Текст книги "Брачный приз"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
– Он напоминает вам об этом каждый раз, когда смотрит своими сатанинскими зелеными глазами. Неужели при мысли об этом в вашей крови не загорается огонь, ягненочек мой?
– Ни в коем случае! – объявила Розамонд, хотя внутренний голос упрекнул ее во лжи.
– Вы замечали когда-нибудь отчетливое сходство между сэром Роджером и сэром Рикардом де Бергом? – с невинным видом осведомилась Нэн.
– Да… Нет… Не знаю, о чем ты толкуешь.
– Оба сложены одинаково – высокие, широкоплечие, волосы чернее ночи, глаза как изумрудные озера искушения, в которых с радостью утонет любая женщина. Тот же низкий бархатистый смех, от которого озноб идет по коже. Неотразимые красавцы, способные заманить в постель даже монахиню.
Розамонд попыталась представить Рикарда де Берга, но перед глазами вставал Роджер, напрочь заслоняя рыцаря леди Элеоноры, того, кто еще совсем недавно царил в ее грезах и мечтах. Девушка вздрогнула, ибо Роджер де Лейберн был человеком из плоти и крови. Вот уж в ком нет ничего неземного!
Едва она успела осушить кубок, как в зал вошел Гриффин, сопровождаемый Недом.
– Госпожа, ваши лошади благополучно возвращены. Нед только что напоил их и накормил.
– Чудесная новость! Я так люблю Нимбуса! Хорошо бы посмотреть на него. На улице уже стемнело?
– Да, госпожа, но я возьму факел, так что вы все увидите. Только вам понадобится плащ – ветер просто ледяной.
– Сейчас принесу, госпожа, – вызвался Нед. – Вы будете довольны чистотой в конюшне. – Парень почти выбежал из зала, спеша угодить хозяйке.
– Гриффин, вам с Недом лучше поужинать. Я могу пойти на конюшню и завтра, – возразила Розамонд.
– Нам не терпится показать вам, какие чудеса сотворил тот негодяй со стойлами. Еда покажется вкуснее, если мы увидим ваш одобрительный взгляд.
Розамонд даже растерялась немного. Мысль о том, что ее радость может доставить кому-то удовольствие, возвысила девушку в собственных глазах, заставила почувствовать себя особенной, необыкновенной.
Переступив порог конюшни, она сразу бросилась к своему коню, и Нимбус приветствовал хозяйку тихим ржанием. Погладив по носу ткнувшегося к ее руке коня, Розамонд с наслаждением вдохнула запах свежего сена.
– Трудно поверить, что можно столько сделать за полдня!
– У сэра Роджера репутация человека, способного сдвигать горы!
Розамонд рассмеялась. У Гриффина весьма своеобразное чувство юмора, ничего не скажешь, ибо сэр Роджер, отдав приказ конюху, действительно передвинул горы конского навоза!
Пересекая двор, она подняла глаза к сверкающим звездам. На небе ни одного облачка, и так холодно – вот-вот ударят морозы.
Она плотнее стянула полы плаща и снова подумала о де Лейберне. Вряд ли он выманит сегодня людей из тепла и уюта Вустера. Нет, он обещал вернуться сегодня просто затем, чтобы она не боялась.
Розамонд в тревоге огляделась. Где прячутся громила-конюх и те бездельники, что вчера пьянствовали во дворе?
В темноте всплыло изрытое оспинами лицо Даймока, и Розамонд дрожащими руками запахнула плащ. Ей пришелся по душе Гриффин, и Роджер предупреждал, что ему можно безгранично доверять, но она все равно не чувствует себя в безопасности.
К этому времени крыло, где была спальня Розамонд, уже вычистили, вымыли и проветрили, в каждой комнате развели огонь. Сегодня Розамонд собиралась спать одна. Нэн заняла смежную каморку, а Нед решил ночевать в рыцарских покоях вместе с Гриффином.
Готовясь ко сну, Розамонд представляла, какой станет ее спальня, когда она отдаст все необходимые распоряжения. Пушистый ковер на полу, богатые, искусно вышитые шпалеры на стенах. Овечьи шкуры перед очагом добавят уюта, а темно-красные шторы на окнах создадут впечатление изысканной простоты.
