Текст книги "Кровь за кровь"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– Не только привычки, но и сидор с сухарями под кроватью. Нынче такие времена, что никогда не знаешь как будет завтра. Сегодня ты на коне, а через день-другой уже тобою погоняют.

– Как по мне, так или грудь в крестах, или голова в кустах.

– Я слышал краем уха, что тебе пришлось и повоевать? – вдруг резко изменил тему разговора Боб.

– Как тебе сказать… – Я очень не любил касаться этой темы, но хорошее виски настроило меня на мажорный лад и язык сразу же начал доказывать, что он без костей. – В общем, я работник тыла…

– А… – Разочарование явно проступило на холеном лице Стеблова. – Значит, ты следовал армейскому девизу: держись подальше от старшины и поближе к кухне?

– Ты меня не понял. Я шастал по тылам противника. Спецназ…

– Ну! – оживился Боб. – Это клево. Герой нашего времени. Склоняю свою лысеющую голову перед истинным мужеством, – он церемонно кивнул и едва не ткнулся физиономией в собственную тарелку с остатками салата. – Черт! Кажется, я пьян.

– Настоящий мужчина считается пьяным только тогда, когда не может связать двух слов.

А мы с тобой пока еще болтаем словно мартышки.

– О, мартышки! – Боб с пьяной злостью неуклюже взмахнул рукой и смахнул на пол два бокала. – Я своей дуре… где эта курва?! – Он попытался вычислить Сосиску в веселящейся толпе. – Я купил ей обезьяну… может, шимпанзе… в общем, пренеприятнейшую голозадую тварь. Алина меня затрахала – хочу что-то экзотическое. Будто бы сейчас это модно. Я, дурак, пошел у нее на поводу. Теперь в своем доме не могу найти места, где бы не было обезьяньей шерсти. Даже на кухне! Хотел натравить на эту вшивую заразу собак, но Алина пригрозила подать на развод. Представляешь!? Из-за какой-то паскудной животины может накрыться семейная жизнь. И что мне теперь делать?

– Купи крокодила и запусти его в ванную. Думаю, она у тебя не маленькая. Скажешь Сос…

– Я на миг запнулся, сообразив, что могу обидеть Боба, назвав его разлюбезную не по имени. – Скажешь Алине, что у тебя тоже появилось хобби. Думаю, она с ума сойдет от радости.

– Сильвер, ты гений! – Боб полез целоваться. – Я так и сделаю. Могут у меня быть обычные человеческие слабости? Конечно. Несомненно. Ей – мартышку, мне – крокодила, дочке… – Он глубокомысленно постучал себя пальцем по лбу. – Дочке куплю большого питона. Мне уже предлагали… – Боб вдруг залился счастливым смехом. – Говорят, что мартышки – его любимая еда. Во будет охота! – Он снова рассмеялся – взахлеб.

– Клин клином вышибают, Боб. Если питон дочки схавает обезьяну – ты ни при чем. Но крокодила советую кормить до отвала. Иначе он может спутать мартышку с твоей женой.

– Да черт с ней! Эти бабы, как они достают! – Стеблов схватил бутылку минералки и с жадностью выпил почти до дна. – Кстати, у меня есть предложение… – Он, как мне показалось, вдруг резко протрезвел. – Стас, иди ко мне работать. Мне позарез нужны верные люди, на которых я могу полностью положиться. В зарплате обижен не будешь.

– А конкретней? – спросил я весело, думая, что Боб шутит.

– Штука зеленью в месяц. Достаточно? И это на первых порах. Ну, как?

– Выше крыши. – Я неожиданно почувствовал, что тоже начинаю трезветь; ни фига себе – тысяча долларов!

– Значит, по рукам? – с надеждой спросил Боб.

Его глаза горели странным желтым огнем.

Я понял, что он настроен весьма серьезно. И почему-то испугался. Из предыдущего опыта мне было известно, что большие деньги за ясные глазки не предлагают. И отрабатывать их придется, что называется, в поте лица. Я также понимал, что теплое местечко в конторе мне не светит. А потому, скорее всего, меня сватали на работу по "специальности" – костоломом. Что мне вовсе не улыбалось.

