Текст книги "Тренировочный день 3 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Тренировочный день 3

Глава 1

Глава 1

В отделении пришлось задержаться. И даже не сколько для того, чтобы протокол составить, потому что после выяснения того факта что все участники конфликта с одной стороны поголовно пьяные, а с другой стороны сплошь трезвые – протокол составлять не стали. А вот поздороваться с местными звездочками волейбола захотел буквально каждый. Капитан милиции, пожилой мужчина с висячими усами и забавной фамилией Тарапунько – даже самолично их всех в кабинет завел и чаю вскипятил. Почти полчаса с Волокитиной и Масловой говорил о том, что советский спорт – самый спортивный и советский во всем мире, о том, что сейчас спортсмены конечно не те, что в его время, а в его время – не то, что нынешнее племя, вот. И про то, что «Красные Соколы» сейчас просто на пике формы и Синицына у них – ого! Так что нам, Комбинатовским – нужно подтянуться. Угощал всех присутствующих печеньем из большой хрустальной чаши и обещался обязательно на матч-реванш прийти и поболеть за Комбинат. Лиле Бергштейн же говорил, чтобы та не расслаблялась, потому что Комбинатские – они ого! Вон, Волокитина и Маслова у них, Салчакова та же неплохо себя показала и вообще. Так что «Красным Соколам» нужно подтянуть защиту, ведь как против Волокитиной играть, с ее-то ударом⁈ Вон у пьяного монтажника на лице волейбольный мяч отпечатался, он, наверное, килограмм сто двадцать весит, а она его вырубила… и главное как! Защитила своего парня… как не ее парень? А чей? Общий? Ах, для повышения результатов команды? Он, Тарапунько Михаил Борисович, капитан милиции и про новые методы ничего не слышал, но в свое время в деревнях было заметно сразу, как у молодух парень появлялся, да. Румяная становилась и энергичная, конечно же, сила природы. А тут – советский спорт! Чего не сделаешь для результата…

Маша Волокитина показала себя во всей красе, была спокойна и дипломатична, все объяснила и в нужном свете представила «представляете, такой здоровяк на нас попер! А мы слабые девушки, хоть и спортсменки, а Витька он вообще любовник, а не боец!». Выразила благодарность нашей советской милиции, которая в отличие от их заграничной полиции – всегда на защите прав трудящихся стоит. Сказала, что усы у капитана милиции шикарные и что даже жаль, что кольцо у него на пальце сигнализирует что давно и бесповоротно занято сердце простого советского милиционера, а то девчата все одинокие и так не хватает настоящих мужчин, которые могут защитить… а не которых защищать приходится – и при этом весьма демонстративный взгляд на Виктора бросила.

Виктор сказал, что это все инсинуации, и чтобы товарищ милиционер не верил всему что тут говорят, потому как он просто помощник тренера, а не вот это все. Да и любовник из него хреновый, нету у него девушки пока. И со здоровяком Мерзлихиным из третьей монтажной бригады он бы и сам разобрался, вот.

Капитан милиции только головой покивал, но видно было, что без души, дескать мели Емеля, твоя неделя. Конечно, после драки-то можно говорить, что «я бы ему да кааак показал бы», да только «бы» мешает. А по факту получается, что четверо девушек своего парня в парке от нападок защитили – во всех смыслах. И физически и так сказать морально. Чтобы не стыдно ему было. И вообще он в милиции вот уже двадцать лет как работает, так что насмотрелся на всякое и уж кому доверять – с первого взгляда видит. Вот кому тут верить, когда с одной стороны уважаемая спортсменка, звезда области, мастер спорта и передовик производства, а с другой – сомнительный тип гражданской наружности. Вот его, капитана милиции, была бы воля – он бы его в «обезьянник» посадил бы на сутки-другие. До выяснения.

Но поскольку его никто не спрашивает, а товарищей монтажников всем коллективом уже принял местный вытрезвитель, то и задерживать никого он не собирается, вот только у него где-то совершенно случайно фотография команды «Металлурга» есть, не могли бы уважаемые спортсменки подписать? Автограф, но не для него, конечно же, у него есть… племянник, который очень интересуется.

Вот так Виктор и четыре амазонки и оказались за железными воротами местного районного отделения милиции – с чувством облегчения и какого-то товарищества, что ли. Хотя вроде и боятся им было нечего, ну чего бы им в милиции сделали?