Розамонд любила яркие тона. Рассеянно погладив алые прикроватные занавеси и теплое одеяло из гусиного пуха, она еще раз мысленно поблагодарила леди Элеонору за совет взять с собой белье и постельные принадлежности.
Повинуясь внутреннему импульсу, девушка подошла к окну в неясном порыве увидеть де Лейберна, но, кроме мрака и звезд на небе, ничего не рассмотрела. Она легла в постель и стала перебирать в памяти невероятные события прошедшего дня. Розамонд не помнила, чтобы раньше падала в обморок, и не могла объяснить, почему это произошло. Почему она позволила ночному безумию взять, над собой верх при свете дня?
Неужели всему виной чрезмерные волнения и усталость? Устрашающий вороной конь стал воплощением ее страха. Если ей удастся его побороть, сны, в которых она летит под копыта обезумевшего жеребца, вероятно, прекратятся.
Постепенно веки отяжелели. Розамонд медленно погружалась в сон, когда откуда-то послышались тихие раскаты. Гром? В такую пору? Нет, для грозы слишком холодно. Скорее… Да, это грохот копыт по замерзшей земле, приближающийся с каждой минутой. Волна ледяного ужаса окатила Розамонд, стиснула горло…
Обитатели Вустера восторженно встретили Роджера де Лейберна. Замок всегда был королевской твердыней, где он и Эдуард принимали молодых баронов из приграничных земель. В прошлом году многие бароны постарше умерли, оставив земли и титулы сыновьям, а те были почти одних лет с принцем.
Из огромного штата слуг сэр Роджер выделил дюжину самых надежных – им предстояло навести порядок в Першоре. Кроме того, он отыскал опытных распорядителей, которым можно было поручить надзор за фермами арендаторов, а также хорошо обученных стражей и конюхов. На место Даймока он назначил человека по имени Хаттон, служившего ранее помощником вустерского управителя. Род пообещал, что жена Хаттона, Лиззи, станет старшей экономкой, главной над всеми служанками. Польщенная Лиззи помогла ему отобрать мебель из обширных кладовых замка.
К тому времени как телеги были нагружены, подошло время ужина. Род предоставил Хаттону распоряжаться и велел завтра же отправляться в путь. Хотя холод стоял невыносимый, рыцарь помнил о своем обещании Розамонд вернуться, пусть и ночью. Ему и в голову не пришло поступить иначе. Он оставил в Першоре вместо себя Гриффина, но ответственность за безопасность Розамонд – чересчур тяжелая ноша для одного оруженосца. В замке полно обозленных слуг, которым слишком долго позволяли своевольничать.
Он успел приехать в Першор еще до полуночи. Растер Стиджиена и повел в небольшое стойло, устланное соломой. Подкладывая коню сена, он одобрительно оглядывал полутемную конюшню. Нос лучше всяких глаз подсказывал, что его приказ выполнен.
Гриффин, ожидавший господина, сопроводил его в комнату, где горел огонь, на постели лежало чистое белье, а на столе стоял кувшин с вином. Как раз в этом Род больше всего сейчас нуждался. Он узнал, что пропавших лошадей вернули, что все на удивление спокойно, а Даймок надежно заперт в каморке за кладовой. Указав на стопку счетных книг, оруженосец удалился.
Род стащил сапоги и тяжелый кожаный камзол и протянул руки к огню. Почувствовав, что немного согрелся, он налил себе вина. Взгляд упал на книги, и Род, взяв одну, отнес к очагу. Вот допьет вино и просмотрит книгу, хотя прекрасно представляет, что там увидит.
Неожиданно за стеной раздался душераздирающий вопль, от которого мороз прошел по коже. Род мгновенно узнал голос Розамонд и, сжимая рукоять клинка, ринулся на помощь.
Но в спальне никого не оказалось, кроме его невесты. Голова ее металась по подушке, волосы спутались, ночная рубашка сбилась до бедер. Роджер сел на край кровати и схватил девушку за плечи.
– Розамонд, проснись, милая, у тебя дурной сон!
