Текст книги "Мифы и легенды Российского флота"

Автор книги: Виталий Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

«ЧЕМ БЛИЖЕ К НЕПРИЯТЕЛЮ, ТЕМ ЛУЧШЕ»

В отечественной историографии Наваринское сражение 1827 г. описано достаточно полно. Первые труды по истории этого сражения появились в 1877 г., они посвящались его 50-летию. Авторами были известный историк Е. В. Богданович и участник сражения лейтенант А. П. Рыкачев. В книге Богдановича «Наварин: 1827– 1877» нет анализа самого сражения, зато хорошо изложены вопросы военно-политического характера. В посмертном издании Рыкачева «Год Наваринской кампании: 1827 и 1828 год. Из записок лейтенанта Александра Петровича Рыкачева, веденных на эскадре контр-адмиралаграфа Логина Петровича Гейдена» подробно описаны действия русской эскадры в Средиземном море, в томчисле и Наваринское сражение. Кстати, в дни празднования 50-летия сражения на действительной службе оставались всего шестеро его участников: адмиралы Е. В. Путятин, Л. Л. Гейден (сын адмирала Л. П. Гейдена), В. С. Завойко, С. В. Воеводский, генерал-лейтенант В. А. Иванови майор В. В. Казимиров, а в отставке – 31. В последующих трудах о Наваринском сражении в известной мере повторяется все, что сказано в работах Богдановича иРыкачева. В книгах советского периода появилось множество серьезных ошибок и предвзятых оценок. Не совсем точно описана завязка сражения; недостаточно оценено соотношение сил сторон и др. Наблюдается и откровенная фальсификация Наваринского сражения, например, приведенная в официальном издании Главного штаба Военно-морских сил – учебном пособии для академий и училищ «История военно-морского искусства» (т. 2), выпущенном в 1954 г. Другие издания малочем примечательны, только в каждом из них событиятрактуются по-разному.

 Попытаюсь восстановить ход Наваринского сражения, взяв за основу рукопись историографа Средиземноморской эскадры И. И. Кадьяна «Битва Наваринская». Она была написана вскоре после этого сражения и, как видноиз предисловия, преподнесена в дар «Его Сиятельству, Господину вице-адмиралу, командиру 1-й Балтийскойдивизии и разных российских и иностранных орденов кавалеру Графу Логину Петровичу Гейдену». Рукопись сейчас находится в моем книжном собрании. В научный оборот она до сих пор не вводилась, хотя и является ценнейшим историческим источником. Кадьян не участвовал в Наваринском сражении, он появился на Средиземномморе после сражения, но сумел опросить многих участников, среди которых были русские, англичане, французы, турки, египтяне, греки и даже австрийцы. Сообщенияочевидцев, а также некоторые официальные документы исоставили основу повествования Кадьяна.

 В выводах и оценках Наваринского сражения неверно расставлены акценты. Известно, что Россия являлась инициатором сначала дипломатической, а затем ивоенной помощи Греции и что победа русской армии и флота в Русско-турецкой войне 1828–1829 гг. сыграла решающую роль в освобождении греков от османского ига. При этом интерес России заключался не только в поддержке освободительного движения балканских народов, но еще и в приобретении свободногопрохода через Черноморские проливы в Средиземное море, в развитии южнорусской морской торговли.

 На Петербургской конференции по греческому вопросу, проходившей в 1824 г., Александр I предлагал сделать Грецию вассальным по отношению к Турции государством. Император российский не понимал восточной проблемы. Перемены произошли только после восшествия на престол Николая I, который проявил решительность в урегулировании этого вопроса.

 Однако надо напомнить, что укрепление влиянияРоссии на Балканах не устраивало ни Англию, ни Францию, правительства которых без проволочек пошли наподписание Лондонской конвенции 1827 г., согласнокоторой три державы потребовали от турецкого правительства предоставления Греции автономии. Но теперь главенствующая роль в решении греческого вопроса принадлежала не России, а Англии. Вот почемукомандующим объединенной англо-франко-русской эскадрой стал английский вице-адмирал Э. Кодрингтон.

