Текст книги "Кровь за кровь"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– Ты не мог ошибиться? – спросил я, хотя и чувствовал, что вопрос звучит глупо.

Плат был профессионалом, немало потрудившимся на оперативной работе, и в таких делах собаку съел.

– Исключено. – Ответ был абсолютно категоричным. – Он действовал целенаправленно и весьма профессионально.

– Этот топтун понял, что ты его вычислил, или нет?

– Не знаю. Я старался не подавать виду, но для меня все это было так неожиданно…

Поэтому не могу дать стопроцентную гарантию в том, что он остался в полном неведении относительно моих контрдействий. Хотя с парнями из угрозыска все получилось почти случайно.

– Почти? – Я не мог скрыть иронии.

– Просто мне было известно, где они в это время ужинают, – со смущением признался Плат. – "Жигули" я оставил там же, ты знаешь это место. Кафе "У Феликса". Возле него есть маленькая автостоянка. Я не рискнул продолжить путь на своих колесах.

– И правильно сделал… – Я немного помолчал; а затем сказал бодрым голосом: – Я тебя тоже "обрадую". Меня прощупывает некий господин весьма специфической наружности, очень похожий на ликвидатора.

– Ты это серьезно говоришь? – взволнованно спросил Плат.

– Серьезней некуда. Я пришел домой в мокрых штанах. Похоже, мы с тобой кому-то наступили на больную мозоль.

– Ты думаешь, это?..

– А кто еще? Конечно же, наш бывший клиент, присвоивший фамилию Завалихина.

Другой версии я не вижу. Но почему? Бумажник мы ему отдали, о том, что в нем откопал Марк, он не знает… – Мне вдруг стало страшно – мы забыли про Маркузика. – Серега, где Марик!?

– Как тебе известно, он нам не докладывает. Скорее всего, дома. А может у очередной пассии. Марк сейчас переключился на молодых художниц. Говорит, с ними есть о чем подискутировать.

– Проверь немедленно! И сразу мне перезвони.

Я ждал минут десять. Когда наконец телефон ожил, я схватил трубку словно коршун цыпленка.

– Ну?! – выдохнул я в микрофон.

– Домой он не являлся, а телефон офиса постоянно занят. Наверное, болтает с какойнибудь почитательницей его компьютерных и мужских талантов.

– Видимо так оно и есть… – ответил я как можно беззаботней.

– Что будем делать, Сильвер?

– Спать. Утро вечера мудрее. Созвонимся часиков эдак в семь. Вот тогда и решим. А пока не психуй. Все перемелется. Бывай здоров…

Едва трубка легла на рычаги, я вскочил и заметался по квартире словно вшивый по бане.

Марик, Марик… черт тебя дери! Где ты сейчас, сукин сын, вундеркинд хренов!? Кобельмаломерок…

Я не успел опомниться, как был уже одет; все свершилось чисто механически – мыслями я находился в нашей конторе. Я повторил опыт Плата – позвонил в офис. Но телефон попрежнему был занят. Это обстоятельство меня просто пугало. Что-то там не так, что-то не так… – эта навязчивая мысль билась в голове раненной птицей и я ничего с собой не мог поделать, чтобы избавиться от нее.

Тщательно задернув шторы, я снял с антресолей свой дембельский чемодан, в котором хранились нунчаки и пять метательных ножей в кожаном чехле, и рассовал все это хозяйство по внутренним карманам куртки. Эх, как жаль, что у меня сейчас нет "пушки"…

Свет в квартире я тушить не стал. Если кто-то за мною наблюдает, пусть думает, что я читаю на сон грядущий "Доктора Живаго". Этот хваленый литературный опус после прочтения двух-трех страниц почему-то вызывал во мне непреодолимое желание уснуть.

И больше никогда не брать его в руки. Поднявшись на чердак /ключ от чердачного люка у меня был/, я перешел в другой подъезд и преспокойно покинул дом, совершенно уверенный в том, что меня никто не заметил.

Судя по интуиции, меня ждала тревожная и опасная ночь…

Глава 8. НАЛЕТ

Никогда не думал, что буду пробираться по родному городу словно по фронтовому Грозному. Мне все время казалось, что за мною кто-то следит, и я подолгу замирал в подворотнях и за углами домов в надежде подтвердить или опровергнуть свои опасения.