Она вздрогнула, широко раскрыла полные ужаса глаза и издала еще один пронзительный вопль. Темный силуэт, нависший над ней, отсекал свет свечей, горевших в углу комнаты, и она, охваченная страхом, принялась отчаянно сопротивляться, пытаясь выцарапать ему глаза. Род стиснул ее руки.
– Розамонд, это я, Род!
Тихий ласковый голос постепенно проник в ее сознание.
– Де Лейберн?! – поразилась она.
В комнату ворвалась Нэн, но остановилась как вкопанная, увидев странную сцену.
– Кровь Христова, что вы с ней творите, сэр Роджер?! Хотите взять силой?
– Ей просто приснился страшный сон. Я сам позабочусь о Розамонд. Можешь идти спать.
– А… как она… – нерешительно начала Нэн. – Розамонд, ты согласна?
– Все… в порядке…
Дрожащий голос не слишком убедил служанку, но у сэра Роджера был такой властный, не допускавший возражений вид, что бедняжке волей-неволей пришлось уйти, оставив молодых людей одних.
– Расскажи, что тебя пугает?
Девушка покачала головой. Сил осталось только на то, чтобы отчаянно цепляться за него. Ощутив, как она трепещет, Род крепче прижал ее к себе. Интуиция подсказывала ему не добиваться ответа – в эту минуту ей нужны лишь его тепло и надежность. Он слышал стук ее сердца, чувствовал, как вздымаются пышные груди, в ушах звучало прерывистое дыхание. Аромат юного тела, гладкость кожи и трогательная беспомощность вернее всякого афродизьяка пробудили в нем неукротимое желание, но Роджер решительно подавил его.
Оказавшись в неразрывном кольце мужских рук, Розамонд постепенно успокоилась и стала дышать ровнее. Мало того, вдруг поняла, что никогда еще не ощущала такого покоя и всеобъемлющего душевного равновесия. Кажется, этот человек способен защитить ее от любых невзгод. Мысль показалась заманчивой, и ей захотелось навсегда остаться в его объятиях. Тепло Рода согревало ее заледеневшую душу, и ей вдруг захотелось рассказать о своих кошмарах. Кто знает, может, Род сумеет навсегда стереть их из памяти?
– Я… я все время вижу один и тот же сон, – прошептала она.
– Поделись со мной, – попросил он, гладя ее растрепавшиеся волосы.
Под ее щекой мерно билось его сердце. Теперь она не боялась говорить о своей тайне.
– Меня топчет конь. Всегда один и тот же. У всадника нет лица, но я знаю, что он темен. Однако больше всего я страшусь коня… Он гигантский, черный и стремится раздавить меня. – Ее вновь затрясло от пережитого ужаса. – Я холодею от страха, зная, что всадник будет преследовать меня до конца… но все же отчаянно пытаюсь увернуться от страшных копыт… Бегу быстрее и быстрее, задыхаюсь и, кажется, вот-вот лишусь сознания, но все напрасно. Оглядываюсь и вижу вздыбленного коня… Я кричу и качусь под копыта…
Род умел слушать, и именно поэтому у многих возникала потребность исповедаться ему. Умение слушать было настоящим искусством: он никогда не лез со своими советами и не пытался помочь, если его об этом не просили. Род молчал и ждал, пока собеседник выскажется. И сейчас он понимал, что если сделает за Розамонд то, что она должна сделать сама, ее страхи усилятся, а уверенность окончательно ослабеет. Он притянул ее ближе.
В надежном убежище его объятий Розамонд вдруг ясно увидела то, что до сих пор отказывалась воспринимать разумом.
– Ну конечно, – догадалась она, – вороная лошадь означает смерть! Я бегу от смерти… моих родителей… моего брата… Я так и не смирилась с гибелью Джайлза. И каждый раз, когда мне что-то угрожает, этот сон снова и снова терзает мою несчастную душу.
Роджер стал нежно укачивать девушку. Губы осторожно коснулись пушистых завитков на ее виске.
– Кошмары начались, когда до меня дошли слухи о том, что Джайлза затоптала на турнире взбесившаяся лошадь.
В этот момент Роджер де Лейберн возблагодарил небо за то, что Розамонд Маршал не видит его помрачневшего лица. Джайлза Маршала убила вовсе не лошадь. Он встретил смерть от руки человека.
