Текст книги "Брачный приз"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
Глава 4
Всю следующую неделю Симон де Монфор и Эдуард Плантагенет были неразлучны и проводили вместе целые дни. Симон, очевидно, пытался убедить принца принять сторону баронов. Он был из тех людей, кто, видя цель, стремится к ней, невзирая на преграды. Вскоре два могущественных воина обнаружили, что имеют много общего. Оба обладали неиссякаемой энергией и непомерным честолюбием. Они могли охотиться с рассвета до заката, всю ночь обсуждать тактику и стратегию военного искусства, прошлые кампании, а утром с огромным энтузиазмом принимались обучать своих людей и лично показывали лучший способ владения двуручным мечом, булавой или боевым топором.
Симон указывал, что качества вождя, необходимые для того, чтобы вести людей в битву, подобны тем, что потребны для управления страной, и включают в себя мужество, отвагу, дар предвидения, решимость, целеустремленность, настойчивость и непоколебимую веру в собственное великое предназначение. Все эти черты в избытке имелись у Эдуарда, и Симон признавал, что проницательность и ум принца равны его собственным. У принца были все задатки великого повелителя. Возможно, очень скоро лорд Эдуард воспользуется своим неотразимым магнетизмом и огромным обаянием, привлечет людей к себе и заставит их отвернуться от Симона. Прежде чем Эдуард распознает данные ему Богом мощь и силу, де Монфор должен вынудить его подписать клятвенное обещание следовать Оксфордским провизиям.
Поэтому граф отправился на поиски Роджера де Лейберна, которого уважал за острый ум. В отличие от своего повелителя молодой человек оставался верен делу английских баронов.
– Род, – начал он, – ты ближе Эдуарду, чем остальные его приятели. Скажи, смогу ли я убедить его поддержать нас?
– Принц хотел бы уладить разногласия между баронами и сторонниками короля во имя благоденствия страны. Постоянные распри ведут к недовольству и злобе людской. Эдуард не возражает против того, чтобы парламент регулярно собирался, издавал законы и обсуждал важнейшие государственные дела. Он надеется, что сильное правительство будет разрешать сложнейшие проблемы, и согласен с вами в том, что советники короля должны быть англичанами. Наши соотечественники станут вести мудрую политику, поощрять развитие торговых союзов и откажутся от изнурительных войн за рубежом, которые истощают казну.
– Я тоже считаю, что он не будет противиться провизиям, но мне нужно больше, – покачал головой Симон. – И прежде чем парламент соберется к Сретенью, я хотел бы получить подпись принца Эдуарда на документе, свидетельствующем о том, что он признает каждый пункт провизии.
– Попытаюсь сделать все, что смогу, граф Симон.
– Ты хороший человек, Род. Кстати, день свадьбы уже назначен?
– К сожалению, невеста не горит желанием идти к алтарю, – с грустью усмехнулся Роджер. – Леди Элеонора советует мне не слушать отказов, но, похоже, «нет» – единственное слово, которое Розамонд приберегла для меня.
Симон громогласно расхохотался:
– И ты спасовал? Да знаешь ли ты, сколько препятствий пришлось в свое время преодолеть мне? Элеонора приняла обет безбрачия, поэтому нам пришлось пожениться тайно. Узнав обо всем, церковь признала брак незаконным. Ничего не оставалось, кроме как ехать в Рим и подкупить самого папу! А ты не способен убедить одну ма-а-аленькую женщину! – Хлопнув Рода по спине, Симон заключил: – Если все остальное не поможет, ты, разумеется, знаешь испытанный метод, как заставить даму передумать. Награди ее ребенком!
Розамонд нашла Демуазель в кладовой, где та давила красные ягоды можжевельника, чтобы добавить в воск для рождественских свечей. В воздухе разливался приятный аромат. Розамонд объявила:
– Я решила посетить свои владения в Першоре!