Но позади было чисто /мне хотелось бы так думать, хотя полной уверенности все равно не было/, и я снова шпарил самым коротким путем в направлении нашей конторы.

Машину я решил не брать, несмотря на то, что мимо меня время от времени проезжали частные такси – во избежание больших неприятностей. Про этот способ наколки инструкторы учебки нам все уши прожужжали. Нет ничего проще захомутать объект при помощи тачки. Так же как и водить его по городу, периодически меняя машины наблюдения. Я, конечно, терял время, но когда речь идет о спасение собственной шкуры, глупое геройство никогда до добра не доводит. А я всегда относился к собственной персоне если и не с уважением, то по крайней мере достаточно бережно. Ничто не может быть ценнее человеческой жизни. В могилу не заберешь ни деньги, ни славу, ни почет и уважение сограждан. Все это мишура, пусть и необходимая в этом сумасшедшем мире.

Кто ходил по лезвию ножа над пропастью, тот меня поймет…

В окнах нашей конторы свет не горел. Впрочем, если там Маркузик с девицей, то он мог их закрыть плотными шторами. Держась поближе к стене здания, я начал черепашьим шагом приближаться к офису. Вокруг не было ни единой души, но неприятный червь подозрения все грыз и грыз мои нервные окончания, и когда наконец я подошел к ступенькам, ведущим к входной двери конторы, меня начал бить мандраж.

Дверь оказалась не заперта. Со стороны это было незаметно, но вблизи я хорошо видел, что она прикрыта неплотно. Марик забыл закрыться на ключ? Он иногда ночевал в конторе, но, зная его педантичность и скрупулезность даже в мелочах, я даже представить себе не мог, чтобы наш гений мог допустить такую оплошность.

Я проскользнул в прихожую как тень. Внутри офиса было тихо, но мне почему-то показалось, что комнатах кто-то есть. Марк? Я хотел было его позвать – и тут же прикусил язык. Осел! Тоже мне разведчик-диверсант, пусть и бывший. Ты еще отрапортуй по всей форме: старший прапорщик Сильверстов прибыл для получения пули в свою глупую башку!

Я затаил дыхание и прислушался. Нет, все-таки внутри кто-то есть! Двери в нашей конторе были массивные, дубовые – пушкой не пробьешь, но даже через них до меня донесся подозрительный шорох. Мыши? Не может быть – две недели назад к нам пожаловали сотрудники санэпидемстанции и вытравили всю подлую живность, включая рыжих муравьев и тараканов. Как говорится, проверено, мин нет.

Пригнувшись пониже, я наконец отважился и открыл вторую дверь, которая вела в наш с Платом кабинет. Он, как и положено в такое позднее время, был пуст, но шорохи усилились. И они раздавались из мастерской-лаборатории Маркузика. Теперь я явственно слышал еще и чье-то напряженное дыхание. Неужто у нас завелись призраки?

Я достал нунчаки и, плюнув на все предосторожности, бурей ворвался в комнату Марика, на ходу опрокинув стул и свалив на пол какие-то коробки, сложенные возле самой двери.

Картина, которая открылась передо мной, оптимизма мне не прибавила. Скорее наоборот.

Комнату освещала маломощная настольная лампа, и в ее тусклом желтом свете я первым делом увидел двух хмырей, которые возились с нашим компьютером. Один из них работал на клавиатуре, а второй стоял рядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. В дальнем углу я заметил и Марка. Он сидел на полу, привалившись спиной к стене, и не подавал никаких признаков жизни. Убит!?

В моей башке будто взорвалась бомба. Я прыгнул вперед, как кот, и все же чуток опоздал: напарник спеца по компьютерам выхватил пистолет и направил его в мою сторону.

Наверное, мне просто повезло, что он по запарке забыл снять свою "пушку" с предохранителя. А когда хмырь с пистолетом был готов к стрельбе, я уже стоял рядом и, особо не придерживая руку, треснул его древним восточным оружием по кумполу. Он даже не охнул – отлетел в угол и в беспамятстве шмякнулся на пол, выронив оружие.