Род закрыл глаза, думая о том, что ему следует жениться как можно скорее. До того, как она узнает, кто убил ее любимого брата. До того, как темный всадник из ее снов откроет свое лицо.
Глава 7
Поскольку Нэн явилась одеть Розамонд на час позже обычного, та сразу поняла, что служанка деликатно дает сэру Роджеру время удалиться на случай, если тот провел ночь в спальне нареченной.
– Прости, что потревожила тебя прошлой ночью, Нэн. Вчера, когда сэр Роджер уехал в Вустер, мне стало не по себе. Я никак не могла успокоиться, а когда заснула, меня снова мучил кошмар. Увидев, что де Лейберн все-таки вернулся, я забыла о страхах.
– Мне хотелось остаться, мой ягненочек, но он прогнал меня, а я не посмела противиться.
– Да, знаю, он кого угодно способен запугать, но, как ни странно, больше я не придаю этому особого значения. Честно говоря, я не раз говорила ему колкости, всячески пыталась унизить, но он не возмутился, а только посмеивался.
– Возможно, он так снисходителен, потому что вы еще не женаты. Неизвестно, что бы сказал сэр Роджер, посмей ему дерзить супруга.
– Ты непоследовательна, Нэн. Вчера подталкивала меня к замужеству, а сегодня отговариваешь, – усмехнулась Розамонд. – Лучше выбери мне подходящий наряд – утром прибудут новые слуги из Вустера.
Немного позже Розамонд спустилась в зал в темно-зеленой тунике поверх белой камизы из тонкого льна. Под грудью и на бедрах перекрещивалась золотая цепь, унизанная нефритовыми бусинами, волосы были уложены в узел, из которого выбивались длинные волнистые пряди, ниспадавшие ниже талии.
Увидев сэра Роджера, девушка залилась румянцем.
– Доброе утро, госпожа, – приветствовал он ее с дружеской улыбкой, в которой не было ни малейшего намека на вчерашнюю интимную сцену, и Розамонд с облегчением вздохнула. Роджер подал знак женщине, стоявшей на другом конце зала, и та приблизилась к ним. – Это Лиззи Хаттон. Думаю, она станет прекрасной экономкой и сумеет достойно управлять слугами Першора, но только с вашего одобрения, госпожа. Лиззи, это Розамонд Маршал, хозяйка Першора.
– Я сделаю все, чтобы заслужить вашу похвалу, госпожа, – сказала Лиззи с почтительным поклоном. – Что бы вы хотели на завтрак?
Розамонд Лиззи понравилась сразу. У нее было приятное добродушное лицо и безупречно чистая одежда.
Получив распоряжения, Лиззи направилась на кухню. Розамонд прошептала:
– Думаю, она прекрасно подойдет. Не ожидала, что она приедет так рано.
– Клянусь, я им ничем не угрожал. Думаю, новые слуги просто хотели понравиться тебе и показать, что рады работать здесь. Советую взять на место Даймока мужа Лиззи. Но решение за тобой. Если после разговора с ним не согласишься, мы подыщем другого человека.
– Если ты рекомендуешь Хаттона, значит, он достаточно хорош для меня. У тебя в таких делах больше опыта.
«Господь в небесах! – мысленно одернула она себя. – К чему я завела речь про его опыт? Он посчитает это грубой лестью!»
Но Роджер серьезно кивнул:
– Я хорошо их знаю. Надежные, порядочные люди. Они привезли с собой мебель из замка Вустер, чтобы хоть как-то обустроить Першор.
– Ты уверен, что не преступаешь границ своей власти? Это позволено?
– Да. Я сам отдаю распоряжения, и теперь можешь наслаждаться уютом и покоем.
Уголки ее губ чуть приподнялись.
– Ну как я могу отказаться от столь заманчивого предложения?
– О, ты на это вполне способна, Розамонд – поддел он. Она вспомнила нежность его объятий и опустила ресницы.
«Я не отказалась от твоей силы… это единственное, чего я от тебя хочу… единственное, в чем нуждаюсь», – мысленно твердила она, и внутренний голос ответил ей: «Если согласишься стать его женой, эта сила станет твоей».
«Да, но он захочет больше, чем я готова дать», – так же безмолвно возразила она.
