Текст книги "Коготь динозавра"
Автор книги: Виталий Коржиков
Жанр:
Детские приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
БРОНТОЗАВРЫ, ИХТИОЗАВРЫ, ПАРЕЙАЗАВРЫ…
Скелет гигантского динозавра опирался на жёлтые позвонки хвоста и могучие кости задних лап. Поступь их и теперь была такой хищной и тяжёлой, а продолговатый череп с громадными зубами смотрел из-под потолка так, что казалось, гигант и сейчас готов сорваться с места и броситься на жертву.
Маленькие, как у ящерки, передние лапы ненужно болтались высоко под рёбрами, чуть не у потолка, но мощные зубы готовы были терзать добычу. Оставалось только настичь и придавить её когтистой лапой!
– Тираннозавр! – почти шёпотом сказал Василий Григорьевич и обошёл вокруг постамента. – Настоящий тираннозавр!
– Настоящий! – подтвердил Церендорж. – Их раскапывают здесь, в Монголии…
– Экспедиция Ефремова! – вспомнил Коля.
– Да… – сказал Василий Григорьевич. – Да! – И перед его глазами замелькали буксующие в пустыне автомобили экспедиций, летящие навстречу жгучие пески, учёные, вырубающие из окаменелых пород гигантские кости.
Он давно, как о самом фантастическом плавании, мечтал о такой экспедиции. Много раз мальчишкой перечитывал он всё, что можно было найти в тихой библиотеке маленького степного городка. Вечерами крохотное пламя коптилки в холодной комнате высвечивало вдруг ошеломляющую историю Земли. Хотелось самому пройти по дальним пескам, прикоснуться к этим костям, словно окунуться в древние моря и ступить на берег, где бродили и плавали эти диковинные гиганты.
И не отправься он однажды в дальний рейс матросом, наверняка гораздо раньше добрался бы до этих мест.
– Тираннозавры… Это же здесь! – повторил он.
– Не только тираннозавры. – с достоинством сказал Церендорж. – Есть ихтиозавры, есть бронтозавры, есть парейазавры, – и он стал загибать один за другим смуглые пальцы, будто перечислял животных из своего стада.
– Так чего же думать! Это же здесь! – сказал Василий Григорьевич. Просторы Монголии начинались за окнами. Лицо его заострилось, как у пилота, вышедшего на цель.
Людмила Ивановна покосилась в его сторону с настороженным любопытством. А Коля улыбнулся, и в его добрых глазах возник вопрос:
– А если там побывать?
– А что?! – мгновенно откликнулся Генка. – При современной технике! – И повернулся к Людмиле Ивановне: – Нам ведь предлагают поездку? Так надо принять решение!
Людмила Ивановна посмотрела на Генку с каким-то озорным вниманием: дело принимало неожиданный оборот.
– Едем к динозаврам!
Церендорж, поджав губы, захихикал, и глаза его от удивления описали круг.
– Но это – Гоби! – сказал он.
– Ну и отлично! – воскликнул Генка. – Пески! Смерчи! Барханы!
Щёки его зарумянились, зеленоватые глаза горели. Маленький, крепкий, он остановился напротив могучего ящера, будто бросал ему вызов. Тираннозавр, покачивая передними лапами, казалось, тоже с изумлением смотрел сверху на него и на всю эту взбалмошную делегацию. Из всех углов плезиозавры, парейазавры, терозавры разных пород потянули с картин к ребятам длинные шеи и удивлённые головы.
Людмила Ивановна встала по стойке смирно, в глазах её замелькали сомнения, опасения, возражения – это же Гоби! – и, поколебавшись, она выставила вперёд ладонь:
– Это невозможно!
– Почему? – усмехнулся Генка. – Ничего невозможного!
– А как же встречи с пионерами? А путешествие по дорогам боевой славы?
– Но можно пойти и по следам научной! – нашёлся Генка. – Голосуем? – Он повернулся к Светке: – Ты как?