Второй при виде моей зверской физиономии испуганно икнул и, потеряв сознание от страха, медленно сполз под стол. Я не стал ему добавлять – паренек был хлипкий, в очках и очень молодой; он выглядел как вылитый киношный интеллигент.

Разобравшись с незваными гостями, я бросился к Марику. От моего прикосновения он тихо застонал и открыл глаза. Живой!

– Где я? Что со мной? – спросил непослушными губами Маркузик и, поморщившись, пощупал темя. – Голова болит…

– Она у тебя крепкая, заживет, – сказал я в ответ, едва сдерживаясь, чтобы не заорать от радости. – Ничего страшного, всего лишь ссадина. Шишка и немного крови. Кожа рассечена. Вставай, я помогу…

Несмотря на свой малый рост, Марик весил килограмм восемьдесят, и мне пришлось хорошо поднатужиться, чтобы поставить его на ноги.

– Шатает… – Марк сильно побледнел и повис на мне как непотребная девка на клиенте. – Я хочу… на диван…

От переполнивших меня радостных чувств я расслабился и забыл прописную истину диверсантов: проведя "зачистку", займи круговую оборону, и только потом принимайся за лечение ран. Даже подозрительный шорох сзади не привел меня в состояние полной боевой готовности. Я лишь сделал вялую попытку обернуться, но мне помешал совсем поплывший Маркузик; возможно, он и потерял сознание, однако вцепился за меня как утопающий за соломинку. Страшной силы удар по шее меня поначалу лишь парализовал, а второй – по голове – погрузил в полный мрак. Самое интересное, но в этот момент я почему-то увидел море и яхту – ту самую, из моей голубой мечты…

Пробуждение было долгим и нежеланным. Я упрямо не хотел открывать глаза, хотя и чувствовал, что меня хлопают по щекам и трясут словно соломенный куль. Наконец ктото додумался вылить на мою голову с полведра воды и я, разозлившись, заорал:

– Дам в морду!

Странно – мой крик прозвучал как шелест листвы, хотя я на свой голос никогда не обижался. Певец, конечно, из меня неважный, но в бою мои команды было довольно отчетливо слышно за километр.

– Стас, очнись! Сильвер, мать твою, не придуривайся! Пожалуйста, Стас…

Ну, надоели! Я был настолько зол, что сделал титаническое усилие и наконец поднял неимоверно тяжелые свинцовые веки, чтобы сказать нарушителю спокойствия все, что я о нем думаю.

Надо мной, словно колобок, каталась в сизом тумане физиономия Плата. Возможно, мне показалось, но я заметил в его глазах слезы.

– Какого черта?! – спросил я возмущенно. – Оставь меня в покое!

На этот раз мой голос зазвучал значительно громче, и я увидел как колобок заулыбался, а затем его пнули и он покатился дальше. Теперь на его месте я увидел смуглую вывеску Маркузика в белоснежной чалме из бинтов.

– Воды хочешь? – спросил он с такой нежностью, что мне захотелось послать его подальше.

– Уже достаточно. Я и так мокрый. Там за диваном, в обувной коробке, у меня пузырек припрятан. Тащите его сюда. И стакан!

– Жмот… – любовно проворковал Плат. – Товарищи, можно сказать, от жажды умирают, а он только о себе думает.

– Ладно, несите три стакана, – милостиво согласился я и, кряхтя, попытался сесть.

Получилось. Но с помощью Сереги. Марк быстро разлил водку по пластиковым стаканчикам – стеклянных он почему-то не нашел – и мы, чокнувшись и дружно выдохнув "фу!", опрокинули их в наши глотки одним махом.

Шибануло… Горячая волна пробежала даже не по жилам – по костям. Не сговариваясь, мы пошли на второй заход, затем на третий, а когда бутылка показала дно, Плат дал нам закусить – разломил на три равных части мятный пряник. Интересно, где он его отыскал?

На ноги я встал уже самостоятельно. Сильно болела шея – я не мог повернуть головы, а в глазах мелькали крохотные хрустальные шарики.

– Что там у меня? – спросил я Серегу, повернувшись к нему спиной.

– Мелочи, – с деланной беззаботностью ответил он. – Шишка на голове размером с кулак и синяк на шее. Большой.