– Извини, дружище, не могу… – Я сокрушенно развел руками.

– Почему? Подумай – тысяча баксов. Да за такую зарплату любой мужик на Эверест босиком полезет. Ладно, тысяча пятьсот. Плюс служебная машина.

– Спасибо, Боб. Я благодарен и польщен. Но есть одна маленькая проблема – у нас имеется свой бизнес.

– Не понял… У кого это – у нас?

– Со мной в пае Плат и Кузьмин.

– И чем вы занимаетесь?

– Шелухой… – Я рассмеялся. – Но она приносит нам деньги и определенную известность.

– Даже так? Как называется ваша фирма и почему я о ней ничего не знаю? – От удивления лицо Боба удлинилось, будто ему к подбородку подвесили пудовую гирю.

– Название незамысловатое – О.С.А. Расшифровать? Охранно-сыскное агентство. Всего лишь.

– Круто… – Боб налил мне и себе грамм по пятьдесят и медленно, врастяжку, выпил. – И сколько вы имеете на круг?

– Боб, ты меня удивляешь… – Я как можно загадочней ухмыльнулся. – Такие вещи говорят только налоговой полиции и то под большим секретом.

– Да, похоже, ты и впрямь настоящий бизнесмен. – Стеблов дружески похлопал меня по плечу. – Ну что же, дерзайте… отроки. Возможно, и я когда-нибудь обращусь к вам за помощью. В жизни всякое бывает. И все-таки жаль. Ты для меня очень ценный человек.

Жаль…

Боб захмелел на глазах. Он уже едва держался на стуле, когда появилась немного растрепанная и раскрасневшаяся Сосиска. Бросив быстрый взгляд на своего ненаглядного, она вышла на улицу и возвратилась с водителем, белобрысым парнем лет двадцати пяти, под рубашкой которого угадывались мощные бицепсы; наверное, он был еще и телохранителем Стеблова. Парень без особых усилий поставил не вязавшего лыка босса на ноги и почти понес его к выходу; Боб лишь вяло перебирал в воздухе ногами. На уход сиятельной пары никто не обратил внимания – все были в состоянии хмельной прострации, когда море по колено, а в глазах роятся сплошные миражи.

– Ну как, отомстил Сосиске? – нахально спросил я Маркузика, с таинственным видом поправлявшего свое жабо.

– Два раза, – блаженно улыбнулся Марк. – Русский и французский варианты. Теперь моя душа спокойна.

– Гнусный развратник… – Возле нас, словно из-под земли, вырос Плат. – С кем приходится работать?! Один пьяница, а второй сексуальный маньяк. В такой торжественный вечер, жену одноклассника… Какая мерзость!

– Чья бы корова мычала… – хохотнул я и шепнул ему на ухо: – Застегни ширинку, образец порядочности.

– Бля!.. – выругался Плат и, всполошено оглядываясь по сторонам, быстро потянул язычок "молнии" вверх. – У-у-у! – вдруг взвыл он, по запарке прищемив свое хозяйство. – Твою… вашу… и всех остальных! – Серега завернул так круто, что даже проснулась ЛилькаЧугунок, мирно дремавшая на стульях неподалеку от нас.

Заметив ее алчный похотливый взгляд, я стремительно рванул к выходу, не забыв по пути навестить наш осиротевший столик. Там, под моим стулом, стояла завернутая в газету бутылка того самого супервиски, что нас угощал Боб. Нимало не стесняясь, я реквизировал ее из обильных запасов Стеблова, хранившихся в кухонном шкафу под надзором Феклы – так мы еще с глубокой юности дразнили старого школьного сторожа, уже тогда казавшегося нам такой же неотъемлемой принадлежностью нашего "храма науки" как и большой бронзовый звонок. Ветеран системы народного образования, откушав несколько рюмок импортной диковинки, мирно почивал на диванчике и я решил не ставить его в известность о моем предосудительном поступке. Ко всему прочему я очень надеялся, что Сосиска, которая забрала остатки спиртного из шкафа, не обеднеет после моей реквизиции.

Когда я вышел на улицу, Плат и Маркузик меня уже ждали. Любовно посмотрев друг на друга, мы хором сказали: "Да, вечер удался…", и побрели по сонным улицам в направлении нашей штаб-квартиры – чтобы оприходовать бутылку стебловского виски.

