Текст книги "Пленники Пограничья"

Автор книги: Виталий Сертаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Виталий Сертаков
Пленники Пограничья
(Пастухи вечности– 2)

Часть первая
ПОКРЫВАЛО СИЛЫ

Глава 1
ГРАНИТНЫЙ ДОГОВОР

– Недобрые вести, кровники… – начал дядя Эвальд на языке Долины, – Все вы знаете, ради чего мы в дом Филиппа Луазье съехались. На неделе этой, впервые за полвека, в Ольстере собралась Палата септов, поскольку нарушены Гранитные запреты были. Я представлял наш септ в Палате и старался о каждом из вас добро хранить… Главам пришлось очень быстро несколько решений принять. Как вы помните, зимой я поставил подпись на новом договоре с людьми Атласа, но там и подпись обычного человека, мальчика, была. Обычные не соблюдают Ритуалов, и формально подросток не имел права расписываться, но ситуация неординарная сложилась, и мнение его принято было…

Время показало, кровники, что правы были те из вас, кто на полном нейтралитете настаивал. Правы были те, кто настаивал даже на нарушении прежних договоров во имя спокойствия… Нас в войну и в большие проблемы вовлекли. Палата рассмотрела преступления Филиппа и Бернара Луазье, мы сознавали, что они непредумышленно совершены. Пятьдесят две руки поднялось против восемнадцати за то, что мальчик, не прошедший Ритуал Имени, не может еще вполне за свои поступки отвечать, а отец его должен быть прощен, так как своего ребенка защищал…

Дядя Эвальд помолчал. Стало слышно, как над лампами террасы кружат насекомые. Мне показалось, что вокруг меня образовалось открытое холодное пространство, точно все родственники разом прониклись ненавистью. Конечно, это было совсем не так: Добрые Соседи не умеют ненавидеть детей.

– Большинство глав также склонилось к тому, что проступки русских Фэйри нельзя трактовать как злокозненные преступления, поскольку наши братья и сестры несколько столетий оторваны от тепла септов были, – продолжал дядя Эвальд. – Напротив, они достаточно мужества сохранили, чтобы не скатиться в дикость и в обычных не превратиться. Они сумели собраться вместе, хотя, по нашим данным, четыре фины безвозвратно в войнах и революциях сгинули… Они собрались вместе и поселение в саянской тайге вдали от городов создали. Там замечательные места для Фэйри, смею вас заверить, хотя слишком суровая зима. В ситуации, когда соблюсти договор с людьми Атласа понадобилось, наши кровники верно действовали. Они собственной безопасностью во имя чести и исполнения взятых обязательств пренебрегли. Даже потеряв на сотню лет связь с Благим двором, они сохранили устные предания и честное имя сохранили… Но нашим сибирским братьям пришлось ввязаться в вооруженную борьбу с обычными, на стороне людей Атласа, и это на них беду навлекло. Русским Фэйри предстоит из Сибири бежать и, скорее всего, из России. Этой проблемой мы и занимались. Палата постановила, что каждый септ должен заявить, сколько беженцев сможет взять на свое обеспечение. Всего из России сто двадцать шесть человек, а возможно, и больше принять предстоит…

Дядя Эвальд слегка хлопнул в ладоши, давая возможность всем обсудить его слова. Так принято – младшие главы финов будут молчать, пока глава септа не разрешит прервать себя.

– А как Палата обеспечит их визами в Британию?

– Это будет выглядеть слишком подозрительно: такая масса людей – и разом переезжает в наше графство!

– Это точно! Почему бы им не перебраться в Бразилию, или в Уругвай?

– А что говорят мэнские братья и фины с Шетландских островов?