– Ладно. – говорит Маша Волокитина: – погуляли и хватит. Не задалась у нас прогулка. Я на сегодня тебе больше мужиков искать не буду, Маслова, так и знай. Все, сосать соску и в люлю, на бочок.

– Да я и сама не собиралась уже никого искать. – говорит Алена: – но расходится чего-то не хочется и…

– Кстати, Маш! – Лиля торжественно вручает Волокитиной белый кожаный мяч, выигранный ею в аттракционе: – вот! С днем рождения тебя! Расти большой и иди за своей мечтой! Хотя когда ты в Москву уедешь или там в Ригу или Вильнюс – мне тебя будет не хватать.

– Точно. У тебя же день рождения, а мы и не приготовили никакого подарка. – говорит Айгуля: – жаль что ты раньше не сказала, я бы торт организовала. Настоящую «Прагу», у них там делают.

– А у меня дома есть портвейн, айда ко мне! – предлагает Лиля: – отметим!

– Ну нет, Бергштейн, второй раз ты меня на такое не купишь! – Волокитина поднимает мяч и разглядывает его: – надо же, чешский. Качественная кожа… а чего это он весь измазанный? Что это?

– Так сопли и кровь. – пожимает плечами Айгуля: – ты с первого разу ему сопатку разбила а вторым ударом – все размазала. Это ерунда, потом дома тряпкой в теплой воде все смоешь. А мяч хороший. И почему ты не хочешь к Лиле в гости пойти?

– Да хватило с меня прошлого раза. Девчата не ведитесь на это, у нее дома этого портвейна – завались! А у нас тренировки… в понедельник.

– Ну так не завтра же… – колеблется Айгуля: – успеем проспаться…

– Это ты с ней не пила! – возражает Волокитина: – а я в тот раз из реальности на три дня выпала!

– Так день рождения же. – уговаривает ее Маслова: – Лиля права, надо бы отметить, а где мы ночью что возьмем? В рестораны не пробиться, там очереди, да и одеты мы просто. И денег с собой нет.

– У меня дома конфеты есть. «Птичье молоко». – говорит Лиля и Айгуль тотчас оказывается рядом с ней.

– Лиля! – говорит она: – я с тобой вот прямо срочно дружить начинаю! Все, отныне дружба на века! Вы, как хотите, а мы с Лилей пойдем к ней домой твое день рождения отмечать, Маша. Неудобно будет, если именинницы не будет. Пошли с нами. Ну пожалуйста! Я «Птичье молоко» обожаю! А много? Коробка? Две?

– А портвейн какой? – спрашивает Алена: – надеюсь не «три топора»?

– «Массандра» у нее. Это все ее поклонники ей тащат с ликеро-водочного кооператива. – говорит Волокитина: – и вообще, вы на чьей стороне?

– Знаете, я пойду, пожалуй, – говорит Виктор: – спасибо что выручили из отделения, ну и там на полянке. Было круто и…

– Стоять! – Айгуля хватает его за локоть: – куда намылился? Мы сейчас днюху нашего бомбардира отмечать будем! Как и положено советским спортсменам!

– Ну так я тут при чем? – пытается соскочить с темы Виктор: – я ж пока даже не помощник тренера до понедельника. И вообще мимокрокодил.

– Вот ты на него посмотри. – прищуривается Айгуля: – мы тебя там на полянке спасли? Спасли. И в отделении тоже. Что бы ты без нас делал, Полищук⁈

– Без нас он бы в эти неприятности не влип. – сухо комментирует Волокитина: – ты чего к парню пристала, Салчакова? Девушка не должна быть навязчивой.

– Не, не, не. Айлгуля права! – мотает головой Маслова: – если все вместе – то и дальше все вместе! Коллективом! Вместе встряли – вместе и отметили. Как один! – она поднимает сжатый кулак в воздух: – слышали притчу про веник? По отдельности мы слабы, но все вместе мы как сжатый кулак! Тем более что «Массандра»… после нее и голова болеть не будет! А в мужиках я сегодня разочаровалась, так что нужно и горе залить, а у тебя передо мной должок, Волокно, не забыла?

