Текст книги "Страстная женщина"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
Глава 13
Кавендиш вызвался сопровождать Бесс на свадьбу Уильяма Парра и Элизабет Брук, но та наотрез отказала ему.
– Не следует афишировать наши отношения. Я приеду на свадьбу вместе с Фрэнсис и Генри.
Хотя Уильям Парр был братом королевы, но из-за недавнего скандального развода он не решился устраивать пышную свадьбу.
– Его молодая жена прелестна, – заметила Бесс, взглянув на Фрэнсис и жалея о том, что это не ее свадьба.
– У Элизабет Брук есть голова на плечах. Она не только стала маркизой Нортхэмптон, но и золовкой самой королевы Англии! Как тебе нравится такой способ взойти на вершину?
Язвительный смешок Бесс привлек внимание Гарри, старшего брата невесты и наследника титула и состояния Кобхэмов. Он представился гостье, а когда начались танцы, то и дело приглашал ее. Гарри Брук вдруг понял, что давно пора обзавестись семьей: жизнерадостная рыжеволосая вдовушка вскружила ему голову.
Кипя от возмущения, Кавендиш сидел рядом с дочерью Кэти, невестой Томаса, младшего брата Гарри Брука. Наблюдая за танцующими Бесс и Гарри, Кэти обратилась к отцу.
– Папа, у тебя отменный вкус! Я влюбилась в нее с первого взгляда.
– То же самое произошло и со мной, дорогая. – Уильям вспомнил, как впервые увидел Бесс на террасе Суффолк-Хауса, и его вдруг охватило желание задушить Гарри Брука.
– Почему же ты не пригласишь ее потанцевать?
– В прошлый раз она оставила меня посреди бального зала. Маленькая плутовка не постесняется снова выкинуть тот же фортель.
Вскоре Бесс закружилась в гальярде в объятиях Джона Тайна. Они оживленно беседовали, не замечая никого вокруг.
– Кто этот джентльмен? – спросила Кэти. – Кажется, он мне знаком…
– И мне тоже, – процедил сквозь зубы Кавендиш. – Это мой давний друг Джон Тайн, управляющий лорда Эдварда Сеймура. Сейчас он строит загородный дом в Брентфорде.
– Надеюсь, Джон Тайн не собирается жениться? – невинно заметила Кэти. Кавендиш вскочил.
– Пойдем, милая, я познакомлю тебя с ним. – Когда танец завершился, сэр Уильям дружески приветствовал сэра Джона:
– Джон, позволь представить тебе мою дочь, Кэтрин Кавендиш. Она обручена с юным Томасом Бруком, но уверен, он не станет возражать, если ты пригласишь Кэти на танец.
Сэр Джон учтиво поклонился дочери друга, а Кэти и Бесс обменялись ироничными взглядами. Вновь заиграла музыка, и сэр Джон галантно произнес:
– Не окажете ли вы мне честь, госпожа? Сэр Уильям не менее чинно поклонился Бесс и задал тот же вопрос.
– А я думала, пожилые люди предпочитают наблюдать за танцующими. Но сейчас играют куранту, довольно медленный танец. Полагаю, легкий моцион вам не повредит, – насмешливо отозвалась Бесс.
– Танцуя гальярду, вы выставляли напоказ нижние юбки и кружевные чулки.
Заметив, что Повеса Кавендиш серьезен, Бесс решила рассмешить его:
– В этом и состоит соль гальярды. Кстати, Джон оказался крепче, чем выглядит. Я думала, к концу танца он начнет задыхаться.
– Он и вправду задыхался – от возбуждения, как все мужчины, которые глазели на вас. Я опасался, что ваша грудь выскочит из декольте!
– Так вот чем вы любовались! – Бесс сверкнула улыбкой. – Я сочла бы вашу ревность лестной, не будь она так нелепа. Мы просто говорили об особняках.
– Стало быть, вот что пробуждает в вас страсть! Джон уже пригласил вас в Брентфорд?
– Сказать по правде, да.
– И вы приняли приглашение? – угрожающе осведомился Кавендиш.
– Конечно. – Тут музыка умолкла. – Прошу прошения, сэр Уильям, но следующий танец я обещала Гарри Бруку.
