Текст книги "Страстная женщина"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
Глава 6
Холода стояли целый месяц, пронизывающий ветер гнал по улицам Лондона опавшие листья, пыль и мусор. Бесс подарила Роберту Барлоу теплый шарф, связанный тетей Марси, но так и не сумела уберечь его от тяжкой болезни. Простуда перешла в бронхит.
Бесс взяла на себя обязанности Роберта и стала для него превосходной сиделкой. Но горячие супы и растирания не помогали, и в конце концов девушка решилась поговорить с леди Заук.
– Миледи, мне не хотелось беспокоить вас, но Роберт очень болен. Боюсь, у него не просто простуда.
– Дорогая, как нелегко брать в дом молодежь и помогать выбиться в люди! Иногда все заканчивается успешно, как в твоем случае, но с некоторыми подопечными хлопот не оберешься. Ты же знаешь толк в целебных травах. Может, ты вылечишь его сама?
– Я уже давно готовлю ему лекарственное питье и растираю камфарой, но это не помогает. Леди Маргарет, Роберта надо показать врачу.
– Боже милостивый, неужто у него чума? – встревожилась леди Заук.
– Для чумы сейчас слишком холодно, но вполне возможно, что болезнь Роберта заразна.
– Я немедленно пошлю за врачом, а ты предупреди Роберта, чтобы он сидел в своей комнате, подальше от девочек.
Когда прибыл доктор Белгрейв, Бесс проводила его в комнату Роберта Барлоу. Леди Заук беспокойно вышагивала по коридору. На нежных щеках юноши горел яркий лихорадочный румянец. Белгрейв простукал ему грудь и исследовал мокроту, а затем вынул из саквояжа несколько пакетиков с порошками и объяснил Бесс, как давать их больному. Наконец врач вышел за дверь, где и столкнулся с взволнованной хозяйкой дома.
– Леди Заук, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз. Маргарет пригласила врача в свою гостиную и закрыла дверь. Бесс припала ухом к замочной скважине.
– Этот юноша родом из Дербишира, доктор. Он служит у меня пажом. Мне всегда казалось, что Роберт слаб здоровьем.
Белгрейв кашлянул.
– Сейчас у него лихорадка, но я дал ему порошок, который быстро прогонит хворь. Однако, – прокашлялся он снова, – я подозреваю, что у юноши хроническое заболевание легких. Он не жилец на этом свете, потому настоятельно советую вам избавиться от него.
– О Господи! – Леди Маргарет заломила руки. – Значит, Роберт может заразить моих дочерей?
– В наше время медицина движется вперед гигантскими шагами, леди Заук, но по правде говоря, о таких болезнях нам известно немногое. Скорее всего юноша поправится, но навсегда останется слабым и немощным. Так что лучше не рисковать.
Бесс взбежала по лестнице: она услышала больше, чем хотела узнать. Несчастный Роберт, что же теперь с ним будет? Девушка порадовалась тому, что не сказала Роберту о болезни его отца. Ее другу и без того пришлось несладко.
Через пару дней Роберт Барлоу оправился от лихорадки, но выглядел еще слишком слабым, когда леди Заук вызвала его и Бесс в гостиную. Хотя Роберту было всего пятнадцать лет, за последний год он сильно вытянулся и теперь возвышался над Бесс.
Поскольку девушка слышала, как врач советовал избавиться от Роберта, она знала, что юношу отошлют домой, и была готова помочь другу перенести это горе.
Маргарет Заук велела обоим слугам остановиться у двери, подальше от ее кресла.
– Мастер Барлоу, я рада, что вы поправились, но доктор Белгрейв считает, что вам следует вернуться домой, в Дербишир. – Она вынула из кармана письмо. – Я сама написала вашей матери и объяснила, почему отсылаю вас домой. Вы поедете в моем экипаже, вас будет сопровождать Бесс.
На лице Роберта отразилось облегчение, а на лице Бесс – изумление. Ей следовало предвидеть, чем кончится дело. Кто еще способен ухаживать за полубольным в дороге и доставить его домой живым? Девушка поняла, что леди Заук ждет от нее повиновения. В душе Бесс росло негодование. Ей не хотелось покидать Лондон, куда со дня на день мог вернуться Уильям Кавендиш. Но, взглянув на Роберта Барлоу, она дрогнула:
– Я охотно буду сопровождать матера Барлоу, миледи.
