Текст книги "Колесо времени (Солнце, Луна и древние люди)"

Автор книги: Виталий Ларичев

Ясное осознание многотысячелетней истории наблюдений за Небом в долине Нила и глубокой сложности духовной культуры древних египтян позволяет с доверием воспринимать сообщения о других достижениях их в астрономии: о точности фиксации 10 дневных часов и 3 сезонов с помощью гномона, отбрасывающего тень на концентрические круги, или посредством лестницы, тени от ступеней которой указывали время дня; о выборе для строительства Мемфиса того уникального по широте места в Египте, где наблюдалось редчайшее и исключительное для звездной астрономии явление – в течение тысячелетий восход Сотис-Изиды (Сириуса) происходил здесь в один и тот же день – 19 июля, чего не случалось на других широтах долины Хапи не только с Сириусом, но и с другими звездами; о наличии в структурах пирамид и храмов «астрономических аспектов»; о знаменитом фиванском золотом в 365 локтей длины обруче, водруженном на вершине гробницы (он был, согласно сообщению Диодора Сицилийского, разделен на 365 частей с обозначениями дней года, указаниями часов восхода и захода светил, а также с предзнаменованиями, которые делали на основании наблюдений их жрецы); о водяных часах Ктезибия в Александрии, которые указывали часы, дни, месяцы, а также созвездие зодиака…

Впрочем, в справедливости лишь одного известия придется все же под конец усомниться – в самом ли деле колония халдейских жрецов из далекого Двуречья поселилась некогда поблизости от храма мастеров небесных тайн с целью позаимствовать у бритоголовых познания в астрономии и затем просветить в том своих несведущих соотечественников на берегах Тигра и Евфрата?

Глава IV
БОРОЗДА НЕБА

Лунный свет был первым лучом в познании

мира. Это была заря, возвещающая собой

возникновение науки, которая с течением

веков покорила своей власти все звезды,

всю необъятную Вселенную.

Никола Камиль Фламмарион

Последний луч Солнца ослепительно вспыхнул над кромкой горизонта и почти в то же мгновение погас. В отсветах разгорающейся пламенем розовых красок зари мягкие тени вечера начали неспешно обволакивать семиступенчатую, ярко окрашенную в семь разных цветов башню-зиккурат, высоко вознесенную уступами кладок над обширной долиной Евфрата. Плоская вершина величавого строения упиралась, кажется, в самое Небо, которое стало на глазах наливаться темной синевой ночи. Был канун радостной ночи ожидания «свершения желанного» и «осуществления светлых надежд» после двух ночей печали и раздирающих душу рыданий – двое суток назад в огне лучей Солнца, выплывающего из-за окраины перевернутой чаши Земли, исчез с небосклона тонкий, как до предела сточенное лезвие жатвенного ножа, бледный в смертной агонии серп умирающей Луны.

Так случалось ранее на протяжении года одиннадцать раз в конце каждого месяца. Но лишь эта финальная, двенадцатая в годичном круговороте смерть вызвала подобной силы, едва ли выразимое чувствами и словами человеческое горе. Ведь вся округа мира от бездонного поднебесья до вогнутой куполом оборотной стороны Земли, Преисподней, предстала теперь в глазах бессмертных звездных богов глубоко погруженной в мертвое оцепенение безграничной скорби.

Печалиться было о чем: Небо лишилось животворного ночного светила, ибо умерло лунное божество Син, а с Земли накануне той же черной ночи, будто проигрывая в лицах драму, что разыгралась в небесах, снизошел по ступеням в мрачные залы глубокого подземного святилища мира мертвых – «Страны без возврата» и «Дома празднеств» – живое на Земле воплощение Сина, сам великий царь.

