Текст книги "Трахни меня!"

Автор книги: Виржини Депант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава десятая

Блядь, сердце вот–вот выскочит из груди. Она слишком долго бежала. Маню спрашивает себя, сумеет ли она отдышаться до вечера. Она то и дело вспоминает вопль Карлы, когда ту ударило капотом. И глухой удар тела о машину. Она не успела ничего рассмотреть, потому что тут же бросилась бежать. Почти до того момента, как все произошло. Именно тогда услышала вопль и странный звук удара.

Она заходит в бар, роется в карманах, выкладывает всю оставшуюся мелочь. Пересчитывает деньги.

– Виски, и мне надо позвонить. Звонит легавым и говорит:

– На набережной девушка, рядом с ночным баром, там, где деревья. Я видела, что ее сбила машина. Не знаю, жива ли она, но лучше глянуть.

Потом звонит пожарным. Она не доверяет легавым, поскольку слишком плохо говорит. У нее больше веры в пожарных.

Одним глотком опустошает стакан, выскакивает из бара, не желая, чтобы ее здесь застали легавые. Пора возвращаться домой и нажраться в хлам.

Она возвращается пешком, опасаясь всех встречных машин – может, ее ищут. Она терзается вопросом, у кого подзанять деньжонок.

У Тони видели, что они ушли вместе. Будут неприятности, когда начнут выяснять ее личность. Придется говорить, что она сразу вернулась домой, что не была на берегу. Но легавые все равно будут доставать.

Она дошла до дома, так и не найдя никого, кто бы дал ей денег на бутылку. Нет, так она вернуться не может, иначе начнет колотиться головой о стену. Жаль, что в округе не осталось ни одного торговца, который продавал бы ей в кредит.

Она замечает Белькасема на новехоньком мопеде. Кричит ему:

– Не одолжишь сотню? Завтра верну, когда зайдешь ко мне.

Парнишка протягивает ей деньги – хороший паренек. Потом спрашивает:

– У тебя все в порядке? Дралась, что ли?

– Нет, упала. Поэтому надо выпить, чтобы заснуть. А то валюсь на ходу.

– Знаешь про Радуана?

– Знаю. Его все ищут. Мудак, пошел кривой дорожкой…

– Да нет. Они его нашли. Мустаф и его парни только что прижали его. Думаю, на этот раз он все понял…

– Они ему вломили?

– Еще как. Пока неизвестно, что с ним. Он в больнице. Хорошо еще, что голова осталась на плечах. А остальное вроде все переломано… И еще… Они ему плеснули кислотой в лицо. Для назидания. Квартал давно бурлил. Урок остальным, чтобы не мутили воду…

– Ты сам видел?

– Нет, не видел. Я видел, когда за ним приехала «скорая» – санитары не знали даже, за какое место взяться. Не хотелось бы оказаться на его месте.

– Кислотой в лицо? Жуть… Ты знаешь, что он натворил?

– За что–то не заплатил, что–то продал, не там где положено. Так, по мелочам. К тому же еще выделы–вался, когда они пришли к нему, – мол, никого не боюсь…

– Спасибо за сотню. Это очень круто с твоей стороны. Чао, Белькас.

Она заходит в бакалею на углу. Покупает бутылку бурбона «Четыре розы». Возвращается домой. Усаживается перед ящиком. Пьет огромными глотками. Звонит телефон. Звонки раздражают ее. Она вырывает шнур из розетки.

Бывают такие моменты. Дни катастроф. Она уже выпила полбутылки. И ничего не почувствовала. Только разъярилась. Опасный гнев. Ей хочется нажраться до беспамятства, главное – не думать о том, что случилось сегодня.

Бутылка опустела. Сна ни в одном глазу. Но кое–какое облегчение наступило. Мысли прояснились: спиртное – хороший советчик.

Она снимает выпачканную в земле одежду. Натягивает джинсы. На коже синяки, желтые пятна на руках. Завтра все это посинеет. Она надевает черные очки, берет биту, которую у нее оставил Радуан.

Пересекает улицу, заходит в дом, поднимается на последний этаж и стучит в дверь Лакима. Его нет дома – он занят своим бизнесом. Его квартира расположена под самой крышей. Над дверью есть окно. Лестница, при помощи которой можно добраться до него, стоит в шкафу рядом с электросчетчиком.

