я понял кое-что.
– Эй, а чего это ты такой добрый? Обычно ты полный мудак.
Я ожидал, что Наилс начнет ворчать и ругаться, уходя в паршивом настроении, как обычно происходит. Уходящий-приходящий парень Энни был старым угрюмым ублюдком, который, по-видимому, любит только три вещи. И я точно не входил в этот список. Наилс Несбит любит громкие гитары, Кентукский бурбон и мою мать, возможно, именно в этом порядке.
– Давай выпьем, – вставила Энни. – Мы ждали тебя.
– Чертовски уверен, что так, – пробормотал я. Кстати, она говорила невнятно. Энни наверняка была уже пьяна.
– Это, бля, праздник, – загудел Наилс, возвращаясь с тремя шотами. – До дна. – Он опрокинул свою рюмку прежде, чем даже я успел поднести свою к губам, затем обернул свою руку вокруг Энни, которая хихикала. Твою дивизию, она хихикала. Моя мать никогда не хихикает. Что за чертовщина происходит?
– Что мы празднуем? – спросил я. Я был напряженным. Энни вторглась в мое личное пространство, словно в этом не было ничего нового. Но Энни, приводившая всю компанию и хихикающая? Это было чертовски странно.
Два старпера переглянулись с такими влюбленными выражениями на их лицах, что меня чуть не вырвало подступившим заново бурбоном.
– Твоя мать наконец-то решила прекратить водить меня за нос, – грубовато отозвался Наилс. Его голос был намного мягче, чем слова.
Энни игриво шлепнула его, когда страх охватил меня.
– Иди нахер, Лаил, – проворковала она. Затем она повернулась ко мне. – Наилс сделал мне предложение. Я сказала “да”.
Что-то взорвалось внутри моей головы, прямо над моей левой бровью.
– Ты что?!
– Мы женимся, Джакс.
– Вообще… нахуя … вы это делаете? – Мой рот был широко открытым, будто я был идиотом, и я плотно его закрыл, прежде чем взорваться снова. – Вы собираетесь пожениться?
– Мы подумали, что пора бы уже, – сказал Наилс, словно эта не была самая идиотская вещь, которую когда-либо кто-либо говорил. – Я люблю твою маму. Ты знаешь это, Джакс.
– Как скажешь. – Я продолжал быть засранцем и не мог успокоиться. – Это тупо. Вы старые. Кого вообще волнует этот факт?
– Нас, – небрежно произнесла Энни. Она поцеловала Наилса поцелуем, который длился так чертовски долго, что мне пришлось обернуться и отойти, прежде чем я реально блевану на свои ботинки.
Но другая вспышка в моем мозгу остановила меня на полпути.
– Подождите, – сказал я, поворачиваясь на каблуках. – Лили знает?
Наилс довольно долго отлипал от моей матери, чтобы ответить.
– Да, мы уже позвонили ей, – сказал он так же небрежно, как и Энни. Оба они вели себя так, словно это была самая обычная вещь. Будто, сука, не слишком большое дело, что они собираются пожениться после, блядь, ссор между ними, что длились на протяжении почти пятнадцати лет.
И Лили.
Блядь.
Лилиана. Дочь Наилса. Все это плачевное и убогое положение дел сделает мою Лил Бит – мою тайную обиду, мою печальную одержимость – моей чертовой сестрой.
Глава 5.
Лилиана .
Одна из основных причин, почему я никогда не была способна удержать что-нибудь, напоминающее “настоящую работу”, так это моя неспособность прибыть куда-либо вовремя. Все знают, что ты должен прибыть, по крайней мере, на два часа раньше рейса, в другом случае, нужно молиться, чтобы пройти через охрану вовремя.
Я прибыла сорока пяти минутами ранее и была чрезвычайно впечатлена собой. То есть, пока не увидела очередь, пробирающуюся сквозь линию охраны.