Облачившись в священные одежды первостатейного жреца, взяв в руки магический, благодетельно действующий жезл «гис-зида» и водрузив на голову такую же, как у небесных богов, тиару, украшенную рогатыми изображениями лунных серпов, он в сопровождении царицы и жрецов храма покинул свои роскошные покои и тронный зал дворца. Всесильный владыка земель Тигра и Евфрата медленно уходил в каменную темень узкого подземелья, а на груди его в свете смоляных факелов поблескивали подвески «знака божественного происхождения», самого драгоценного из ожерелий царской сокровищницы, – изогнутый серп Луны с солнечным кругом, рассеченным крестом, и восьмилучевой звездой Инанны-Венеры по сторонам. Эти символы-обереги величайших богов Вселенной – Сина, Шамаша и Инанны – призваны были охранить господина Страны «черноголовых» от напастей, которые ожидали его в созданных руками людей на Земле залах потусторонней Страны без возврата. Там ему, воплощению не только бога Луны, но и всей Вселенной, предстояло в течение двух ночей (пока в Небе отсутствовал серп Луны) с ожесточением сражаться со злыми духами, а победив их, сочетаться в священном браке с царицей, живым воплощением на Земле блистающей красотой вечерней и утренней звезды Инанны, богини-матери, богини-девы, убийцы, возлюбленной, невесты и жены Сина, т. е. самого государя. На голове «Госпожи Неба» кущей многолистного дерева светло переливался в полутьме подземного склепа причудливый головной убор.

Смерть господствовала и справляла свой кровавый пир не только в Преисподней, но и всюду – на Небе и Земле, покинутых богами, а также их земными божественными двойниками – царем и царицей. Расстался с жизнью в сполохах утренней зари страдающий лунный бог Син, а вечером того же дня, когда на западном небосклоне после часа сумерек появились 7 звезд Мулмул, Плеяд, на жертвенном столе жрецов затрепетала под ударами секиры обитательница водной стихии «лунная рыба». Смертная участь поджидала и козла, привязанного к священному дереву, взращенному жрецами у храма. Тут же воздвигали жертвенный стол с вертикально установленной на нем секирой, предназначенной для искупительного убиения земной жертвы.

Между тем в залах надземной части храма два дня продолжались культовые церемонии, посвященные великому богу Белу-Мардуку. Его, схваченного накануне, сначала судили, а затем подвергли жестокому бичеванию, вслед за чем последовала мучительная смерть. Жрицы омыли в водах тело мертвого бога, облитое струями крови, которые пролились из пораженного копьем сердца. Они готовились теперь с плачем и слезами унести божество «в гору» храма, чтобы заботу об умершем приняла на себя сама богиня-мать. Оплакивание его продолжит она, и скорбные слезы ее будут истекать из божественных очей, пока не свершится чудо воскрешения.

Однако оно, это небесное чудо, произойдет не раньше чем через три дня после смерти лунного серпа. Каждый из жрецов зиккурата, а в особенности те, кто находился в эту третью ночь на верхней площадке храма, откуда велись наблюдения за вещими знамениями Неба, твердо знал главный завет смерти лунного бога Сина: «Три дня он покоится мертвым на небесах. Покоится ли он четыре дня на небесах? Нет, никогда он не покоится четвертый день!» Это означало, что Луна никогда не исчезнет с Неба более чем на три дня.

Так повелось с тех незапамятных времен, когда против древних богов-чудовищ – «изначального» прародителя океана Апсу и его детей Мумму и Тиамат – восстали порожденные Тиамат молодые боги Анну, Эа и их сын Мардук. Если не вспомнить о том изначальном состоянии мира, то ничего не поймешь и в происходящем теперь: зачем вдруг Великий царь отправился в подземное святилище «Страны без возврата», для чего он вступил там в сражение с некими врагами, почему с таким нетерпением ожидала исхода этого боя Страна черноголовых, будто он в глубине Земли решал судьбу всего сущего, и почему, наконец, там, в подземелье, владыка Земли должен сочетаться священным браком с царицей. Не обратившись к минувшему, не уяснишь содержания настенных росписей, барельефов и скульптур, украшающих залы храма и дворца, а также смысла картинных оттисков печатей на глиняных листах текстов священных книг. Иначе не понять, почему и без того усердные в наблюдениях за Небом жрецы зиккурата с особым старанием и многократно перепроверяя друг друга вглядывались до боли в глазах в полоску горизонта на западе.