– Боюсь просить тебя, Розамонд, чтобы ты не чувствовала себя обязанной, но не согласишься ли проехаться со мной к фермам арендаторов? Если откажешься, я отправлюсь один.
Ей понравилось, что Род спрашивал ее мнение, независимо от того, выбирал ли управителя или навещал арендаторов. До его появления здесь она ощущала себя полнейшим ничтожеством, но теперь все изменилось.
– Разумеется, я поеду. – И добавила: – Это для меня дело чести.
– Спасибо. Пока ты завтракаешь, я оседлаю твоего коня и подожду тебя во дворе.
Ох уж этот де Лейберн! Не перестает удивлять ее! Неужели действительно сам оседлает Нимбуса, вместо того чтобы отдать приказ груму? Все, что он делает, заставляет ее ощущать свою значительность и неповторимость.
После завтрака Розамонд поднялась к себе за плащом и перчатками, но застыла с открытым ртом на пороге, не узнав своей комнаты. Здесь появились не только лохань для купания и прелестное зеркало из полированного серебра, но и восточный ковер темно-красного цвета и богатые шпалеры. Роджер де Лейберн снова поразил ее – она начала понимать, что этот мужчина обожает делать дамам сюрпризы и украшать их жизнь.
По дороге на первую ферму в обществе Роджера и Хаттона, уже назначенного главным управителем, Розамонд долго благодарила жениха за заботу.
– О, мне это доставило невыразимое удовольствие! И потом, многие знатные красавицы принимают подобные вещи как должное.
Розамонд коснулась темно-коричневой куньей опушки своего плаща из зеленого бархата, гадая, действительно он находит ее красивой или же старается быть учтивым. По сравнению с ним она казалась неестественно бледной.
Неожиданно подумав о том, что каждый раз, когда она откидывает на спину длинные шелковистые пряди, его глаза сверкают вожделением, Розамонд покраснела. И тут же вспыхнула еще больше под его пристальным взглядом. Господи, она едва ли не впервые в жизни чувствует себя желанной!
Проезжая через буковую рощу, они вспугнули семейство ланей и потревожили лесных птиц. Добравшись до первой фермы, Род спешился и снял Розамонд с седла. Девушка, не привыкшая к мужскому вниманию, нашла его поступок чрезвычайно галантным.
На всех шести фермах арендаторы смертельно испугались посетителей, и у Розамонд едва не разрывалось сердце, когда она видела вопящих, стремящихся спрятаться детей. Оборванные, тощие селяне трудились с рассвета до темноты, недоедали и недосыпали.
Пока Хаттон определял, сколько материалов потребуется для ремонта жилищ и хозяйственных построек, де Лейберн разговаривал с людьми. Очевидно, ему уже не раз приходилось встречаться с арендаторами, и Розамонд была искренне благодарна ему за помощь. Она слушала душераздирающие истории, и каждая оказывалась трагичнее предыдущей. Выяснилось, что овцы дали в этом году больше шерсти, чем в прошлом, однако бедняги, настригшие эту шерсть, голодали. Даймок, которому безнаказанность развязала руки, повесил фермера, осмелившегося забрать тушку павшего ягненка и поделиться мясом с соседями. Двенадцатилетнего мальчишку избили до смерти за охоту в лесах Першора.
После первого же подобного рассказа Роджер де Лейберн повернулся к Розамонд и спросил, не хочет ли она сама судить Даймока. Когда она согласилась,» он посоветовал ей выслушать арендаторов завтра. В большом зале.
– Господин мой, лучше, если ты будешь их расспрашивать. Они слишком напуганы, чтобы вручить свою судьбу женщине, даже если эта женщина – владелица Першора.
Де Лейберн велел всем прийти и свидетельствовать против управителя, пообещав, что воздаст преступнику по справедливости, если арендаторы будут присутствовать на судилище.
– Пожалуйста, приходите и приводите детей, – обратилась Розамонд к женщинам. – Когда суд закончится, вы сможете поужинать с нами.
На обратном пути Род не смог скрыть своего восхищения.
– Ты молодец, Розамонд! Все правильно сделала!
– О, я недостойна похвал! Подумать только, столько лет забывала о них, оставляя во власти негодяя и вора!
