Текст книги "Брачный приз"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
– Только такая спесивая свинья, как ты, могла явиться сюда и отдавать приказы! Ты перебежал в другой лагерь и проиграл! А теперь проваливай, оставь меня в покое, негодяй!
– Раздевайся и надень костюм Гриффина, – спокойно велел он.
– Ты спятил!
– Я безумен, как дикий бык, мадам, так что советую не спорить!
Розамонд, не веря своим глазам, наблюдала, как Гриффин снимает шлем и панцирь.
– Если сейчас же не уберетесь, я позову стражу.
– Или своего верного рыцаря сэра де Берга? – издевательски бросил Роджер. – Я заткнул ему рот и связал, словно тушу оленя перед тем, как насадить на вертел. Если ты все еще неравнодушна к бедняге, лучше покорись мне, Розамонд, иначе свое зло я сорву на нем.
Впервые за все это время она опустила руки и попыталась урезонить его:
– Я не выдержу веса кольчуги и панциря!
– Ничего, выдержишь! Снимай платье.
Она заметила, что Гриффин стоит совсем голый, даже без шоссов, и медленно подняла подол платья. Тон Роджера чуть смягчился:
– Чирк будет рада тебе. Она скоро ощенится.
Розамонд ахнула и едва не прикрыла ладонью живот, но вовремя опомнилась. Ну уж нет, она не выдаст своего секрета дьяволу де Лейберну!
Едва она натянула шоссы, как Роджер помог ей влезть в кольчугу, панцирь и нахлобучил на голову шлем. Розамонд пошатнулась под тяжестью доспехов, но Род решительно подавил желание поддержать ее. Он выхватил кинжал Гриффина и протянул оруженосцу:
– Если она издаст хоть звук, иди к де Бергу и оскопи его.
Роджер де Лейберн спустился в большой зал, взял меч, коротко кивнул управителю Кенилуорта и, не оглядываясь, направился туда, где были привязаны лошади. Сам он остро сознавал присутствие высокого стройного юнца, неотступно следовавшего за ним, но никто другой не уделял ни малейшего внимания оруженосцу в доспехах, даже когда тот с величайшим трудом неуклюже взобрался в седло. Всадники стремительно вылетели за ворота.
Наконец Роджер позволил себе обернуться. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Розамонд, лишившись чувств, медленно валится на землю под копыта гнедого мерина. Он молниеносно спешился и встал перед ней на колени, вне себя от волнения. Наносник закрывал пол-лица, но Роджер видел, что глаза Розамонд закрыты. Род снял с нее шлем и потрясенно воззрился на смертельно бледное лицо. Ему хотелось задать ей трепку за то, что она вынудила его пойти на крайние меры, но в то же время он ощутил яростную потребность защитить ее, пусть и ценой собственной жизни.
Род стащил с нее панцирь и кольчугу и легонько встряхнул. Розамонд открыла глаза.
– Розамонд, ты упала без чувств… наверное… заболела?
– Нет, – поспешно заверила она, – чертовы доспехи едва меня не раздавили. Почему ты пошел на эту поистине сатанинскую хитрость? Если с сэром Рикардом что-то случится, я разделаюсь с тобой, помоги мне Боже!
Роджер был так зол, что едва не наградил ее оплеухой. Подумать только – она без единого слова пошла за ним лишь потому, что испугалась за ирландца!
– Похоже, ты ничуть не волнуешься за беднягу Гриффина, который жизнью рисковал, помогая мне спасти тебя.
– Спасти? Это настоящее похищение, ничего больше! Гриффин заслуживает своей участи!
Роджер осторожно пригладил ее взлохмаченные волосы.
– Думаю, все мы заслужили свою участь, даже ты.
Он приторочил доспехи Гриффина к седлу гнедого, а потом привязал его поводья к своему вороному. Вынув из седельной сумки плащ, закутал в него свою дрожащую жену. Осталось посадить ее перед собой и пришпорить Стиджиена.