Уйдем же в прошлое, к чудовищно далеко отстоящей от современности эпохе безвременья (ибо нечем тогда было измерять время), когда, «воды свои совместно мешая», боги-чудовища упрямо поддерживали состояние первозданного Хаоса. Настала, однако, пора, и юные потомки их, создав для себя жен, порешили внести, наконец, в мир должную гармонию и порядок. Вначале казалось, что новому поколению богов не составит труда расправиться с дряхлыми прародителями-чудовищами – бог Эа убил Апсу, а затем и Мумму. Вот тогда-то к решительному сражению начал готовиться чудовищный дракон – богиня Хаоса Тиамат, которая решила, что пришла ее пора владычествовать во Вселенной. Готовясь поглотить ее всю без остатка вместе с дерзкими претендентами на власть над миром, Тиамат создала себе в помощь 11 монстров – бешеных псов со многими головами, быков и птиц с головами людей, острозубых змей, у которых в жилах вместо крови тек яд, людей с головами воронов, драконов, человеко-скорпионов и рыбо-людей. Все это внушающее ужас воинство возглавило чудовище Кинг, которому Тиамат доверила главное свое сокровище – «Скрижали Судеб» мира Хаоса.

Перепуганные натиском чудовищ новоявленные устроители Вселенной не знали, как избежать смерти. Каждый опасался вступить в сражение, и лишь самый юный из богов, Мардук, решился на бой с воинством Кинга и с самой Тиамат. Однако, здраво поразмыслив, он решил, что плата ему в случае победы должна быть достойной. Каждый жрец семиступенчатого храма-зиккурата знал дословно завещанный предками священный гимн «Энума Элиш», «Когда вверху», в котором сохранена для памяти черноголовым обитателям берегов Тигра и Евфрата речь Мардука на совете богов:

 
Если я, ваш мститель,
Тиамат одолею
И вам жизнь спасу,
Соберите собрание, возвеличьте меня…
Своим я хочу изреченьем
Судьбы решать вместо вас!
Все сотворенное мною
Не подлежит измененью,
Беспрекословным пусть будет
Веление уст моих!
 

Поскольку у его перепуганных родителей Анну и Эа и прочих богов второго поколения выхода не было, то они, согласившись на условия Мардука, передали ему знаки высшей власти – трон и скипетр, а также вручили оружие, коим предстояло сокрушить дракона. Можно представить, в сколь отчаянном положении оказались тогда Анну и Эа, ибо кто же из воистину великих при иных обстоятельствах мог по собственной воле отказаться от самого соблазнительного, что есть для богов на белом свете, – уверенно лепить весь мир по своему усмотрению, а создав его по желанному образцу, безраздельно господствовать в нем. Боги напутствовали отчаянного смельчака такими словами:

 
Иди, оборви жизнь Тиамат,
Пусть ветер в тайник унесет ее кровь!
 

Мардук подготовился во всеоружии встретить владычицу Хаоса. Он наполнил свое тело огненным пламенем, облачился в одежду ужаса, голову увенчал шлемом «Гибельный Блеск», привесил на пояс лук и колчан, в одну руку взял топор, а другой перед собою выставил молнию. И еще он сплел сеть, предполагая запутать в нее Тиамат. Ветры поддерживали ее на весу. Сам Мардук взошел на боевую колесницу. Соратниками юного бога стали созданные им Злой Ветер, Стремительный Вихрь, Страшная Буря, Злой Ураган, Четвероветер, Семероветер, Потоп, а также четыре упряжки – Губитель, Беспощадный, Затопляющий и Летящий. Итак, силы оказались уравновешенными – 11 чудовищам во главе с Тиамат противостояли Мардук и 11 его помощников. Дюжина воителей старых пошла на дюжину воителей новых.