Маню без труда залезает на крышу. Старается не повредить лицо. Разбивает окно битой, открывает ставень и проникает к Лакиму.

Она хорошо знает эту квартиру, поскольку провела здесь немало времени. Если в этой комнате найдется хоть один предмет мебели, на котором ее не трахали, значит, она еще целка. На стене постер с Малькольмом X, а рядом – два боксера. В запертом на ключ ящике, который Лаким прячет за холодильником, все деньги, которые он скопил с тех пор, как стал дилером. Он – единственный дилер в округе, который копит. Не доверяет банкам, опасаясь, что его спросят, откуда денежки. Маню нашла тайник случайно, когда уронила чайную ложечку за холодильник и попыталась ее достать. Но она не знает, где ключ от ящика, – этим она займется потом.

В нижнем ящике стола лежит пушка и патроны. Лаким несколько раз водил ее стрелять. Ей нравился звук выстрела. Но особого восторга она не испытывала.

Она выходит через дверь с металлической коробкой под мышкой и тяжелым пистолетом в сумочке.

Если подумать, она все же набралась и слегка покачивается, когда добирается до Мустафа, который живет двумя улицами ниже. Звонит, ей тут же открывают. Если по правде, она предпочла бы, чтобы его не было дома. Но поскольку он дома, тем хуже… Он говорит:

– Ну и противная у тебя морда, когда ты нажрешься. Чего тебе надо?

Но в дом не пускает.

Маню спрашивает:

– Ты один?

Выражение лица Мустафа смягчается. Он улыбается:

– Похоже, у тебя с Лакимом не ладится? Сколько времени ты не заходила ко мне? Соскучилась?

Она плечом вталкивает его в квартиру. И тихо говорит:

– Нет. Я пришла тебе сказать, что мне не нравится, как вы разделались с Радуаном. Никто не имеет права так поступать с этим парнем.

Она ставит ящик на пол и роется в сумочке. Слышит его слова:

– Мне не нужны твои советы. Посмотри на себя. Нищенка.

– Больше ты ни от кого не получишь совета, мудак. А я – последняя нищенка, которую ты видишь. Лови момент…

Она стреляет один раз, вытянув руку. Чувствует отдачу в плечо и слышит оглушительный грохот. Совсем не так, как в кино. Его голова взрывается, и он падает на спину. Неловко, словно не умеет падать красиво. В кино все по–другому. Она подходит к нему – у него всегда полно денег. Лицо превратилось в кровавое месиво. Она никак не решается дотронуться до него, чтобы обыскать.

Она не думала, что выстрелит. Пришла ради этого, но думала, что ей что–нибудь помешает.

Перед уходом она опорожняет большую черную сумку и кладет в нее ящик Лакима. Потом находит в холодильнике бутылку джина. Она не очень любит джин, но все же какой–никакой крепкий напиток.

Закрывает за собой дверь. Никого нет. Люди здесь повидали многое и не станут высовывать нос из дверей на каждый выстрел. Маню усмехается: «Ага, только обычно стреляю не я, козлы вонючие». Она не понимает, сказала ли это вслух или подумала. Она действительно не в себе.

Начинает темнеть. Летом дни слишком длинные. Зайдя в бар, ищет в справочнике «Бургорг». Записывает адрес. Она не знает, где это. Лучше взять такси, но у нее ни франка в кармане, а ящик открывать несподручно.

На улице она сталкивается с невысоким господином в сером костюме. Достает пушку, не зная, заряжена она или нет, и приставляет ее к его лбу:

– Скажи, лапочка, у тебя бумажник есть? Отдай его мне, поскольку сегодня мой день, а не твой.

Если он заверещит, она размозжит ему лысую башку рукояткой. Но господин бледнеет и тут же протягивает ей бумажник.

– А теперь руки в ноги и беги… Чтоб я тебя больше не видела.

Как только он поворачивается, чтобы убежать, она быстро удаляется. Она открывает бумажник, везуха – он полон бабла. Сегодня ей действительно везет. Она повторяет про себя: «Все просто, только не надо бояться». И почему люди с кредитными карточками таскают при себе столько наличности? Не понятно. Но ей повезло… Она идет на стоянку такси, задумчиво повторяя: «Все просто, только не надо бояться».

Бургорг, который приглядывал за условно осужденным Камелом, живет в спальном квартале для среднего класса. Не так уж плохо, действительно не так уж плохо. Во время поездки Маню делает над собой усилие, чтобы привыкнуть к вкусу джина. Не так уж плохо, действительно не так уж плохо.