Уже стемнело, и Роджер понимал, что нужно как можно скорее устроить Розамонд на ночлег. Пришлось направиться в Давентри, где у барона Бассингберна был дом. Роджер не знал, к какому лагерю принадлежит барон, но все же решился просить его гостеприимства.
Уоррен де Бассингберн оказался дома и предложил сэру Роджеру и его супруге убежище на ночь. Молодой барон унаследовал земли и титул перед началом валлийской кампании, и хотя его отец был твердым сторонником де Монфора, сам он пока не принял чью-то сторону. Роджер мигом уловил, что может приобрести нового союзника, и, проводив Розамонд в маленькую спальню, где слуги разожгли огонь и подали еду, спустился поужинать с молодым бароном.
– Вы ведь управитель лорда Эдуарда, не так ли, сэр Роджер? Я удивился, узнав, что он порвал с Симоном де Монфором.
– Не в природе Эдуарда подчиняться кому-то, даже графу Симону. Он будет королем, следующим законным правителем Англии, когда Генрих освободит трон. И король, и Симон уже немолоды. Будущее принадлежит людям нашего поколения, Уоррен.
Барон понял, к чему клонит де Лейберн, но перед глазами встали обширные земли и богатые замки.
– Вы считаете, что война в стране все же разразится, сэр Роджер?
– Уверен. Насколько я понял, Давентри довольно близок к Кенилуорту и Нортхемптону, поэтому вам легче присоединиться к де Монфору. Но награда в таком случае будет не столь велика. Позвольте мне пригласить вас в Виндзор. Лорд Эдуард примет вас с распростертыми объятиями.
Поднявшись наверх, Роджер застал Розамонд у очага. Она так и не сняла плаща.
– Тебе давно следовало лечь, завтра предстоит долгий путь.
Она, не отвечая, отвернулась и снова уставилась на угасающие огоньки.
Поняв, что жена не желает иметь с ним ничего общего, Род, неплохо знавший женщин, все-таки не ушел. Он понимал: скоро здесь станет нестерпимо холодно, и Розамонд сама будет рада лечь в теплую постель.
Но она все не шевелилась. «Уж лучше превратиться в сосульку, чем делить постель с де Лейберном», – думала она, потеряв представление о времени…
Проснувшись, Розамонд обнаружила, что прижимается к мускулистому телу мужа. Должно быть, когда она заснула в кресле, Роджер раздел ее и перенес на кровать. Розамонд едва не вскочила, но тут же поняла, что от холода пострадает только она одна из глупой гордости и упрямства. Лучше притвориться, что она крепко спит.
Розамонд лежала, стараясь не шевелиться, гадая, правду ли он сказал. Неужели она действительно заслужила свою участь? Драконово семя не помогло – она забеременела. Правда, была такая ночь… самая первая… когда она не пила отвар. Конечно, это судьба! Она не хотела иметь ребенка из страха полюбить его и потерять, как случалось со многими женщинами. Почему, ну почему Роджер де Лейберн ворвался в ее спокойную, упорядоченную жизнь, чтобы перевернуть все вверх тормашками?
Ее рука скользнула по животу. Она уже безмерно любила своего малыша. Она, которая поклялась никогда никого не любить, ибо это означало неминуемую потерю. И тут ее осенило: чувствами невозможно управлять, невзирая ни на какие клятвы.
Розамонд глубоко вздохнула и прильнула к мужу.
– Я так рад, что ты пробудилась, дорогая, – послышался глубокий, мягкий, как темный бархат, голос. Приподняв ее подбородок, он припал к розовым губкам. – Когда-то я сказал, что никогда тебя не отпущу. Может, теперь ты поверишь, что я не лгал. – Он властно запустил руки в тяжелую массу локонов. – В следующий раз, упрямая сучка, я притащу тебя домой за волосы, а если вздумаешь сбежать к де Бергу, прикончу его!