– А почему я должна быть против? – сказала Светка. – Разве кто-нибудь из Еревана был у динозавров? Никто.
– А ты? – он посмотрел на Колю.
– А что я? – Коля, улыбаясь, ждал, как в школе: что скажут. Но тут мнения разделялись, и Коля немного виновато сказал: – Я хочу к динозаврам…
– В Гоби! – крикнул Генка, будто победил в новой олимпиаде.
Василий Григорьевич резко повернулся к Церендоржу:
– Ну что?
– Но ведь вы не с нами? – с усмешкой вспомнила вдруг Людмила Ивановна. – Вам теперь в другую сторону?
– Ну нет! В этом случае наши дороги полностью совпадают! – Василий Григорьевич легко, по-флотски подвёл черту крепкой ладонью, тряхнув рыжеватым чубом. – Полностью.
И тут же почувствовал, как Светка, схватив его руку, прижалась к ней щекой.
– Значит, и в театр вы сегодня с нами пойдёте? – быстро спросила она.
– Значит, пойду! – сказал Василий Григорьевич и посмотрел на Церендоржа: «Ну как?»
Церендорж, озадаченно посмеиваясь, повертел головой и сказал:
– А что? Можно попроповать… – Правда его «п» стреляло на этот раз не очень уверенно. – Но если… – он посмотрел в соседний зал, – если нам помогут допрые духи…
– И три волшебных слова! – подсказала Светка.
– …то, может пыть, что-то получится. – Последнее слово он произнёс почти твёрдо и улыбнулся, как будто сам почувствовал себя добрым духом.
Людмила Ивановна окинула свою команду весело прищуренными глазами и тоже решительно махнула рукой: «Ну, ладно!» Главное, решиться!
– Ура! – крикнул Генка. – Историческое решение принято! Экспедиция «Динозавр» отправляется в путь!
Вокруг засмеялись.
И только тоненькая Вика хмуро взглянула на гигантского ящера. Конечно, динозавр был совершенно ни в чём не повинен. Но у Вики для такого хмурого взгляда были свои причины.
А ВСЕ ЭТОТ ДИНОЗАВР!
Вика была лучшая в школе гимнастка. Ей ничего не стоило по-мальчишески с ходу завернуть солнышко, сделать кульбит, показать, под настроение, трюк на бревне. А когда упражнение на брусьях она заканчивала соскоком-сальто, все мальчишки скандировали: «Ви-ка! Ви-ка!»
Вика спокойно оттирала от магнезии твёрдые маленькие мозоли и шла к скамейке. Эти восторги её не волновали. Гимнастикой она занималась между прочим. И всякий раз старалась поскорее выскользнуть из класса или спортзала хоть ненадолго в пионерскую комнату.
Там на столе почти всегда лежал новый номер школьной газеты, которую она делала вместе с редактором, строгим и подтянутым Павликом из восьмого «Б», лучшим в школе горнистом.
Вика любила рисовать. С детства она покрывала любой листок бумаги необыкновенными пейзажами, мужественными лицами моряков из романов Жюля Верна, рисовала героев со скрещенными на груди руками в лучах заходящего солнца и сама при этом сурово хмурила брови. Она изображала волны каких-то необыкновенных морей и словно уплывала по ним к неизвестному суровому берегу.
От корреспондентов не было отбоя. Каждому хотелось увидеть свою заметку с Викиными иллюстрациями. И Вика готова была рисовать без конца. И весной, когда за окнами шелестят тополя. И в предновогоднюю суматоху, когда стёкла запушены инеем. Рисовать и слышать, как, редактируя заметки, ходит сзади немного сердитый Павлик, как он вдруг останавливается за спиной и, осторожно наклонясь, вглядывается в её рисунки. Казалось, что и краски становились тогда ярче, сочнее, и ей хотелось рисовать хоть тысячу лет!