На самом деле ей хотелось сбежать от Роджера де Лейберна, а замечание леди Элеоноры подсказало прекрасный выход. То, что покровительница приветствовала и одобряла ее скорейший брак с Роджером, тревожило и мучило девушку, но она упорно отказывалась смириться. Визит в Першор поможет оттянуть свадьбу и даст время найти предлог разорвать помолвку.
Вынув пестик из ступки, Деми удивленно уставилась на подругу:
– Мама тебе разрешила?
– Мало того – предложила сама! – весело сообщила Розамонд, втайне убеждая себя, что это лишь невинная ложь. – Напомнила мне, что я взрослая женщина и мне давно пора управлять своей собственностью.
– Наверное, она права. Какое волнующее приключение! Першор всего милях в двадцати отсюда! А в свой замок Дирхерст заглянешь?
Розамонд поморщилась. Дирхерст принадлежал Джайлзу, и она не бывала там после смерти брата. Теперь замок, разумеется, перешел к ней, но она вряд ли найдет в себе силы поехать туда.
– Сомневаюсь, что хватит времени, если я хочу вернуться в Кенилуорт к Рождеству.
– О, разумеется! Ты должна присутствовать на всех праздничных пиршествах, ведь я слышала, что после Рождества мы все поедем в Лондон.
– Верно, – вздохнула Розамонд. Мозг ее работал с лихорадочной быстротой. – На Сретенье соберется парламент!
Лорд Эдуард и его рыцари скоро отправятся в Лондон… Возможно, они уедут, прежде чем она вернется из Першора… Хорошо бы там задержаться.
Вечером Розамонд надела великолепный наряд из гвоздично-красного бархата и отыскала в парадном зале Ричарда де Клара. Она давно усвоила, что если женщина хочет чего-то добиться от мужчины, ей следует выглядеть как можно привлекательнее.
– Не позволите мне сесть с вами за ужином, господин мой?
– С радостью, сердце мое. Ты блистаешь неземной красой, Розамонд. Но что тебе нужно от меня? Нет-нет, не возражай, если женщина первая подходит к мужчине, значит, жди просьб.
Девушка одарила его ослепительной улыбкой. Хотя ему уже перевалило за тридцать (он был на добрых двенадцать лет старше своего единокровного брата Гарри), Ричард унаследовал красоту своей матери, Изабеллы Маршал, и годы еще не наложили на него свою печать.
– Я отправляюсь в свое поместье Першор и нуждаюсь в эскорте, – сообщила она.
– Ну, это легко устроить. Каждый день в Глостер возвращаются рыцари и воины, а дорога проходит совсем близко от Першора.
– Спасибо, Ричард. Я знала, что могу на вас рассчитывать. Только не говорите Гарри – он обязательно проболтается этому дьяволу де Лейберну.
– Ого, ссора влюбленных, не так ли?
– Да, – кивнула Розамонд, – что-то в этом роде.
Именно в эту минуту зеленые глаза пронзили ее пристальным взглядом. Хотя сегодня вечером в зале собралось более двух сотен людей, сэр Роджер ухитрился заметить появление Розамонд. Она не только оказалась самой высокой из женщин, но и единственной, кто мог похвастаться сверкающей массой золотистых волос. Когда она направилась к Ричарду Глостеру, Род затаил дыхание.
«Она не осмелится на столь легкомысленный поступок!» – свирепо твердил он себе. Но Розамонд осмелилась. Род наклонился к лорду Эдуарду и что-то тихо сказал. Принц знаком подозвал оруженосца, стоявшего за его резным стулом, и послал к Глостеру.
– Лорд Эдуард просит об удовольствии поужинать в обществе дамы, господин мой, – сказал оруженосец Ричарду.
Услышав это, Розамонд злобно прошипела:
– Эдуард никогда не просит, он приказывает!
– Но просьбами принца невозможно пренебречь – у королевской семьи свои привилегии, – усмехнулся Глостер.