К тому времени как новобрачных проводили в богато убранную спальню, было уже поздно, и гости начали разъезжаться. Бесс и Генри помогли Фрэнсис забраться в экипаж. Внезапно Бесс почувствовала, что сзади ее обхватили крепкие руки. Не успев опомниться, она очутилась в карете с гербом Кавендиша. Уильям опустился на сиденье рядом с Бесс и захлопнул дверцу. Его обычная насмешливость куда-то исчезла. Бесс следовало бы насторожиться, но она пришла в ярость.
– Это похищение? Вы намерены увезти меня к себе и изнасиловать?
– Да ты же сама напрашиваешься!
Бесс метнулась к Уильяму, готовая в кровь расцарапать ему лицо. Кавендиш схватил ее за руки и стиснул их, словно железными оковами:
– Прекрати эти выходки!
– А вы не смейте вести себя так, будто я принадлежу вам!
– Ей-богу, мне давно пора поставить свое клеймо! – Кавендиш привлек девушку к себе и впился в ее губы.
Она укусила его за губу и была вознаграждена неистовой бранью, но Кавендиш так и не разжал объятий.
– Сегодня ты заставила плясать под свою дудку двух мужчин!
– Ну и что? У них серьезные намерения. Оба собираются жениться.
– Я тоже!
Бесс поняла, что он охвачен ревностью. Еще немного – и Кавендиш пообещает жениться на ней. Эта мысль воодушевила девушку.
– Ты принадлежишь мне, и я не позволю другим мужчинам увиваться вокруг тебя! – На этот раз его губы были так требовательны и настойчивы, что Бесс с легким вздохом приоткрыла рот, впуская его язык.
Горячие губы скользнули по шее Бесс и коснулись округлостей груди. Внезапно Кавендиш спустил платье с ее плеч, взял груди Бесс в ладони и начал поочередно втягивать в рот набухшие соски.
Бесс вскрикнула от невыносимого наслаждения. Ее кровь вскипела, она, словно обезумев, сама льнула к своему мучителю.
– Ты хотя бы понимаешь, что делаешь со мной? – Его низкий голос срывался.
– Объясни.
– Лучше я покажу тебе. – Уильям взял ее за руку и приложил к своим чреслам.
Он был слишком велик! Бесс удалось обхватить его только двумя руками. От первого же прикосновения мужское достоинство Кавендиша еще увеличилось в размерах. Просунув ладонь под подол юбки Бесс, Уильям дерзко погладил ее по ноге и стал пробираться все выше, к бедру. Наконец он коснулся обнаженной кожи там, где заканчивался чулок. Бесс невольно вздрогнула.
– Не смей, Уильям! Я девственница!
– Что?!
– Мой муж был совсем ребенком, Уильям. Не знаю, получил ли наш брак должное завершение, но я по-прежнему чувствую себя девственницей.
– Бесс, ты не устаешь удивлять меня! – Ошеломленный, Уильям едва пришел в себя. – А ты уверена, что не хлебнула лишнего?
Бесс уже пожалела о своих словах.
– Признаться, я и вправду выпила слишком много, потому и повела себя так бесстыдно. Спасибо, что ты не воспользовался случаем.
Экипаж остановился, Уильям поспешно разжал объятия. Лакей из Суффолк-Хауса распахнул дверцу кареты. Кавендиш вышел первым и загородил собой Бесс, чтобы она привела себя в порядок.
Из второй кареты уже выбирался Генри Грей.
– Бесс, дорогая, ты не поможешь мне довести Фрэнсис до спальни? Боюсь, она нетвердо держится на ногах…
– Не правда! Мне не терпится очутиться в постели. Свадьбы всегда возбуждают меня. А вас? – Фрэнсис лихо подмигнула Бесс и Уильяму.
Лакей почтительно стоял поодаль, притворяясь глухим и слепым. Осознав комизм ситуации, Уильям, Бесс и Генри рассмеялись.
– Она права, – прошептал Уильям на ухо Бесс. – Я чувствую себя молодым жеребцом. Пожалуй, мне следует вернуться в Уайтхолл.
– Генри, я хочу немедленно лечь. А ты, Бесс, помоги мне избавиться от этого чертова корсета! – громогласно потребовала Фрэнсис.
В этом году светский сезон был необычайно богат событиями. В ноябре 1546 года знатные жители Лондона буквально сбивались с ног, чтобы успеть побывать на всех премьерах, балах и званых ужинах.