 Турецкий султан отверг требования Лондонской конвенции, поэтому к берегам Пелопоннеса направились союзные эскадры. В октябре 1827 г. в Наваринской бухте они разгромили турецко-египетскую эскадру и таким образом помогли греческому национально-освободительному движению. Однако освободить греков от османской зависимости смогли только русские в период Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., завершившейся подписанием Адрианопольского мирного договора 1829 г.

 К началу октября 1827 г. англо-франко-русская эскадра под командованием Кодрингтона блокировала турецко– египетскую эскадру Ибрагим-паши в Наваринской бухте. Согласно тройственному соглашению, контр-адмиралы Л. П. Гейден и Шевалье А. де Риньи подчинялись англичанину – вице-адмиралу Кодрингтону. Долгие годы Кодрингтон служил под командованием знаменитого адмирала Г. Нельсона. В Трафальгарском сражении он командовал 64-пушечным кораблем «Орион». В Англии его считали прозорливым политиком и хорошим флотоводцем.

 5 октября все трое адмиралов, собравшихся на английском флагманском корабле «Азия», направили письмо-ультиматум Ибрагим-паше. Парламентером стал английский подполковник Крадком. Вот текст этого документа:

«Ваша Светлость! По слухам, какие до нас со всех стран доходят, и по достоверным сведениям, узнаем мы, что многочисленные отряды вашей армии рассеялись в разных направлениях по западной части Мореи, опустошают оную, жгут, истребляют, исторгают с кореньями деревья, виноградники, всякие произрастения и, одним словом, наперерыв спешат превратить страну сию в совершенную пустыню.

 Сверх сего известились мы, что против округов Майны приготовлена экспедиция и что туда двинулись некоторые войска.

 Все сии необыкновенно насильственные действия происходят, можно сказать, в глазах наших и в нарушение перемирия, которое Ваша Светлость обязались честным словом соблюдать ненарушимо до возвращения ваших курьеров. В нарушение такого перемирия, в силу которого позволено флоту вашему

26 числа последнего сентября обратный вход в Наварин.

 Нижеподписавшиеся находятся в прискорбной необходимости объявить вам ныне, что таковой с вашей стороны поступок и столь удивительное нарушение ваших обещаний поставляют вас, Милостивый Государь, вне законов народных и вне существующих трактатов между высокими дворами союзников и Оттоманскою Портою. К сему же нижеподписавшиеся присовокупляют, что производимые в сие самое время по повелению вашему опустошения совершенно противны пользам вашего Государя, который по причине сих опустошений может потерять существенные выгоды, доставляемые ему над Грециею Лондонским трактатом. Нижеподписавшиеся требуют от Вашей Светлости представления решительного и скорого ответа и поставляют вам на вид неминуемые следствия вашего отказа или уклонения.

Подписали: вице-адмирал Э. Кодрингтон контр-адмирал граф Гейден контр-адмирал Шавалье де Риньи».

На ультиматум ответа не последовало. Ибрагимпаша сделал вид, что ничего не получал. Вот почемувпоследствии турецкая сторона истолковала действия союзной эскадры как вероломные. Утром 8 октября

1827 г. главнокомандующий объединенной эскадрой вице-адмирал Кодрингтон отдал следующий приказ:

«Азия» у Наварина. Правила, коими должен руководствоваться соединенный флот при входе в Наварин.

Известно, что из египетских кораблей, на коих находятся французские офицеры, стоят более к юговостоку, а потому желание мое есть, чтобы контрадмирал и кавалер де Риньи поставил эскадру свою против их; а как следующий за ним корабль имеет флаг на грот-брам-стеньге, то я и намерен стать с моим кораблем “Азия” противу его, за мной корабли “Генуя” и “Альбион” станут противу линейных турецких кораблей. Касательно же российской эскадры, то мне желательно, чтобы контр-адмирал граф Гейден поставил свои корабли последовательно близ английских кораблей. Российские же фрегаты займут турецкие суда в след за своими кораблями. Английские фрегаты займут те из турецких судов, кои будут находиться на западной стороне гавани противоположно английским кораблям. Французские фрегаты займут на той же стороне те турецкие суда, которые находиться будут противу их кораблей.