– Понятно, – сказал я угрюмо. – Сработано профессионально. Но не очень чисто. Этот козел просчитался. Он думал меня вырубить с первого раза, но не учел моей чисто интуитивной способности гасить удар сокращением мышц. Это достигается длительными тренировками, а я как раз специально обращал внимание на этот компонент боевых искусств. Мне "набивали" в учебке шею штакетником, из-за этого два раза в санчасти валялся. Но ничего, как видите, жив до сих пор.

– Зато по своей дубовой башке ты получил от всей души. Скорее всего, резиновой дубинкой – кожа не рассечена, – сказал Плат. – На голове у тебя, конечно, мышц нету, зато кость такая толстая, что молотом не пробьешь. А под нею – мякина. Какого хрена ты меня не предупредил, что отправишься в контору!?

– Ну, началось… – Мне было так приятно ощущать себя живым, да еще и среди друзей, что я даже не огрызнулся по своему обычаю.

– Дать бы тебе… еще раз! – Плат свирепо оскалился. – Сукин сын… Сам мог погибнуть и Марика за собой потащить.

– Так ведь все закончилось благополучно…– Я возражал вяло, нехотя, чувствуя как алкоголь постепенно убирает боль и лечит нервы.

– К счастью. Будем считать, что сегодня вы с Мариком родились во второй раз.

– Не знаю, как Марк, а мне таких "дней рождения" и на пальцах не сосчитать. Выжили – и ладно. Было бы о чем говорить…

– Может, ты и прав… – Серега с раздражением выбросил сломанную сигарету. – Как говорили древние, наша судьба на коленях богов. И пока она к вам благосклонна.

– Постучи по дереву. А как ты здесь очутился?

– После разговора с тобой меня будто шилом в задницу ткнули. Места себе не находил.

Мысли такие полезли в голову, что я плюнул на сон, вызвал такси и приехал сюда. Как оказалось – вовремя.

– Ну и?..

– Я прибыл на разбор шапок. Неподалеку от офиса стояла белая "девятка" и два мужика грузили в нее третьего. Мне поначалу показалось, что это какая-то пьяная компания, а потому я начал неторопливо рассчитываться с таксистом, дожидаясь пока они уедут. Но тут я увидел, что из двери нашей конторы выходит четвертый и меня осенило. На мою счастье, водитель оказался понятливым парнем, и мы вместе такой хай подняли, что "девятку" будто ветром сдуло. Я хотел было отправиться вдогонку за ними, но замешкался – или, если честно – немного растерялся. Да и таксист не горел желанием проявлять героизм. А дальше… Дальше все известно. Зашел, увидел вас. Марк уже пришел в себя, а ты мне показался… ну, в общем, понятно… У водителя в аптечке были бинты, йод, он перевязал Марику голову. Таксист хотел для тебя вызвать "Скорую", но ты начал шевелиться. Я решил немного повременить. Водителя я попросил, чтобы он держал рот на замке…

– Правильно сделал. – Я сразу понял, что недосказал Плат. – Нам тут толпа твоих бывших коллег нужна как корове седло. Врать как-то не с руки, но и всю правду ментам выкладывать ни в коем случае нельзя.

– Ситуация – хуже не придумаешь… – Плат поморщился, будто съел лимонную дольку. – Бля!

– Хорошо, что ты не начал преследовать "девятку". У тех козлов стволы, они из вас дуршлаг бы сделали. Номер запомнил?

– Он был заляпан грязью.

– Предусмотрительные, сволочи…

– Ничего, я думаю, нам еще придется с ними встретиться, – с угрозой сказал Плат. – Теперь мы будем осторожней.

– Век бы их не видеть… – буркнул я. – Ты не очень хорохорься, Серега. Я думаю, за ними стоят очень серьезные люди. На кой они нам? Слава Богу, им не дали приказ на ликвидацию. Иначе сейчас бы ты голову пеплом посыпал.

– Все это верно… но обидно. Такое прощать нельзя.

– А что ты молчишь? – обратился я к Маркузику, сосредоточенно поправляющему повязку на голове. – Или тебе нечего сказать?

– Нечего! – отрезал Марк. – Дали мне по башке – и все дела. Я мало что помню.