Она чувствовала себя старше всех своих одноклассников, да и гораздо старше девчонок, которые учились в одном классе с Павликом. Вика могла часами слушать звуки его горна. А если бы случилось чудо, то, может быть, и всю жизнь. И рисовать, и слушать. Ей казалось, что эти звуки распахивают какой-то удивительный мир. о котором она мечтала с детства.
И Вика сделала чудо. Маленькое, но чудо. Своими руками. На конкурсе «Пионерской правды» их газету назвали одной из лучших. А редактора и художника наградили путёвками в Артек.
По всем углам девчонки шептали:
– В Артек… Чудеса!
Учителя на уроках спрашивали:
– Ну что? Значит, скоро в Артек? Чудесно!
А Вика молчала. Она только смущённо хмурила брови и не могла дождаться конца учебного года. Иногда она влетала в спортзал, делала какой-нибудь сногсшибательный кульбит. Но всё больше рисовала. И казалось ей, проплывала сквозь недели, дни, уроки, мимо ребят, родных, соседей в удивительную страну «Артек», где собрались теперь все её прекрасные фантазии.
Иногда она прислушивалась и всматривалась во что-то, что видела и слышала только она. Ей казалось, что она слышит звуки горна, который вскинул Павлик. И они вместе шагают под эти звуки в распахнувшуюся даль…
И вдруг перед отъездом, перед самым отъездом, всё рухнуло. Её послали на слёт монгольских пионеров. Это было почётно. Но всю дорогу в поезде и в самолёте она хмурилась и, хотя летела в Монголию, видела впереди Артек и слышала звуки горна. Правда, на слёте она оживилась: и здесь многое напоминало об Артеке.
Но теперь её собирались везти в пески, в голую пустыню, за какими-то мёртвыми костями! И с кем?
«Светка? – она усмехнулась. – Малышка! Пятый класс! Генка? Хвальбушка! Ему бы только щегольнуть эрудицией. Коля? Улыбается по каждому пустяку. Ничего общего…»
А ехать придётся. И всё из-за этого динозавра!
ЭТО ЖЕ ГЕНЕРАЛ ДАВЫДОВ!
Планы были обсуждены, решение принято. Надо было действовать. И Церендорж, кое-что обдумывая, уже покатился к выходу, но директор музея попросил делегатов оставить запись в книге почётных гостей.
Генка оказался, как всегда, впереди и открыл толстый кожаный том. Коля, по просьбе ребят, сел к столу и взял ручку.
И вдруг, пробежав предыдущую страницу, он откинулся на спинку стула:
– Ребята!
– Ты что? – спросила Светка, да и остальные, даже Вика, посмотрели на него с удивлением: в чём дело?
– Читайте! – сказал Коля, показывая запись, сделанную твёрдым почерком.
– Ну, читай! – сказал Генка и стал быстро читать сам, но от слова к слову внимательней и серьёзней: —
«Большое солдатское спасибо за память о боевом братстве советских и монгольских воинов в дни суровых испытаний, о тех, кто не пожалел жизни в боях за свободу трудового народа. Будем всегда верны нашей дружбе. Для счастья. Для труда».
– И дальше, читай дальше! – нетерпеливо подсказал Коля.
– «Генерал-лейтенант Советской Армии, дважды Герой Советского Союза И. Давыдов», —
дочитал Гена.
– Ну и что? – сказала Светка. Она рядом с генералом поднималась вчера к памятнику на горе Зайсан и даже трогала его Золотые Звёзды.
– Так это же генерал Давыдов! – вскрикнул Коля. Он и сам шёл вчера рядом с ним. Но если бы он только знал, что идёт рядом с генералом Давыдовым! Ведь у него к Давыдову было столько вопросов!
Когда в школе решили создать книгу боевой славы отцов и дедов, Коля тоже отыскал дома в шкафу дедовы медали и орден Отечественной войны. А за что их вручили, никто не знал.
Но рядом с наградами лежала фотография, на которой дед стоял вместе с другими бойцами возле заснежённого танка. Одни бойцы были в маскхалатах, другие в полушубках, и среди них сидел на броне коренастый танкист с Золотой Звездой Героя. А на обратной стороне снимка была карандашная надпись:
«В центре – дважды Герой Советского Союза, ныне генерал-лейтенант И. П. Давыдов».