Корветы, бриги и прочие мелкие суда находятся под начальством капитана фрегата “Дартмут”; для отвода брандеров на такое расстояние, чтобы они не могли вредить которому-либо из кораблей и судов соединенного флота.

Ежели время позволит прежде открытия неприятельских действий со стороны турецкого флота, то всем судам стать фертоинг со шпрингами, привязанными к рыму каждого якоря.

Ни одной пушки с соединенного флота не должно быть сделано (то есть пушечного выстрела. – В. Д.) без сигнала, разве только что турки откроют огонь, тогда те корабли и суда должны быть истреблены немедленно.

В случае же сражения и могущего случиться какого– либо беспорядка, советую привести себе на память слова Нельсона: “Чем ближе к неприятелю, тем лучше”».

Этот документ свидетельствует о флотоводческом таланте Кодрингтона, о его неподдельном интернационализме. Видны четкая и конкретная постановка задач и способы их выполнения. Читая последние строки приказа, можно ощутить надежду главнокомандующего на мирный исход дела.

 Контр-адмирал де Риньи направил письмо французским офицерам, служившим в египетском флоте:

«Господа, положение, в котором, как вы видите, находятся оттоманские морские силы, блокируемые в Наваринском порте, измена своему слову его светлости Ибрагим-паши, который обязался временным прекращением неприязненных действий,

– все это указывает вам, что впредь вы можете встретиться с своим родным флагом. Вы знаете, чем рискуете. Требуя, чтобы вы покинули турецкую службу в минуту, когда оттоманский флот поставил себя во враждебное положение, которого он должен нести последствия, я даю предостережение, которым вам не следует пренебрегать, если вы остались французами. Имею честь и прочее, де Риньи».

Российская эскадра состояла из 74-пушечных линейных кораблей «Азов», «Иезекииль», «Александр Невский», 84-пушечного корабля «Гангут», фрегатов «Константин», «Проворный», «Кастор» и «Елена»; всего на этих судах было 466 орудий.

 В состав английской эскадры входили линейные корабли «Азия», «Генуя», «Альбион», фрегаты «Глазго», «Комбриэн», «Дартмут» и несколько более мелких судов; всего на этих судах было 472 пушки.

 Французская эскадра состояла из 74-пушечных линейных кораблей «Сципион», «Тридент», «Бреславль», фрегатов «Сирена», «Армида» и 2 мелких судов; всего наэтих судах было 362 пушки.

 Таким образом, в объединенной англо-франко-русскойэскадре насчитывалось 10 линейных кораблей, 9 фрегатови 7 мелких судов, вооруженных 1300 орудиями. Бывший редактор «Морского сборника» Г. Мельницкий в статье «История вмешательства России, Англии и Франции в войну за независимость Греции», напечатанной в1862 г., утверждал, что на союзной эскадре было1274 орудия. В труде французского адмирала графа БуэВиллиомеца, изданном в Париже в 1855 г., эта цифра несколько увеличилась и составила 1290, а в редчайшем издании 1829 г., наоборот, уменьшилась до1252. Такие же расхождения наблюдаются в подсчете числа орудий на кораблях и судах турецко-египетского флота.

 В Наваринской бухте турецко-египетская эскадра стояла на фертоинге в строю в виде сжатого полумесяца, «рога» которого простирались от Наваринской крепости до батареи острова Сфактерия. Линейные корабли (3 единицы) и фрегаты (23 единицы) составляли первую линию. Корветы и бриги (57 единиц) находилисьво второй и третьей линиях. 50 транспортов и купеческих судов стояли на якорях под юго-восточным берегом Мореи. Всего на турецко-египетских судах было более 2300 орудий. Вход в бухту (шириной около полумили) простреливался батареями с Наваринской крепости и острова Сфактерия (165 орудий). Оба флангаприкрывали брандеры. Впереди кораблей на дреках были установлены бочки с горючей смесью. На возвышенности, с которой просматривалась вся Наваринская бухта, находилась ставка Ибрагим-паши.