– Эвальд, ты не спросил канадцев? Кажется, фин О'Келли нуждалась в свежей крови? У них нет ни одного жениха…

Никто не кричал и не размахивал руками, а обычным наверняка бы показалось, что двадцать семь седых, худеньких старичков и старушек что-то сонно ворчат, уставившись в пол. Настоящие взрослые Фэйри ни за что не позволят себе крик. Я впервые видел пожилых глав финов в таком возбужденном состоянии. Я посмотрел на папу и маму; они сидели в углу, очень бледные, и держались за руки. Мой младший брат был тут же, играл в манеже. Сегодня он вел себя очень тихо и никому не мешал, как будто чувствовал важность момента. Возле папы сидел дядя Саня из России, он плохо понимал английский, но не обязательно много понимать, когда все говорят о тебе. С дядей Саней мы подружились еще когда жили в таежной деревне, но пока не выучили русский, общаться с ним приходилось на Древнем языке Долины. Как ни грустно, язык Долины он знал хуже, чем современный русский, в чем сам признавался. А молодые русские Фэйри – те вообще болтали только по-русски, и моя мама ужасалась, что дети растут вне Традиции…

Глава септа дважды хлопнул в ладоши.

– Вы забыли о том, что люди Григория приютили семью лесничего Филиппа Луазье, когда под него местная полиция копать начала? Семья Филиппа в Сибири почти четыре года мерзла, пока мы не дождались, чтобы этого придурка, комиссара Робинса, в Кардиганшир перевели! – строго промолвил дядя Эвальд на Древнем языке. – Или вы песни Кобальтового холма и законы гостеприимства позабыли?!

В ответ на дядюшкин гнев поднялся старый Питер Лотт. Вначале он, как водится, поклонился главам финов, затем долго откашливался, потом заговорил по-английски, подчеркивая свою демократичность.

– Ты зря нас упрекаешь, Эвальд, – сказал дядя Питер. – Все мы помним, что Благий двор уцелел только благодаря строжайшему соблюдению Гранитных запретов. Страшно представить, что сталось бы с нашими детьми, если бы обычные проведали, кто живет рядом с ними… Хвала духам Холмов, нашим дедам удалось убедить их, что Благий двор покинул Землю. Но если за Добрыми Соседями в России охотится спецслужба, то правильно ли привести русских шпионов сюда, на наши исконные земли? Мы все с нетерпением ждали, чем закончится заседание Палаты, мы все ждали тебя, главу септа…

– И чего же мы дождались, Эвальд? – подхватила тетушка Берта. – Разве кто-то из твоих кровников отказывается помочь? Разве не готовы все мы пожертвовать деньгами и временем, чтобы выручить далеких Соседей? Но пусть они едут в Америку или в Канаду, в Австралию, наконец! Питер прав – мы не должны подвергать опасности септы вблизи Священных холмов…

– Только Благий двор Британии и островов чтит Традицию, – сурово добавил старичок в зеленой куртке. – Только здесь из века в век исполняют долг перед Священным холмом, только здесь правильно ткут Покрывало силы!

– Все остальные разбежались по миру, и ты это знаешь, Эвальд! – подхватила тетушка Берта. – А многие фины, да спасут их духи, не чтут Традицию, и не всегда с рвением исполняют Ритуалы!

Все опять забурлили, а я даже немного обрадовался, что отвлеклись от меня. На самом деле, чем дольше я слушал дядю, тем сильнее во мне крепла уверенность, что основные новости еще впереди. И главные новости могут оказаться куда хуже того, что уже прозвучало. Не знаю, откуда взялась такая уверенность, будто бы дядюшка Эвальд принес с собой какой-то чужой запах… Каждому и так было ясно, что ничего нам с папой не сделают, раз уж разрешили мне пригласить в гости Анку Лунину. Мама сказала, что на памяти фины такого не случалось, чтобы в доме жил обычный человек, пусть даже девчонка. А папин брат Самюэль даже повздорил с папой из-за Анки. Естественно, как любой мужчина Фэйри, он почуял ее присутствие за сотню ярдов. Наш дом стоит не близко от человеческого жилья; обмануть кровников невозможно. Кстати, от Анки не так уж плохо пахнет, но это, конечно, на мой взгляд. Если честно, то от нее пахнет довольно вкусно, особенно когда она не пользуется этой жуткой химией для волос, лаками и помадами…