– Вот и хорошо. Вы покинете дом завтра утром. Бесс быстро уложит все вещи. – Забыв о паже, леди Маргарет обратилась к Бесс:
– Тебе представится случай повидаться с родными. Только не задерживайся. До Рождества остался всего один месяц, а ты знаешь, сколько хлопот нам предстоит.
Бесс улыбнулась, убедившись, что стала для леди Заук незаменимой помощницей.
– Я вернусь как можно скорее, леди Маргарет.
Прежде чем начать собирать багаж, Бесс написала короткое письмо в Дербишир, где объяснила родным, что ей поручили отвезти домой заболевшего Роберта Барлоу. Почта прибудет в Дербишир за день до ее приезда, так что родные успеют подготовиться к встрече. Девушке хотелось написать и Кавендишу, но она не знала адреса. Леди Фрэнсис Грей наверняка согласилась бы передать ему письмо, но Бесс отказалась от своего замысла. Леди Заук, узнав о письме, уволила бы ее. Если повезет, она вернется в Лондон как раз к тому времени, когда Повеса Кавендиш явится из Дувра. Улыбнувшись, Бесс мысленно взмолилась о том, чтобы за время разлуки его чувства не угасли.
На следующее утро, после того как багаж уложили на крышу экипажа, Бесс и Роберт Барлоу двинулись к Данстейблу, где им предстояло сделать первую остановку на пути в Дербишир. Бесс предусмотрительно наполнила медную ножную грелку горячими углями, поставила ее под ноги Роберту и заботливо укутала его пледом.
Экипаж не скоро покинул пределы Лондона, но вокруг было столько занимательного, что первые несколько часов пути пролетели незаметно. Когда же за окном потянулись леса и поля, девушка завязала разговор, и Роберт, отложив итогу, внимательно слушал собеседницу и не сводил с нее восхищенных глаз.
Вскоре его вновь начали сотрясать приступы кашля. Бесс пощупала лоб спутника, желая убедиться, что у него нет жара. Роберт взял ее за руку и улыбнулся – судя по всему, он был счастлив, что остался наедине с Бесс. Юноша закрыл глаза и задремал, не выпуская пальцы Бесс.
Пока он спал, девушка разглядывала миловидного юношу с нежно-розовыми щеками и густой шапкой светлых волос. Год назад, когда Бесс появилась в доме леди Заук, они с Робертом были почти одного роста, а теперь он перерос ее на целую голову.
Врач наверняка ошибся, утверждая, что Роб не жилец на этом свете. Он непременно поправится. Мать живо поставит его на ноги! Но тут Бесс вспомнила, что Джейн упоминала в письме о болезни отца Роберта. Девушка пожалела его мать: теперь ей прибавится хлопот.
На постоялом дворе не оказалось двух свободных комнат, расположенных по соседству, поэтому Бесс велела кучеру заплатить за одну. Заметив, как тот многозначительно поднял брови, девушка возмутилась:
– Как вы посмели так обо мне подумать? Мастер Барлоу болен, я ни за что не оставлю его без присмотра на целую ночь!
Роб Барлоу казался Бесс мальчишкой, а себя она считала взрослой женщиной.
Они поужинали тушеной бараниной с горячим хрустящим хлебом, потом выпили топленые сливки с грушевым пирогом. Бесс распорядилась, чтобы в комнате затопили камин, но тут сообразила, что платить за эту услугу ей придется из своего кармана. Как ни дорожила она деньгами, но заказала для спутника рюмку бренди. После ужина Бесс велела Робу лечь в постель и вышла, но через десять минут вернулась с подогретым бренди, которым растерла грудь и спину юноши. Остаток спиртного она заставила Роба выпить.
– Спасибо тебе за заботу, Бесс. Ради вечера рядом с тобой я готов пожертвовать жизнью, – благоговейно прошептал Роб.
– Глупости! – фыркнула девушка, но, присев у пылающего камина, призналась себе, что ей уютно и спокойно. Вскоре от тепла и бренди Роб заснул. Услышав его тяжелое дыхание, Бесс переоделась в ночную сорочку и скользнула под одеяло в ногах Роберта.
На следующей день, на пути из Данстейбла в Нортхэмптон, Бесс развлекала Роберта рождественскими сказками. Затем, чтобы скоротать время, они начали распевать веселые песни, а когда Роберт закашлялся, девушка велела ему замолчать и стала петь одна.