Кавендишу пришлось отправиться в Кентербери, пока дороги окончательно не развезло. Он должен был заставить многочисленные монастыри города поделиться с казной богатством, которое настоятели так умело прятали. В отсутствие Кавендиша Бесс осаждали поклонники, наперебой предлагая сопровождать ее в гости к Дадли или Гербертам. Но никто из них не волновал ее так, как Кавендиш. Бесс считала дни до возвращения Уильяма, который обещал прибыть в столицу к началу декабря.
Как только Кавендиш появился в Суффолк-Хаусе, Фрэнсис, пригласив его поужинать, предложила сопровождать ее в Хартфорт-Хаус на Кэпнонроу.
– Эдвард Сеймур и его милая герцогиня сегодня устраивают представление в честь короля и королевы. Ни за что не пропущу такое зрелище: мне не помешает посмеяться.
– Не припомню, чтобы они собирались ставить комедию, дорогая, – вмешался Генри.
– Ну как ты не понимаешь? Меня забавляет не пьеса, а уловки этой взбесившейся стервы Энн!
– Благодарю за ужин, Фрэнсис, но, пожалуй, от визита к Сеймуру воздержусь, – решил Кавендиш, только что побывавший на аудиенции у его величества. Сидя напротив Бесс, он пожирал ее глазами, поэтому почти не притрагивался к еде.
Сегодня Бесс была в бледно-сиреневом бархате, расшитом серебром. Чтобы угодить Кавендишу, она надела подаренное им аметистовое ожерелье. Бесс видела, как жадно смотрит Уильям на ее полуобнаженную грудь и губы. Ему не терпелось остаться с ней наедине. Внезапно Бесс потеряла желание смотреть спектакль, которого ждала целую неделю. Когда ужин завершился, она приложила ладонь к виску.
– У меня разболелась голова. Пожалуй, я останусь дома. Леди Фрэнсис поднялась и расправила пышные темно-синие юбки.
– Конечно, дорогая! – И она метнула на Уильяма выразительный взгляд. – Повеса Кавендиш славится умением прогонять головную боль – правда, предпочитает лечить ее между ног. Можешь мне поверить, такой способ действует безотказно!
– Фрэнсис, ты неисправима! – Генри увел жену из комнаты прежде, чем она успела отпустить очередную непристойность.
Поднимаясь вслед за Бесс по лестнице, Кавендиш не сводил глаз с подола ее алой нижней юбки и чулок. На миг его ошеломил возмутительно яркий цвет белья Бесс. Такие одеяния явно предназначались для мужских глаз. Охваченный ревностью, он задумался о том, с кем Бесс встречалась в его отсутствие и с кем намеревалась повидаться сегодня.
Войдя в гостиную Бесс, Уильям запер за собой дверь. Заметив ее недовольство, он заявил:
– Тебя надо держать взаперти – с этим согласится каждый, взглянув на твое белье.
– О чем ты говоришь? Кавендиш подтащил ее к зеркалу.
– В этом бледно-сиреневом бархате ты выглядишь невинной, как ангел! – Он приподнял ее юбку, открывая щиколотки. – Но под скромное платье ты надела белье, достойное только блудницы!
– А вы часто встречались с блудницами, сэр Кавендиш? Он застонал и крепко обнял ее.
– Ты побывала в Брентфорде?
– Конечно.
– И что же?
– Особняк обещает быть чудесным! Сэр Джон знает толк в архитектуре.
– К черту архитектуру! Лучше скажи, что было у тебя с ним? Или ты отпугнула его басней о своей девственности?
– Сэр Джон Тайн – джентльмен, чего нельзя сказать о вас! – вскипела Бесс.
Кавендиш презрительно фыркнул:
– Ты забыла, что он мой друг? Может, тебя привлекает его великолепный загородный дом? Ты мечтаешь о доме, Бесс?
Она вскинула руку, чтобы влепить ему пощечину, но Кавендиш перехватил ее и грубо стиснул в объятиях. Задыхаясь от ярости, Бесс крикнула:
– Ради вас я пожертвовала обществом короля Англии. И совершенно напрасно!
– Не думаю. От меня пахнет лучше, чем от Генриха Тюдора. – Уильям приник к ее губам, но через минуту слегка отстранился. – Я только что беседовал с ним.
– С королем? – удивилась Бесс.
– Он подтвердил, что меня ждет пост тайного советника.
– Уильям! – Бесс радостно обняла его за шею, а Кавендиш схватил ее за талию и закружил по комнате. – Кто-нибудь еще знает об этом?