Я люблю дядю Самюэля, но в этот раз он сказал, что не уедет от нас только из уважения к дядюшке Эвальду. Остальные тоже крутили носами, но что я мог поделать – увести девчонку в лес?! Накануне родители шептались, я все слышал. Папа твердо заявил, что виноват перед Анкой, и она будет гостить у нас столько, сколько захочет, хоть до сентября. Папа даже сказал, что если девочка пожелает, то можно попробовать отдать ее в местную школу. Если, конечно, ее мать не будет против. Моя мама ответила, что это пустые разговоры, кроме того, Анка и так достаточно много пропустила, пока ее лечили люди Атласа…

Дяде Эвальду пришлось два раза сильно хлопнуть в ладоши.

– Я предвидел, что этим закончится, и мы заранее… – Он важно кивнул в сторону дяди Сани. – Мы заранее варианты обсудили. Предложение следующее. Григорий и его люди сами попросят Палату о помощи, но переезжать в Британию откажутся. Мы снабдим их деньгами и с септами Нового света договоримся. Денег понадобится много, очень много, ведь нам придется вопросы с иммиграционными ведомствами США и Канады решать… Я почти уверен, что за какое-то время все уладится, но проблема в другом. Все вы историю с Сэмом Дью помните… Так вот, русская разведка одного парня из септа Григория допрашивала. Его задержали в Красноярске под предлогом неточности в документах и тюрьмой угрожали, потому что парень в армии не отслужил. Они притворялись обычной милицией, делали вид, что интересуются совсем другим, но на самом деле на армию им наплевать было. Мы знаем, что обычные не способны учуять и, тем более, увидеть Фэйри, если он сам этого не захочет. Но парня как будто нарочно в Красноярске поджидали, они наблюдение за таежной деревней установили… Этих людей интересовали его волосы… Ну и остальное… Григорию вытащить парня люди Атласа помогли.

Дядя Эвальд многозначительно замолчал.

Старики замерли. Все прекрасно знали историю Сэма Дью. Хотя бы потому, что это был последний случай, когда Фэйри попал в лапы ученых. Семья Сэма Дью жила на материке, во Франции; они ехали зимой всей семьей на машине, и на обледенелом склоне у нее отказали тормоза. Слева и справа были глубокие овраги, а впереди оказался железнодорожный переезд. Объездной путь, по которому два раза в день лениво проезжает местный «подкидыш». Но как раз в то утро из-за снегопадов на резервную ветку перебросили несколько составов, и, вдобавок, испортился светофор. Короче, «рено» семейства Дью выкатился на переезд. За рулем сидела мама Сэма. Наверняка она пыталась тормозить двигателем, наверняка она испугалась оврагов и потому не заметила поезд. Держу пари, что если бы ей представилась лишняя секунда, Марианна Дью, не колеблясь, свернула бы в пропасть.

Позже спасатели смогли вытащить из того, что осталось от машины, только мальчишку. Случилось так, что ученые добрались до него в больнице раньше, чем глава ближайшей фины. У мальчика оказались порезы на лбу. Больничные медики попытались отстричь Сэму пучок запачканных, прилипших к ране волос, и мальчик чуть не умер от болевого шока и потери крови. К счастью, ему не исполнилось в тот момент девяти лет, и на ушах еще не прорезались кисточки. Но пронырливые медики уже успели всюду раззвонить о своем страшном открытии, и в больницу хлынули вивисекторы из Академии наук, а за ними – толпа журналистов. В газетах и на телевидении появились десятки снимков Дью, и раздались вопли о его феномене. Подумать только – «живые» волосы! Грех так говорить, но, к великому счастью, от родителей Дью почти ничего не осталось, и тела мы успели заменить до похорон. Впрочем, после похорон нашлись желающие заглянуть в могилу, но Палата септов отреагировала оперативно и снова заменила тела… Однако это совсем другая история.