Вначале, как и полагается, сразились предводители воинств. На дерзкий вызов Мардука: «Выходи! Мы будем сражаться!» – Тиамат, обезумев от злости, дико взревела, ноги ее задрожали от ярости, а пасть начала изрыгать с огнем проклятья и заклинания. Но когда соперники за право владычествовать над миром «для сражения сблизились», Мардук оказался изворотливее. Он простер над Тиамат сеть, а затем, пустив вперед «Стремительный Вихрь», до поры державшийся сзади, запутал в ней врага. Чудовище-дракон раскрыла огромную пасть, пытаясь проглотить Мардука, но он загнал ей внутрь Бурю, которая стала сжимать ее сердце и не давала сомкнуть челюсти. И наконец, пронзив тело Тиамат стрелами, выпущенными из лука, Мардук без опаски проник в утробу смертельно пораженного дракона и разрезал сердце:

 
Ее одолел он и жизнь отнял,
Швырнул ее труп, наступил на него.
 

Череп Тиамат Мардук разрубил мечом, а затем вскрыл жилы и повелел Северному Ветру удалить кровь чудовища в места потаенные, чтобы оно не смогло возродиться. Опутанное сетями, погибло и воинство Тиамат, а Скрижали Судеб, отобранные у Кинга, Мардук скрепил как знаком собственности своей печатью и спрятал на груди.

Все рассказанное – лишь прелюдия к последующим грандиозным событиям, что обусловили появление того мира, в котором жили теперь черноголовые люди. Победитель Мардук в полной мере воспользовался счастливо предоставленным ему волею тяжких обстоятельств правом переустраивать Вселенную с тем, чтобы она стала прекрасной в гармонии и устойчивой в жизненности. Для этого следовало прежде всего соорудить главные структурные части мира – Небо и Землю.

Мардук не стал затруднять себя долгими поисками подходящих «строительных материалов»: разрубив богатырским мечом распростертую у ног бездыханную Тиамат, он поднял одну часть тела вверх, превратив ее в небесный купол, «с зенитом в сердце его», а другую определил быть земною твердью. Так и стоит она с тех пор как перевернутая вверх дном, неохватная единым взглядом круглая чаша или, лучше сказать, лодка куфу с запрятанной внутри нее пещерой, «Страной без возврата», обителью мрака и смерти.

Небо, полое полушарие из твердых пород драгоценных камней, доступное взору людей лишь нижним слоем, было передано Мардуком во владение Анну; Землею стал по его воле владеть Энлиль, а водами заведовать – мудрый Эа. На слегка выгнутой поверхности Земли Мардук создал сушу, реки и моря, взрастил растения. Из крови и костей воинства Тиамат, перемешанных с глиной, он вылепил разных животных. Тогда же были сотворены и люди. По совету Эа Мардук создал их из смеси глины, костей и крови, выпущенной из связанного, осужденного и приговоренного богами к смерти Кинга, бывшего владетеля «Скрижалей Судеб». Человеку была определена судьба трудиться, возделывая на Земле злаки, ухаживая за скотом и занимаясь ловлей рыбы. Боги же велением Мардука и в соответствии с их желаниями освобождались от труда. Им предстояло лишь отдыхать да принимать в качестве пропитания те жертвы, которые приносили на культовые алтари «черноголовые».

Для того чтобы обезопасить обитающих на тверди земной от потопов водного Хаоса, Мардук отделил выкованным из меди куполом «нижние воды» от небесного потока, который по глубокому рву в вечном круговороте стал обтекать Землю вокруг, как бы впадая сам в себя. За рвом устроитель мира соорудил прочную стену из островерхих гор. Они стали служить падежной опорой для Неба, края которого, закрепленные для прочности колышками, соприкасались с горами где-то там, в неведомом смертным далеком далеке, за бескрайним горизонтом. Стена ограждалась от «вод» высоким и широким валом. Священной мировой горой поднялась в центре созданной Мардуком Вселенной Земля. На окраине ее располагалась таинственная пещера с двумя входами-выходами, обращенными в разные стороны.