Розамонд закрыла глаза и ощутила, как кровь отливает от щек.
– Кровь Господня, Ричард, вы и понятия не имеете…
За высоким столом ей уже приготовили место между принцем и его управителем. Едва Род галантно поднялся и отодвинул для нее стул, принц весело объявил:
– Сэр Роджер жаждет вашего присутствия.
– С каких это пор? – фыркнула Розамонд и, бросив раздраженный взгляд на смуглое лицо жениха, сразу поняла, почему ее отвлекли от разговора с Глостером. – Не настолько я доверчива! Неужели вы отказываете мне хоть в малом умишке?
– Ах, красота, ум и пылкий нрав – опасное сочетание. Я сказал бы, легко воспламеняющееся.
– Да, попробуйте подойти ближе – обожжетесь!
Род принял вызов, накрыв ее руку ладонью. Розамонд ужасно хотелось вонзить в него кинжал, но она смогла лишь ущипнуть его. Род даже не поморщился, только угрожающе прищурился:
– Ты чересчур порывиста. Советую для твоего же блага быть немного сдержаннее. Тебя давно пора укротить.
Его глаза и чресла полыхали желанием, которое он не считал нужным скрывать.
– Собираешься взять эту обязанность на себя? – съязвила она, гневно откидывая назад волосы.
– Розамонд, – прошептал ей на ухо принц Эдуард, – до меня доносится каждое слово вашей перебранки.
Девушка вызывающе повела плечом.
– Нам по крайней мере нечего скрывать! – выпалила она и тут же осеклась, готовая откусить предательский язык.
Род больно сжал ее пальцы, но она понимала, что заслужила куда более суровое наказание.
Удостоверившись, что Розамонд поняла предостережение, он поспешно сменил тему, чтобы выручить ее:
– Советую завтра подняться на крепостной вал. Тебя ждет незабываемое зрелище. Граф Симон предложил воинам переплыть ров в полном вооружении.
– И ты тоже намереваешься участвовать?
– Разумеется.
– Прекрасно! Прыжок в ледяную воду может оказаться лучшим лекарством для этой опухоли, – объявила она и, лукаво подмигнув, пояснила: – На твоей руке.
Нет, он не допустит, чтобы последнее слово осталось за ней! Род навел справки о рыцаре по имени Рикард и узнал, что это не кто иной, как Рикард де Берг, чей богатый ирландский род владел всеми землями к западу от реки Шаннон. Услышав это от своего оруженосца Гриффина, Роджер едва не задохнулся от зависти – зависти к такому отцу и столь обширным владениям. Розамонд Маршал таяла, произнося имя Рикарда, и в груди Роджера поселилась змея ревности.
– Твой странствующий рыцарь, сэр Рикард де Берг, насколько мне известно, вернулся в Ирландию.
– В Ирландию? – заволновалась Розамонд. Роджер с притворным участием покачал головой:
– Поговаривают о свадьбе. Невеста, разумеется, ирландка. Что ж, нет ничего разумнее, чем жениться на соотечественнице.
Нет, этого не может быть! Не может быть!
Розамонд ощутила, как сжимается сердце. Кажется, оно вот-вот остановится!
Она сникла, охваченная мучительной тоской, безразличная ко всему окружающему, сознавая только, что боль с каждой минутой становится сильнее. Горло перехватило, она едва могла дышать. Слезы жгли веки, а в ушах стоял оглушающий рев.
Роджер, не сводивший с нее взгляда, понял,, что творится в душе его невесты. Он пылал злорадством, сообщая ей новость, но сейчас совесть не давала ему покоя. Первым его порывом было утешить Розамонд, но это было бы по меньшей мере глупо. Будь он проклят, если станет поощрять чувства своей невесты к другому мужчине, особенно к безупречному Рикарду де Бергу!