Ученые накинулись на маленького Сэма, как стая коршунов. Очень быстро они установили отличия в строении глаза, затем осчастливили журналистов известием о скорости заживления его ран, а парень был избит так, словно побывал в мясорубке. Еще бы, ведь машину супругов Дью волокло по насыпи за товарным составом! Затем умники в халатах добрались до ног Сэма и публично изумились, отчего это у ребенка такие волосатые икры. Затем их заинтересовали странные пигментные пятна на спине… Это для них, для обычных, пятна кажутся странными, а любой Фэйри знает, что это рудиментарные хрящевые наросты, которые когда-то вырастали в крылья.

Французским кровникам пришлось приложить максимум усилий, чтобы вырвать ребенка из лап ученых. Неделя, другая – и происшествие забылось, на Сэма оформили опеку и перевезли в другой город. Но эти две недели Добрые Соседи переживали настоящую панику. Потому что за последние тридцать лет обычные очень сильно продвинулись в биологии, генетике и прочих науках. Им не хватило самой малости, чтобы откопать тела родителей Сэма, попросту помешала бюрократическая волокита. А когда в дело сунула нос французская служба безопасности, главы септов уже ликвидировали все следы и даже переселили за границу несколько родственников Дью, которые были на виду. Двоих тогда забрал наш сосед, Симон Дрю…

После того случая папа залез в Интернет и среди множества нелепых басен о Фэйри нашел целых три свидетельства о похожих происшествиях. Всякий раз в результате несчастного случая врачи либо полиция наталкивались на необычные тельца в крови, либо на кровеносную систему в волосах… Просто эти события произошли в разных странах, и обычные не догадались их обобщить.

«Пока что у них полно забот и без нас, – сказал тогда папа. – Они ловят Бен Ладена, они ловят басков, но нашим детям будет тяжелее прятаться, чем нам…»

Дядя Саня вскочил, потряс бородой и сухо подтвердил слова дядюшки Эвальда. Внешне они смотрелись почти одинаково, это оттого, что дядя Саня снова отпустил усы и бороду. А на самом деле, он совсем не старый, ему едва перевалило за пятьдесят. Он не старый, веселый и добрый, хотя поначалу мы долго не могли привыкнуть друг к другу. Папа говорит, что это из-за разницы менталитетов; саянские семьи совсем обрусели, а Саня с женой, к тому же, полжизни увлекались изучением древнерусского фольклора. Он даже на собрании Палаты ухитрился увлечь всех своими теориями всеобщего родства, хотя речь шла совсем не о родстве Фэйри, а о родстве обычных…

Саню вызвал приглашением дядя Эвальд, чтобы тот сам выступил на собрании Палаты и поведал обо всех бедах. Я слышал, как папа тихонько рассказывал об этом маме; оказалось, что у Сани даже не было в России заграничного паспорта, чтобы выезжать за рубеж, и дяде Эвальду пришлось подкупать русских чиновников. В отличие от родственников, мы ничему не удивлялись, потому что прожили всей семьей в России несколько лет. Там быстро привыкаешь ничему не удивляться и не обращать внимания на несуразности.

– Как сказать… Сорок раз солнце закатилось тихо, – забавно коверкая древнюю речь, начал дядя Саня. – До того заката, когда вновь, как сказать, спустились люди Атласа. Григорий открыл ладони, предупреждал их, что за финой, как сказать, верь-не-верь, смотрят много недобрых глаз… Духи берегли нас, пока в поселке не было юноши, Вали Лунина… Валентин выбрал путь к матери в Петербург, как сказать, квартиру ей покупать… Очень кстати один из кровников советника Николаса, неразумный самый старик Лукас выбрал путь вместе с юношей…

Услышав имена, я невольно скосил глаза на потолок, как будто сквозь потолок мог увидеть Анкину комнату. Девчонка была там, жевала печенье и смотрела телевизор. Папа заранее взял с нее слово, что она не выйдет, пока гости не разъедутся. Я подумал, что если она и слышит нас, то, хвала духам, ничего не понимает. Она вообще какая-то нервная в последние дни. Так хотела приехать в Англию, и маму ее еле уговорили; я почти ничего ей не успел показать, а тут она внезапно захандрила. И брату своему дозвониться никак не может, по сто раз на дню номер набирает…

Дядя Саня неловко округлял рот, слова без согласных у него получались довольно смешно. Но смеяться мне не хотелось, мне казалось, что вот-вот произойдет нечто отвратительное. Что-то меня беспокоило, какой-то посторонний запах носился в вечернем воздухе.