– Точно! – подпрыгивает на месте Лиля Бергштейн: – ну, раз уж все решили, то айда ко мне! У меня и гитара есть!

– А ты, Полищук, с базара не спрыгивай! – говорит Айгуля: – верно, Масло говорит – все вместе. Если уж мы тебя спасли, то мы тебя теперь пользовать будем как захотим, верно я говорю, девчата?

– Конечно! – кивает Алена: – один на всех и все на одного! Бери своего Витьку и пошли к Лиле. Я же там ни разу не была, не то что Машка. Маша?

– Ай, да черт с вами. – говорит Волокитина, беря свой мяч под мышку: – но сразу предупреждаю, что пить не буду. И пьяные приколы ваши не потерплю, особенно твои, Лилька! Слышишь⁈

– Все за мной! – издает боевой клич Бергштейн и разворачивается, вскидывает руку вверх в победном жесте: – не отставать! Сегодня у нас выходной!

Квартирка у Лили Бергштейн оказалась не такой уж и маленькой, хотя действительно однокомнатной, но зато в доме старой, «сталинской постройки», с высокими потолками и больший кухней, которая сама по себе на целую комнату тянула. Примерно в этом же районе жила и ученица Виктора, Лиза Нарышкина, отец у которой работал где-то «там», как многозначительно говорили все, закатывая глаза куда-то вверх. Хороший район, центр города со старыми постройками, уютные, освещенные дворики… было даже немного удивительно, что в таких домах бывают и однокомнатные квартиры.

– Проходите! – Лиля гремит ключами и распахивает двери, зажигает свет и тут же – уносится в комнату: – пока хозяйничайте на кухне, а я сейчас!

– В комнату за ней не ходите. – предупреждает Волокитина: – там ужас просто творится. Давайте на кухне посидим. Лиля девушка веселая и безалаберная, кажется, я у нее в прошлый раз хомяка видела.

– Хомяка? И чего страшного? У моей племянницы уже третий джунгарик живет. – говорит Алена, снимая туфли и ступая босыми ногами на пол. Тут же – поджимает одну ногу.

– Ах, да. Обувь не снимайте. Тут можно. Она все равно полы не моет. – говорит Маша: – и вообще не удивляйтесь ничему. Кухня – налево.

– … – Алена моргает глазами, но вставляет ногу обратно в туфлю.

– Интересный… интерьер. – Айгуля разглядывает вешалку и зеркало во весь рост в прихожей. На зеркале губной помадой написаны телефонные номера, а на вешалке висит одинокий кружевной бюстгальтер.

– Вот за это я ее терпеть не могу. – говорит Волокитина, показывая дорогу по коридору на кухню: – она талантлива но совершенно безалаберна. Как можно в таком сраче жить? Не, сегодня я точно у нее порядок тут наведу…

– Зато сколько тут простору. – говорит Виктор, зайдя вслед за девушками на кухню: – да и не сильно тут много срача. У меня на кухне больше.

– Ты в коммуналке живешь. – указывает ему Волокитина: – а она одна. Уж одной-то можно порядок…

– Я тут! – в дверях кухни появляется запыхавшаяся Лиля, в руках она держит три коробки с шоколадными конфетами «Птичье молоко»: – совсем забыла, что у нас сегодня мужчина есть и его пользовать можно. Вот и хотела его забрать и попользовать, там тяжело…

– Бери! – Айгуля тут же вцепляется в одну коробку с конфетами: – забирай и делай с ним что хочешь! Добавишь еще коробку сверху и совсем забирай!

– Прямо «Хижина дяди Тома» какая-то. – говорит Алена: – продажа молодого раба за коробку конфет.

– За четыре коробки. – уточняет Виктор: – не нужно мне тут цену сбивать. Что там нужно передвинуть? – спрашивает он у Лили. Она кивает головой, мол следуй за мной. Он идет за ней, за спиной девушки уже открывают коробку с конфетами, ставят электрический чайник, а Маша Волокитина уже гремит посудой в раковине.

Он идет за Лилей в ее комнату, переступает порог и оглядывается. Комната Лили Бергштейн больше всего похожа на перевалочный пункт мелкого предпринимателя в девяностые – везде какие-то коробки и ящики, за ними и мебель не всегда видна.