– Никаких угрызений совести! Они бесполезны – не оживят мертвых, не наполнят животы живых, но могут убить счастье.
Зато Алисе де Клар само понятие «совесть» было незнакомо. Она запахнула плащ собольего меха, подбитый красным бархатом, и улыбнулась скакавшему рядом свекру, Ричарду Глостеру. Она и в самом деле неплохо к нему относилась – именно такой человек способен удовлетворить ее женское тщеславие. Правда, особым умом он не отличался, зато был нетерпелив и вспыльчив. Алиса старалась никогда не задевать его и не давала повода сорвать на ней гнев. Кроме того, его непомерному тщеславию льстило внимание красивой невестки из королевского рода.
– Мне всегда казалось, что Симон де Монфор завидует вашему положению первого пэра Англии.
– В самом деле? – удивился Глостер.
– Его честолюбию нет пределов. Он стремится подчинить себе баронов, но теперь еще задумал влиять на вас и принца Эдуарда.
– Не стоит забивать свою прелестную головку политикой, дорогая.
– О, я и не собираюсь, господин мой! Просто не хочу, чтобы вы попали в немилость к королю.
Теперь, когда семена посеяны, можно сменить тему, решила Алиса. Рано или поздно Ричард вспомнит об этом разговоре.
– Не хочешь остановиться на ночь в Першоре? – спросил Глостер. – Он принадлежит моей юной родственнице Розамонд Маршал, а поскольку именно я назначил тамошнего управителя, нас ждет теплый прием.
– Я бы предпочла сразу поехать в Глостер, господин. Знаете, ваша маленькая кузина с первого взгляда меня невзлюбила.
Ричард кивнул, одобряя решимость невестки остаться в седле.
– Возможно, причина такой холодности – Роджер де Лейберн. Он бесстыдно флиртует с тобой, Алиса.
Она ответила неприкрыто манящим взглядом.
– И не только он. Почти все мужчины флиртуют со мной. Согласитесь, во французских женщинах есть нечто такое, против чего не может устоять никто.
– Ты лакомый кусочек, Алиса, ничего не скажешь. Клянусь, даже король почти влюблен в тебя. Знаю, каким тяжким испытанием была твоя супружеская жизнь с мальчишкой. Но Гилберту скоро шестнадцать, и, думаю, он достаточно взрослый, чтобы наконец осуществить ваш брак, – ухмыльнулся Ричард. – Гилберт нуждается в наследнике, Алиса. Ты не заставишь меня слишком долго дожидаться внука, милочка?
Алису едва не передернуло. Рыжий Гилберт с его пылким нравом был для нее сущим проклятием. На свете жил только один человек, которому она хотела бы родить сына, – ее кузен, принц Эдуард. Беда в том, что он слишком умен и, хотя обожал их постельные игры, ни разу не пролил в нее своего семени. Ничего, при следующей встрече, возможно, она заставит его забыть о предосторожности.
– Самое мое заветное желание – подарить вам и Гилберту наследника для Глостера, и как можно скорее, господин мой, – заверила Алиса, кутаясь в плащ и думая об алмазах и изумрудах, которые потребует в награду за согласие произвести на свет наследника де Кларов. Подумать только, она рискует красотой и стройностью ради сопливого младенца! Раньше она об этом и не помышляла, но теперь сообразила, что если Глостер получит внука, Рыжий Гилберт сразу станет лишним в ее игре. – Алиса одарила свекра сияющей улыбкой. – Я желаю провести Рождество в Вестминстере, в уютных покоях своего отца, господин мой. Когда забеременею, придется заказывать новый гардероб, а единственное место в королевстве, где есть портнихи-француженки, – это Лондон. Вы не будете слишком возражать, если я немного побалую себя, прежде чем стать матерью, Ричард? – Она кокетливо надула губки. Вряд ли хоть один мужчина смог бы отказать ей!
В полдень арендаторы Першора вместе с семьями потянулись в замок. Суд происходил в обеденном зале, и Роджер посоветовал Розамонд заодно позвать всех слуг. Пусть те, кто помогал и потакал тирану Даймоку, увидят, что на свете есть справедливость и за всяким преступлением неминуемо следует наказание.