– Но вы, кровники с Холмов, как сказать… должны мир нашими глазами увидеть, – нервно продолжал дядя Саня. – Советники Атласа клятву верности с юношей дали. Валентин отказывался выбрать путь с ними, за дальние моря, и поступил разумно, потому что советники, как сказать, умерщвляли детей… Верь-не-верь, они могли спеленать его руки и разум, увезти в Бразилию, как спеленали много заходов солнца иных отпрысков, но хвала всеведущим духам, Палата септов мудростью насилие попрала. У Николаса не оставалось двух путей, как пригнать несколько магических черепах в саянскую тайгу… Еще две жизни человека, и Эхусы перестанут давать потомство, а поможет им, верь-не-верь, только русский юноша Валя. Советники спустились с туч на своем невидимом круглом звере, они разводили руками и говорили о том, как из холодной сибирской земли немного тепла для выпаса вытянуть. Они втыкали в траву, как сказать… приборы, делали замеры, а буквально спустя три заката с воздуха упали… ммм…

– Вертолеты, – подсказала английское слово тетя Берта.

– Да, вертолеты! – Саня плюнул на вежливость к языку и принялся вставлять новые русские слова. – Спустилась милиция и невольные собаки…

Я сидел на террасе, рядом с братьями Дрю и моими сестрами, Мардж и Каролиной. В гостиную нас не пустили, потому что и без нас там было очень тесно, но двери оставались открытыми, свободно пропуская каждое слово. Одним ухом я слушал то, что творилось в гостиной, а другим – то, что происходило вокруг. Солнце почти скрылось за лугом, на дорогу упали длинные тени, вот-вот должен был пойти дождь. Наши вежливые кровники оставили свои авто ярдов за двести от дома, на специальной утрамбованной площадке, чтобы весь дом не провонял бензином. Но мне казалось, что со стоянки тянет не только удушливыми ароматами техники. Вроде бы там прохаживался кто-то живой…

После слов дяди Сани все произошедшее в Сибири снова вспомнилось отчетливо и резко. Я снова услышал, как рыси, посланные моим папой, рвут на части русских снайперов, как предатель Шпеер стреляет в наездницу Марию, и как Анка Лунина случайно заслоняет его своим телом, и снова услышал, как втыкается в нее пуля, посланная моим отцом…

Мой папа, Филипп Луазье, попал в нее случайно, он испугался, что Шпеер убьет меня. Вместе с Григорием, Саней и другими русскими братьями папа пришел в лес и вооружился ненавистным огнестрельным металлом, чтобы помочь людям Атласа уберечь их магическую черепаху от рук русской разведки.

В результате люди Атласа спасли Эхуса и вывезли его на своем летающем звере, но с этого момента у фэйри начались неприятности…

Никто меня не обвинил, никто не назвал по имени, но и так было ясно, что думали мои родственники.

Я не был виноват в том, что случилось в России.

Но я похитил снегоход и отвез девочку Анну в горы, к ее брату. Мой папа стрелял, желая защитить меня, и перебил девочке позвоночник. Это я был виноват в том, что русские военные обратили внимание на поселок Фэйри в тайге. Это я виноват в том, что семьям Григория и дяди Сани пришлось пережить допросы, а теперь им придется бежать. Только куда им бежать, непонятно. Ведь это мы бежали к ним, в Россию, всей семьей, когда папу начала преследовать полиция.