– Вот! – тычет она пальцем: – вот этот ящик бери! Хотя погоди… – она наклоняется и вынимает бутылку из деревянного ящика: – это ж «Мускат», положи на место, не трогай. Маше «Мускат» не нравится. Воон там давай посмотрим… ага. Вот, «Массандра»! Его и бери.

– Откуда у тебя столько… всего? – удивляется Виктор, поднимая ящик с портвейном: – просто как товарный склад на торговой базе.

– А, долгая история. – машет рукой Лиля: – это все кооперативщики со своей последней инспекцией. У меня не всегда так было, просто к ним проверка из ОБХСС на базу нагрянула, а у них избытки по складу. А как мне там объяснили, при проверке должна быть недостача, но никогда не должно быть излишков, вот они временно мне сюда все и вывезли…

– Понятно. – кивает Виктор, шагая к выходу из комнаты-склада. Действительно все понятно. Если на торговой базе недостача – ничего страшного. Прохохотали, украли, разбили, не донесли и так далее. Никогда не бывает таких складов, где все чика в чику, обязательно недостача будет. Но вот если на складе излишки, причем крупные – это будет означать что на этой базе чего-то мутят, как-то обманывают. Согласно Михайло Ломоносову, ящики с «Мускатом», «Массандрой», «Птичьим Молоком» и прочей номенклатурой легкой и пищевой промышленности – из ничего не появляются. Как он говаривал – «ежели в одном месте ящик с портвейном присовокупился, то в другом месте убыть такого же ящика должно». А теперь простая цепочка силлогизмов – если по документам ящиков нет, а в природе они существуют на складе – значит идет мухлеж с документацией. И все – ОБХСС рукава засучивает и на базе временно прописывается… временно – пока не раскрутит все.

– Так у тебя знакомые там на базе? – спрашивает он ее, перешагивая через какой-то свернутый в рулон ковер.

– И там тоже есть. – говорит Лиля: – жаль у меня торта нет… они же портятся быстро. Зато конфеты есть.

– Так у тебя вон в углу мешки сложены. Это же мука. А вон там – яичный порошок. Сахар есть. Да я тебе торт за полчаса сделаю. – говорит Виктор: – как вообще можно вот так на продуктах сидеть и шоколадными конфетами закусывать?

– Серьезно⁈

– Пффф… – Виктор едва не развел руки в стороны, но вовремя спохватился что в руках у него деревянный ящик с двадцатью бутылками портвейна «Массандра»: – делов-то. Пошли портвейн девчонкам отнесем, а потом ингредиентов наберем и торт забабахаем. У тебя ж сгущенное молоко есть?

– Есть! Было где-то… наверное. В ящиках.

– А какао?

– Какао на кухне есть точно!

– Масло сливочное?

– Не знаю. Растительное есть.

– Духовка работает?

– Работает!

– Ну вот и хорошо. – за коротким разговором Виктор и не заметил, как очутился на кухне. Айгуля и Алена, которые уже успели засунуть в рот по конфете – округлили глаза, увидев ящик портвейна в его руках. Волокитина даже не обернулась, она просто покачала головой и продолжила мыть посуду.

– Я же предупреждала. – говорит она, не поворачиваясь: – у нее дома этого пойла завались. А я пить не буду, у меня режим. И в понедельник на тренировку.

– Мать моя женщина. – тихо шепчет Маслова: – так вот почему тебя три дня подряд не было! Бергштейн, а ты умеешь удивлять.

– Конфеты, портвейн, своя квартира… понимаю, почему тебе видик не нужен был. – говорит Айгуля: – да ты упакованная девчонка. Была бы ты парнем, я бы за тебя замуж вышла.

– Между прочим это я портвейн на кухню принес. – говорит Виктор и ставит ящик в угол: – без меня вы бы тут от жажды померли.

– Витька сказал что он торт сделает! – выдает его Лиля: – сейчас мы с ним наберем чего нужно и сделаем. Будет весело! Витька, а ты на гитаре играть умеешь?