Мушкетеры не оставляют разочарованных женщин и полные бутылки…

Глава 6. ПОХИЩЕНИЕ

По улицам и паркам города гулял золотой сентябрь, нормальные люди наслаждались грибной охотой, и только в нашем агентстве шла пахота без праздников и выходных. Нет, мы не разыскивали краденные машины, не выслеживали неверных жен и мужей /хотя нам уже приходилось заниматься и таким, с позволения сказать, «бизнесом»; правда, всего два раза/ и не принимали участия в облаве на серийного убийцу. С легкой руки Маркузика из романтических сыщиков мы превратились в унылых, замученных работой слесаришек. На нашу беду его охранная система предотвратила грабеж квартиры одного очень крутого бизнесмена, а тот в приступе щенячьей радости раззвонил о ее достоинствах по всему городу. И новые русские пошли в наше О.С.А. косяками.

Мы паяли, клепали, долбили стены, прокладывая скрытую проводку и устанавливая специальные датчики, способные вычислить даже человека-невидимку, монтировали системы визуального слежения и электронные замки конструкции нашего гения Маркузика, собирали похожие на мобильные телефоны переносные пульты, сообщающие бизнесмену о проникновению воров в его квартиру или офис где бы он ни находился…

Короче говоря, из-за всей этой охранно-сигнальной истерии мы свету белого не видели.

Правда, была и оборотная сторона медали – чего, чего, а бабок теперь у нас хватало. Но что толку с денег, когда их некогда потратить? Я уже забыл, когда в последний раз посещал бар "Шаловливые ручки". Однажды я плюнул на усталость и приперся туда в двенадцать ночи с единственной целью – чтобы мои знакомые и приятели не подумали, что я умер. Но меня хватило лишь на две вещи: на благородный жест – я наконец отдал долг бармену Жоржу, совсем исстрадавшемуся от дурных предчувствий, и на маленькую драчку – походя обломал рога одному здоровенному лоху, решившего покачать права на мой заветный столик. Он было собрал своих корешей, чтобы восстановить попранную с его точки зрения справедливость, и я уже предвкушал настоящее веселье, коего был лишен в течении целого месяца, но завсегдатаи "Шаловливых ручек" все испортили – они успели объяснить воинственному сброду кто такой Сильвер, и друзей лоха словно корова языком слизала. Раздосадованный этой непрошеной миротворческой миссией, я выпил всего два коктейля и поплелся домой залечивать свои душевные и физические раны – мои руки представляли собой сплошную ссадину. Что поделаешь, ломом и киркой мне работать привычней, нежели паяльником и отверткой…

Светлый просвет в моей нелегкой и мрачной "детективной" жизни наступил совершенно неожиданно – у Маркузика закончился запас каких-то сверхдефицитных штуковин, без которых его охранные системы не могли функционировать. Поскольку мы с Платом в этом не разбирались, Марик выехал в столицу, где ему пообещали достать необходимое по дешевке. Обрадованный таким счастливым поворотом событий, я намеревался отоспаться, но как-то так случилось, что уже в девять утра я, как гвоздь, торчал на своем рабочем месте – то есть, валялся на кожаном диване в нашей конторе – и глубокомысленно наблюдал за Серегой, приводившим в порядок за письменным столом отчетную документацию агентства.

Мы долго дискутировали: записывать в официальный приход деньги, которые нам причитались от щедрот нашего первого клиента Завалихина, или нет? Нас с Маркузиком снедала элементарная жадность – мы хотели так необходимую для развития агентства наличку зажилить и яростно атаковали колеблющегося Плата, настаивавшего поступить по закону. Наверное, наши доводы взяли бы верх, не случись непредвиденное.

На следующий день после экспроприации загадочного бумажника у Мамуры нам пришлось ждать пока объявится Завалихин до семи вечера. Все это время мы спорили до хрипоты, а когда выдохлись, то разбрелись по своим углам злые, как черти, так и не придя к общему мнению. Яблоко раздора, злополучный лопатник, валялся на столе Плата; и мне, и ему противно было на него смотреть. Пытаясь разгадать тайну бумажника, мы едва не пробовали его на зуб. И – тщетно. Вещь дорогая, красивая, уникальная – и не более того.