– …Милиция спустилась, изображая богов, но не они были боги, и не те, кто их послал за нашей кровью. А люди Атласа, верь-не-верь, исчезли, – развел руками дядя Саня. – Шпионы со звездами на плечах до заката, как сказать… шныряли по садам, нарочно топтали сапогами наши всходы, делая вид, что ищут, как сказать… машины для выгонки пьянящего меда. Они не знали языка собак, но принуждали их обнюхивать сушеные травки в каждом сарае… Они жалили Григория черными словами, как сказать… Почему у взрослых нашего септа не заменены паспорта, и почему мы не принимали участия в их переписи? Но их черные слова остались пустыми, как дым, ведь у Добрых Соседей нет вины перед властью обычных. Верь-не-верь, перепись занимала милицию меньше всего… Они остатки ума от злобы, как крупу, рассыпали, потому что искали одного из наших юношей. Его незаконно заковали в Красноярске, но люди Атласа разбили цепи, и кровник уйти в тайгу успел…

Потом за милицией спустился вертолет, и жалкие служители зла не посмели никого с собой забрать. С их свирепых лиц капала злоба, но они не посмели. Вертолету у нас даже негде сесть, милиция по веревкам забиралась… На следующем восходе Григорий хлопнул в ладоши, собрался септ, и большинство рук поднялось за переселение. Мы просить английских кровников о помощи решили…

Я с трудом проглотил слюну. Дядя Саня говорил на Древнем языке с акцентом и путал слова, но ошибиться было невозможно. В Сибири затевалось что-то действительно плохое. Новость была отвратительная; только маленькие дети не поняли, что она может означать, но взрослые словно окаменели. Малыши бегали вокруг дома, смеялись, затевали возню под крыльцом, но их никто не останавливал. Здесь были близняшки дяди Дрю, дочка Самюэля, двое не знакомых мне малышей. Мы глядели на них с террасы и чувствовали себя жутко старыми, потому что старость – это не тогда, когда выпадают зубы, а когда узнаешь много лишнего. Когда узнаешь много лишнего – пропадает желание играть, руки опускаются, и ребенок становится взрослым. Мама говорит, что детям нельзя мешать в их играх.

Потому что детство может закончиться внезапно.

– А что сказали люди Атласа? – осведомилась тетушка Берта.

– Они согласились, что новый договор не может исполняться. Они согласились, что нам лучше уехать, и сразу же помочь деньгами вызвались. Но на своем звере они никого перевозить не будут, якобы он тоже не совсем здоров… Они сказали, что теперь и речи не может быть о переброске в тайгу дряхлых и больных Эхусов. Но самое худшее не это…

Дядя Саня остановился передохнуть, его голос дрожал. Я подумал, что никогда еще не видел его в таком состоянии. В деревне дядя Саня со всеми разговаривал весело, улыбка не сходила с его обветренного румяного лица. От мамы я знал, что за четыре дня в доме дядюшки Эвальда Саня ни разу не вышел на улицу и ничем не поинтересовался. Он сидел в своей комнате, уставившись в окно, и репетировал выступление перед Палатой.

– Мне больно вам черную весть нести! – выпалил русский кровник. – Но советники Атласа на восходе солнца потеряли юношу! Верь-не-верь, главы Палаты лицом к Священным холмам ручались за его здоровье, а Валентин Лунин не отвечает на призывы по воздуху…

– Вы имеете в виду телефон? – поморщился Питер Лотт.

– Да, да, телефон… Мы нашли телефон Игоря Лунина в Петербурге, но тот дал клятву, что не знает, где его племянник. С дядюшкой заключили малый гранитный договор, чтобы он рядом с матерью Валентина превращался в рыбу. Мать верит, что юноша у нас, в деревне, она занята в Петербурге и, верь-не-верь, не сознает размеров бури. Слишком большие горести и много золота бедную женщину ударило…

– Значит, они не долетели до Красноярска? – Это спросил мой папа. – Лукас тоже пропал?

– Оба растворились в пути. Причем у мальчика был британский паспорт. Негоже принимать в душу черные мысли, но… мальчик пропал.

Я переглянулся с сестрами. Обе старшие успели познакомиться с Валентином еще в России, им ничего не надо было объяснять. Странное дело, чем взрослее мы становимся, тем чаще разговариваем, не размыкая губ. Мама говорит, что это нормально, особенно в первой фине, то есть среди ближайших родственников. Мы поглядели друг на друга, и мне передался их трепет. Двоюродная сестра Бетси, дочка дяди Самюэля, слушала, раскрыв рот.