– Бывают люди, которым медведь на ухо наступил и у них музыкальный слух отсутствует. Так по моим ушам стадо медведей на миграцию утопало, я и музыка – это две параллельные реальности. Ладно, посмотрим что у тебя в холодильнике есть…

Глава 2

Глава 2

За короткое время кухня в однокомнатной квартиры сталинской постройки преобразилась, во-первых, Волокитина помыла ей всю посуду, которая стояла в раковине, потому что «у меня же еще тарелки есть, зачем мыть, если есть еще?». Во-вторых Виктор совершил набег на комнату-склад, подобрав там все, что нужно было для «днерожденного» торта на быструю руку, а также раздобыв совершенно новенький кухонный фартук, который, судя по виду и не надевали ни разу.

Была открыта первая бутылка «Массандры», бокалов дома у Лили не нашлось, но зато был ящик (конечно же) граненных стаканов, которые Волокитина тут же ополоснула и вытерла начисто новеньким вафельным полотенцем. И Алена Маслова подняла граненный стакан с «Массандрой» и сказала, что они тут сегодня собрались Машкин день рождения отметить, но она раньше Лилю знала только как противницу на площадке, а она оказывается мировая девчонка, так что давайте первый тост за знакомство, а уже потом будем Машу поздравлять.

Чокнулись, выпили. Виктор залпом проглотил свою порцию и надел через голову кухонный, фартук из белой клеенки с изображением каких-то фруктов, завязал его за спиной и закатал рукава, достал небольшой эмалированный тазик и тут же смешал в нем яичный порошок с водой, отмерив нужное количество все тем же граненным стаканом. Все манипуляции он проводил прямо на кухонном шкафчике с посудой, не занимая стол, за которым и происходило основное действо.

– Нет, вот есть что-то успокаивающее в том, когда смотришь как мужчина на кухне и в фартуке возится. – говорит Алена, наливая всем еще по одной: – так и должно быть. Kinder, Küche, Kirche, в средние века женщин вообще из кухни не выпускали, а теперь наш черед настал. Я вот если найду себе мужика – запру его на кухне и пусть домашними делами занимается.

– Зачем? – удивляется Лиля: – скучно же будет. Девчонки, а я только что вспомнила! – и она срывается с места и исчезает.

– Как зачем, – говорит Алена ей вслед: – потому что нормального мужика только выпусти в город как к нему такие как вы тут же клеиться начинают! Неет, за свое счастье нужно бороться. Я вот думала у меня с Серегой Холодковым выйдет, ан не свезло. Кобель. Совсем как Витька.

– А чего Витька сразу? – отзывается Виктор, замешивая тесто: – я, между прочим, никого не трогаю, примус починяю. То есть торт делаю.

– Это правильно. – кивает Волокитина: – девушки спасли парня от дракона, теперь он им тортик приготовит. Так сказать, целомудренная версия старой сказки для детей.

– Вот! – на кухне снова появляется Лиля, в руке она несет трехлитровую банку: – венгерский компот со сливами! Кисленькие! Я там оставила пару банок, если что с похмелья хорошо будет!

– Маша, и чего ты раньше не говорила, какая у тебя подруга классная! – тут же расчувствовалась Айгуля и отобрала банку у Лили: – смотри, она все предусмотрела! А открывашка где?

– А зачем открывашка? – Лиля отбирает банку обратно и ставит ее на стол. Примеривается и поднимает руку вверх. Виктор на мгновение замирает, уж больно знакомое движение…

– Ха! – и либеро «Красных Соколов» ударяет локтем прямо в центр жестяной крышки!

– Бергштейн, ты с ума сошла⁈ Поранишься же! – отодвигает ее в сторону Волокитина: – ты чего⁈

– Все. – отвечает Лиля: – если ударить в центр крышки, то края поднимутся. Сейчас там можно пальцами или ножом подцепить и все… я всегда так открываю.

– Идеально выполненный ороси хидзи атэ. – качает головой Виктор, отряхивает руки от муки и протирает полотенцем, берет банку и двумя большими пальцами – толкает поднявшийся край крышки, легко открывая ее: – поистине ты человек многих талантов. Не удивлюсь если Лиля сейчас будет у бутылок горлышки ребром ладони отбивать.

– Бергштейн, я, кажется, ясно сказала – без пьяных приколов! – грозит ей пальцем Волокитина.

– Так я и не пьяная еще! – возмущается та.