– Никто, кроме тебя, Бесс. С тобой я поделился радостью в первую очередь.
Ее сердце растаяло от счастья.
– Что же ты сразу не сказал? Почему начал обвинять меня в ветрености? Могу поклясться, ты нарочно пытался разозлить меня.
– Возможно. В гневе ты еще более чувственна. – Просунув руку под колени Бесс, Кавендиш поднял ее так высоко, что сиреневый бархатный подол сбился и открыл его взгляду стройные ноги.
– Ты изомнешь мое новое платье!
– Тогда позволь мне снять его. Тебе все равно не терпится показать свое непристойное белье.
– Оно выглядит вполне пристойно!
– Так покажи мне его. – Целуя Бесс, Кавендиш умело развязывал шнуровку на ее спине. Когда же он поставил Бесс на пол, платье само упало с ее плеч.
Ахнув, она подхватила роскошное платье и прикрылась им.
– По-моему, вы слишком искушенный и дерзкий ловелас, сэр Уильям!
– Бесс, милая, ты же вдова!..
– Но я же сказала, что… – Бесс прикусила язык, понимая, что он не поверит ей.
Отобрав у нее платье, Кавендиш аккуратно повесил его на спинку кресла.
– В таком случае тебе следует радоваться моей искушенности. Я могу доставить удовольствие, не подвергая тебя опасности. – Он перенес Бесс на кушетку перед камином и усадил к себе на колени. В его глазах вспыхнул дьявольский блеск. – Я привез тебе подарок. Только найти его придется тебе самой.
Бесс, испытующе оглядев его, улыбнулась, расстегнула камзол и просунула ладони под полы. Передернув плечами, Кавендиш сбросил камзол. Бесс провела ладонью по его тонкой льняной сорочке.
– Ниже, – подсказал он.
Опустив глаза, Бесс увидела крупную выпуклость между ног Кавендиша.
– Негодяй!
Он быстро удержал ее, помешав встать.
– Дорогая, я пошутил. Вот мой подарок. – Уильям достал из-под сорочки маленький бархатный футляр и вложил его в руку Бесс.
Открыв крышку, она восхищенно ахнула. На темном бархате лежало кольцо с крупным аметистом, окруженным бриллиантами.
– Такой ценной вещицы у меня еще никогда не было! Уильям, не знаю, что и сказать…
Кавендиш надел ей кольцо на средний палец.
– Просто поцелуй меня. – Он положил Бесс на подушки и прижал к ним. Она подставила ему губы, не подозревая, что поцелуи Кавендиша пробудят в ней такую неутолимую жажду.
Он расстегнул корсет, который поддерживал груди, и они легли ему на ладони, как небольшие округлые плоды.
– Поклянись, что они принадлежат только мне, и больше никому! – Кавендиш осыпал упругие полушария поцелуями, затем начал лизать их и дразнить розовые бугорки, пока те не затвердели.
Бесс упивалась непривычными, но приятными ощущениями. Сильные руки и губы Кавендиша заставляли ее уступить безумному желанию. Страсть нарастала столь стремительно, что Бесс испугалась. Когда Уильям начал развязывать пояс ее нижней юбки, девушка попыталась остановить его:
– Я не хочу раздеваться!
Но ее срывающийся голос убедил Кавендиша в обратном, и он невозмутимо продолжил свое занятие.
– Ты не останешься нагой: ради приличия я не стану снимать чулки.
Она невольно улыбнулась этим нелепым словам, но когда застыла перед ним в одних только алых кружевных чулках, особенно ярких на фоне белоснежной кожи и невысокого холмика, увенчанного золотистыми завитками, от предвкушения у нее захватило дух.
Взгляд темных глаз обжигал ее тело, как пламя свечи.
– Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я представлял тебя обнаженной. Но реальность оказалась гораздо упоительнее мечтаний. – Кавендиш смотрел на нее с без граничным обожанием, зная, что Бесс чувствует себя прекрасной и желанной.
Когда же он потянулся к рыжему треугольнику волос, она воскликнула:
– Нет!
Его пальцы замерли над холмиком.
– Да, – возразил он, не прикасаясь к ней. – Бесс, природа одарила тебя великолепным телом. Ты должна радоваться такому подарку. – Уильям осторожно опустил ладонь на золотистую поросль, давая Бесс время привыкнуть к его прикосновению, а затем медленно коснулся пальцем нежных складок.