– Ты не темни. Расскажи все. И не нужно строить из себя жертву случайного стечения обстоятельств. Я тебе говорил, что контора – это не хаза? Говорил. Разбирайся со своими телками где-нибудь на квартире.

Маркузик глянул на Плата, как рублем подарил, но благоразумно спорить не стал.

– Ну проводил я… до остановки… одну… Вы ее не знаете… – Марк бубнил под нос, не поднимая головы.

– В котором часу это было? – спросил я.

– Где-то около двенадцати. Потом вернулся. Домой идти не хотелось, и я решил переночевать в офисе. Подошел к двери, вставил ключ в замок… И все. Очнулся, когда появился Сильвер. Ненадолго. Потом ты пришел, – он повернулся к Плату, – вместе с шофером. Все происходило как во сне…

– Ясно, что ничего не ясно, – констатировал я и в досаде сплюнул. – А почему телефон не работал?

– Это я виноват. Трубку на рычаг не положил.

– Некогда было? – съязвил Плат. – Любовная горячка и все такое прочее.

– Не дави на Марка, – вступился я за нашего Нью-Казанову. – Если бы не его невнимательность – пусть и в порыве страсти, – Плат ехидно ухмыльнулся, – то неизвестно чем бы этот налет закончился.

– Ладно, оставим разбор полетов – Плат помрачнел. – Меня интересует главное – что налетчики искали в нашем офисе?

– Не в офисе, а в компьютере Марка, – поправил я нашего старшого. – Я думаю, их волновал единственный вопрос: знаем мы о тайном содержании бумажника лжеЗавалихина или нет?

– Твое мнение – всего лишь одна из версий, – парировал Плат. – Имеют право на существование и другие. Например, кому-то очень захотелось узнать принцип работы сконструированной Марком системы охранной сигнализации.

– Чушь! – фыркнул я. – Квартирные воры практически не прибегают к насилию. И тебе это известно не хуже, чем мне. Другое дело если кому-то нужно проникнуть в дом "нового" русского для иной акции, нежели элементарный грабеж. Такой вариант я не исключаю.

– В компьютер им не влезть, – категорично заявил Марк. – Все сведения, касающиеся нашей фирмы, у меня под паролем и вдобавок закодированы. Взломать банк данных моего винчестера слабо даже опытному хакеру.

– Но они пытались. – Перед моим внутренним взором возникло лицо "гнилого" интеллигента в очках, перепуганное до омерзения.

– Скажи спасибо, что Сильвер пришел очень вовремя, – добавил Плат. – Иначе, получив облом, они взялись бы за тебя вплотную, дорогой наш ветреник. А такие парни умеют развязывать языки, уж поверь мне.

– А что если?.. – У Марка горели глаза, как у невменяемого. – Что если кто-то начал работать с тайными счетами, данные о которых мы нашли в бумажнике?

– Возможно… – Серега нахмурился. – Я уловил твою мысль, Марк. Если это так, тогда мы между жерновами. Черт!

– Извиняюсь… – Я смотрел на них с недоумением. – Как это понимать – кто-то? Нам и так известно, что данные счетов в руках нашего плешивого клиента.

– Это мы знаем. Как и то, что бумажник попал не по адресу. А если счета принадлежали даже не лично Завалихину, а некой группе? В которую наш клиент не входит? И теперь эта группа ищет концы. – Плат закурил и жадно затянулся.

– А как они о нас узнали? – спросил я.

– Очень просто. Или следили за плешивым, или в его компашке завелся стукач. Возможно, партнеры /или противники/ плешивого не знали, какая существует связь между ним и нашим агентством. И решили проверить, "прокачав" базу данных компьютера Марка.

– Блин! Нам только этого для полного счастья и не хватало. – Я сделал резкое движение и охнул от боли в шее. – Но этого гада, что дал мне по башке, я когда-нибудь встречу…

– Вот что, ребятки… – Плат потер глаза. – Не пора ли нам на боковую? Скоро утро. А сегодня у нас работы – непочатый край. Нужно хорошо отдохнуть. Марк, вызывай такси.

– О налете в милицию будем сообщать? – спросил я.