Розамонд не знала, долго ли она просидела неподвижно, тупо уставясь в пространство. Наконец она немного пришла в себя и с облегчением увидела, что слуги убирают со столов. Она честно боролась с безумным желанием сорваться с места и убежать и при этом сознавала, что если не останется одна, попросту сойдет с ума. Словно во сне Розамонд поднялась, поклонилась лорду Эдуарду и величаво выплыла из парадного зала.
Но даже когда она очутилась в спальне, желание куда-нибудь скрыться не исчезло. Поэтому Розамонд решила, что уедет в Першор на рассвете. Завтрашний день – самое подходящее время ускользнуть из Кенилуорта незаметно, пока всеобщее внимание будет приковано к переплывающим ров рыцарям. Она сказала о поездке Нэн, и обе допоздна укладывали вещи. Беседу с леди Элеонорой лучше отложить до утра.
Когда все приготовления были закончены, Розамонд, донельзя измученная, легла в кровать и мгновенно заснула.
Утром она все еще терзалась тревожными мыслями, хотя Элеонора одобрила ее намерения.
«Несомненно, она знает, что я убегаю, – подумала Розамонд, – убегаю от Роджера де Лейберна. Но убегаю я также и от себя, и от той муки, которая меня терзает. Не могу вынести известия о женитьбе сэра Рикарда. Я не в силах оставаться в Кенилуорте. Мне необходимо уехать».
– Не забудь взять с собой конюха, дорогая, и любых слуг, которые тебе понадобятся. Думаю, неплохо захватить чистое белье и перины с подушками, – сказала леди Элеонора.
Путешественники, выехавшие из замка с первыми лучами солнца, рассчитывали прибыть в Першор до полудня. Всю дорогу Розамонд, погруженная в собственные мысли, ничего не замечала вокруг. Как она могла быть столь глупой и наивной, чтобы влюбиться в сэра Рикарда де Берга? Да, он может считаться идеалом рыцаря, но до чего же смехотворным было ее стремление завоевать сердце ирландского воина!
Всякая любовь означает потерю, так было и будет. Скольких родных ей людей она уже потеряла! Когда наконец она усвоит эту простую мудрость? Она так рьяно охраняла свое сердце, что же заставило ее столь легко сдаться? Неужели Деми права? Неужели она втайне мечтает о любви? В таком случае надо немедленно положить конец этим бредням, ибо единственная награда за любовь – сердечные раны. Кому, как не Розамонд, знать, что женщина может погибнуть от разбитого сердца. Так произошло с матерью, когда отец погиб в бою. Нет, она закует свое сердце в железные латы, хотя даже это не исцелит раны, нанесенные ей женитьбой сэра де Берга.
Впереди показались ворота Першора. Розамонд предложила рыцарю, командовавшему воинами, свое гостеприимство, но тот отказался, объяснив, что хочет добраться до Глостера, пока не стемнеет. Девушка тепло поблагодарила мужчин за помощь и вместе с Нэн и молодым конюхом, ведущим в поводу вьючных лошадей, въехала в ворота Першора.
Во дворе два беспородных пса гонялись за курами и гусями. Четверо мужчин расселись в тени у бочонка с элем. Увидев прибывших, они ошеломленно уставились на Розамонд, не выказав ни малейшего уважения хозяйке. Розамонд пришла в бешенство.
– Кто здесь главный?! – взвизгнула она.
Один из мужчин нехотя поднялся и, покачиваясь, двинулся вперед. Розамонд с ужасом осознала, что он пьян… Впрочем, как и остальные.
– Ах вы, грязные бездельники! Я Розамонд Маршал! Где мой управитель?
Не получив ответа, она спешилась и бросила конюху поводья своего любимого белого коня.
– Нед, отведи коней в конюшню, напои и. накорми, а я тем временем отыщу этого чертова управителя!