Она вскрикнула, выгнула спину, зовя его взглядом, но отвергая дерзкие ласки.
Кавендиш подбодрил ее:
– Не стесняйся, милая, это доставит удовольствие нам обоим. Я буду ласкать тебя, пока этот бутон не распустит лепестки. Ты должна расцвести, как цветок, омытый росой. Эти слова побудили Бесс сделать первый робкий шаг навстречу таинственному и соблазнительному миру сладостных утех. Кончик пальца Кавендиша медленно описывал круги по холмику, складки которого быстро увлажнились.
– Они надулись, словно губы капризного ребенка, – прошептал Уильям.
Бесс издавала невнятные стоны. От пальца Кавендиша распространялось приятное тепло, вызывая возбуждение. По ее телу волнами расходился жар, налитая грудь подрагивала.
– Держи свой бутон нераскрытым до тех пор, пока он не будет готов лопнуть, – прошептал Кавендиш.
Интимные прикосновения Уильяма к самым запретным местам тела вызвали у Бесс жгучий стыд, однако она мечтала о большем. Лежа перед ним со слегка раздвинутыми ногами, Бесс вдруг почувствовала себя беспомощной и ненасытной. Она стонала и извивалась, а пламя в ней разгоралось все ярче. Схватив свободную руку Кавендиша, Бесс поднесла ее к губам и жадно перецеловала пальцы один за другим.
Вдруг она почувствовала, как ее тугой бутон распустился, наливаясь нестерпимым жаром. Средоточие женского естества напомнило Бесс экзотическую орхидею, роняющую алмазные капли росы. Она вскрикнула и с силой укусила Кавендиша за руку.
Почувствовав, что ее лоно увлажнилось, Уильям осторожно просунул туда мизинец и сразу наткнулся на преграду.
– Дорогая, значит, ты сказала мне правду! – В ошеломленном Уильяме вспыхнула радость и наполнила сердце самой пылкой любовью, какую он когда-либо испытывал.
Бесс была поглощена необычными ощущениями. Она и не воображала, что прикосновение мужчины способно доставить столь изощренное наслаждение.
– Я была совершенно невежественна, – шепотом призналась Бесс.
Кавендиш заключил ее в объятия.
– Я хочу, чтобы все тонкости плотских наслаждений ты познала со мной. – Впервые в жизни он так стремился обладать женщиной, но его страсть смешивалась с непреодолимым желанием защитить Бесс. Кавендиш знал, что она перешагнула некий невидимый порог, позволив ему прикоснуться к запретному местечку и доставить ей наслаждение. Очевидно, Бесс решила довериться ему. Конечно, не сразу, но чувственность возобладала в ней над рассудительностью.
Уильям предусмотрительно решил не злоупотреблять доверием. Он не имел права дать волю жажде, так долго мучившей его. Только железная воля помогла ему обуздать нестерпимое желание. Овладев собой, Кавендиш постарался доставить Бесс обещанное удовольствие.
Обхватив ее лицо ладонями, он коснулся ее губ.
– Ты так прекрасна, что у меня перехватывает дыхание! – Уильям целовал ее благоговейно, как хрупкий, драгоценный сосуд. Постепенно поцелуи стали продолжительнее, языки заплясали во ртах.
Бесс никак не могла насытиться поцелуями. Губы Кавендиша были то нежными и умоляющими, то твердыми и требовательными. Бесс отвечала поцелуем на поцелуй, выказывая пыл и страсть, подчиняясь требованиям Уильяма, доходя до чувственной одержимости.
Сильные Ладони Кавендиша гладили ее по спине, взбирались к плечам, скользили по роскошной груди.
– Позволь мне взглянуть, как ты выглядишь в аметистовом ожерелье и кружевных чулках.
Бесс совсем забыла, что на ней по-прежнему кружевные чулки, и, когда Кавендиш поднес ее к зеркалу и поставил перед ним, она изумилась. Пылающие волосы в беспорядке разметались по плечам, на обнаженной груди сверкали аметисты, как драгоценный убор языческой богини. Яркие чулки резко контрастировали с бледными бедрами и набухшими розовыми складками. Бесс залилась краской, разглядывая эротическое отражение в зеркале.
Она вскрикнула, когда Кавендиш опустился перед ней на колени, взялся обеими руками за ее ягодицы и притянул к себе. Он покрыл сливочно-белые бедра поцелуями, легонько подул на рыжие завитки, приподнимая их. Кончик его языка безошибочно отыскал крупный бутон, обвел его и втянул в рот.