– Раз они были в одной части и даже вместе фотографировались, генерал, наверное, знает, как воевал дед?
– Конечно! – сказал Генка. – Надо искать генерала!
ОБИДА
Пока Церендорж отыскивал добрых духов, а Коля и Генка носились по гостинице и приглядывались, не вспыхнут ли где-нибудь генеральские звёзды. Светка в белых чулочках и синей юбочке совершенно спокойно прогуливалась по коврам прохладного вестибюля и ждала, когда ей скажут: «Пора!»
Несколько раз выглядывала из номера Людмила Ивановна и спрашивала:
– Ну что? Волнуешься? Репетируешь?
Но Светка недоуменно пожимала плечами, зачем? Она и в Ереване пела без репетиции! И только когда очутилась на сцене, в театре, она вдруг почувствовала, как в груди что-то заколотилось. Нет, Светка и не думала волноваться. Просто ей захотелось хорошо спеть.
Но вот она посмотрела сквозь щёлочку в кулисах и увидела ждущие лица монгольских ребят, пожилых партизан в орденах и в красных галстуках, а в первом ряду Генку, Колю, Людмилу Ивановну и – самое главное – что-то говорящего Василия Григорьевича, и ей захотелось спеть так, как она не пела ещё никогда. Она приподняла голову и тихо-тихо, про себя, попробовала голос – беззвучно, будто это не голос, а птенец затрепыхал крылышками. Вот он оттрепетал лёгкую мелодию, и Светка посадила его на место: «Получается! Летит!»
Но птенец не захотел сидеть, а беспокойно толкнулся снова и где-то в глубине у самого горла сам отмахал беззвучно ещё одну мелодию. Он собирался начать третью, но тут ударил, легко зазвенел бубен, и по сцене в солнечных халатах, в новеньких сапожках-гутулах, пригнувшись, будто на лошадках, помчались монгольские ребята. Они ловко вращали нагайками, с удалью щёлкали по голенищам, а хор затягивал песню о просторах Монголии – и все в зале улыбались и раскачивались в её ритме. Потом в национальной борьбе закружились маленькие крепкие борцы. За ними красиво, но как-то грустно выполнила упражнения Вика.
И вдруг Светка услышала свою фамилию, аплодисменты. Она вышла на сцену, едва приоткрыла рот, а голос сам еле слышно вылетел, затрепетал крыльями и превратился в красивую старую песню про добрую ласточку.
И Светке вдруг показалось, что где-то в глубине зала поднимаются горы Армении, залитые заходящим солнцем. И что не её голос, а сама ласточка летит над горами и звонко-звонко взмахивает крыльями, радуясь свету и теплу. Оттого и в зале слышится такой нежный и звонкий звук, переливчатый, будто её взмахи.
Но вот песня кончилась. Ласточка махнула крылом на прощание и с последним звуком улетела за горы… И тут весь зал закричал, зааплодировал. Улыбалась Людмила Ивановна, показывал большой палец Генка, и немного лукаво кивал Светке Василий Григорьевич. И оттого, что его энергичное лицо стало таким добрым и спокойным, а глаза говорили: «Ну вот, видишь, все понимают!» – Светке захотелось петь ещё и ещё. И что-нибудь специально для него! Она вспомнила, ту самую песенку Шопена, которую они пели вместе в поезде:
А не для леса и не для речки…
Светка допела уже до середины и взглянула на Василия Григорьевича, но вдруг заметила, что он её совсем не слушает. Василий Григорьевич смотрел на крепыша-монгола, сидевшего рядом, монгол смотрел на него, и они изумлённо хлопали друг друга по плечам, подталкивали и дёргали за пуговицы.
Светка поставила звонкую точку в конце куплета и под шумные аплодисменты бросилась в зал.