В этот вечер им удалось снять две смежные комнаты, но когда Бесс уложила Роберта в постель и подоткнула одеяло, он взмолился:
– Прошу тебя, не уходи! Останься со мной, Бесс.
– Дверь будет открыта. Я сплю чутко и сразу услышу, если ты позовешь.
– Не уходи, Бесс, – просил Роберт. – Мне страшно одному!..
Она присела на кровать и взяла его за руку.
– Бесс, я умираю, – отрешенно произнес он.
– Нет, Роб, нет! Тебе нечего бояться. Я сама слышала: доктор Белгрейв уверял, что ты поправишься.
Роб улыбнулся, вдруг почувствовав себя гораздо старше спутницы:
– Когда ты рядом, я ничего не боюсь.
Девушка сидела с ним, пока он не уснул, а затем тоже легла в постель и задремала. Она проснулась ночью и при тусклом свете догорающих углей увидела, что Роб не сводит с нее восхищенных глаз.
– Я люблю тебя, Бесс!.. – прошептал он.
– Ты просто благодарен мне, Роб. Он покачал головой:
– Нет, я действительно влюблен. Бесс слегка встревожилась:
– В пятнадцать лет влюбляться еще слишком рано.
– Возраст тут ни при чем. Я счастлив, потому что встретил тебя.
Девушка погладила его по руке.
– Постарайся уснуть. Завтра нам предстоит трудный день.
Предчувствие Бесс сбылось. По мере того как они продвигались к северу Англии, промозглый ветер усиливался. Молодым людям пришлось прижаться друг к другу, чтобы согреться. Переправа через реку Трент, где от одного берега к другому ходил паром, отняла у путников уйму времени.
Рудники Ноттингема сменились торфяными болотами, известняковыми скалами и голыми полями Дербишира. Семьи Барлоу и Хардвик жили в одной и той же деревне Бэслоу – там, где Деруэнт, ручьем сбежав с гор, превращался в широкую, прекрасную реку.
Кучер леди Заук выгрузил багаж Роберта Барлоу и сел на козлы, дожидаясь Бесс. На небе быстро догорали лучи заходящего солнца, поэтому вскоре девушка велела кучеру внести ее сундук в дом Ральфа Лича и сказала, что дойдет домой пешком. Бесс знала, что кучер должен отправиться в поместье Эшби-де-ла-Заук, а через пару дней вернуться и увезти ее в Лондон.
Мать Роберта взволнованно хлопотала возле старшего сына, удивляясь тому, как он вырос, и радостно повторяя, что теперь с ее плеч свалится гора. Бесс пожалела, что не предупредила Роба о болезни отца.
– Но я не пойму, почему леди Заук отослала тебя домой из-за какого-то кашля!
– Дело не только в кашле, госпожа Барлоу, – возразила Бесс. – Роб был очень болен. Врач сказал, что у него хроническая болезнь.
– По мне, так он совсем здоров. А вот дела твоего отца плохи. Мы уже потеряли надежду. Я дни и ночи сижу у его постели.
Роберт был потрясен.
– Бесс преувеличивает, мама. Теперь, вернувшись домой, я помогу тебе.
– И не только в одном деле. – Госпожа Барлоу метнула многозначительный взгляд на Бесс Хардвик.
– А где отец?
– Мы перенесли его кровать в гостиную – ему трудно подниматься по лестнице.
Бесс вдруг почувствовала себя лишней в этом доме.
– Родные ждут меня, но завтра я непременно навещу вас и постараюсь помочь.
– Да, приходи завтра. Нам надо поговорить. Мать все объяснит тебе.
Бесс попрощалась с Робертом, считая, что после утомительного дня ему следует поскорее лечь в постель, но не решаясь намекнуть на это его матери. Она прошла мимо полей семьи Барлоу, миновала крохотную деревушку и остановилась возле дома, который ее отчим Ральф Лич арендовал у своего отца, сэра Фрэнсиса.
Едва Бесс открыла калитку, дверь дома распахнулась и навстречу гостье выбежали ее мать и сестра Джейн.
– Бесс, родная, как приятно вновь увидеть тебя! Твое письмо мы получили вчера, но письмо от леди Заук матери Роберта доставили два дня назад, поэтому мы заранее узнали о твоем приезде.
Маленькие единоутробные сестры восторженно уставились на Бесс.