 В целом турецко-египетская эскадра была сильной, позиция – удачной, если не считать скученности кораблей и судов и небольшого количества линейных кораблей. Турецко-египетская эскадра имела пушек больше, чем союзная эскадра, на 1000. А вот по мощи артиллерии значительно уступала союзной эскадре. Нельзя же сравнивать 10 линейных кораблей, вооруженных 36-фунтовыми пушками, с фрегатами и тем более с корветами, имевшими пушки с максимальным калибром 24 фунта. Это равносильно сравнению крейсеров с эскадренными миноносцами. Стоявшие в третьей линии, а тем более уберега турецкие суда не могли стрелять из-за больших расстояний и опасения поразить свои корабли.

Посмотрим, как описал Наваринское сражениеИ. И. Кадьян:

«В 11 часов утра 8 октября подул легкий от зюйдзюйд– веста ветер, и союзники немедленно начали строиться в ордер похода двух колонн, коего правую или первую долженствовали составлять английская и французская эскадры, предводимые вице-адмиралом Кодрингтоном в следующем порядке:

1 – “Азия” – капитан Вайнес, под флагом вицеадмирала Кодрингтона, на нем 86 пушек и 800 человек;

2 – “Генуя” – капитан Еатурст, 74 пушки и

700 человек;

3 – “Альбион” – капитан Омманей, 74 пушки и

700 человек;

4 – “Сирена” – капитан Ровер, под флагом контр-адмирала де Реньи, 60 пушек и 600 человек;

5 – “Сципион” – капитан Милиус, 74 пушки и

700 человек;

6 – “Тридент” – капитан Морис, 74 пушки и

700 человек;

7 – “Бреславль” – капитан Ла-Бретоньер,

74 пушки и 700 человек.

Российская (подветренная) эскадра:

1 – “Азов” – капитан 1 ранга Лазарев 2-й, под флагом контр-адмирала графа Гейдена, 74 пушки и

600 человек;

2 – “Гангут” – капитан 2 ранга Авинов, 84 пушки и 650 человек;

3 – “Иезекииль” – капитан 2 ранга Свинкин,

74 пушки и 600 человек;

4 – “Александр Невский” – капитан 2 ранга Богданович,

74 пушки и 600 человек;

5 – “Елена” – капитан-лейтенант Епанчин 1-й,

36 пушек и 250 человек;

6 – “Проворный” – капитан-лейтенант Епанчин

2-й, 44 пушки и 300 человек;

7 – “Кастор” – капитан-лейтенант Сытин,

36 пушек и 250 человек;

8 – “Константин” – капитан 2 ранга Хрущев,

44 пушки и 300 человек.

Капитан Томас Фелловс шел с отрядом вверенных ему судов, а именно:

1 – “Дартмут” – капитан Фелловс, 50 пушек и

400 человек;

2 – “Роза” (бриг) – капитан Деви, 18 пушек и

150 человек;

3 – “Филомель” (бриг) – капитан лорд Ингестр,

18 пушек и 150 человек;

4 – “Москито” (бриг) – капитан Мартин, 14 пушек и 120 человек;

5 – “Бриск” (бриг) – капитан Ансон, 14 пушек и

120 человек;

6 – “Алсиона” (бриг) – капитан Тюрнен, 14 пушек и 120 человек;

7 – “Дафна” (шхуна) – 14 пушек и 100 человек;

8 – “Гинд” (тендер) – лейтенант Рогг, 10 пушек и 50 человек.

Французы и англичане, долженствующие идти на правом фланге:

1 – “Армида” – капитан Гюгон, 44 пушки и

320 человек;

2 – “Глазго” – капитан Мауд, 50 пушек и 400 человек;

3 – “Комбриэн” – капитан Гамильтон, 48 пушек и 380 человек;

4 – “Толбот” – капитан лорд Спенсер, 32 пушки и 250 человек.

Итого: 10 линейных кораблей, 9 фрегатов, 1 шлюп и 7 мелких судов; на оных 1308 пушек и 11 010 человек.