ВСЕ МОЖЕТ БЫТЬ
Светка собиралась сказать всё! Разве так хорошо? Что это, по-товарищески? Но, добежав до первого ряда, вдруг растеряла слова и замигала.
И Людмила Ивановна, и Генка, и Коля с любопытством смотрели, как Василий Григорьевич и монгол обнимались и встряхивали друг друга, будто друзья, которые не виделись долгие годы.
– Пятнадцать лет!
– Целых семнадцать! – поправил мужчина, и Василий Григорьевич встряхнул его снова.
– Что ты делаешь? Осторожно! – раздался возглас появившегося рядом Церендоржа. – Разве так можно трясти заместителя министра!
– Что?! – с изумлением спросил Василий Григорьевич. – Заместителя министра? – И он внимательно оглядел старого друга, с которым учился в Москве, жил в одном общежитии, обедал в одной студенческой столовой. – Вот это вырос! – И Василий Григорьевич похлопал его ещё раз по плечу.
– Ну, пока я рос, – скромно сказал заместитель министра. – кое-кто весь мир исплавал. Колумб!
И, уловив нужный момент. Церендорж сказал:
– А теперь вот со всей командой собирается к динозаврам!
Заместитель министра улыбнулся всей делегации, ласково потрепал Светкину макушку:
– Гаспарян! – Но вдруг, сообразив, переспросил: – К динозаврам? Но это же Гоби!
– И отлично! – сказал Василий Григорьевич.
– Что такого? – сказала Светка, совсем забыв про обиду.
– Но там скорпионы, змеи, волки!
Людмила Ивановна прищурила глаза. А Генка и Коля переглянулись: вот это фауна!
И заместитель министра, улыбаясь, сказал:
– Ну что ж, если у Колумба такая крепкая команда, то можно попробовать, конечно.
– И я говорю: можно попробовать! – быстро сказал Церендорж. Такой момент нельзя было упускать.
– Ну что ж, надо поговорить с товарищами, – подумал вслух старый друг Василия Григорьевича и посмотрел на часы. – Ещё есть время!
А Церендорж многозначительно подмигнул ребятам и вскинул вверх щепоткой пальпы:
– Всё может быть! Вдруг и получится!
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Василий Григорьевич усмехался и то и дело покачивал головой. Нет, утро его не обмануло! День был удивителен!
Да и вечер тоже.
Над городом играли алые сполохи заката. Из-за гор по небу тянулись нити облаков. И казалось, что это поднимаются дымы от костров далёких несметных становищ. Откуда-то с юга накатывался на город свежий полынный дух вечерней пустыни. И Василий Григорьевич придержал шаг.
– Вы чувствуете? Это запах Гоби!
Светка со вкусом понюхала воздух и сказала:
– Правда! И пахнет травкой – в шашлык кладут.
А Людмила Ивановна улыбнулась и заметила:
– И всё-таки безответственное это предприятие!
– Почему? – вспыхнул Генка.
– Риск! И никакой пионерской работы!
Коля смотрел на небо, на горы и как бы между прочим сказал:
– А что? Сделаем доклад о поездке. Что-то найдём для школьного музея…
– Да просто посмотрим! Есть возможность увидеть то, что не увидишь нигде. Как же не посмотреть? – сказал Генка.
– А где проведём пионерскую работу? – усмехнулась Людмила Ивановна.
– В Гоби!
– Да вы посмотрите на карту! Сплошь пустыня! Коричневое выгоревшее пятно!
Этот возглас словно всколыхнул Василия Григорьевича. В самом деле: сплошное жёлтое, красное, коричневое пятно! Чудо! И он сказал:
– Если едем – надеваю тельняшку! Представляете? Гоби, барханы, пески – и вдруг тельняшка! Одна на всю пустыню!
Он посмотрел на небо, где загорались звёзды, и, щёлкнув пальцами, прочитал:
Осенних звёзд несметные стада
Монголка-ночь ведёт по небосклону…
И, словно откликаясь на стихи, тысячи жемчужных точек поплыли отарами по небу, то возгораясь, то угасая среди сопок.