– Как же вы могли позволить такую беспечность? Ведь нам тоже были обещаны черепахи! – проворчал Питер Лотт. – И где же хваленая ловкость атлантов, если для них мальчишка так ценен? Или им уже все равно?!

– Им не все равно… – вместо Сани ответил дядя Эвальд, – Как я понимаю, на сегодняшний день, кроме этого самого Лунина, никто не может магических зверей почковаться заставить…

Донеслось тонкое пиликанье: дядя Эвальд набирал номер на сотовом телефоне. Все сидели очень тихо, поэтому я сразу расслышал шаги. И Каролина расслышала, и братья Дрю; мы все повернули головы к темной дороге. Потом и малыши прекратили играть. Они сбились в кучу, недоверчиво вглядываясь в темноту. Минуту спустя я уже знал, кто бродил по стоянке. Я знал человека, которого втайне привез дядюшка Эвальд. Она шла по тропинке почти беззвучно и издалека улыбнулась мне. Она тоже кое-что умела, хотя не принадлежала к народу Холмов. Например, я совершенно точно был уверен, что никто из моих обычных приятелей не разглядел бы меня с такого расстояния среди массы таких же лохматых гостей.

Боевой наездник атлантов, женщина по имени Мария.

«Вот оно! – подумал я. – Сейчас она зайдет в дом и скажет, что… забирает Анку…»

– Нарушены три запрета, – дядя Эвальд говорил очень тихо. – Фэйри ввязались в войну между обычными и людьми Атласа. Фэйри использовали свои способности для спасения обычных, и по просьбе обычных. И третий запрет тоже нарушен – Фэйри пришлось оставить письменное свидетельство. Мы расписались на новом договоре…

Для того чтобы услышали Фэйри, совсем необязательно кричать, можно вообще обойтись ночным языком Холма. В обычном древнем языке Холма есть буквы и слова, а ночным пользоваться очень непросто. Во всяком случае, я научился понимать, но говорить пока не умею.

Дядюшку слышали все двадцать семь дальних и ближних родственников, собравшихся в нашем доме. В гостиной сидели пожилые мужчины и женщины, но не было семейных пар. Внутри поместились только главы семей, те, кого дядя Эвальд сумел оповестить. Я знал тетю Берту, Питера Лотта и еще троих, которых видел давно, на праздниках Урожая. Еще до того, как мы уехали в Россию. Почти все из нашего графства, но двое прибыли из Уэльса и четверо с островов. Те, кто мог добраться до нас очень быстро…

Мария легко поднялась по ступенькам. Она была очень высокая и наверняка немало весила, но двигалась бесшумно, как леопард. Каким-то образом она догадалась, куда нельзя ставить ногу, чтобы не заскрипело дерево. Лишний раз я убедился, насколько опасна эта обычная женщина, и насколько она отличается от той же Анки. Девочка Анка внутри вся состоит из доброты, она очень похожа на мою маму, а Мария внутри похожа на стальной канат…

От нее даже пахло железом.

– Это младший советник Коллегии, ее слово имеет силу, – Дядя Эвальд отпил цветочного чая и дважды резко хлопнул в ладоши, пресекая шушуканье. – Она прибыла из России два часа назад, чтобы обратиться к Палате. Мы выслушали советника и…

– Вот зачем дядюшка всех собрал, – прошептала Мардж. – Не нравится мне все это…

Мне сегодняшний вечер нравился еще меньше. Я раздумывал, как бы поаккуратнее сообщить Анке, что ее брат снова попал в беду. Я признался себе, что совсем не хочу отпускать ее назад, в Россию. Ни в коем случае нельзя ее отпускать!