Может, и впрямь он представлял большую ценность, как памятный подарок, лишь для Завалихина?

Мы согласились с таким выводом весьма неохотно. И я, и Плат в ситуации с бумажником чувствовали какой-то подвох, но где он таится мы даже не могли представить.

– Посмотрю… – угрюмо буркнул красный от злости Маркузик и утащил бумажник в свою электронную келью.

– Дерзай, чучело гороховое, – прошипел ему вслед взвинченный Плат. – Великий экспериментатор…

Я промолчал. Мне хотелось бросить все к чертям собачьим и умчаться со скоростью звука в "Шаловливые ручки". Мы поспали всего ничего, и меня неудержимо клонило ко сну. Но я знал, что если подремлю еще часок, то бессонная ночь мне обеспечена. А потому мой организм настойчиво требовал более сильного допинга чем тот, которым я насыщался во время перепалки. Кроме того, меня очень интересовали пятьсот баксов, обещанные Завалихиным за успешное завершение поисков украденного бумажника. Ради такого ласкающего взор представления я готов был бодрствовать еще сутки.

Вопль Маркузика буквально сдернул меня с дивана. Мы с Платом едва не сорвали дверь с петель, одновременно протискиваясь в лабораторию нашего гения. Марк прыгал среди столов и приборов, словно обезумевший дервиш, и кричал что-то совершенно непонятное.

В горячке я схватил его за руки, а Серега, не долго думая, вылил ему на голову графин воды.

– Сволочи! – отфыркиваясь, словно морж, заорал брыкающийся Маркузик. – Вы что, сбрендили!?

– Этот вопрос мы как раз хотели тебе задать, – ответил Плат, отскакивая на безопасное расстояние – чтобы Марк не лягнул его ногой.

– Ну вы, блин, даете… – остывая, сказал Марк. – Еще один такой "вопрос" и этот монстр, – он кивком указал в мою сторону, – оторвет мне руки. Пусти, одноклеточный!

– Вот и надейся на человеческую благодарность. Мы бежали, сломя голову, его спасать, а он нам фигу под нос. – Я кисло ухмыльнулся, все еще не в состоянии сообразить чем был вызван у Маркузика приступ легкого помешательства. – Ты чего ревел словно сирена?

– Вот! – Он с торжествующим видом ткнул пальцем в сторону работающего компьютера. – Чтобы вы без меня делали…

Мы с недоумением уставились на экран монитора.

– Ну и что? – через некоторое время отозвался Плат. – Какая-то цифирь.

– Ага, – кивнул не без злорадного удовлетворения Маркузик. – Попал. Пальцем в небо.

Тундра не огороженная… – Он подошел к сканеру, соединенному пуповиной проводов с компьютером, поднял крышку и продемонстрировал нам бумажник, помещенный в специальные зажимы. – Я немного усовершенствовал этот аппаратик – и факт, как говорится, налицо. Мне пришла в голову мысль исследовать бумажник с применением электронных методов. Я почти год работал над приставкой к сканеру, позволяющей просвечивать объект насквозь. И вот результат… – Марк закрыл крышку сканирующего устройства, что-то подкрутил, и цифры на экране монитора стали четче. – На кожаной пластине, закрытой подкладкой, скорее всего, химическим способом вытравлены цифры и несколько букв латинского алфавита. Думаю, что именно это обстоятельство заставило господина Завалихина обратиться к нам за квалифицированной помощью… – Последнюю фразу Маркузик произнес не без патетики.

– Братцы! – воскликнул я. – Может, Завалихин шпион? А цифры – код, при помощи которого он шлет донесения своим боссам.

– Детективных романов начитался? – скептически ухмыльнулся Плат. – Впрочем, извини.

Я забыл, что у тебя другое хобби…

– И почему ты мой друг? – спросил я со зловещим спокойствием. – Твоя морда так давно просит кирпича, что только моя глубоко упрятанная интеллигентская сущность не позволяет мне раскатать ее в лепешку.