Когда все собрались, де Лейберн велел Гриффину привести Даймока, а потом вместе с Розамонд внимательно выслушал жалобы арендаторов. Список обид оказался так длинен, что сердце Розамонд все больше ожесточалось против бывшего управителя. Слушая обвинения крестьянина, сын которого был повешен Даймоком лишь за то, что осмелился поймать в лесу кролика, Розамонд невольно поискала глазами мать мальчика. В этот момент она поняла, что способна без всяких колебаний повесить управителя. Ясно, почему женщины предоставляют принимать подобные решения мужчинам – власть и право накладывают немалую ответственность.
Розамонд не стала дожидаться, пока сэр Роджер вынесет приговор, и, поднявшись, обратилась к Даймоку:
– Столь гнусные преступления заслуживают смерти. Поэтому тебя повесят. Если понадобится исповедник, чтобы облегчить душу от тяжести грехов, тебе его позовут. – Оглядев ошеломленные лица собравшихся, она добавила: – Те, кто недоволен другими слугами Першора, могут изложить свои обвинения. Я готова вас выслушать.
Она не посмотрела в сторону сэра Роджера, хотя чувствовала его одобрительный, полный уважения взгляд.
Оказалось, что двое так называемых стражников часто насиловали женщин. Розамонд прогнала их прочь и строго предупредила остальных мужчин, что если что-то подобное повторится, она велит казнить преступника.
Не услышав больше жалоб, девушка вдруг вспомнила еще об одном деле и обернулась к стоявшей в стороне Эдне:
– Ты не хочешь пожаловаться на кухарку, Эдна?
Глаза судомойки стали круглыми от страха, но она все же отрицательно покачала головой. Несколько бесконечных минут кухарка ежилась под ледяным взглядом хозяйки, размышлявшей, что с ней сделать.
– Не желаю видеть тебя в своей кухне еще и потому, что наши понятия о чистоте никогда не совпадут. Думаю, ты справишься с работой прачки. Для того чтобы орудовать вальком, нужна немалая сила, а я по крайней мере смогу быть уверена, что отныне твои руки всегда будут чистыми.
По залу прокатился взрыв смеха, и Розамонд покраснела, поняв, что произнесла столь уничтожающую реплику с высокомерием, подобающим скорее графине. А ведь по справедливости она должна покаяться перед этими людьми.
Она подняла руки, призывая всех к молчанию, и громко объявила:
– Я глубоко сожалею обо всех ужасах и страданиях, которые вам пришлось перенести. Поверьте, до приезда в Першор я была в полном неведении о том, что здесь творилось. Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вам помочь. Можете собирать хворост в лесу, и я даю вам разрешение охотиться на дичь. Предупреждаю, что если леса оскудеют, придется подождать до тех пор, пока олени и птица снова не появятся в достаточном количестве, но, будьте, уверены, на ваших столах мясо не переведется. Я назначила нового управителя, по имени Хаттон, ранее он служил в королевском замке Вустер. Хаттон с завтрашнего дня начнёт ремонтировать фермы, так что не стесняйтесь обсуждать с ним ваши нужды. Судя по вашему виду, до наступления зимы всем понадобятся теплая одежда и обувь. Ткани и кожа будут немедленно доставлены. А теперь прошу всех за стол. Огонь горит ярко, еды и эля хватит всем.
Сэр Роджер стиснул ее руки и поднес к губам.
– Ты раскраснелась от своих пылких речей, дорогая, и недаром. Сегодня ты пересекла мостик от девичества к зрелости, и это пошло тебе на пользу.
– Но чем я заплачу за все то, что пообещала? – встревоженно прошептала она. – У меня нет денег!
– Сундуки Першора ломятся от золота, и, к счастью, мы с Гриффином сумели разузнать, где они спрятаны. Позже я покажу тебе. А теперь иди и прими подобающие тебе знаки почтения. Ты их заслужила, дорогая.
Он отошел, но Розамонд продолжала смотреть ему вслед. Сэр Роджер отвел в сторону тощего смуглого мальчонку, и она из любопытства подошла ближе. Де Лейберн предлагал мальчику должность пажа в Першоре, рисуя открывающуюся перед ним перспективу когда-нибудь сделаться управителем.