– Думаю, что не стоит, – ответил Серега. – Время уже все равно упущено. Впрочем, давайте к этому вопросу вернемся утром, когда отоспимся…

Домой я не поехал. Замкнув за Платом и Маркузиком двери, я откупорил еще один свой тайник и достал оттуда недопитую бутылку виски. Лед в холодильнике был и я, наполнив стакан, лег на свой любимый диван, чтобы еще раз хорошо обдумать сложившуюся ситуацию. А она мне очень не нравилась…

Я так и уснул со стаканом в руке. Мне снилась какая-то абракадабра – сплошной калейдоскоп образов, предметов, разрушенных зданий и черных дыр, время от времени вспухающих огненными всплесками.

Глава 9. МЕНТ

События подхватили нас и понеслись вскачь…

Говорят, что жизнь как тельняшка, когда черная полоса неудач сменяется белой – сплошными радостями и удовольствиями. Но все зависит от того, в каком направлении идешь – вдоль полос или поперек. Большинство граждан бежит по жизни поперек полос и тогда быстрое чередование белого и черного цвета в итоге дает унылый серятину. Нет бы остановиться на светлом участке и отдохнуть от житейской суеты, наслаждаясь спокойствием и умиротворенностью. Да, с деньгами трудновато, однако можно перехватиться до получки; да, работа так себе, хотя коллектив неплохой и начальник не совсем уж конченная сволочь; да, жена пилит, но редко – подумаешь, в общей сложности неделю в месяц… Зато не нужно стоять в очередях – раз, душа не болит за то, что машину уведут, потому как ее нет – два, новая сотрудница не прочь завести с тобою амуры – три, и вообще – какое небо голубое!

Ан, нет. Уж так человек устроен, что ему кажется будто на горизонте его ждут райские кущи. И – вперед, и – галопом, и – в погоню за деньгами, и – поперек полос! В итоге получается все с точностью до наоборот.

Но есть такая категория граждан, которая редко выходит из колеи, проложенной судьбой.

Они бегут вдоль полос, и те, которым выпала белая – совершенно уникальные счастливцы, родившиеся с серебряной ложкой во рту. Эти эфирные создания, чаще всего богатые и пустоголовые, понятия не имеют, что такое трудности, не задумываются о смысле жизни и считают житейские блага само собой разумеющимися. Они легко рождаются, легко живут и легко умирают, не оставив ни малейшего следа ни в памяти человеческой, ни в информационном поле Земли, где хранится мудрость веков – ноосфере, как назвал этот пока недоказанный феномен академик Вернадский. /Если я не ошибаюсь; возможно, и какой-то другой яйцеголовый умник – из тех, кто придумал атомную бомбу, смертоносные вирусы и генную инженерию, Голгофу человечества в двадцать первом веке… черт бы их всех побрал, этих сдвинутых по фазе гениев!/ Однако самый интересный подвид человека мыслящего – это те, которые передвигаются по черным полосам. У меня язык не поворачивается назвать их придурками, так как нельзя изгаляться над убогими и сирыми. Загнав себя на эту мрачную стезю, они с удивительной настойчивостью бегут по ней до самого финиша, не делая даже попыток свернуть в сторону, при этом чаще всего занимаясь самоуничижением и дураковалянием, заключающимися в полной покорности судьбе и ничегонеделании. Нет, они не увиливают от работы; наоборот – пашут, как ломовые лошади, надрывая мышцы и сухожилия, изо всех сил стараются выбраться из нищеты и достичь прочного общественного положения.

Но редко кто решается резко поменять направление бега, чтобы двигаться хотя бы поперек полос.

Я принадлежу к большинству. Глупому большинству, которое метется поперек полос со скоростью гоночного авто, пытаясь разглядеть в конце тоннеля не привычную серятину, а яркое солнечное пятнышко. Ну какой бес меня дернул принять предложение Плата!? Чего мне не хватало? Жил спокойно, никто меня не кантовал, голодным и раздетым не ходил, имел у бармена Жоржа неограниченный кредит, с девушками тоже особых проблем не было. По идее, после госпиталя и демобилизации я жил на крохотном белом плацдарме, хотя и не осознавал этого. Увы, прозрение обычно приходит слишком поздно…

Разбудило меня настойчивое дребезжанье дверного звонка. С трудом разлепив веки, я посмотрел на часы. Плат и Маркузик обещались появиться в офисе не ранее десяти, а сейчас было всего лишь полдевятого. Неужто новый клиент? Что-то в последнее время они начали к нам ходить косяками…

С такой благой мыслью я протер глаза и пошел открывать.