– Дай-ка посмотреть, какой ты стала! – воскликнула тетя Марси, помогая племяннице снять шерстяную шаль.
Бесс закружилась перед родными, демонстрируя свое элегантное серое платье – подарок леди Маргарет. Мать подала ей горячий бульон и усадила у очага. Домашняя атмосфера доставила девушке огромную радость.
– А где Джеймс и Ральф? – Бесс сразу заметила, как переглянулись мать и Джейн, а тетя Марси недовольно поджала губы.
– Ральф скоро приведет Джеймса из Эденсора.
– Из эденсорской пивной, – уточнила тетя Марси.
– Не будем сегодня об этом, Марселла. Незачем расстраивать Бесс в первый же вечер.
– А по-моему, надо выложить все начистоту, пока мужчины не вернулись.
– Рассказывайте! – попросила Бесс, испытующе вглядываясь в лица родных.
Элизабет Хардвик, отправив спать младших дочерей, обьяснила:
– Джеймс начал пить – а все потому, что Хардвик достанется ему только через три года. Трудно работать за нищенскую плату и знать, что кто-то другой пожинает урожай с пяти сотен твоих собственных акров.
– За два года он вконец сопьется, и тогда Хардвик будет ему ни к чему, – без обиняков высказалась Марселла.
– Разве Джеймс не помогает Ральфу?
– Иногда помогает. Но в этом году урожай никудышный, потому и в карманах у нас негусто.
– Негусто? – фыркнула Марселла, – Ральф задолжал арендную плату, и теперь ему грозит долговая тюрьма!
– Не может быть! – воскликнула пораженная Бесс. – Я и не догадывалась, что вы в таких стесненных обстоятельствах! – И вдруг она просияла. – У меня есть немного денег – я выиграла их в карты у леди Фрэнсис Грей. Завтра же отдам их госпоже Барлоу. Ей самой придется несладко – с двумя больными на руках.
– Артур Барлоу умирает, – уверенно заявила Mapселла.
Никто из присутствующих не стал возражать ей: тетя Марси выходила немало больных, знала толк в целебных травах w безошибочно определяла, поправится ее пациент или умрет.
– Сколько же у тебя денег, Бесс? – робко спросила Элизабет.
– Почти два фунта. Один шиллинг мне пришлось потратить на постоялом дворе.
– Невероятно! – Элизабет обменялась взглядом с Марселлой.
– Стало быть, Джейн, ты выходишь замуж. Я так рада за тебя! – Бесс обняла сестру. – Когда свадьба?
– Первого декабря. Хорошо, что в этот день ты будешь рядом, – заулыбалась Джейн.
– Нет, задержаться до декабря я не смогу. Спасибо тебе за приглашение, Джейн, но меня ждет леди Заук: надо готовиться к рождественским праздникам.
Джейн отвела взгляд, а Элизабет и Марселла опять переглянулись. Вскоре явились Ральф и Джеймс, и Бесс показалось, будто мать и тетка не успели сказать ей все, что хотели.
Перед сном Бесс долго шепталась с сестрой Джейн, в постель которой ее уложили. Она с детства привыкла спать вместе с сестрой.
– Ты так красиво одеваешься, Бесс! Никогда не видела такого прелестного платья, как то серое, в котором ты приехала.
– В таком случае я дарю его тебе… а еще лучше, выбери сама, какое тебе понравится. – Бесс подняла крышку сундука и вынула из него еще два платья.
Как завороженная, Джейн застыла на кровати.
– Ты действительно подаришь мне платье?
– Конечно.
Когда Джейн погладила нежный зеленый бархат, Бесс невольно затаила дыхание. С этим платьем у нее были связаны радостные воспоминания об охоте и Кавендише.
– Нет, зеленый цвет мне не идет, а вот лиловое я, пожалуй, возьму.
Бесс расправила складки лилового платья.
– В нем я побывала в Хэмптон-Корте и познакомилась с принцессой Елизаветой. Мы обе были в лиловом и оказались похожи друг на друга, как сестры. Вот только у меня уже большая грудь, а Елизавета плоская, как доска.
Глаза Джейн наполнились слезами.
– Бесс, твоей жизни можно позавидовать! Напрасно ты вернулась сюда…
– Глупости! Я не променяла бы поездку домой ни на какие сокровища мира!