Затем Мардук приступил к сотворению «стоянок для великих богов» – божественных по красоте и совершенству светил, пути которых в Небе призваны были исключить блуждания при странствиях и «чтобы никто не ошибался в выборе дорог жизни». Среди светил несравнимую значимость сразу же приобрело переменчивое в ликах небесное чудо – Луна, которая велением творца появилась на небосклоне ранее самого Солнца. Первое во Вселенной светило, которое вскоре засияло в погруженном во мрак мире, стало называться «Красой небес», «Небесным кругом», «Царем богов», коему «царство небесное вручено», «Испускающим лучи теленком» или «Молодым быком с сияющими рогами, что пасется на небесах». Одна, светлая сторона диска Луны по замыслу Мардука олицетворяла собою жизнь, а другая, темная, стала пугающим знаком разрушения и смерти. Так Луна в образе Сина, «великолепием своим озаряющего небеса», «шествующего по высокому небу, испуская лучи», стала божеством, воплощающим в себе одновременно жизнь и смерть.

Ни у кого из смертных на Земле не возникало сомнения в том, что Луна действительно живое существо: она двигалась по небосклону, то чуть ускоряя свой бег, то в той же степени замедляя его, и при этом постоянно меняла обличье, вырастая от тонкого серпа до полного диска, а затем, напротив, уменьшаясь до серпа. Да и когда «Господин полного сияния», Луна, «расточая лучистое сияние», становилась на три дня круглой, то размеры диска не всегда оставались одинаковыми, а чуть колебались по величине. Ясно, что только живое существо могло обладать переменчивостью, наглядной для каждого, кто создан из глины, крови и костей Кинга. Что касается возможности смерти Сина, то в том также нетрудно было убедиться любому: Мардук сделал так, что светлый серп Луны, становясь все более узким, однажды совсем исчезал на востоке с небосклона на один, два или три дня. Даже не обладая особой проницательностью, можно понять – Луна исчезала с глаз потому, что умирала, т. е. уходила в Страну без возврата. Но из всех качеств, приданных Мардуком Луне как живому существу, лишь одно могло поразить и навести смертных на многозначительные раздумья – она не умирала навсегда, что непременно случалось с людьми на Земле. Воскресший Син через определенное время покидал Страну без возврата и вновь появлялся в небесах, но уже на западе и обязательно в образе молодого месяца!

Такие пристрастия к удивительным метаморфозам, приданные Луне, объяснялись желанием Мардука сотворить не простое божественное светило, которому предназначалось освещать Землю в темную пору, а, умирая и возрождаясь, обнадеживающе намекать человеку на вечность жизни. Как считали черноголовые, великий бог-созидатель сделал Сина столь последовательно и регулярно переменчивым в ликах еще и затем, чтобы люди могли вести, обращая свои робкие взоры к Небу, учет дням и знать, когда следует в смиренном почитании приносить жертвенную пищу своему владыке и покровителю, что в конечном счете и обеспечивало им в будущем как награду за благоверную жизнь бессмертие. «Энума Элиш» повествует, что Мардук действительно отдал во владение Луне темную ночь, и холодное светило стало тем божеством, которому предназначалось не только нести людям свет во мраке, но и помогать учитывать число дней:

 
Луне он повелел светить,
Чтоб ночь слепую освещать
И, будучи ночным светилом,
Чтоб дней число определять.
 

Той же животворной волею Мардука появилось в Небе рожденное Луной на востоке ослепительно яркое Солнце, которое, затмевая блеском ночное светило, стало господствовать над Землей днем. Так владыка мира поделил время на солнечное (дневное) и лунное (ночное). Вместе день и ночь образовали сутки, разделяемые на 4 части по 6 часов. Это по завершении каждой из них жрецы храма, наливая в клепсидры, водяные часы, очередную порцию жидкости, громогласно оповещали людей о шагах времени любого дня. Солнце стало образом божества Шамаша, который даровал людям свет, огонь, жару и «рассеивал сырые тучи». В том, что Солнце – живое существо, тоже никто не мог усомниться: оно рождалось ежесуточно над окраиной Земли, появляясь на востоке из ворот пещеры, созданной Мардуком на окраине Вселенной, а затем, разгораясь, медленно плыло по небосклону полукружием пути, пока, затухая, не скрывалось в конце дня за горизонтом, открыв ворота в пещеру противоположной, западной стороны мира, откуда, однако, рождаясь каждый месяц, выходил Син.