Таковы были силы союзников. Напротив того турки, кроме твердой своей позиции, крепости, батарей и пр. и пр., имели:

– 3 турецких корабля о 86-ти, 84-х и 76-ти пушках и на каждом экипаж по 900 человек – итого

246 пушек и 2700 человек;

– 5 двухпалубных 64-пушечных египетских фрегатов, на каждом по 650 человек – итого 320 пушек и 3250 человек;

– 15 турецких 50-ти и 48-пушечных фрегатов, на каждом из них от 650 до 550 человек – итого

736 пушек и 9000 человек;

– 3 тунисских 36-пушечных фрегата и бриг о

20 пушках – итого 128 пушек и 1125 человек;

– 42 корвета о 24 пушках, по 250 человек на каждом – итого 10 008 пушек и 10 500 человек;

– 14 бригов о 20-ти и 18-ти пушках, по 150 человек на каждом – итого 252 пушки и 2100 человек. Всего 83 военных судна, на них более 2690 пушек и 28 675 человек. Сверх сего 10 брандеров и 50 транспортных судов.

В то время, когда начали строиться в колонны, ближе всех ко входу в Наварин находился французский начальник со своим фрегатом, но эскадра его была под ветром к стороне островов Сфактерия и Продано. За англичанами в самом близком расстоянии следовал русский адмирал, а за ним в боевом строю и надлежащем порядке его эскадра. Почти в полдень Кодрингтон, следуя с частью первой и второй колоннами, сделал сигнал французским кораблям поворотить оверштаг последовательно, но чтобы им скорее войти в кильватер английских кораблей, российская эскадра должна была их пропустить, а как главнокомандующий не дал русским и французам общих или, лучше сказать, полных сигналов, то посему он и послал на шлюпке своего флаг-офицера к нашему адмиралу с просьбою лечь в дрейф, чтобы пропустить французов вперед, и сам после сего, сделав сигнал, приготовился к бою; спустился в 1 час пополудни с правою колонною в сей порт.

Его сиятельство граф Гейден, к крайнему прискорбию своему, должен был исполнить волю вицеадмирала, а потому и приказал на корабле «Азов» положить грот-марсель на стеньгу и счел за нужное еще уменьшить в колонне расстояние, сделал сигнал задним прибавить парусов. По спущении сигнала граф, обуреваемый нетерпением, двинулся с кораблем “Азов” вперед, а за ним остальные его корабли и фрегаты».

Этот маневр истолковывали по-разному. Некоторые утверждают, что Кодрингтон это сделал умышленно, чтобы подставить под удар русских. «Английский адмирал рассчитывал поставить под перекрестный огонь русскую эскадру и таким образом разгромить ее, а затем по собственному усмотрению уладить конфликт между Грецией и Турцией», – читаем в одном из трудов. Объяснение же гораздо проще. Английский адмирал счел, что через узкий пролив входить одновременно двумя колоннами рискованно: всякое могло случиться – и посадка на мель, и начало сражения в моментвхода кораблей в Наваринскую бухту, поэтому он предложил входить в бухту одной кильватерной колонной. Сражение началось в тот момент, когда в Наваринскую гавань начали входить российские корабли.

 Далее Кадьян пишет: «Английский адмирал перед входом в гавань встречен был турецким офицером, который объявил, что якобы находящийся в отсутствии

Ибрагим-паша не оставил приказаний касательно дозволения входа союзных эскадр в сей порт, а потому он требует, чтобы, не ходя дальше, поворотили в море, на что Кодрингтон ответил, что он пришел сюда не получать, но давать приказания и что после вероломного нарушения слова, данного Ибрагимом, он истребит весь флот их, ежели хотя один выстрел сделан будет по союзникам, – с сим ответом офицер отпущен обратно». Снова на какой-то миг появилась надежда на мирное разрешение конфликта. Командиры английских кораблей, как на маневрах, входили в бухту и по диспозиции становились на шпринг.