Но утром, когда мать и тетка выступили заодно, Бесс поняла, что имела в виду сестра Джейн.
Усевшись за кухонный стол, Бесс налила себе молока и взяла толстый ломоть хлеба с сыром. Но еда застряла у нее в горле, когда мать заявила:
– Бесс, у нас есть план. Поскольку наши дела неразрывно связаны с семейством Барлоу, ты спасешь обе семьи, если выйдешь замуж за Роберта.
Девушка удивленно засмеялась:
– О чем ты говоришь?
В разговор вступила Марселла:
– Артур Барлоу умирает, и, поскольку Роберт еще несовершеннолетний, Сиротский суд отберет у Барлоу ферму – до тех пор, пока юноше не исполнится двадцать один год. А до этого ждать еще шесть долгих лет.
«Дожить до совершеннолетия Роберту поможет лишь чудо», – с грустью подумала Бесс.
– Но если ферму унаследует уже женатый Роберт, дело примет совсем иной оборот. Во-первых, Сиротский суд оставит жене Роберта ее долю, а это третья часть земель и имущества. К несовершеннолетним женатым наследникам Сиротский суд относится гораздо снисходительнее.
– Но я не могу выйти замуж за Роберта – он еще ребенок! – возмутилась Бесс.
– Ему пятнадцать, а по закону мужчинам разрешено жениться в четырнадцать, – мягко возразила Марселла.
– Ни в коем случае! Пусть госпожа Барлоу найдет стряпчего, а Артур оставит завещание, по которому передаст право на управление фермой опекунам, – повторила Бесс слова Кавендиша. – В таком случае владения Барлоу будут защищены законом.
– Госпожа Барлоу не может позволить себе пользоваться услугами стряпчих, да и кто отважится доверить свои земли опекунам? Бесс, дорогая, мне больно просить тебя о том, чтобы ты отказалась от своих планов и принесла себя в жертву родным. Я знаю, о чем ты мечтаешь, но это неосуществимо. Прошу тебя, вспомни о практичности, – настаивала Марселла.
– Мы долго беседовали с госпожой Барлоу, и она согласилась не подавать на Ральфа в суд, если ты выйдешь замуж за Роберта, – тихо объяснила мать.
– Но я же пообещала отдать ей деньги!..
– Бесс, наш долг вдвое превышает твои сбережения.
Зная, что недельная плата работникам фермеров не более шиллинга, Бесс вдруг поняла, как глубоко погрязли в долгах ее родные.
– А отец Ральфа? Почему бы Ральфу не занять денег у сэра Фрэнсиса? – в отчаянии спросила она.
– Сэр Фрэнсис на грани разорения, он уже пытался продать Чатсворт. Его земельные владения обширны, они простираются от Бейквелла до Честерфилда, но большую их часть составляют никчемные торфяники.
– Я сегодня же потолкую с госпожой Барлоу и уговорю ее отказаться от претензий, – решительно заявила Бесс. – О браке не может быть и речи!
– Бесс, тебе давно пора стать замужней женщиной. Ты целый год провела в Лондоне и ничего не добилась.
– Не правда! У меня есть поклонник – один из придворных, королевский ревизор.
Ее сообщение было встречено скептическими взглядами.
– Я сейчас же напишу ему, – добавила девушка.
При виде отчаяния Бесс сердце Марселлы обливалось кровью. Она всей душой желала найти другой способ помочь сестре и ее мужу. Марселла взяла Элизабет за руку, отвела ее в уголок и что-то шепотом объяснила, потом вернулась к Бесс и обняла ее за плечи:
– Садись пиши письмо, детка. Надеюсь, ты получишь именно тот ответ, которого ждешь. Если твой рыцарь в сияющих доспехах придет к тебе на помощь или попросит в письме твоей руки, твои родители ответят согласием. Только пусть поспешит, – мягко добавила она. – У нас и семьи Барлоу времени осталось в обрез.
Глава 7
Уильям Кавендиш знал, что на славу поработал в Дувре. Честолюбие заставило его подавить непреодолимое желание вернуться в Лондон, и он поставил долг выше удовольствия. Вернувшись, Уильям отправился ко двору, представил отчет казначею Полету и убедился, что его труды не остались незамеченными.
– У меня для вас отличные новости, Кавендиш. Король Генрих весьма доволен вашей работой в монастырях. Он намерен дать вам новое поручение и выразил желание побеседовать с вами.