В отличие от Сина Шамаш «умирал» не после месяца жизни, а ежедневно, но всего лишь после ночи пребывания в «Стране без возврата», обновленный, вновь появлялся в Небе. Пещера окраины Вселенной с ее меняющимися по назначению выходом и входом, откуда выплывали и куда скрывались Луна и Солнце, была, стало быть, преддверием страшной Страны без возврата, мира мертвых.

Дни и ночи в бесконечной череде восходов и заходов божественных светил Сина и Шамаша образовывали вместе год. Это мудрый Мардук строго определил как точную продолжительность его в днях, так и подразделение на дюжину месяцев, подходящих для удобного по Луне и Солнцу счета времени:

 
Он твердый год установил и предписал
Его на месяцы делить.
Двенадцать месяцев назначил он в году…
 

Месяцы эти назывались так: нисанну (март – апрель); ияру (апрель – май); сивану (май – июнь); таммузу (июнь – июль); абу (июль – август); улулу (август – сентябрь); тишриту (сентябрь – октябрь); варах-самну (октябрь-ноябрь); кислиму (ноябрь – декабрь); тебету (декабрь-январь); шабату (январь – февраль); аддару (февраль-март).

С незапамятных времен на берегах Тигра и Евфрата «твердый год» по Луне составлял 354 дня. Он подразделялся, как и предписывал Мардук, на 12 лунных месяцев, количество дней в которых последовательно чередовалось, включая то 29, то 30 суток, что как раз и позволяло жрецам зиккурата начинать отсчет их в каждом месяце с момента, близкого появлению в небе вновь народившегося в виде серпа юного Сина, который накануне покидал Страну без возврата.

Солнечный год состоял вначале из 360 суток по 30 дней в каждом из его 12 месяцев, а сами месяцы разделялись на 3 декады или 6 пентад каждый. Со временем, однако, жрецы довели количество дней в солнечном году до 365, но, как и их собратья по делам небесным с берегов Хапи, не пожелали по причине неких соображений принять в расчет день високоса. Нетрудно, однако, теперь предугадать, к чему приводил счет времени по Луне, если год ее оказался по прихоти Мардука столь заметно укороченным по сравнению с любым из вариантов годов солнечных. Приходила пора, и Сип переставал соответствующими месяцами своими определять точные границы сезонов. И вот тут-то каждый может оценить, насколько предусмотрительным был Мардук как в мелочах, так и в самом важном, продумывая гармонию Вселенной: когда и что следовало в таких случаях делать жрецам зиккурата, им подсказывали специально созданные для этой цели мудрым творцом мира три звезды, приставленные как указатели к дюжине лунных месяцев.

Он им

 
…три звезды придал,
Чтобы они сезонов смену представляли.
 

Каждая из звезд, а вернее, созвездий, восходы которых возвещали начало лета или зимы, наступление засухи или времени бурь, обладала характерными приметами, а наименования им были даны по названиям животных, птиц и богов[11]11
  Речь, по-видимому, идет о созвездиях Льва, Близнецов и Тельца.


[Закрыть]. Создавались они, по всей видимости, из останков трех убитых Эа и Мардуком богов хаоса – Апсу, Мумму и все той же Тиамат. Что касается предназначений созвездий, то по этим, попросту говоря, небесным знамениям жрецы определяли, когда следовало дополнять лунный год добавочным месяцем, чтобы подравнять течение времени Сипа и Шамаша. Так что лунный год Мардука был, на деле, не так уж «тверд», как уверяет «Энума Элиш». Не отличался «твердостью» и солнечный год в 360 дней. Через шесть таких лет жрецам приходилось добавлять в копилку времени недобранный из-за потерь дополнительный месяц. Не следует, однако, сетовать на Мардука, что и при таких добавках копилка не наполнялась в должной мере. Виной тому, как и с годом в 365 дней, были превосходно ведомые жрецам зиккурата соображения, о которых речь впереди.