«Корабль “Азия”, достигнув в полумесяце того места, противу коего Кодрингтон предположил, как и в приказе его о том объявлено было, вести атаку, лег фертоинг со шпрингами противу кораблей, на коих развевались флаги капитан-бея Тагир-паши и Могорем-бея. Мателот его “Генуя” стал также фертоинг, имея шпринги с обеих сторон, противу линейного корабля, а следовавший за ним “Альбион” расположился противу двух двухдечных фрегатов, из коих один имел 62, а другой – 56 пушек.

Шлюп “Толбот” встал на правом фланге противут50-пушечного фрегата, а бриги “Филомель” и “Москито” – между брандерами.

Капитан Фелловс так же мирно расположился со своим фрегатом “Дартмут” между левым флангом, брандером и крепостью; бриги “Розе” и “Бриск” тут же заняли свои места.

 Французский фрегат “Армида” пошел на правой фланг к “Толботу”, а бриг “Алсиона” и шхуна “Дафна” стали один подле другого почти перед носом корабля “Азия”.

 Английский тендер “Гинд” спешил к месту своего адмирала.

 Господин де Риньи, следуя по диспозиции за “Альбионом”, преодолев по входе в порт все затруднения, проходя в тесноте брандеров и мелких прежде его туда вошедших судов, стал около половины 3 часа противу двухдечного 64-пушечного египетского фрегата «Нзины», на ветре бывшего и занимавшего первое место на левом фланге неприятельской линии. Трем кораблям его эскадры надлежало расположиться за ним последовательно, так, чтобы занять неприятеля (то есть связать боем. – В. Д.) между ним и кораблем “Азия”.

 Капитан Фелловс, командир фрегата “Дартмут”, начальник отряда мелких судов, знавший хорошо положение неприятельского флота, ибо он был послан к оному для переговоров с Ибрагимом, имевший поручение, сколь важное, столь и трудное, удалить или истребить брандеры, коими были окружены фланги сего флота; по входе в порт послал на один из оных лейтенанта Фиц-Роя для отвода оного дальше, турки сочли это насилием и открыли ружейный огонь, принесли в жертву своей запальчивости посланного офицера и нескольких человек матросов. Тогда фрегаты “Дартмут” и “Сирена”, как ближайшие к оному, открыли ружейный оборонительный огонь. Французский адмирал стоял так близко к египетскому фрегату “Нзин”, что мог свободно закричать ему, что буде оный не откроет огня, то и противу его ничего предпринимать не будут; но среди сих действий сделали с одного из египетских корветов пушечный выстрел по фрегату “Сирена”, коим оторвало у матроса обе ноги, за коим последовал другой со второго фрегата, тогда с ответом на оный раздался повсеместный гром ружей и пушек оттоманского флота, крепости и батарей, что было ровно в два часа.

 Между тем как капитан Фелловс с храбрым своим отрядом освободил от брандера корабль “Сципион”, с коим он сойдясь загорелся, другой брандер, и именно тот самый, с которого убили Фиц-Роя и из коего показывалось уже пламя, отрубив канаты, пошел на «Дартмут» и, прицепясь к правому его борту, зажег на нем брамсели, но, по счастию, проворный экипаж скоро погасил пожар, а брандер отбуксирован и истреблен.

В это время англичане, стоявшие на шпрингах в совершенной к сражению готовности, не замедлили открыть меткий и сильный огонь с кораблей и прочих судов, а граф Л. П. Гейден вводил свою эскадру в порт, дымом покрытый, и едва “Азов” миновал крепость и укрепления, как оные и открыли сильный по нему огонь, и наш адмирал, долженствующий идти в глубину залива, встречен был более, нежели из 1400 пушек, ужаснейшим перекрестным огнем.