Не успела Бесс возразить, как ею овладело безумное возбуждение. Завороженно глядя в зеркало, она наблюдала, как ее собственные пальцы перебирают волосы Кавендиша, притягивая его голову ближе к раскаленному холмику. Ее спина изгибалась от небывалого наслаждения. Низкий, воркующий смешок сорвался с губ Бесс, когда она вспомнила слова Фрэнсис. Да, Повеса Кавендиш и вправду умел исцелять головную боль.
Выкрикнув его имя, Бесс почувствовала приближение экстаза. Не в силах устоять, она опустилась на колени, обмякла в объятиях Кавендиша и уткнулась лицом ему в грудь. Когда комната перестала вращаться перед ее глазами, Бесс отстранилась и испытующе вгляделась в глаза Уильяма:
– Я очень испорченная, да?
– Бесс, милая, ты – самая невинная и вместе с тем страстная женщина, какую я когда-либо встречал.
И тут Бесс пронзила невероятная мысль: «Именно об этом говорила принцесса! То же самое произошло между адмиралом и Елизаветой!»
Глава 14
Рождественские праздники подкрались незаметно. Супруги Грей со всеми домочадцами перебрались в Челси. Леди Фрэнсис заявила, что Рождество – детский праздник, и пожелала привезти из Хэмптон-Корта леди Джейн, которая давно соскучилась по родителям и сестре Кэтрин.
– Хоть бы скорее кончилось Рождество, – вздыхала Фрэнсис, – и мы отметили Новый год. Помню, в старые добрые времена, когда король отделался от религиозной фанатички Екатерины Арагонской и добивался благосклонности Анны, Рождество справляли пышно и бурно. Нам было так весело, что никто при дворе и не думал ложиться спать все двенадцать дней!
Бесс потупилась, охваченная мучительными воспоминаниями о прошлогоднем Рождестве. Пока она была замужем за Робом, дни тянулись бесконечно, но теперь, оглядываясь назад, Бесс вдруг поняла, что они промелькнули в мгновение ока. Подняв глаза и увидев, что ее окружает роскошь дворца Челси, она с облегчением вздохнула и постаралась отделаться от печально-сладких воспоминаний.1546 год сначала принес ей безнадежное отчаяние, а завершился на редкость удачно. Бесс молча возблагодарила небеса. Если фортуна и впредь будет улыбаться ей, 1547 год превзойдет все ожидания!
Бесс знала, что в этом месяце не сможет часто видеться с Повесой Кавендишем: Тайный совет заседал каждый день – либо в Уайтхолле, либо в замке Бейнард, неподалеку от Стрэнда. В величественном замке Бейнард жил Уильям Герберт, граф Пемброк, женатый на сестре королевы Екатерины Парр. Но Бесс считала, что такие редкие встречи с Кавендишем даже к лучшему. Их отношения приняли слишком опасный оборот, поэтому перерыв пришелся весьма кстати. Кроме того, Бесс сбивалась с ног, сопровождая чету Грей, проводивших праздники то в Челси, то в Хэмптон-Корте.
Барка плыла вверх по реке, воздух был свежий и морозный. Генри Грей перевел взгляд с Фрэнсис, закутанной в меха, на Бесс, накинувшую шерстяной плащ.
– Ты не замерзла, дорогая? Бесс улыбнулась:
– Нет, милорд, просто предстоящий визит в Хэмптон-Корт взволновал меня. На этот раз я надеюсь хорошенько рассмотреть короля, королеву, принца Эдуарда и принцессу Марию.
– Тогда приготовься к разочарованию, милочка, – сухо предупредила Фрэнсис. – Тюдоры – пренеприятная семейка.
Юная Кэтрин Грей поежилась под меховым плащом, и Бесс прижала ее к себе, чтобы согреть.
– Леди Мария ничуть не похожа на леди Елизавету, хотя они и сестры – как мы с леди Джейн.
– Маленькая моя, ты уродилась в свою маму, – ласково ответила ей Бесс. – Ты скучаешь по сестре Джейн? Кэтрин приблизила губы к уху Бесс:
– Джейн – зануда и ханжа, но все-таки без нее мне тоскливо.