– Эй, петухи! – Маркузик вырос между нами как пограничный столб. – Вы еще, ко всем нашим радостям, подеритесь.

– Если этот великий босс еще раз меня оскорбит, то я за себя не ручаюсь. – Я действительно разозлился. – Может, я и недоразвитый, но не на столько, чтобы меня ставили в тринадцатую позицию и учили жить через задний проход.

– Прости, Сильвер… – Плат покаянно опустил голову. – Виноват. Меня и впрямь занесло не туда, куда нужно. Нервы, черт бы их побрал…

– Да ладно… чего там… – Мне стало неловко. – Я тоже хорош…

– А цифры эти вовсе не шпионский код. Мне уже приходилось видеть нечто подобное… – Плат задумчиво потер переносицу. – Марк! Сделай распечатку своей находки.

– Нет проблем… – Маркузик включил принтер. – Я все записал на винт. Изображение увеличить?

– Конечно, – ответил Серега, задумчиво наблюдая за манипуляциями Марка.

– И что они означают? – спросил я, когда в моих руках очутился листок распечатки.

– То, что у господина Завалихина есть тайные номерные счета в западных банках.

– Блин! – радостно воскликнул я. – Мы нашли клад! Здорово… – От моего плохого настроения не осталось и следа. – Мужики, есть идея: быстренько снимем деньги со счетов и купим яхту. Всю жизнь мечтал иметь белый капитанский костюм и небольшую быстроходную посудину под парусами. Представляете – голубое море, легкий бриз, на горизонте виднеются острова с кокосовыми пальмами, а на лакированной деревянной палубе яхты загорелые до черноты красавицы… и много шампанского.

– У тебя губа не дура… – осторожно улыбнулся Плат. – Идея, конечно, заманчивая. Однако, имеется одно "но".

– Думаешь, нас замучит совесть? Чудак человек… Да у этого Завалихина, похоже, бабок валом. Не обеднеет. Я почему-то не думаю, что он их заработал своим горбом.

– Не в этом дело…

– Боишься, что он узнает кто его подоил? Ну и хрен с ним. Пока Завалихин раскумекает что почем, мы будем кушать ананасы на Карибах и охотиться на акул. Пусть попробует нас оттуда выковырять. Лично я патриот, но пусть меня родина простит за легкий флирт с дальним зарубежьем. Если честно, то она не очень меня любила, но я, как человек благородный, обязуюсь часть позаимствованных у Завалихина денег перечислить в какойнибудь детский дом. И даже не буду претендовать на пенсию по старости.

– Проблема заключается в том, что мы не знаем за какими банками числятся эти счета.

– Ну, блин, невезуха! – Я выдал и еще кое-что, покруче. – Вот так всегда: поманит госпожа Удача косынкой – и ищи-свищи ветра в поле. Рожденный ползать летать не будет… – От расстройства меня даже пот прошиб. – А может мы этого Завалихина… того?.. – осторожно спросил я. – Прижмем сукиного сына по всем правилам спецопераций – расколется, как миленький. Уж я постараюсь…

– Нет! – резко сказал Плат. – Ни сам не буду этого делать, ни тебе не позволю. Даже если мы сейчас поссоримся и разойдемся навсегда. А если Завалихин даже не подозревает о тайне бумажника? И в его поисках руководствуется совсем иными мотивами? Что тогда?

– Ты прав… – Я сморщил кислую мину. – Не стоит нам бить горшки из-за денег. Вынужден признать, что меня занесло. Извините, ребята. Может, я и стал на войне кровожадным, но не на столько, чтобы пытать невинного человека. Резонно.

– Потому мы отдадим бумажник Завалихину и забудем о нем. Навсегда. И чтобы ни пара с уст! Никому. А полученные от него деньги оприходуем по всей форме.

– Зачем!? – в один голос воскликнули я и Маркузик.

– Не нравится мне эта история. Я ведь потомственный мент и гнильцу чувствую всеми фибрами и жабрами души. Мне неизвестно откуда растут ноги в странных похождениях бумажника, но я почти уверен, что он когда-нибудь всплывет на нашем пути как дерьмо в проруби. Мы должны быть готовы к тому, что официальные органы могут нас потревожить в связи с этим лопатником. А потому в бумагах агентства должно быть все чисто и законно. Чтобы нашу контору не заподозрили черт знает в чем.