В обеденном зале собрались не только управитель, но и вся челядь. Количество и разнообразие еды на столе поразило госпожу. Перед этими людьми стояло столько же блюд, сколько перед знатью Кенилуорта по вечерам. Днем сам граф с женой обедали скромнее.
Управитель встал, очевидно, раздраженный непредвиденной помехой. На широком круглом лице крохотные водянистые глазки казались переваренными горошинами, зато туника была сшита из лучшего бархата, а с жирной шеи свисала золотая цепь.
– Изложите ваше дело, – буркнул он, нагло оглядывая женщин.
Розамонд гордо вздернула подбородок:
– Я Розамонд Маршал и приехала проверить свои владения, сэр. Но то, что я вижу, мне не по нраву!
– Жаль, но ничего не попишешь. Мне доверена вся власть в здешних местах.
– Я хозяйка Першора.
– А я Даймок, хозяин Першора. Ты же всего лишь девчонка с пожилой нянькой. Неужели всерьез вообразила, что можешь заявиться сюда и отдавать приказы?
– Так вот, мастер Даймок! Я немедленно увольняю вас за дерзость и нахальство!
– Да неужели? – пренебрежительно рассмеялся тот. – Ну что ж, леди Вонючка из Дерьмового замка, ничего не выйдет. Я назначен на эту должность графом Глостером, который предоставил мне право управлять Першором, как я считаю нужным. За три года правления я не получил ни одной жалобы!
В этот момент в зал вбежал конюх Розамонд:
– Госпожа, конюшни так грязны, что стойла не очистишь и за месяц! Главный конюх не дал мне овса и не отвел места лошадям.
Девушка возмутилась, заметив подбитый глаз бедняги.
– Неужели ублюдок ударил тебя, Нед?! – завопила она. – Я сама посмотрю, что там творится! А пока, мастер Даймок, усадите эту даму и позаботьтесь о ее завтраке. Садись, Нэн, я могу задержаться.
Не успела Розамонд открыть дверь конюшни, как в нос ударила едкая вонь навоза и гнилой соломы. Поколебавшись, она решительно переступила порог. Оказалось, что Нед ничуть не преувеличил. В стойлах находилось с полдюжины лошадей, но полы были невыносимо загажены. Похоже, когда первые шесть стойл переполнялись отбросами, коней просто переводили в соседние, а потом все повторялось с самого начала. Розамонд рвала и метала, проклиная себя за то, что захватила лишь одного слугу. Как она могла не послушаться леди Элеонору, предлагавшую ей сколько угодно людей?!
Приняв властный вид, она обратилась к единственному конюху, здоровенному верзиле с тупой красной физиономией:
– Я Розамонд Маршал, и Першор принадлежит мне. Советую понять, что я не потерплю такого обращения с моим слугой. У меня пять лошадей, включая две вьючных, и всем нужна вода, корм и убежище.
– Даймок сдерет с меня шкуру, если я накормлю вашу скотину, – пробурчал он, скрестив руки на широченной груди.
Розамонд, потеряв голову от ярости, взмахнула хлыстом, но мясистая лапища в два счета вырвала у нее единственное оружие.
– Не успеешь оглянуться, как брякнешься на зад в кучу дерьма, а твоему слуге я подкрашу второй глаз, если немедленно не уберетесь из конюшни!
– Мерзкая свинья, чтобы тебе задохнуться в этом смраде! Пойдем, Нед, я помогу тебе натаскать воды.
– Я сам… Госпожа, простите, что не смог с ним сладить.
– Я помогу тебе, Нед. Нужно же на чем-то сорвать гнев, прежде чем он меня задушит. Я начинаю понимать, что женщины не пользуются тут никаким уважением. И хотя я владею каждым дюймом этой земли, каждой палкой и камнем, эти люди не желают выполнять моих повелений. Во имя Господа, как это леди Элеонора ухитряется править Кенилуортом?
– Прошу прощения, госпожа, она делает это не именем Господа, а именем Симона де Монфора. Если за спиной леди стоит властный и сильный мужчина, все беспрекословно ей подчиняются.