– А это нужно исправить! – подхватывает Алена и поднимает граненный стакан, наполовину наполненный «Массандрой»: – давайте выпьем за нашу Машу! Лучшая бомбардир! Классная диагональная! Прекрасная добивающая! Правда на распасовке и подвесе у нее не руки а крюки какие-то, но тут уж ничего не попишешь. У всех свои недостатки. Зато! Она замечательная подруга. Вот просто не подруга, а сокровище, как из «Острова Сокровищ», так и тянет ее на необитаемый остров вывезти и прикопать поглубже чтобы никто не нашел…

– Сейчас я вазочку найду и туда компотика налью! – суетится Лиля: – у всех налито? Алена! У Маши стакан пустой.

– Так Маша же сказала – «я пить не буду, алкоголички». А ты смотри-ка уже стакан высосала… – говорит Алена, а Виктор – подхватывает бутылку и наливает половину граненного стакана, стоящего перед Машей.

– Сперва я так и хотела. – говорит та: – но потом поняла, что я весь вечер на ваши пьяные рожи смотреть без наркоза и анестезии буду. А к такому меня жизнь не готовила. Мы вчера «сырникам» продули, а сегодня Кайзер нас в парке нашла! Колесо обозрения сломалось! Какие-то пьяные оболтусы пристали! Чуть Витьку нашего не покалечили!

– Но, но! – Виктор отрывается от выкладывания теста в формочку: – вы просто его спасли! Если бы не вы, то я бы… ого!

– Вот и я об это, что – ого. Или – увы? – Маша поднимает свой стакан: – и вообще, давайте я скажу.

– Во! Пусть именинница скажет!

– Тихо ты!

– Сама помолчи, не видишь, Маша говорит!

– Девочки не ссорьтесь, у меня еще компот есть!

– А ну замолчали, курицы дранные! – Волокитина встает со своего места и взмахивает стаканом: – и ты, помощник тренера Полищук – слушай сюда, хватит спиной к нам стоять. Я тост говорить буду!

– О… ну все. – тихо говорит Айгуля: – а я говорила, что ей пить нельзя… всего стаканчик пропустила…

– Наоборот! Она пьяная – такая классная! – блестит глазами Лиля Бергштейн: – у меня еще портвейна есть!

– Тихо вы! – шипит на них Алена: – Чапай слово говорить будет!

– Спасибо, Петька. Или ты Анка-пулеметчица? – задумывается Волокитина и машет рукой: – неважно. Что я хотела сказать. Мы – проиграли. В пух и прах. Я тебя ненавижу, Бергштейн. Какого черта ты настолько хороша, а? Ты же мне в парке сегодня идеальный мяч два раза подвесила, я только сегодня поняла как ты Синицыной помогаешь. И Кондрашовой. Всем «Красным Соколам». Девчата! – она поднимает свой стакан: – вот оно! Я нашла его! Вот! – и она упирает палец свободной руки в Лилю: – посмотрите на нее! Что вы видите?

– Лилю вижу. – говорит Алена: – а что, у тебя со зрением худо стало?

– Нет. – качает головой Волокитина: – думайте!

– Лично я вижу красивую девушку с потрясающим талантом. Наверное, она и художественной гимнастикой могла бы запросто заниматься и фигурным катанием. – говорит Виктор, открывая духовку и поставив туда две формы с тестом: – у нее же все получается. Я ее еще в тот раз на танцах в парке заметил, тогда просто подумал – как хорошо танцует. А сейчас понимаю, что у нее все хорошо получается.

– А ты подхалим, Полищук. – прищуривает свой глаз на него Волокитина: – подхалим и дамский угодник, да еще и уверенный в себе и смешной. Не, девки, с ним точно нужно ухо востро держать, иначе не заметишь, как уже голая и в постели. Но – нет! Салчакова!

– Да? – моргает Айгуля: – что сразу Салчакова? Я не пьяная еще!

– Что ты видишь, глядя на эту ненавистную Бергштейн⁈

– Хм. – Айгуля рассматривает Лилю вблизи: – у нее кожа гладкая. Как будто совсем пор на ней нет. Она как мраморная статуэтка, даже потрогать захотелось. Лиля, можно я тебя потрогаю?

– Трогай! – разрешает Лиля: – можешь везде трогать. Только осторожно, а то я щекотки боюсь. И… нет, только не там! Ха-ха-ха, отстань! Прекрати!