Полет намекал на продвижение по службе, но Уильяму польстила уже сама мысль об аудиенции у короля. Даже не сменив дорожный костюм, он направился в Приемный зал, и его после непродолжительного ожидания пригласили в кабинет.
Едва войдя туда, Кавендиш ощутил зловоние, которое издавала изъязвленная нога Генриха, и перестал беспокоиться о том, что от него самого пахнет лошадьми.
– Кавендиш! – приветливо воскликнул Генрих. – От нашего внимания не ускользнула ваша добросовестная работа из месяца в месяц.
Уильям учтиво поклонился:
– Благодарю вас, ваше величество.
– Мы по-прежнему нуждаемся в ваших услугах. Вам предстоит взять на себя задачу потруднее, но мы уверены, что у вас хватит способностей справиться с ней.
– Я приложу все старания, чтобы не разочаровать вас, ваше величество. – Уильям сразу понял, что под способностями Генрих подразумевает энергию и некоторую жестокость.
Маленькие глазки на мясистом лице короля сузились. Уильям затаил дыхание, пытаясь угадать, какая ловушка его подстерегает.
– Вы отправитесь в Ирландию! – провозгласил Генрих. Кавендиш тяжело вздохнул: «Боже милостивый, чтобы совладать с ирландскими монахами, надо быть волшебником!» Тем не менее он был польщен тем, что король доверил ему непростую задачу.
– В Ирландию!.. – повторил Уильям. – Вы справедливо заметили, ваше величество, что эта задача потруднее, но я люблю испытания.
– Надеюсь, Кавендиш, надеюсь! А мы не забудем отблагодарить вас. За свои старания вы будете щедро вознаграждены. «Генрих, одни эти слова – поистине награда!» Король приблизился к нему и протянул руку. Кавендиш, стараясь не морщиться, поцеловал перстень на пальце короля.
– Благодарю, сир, вы оказали мне великую честь.
Прежде чем отправиться домой, Кавендиш завернул в Суффолк-Хаус, чтобы поделиться новостью с Генри Греем.
– Не знаю, поздравлять тебя или соболезновать, – мрачно отозвался Генри. – Ирландия кишит религиозными фанатиками.
Уильям засмеялся:
– В Ирландии полным-полно фанатиков всех мастей, а поскольку половиной английских монастырей, где я побывал, управляют ирландцы и ирландки, уверен, что справиться с ними мне по плечу.
– Ну что ж, тебе виднее. Когда уезжаешь?
– В ближайшее время. Полет говорит, что я пробуду в Ирландии целый год, а то и два.
– Два года в Ирландии? Да это же смертный приговор! Будем надеяться, что за такой подвиг тебя удостоят титула.
– На это я и рассчитываю.
– Навести нас перед отъездом. Фрэнсис будет в восторге.
– Кто тут поминает всуе мое имя? – спросила Фрэнсис, вплывая в гостиную. – Если ты станешь сэром Уильямом Кавендишем, придется уговорить Генри, чтобы он сделал меня герцогиней.
– Она обожает подслушивать, – объяснил Генри.
– Это правда. Иначе я не узнала бы, что нас навестил ты, Повеса. У меня есть кое-что для тебя. – Фрэнсис вынула из-за тесного лифа письмо и вручила его Кавендишу. – От твоей рыжей подружки – видно, она соскучилась по тебе.
Уильям нахмурился, заметив на письме штемпель Дербишира. Стало быть, Бесс удрала домой! Кавендиш был уверен, что она дождется его в Лондоне. Его охватило разочарование,
– Спасибо, Фрэнсис. Мне будет недоставать вас обоих.
– Но не так, как мне – тебя, Повеса! – Фрэнсис тяжело вздохнула. – Кто же теперь поможет мне отвлекать мужа от моих похождений?
Уильям обнял ее, попрощался с супругами и пообещал навестить их перед отъездом в Ирландию.
Письмо, спрятанное под камзолом, жгло ему грудь. Едва въехав во двор своего дома, Кавендиш поручил коня заботам конюха и распечатал письмо Бесс прямо в конюшне.
«Милый Уильям!
Леди Заук попросила меня отвезти в Дербишир серьезно больного мастера Роберта Барлоу. И вот теперь я оказалась в затруднительном положении, выпутаться из которого вряд ли сумею без вашей помощи.