Поднося воду своему коню Нимбусу, Розамонд размышляла над словами конюха.
– Придется стреножить лошадей на лугу за конюшней, Нед. Ночь будет холодной, но они хотя бы смогут пощипать сена из вязанок. Завтра мы уезжаем.
Обиходив коней, Розамонд помогла Неду внести вещи и велела следовать за ней в обеденный зал. Даймока нигде не было видно, но остальные по-прежнему сидели за столом. Перед Нэн не было еды, очевидно, ее так и не покормили. И тут Розамонд взорвалась. С воинственным видом она двинулась к столу.
– С меня хватит! Сыта по горло!
Одним махом она смела все на пол. Расплющенные пудинги, залитые соусом, упали рядом с кусками сыра, гусиные потроха плавали в винных лужах, оловянные блюда и кубки покатились по каменным плитам.
– Если нам не видать еды, то и вам ничего не достанется! – прошипела она и зашагала к кухне, приказав Нэн и Неду следовать за ней.
Великанша кухарка была счастливой обладательницей трех подбородков и соперничала цветом лица с громилой на конюшне.
– Тут мое место! Убирайся! – нагло бросила она, но Розамонд схватила тяжелую медную ложку с длинной ручкой и взмахнула перед носом толстой бабищи.
– Отойди, жирная сука, или я подвешу тебя над огнем и вытоплю все сало! Мы сами себя покормим, что не составит никакого труда при том количестве еды, которой завалена кухня! В жизни не видела подобной гнусной расточительности! Нэн, приготовь три тарелки! Нед, наполни корзину сыром, фруктами и вином, мы отнесем ее наверх. – Презрительно ткнув вертелом в живот кухарки, она добавила: – Твои дни в этой кухне сочтены! А теперь прочь с глаз моих!
Бродя по дому, они повсюду видели следы запустения: грязь и мусор, сломанную мебель. Занавеси сгнили от сырости, каменные стены были в разводах плесени. Только в комнатах слуг царили порядок и уют.
Все трое трудились целый день, чтобы сделать обитаемой спальню с альковом. Нед нарубил дров, Нэн помогла госпоже просушить перины у огня и выскребла полы, пока хозяйка смывала плесень со стен и протирала окна.
– Слава всем святым, что надоумили леди Элеонору напомнить мне о белье. Клянусь, отныне никогда не буду без него путешествовать. Нед, тебе придется лечь в алькове. Боюсь, спать в разных комнатах нам опасно.
Они поели там же, у огня, и Розамонд зажгла пару душистых свечей, которые привезла с собой.
– Придется завтра же вернуться в Кенилуорт. Мой кузен Ричард непременно во всем разберется. Он наверняка не имеет представления о том, что тут творится! И спасибо вам за помощь. Я до сих пор в себя не пришла!
– Успокойтесь, ягненочек мой! – нежно сказала Нэн. – Хорошо, что я захватила теплые пуховые одеяла. Вы, похоже, измучены до смерти.
Розамонд долго лежала, наблюдая за игрой теней на стене и проклиная себя. Она понимала, что именно на ней лежит львиная доля вины за все, что происходило в Першоре. Сколько лет она пренебрегала своими обязанностями, позволяя другим управлять землями и владениями Маршала!
Гнев сменился отчаянием. Никогда еще Розамонд не чувствовала себя столь беспомощной, бесполезной и ничтожной. Она имела меньше власти, чем беспризорные псы во дворе – те хотя бы могли гонять гусей. Меньше всего на свете Розамонд хотелось с позором возвращаться в замок Кенилуорт, но ничего не оставалось, кроме как смирить гордость и попросить помощи.
Господи, что за дни настали! Только вчера При мысли о сэре Рикарде у нее горло перехватывало. Сегодня же события в Першоре грозили окончательно сломить ее дух.