 Вице-адмирал Кодрингтон при начале сражения имел дело с кораблем капитан-бея, не взирая на то, что к нему находился ближе Могарем-бей, начальник египтян, умевший до времени сохранять повиновение экипажа, и как бы желал быть безмолвным зрителем побоища, а потому и не палил, почему и противу его не действовали, и Кодрингтон, думая избежать с сей стороны напрасного кровопролития, послал к Могарему своего лоцмана, грека, уроженца острова Мило, объявить, что буде он не вступит в бой сам, то на него нападать не будут. Но терпение турок истощилось, и парламентер сей, подобно Фиц-Рою, убит в шлюпке у борта корабля, с коего немедленно открыли огонь по “Азии”, который имел с сего времени дело с двумя уже кораблями и подвергался в то же время выстрелам судов второй и третьей линии, потерял бизань-мачту, с падением коей прекратилось действие некоторых его пушек. В это время английский адмирал начал подвергаться величайшей опасности, но в сей момент, прошед сквозь мрак и тьму, залив покрывавшую, приспел и вступил в дело граф Гейден, корабль коего, покрытый густым удушающим дымом, осыпаемый картечью, ядрами и пулями, как градом, прокладывая себе путь среди различных опасностей, быстро достигнул места своего, неприятельских линий, стал от них в расстоянии пистолетного выстрела на якорь со шпрингами и убрался с парусами в одну минуту».

 Описывал эту ситуацию и отставной немецкий капитант1 ранга А. Штенцель в своем труде «История войны на море в ее важнейших проявлениях с точки зрения морской тактики». Он утверждал, что по винепьяных офицеров один из российских кораблей открыл огонь по кормовой части «Азии», что, конечно, не соответствует действительности.

«Тогда положение англичан переменилось, противники их начали слабее и слабее действовать, и господин Кодрингтон, коему помог наш адмирал, сокруша капитан-бея, сокрушил и Могарема. Корабль первого, пронесясь по линии, брошен на мель, а второго сгорел, суда второй и третьей линий, бившие “Азию” с носу и кормы, потоплены. Но зато “Азов” обратил на себя общее внимание врага, ярою злобою противу его кипевшего, не только ядра, картечь, книпели, пули и брандскугели, но даже обломки железа, гвозди и ножи, кои турки в бешенстве клали в пушки, сыпались на него с одного корабля, пяти двухдечных фрегатов, бивших его в корму и в нос, и многих судов второй и третьей линий. Корабль загорался, пробоины увеличивались, рангоут валился.

Его сиятельство граф Гейден, находясь на юте во все время сего страшного сражения с веселым челом и совершенно спокойным духом, великим людям свойственным, наблюдал действия эскадры и противоборство многочисленного, в четверо сильнейшего неприятеля, предупреждая и отвращая все его дерзкие предприятия, с душевным удовольствием примечал ослабевающую силу онаго, но сердечно скорбел о потере достойных воинов своих. Храбрый и опытный капитан Лазарев 2-й, находясь попеременно в разных местах корабля своего, управлял оным с хладнокровием, отличным искусством и примерным мужеством, ободряя личным присутствием твердость и храбрость нижних чинов и искусно направляя действие артиллерии, ускорял разрушение сил оттоманских, и Тагирпаша, на сем фланге начальствовавший, опасаясь потопления избитого фрегата своего, с поспешностью перешел на другой. Когда же приспели к местам своим “Гангут”, “Иезекииль”, “Александр Невский” и “Бреславль”, когда полетели и их ядра на вражеские корабли, тогда “Азов” мало-помалу начал выходить из страшного аду, в коем он находился. 24 убитых, 67 раненых, избитый такелаж, паруса, а в особенности рангоут, и более 180 пробоин, кроме 7 подводных, доказывают истину сказанного.

 Турки вообще целили по рангоуту, что было бы полезно, если бы сражались под парусами. Напротив, союзники метили, как и быть должно, по корпусам, разрушая кои, били у них много людей. Мачты корабля “Азов” были так избиты, что на пути в Мальту, имея фальшивое вооружение, он с великой опасностью нес нижние паруса.

 Капитан-лейтенант Баранов был в сей геройской битве действительным помощником капитана своего господина Лазарева и показал особенное присутствие духа, он, исполняя с быстротою и точностью все его приказания и направляя корабль, как дело того требовало, равнодушно распоряжался действиями и управлением оного, и когда из правой его руки вырвало картечью рупор, то господин Баранов, невзирая на боль, контузией причиненную, с стоической твердостью и необыкновенным хладнокровием, взяв другой в левую руку, спокойно продолжал делать зависящие от него распоряжения.