Мы с Марком переглянулись, подумали чуток, и молча кивнули в знак согласия. А что было делать?

Завалихин явился в сопровождении серого неприметного человечка, который стал дожидаться его на улице, в подворотне. Конечно, наш клиент не сказал, что прибыл на рандеву не сам. Но нам и не требовалась его откровенность – в то время, когда мы рыскали по городу в поисках ценной пропажи, неугомонный Маркузик подсуетился и установил на четвертом этаже нашего здания две замаскированных миниатюрных видеокамеры, благодаря которым улица хорошо просматривалась с конца в конец. И пока мы разговаривали с Завалихиным, Марк записывал обстановку снаружи агентства.

При виде бумажника глаза Завалихина стали круглыми как у совы. Его правая рука непроизвольно дернулась вперед, чтобы побыстрее схватить столь желанную вещь, и только железное самообладание позволило ему сохранить лицо, как говорят восточные люди, и остаться недвижимым монументом солидного делового человека.

– Ваш? – коротко спросил Плат.

– Да, – кивнул Завалихин. – Должен вам сказать, я восхищен вашей оперативностью и профессионализмом.

– Спасибо, – невозмутимо поблагодарил Плат. – Это наш бизнес, всего лишь.

Слова Сереги наш загадочный клиент принял как намек, и тут же полез в карман за "зеленью".

– Пятьсот, как и договаривались. – Завалихин подвинул деньги к Плату и осторожно, будто боясь обжечься, взял в руки бумажник.

– Если у вас появятся еще какие-нибудь проблемы нашего профиля – милости просим, – сказал Серега и поднялся, давая Завалихину понять, что "аудиенция" закончена.

Тот тоже встал и пожал Плату руку. Сидя на своем диване, я наблюдал за нашим уже бывшим клиентом как кот за мышью. Знает Завалихин о тайной закладке в бумажники или нет? Вот вопрос, вогнавший мне шило в мягкое место и сделавший уютный диван жесткой неудобной скамьей для пыток.

Однако все мои старания пропали втуне. Если Завалихину и была известна большая ценность находки, то все равно он даже глазом не моргнул, достаточно небрежно засовывая лопатник в карман костюма – того самого, с зашитым разрезом на подкладке.

Небрежно кивнув на прощание в мою сторону, наш клиент величаво понес свою полосатую от волос плешь к выходу. Едва за ним закрылась входная дверь, как мы с Платом, не сговариваясь, бросились в комнату Маркузика, к экранам мониторов.

Завалихин шел, не оглядываясь, шагал неторопливо, но уверенно, всем своим видом подчеркивая обыденность момента. Знает или не знает!?

– Непростой господин… – задумчиво сказал Плат. – Но лучше нам о нем забыть.

– Ты, кстати, хотел навести о Завалихине справки в своем бывшем ведомстве. Мне кажется, учитывая полученная нами информацию по бумажнику, стоило бы прощупать его до самого донышка.

– Нет! – резко отрубил Плат. – Забудь об этом, Сильвер. Теперь уже я категорически против всякого шороха в нашем стогу. Да, я был не прав, когда намеревался попросить своих приятелей поискать в картотеке досье Завалихина – если, конечно, оно там присутствует. И спасибо вам, что вы меня вовремя остановили.

– Почему не прав? Лишние знания не всегда обременяют человека.

– А потому, что у таких людей, как наш клиент, везде есть глаза и уши. И из-за дурацкого любопытства мы можем попасть в такой переплет, что небу станет жарко. Уж поверь мне.

– Это в том случае, если он действительно очень крутой.

– Я почти не сомневаюсь, что Завалихин очень серьезный человек. И мне бы очень не хотелось с ним поссориться.

– Ладно… – Я тяжело вздохнул. – Миллионера из меня не вышло, пойду снова ямки рыть.

Моя голубая мечта в который раз помахала мне крылышками.

Плат и Маркузик переглянулись и как-то невесело засмеялись…

Серега сложил бумаги в папку, завязал тесемки и с удовольствием потянулся.