Физиономия, которую я узрел через глазок, доверия мне не внушала. Было в ней что-то такое… эдакое… трудно объяснить, ей Богу. Дедушка Холмс рассказывал своему летописцу доктору Ватсону, что обычно профессия накладывает на человека неизгладимый отпечаток. С этим утверждением можно соглашаться, можно оспаривать, но то, что у двери нашей конторы торчал мент в штатском, я практически не сомневался.

Ищейка, она и есть ищейка, даже если ее нарядить в костюм от известного кутюрье и обуть в лаковые штиблеты. Правда, тип, нарушивший мой мирный сон после трудов праведных, был одет в мятую куртку, не очень свежую рубаху и брюки, которые он, наверное, позаимствовал у дедушки, потомственного пролетария и ярого поборника коммунистической идеи. Его тяжелый и даже сонный взгляд сытого удава давил на дверь с такой силой, что я поторопился ее открыть, чтобы она случаем не рухнула и не погребла под своей тяжестью свежеиспеченного детектива Сильверстова.

– Вы кто? – довольно грубо осведомился тип, неторопливо осмотрев меня с головы до ног.

Конь в пальто, хотел ответить я пошлым штампом, но благоразумно сдержался, имея определенный опыт общения со стражами порядка.

– С кем имею честь? – Моей галантности мог бы позавидовать любой дипломат.

– Капитан Жердин, уголовный розыск.

– Сторож Сильверстов. Вы по делу или как? – Я прикинулся простаком и валял ваньку.

– Где начальство?

– Они еще почивают, – сказал я с великим почтением.

– Неплохо устроились… – буркнул себе под нос капитан. – Когда открывается эта шарашкина контора?

– Думаю, к десяти подгребут.

– Это поздно. У них есть домашние телефоны?

– А как же. У меня записано…

– Вызывай. Самого главного. И чтобы он был здесь через двадцать минут!

– Слушаюсь, гражданин начальник!

Моя последняя фраза вызвала у бравого мента определенный подозрения и он посмотрел на меня так нехорошо, что будь я и впрямь сторожем, у меня бы коленки задрожали. Но я таращился на него с таким глупым видом, что он успокоился и мы прошли в кабинет, где я начал усердно накручивать телефонный диск.

– Алло! Сергей Александрович? Извините, что беспокою в такую рань… Как кто? Сторож Сильверстов.

– Ты чего придуриваешься? – недовольно спросил Плат.

– Сергей Александрович, тут к вам пришли… из милиции. Уголовный розыск. Просили, чтобы вы были через двадцать минут.

– Сильвер, ты не шутишь? – сонные нотки в голосе Плата вмиг исчезли и им на смену пришли ржавые звуки – словно у моего друга запершило в горле.

– Никак нет!

– Понял. Уже одеваюсь. Играй свою роль до конца.

– А как же, мы завсегда…

Дожидаясь Плата, я усиленно изображал активную деятельность хорошо вышколенного служивого: подмел полы, вынес мусор, полил кактусы, Маркузиков бзик – он где-то вычитал, что эти растения просто-таки необходимы там, где имеется электронная аппаратура; будто бы их колючки восстанавливают энергетический баланс в помещении и снимают излишнюю статику. Мы с Платом спорить не стали – гений потому и гений, что у него чердак с рождения набекрень – но нередко поминали нашего друга в достаточно категоричной форме, когда в очередной раз убеждались, что эти, с позволения сказать, цветочки имеют коварную особенность подстерегать нас в самых неожиданных местах. А уколы кактусов были весьма болезненны.

Серега появился в конторе через полчаса. Надутый, как сыч, Жердин наверное протер дырку на штанах, ерзая от нетерпения на жестком сидении стула. Когда он увидел Плата, у него глаза полезли на лоб.

– Сергей!? – растерянно воскликнул он, поднимаясь. – Ты… здесь?..