– Неверный ответ. Салчакова, прекрати ее мацать, я понимаю, что ты кочевница и привыкла все с меча и наскоком брать, славянских девушек насиловать, но она из Тевтонского Ордена, убери свои степные лапы! Никто из вас не видит, а я скажу – мы с вами вчера не против Синицыной и Кондрашовой играли. Не против «Красных Соколов». Вот наш враг! – она тычет пальцем в смеющуюся Лилю: – если ее не будет, то от «сырников» ничего не останется! Нужно ее уничтожить!

– Как ее уничтожить? – спрашивает Алена: – не то, чтобы я против была, но она ж быстрая и сильная. Кроме того, у нее портвейна ящик.

– Берштейн! – повышает голос Волокитина и Лиля тут же замолкает и вытягивается по струнке.

– Рядовая Бергштейн прибыла! – подносит она руку к виску в воинском салюте.

– К пустой голове руку не прикладывают. И не рядовая, а «рядовой». Звание не склоняется, Бергштейн. Если бы тебя в ЦСКА взяли и звание присвоили ты что – младшая лейтенантка была бы? Неа.

– О! Меня уже в звании повысили! Младший лейтенант Бергштейн прибыла! То есть – уже была тут! В ваше отсутствие и наше присутствие нам вас очень не хватало, товарищ генерал Маша!

– Не машкай мне тут! В общем, слушайте сюда! У меня есть план, Бершштейн, мы тебя споим! Нас трое, а ты одна!

– Меня тоже считайте! – поднимает руку Виктор: – если что мне пьяные девушки очень нравятся. И чем больше – тем лучше. Пьяные девушки это хорошо.

– Ой, не накликай беду, добрый молодец, – прищуривается Волокитина: – не видел ты еще хорошо пьяных красных девиц. А давайте и Витьку напоим? И изнасилуем.

– Ура! – поднимает свой стакан Алена Маслова: – напоить и изнасиловать! Всех!

– Эй, это мои слова должны были быть! – возмущается Айгуля, но свой стакан поднимает вслед за ней: – это я степная кочевница! Мои предки между прочим триста лет Русь под игом держали, у меня опыт есть. От прадедов.

– Тихо, курицы! – прерывает их Волокитина: – Мы пьем не за это! Мы пьем за то, чтобы Лильку от нас наконец в высшую лигу забрали.

– Ура! В высшую лигу! – радуется Алена: – так мы выпьем уже или нет? У меня рука устала стакан держать!

– Рука бойца колоть устала. И ядрам пролетать мешала гора кровавых тел… – цитирует Виктор, вытирая руки о полотенце: – в самом деле, Лилю с руками любая команда союзного уровня оторвет. Вот только хорошо ли ей там будет…

– Ей везде хорошо. Все, вздрогнули! – и Волокитина опрокидывает свой стакан со всей лихостью, свойственной советским спортсменам. Все следуют ее примеру. Виктор ставит стакан на стол и оглядывается на духовку, отслеживая время и температуру.

– А я вот в свое время изрядно удивилась как после сборов с командой в первый раз на пьянку попала. – говорит Айгуля: – думала, что советские спортсмены не пьют. А они оказывается еще как пьют. Почище чем монтажники сегодняшние.

– Спортсмены пьют ого как. У нас же нагрузки экстремальные, значит и выпить нужно соответственно. – Алена наливает всем еще по одной: – закусывать не забывайте, товарищи. А то вырубитесь раньше времени. А у нас впереди еще много тем для обсуждения. Я вот, например считаю что нужно Лилю к нам переманить. А что?

– Не пойду я! – мотает головой Лиля: – вы классные, но у меня команда же! Девчонки! Мы так хорошо играем!

– И где эти девчонки? – разводит руками Алена и оглядывается по сторонам: – как так получилось, что в выходной все твои «сырные» подружки куда-то разбежались, а ты одна осталась? Ага, вот то-то же! Если квасить нужно, так лучше нашей команды не сыскать! Представляешь, в паре с Машей играть, а? Будешь ей мячи подвешивать над сеточкой, а она такая – в воздух, вжуууух! И бац! А ты такая – ого!