Посмотрев на угрюмого оборванного юнца, Розамонд подумала, что со стороны сэра Роджера не слишком красиво заманивать ребенка столь несбыточными мечтами, ибо, по ее мнению, на роль пажа он явно не годился.
– Он не умеет ни читать, ни писать, не обучен этикету, – пробормотала она.
– Его можно научить, – возразил Роджер. – Хочу, чтобы у него появился шанс выбиться из нищеты… ну а потом все будет зависеть от него. Он напоминает мне парнишку, которого я когда-то знал. Понимаю, следовало бы раньше спросить тебя, но ничего, я возьму мальчика к себе на службу, если сочтешь его неподходящим для Першора.
Розамонд улыбнулась парнишке, не по возрасту серьезные глаза которого, казалось, видели то, свидетелем чего не подобало быть ни одному ребенку.
– Иди найди Лиззи Хаттон и скажи, что отныне ты мой личный паж. Она найдет тебе одежду, но предупреждаю: скорее всего Лиззи заставит тебя вымыться и остричь волосы.
Смуглый мальчишка, чуть поколебавшись, широко улыбнулся и умчался. Розамонд сразу поняла, что де Лейберн видел в нем себя в юности.
Еще до окончания пиршества на землю спустилась тьма. Хозяйка замка позволила арендаторам остаться на ночь в зале. Когда Розамонд и Нэн поднялись наверх, Род последовал за ними и пригласил невесту в свою комнату, чтобы показать найденные сокровища.
Розамонд потрясенно рассматривала сундуки с золотом.
– Как ты узнал, что управитель прячет деньги?
Род ответил довольно уклончиво, зная, что Розамонд не стоит сообщать, как он добился от Даймока признания.
– Он делал поддельные записи в книгах, из которых было ясно, что владения не приносят дохода. Получалось, что доходы от продажи шерсти и баранины равнялись расходам, чего просто не может быть, поскольку Даймок ничего не тратил на содержание дома и ферм.
– Здесь хватит на все, что я пообещала купить?
– С избытком. В лесах полно дерева для починки домов, и крестьяне сделают всю необходимую работу сами: урожай уже собран, овцы острижены и забиты на мясо. Завтра я устрою охоту, дичь засолим на зиму. Хаттон предложил купить свиней: они сами могут себя прокормить в дубовых и буковых рощах. Кроме того, многие женщины умеют валять сукно. Я велел фермерам разбросать по полям горы навоза, что возвышаются за конюшней. Представляю, каким будет урожай следующим летом!
– Ты полон сюрпризов, господин мой.
Он словно приковал ее к месту своим взглядом.
– А ты любишь сюрпризы, Розамонд?
Она нерешительно прикусила губу, поняв истинный смысл вопроса.
– До сих пор не очень любила, потому что все сюрпризы были довольно неприятными. Но теперь я должна признать, я, как все женщины, тщеславна, так что спасибо за новую лохань и зеркало.
Род проводил ее до двери и поклонился. Розамонд на мгновение показалось, что он вот-вот ее поцелует. Ее никогда еще не целовали мужчины, и она затаила дыхание, гадая, каково это – ощущать, что к твоим губам прижимаются мужские губы. Но когда Род открыл дверь, Розамонд со стыдом осознала, что о поцелуях мечтала она одна.
– А мне кажется, ты необыкновенная женщина, – тихо признался он. – Не такая, как все.
Розамонд зажмурилась от удовольствия. «Может, так и есть», – подумала она. Раздеваясь, она случайно взглянула на кровать и заметила на подушке веточку омелы. Как она сюда попала?
Может, Нэн положила? Нет, конечно, нет! Совершенно ясно, чья это работа, и это, вне всякого сомнения, доказывало, что не она одна мечтала о поцелуях.
Оставив горящей одну свечу, Розамонд легла в постель и принялась мысленно перебирать события минувшего дня. Решения, которые ей пришлось принимать, придали сил и уверенности. И эти решения дались легче, потому что рядом постоянно был де Лейберн.
Она поднесла к носу омелу и вдохнула. Аромат совсем слабый, но до чего приятный! Ей стало легко, совсем как прошлой ночью, когда Роджер пришел к ней и долго держал в своих объятиях.