– Привет, Валера. – Плат пожал руку Жердина. – Чему ты удивляешься? Жизнь прекрасна и удивительна. Рыба ищет, где глубже, а отставной мент – где можно выжить, чтобы не откинуть с голодухи копыта. Не я первый вышел из недр госслужбы на свои хлеба, не я последний. А как ты поживаешь?

– Хреново, – нервно ответил Жердин. – Меня перевели в "убойный" отдел, на твое место.

Поэтому плакаться тебе о моих проблемах нету смысла – сам знаешь.

– Скажем так – догадываюсь. – Плат сел на свое место. – Как я понимаю, ты к нам по делу.

Верно?

– В общем… да, – нахмурился капитан и придвинул свой стул поближе к столу.

– Признаюсь – удивлен. Мы пока никого не успели завалить, так что твой интерес к нашему предприятию меня несколько обескураживает. Начнешь издалека или сразу выложишь карты на стол?

– С тобою темнить нет смысла… – Жердин обернулся и посмотрел на меня; я сидел на диване и наивно хлопал ресницами. – Мне кажется, твоему сторожу пора сдавать смену.

– Пора, – улыбнулся Серега. – Знакомься, – сказал он капитану, – мой партнер по бизнесу и старый друг Станислав Сильверстов.

– Артист… – покачал головой Жердин. – Я купился на его штучки как последний фраер.

– Извиняюсь, товарищ капитан, положение обязывало, – сказал я с деланным смирением. – Серега у нас шеф, поэтому без него я просто не имел права с вами разговаривать.

– У вас, я вижу, все построено по американским стандартам, – кисло осклабился Жердин. – Может, подождем еще и вашего адвоката? – ехидно спросил он.

– Перестань, – отмахнулся Плат. – Здесь все свои. Не будем пикироваться. Что там у тебя?

– Тебе известен некий Соломонов Михаил Борисович?

– Нет, – немного подумав, ответил Плат.

– Посмотри, это он. – Жердин положил на стол перед Серегой фотографию.

Со своего места я увидел, что Плат побледнел. Я быстро встал и подошел к столу.

Изображение на фотографии поразило меня не меньше, чем Серегу. На глянцевом картоне в застывшем предсмертном крике скалил зубы наш плешивый клиент! Посреди его лба виднелось аккуратное пятнышко – входное отверстие пули. Контрольный выстрел…

– Да, теперь узнаю… – не без усилия выдавил из себя Плат и поторопился закурить.

– Выкладывай, – посуровев, потребовал Жердин.

Плат рассказал почти все. За исключением двух, пожалуй, самых важных моментов: как мы нашли бумажник и что в нем откопали.

– Кстати, как ты вышел на наше агентство? – спросил он капитана.

– Мы проверяем все его контакты. Обычная практика, ты это знаешь. Ваш адрес и телефон значились в его записной книжке.

– Есть еще один нюанс… – Серега достал нашу бухгалтерскую книгу. – Соломонов зарегистрировался у нас под именем Завалихина Петра Николаевича.

– Что-о!? – Жердин даже подскочил на стуле от возбуждения. – Не может быть!

– Почему это не может быть? – Плат изобразил равнодушие. – Пришел, назвался, мы записали. Дело, в общем, не стоило выеденного яйца. Подумаешь – бумажник. Нашли, отдали… Если честно, нам повезло.

– И даже не подумали заглянуть в его документы? – Капитан снова надел свою ментовскую маску и буквально прожигал тяжелым взглядом невозмутимого Серегу. – На тебя это не похоже.

– Валера, у нас иные условия игры, нежели в угрозыске. Нам плевать, кто сюда приходит и в чем его проблема. Лишь бы мы могли с нею справиться и чтобы она лежала в пределах законности. За этим мы следим, будь спок. Но если человек по каким-то причинам хочет остаться инкогнито – это его право.

– Да? – Казалось, что Жердин сейчас заискрит, настолько он был наэлектризован. – А то, что и Завалихин убит, тебя это тоже не щекочет? Судя по дате в вашем гроссбухе, Соломонов использовал фамилию Завалихина уже после его смерти. Тебе это, как бывшему сотруднику "убойного" отдела, ни о чем не говорит?