Рассмеявшись, Бесс крепче обняла девочку. Пока барка разворачивалась у пристани Хэмптон-Корта, перед мысленным взором Бесс промелькнула недавно увиденная картина: Елизавета в объятиях Тома Сеймура. Вспомнив о недавних событиях собственной жизни, Бесс задумалась: осмелится ли она посмотреть Елизавете в глаза?
Наспех поздоровавшись с Фрэнсис и Генри Грей, Елизавета обратила вопросительный взгляд янтарных глаз на Бесс, поцеловала ее в щеку и украдкой прошептала:
– Ты еще не рассталась с девственностью? Бесс вспыхнула:
– Нет, а вы?
– К сожалению, я тоже вынуждена дать отрицательный ответ. – Принцесса даже не удосужилась понизить голос. – Давай поскорее отойдем от часовни, иначе мне придется отстоять обедню вместе с лицемерками… А вот и они – легки на помине!
Увидев приближающихся со стороны Длинной галереи двух дам со свитой, Елизавета плавно опустилась в реверансе. Бесс, леди Фрэнсис и маленькая Кэтрин Грей последовали ее примеру.
– Ваше величество и леди Мария, позвольте представить вам миссис Элизабет Хардвик, – с истинно королевским достоинством произнесла леди Елизавета.
Бесс в изумлении уставилась на двух женщин средних лет. Поскольку королева Екатерина Парр трижды побывала замужем и имела множество любовников, Бесс ожидала увидеть обольстительную куртизанку. Однако ее глазам предстала чопорная, сдержанная особа, которую можно было принять за жену викария.
– Ваше величество… – пробормотала Бесс.
Но леди Мария еще больше поразила ее. Бесс всегда представляла себе принцессу молодой и привлекательной, а она оказалась невысокой, полноватой тридцатилетней старой девой, с седеющими волосами, выбивающимися из-под накрахмаленного чепца.
Прижимая к груди молитвенники, две царственные особы удивленно смотрели на пышущую здоровьем и красотой девушку в ярко-синем бархате. Бесс сразу почувствовала, что не понравилась леди Марии. Принцесса неодобрительно поджала губы и взглянула на Елизавету, словно желая сказать: «Два сапога – пара!» Потом обе дамы, обратив взор к леди Фрэнсис и маленькой Кэтрин, дружески приветствовали их.
Елизавета отважно солгала:
– Я собиралась посетить часовню вместе с вами, но кузина Фрэнсис попросила меня присутствовать на ее встрече с его величеством. Прошу меня простить.
Королева и принцесса двинулись прочь.
– Вы чудом спаслись, – заметила Фрэнсис, выказывая привычную непочтительность. – Королева выглядит усталой. Чем, черт возьми, Генрих так изнурил ее? Судя по виду, отнюдь не супружескими обязанностями:
– Не могу поверить, что это ваша сестра, – тихо призналась Бесс.
– Я тоже, – сухо проронила Елизавета.
– Лицо у нее – точь-в-точь пудинг с салом, – заявила Фрэнсис. – Почему бы ей не покрасить волосы – вместо того чтобы целыми днями сидеть, уткнувшись в Библию?
– Пойдем ко мне, там мы сможем спокойно поговорить, – обратилась Елизавета к Бесс.
– Значит, вы намерены сбежать, бросив нас на милость вашего отца? – иронически осведомилась Фрэнсис.
– Кузина, милая, еще не родился на свет мужчина, с которым ты не смогла бы совладать!
– Это верно, – согласилась Фрэнсис. – Так уж и быть, поболтайте вдвоем. Если понадоблюсь, я буду в покоях леди Джейн.
Покои леди Елизаветы были элегантно обставлены и свидетельствовали о хорошем вкусе хозяйки. Проходя через анфиладу комнат, Бесс заметила, что во многих вдоль стен расставлены книжные шкафы и почти в каждой письменный стол. Это убедило ее в том, что Елизавета одержима тягой к знаниям, любовью к чтению и письму. Прочные засовы на дверях напоминали о том, как высоко принцесса ценит уединение. Елизавета имела четырех фрейлин, но их нигде не было видно. Только пышнотелая немолодая женщина сидела с рукоделием на подоконнике, устланном подушками.
– Это миссис Кэт Эшли. Когда-то она была моей няней, а теперь стала старшей фрейлиной. Это Бесс Хардвик, моя подруга, о которой я рассказывала, компаньонка моей кузины Фрэнсис.
– Еще одна рыжая! Господи спаси! – Глаза миссис Эшли лукаво блеснули.