Такси останавливается прямо у дома. Водитель не произнес ни слова, пока они ехали.

Перед тем как позвонить, она, чтобы подбодрить себя, делает глоток джина. Хорошая подзарядка.

Она звонит. Ей открывает тип лет сорока, высокий и не толстый. Она легко представляет, как он строит из себя красавчика, лезет в душу к условно осужденным своими остротами. Не у всех у них такие рожи, но все же в них всех есть что–то общее.

Она спрашивает:

– Господин Бургорг?

– Да.

– Здравствуйте, я младшая сестра Камела, того, который недавно повесился. Знаете?

Тот кивает. Но не может понять, выгнать ли ее немедленно или подождать.

– Так вот, мсье, меня волнуют кое–какие детали. Он приходит в себя. Выпрямляется и резким тоном говорит, как строгий преподаватель:

– Не вижу, чем…

– А я вижу. Я вижу тебя на полу с твоей сраной мордой в крови и с кишками наружу…

Она отступает на шаг и целится в горло. Но пуля попадает в верхнюю часть груди, а потому она стреляет во второй раз, взяв выше. Промахивается. Он отшатывается, она делает шаг вперед и приставляет пистолет ему к животу. Стреляет еще раз и смотрит, как Бургорг валится к ее ногам.

С точки зрения эстетики, на этот раз все красивее. Больше цвета. К тому же она уже не новичок и получает большее наслаждение.

Из другой комнаты появляется женщина – она вытирает руки тряпкой. Увидев на полу мужа, начинает вопить. И падает с пулей в животе. «Жаль, что не умею целиться. В глотку было бы лучше». Маню переступает через тело легавого, подходит к женщине и выпускает ей в лицо всю обойму.

При каждом выстреле ее плечо отбрасывает назад.

Она подбирает сумку и выбегает из дома. Вскакивает в первый автобус. Чем же заняться теперь?

Глава одиннадцатая

Нескончаемая поездка на поезде. Отель оказалось найти легко. Она спрашивает у администратора господина Паже. Плохо выбритый итальяшка предупреждает:

– Это не двухместный, а одноместный номе…

– Я не собираюсь оставаться на ночь – отсосу и обратно.

Она стучит в дверь. Франсис открывает не сразу. Он спал.

Он кружит по номеру, и номер от этого кажется еще меньше. Потирает затылок. Никак не может собраться с мыслями.

– С ума сойти, сколько я сплю, когда сижу по горло в дерьме.

Она садится на край постели. Терпеливо ждет, когда он окажется в состоянии разговаривать. Открывает плеер, чтобы поменять батарейки. Франсис изрекает:

– В общем, ничего хорошего. По правде сказать, даже не знаю, что делать. Есть кое–какие мыслишки, хотелось бы их обсудить. Мне нужно твое мнение.

– А выглядишь ты неплохо.

– Похоже, тебя это волнует… Да, я сплю, как младенец. Повторяю, никак не могу отоспаться. Но только мне это кажется удивительным.

У него странная улыбка – тень улыбки. Он продолжает:

– Первое, что надо сделать, это спуститься и купить колеса, чтобы проснуться. Надо что–то быстрое и эффективное – мне надо тебе многое рассказать.

Она кивает. Он протягивает ей фотокопию пустого рецепта.

– Пожалуйста, можешь заняться этим?

Он вбил себе в голову, что у нее почерк врача. К тому же, она будет знать, что он принимает. Словно все происходит не случайно. Ей надо было отказаться с самого начала, чтобы не впутываться во все это. Теперь уже поздно грызть себя.

– Наверху справа пишешь… Она обрывает его:

– Я слишком часто это делала, могу заполнить сама.

Она пишет и спрашивает:

– Когда именно все произошло?

– Позавчера вечером. Сумасшедшая неделя. В этой истории столько странного, что надо рассказывать с самого начала, иначе ни черта не поймешь.

– Ну не сидеть же здесь целую неделю.

Когда он начинает, остановить его невозможно. Постоянные рассуждения. Мысли опережают язык и разбегаются во все стороны. Он качает головой:

– Нет–нет, буду краток. Поверь, все это важно. Не дай бог тебе тоже оказаться в таком дерьме, как я. Самое главное в том, что это ты должна передать Ноэль.