К несчастью, отец Роберта умирает. Чтобы сохранить его ферму, мои родные задумали выдать меня замуж за Роберта.
Уильям, я твердо решила выйти замуж только за вас!
Надеюсь, что вы сейчас же приедете за мной, но прошу как можно скорее подтвердить, что я небезразлична вам.
Я не стала бы просить вас о помощи, будь у меня другой выход. Прошу вас, поспешите: мое время истекает.
Только ваша, Элизабет Хардвик (Бесс)».
Кавендишу бросилась в глаза единственная фраза: «Уильям, я твердо решила выйти замуж только за вас!»
Господи, до чего же она наивна! Неужели Бесс не знает, что он женат? Однако девушка умоляла о помощи, и в Уильяме проснулось желание защитить ее. Возможно, он сумеет увезти ее с собой в Ирландию. Кавендиш опять спрятал письмо под камзол. Прежде нужно заняться неотложными делами. Ответ он напишет позднее, когда освободится.
Как только Уильям открыл парадную дверь, навстречу ему выбежала дочь Кэтрин.
– Кэти! Как ты, милая? – Подхватив девочку на руки, Кавендиш крепко обнял ее.
– У меня все хорошо, папа. А Элизе опять нездоровится.
– Не грусти, детка: Элизу не переделать. Знаю, она слаба здоровьем, но подозреваю, что иногда ей просто хочется поваляться в постели.
Двенадцатилетняя Кэтрин с облегчением вздохнула:
– Мне тоже так показалось, но я устыдилась этого.
Уильям Кавендиш усмехнулся: он женился на Элизе Паррис, надеясь, что она позаботится о его дочери. Но увы, сразу же после свадьбы выяснилось, что в заботе нуждается прежде всего сама Элиза. И все же Уильям не считал себя обязанным слишком церемониться с женой. Они заключили брак по расчету, но Элиза не выполняла супружеские обязанности. Благодаря Кавендишу у нее появился уютный дом с большим штатом слуг, а сам Уильям предпочитал искать развлечений на стороне.
Джеймс Кромп внес багаж хозяина в дом еще несколько часов назад. Войдя в свою спальню, Кавендиш увидел, что слуга уже приготовил ему горячую ванну и свежее белье.
Стоя возле кровати, Уильям перечитал письмо Бесс. Он отчетливо видел ее мысленным взором. Темные глаза, полные губы, пылающие волосы и пышная грудь неотступно преследовали его на протяжении всего пребывания в Дувре. Вздохнув, Кавендиш начал раздеваться.
Жену Уильям нашел в ее гостиной. Закутавшись в плед, Элиза потягивала лечебный настой ромашки.
– Я вернулся, – сообщил Кавендиш, жестом отослав двух горничных.
– Об этом мне давно известно. От твоего голоса звенит посуда в шкафах, а под тяжеленными сапогами скрипят половицы!
Уильяму хотелось ответить, что жене недолго осталось терпеть его присутствие, но он сдержался. Опершись локтем на каминную доску, он сказал:
– Король дал мне новое поручение, и я на целый год уеду в Ирландию.
Элиза задумалась о том, как отразится на ней отъезд мужа.
– Я не против поездки, Уильям, но твоя дочь Кэтрин с каждым днем становится все беспокойнее. Она стремительно взрослеет, за ней нужен глаз да глаз. Я не в силах взять на себя такую ответственность.
– Я и не собирался оставлять Кэти на твое попечение, – возразил Кавендиш и мысленно добавил: «Я не допущу, чтобы ты погребла мое единственное дитя в этом склепе». – Поскольку Кэтрин обручена с сыном лорда Кобхэма, я позабочусь о том, чтобы моя дочь пожила в доме родителей своего будущего мужа – до тех пор, пока она и юный Томас не подрастут.
– Превосходный выход! Спасибо тебе за заботу, Уильям. Ты не мог бы подбросить в камин угля?
Уильям выполнил просьбу жены, не понимая, чем она дышит в жарко натопленной, душной гостиной.
Он написал письмо Генри Бруку, лорду Кобхэму, попросив о встрече, а затем разыскал дочь. Уильям желал провести с ней несколько свободных часов.
Он разошелся вовсю: хохотал вместе с Кэтрин, исполнял все ее прихоти, купил девочке упряжь с серебряными бубенчиками и новый меховой плащ с капюшоном.