– Все, баста! – Он зашвырнул папку в сейф. – Нужно брать секретаршу и бухгалтера. Иначе у меня крыша поедет от всех этих формочек и форм отчетности. Многочисленное племя чиновников наплодили столько всяких циркуляров, что в них сам черт ногу сломит.

Чтобы в них разобраться, нужно иметь даже не высшее бухгалтерское образование, а по меньшей мере степень кандидата околовсяческих наук.

– Насчет секретарши ты это правильно придумал… – Я плотоядно ухмыльнулся. – Подбор стоящей кандидатуры можешь доверить мне. Я не подведу.

– Пустить козла в капусту? – деланно ужаснулся Плат. – Только через мой труп!

– Хорошо быть начальником… – Я поменял позу и улегся поудобней. – Правило первое – босс всегда прав. Правило второе – если он не прав, посмотри правило первое. Между прочим, мы договорились о равных паях в агентстве. А это значит, что в перспективе я могу претендовать на твой трон. Дашь порулить, а?

– Тебе прямо сейчас отдать печать и ключи от сейфа? Сильвер, если мы поменяемся местами, я тут же пойду в церковь и поставлю благодарственную свечу какому-нибудь угоднику. Ну как, по рукам?

– Плат! – возопил я. – Не шути так над юродивым! Если я закопаюсь в бумагах, мне хана.

Ты у нас голова – тебе и вожжи в руки. Вот если кого пришибить – тогда другое дело.

Впрочем, у тебя рука тоже дай Бог…

– Льстишь?

– Не без того… – Я изобразил монашеское смирение. – Ласковый телок два вымени сосет…

Плат принял эффектную ораторскую позу – наверное, чтобы в очередной раз поупражняться в красноречии с назидательным уклоном, но в этот момент неожиданно резко и требовательно подал голос звонок входной двери. Мы недоуменно переглянулись, застигнутые врасплох на самом интересном месте нашей дружеской дискуссии, а затем, спохватившись – вдруг у нас появился еще один клиент, к которым мы уже начали привыкать? – дружно встали со своих мест. Пока Серега приводил в порядок одежду /босс должен всегда выглядеть на уровне/, я пошел отворять запертую дверь. По этому поводу мы в свое время немного поспорили, но в конце концов единодушно сошлись во мнениях: у нас не агентство по продаже недвижимости, предполагающее полную открытость и доступность, а специфическая организация, которая в перспективе может вызвать в некоторой части населения нашего города отрицательные эмоции. Потому лучше держать постоянно дверь на замке, а ушки на макушке – береженого Бог бережет.

Я посмотрел в глазок – и не поверил увиденному: на тротуаре стоял собственной персоной Боб Стеблов и его ненаглядная Сосиска! Вот это номер…

С такой скоростью я открывал засовы впервые. Марк обещал снабдить входную дверь электрическим замком, открывающимся при помощи переносного пульта, чтобы лишний раз не поднимать свой зад без особой нужды, но рабочая запарка по установке охранной сигнализации отодвинула его замыслы на второй план. И мы каждый раз громыхали массивными железяками, которые можно увидеть лишь в тюрьмах, испытывая определенную неловкость перед посетителями. Впрочем, мне кажется наши состоятельные клиенты относились к подобным мерам предосторожности весьма благосклонно и проникались к О.С.А. еще большим доверием.

– Здравствуй, Сильвер… – Боб вяло пожал мою руку.

Сосиска лишь кивнула, не поднимая головы. Она была одета в старенькое платьице и – о чудо! – не накрашенная. Ее осунувшееся лицо было заплаканным, а руки судорожно комкали носовой платок. Что у них стряслось!?

– Плат, нам нужно… посоветоваться… – начал Боб, когда они уселись.

– Я внимательно слушаю… – Плат сразу понял, что у Стебловых какие-то неприятности, а потому посуровел и подобрался как перед прыжком.

– У меня проблема… даже не знаю, как сказать… – Боб был как в воду опущенный.