Полночи делегация спорила: выйдет или не выйдет. Полночи сквозь сон прислушивалась к шёпоту добрых монгольских духов. Правда, порой в окне появлялась Генкина белёсая голова. Юный астроном проверял, нет ли незнакомых звёзд в древнем небе Монголии.
А корреспондент молодёжной газеты, отдохнув часок, писал репортаж о пионерском параде, пока не заметил, что бумага у него на столе стала розовой от молодого солнца.
Он выглянул в окно и сразу же увидел бегущего через площадь Церендоржа. Казалось, бывший известный футболист гнал в ворота гостиницы прекрасный голевой мяч.
– Ну что? – крикнул Василий Григорьевич.
– Псё! Три волшебных слова – и псё! – Церендорж влетел в комнату с портфелем в руках. – Скорей! Сейчас пудет машина. До отхода самолёта осталось сорок пять минут!
В двери на секунду появился Генка, сзади него раздался шёпот: «Ну что?» – и в ответ понёсся Генкин крик:
– Василий Григорьевич надевает тельняшку!
– Не может быть! – вскрикнула Людмила Ивановна в другом конце коридора, вытерла мокрое лицо и бросилась собирать вещи.
ЧУДЕСНЫЕ ШУТКИ ЦЕРЕНДОРЖА
Двери в гостинице распахивались налево и направо.
Василий Григорьевич шагал как Гулливер, а сзади него корабликами бежали члены делегации. И в коридоре слышался крик:
– К динозаврам!
Рядом, с рюкзачками на спине, спешили в международный пионерский лагерь польские харцеры. Они посторонились, едва успев спросить:
– Куда?!
– К динозаврам! – коротко ответил Генка.
За харцерами торопились немецкие ребята в новеньких зелёных штормовках:
– Гутен таг! Вохин? Куда?
И Светка пожала плечами:
– Конечно, к динозаврам.
– Неужели в Гоби? – спросил кряжистый пожилой человек, который драил бархоткой ботинки.
– К динозаврам! – крикнул Коля.
И, только влетев в машину, хлопнул себя по щеке и выкатил глаза: это же был генерал Давыдов!
Но машина уже мчалась по Улан-Батору. От фар отлетали солнечные зайчики. И Людмила Ивановна, придерживая очки, охала:
– Неужели всё-таки к динозаврам?
А из окна музея с завистью смотрел вслед экспедиции тираннозавр.
Куда-то в сторону вместе с пьедесталом проскакал монументальный всадник, пронёсся мимо мост с автомобилями, автобусами, ишачками… Скрипнули колёса, и машина остановилась в аэропорту.
На посадочной площадке сверкал крыльями большой турбовинтовой самолёт. Пилот ходил рядом и посматривал на часы: до отправления оставалось ещё несколько минут.
Церендорж метнулся к аэровокзалу и скоро выкатился оттуда с сеткой, наполненной бутылками, на которых светились зелёные этикетки: «Нарзан».
– Ну, псе!
– А это зачем? – спросила Людмила Ивановна.
– Так едем в пустыню! – сказал Церендорж.
– А где же пионерские встречи?
– В небе! – кивнул Церендорж.
Людмила Ивановна резко выпрямилась – шутки должны тоже иметь предел! – и быстро побежала вверх по трапу.
В салоне среди белоснежных кресел темнели ёжики, чёлки, косички монгольских ребят – в белых рубахах, красных галстуках. И всюду сверкали крепкие скулки, пахнущие солнцем, степью, стадами. Казалось, даже в самолёте облачком висел лёгкий аромат молока.
И как только ребята увидели Людмилу Ивановну, почти разом запели на родном монгольском языке:
А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер.
Весёлый ветер, весёлый ветер!
Людмила Ивановна всплеснула руками и в изумлении посмотрела на Церендоржа: да, кажется, этот человек в самом деле умел творить чудеса!