Он выпалил это с такой безумной ревностью, что дрожь непонятной радости охватила Розамонд. Безрассудное, неразумное счастье согрело душу. Она знала, что сейчас он возьмет ее, поставив клеймо своего обладания. Розамонд отвернулась, чтобы не сдаться сразу. Но теперь все самые беззащитные, самые потаенные местечки ее тела были открыты его нетерпеливым рукам, и она призналась себе, что жаждет его прикосновений. Одна его близость уже заставляла ее сердце колотиться пойманной птичкой.
Его ловкие пальцы оказались между ее ногами, гладя атлас внутренней стороны бедер легчайшими движениями. Род продолжал ласкать упругую плоть от коленей до лона снова и снова, прежде чем пробрался сквозь волоски на венерином холмике и погрузился внутрь. Она распалилась и истекала влагой. Он завладел ее грудью, потеребил сосок, и Розамонд обнаружила, что стала невероятно чувствительной к каждому его прикосновению. Она втянула в себя воздух, и его ласки стали еще нежнее. Теперь он ласкал два бутона: один вверху, другой внизу. Она в беспамятстве выкрикнула его имя, то самое, которое он больше всего любил слышать в такие минуты:
– Род! Род!
Отвечая на отчаянный призыв, он прижался к ней всем телом и вошел сзади, хищно сжимая груди. Розамонд вскрикнула от полузабытых ощущений, но Роджер ободряюще прошептал ей на ухо:
– Милая, откройся мне до конца.
И Розамонд с глубоким вздохом отдалась ему. С каждым выпадом он поднимал ее на такие высоты, которых она никогда не могла достичь раньше. Он продолжал ласкать ее соски, одновременно врезаясь все глубже, пока из ее горла не вырвался вопль. Розамонд вцепилась в простыню, охваченная нестерпимым желанием поскорее унять неистовую пульсацию внутри.
До нее донесся стон Роджера, и оба достигли пика наслаждения одновременно. Розамонд снова пронзительно вскрикнула, а потом бессильно обмякла под ним, упиваясь его тяжестью. До сих пор Розамонд не подозревала, что ее желание было так же сильно, как его. И… и кажется, Роджер знал, как она жаждет его объятий.
Глава 20
Алиса де Клар поселилась в роскошных покоях своего отца Гая де Лузиньяна, изгнанного баронами из Англии. Она, ничего не замечая, металась по комнате, готовая от злости вопить и швыряться всем, что попадется под руку. Эдуард ни разу не пришел к ней! Мало того, ее свекор призвал Гилберта и Глостера. Юный сорвиголова открыл ворота замка де Монфору, и теперь ему не миновать нагоняя от папаши!
Алиса ненавидела мужа и сумела избежать встречи с ним, уехав в Лондон. Теперь же Гилберт будет делить с ней спальню, поскольку граф Глостер наверняка скажет сыну, что ему пора обзавестись наследником. Алиса, мечтавшая избавиться от вспыльчивого Гилберта, прикована к нему, пока смерть их не разлучит.
Смерть?!
Вот оно, самое простое решение!
Алиса подошла к туалетному столику и открыла ящик с притираниями. Там в крошечной шкатулке хранились семена морозника, которые она растирала вместе с калужницей, чтобы убирать морщинки и пятна со своей нежной кожи. Вынув четыре длинных черных семечка, она раздавила их и высыпала порошок в кувшин красного гасконского вина, стоявший на столе у очага. Когда явился Рыжий Гилберт, она сделала вид, что рада мужу. Свекор вместе с Ричардом Корнуэльским отправился в Тауэр, чтобы обсудить с королем открытие сессии парламента, созываемой Симоном де Монфором в следующем месяце.