Я смотрел на него и диву давался. Куда девался уверенный в себе бизнесмен-миллионер с вальяжными манерами знающего себе цену человека и румянцем на всю щеку? Перед нами сидел убитый горем, а от этого мгновенно состарившийся мужчина, от которого за версту несло перегаром. Его покрасневшие глаза были пусты и безжизненны, а красивый орлиный нос теперь напоминал унылый клюв какой-то большой морской птицы, измазанной в нефти; мне совсем недавно довелось видеть на телеэкране последствия аварии танкера, и там таких птичек собирали по берегу энтузиасты, защитники природы, и отмывали им перья в тазиках со специальным раствором.

– Проблема!? – неожиданно вскричала Алена. – Ты называешь это проблемой!? – Из ее глаз хлынули слезы. – Серега, Стас, у нас украли ребенка! Понимаете – украли!!! Что нам делать!?

Она заплакала навзрыд, забилась в истерике. Мы с Платом были ошеломлены. Я вскочил и бросился к недавно приобретенному холодильнику за минералкой, Серега довольно бестолково начал искать стакан, хотя стеклянная посуда стояло прямо перед ним, на полке шкафа, а Боб с трудом удерживал довольно хрупкую жену на стуле – закатывая под лоб глаза, она вопила что-то нечленораздельное и норовила свалиться на пол.

Алена успокоилась лишь после второго стакана "Боржоми". Мы усадили ее на диван, и она, забившись в угол и поджав колени, смотрела на нас как загнанный зверек. Больше от нее мы не услышали ни слова; мне показалось, что она вообще онемела. И только в больших газах Алены временами посверкивал огонек безумия, от которого мне становилось не по себе.

– Как это случилось, когда? – спросил Плат, усаживаясь на свое место.

– Неделю назад, – ответил Боб. – Я поднял на ноги всю милицию, службу безопасности и своих парней. Они перевернули город и окрестности вверх тормашками. И все тщетно.

Кристина как в воду канула… – Его вдруг начала бить крупная дрожь.

– Каким образом ее похитили? – поторопился с вопросом Плат, не без оснований опасающийся, что и с Бобом вот-вот случится истерика.

– Г-гуляла… – У Стеблова зуб на зуб не попадал. – В п-парке…

– Одна!? – удивился Плат. – Сколько ей лет?

– П-пять. Почему одна? С няней… и охранником… – Тут Боб скрипнул зубами и на его лице явственно проступила дикая ярость. – С-собака… – прошипел он. – Если мы не найдем Кристины, он мне за все заплатит.

Да, не хотел бы я быть на месте охранника…

– И что произошло в парке? – настойчиво гнул свое Плат.

– Няня отошла на минуту купить мороженного… Кристина и охранник сидели в беседке, буквально в двух шагах. Когда няня вернулась, охранник лежал без сознания на полу, а девочка… Ее и след простыл.

– Ты хочешь сказать, что вокруг не было людей? – удивился Серега.

– Были. И немало. Но никто ничего не видел.

– Странно… – задумчиво сказал хмурый Плат.

– Не то слово… – Боб обхватил голову руками. – Что делать, что делать!?

– Надеюсь, свидетелей опросили?

– Конечно. Оперативная группа прибыла на место происшествия спустя десять минут после похищения. Парк был оцеплен, всех пропустили, что называется, через мелкое сито.

Увы…

– Списки людей, находившихся в парке, составлены?

– Естественно. Их не отпускали до тех пор, пока не проверили установочные данные по картотеке милиции и службы безопасности. Ничего особенного, люди как люди.

– Извини, но я все-таки должен спросить… – Серега замялся. – В общем… кгм! – Он прокашлялся. – Похитители вам не звонили? Ну, там выкуп… или еще что-то в этом роде…

– В том-то и дело, что не было ни звонков, ни писем, ни даже малейшего намека на причины похищения. – В голосе Боба звучало отчаяние. – Я готов заплатить любую сумму, лишь бы вернуть Кристину. Любую!

– Месть? – то ли спросил, то ли констатировал Плат.

– Не знаю. Вполне возможно… – Лицо Боба вдруг затвердело и что-то хищное, неприятное выглянуло на миг из его глаз и тут же спряталось под маской сосредоточенности.

– Если это так, то тогда ваши дела совсем плохи, – тихо сказал Серега, бросив быстрый взгляд на безмолвную Алину.