 Рассматривая положение кораблей “Азов” и “Азия”, нетрудно решить, кто из них находился в большей опасности, и сэру Кодрингтону или графу Гейдену принадлежит победный дня сего венец. Здесь кстати сказать, что когда у корабля капитан-бея “Азия” перебила шпринг, тогда он повернулся к “Азову” кормою, граф, увидя сие, приказал громить его в оную из 14 орудий, когда же он по причине перебитых канатов своих пошел за “Альбионом” с другим 76-пушечным кораблем, с сим последним с начала сражения дравшимся, по которому “Азов” весьма сильно действовал, и там оба остановились на якорях, тогда, будучи не в состоянии сопротивляться долее, а особенно когда у него в констапельской сделался пожар и сильные картечные выстрелы “Азова” не дозволили гасить оный, тогда яростию дышущие оттоманы, отрубив канаты, устремились среди гибельного положения своего в злом намерении сцепиться с кораблем “Азов” и сжечь его, но, встретив сильную и необоримую преграду в его ядрах и картечах, часть экипажа онаго бросилась на гребные суда, а другие, подняв торопливо форстеньги– стаксель, спустились под оным на берег, пламя указывало путь его к оному.

 Кроме сего корабля, адмирал наш потопил два больших 50-пушечных фрегата, два корвета второй линии со всеми бывшими на них разноплеменными народами и истребил фрегат Тагир-паши, убив и ранив на оном из числа 600 около 500 человек. Паша, сие рассказывавший, видя его (фрегат. – В. Д.) наполненный трупами и боясь утонуть на оном, перешел на другой, но вскоре и оттуда должен был спасаться и остальное время до рассвета провел на островке.

Следовавшие за кораблем “Азов” наши корабли и фрегаты по мере вступления их в порт встречали сильную канонаду крепости, батарей и судов неприятельских, а брандера, зияющие жерлами, готовые запылать в одну минуту, шли на сближение с ними; “Гангут” и “Иезекииль”, встретив во время два из них, верными выстрелами немедленно пустили их ко дну со всем экипажем. Третий потоплен кораблями “Иезекииль” и “Александр Невский”.

 Французский корабль “Сципион” наскочил на турецкий брандер и своим бушпритом увяз в его вантах.

Пламя перекинулось на корабль. Девять человек сгорели в огне, многие получили серьезные ожоги. Но в конце концов с пожаром справились. С помощью других кораблей брандер был пущен ко дну.

Линейный корабль “Гангут” вступил в бой одновременно с несколькими судами противника, в том числе с фрегатом Тагир-паши. Корабль “Иезекииль” атаковал 54-пушечный турецкий фрегат и много мелких судов второй и третьей линий. Корабль “Александр Невский” уже при входе в Наваринскую бухту уничтожил береговую батарею, а затем в течение 40 минут расправился с 58-пушечным турецким фрегатом».

В 18 часов 20 минут сражение прекратилось. Было уничтожено до 60 судов противника, в том числе 3 линейных корабля, 9 фрегатов, 24 корвета, 14 бригов,

10 брандеров и других судов. Сразу после сражения англичане на шлюпе «Пеликан» детально обследовали Наваринскую бухту с целью установления потерь турецко– египетского флота. Кораблей и больших фрегатов погибло чуть более 50 процентов, а мелких судов – более 60. В книге Д. Джемса «История Великобританского флота от времен Французской революции по Наваринское сражение» (т. VI), изданной на русскомязыке в 1845 г., приведены данные о потере кораблей исудов турецко-египетского флота.

Класс судна Уничтожено Повреждено

Корабли 1 2

Большие фрегаты 3 1

Малые фрегаты 9 4

Корветы 22 8

Бриги 19 9

Шхуны 1 4

Брандеры 5 1

Всего 60 29

Число убитых и утонувших превысило 8000 человек.

 Ночью сгорели почти все оставшиеся суда. Союзники потерь в кораблях не имели. На российской эскадре погибли 2 офицера и 57 матросов, наанглийской – 6 офицеров и 73 матроса, на французской – 41 матрос. На союзной эскадре ранения получили 25 офицеров и 562 матроса.