– Как бы мне хотелось иметь кружевной воротник! Купишь мне такой, папа?
Перед глазами Кавендиша вдруг возникло лицо Бесс, и до него дошло, что Элизабет Хардвик всего четырьмя годами старше Кэтрин.
Поздно вечером, оставшись в спальне один, он взялся за перо, чтобы написать письмо Бесс. За время, проведенное с дочерью, намерения Уильяма изменились. Он отказался от мысли соблазнить шестнадцатилетнюю девушку, почти ребенка. Лучше всего посоветовать Бесс вступить в законный брак.
Каждое утро, просыпаясь на рассвете, Бесс с нетерпением ожидала почты из Лондона. Ее терзали дурные предчувствия. А если Уильям не получил ее письмо? Что, если он не удосужился ответить? Сомнения вытесняли надежду, а вместе с сомнениями нарастал страх.
По настоянию матери Бесс дважды побывала у Барлоу. Девушка искренне беспокоилась за Роба, но не желала слушать уговоры госпожи Барлоу и ее угрозы отправить Ральфа Лича в долговую тюрьму.
Бесс проводила много времени с родными и с младшими сестрами, хотя после просторного лондонского особняка леди Заук деревенский дом родителей казался ей убогим и тесным. Теперь, глубокой осенью, когда Ральф Лич и Джеймс, брат Бесс, не работали в поле, они целыми днями пропадали в лесу, заготавливая дрова.
Наконец долгожданное письмо пришло. Бесс взглянула на размашистый почерк, и ее сердце заколотилось от радости. Взбежав наверх, она села на постель, поцеловала письмо и распечатала его.
«Дорогая Бесс, пожалуйста, поверь: у меня и в мыслях не было обидеть тебя. Я глубоко польщен и тронут твоим желанием стать моей женой, но клянусь, я думал, тебе известно, что я женат…»
Строчки начали расплываться перед глазами Бесс. Кавендиш женат? Нет, этого не может быть! Известие стало для нее сокрушительным ударом. Девушка медленно перечитала последнюю фразу. Нет, она не ошиблась. «Я думал, тебе известно, что я женат». У Бесс сжалось сердце. Нет, только не это!
Отшвырнув письмо, она обхватила колени руками и начала раскачиваться из стороны в сторону. Слезы струились по щекам, капали на юбку. Бесс судорожно всхлипывала, захлебываясь слезами. Горе казалось огромным, тяжким, невыносимым. Безвольными пальцами она потянулась к листку бумаги и дочитала:
«Король посылает меня в Ирландию ревизовать церковную собственность, ныне принадлежащую короне. В Ирландии я пробуду не меньше года. Ты могла бы сопровождать меня, только став моей любовницей, поэтому заклинаю тебя вступить в законный брак в Дербишире. Уильям Кавендиш».
Письмо выскользнуло из пальцев Бесс. Как лунатик, она спустилась по лестнице, вышла из дома и побрела вперед, не останавливаясь, пока не оказалась у старого вяза. Обхватив руками шершавый серый ствол, она прильнула к нему в безотчетной надежде, что мощное дерево поделится с ней силой. И тут отчаяние сменилось гневом. Ударив по стволу кулаками, девушка выкрикнула:
– Негодяй, ублюдок, сукин сын… развратник! Ненавижу тебя, Повеса Кавендиш! Будь ты проклят!
Если бы Кавендиш в эту минуту появился перед ней, Бесс задушила бы его голыми руками. В порыве неукротимой ярости она желала стать богиней, повелительницей громов и молний.
Прильнув к окнам дома, родные слушали ее рыдания и проклятия.
– Бесс надо помочь! – в тревоге воскликнула Джейн. Элизабет покачала головой:
– Мы ничего не сможем поделать. Гроза утихнет сама собой.
А Бесс все стояла у дерева. Когда начали сгущаться сумерки, Джейн сказала:
– Она замерзнет без плаща.
Тетя Марси потрепала ее по плечу.
– У Бесс слишком горячая кровь, она не замерзнет. К тому же она сильная и не позволит горю сломить ее. Девочка выплачется и сразу все забудет.
Бесс вернулась в дом, только когда стемнело, сразу поднялась наверх, прокралась в спальню Джейн, осторожно прилегла на постель рядом с ней и затихла. Несколько часов она пролежала без сна, страстно мечтая о забвении, и наконец усталость сморила ее.