Алиса приказала принести молодому мужу горячий обед и налила в кубок вина. Гилберт жадно съел все, что было подано, но послал оруженосца за элем. Вернувшись, тот уведомил господина, что его отец только что прибыл в Вестминстер и желает немедленно видеть сына. Гилберт не подумал послушаться, а лишь продолжал пить эль из огромного кувшина. «Черт возьми, до каких пор отец будет обращаться со мной как с младенцем?» – думал он.
Когда дверь со стуком распахнулась, Гилберт уже был готов к сражению. Увидев багровую от ярости физиономию свекра, Алиса поспешно ретировалась в спальню.
– Ты безмозглый, безголовый олух! Когда этот сукин сын де Монфор подошел к Глостеру, ты посмел открыть ворота моего города и пригласил ублюдка войти! Еще чудо, что не повел его в сокровищницу и не предложил набить карманы!
– Симон де Монфор – признанный вождь баронов. Я счастлив, что он выиграл войну! Он на стороне справедливости, а значит, и я тоже. Король Генрих – жалкий, ничтожный слабак, нарушивший все обещания, которые когда-либо давал!
– Я – Ричард Глостер, первый пэр королевства! Представляешь ли ты степень моего унижения, когда моя плоть и кровь помогла де Монфорам взять мой город?! – завопил Ричард, отвесив сыну оплеуху. – Христос всемогущий, мне следовало бы повесить тебя за измену! – Тяжело дыша, весь в поту, Глостер схватил кубок и осушил одним глотком. – Давно пора перестать играть в солдатики и наградить жену ребенком!
– Эту французскую потаскушку, которую ты мне навязал? Она недостойна быть матерью моих детей! – взорвался Гилберт, краснея еще гуще, чем отец.
Внезапно Ричард схватился за живот и в судорогах свалился на пол. Из его горла вырывались мучительные стоны.
– Отец!
Гилберт упал на колени. Ярость исчезла, сменившись тревогой. Он схватил отца за руки, но Глостер вдруг застыл. Ноги дернулись в последний раз, и жизнь покинула его.
– Помогите! Помогите! – вскрикнул Гилберт.
В комнату ворвался его оруженосец. Из спальни выбежала Алиса. Ее черные глаза в ужасе расширились.
– Что случилось?
– Мой отец… Выпил вина… Схватился за живот…
Алиса ловко подхватила с пола упавший кубок как раз в тот момент, когда еще двое слуг, сопровождаемые Ричардом Корнуэльским, переступили порог.
– Сила Господня, что тут творится? – прогремел Ричард.
– Гилберт с отцом поссорились, – сообщила Алиса, – и мой свекор внезапно схватился за грудь, словно в приступе сильной боли. Должно быть, у него сердце разорвалось. О Господи милостивый, вы же знаете, что за буйный нрав у де Кларов!
Она разрыдалась, ломая руки. К своему удивлению, отравительница обнаружила, что скорбь ее неподдельна. Ее дорогой свекор мертв, в то время как гнусной рыжей свинье хоть бы что!
Ричард Корнуэльский отчаянно, но безуспешно пытался вернуть к жизни своего первенца. Ах уж эта вспыльчивость! И при чем тут де Клары? Это фамильная черта Плантагенетов!
Вскоре весь Вестминстер облачился в траур. Отправили гонцов в Тауэр, к королю Генриху, и в Виндзор, к принцу Эдуарду. Гилберт тайно послал человека к де Монфору в Дарем-Хаус, заверяя в своей неизменной преданности. Он согнулся под гнетом собственной вины и угрызений совести, считая себя виновником смерти отца, а попытки жены утешить его только разжигали в нем злобу.
– Прочь с глаз моих! – процедил он сквозь зубы. – Не желаю жить с вами под одной крышей, мадам! Много лет вам удавалось дурачить моего бедного отца, но мне давно открыли глаза на вашу истинную природу. Можете сложить вещи и удалиться в Тонбридж, пока я не решу, что с вами делать дальше.