Он выкладывает на стол паспорт и толстый конверт.

– У меня встреча с ней в субботу 13 июня в буфете на вокзале Нанси. В 17 часов. Если не получится, то там же на следующий день. Она переезжает границу на велосипеде, она рассчитывает на меня. Это суперважно.

Как во всех его делах – важность определяет он сам. У него свои ценности и особые требования. Вряд ли Ноэль нуждается в этом, но он решил, что это важно. Это его проблемы.

Надин подписывает рецепт. Она должна рассказать Франсису, что случилось с ней. Тогда разговор может стать другим. Потом решает, что объяснит позже.

– Спущусь в аптеку. Перед выходом добавляет:

– Хорошо, что приехала, я рад тебя видеть. Самому все станет яснее, когда поговорю с тобой.

– Тип внизу не хочет, чтобы я оставалась здесь.

– Забудь. Видела – напротив отеля есть дежурная аптека.

– Видела. И не удивлена – ты из тех, кто умеет выбирать отель.

Он улыбается и выходит. Она вытягивается на постели.

Она довольна, что встретилась с ним, и вдруг спрашивает себя, а не задушила ли она Северин, чтобы остаться с ним.

Она ощущает, что теперь неразрывно связана с ним.

Я знаю, что в конце концов останусь с вами наедине. И жду этого мгновения.

Надо было купить спиртного.

Его долго нет, хотя аптека напротив. Хорошо, что у них будут колеса, – она вымотана до предела.

Как долго его нет. Она берет его вещи, паспорт и конверт – позже будет удивляться, что вспомнила о них.

Похоже, спорит с администратором. Пытается убедить того, что не только не должен приплачивать, но и имеет право получить за ту же цену апартаменты на двоих.

Внизу его нет, за конторкой пусто, а дверь распахнута. С порога отеля она видит, как Франсис, спиной вперед, вылетает из аптеки. Оглушительный выстрел. Его череп взрывается. Пуля попала в голову.

В окнах вспыхивает свет. Кто–то бросается к телу. Она без раздумий направляется в сторону вокзала. В брюхе урчит. Ноги едва несут ее. Страх заполонил всю душу. Она превратилась в резонатор – эхо усиливается, отражаясь от стенок. В голове лишь одна мысль: «В это время поезда уже не ходят». Ни о чем другом она думать не может. В голове словно бьется глупая песенка, от которой никак не удается отделаться. «В это время поезда не ходят». Она застывает перед решеткой. «В это время поезда не ходят».

Глава двенадцатая

Маню доехала на поезде почти до дома матери, которая отправилась на отдых с новым любовником. Еще один жалкий тип со смазливой мордой. Красавчик, воняющий дешевым кремом после бритья, распускающий руки, когда выпьет. С той жизнью, которую он ведет, и дурой, которую он трахает, спиртное вряд ли делает его веселее.

В поезде она упала в проходе, потом заснула. Ее разбудил контролер. Жуткая головная боль, сущая мука.

Она едва смогла вспомнить, что случилось и почему она здесь. Головная боль мешает думать.

Квартира матери пуста, она принимает ванну, роется в аптечке в поисках аспирина. В ней полно успокоительных таблеток – мать постоянно их принимает. Часто злоупотребляет ими. Маню вспоминает, как та напевает, сидя перед ящиком, разговаривает сама с собой, расхаживая по комнате, потом вдруг застывает не в силах вспомнить, чем занималась.

Маню вдруг ощущает нежную печаль. Но раздражение тут же берет верх: будь эта женщина не такой дурой, ее бы не терзала депрессия.

Она вытирается, оглядывая себя в зеркало. На теле полно синяков – их больше, чем она думала. К счастью, с мордой все в порядке, только немного распухла губа. Слава богу, нос остался целым.

Она разогревает в печи пирог со шпинатом, жадно выпивает несколько чашек кофе, разбавленного совершенно обезжиренным молоком.

Взламывает крышку ящика, украденного у Лакима. Крышка уступает не сразу.

Банкноты потрепаны, но тщательно разглажены. Что–то похожее на угрызения совести проскальзывает в душе, когда она представляет Лакима, ежевечерне наполняющего свою копилку. Потом начинает пересчитывать деньги, и угрызений как не бывало.

Чуть больше 30 000 франков – хватит на хороший уикенд.

Маню рыщет по дому, находит дуининтель, откладывает лекарство в сторону.