Дело, между тем, не ограничилось созданием всего лишь трех представляющих смену сезонов созвездий. Мардук, который одушевил движением (а значит, и жизнью) Луну и Солнце, позаботился также о том, чтобы Син и Шамаш, прокладывая свои «борозды-пути» по водным путям небосвода, могли ступать по тверди и находить пристанища для отдыха. Во исполнение задуманного творец Вселенной разместил в небесах, на дорогах странствий Луны и Солнца, «гать», или «дома», представляющие собой примечательные фигурные скопления звезд. Места их «стоянок» определялись Мардуком раз и навсегда и не подлежали изменениям во избежание столкновений светил.

Угроза такая не исключалась, ибо велики были ежедневные «зи ша» Сина, «шаги жизни» Луны, и ей нужен всего лишь месяц, чтобы, завершив свой бег по кругу звездных домов, возвратиться к тому из них, из которого она вышла при рождении на западе. А всего таких домов у Сина было 28, и последний из них размещался на востоке, где перед рождением-восходом Шамаша Син умирал на окрашенном утренней зарей небосклоне. Луна, вне сомнения, была живым существом, поскольку не только совершала свои еженощные зи ша самостоятельно, но и, насколько можно заметить, то вдруг убыстряла их, то замедляла, а полный круг лика Сина становился при этом то больше, то меньше.

Значительно меньшими по размеру выглядели на «небесной борозде» зи ша Шамаша, и потому божеству Солнца требовались все дни года, чтобы, завершив обход своих звездных домов, вновь возвратиться к тому, из которого оно начало свое путешествие. Неторопливый Шамаш стал по воле Мардука обладателем 12 светящихся детей ночи (домов). Число их, соответствующее количеству месяцев в году, возможно, подсказывает, что «строительным материалом» для них послужили 12 убитых чудовищ – Кинг и остальные из его ужасного воинства, противостоявшие юному Мардуку. Перемешав с глиной их кости и кровь, забросил Мардук их на Небо, и они стали в образе звероподобных божеств домами для Шамаша. В каждом из них Солнце пребывало месяц, в течение которого оно, очевидно, не столько набиралось сил, сколько, борясь, поражало соответствующего месяцу монстра, как во времена оны Мардук побеждал его же, добиваясь права на устройство гармоничной Вселенной.

Так в течение бесконечной череды лет по мере ежегодного прохождения Шамаша по 12 звездным домам в небесах разыгрывались одни и те же события, сменяющиеся в одной и той же последовательности. Они неустанно по ходу времени напоминали черноголовым захватывающий по напряженности коллизий акт космической драмы, предшествующий сценам сотворения Мардуком новой Вселенной. Какие действия следовало при этом совершать на Земле черноголовым, работая в поле по уходу за злаками, на пастбищах, питая зеленью скот, на охоте и при рыбной ловле, отмечая рождение, свадьбу и смерть, подсказывали жрецы зиккурата, которые следили за знамениями Неба. По каждому подобающей важности случаю приносились искупительные жертвы, вершились торжественные ритуалы и культовые действа.

Когда жрецы желали познать большие подробности обстоятельств жизни Шамаша во вращающемся колесе звездных домов небосвода, то они усматривали в них втрое большее количество строений – 36 созвездий. Каждое из них определяло местопребывание солнечного божества в течение декады. Но эти созвездия – не деканы бритоголовых жрецов страны Хапи, ибо они отмечали не ночные часы, а периоды прохождения Солнца по небесной борозде, т. е. по эклиптике. Зона же деканов размещалась на Небе южнее дороги Шамаша. Значит, 36 созвездий позволяли представить в больших деталях и подробностях противоборство с монстром Шамаша, игравшего в «звездном театре» Неба роль самого великого Мардука.

Син, путешествуя по 28 домам, тоже разыгрывал свою драму. В части домов он рос, набираясь сил и красоты, пока не принимал вид диска; в других, очевидно враждебных, угасал, отдавая звероподобному врагу доля за долей части своего светлого лика, пока, наконец, не наступала смерть.