– Не, бесполезно. Она в тройке с Синицыной и Кондрашовой как влитая. А у нас из добивающих кто хорош? Федосеева? Так она на распрыг тяжелая, видела как Кондрашева прыгает и рубит сверху? – качает головой Айгуля: – у них троечка сыграная, им еще парочку такого же уровня и все, районный, областной и региональный турниры можно вообще закрывать, чего там ловить всем остальным? Вы видели как у них восьмерка работала на площадке?

– Восьмерка? А, Меньшикова Таня! – сияет Лиля улыбкой: – она классная девчонка!

– Все у тебя классные. А она – рукожопка пока еще, деревянная по пояс, как вкопали, так и стоит. – ворчит Айгуля: – чего в ней классного? Ты еще скажи что Витька классный.

– Я между прочим тут сижу. Портвейн открываю. Новую бутылку.

– Ты не понимаешь, Салчакова. – вступает в разговор Волокитина: – это их стратегия. Я же видела, как их восьмерка дергается. Как ты там говоришь ее? Меньшикова? Ну так вот – эта Меньшикова – на мяч дергается, но с места не сходит, понимаешь?

– Не понимаю. Да ты лей, лей, я скажу, когда хватит…

– Она – видит как мяч летит, даже реагирует, но потом – сдерживает себя и на месте остается. Они специально ее так ставят, чтобы она Лильке не мешала. Кроме этих троих, все остальные на площадке – статисты. Они реагируют только когда мяч прямо в них летит, а на подбор в конфликтных зонах даже и не дергаются, предоставляют все Кайзеру. Понятно?

– Аааа…. – тянет Айгуля и бросает взгляд на Лилю: – я тебя еще больше уважать стала. Ничего себе, так ты получается за всю команду тянешь? Нет, положительно, повезло тебе что ты девушка. Была бы ты парень, я бы в тебя влюбилась без памяти.

– Неправда это… – тихо говорит Лиля и опускает голову: – это… не стратегия. Просто девчонки решили со мной лбами не сталкиваться на подборе, вот и все.

– Врать ты не умеешь, Лилька. Врать и в хате своей убираться, вечно у тебя тут срач. И где Иисус, кстати? Чего-то я его не вижу.

– Иисус? – Алена моргает глазами: – мы уже настолько пьяные, что за теологию решили поговорить? Я не сильно разбираюсь, но разве он не на небе где-то там? И вообще я атеистка и комсомолка… или наоборот – комсомолка и атеистка?

– Куда-то подевался. – отвечает Лиля: – я ему по квартире сырные крошки разбросала и тарелочки поставила с водичкой, найдет – поест.

– Так вот откуда этот запах, а то я уж подумала, что ты сама начала плесневеть, Бергштейн.

– Иисус?

– Он у тебя помер уже поди.

– Живой он! Наверное… если бы помер, то запах пошел бы, а пока не пахнет. – Лиля втягивает воздух ноздрями: – пахнет… вкусно пахнет! Чем это так вкусно пахнет?

– Коржи готовятся. – отвечает Виктор: – еще минут пятнадцать, наверное. Потом проверю.

– Да кто такой этот Иисус⁈ – не выдерживает Алена.

– Вымышленный персонаж из Библии. Сын божий и все такое. Ходил по воде, обращал воду в портвейн, накормил пятью хлебами кучу народу. Сын плотника, но непорочное зачатие. Был распят, воскрес. И видимо у Лильки дома где-то сырными крошками питается… – говорит Айгуля: – нас этому в университете учили. Уж ты-то должна знать, а еще комсомолка.

– Это ее хомяк. – Волокитина кивает Виктору: – а ты не спи, помощник тренера, наливай давай. Не видишь, девушки с пустыми стаканами сидят. Зачем мы тебя спасали, в конце концов? Чтобы эксплуатировать!

– А я надеялся, что для процедуры изнасилования. – отвечает Виктор и наливает еще портвейна всем сидящим.

– Нет, погодите, а почему – Иисус? Зачем хомяка так называть? Что за…

– Так он у нее умер один раз, а потом воскрес. – отвечает Волокитина: – а Лилька девка впечатлительная, нарекла его Иисусом с тех пор.

– Если вопрос в воскрешении, то можно было Лазарем назвать. И вообще в мифологии достаточно воскресших. Даже в сказках вон Иван Царевич живой и мертвой водой пользуется. – добавляет Айгуля: – а портвейн хороший. Как водичка пьется. Или компотик.