Доедает остывший пирог. Понимает, что ей смертельно скучно.

Вой полицейской сирены. На мгновение спина покрывается холодным потом. В голове проносятся тревожные мысли. Быть не может, чтобы ее уже искали.

Однако, ей не приснилось – на улице шум. Она гасит свет и бросается к окну.

Что–то случилось в аптеке. Понять ничего нельзя, но суета приличная. Легавые, «скорая»… Из окна ничего не разглядеть.

Она садится. Аптекарь известен в квартале своими темными делишками. Но пока еще не замечен ни в чем таком, чтобы к нему среди ночи заявились легавые.

Голод пропал. Дом навевает жуткую тоску. Она громко произносит:

– Я – не домохозяйка. Я – уличная женщина. Надо пройтись.

Дождавшись, когда на улице воцаряется спокойствие, она выходит из дома.

Глава тринадцатая

Перед вокзалом, прислонившись к стене, стоит девица, уставившаяся в землю. Маню с противоположного тротуара слышит музыку, доносящуюся из ее плеера.

Может, ее кинул парень, и ей негде переночевать. Или она собиралась прогуляться по ночному пригороду. Но за свои уши она, по крайней мере, не переживает.

Маню переходит улицу и останавливается перед ней. Девица на добрых три головы выше и весит вдвое больше. И не сразу соображает, что с ней хотят заговорить. Она выключает плеер. И извиняющимся тоном произносит:

– Поезда уже не ходят.

– Нет. Будешь торчать здесь всю ночь.

– Ага. Поезд будет только утром.

– Слава богу, хоть говорить умеешь. Куда собираешься?

– Скорее всего, в Париж.

Похоже, девица не знает, куда ей надо. У Маню болит голова, но она спрашивает:

– Водить умеешь? Девица кивает.

– Отлично. Ты умеешь водить, а у меня есть машина, и я тоже хочу в Париж.

– Клево, вот это клево…

Но в ее голосе нет убежденности. Однако идет за Маню, не сказав по пути ни слова. Словно спит на ходу. Хоть бы действительно умела водить…

Маню велит ей подождать на кухне, предлагает сварить кофе. А сама собирает вещи.

А когда кричит: «Можно отправляться», девица ей не отвечает. Она вновь включила свой плеер, и Маню приходится трясти ее за плечо, чтобы вернуть в реальный мир.

Девица без труда выводит машину из гаража – ну ладно, хоть водить умеет.

Они молча едут по ночным улицам. У девицы круги под глазами, словно их нарисовали маркером. Странная у нее рожа. Не крокодилица, но забыть будет трудно.

Хоть бы у нее оказались крепкие нервы. Маню глядит на бегущие мимо деревья, за которыми прячутся дома. Спрашивает:

– Тебя ждут в Париже?

– Нет, не ждут.

– Ну и отлично, поскольку мы туда сегодня не поедем.

Маню достает пушку, чтобы та увидела, но наводить не наводит. Потом объясняет:

– Я в полном дерьме. Жаль, что ты нарвалась на меня, но мне надо, чтобы ты отвезла меня в Бретань. Там оставишь себе тачку, чтобы вернуться – она не в угоне. Я даже оплачу тебе бензин на обратную дорогу.

Вторая даже не сморгнула. Только немного глаза округлились. Либо опытная авантюристка, либо не врубается, что происходит. Но спрашивает:

– А куда в Бретани?

Вежливо, без спешки. Словно они встретились на гулянке, и она отвозит ее домой, спрашивая, в каком квартале живет новая подруга. Маню ворчит:

– Откуда мне знать – море хочу увидеть. Хорошо, что дылда особо не реагирует – Маню не

хотелось бы ехать с нервной попутчицей. У нее слишком сильно болит голова. И добавляет:

– Разберемся по пути. Только заруби на носу одно – станешь надоедать, башку прострелю, будешь у меня не первая сегодня.

Она произносит эти слова, чтобы внести ясность и проверить дылду. Та улыбается. Маню смотрит на дорогу. Она не верит этой бабе ни секунду.

Часть вторая

Безумные тени, бегите к вершинам желаний своих.

Вам никогда не утолить свой гнев.

Вдали от живых, но обреченных кочевников,

Неситесь через пустыни как волки,

Вершите свою судьбу, отчаявшиеся души,

Бегите от бесконечности, которую несете в себе.