– Мы просим помощи, – хриплым голосом произнесла Мария. – Коллегия заранее согласна на любые условия. Коллегия полагается на мудрость Добрых Соседей. Мальчишку и бывшего пастуха Лукаса наверняка держат на одном из закрытых объектов Службы внешней разведки. Десять против одного – их не успели вывезти из Петербурга. Тут кто-то ляпнул, что мы не обеспечили мальчика охраной. Наши люди буквально грызли землю, ходили за Валентином в сортир все эти полтора месяца, пока его мать прописывалась и заселялась в новое жилье. Столько стараний, и впустую! Если бы вы не вмешались, парень давно бы жил в безопасности! О'кей, забыли прошлое!

Неделю назад мы полагали, что любой узелок развяжем военной силой, но теперь ситуация изменилась. Дармоеды Григорьева уже не одни. Почти наверняка в деле американцы. Если им приспичит, они прошерстят всю территорию своей страны и найдут выпасы. Зариф подозревает, что в слежке участвовал штатовский спутник. Мы не станем штурмовать закрытые объекты, этот путь приведет к новым смертям… Обоих, старика и мальчишку, накачают психотропными препаратами. Я не должна открывать вам то, что сейчас открою, но иначе не втолковать… Структура нашей организации веками приспосабливалась к потребностям конспирации; даже я, советник, могу выйти на связь не больше, чем с десятью членами Коллегии. Я понятия не имею, кто представляет Коллегию в России и как быстро найти нашего посла в Петербурге… Понимаете? Так вот, Лукас тоже не знал никого из России, но тех, кого знал, он предаст. В момент ареста он успел передать сигнал… Не будем касаться детально, но у каждого из нас на теле имеется электронное устройство. В случае опасности можно послать сигнал на спутник. Лукас понимал, что выложит все, что знает…

Он предаст тех, с кем контактировал в Америке и в Канаде. Не буду углубляться; естественно, мы уже вывели людей из-под удара. Мало того, в течение трех часов мы эвакуировали два выпаса в Мексике, о которых знал Лукас. Эвакуация некоторого оборудования идет до сих пор, поэтому я не могу вызвать свободного наездника… Не прошло и получаса после того, как Тхол стартовал с последними черепахами, как на границе выпаса объявились «синие береты». Они объединились, русские и американцы, это хуже всего. Есть подозрение, что русских теперь представляет Служба внешней разведки. Раньше в группе Григорьева у нас был информатор, но, очевидно, в Москве что-то разнюхали и препоручили Дела другой лавке…

Они давно обмениваются информацией с американцами, я имею в виду не простых людей и не правительственные органы, а спецподразделения. Им известны ставки в игре, для них возможность захватить одну черепаху перевешивает все раздоры и внутренние конфликты.

Вот кого нам надо бояться! Да, я не оговорилась, когда произнесла «нам», потому что мальчик тоже скажет им все, что знает, это абсолютно точно. К несчастью, он знает много – о поселке в Саянах и о планах Коллегии в России. Мы в этом совершенно уверены, потому что кто-то проверял его банковские счета и правомерность сделки с квартирой, где теперь проживает его мать. Им тоже многое известно. Хорошо еще, что у Лукаса хватило ума уговорить мальчишку не хранить деньги наличными, а раскидать по разным банкам… Британский консул в Петербурге оповещен об исчезновении мальчика, ведь Лунин теперь подданный Ее величества. Американское консульство тоже сделало запросы относительно Лукаса, он гражданин США. Но эти меры не дадут никаких плодов. Скорее всего, консул даже не представляет, что играет против своих. Скорее всего, его даже не поставят в известность, настолько высоки ставки…

– Вы хотите сказать, что ЦРУ теперь приедет сюда? Потому что Фэйри имели глупость следовать договору и оказали вам помощь?

Я вздрогнул. Это спросила моя мама. Я даже не сразу узнал ее голос, такой твердый и холодный он стал. Я поставил себя на ее место, и неприятный холодок пополз по спине. Мама боялась за четверых детей, она вспомнила, как скрывался ее отец, она вспомнила, как мы мучились первый год среди лютой сибирской зимы. Похоже, в эту секунду в гостиной вздрогнули все, словно отворилась дверь, и посреди лета завыла вьюга. Наверное, в каждом проснулась память сотен тысяч глупых Фэйри, истребленных в Темные века…