Но опасность могла подстерегать Луну и тогда, когда она находилась в зените могущества – становилась идеально круглой. Порой красноватый сумрак набегал на светлое лицо Сина, как тень Страны без возврата, края смерти. Та же угроза вечно преследовала и Шамаша, когда на лик его средь бела дня вдруг начинал наплывать черный диск, и тогда в Небе открывалась дыра в черноту тьмы Страны без возврата. Именно в те мгновения на месте Солнца в Небе в сумраке потемневшего дня появлялся вдруг как раз тот самый звездный дом, в котором этот месяц находился Шамаш.

Значит, монстр, заброшенный в Небо Мардуком, был в действительности совсем не мертв, а борьба с ним солнечного бога Шамаша отнюдь не всегда могла окончиться победой? Да, затмение лика Шамаша, как и Сина, означало, что звездный дракон, сопротивляясь, стал одолевать божества, созданные Мардуком ради гармонии мира, и приготовился проглотить их. Случись такое – и прекрасный мир вернулся бы вновь ко временам Хаоса с его богами Апсу, Мумму и Тиамат. Но на то и поставлены для службы светлым богам Вселенной жрецы зиккурата, чтобы, предвидя опасный ход событий, вовремя принять должные меры! Тогда на Земле черноголовые создания Мардука во имя искупления убивали тех, в ком воплощалось злое на Небе, и оно там, наверху, отступало перед вновь окрепшими в силах Шамашем и Сином. Черноголовые из простолюдинов по призыву жрецов шумом и криками помогали своим небесным владыкам побороть зло.

Солнце, как и Луна, подтверждало свою одухотворенность – оно делало зи ша меж звезд с разной степенью торопливости. Когда наступала весенняя и летняя пора (нисану – таммузу, т. е. с марта по июнь), то Шамаш, передвигаясь в своих заходах и восходах к северу, чуть замедлял ход, будто любуясь возрождением и расцветом всего живого на Земле. Зато когда наступала поздняя осень и зима (варах-самну – шабату, т. е. ноябрь – февраль) и жизнь в природе замирала, то Шамаш, скатываясь в восходах все далее к югу, чуть быстрее переходил из одного звездного скопления в другое, будто стремился поскорее миновать малоприятный отрезок небесной борозды.

Звездный пояс, или колесо домов, в сущности, определяли место глубокого рва, впадающего в себя и загнанного в русло хаотического водного потока. Поэтому Луна и Солнце воспринимались порой при наблюдениях их жрецами с Земли как своего рода пловцы, которые путешествуют по волнам усмиренного Хаоса, переходя из лодки в лодку – 28, 12 или 36 звездных скоплений. Лодки, или барки, то убыстряли свой ход, то замедляли его. При таком восприятии этой части Вселенной Шамаш и Син, оказываясь на барках в пределах очередных звездных домов, вступали в сражение с живыми обитателями водного потока. Само собой, вселенские потопы (весенние разливы рек), подобно затмениям, понимались черноголовыми как знак угрозы поражения божества и возврата мира к дисгармонии изначальных времен (небесная река стремилась прорвать сковывающий ее ров и погрузить благоустроенную Мардуком Вселенную в пучину водного Хаоса).

Самыми, однако, своенравными созданиями Мардука стали «строптивые овцы», отделившиеся от «большого стада» неподвижных звезд, а иначе говоря – «блуждающие звезды», пять планет, которые лучисто сияли в Небе оттенками красного, зеленого и голубого света в тех же границах борозды, пропаханной движением Солнца. Боги и богини, воплощенные в блуждающих звездах, вели свой ритмичный танец-хоровод на фоне созвездий-домов небесной реки. Они то плавно, то быстрее ступали в направлении движения небесного свода, то против или наискось его движению, то останавливались, словно бы в раздумье, а затем, развернувшись и описав в Небе дугу, начинали двигаться в противоположную сторону, пока не наступал очередной тур изощренных танцевальных па. Каждый в этом хороводе блистал красотой и отличался, как всякое живое существо, только ему присущим характером: зловеще красноватый Ниндар (Марс) был злым и сердитым; победитель драконов и змей Ниргал (Сатурн) – степенным и важным; воплощение силы, господства и света Мардук (Юпитер) – величавым в блеске; посланец богов Набу, или Бебо (Меркурий), представлял собой существо крайне непоседливое из-за живости движений и прыгучести.