Шарль Бодлер

Фурия бессилия заставляла дрожать

Ее палец на спусковом крючке.

Джеймс Е.

Глава первая

После кофе ей полегчало. Надин держит руль одной рукой, потягивается. Ставит в магнитолу кассету: Lean on те or at least rely[8].

Рыжая малявка смотрит на нее разинув рот. Морщит нос в растерянности, но молчит. Ворчит, когда Надин усиливает звук, но не просит сделать тише. У нее гноящаяся ранка на губе справа, еще не покрывшаяся коркой.

Она подозрительно следит за каждым поворотом дороги, явно опасаясь, что Надин собирается отвезти ее туда, куда ей ехать не хочется.

Надин еще никогда не видела никого, кто бы так плохо держался, так плохо разговаривал. Когда та достала пистолет, Надин стало забавно – она не испытала ни страха, ни удивления. Малявка вцепилась в него – обкусанные ногти с отслоившимся лаком выглядят на рукоятке красными пятнами.

У нее крохотные пальчики, толстые и пожелтевшие от курева.

Надин не ощущает угрозы. Она довольна тем, что ее взяли в заложницы. Она не собирается бунтовать – ей лучше в этой машине, чем в полном одиночестве на вокзале.

Бретань? А что, неплохая мысль!

С того момента, когда они сели в машину, Надин кажется, что она уже где–то видела эту девицу. Но ей трудно сосредоточиться, чтобы понять, почему ей так кажется.

И вдруг вспоминает, когда та достает тюбик с губной помадой и, склонившись к зеркальцу заднего вида, начинает красить рот. Этот жест возвращает Надин память:

– Уверена, что уже тебя видела. В фильме с собаками.

– И с лошадью. Не забудь про лошадь, а то расстроюсь. Откуда ты знаешь об этом?

– Мне запомнилось из–за сцены с крестьянином. Ты кричишь, что у него не стоит и что это всегдашняя история с чертовыми порнушниками, а они даже не вырезали этот кусок. Поэтому я тебя запомнила.

– Я спросила, где ты это видела. Твой парень увлекается порнухой?

– У меня нет парня, я сама ее люблю.

– Очко в твою пользу.

– Ты хорошо смотришься, невзирая на весь этот фольклорный антураж. А вообще я нашла тебя очень заводной.

– Я должна была стать порнозвездой, но ты первая, кто понял это. Еще одно очко в твою пользу.

– Ты много снималась?

– Не очень. Ты видела мой шедевр. Я хотела, чтобы они назвали фильм «Псы знают лучше», а они послали меня куда подальше. В порно такие дураки работают. Поэтому много и не снимаюсь – никак с ними понять друг друга не можем.

Надин протягивает ей руку, не отводя взгляда от дороги:

– Очень рада, честное слово. – Она впервые открыто улыбается, и Маню видит, что улыбка ей идет. Она жмет протянутую руку.

Пока она не знает, что ей думать об этой девице. Размышляет, ковыряясь в зубах, громко сглатывает слюну и рявкает:

– Блядь, такой сушняк! Надо остановиться. Пора подкрепиться, выпить кофе.

– Недалеко заправка. Я видела щит.

– Хорошая новость. Но не пытайся устроить чего–нибудь, пока будем там.

– Какой смысл. Даже говорить не стоит. К тому же надо заправиться.

Маню перестает думать о девице. Похоже, ей тоже хочется добраться до моря. Малышка бросает взгляд на пушку, вздыхает и прячет ее.

Достает коробочку дининтеля, чтобы пересчитать таблетки:

– Я, конечно, готова тебе поверить, но хотелось бы поспать. Здесь хватит на двоих, если хочешь.

Надин долго смотрит на коробочку с амфетаминами. Похоже, она заинтересована. Маню опять спрашивает себя, с кем она имеет дело. Но дылда ей нравится, не раздражает и, судя по всему, обладает вкусом. Надин кивает, но добавляет, что подождет, пока они купят воды. Маню глотает таблетки, объясняя:

– Мне не надо воды, чтобы глотать – слюны хватает. И когда сосешь, удобно.

Надин едва слышит ее. Перед ее глазами стоит Франсис с пробитым черепом. Она машинально повторяет:

– Я рада, что мы встретились, правда. Маню кривится:

– Ты выглядишь, словно получила сегодня смертельный удар! Приди в себя, дылда, у меня не складывается с дебилами.