– У меня нет тайн от Эшли. Никому другому я не доверяю так, как ей. Эшли, мы с Бесс идем в святая святых. Последи, чтобы нам никто не помешал.
Бесс показалось, что они перенеслись в совершенно иной мир. Просторная комната, в которую привела ее Елизавета, была отделана муранскими зеркалами. На потолке висели хрустальные люстры с сотнями свечей, готовых вспыхнуть с наступлением сумерек. Но пока комнату заливал солнечный свет из высоких окон.
Комната изобиловала музыкальными инструментами: скрипками, лютнями, клавикордами. Принцесса провела Бесс в гардеробную, и та удивленно вытаращила глаза: по меньшей мере два десятка великолепных платьев было развешано по стенам. Среди них попадались наряды, искусно расшитые золотом, алмазами и жемчугом.
Рядом с платьями висели десятки причудливых аксессуаров, пригодных разве что для сцены: парики всех форм и цветов, туфли на высоких каблуках, изысканное белье, целый сундук украшений. На туалетном столике теснились флаконы с кремами, духами и притираниями.
– Конечно, появляться в таких нарядах при дворе я не могу – мне все запрещают. Однако здесь я надеваю все, что хочу, и порой танцую в зеркальной комнате до рассвета. – Елизавета указала Бесс на два платья:
– Посмотри на них!
Одно было сшито из черного атласа, а второе – из черного бархата. Сквозь разрезы в пышных рукавах черного виднелся серебристый подбой. Дерзкий французский покрой этих нарядов поразил воображение Бесс: огромные декольте наверняка обнажали грудь почти до самых сосков. Подобные туалеты вряд ли пристало носить юной девушке.
– Они принадлежали моей матери, – шепотом пояснила Елизавета.
Бесс благоговейно коснулась платьев:
– Бесподобно! Но как они попали к вам?
– Кэт Эшли замужем за кузеном моей матери. Они тайно сберегли для меня некоторые ее вещи. Остальные спрятаны в Хэтфилде.
Бесс провела пальцем по блестящему черному парику.
– Вы когда-нибудь пытались изменить свой облик? Елизавета рассмеялась и приподняла тонкую выщипанную бровь:
– Как ты догадалась?
– Именно так я поступила бы, если бы с меня не спускали глаз, – призналась Бесс.
– Однажды я даже переоделась мальчишкой, – усмехнулась Елизавета. – И этим весьма позабавила его.
Поняв, что принцесса говорит об адмирале, Бесс ощутила тревогу. Ей хотелось предостеречь Елизавету.
– А разве нельзя встречаться с ним здесь? – Бесс уже поняла, что задала глупый вопрос: влюбленных не спасли бы крепкие дверные засовы.
– Нет. Только за пределами дворца. В саду множество беседок, а когда позволяет погода, я выезжаю на охоту или на верховые прогулки. Правда, сейчас слишком холодно, зато река всегда под боком.
В распоряжении адмирала были суда всех размеров, не говоря уж о его собственной барке. Бесс догадалась, что Елизавета проскальзывает в лодку под покровом темноты.
– Ваша светлость… – смущенно начала она, вспомнив, как ненавидит принцесса советы и наставления. И все же Бесс решила предостеречь подругу. – Я тоже влюблена в человека, который старше меня. Он поклялся, что не причинит мне вреда. Однако я не позволяю ему скрепить наш союз, пока он не может жениться на мне. Последствия погубили бы мою репутацию, хотя моя репутация – ничто по сравнению с вашей. Ваш отец обезумеет от гнева. Вас и вашего возлюбленного ждет ужасная участь! Ваша светлость, поклянитесь сейчас же, что вы, как и я, сохраните девственность до брака!
В запертую дверь кто-то осторожно постучал. Рассерженная принцесса подошла к двери.
– Я же просила не беспокоить нас!
– Ваша светлость, вас зовет его величество…
– Дьявол!
Елизавета заперла дверь ключом, который носила на шее на длинной цепочке, и повела Бесс к себе в спальню, где две фрейлины уже приготовили свежее белое платье и розовую воду для омовения рук и лица.
– Скорее, скорее! – торопила принцесса.
Бесс вдруг поняла, что Елизавета боится отца-короля, как, несомненно, боялись его все придворные дамы. Она с облегчением вздохнула: страх перед всесильным отцом наверняка удержит принцессу от рокового шага!