Алиса не стала спорить: она и сама была счастлива поскорее покинуть место преступления. Гилберт стал графом Глостером и, следовательно, первым пэром королевства. Хотя план ее потерпел полный крах, все же она находила утешение в том, что превратилась в графиню Глостер. Разве не ради этого она вышла замуж за десятилетнего мальчишку?
Так и быть, она поживет в Тонбридже, но прежде заедет в Виндзор.
Нэн с облегчением вздохнула, когда Розамонд вернулась вместе с мужем в Виндзор, но никто не радовался больше принцессы Элеоноры.
– О, Розамонд, я была так удручена: тебе следовало взять меня с собой. Эдуард не любит меня. Он увлечен этим мерзким созданием – Алисой.
– Нет-нет, Элеонора, вы ошибаетесь! Я уже говорила, что Алиса де Клар готова флиртовать с первым встречным.
– Розамонд, она сама назвалась его любовницей, – всхлипнула Элеонора. – Больше я не впускаю Эдуарда в свои покои… и закрыла для него свое сердце!
– Алиса де Клар – злобная тварь, она наслаждается, когда другие страдают. Она будет вне себя от восторга, узнав, что вы ожесточились против Эдуарда.
– О, Розамонд, мне ненавистна мысль о том, что они любовники!
– Но это неправда! – солгала Розамонд. – Я поделюсь с вами тайной, если обещаете никому не рассказывать. Ее возлюбленный – мой муж, Роджер де Лейберн.
Элеонора ахнула и поспешно прикрыла рот ладонью.
– Ах, Розамонд, и ты тоже? Поэтому и убежала от него?
– Нет… да… это одна из причин, ваше высочество.
– Зови меня Элеонора, прошу тебя.
Розамонд кивнула.
– Я хочу, чтобы вы были счастливы, Элеонора. Думаю, вы с Эдуардом идеально подходите друг другу. Когда-нибудь он станет королем Англии, а вы – его королевой. Я знаю, как вы любите его. Почему бы не позволить ему доказать свою любовь?
Элеонора печально покачала головой:
– Он женился на мне, поскольку так решили наши семьи. Из политических соображений. С тобой было то же самое? Ты можешь полюбить своего мужа?
Розамонд поколебалась, подыскивая нужные слова.
– Да, мне придется это сделать, если я хочу счастливо жить в браке, – сказала она, отчаянно гадай, есть ли хотя бы крупица правды в сказанном. – Вы дали обеты перед Господом и поклялись любить и почитать друг друга, – напомнила она.
– Тогда мы были детьми, – вздохнула Элеонора. В этот момент в дверь постучали.
– Могу я поговорить с Розамонд? – спросил у фрейлины сэр Роджер.
Розамонд услышала голос мужа и с удивлением поняла, что тот говорит по-испански. Она сама вышла к нему и по лицу сразу поняла: что-то неладно.
– Что случилось? – встревожилась она.
– Плохие новости, дорогая. Из Вестминстерского дворца только что прибыл гонец с известием о внезапной кончине твоего кузена, Ричарда Глостера.
– Ричарда?!
Розамонд вспомнила свою последнюю встречу с кузеном. Не может быть! Мужчина в расцвете лет, воплощение силы и здоровья!
– Как он умер? – потрясенно спросила она.
– Говорят, только что из Глостера прибыл его сын Гилберт. Они поссорились… и у Ричарда, кажется, сердце лопнуло.
– Мне нужно сходить в церковь…
– Я отведу тебя, Розамонд, – мягко предложил Роджер.
– Нет, хочу побыть одна.
– Я провожу и подожду у двери, – настаивал он.
Верный своему слову, он задержался у порога, а она встала на колени перед алтарем, молясь за душу Ричарда и его матери Изабеллы, доброй и милой женщины. От Элеоноры де Монфор Розамонд узнала, что Изабелла не любила своего первого мужа, Гилберта де Клара, зато во втором браке, с братом принцессы, принцем Ричардом Корнуэльским, была головокружительно счастлива. Они страстно любили друг друга.
Розамонд вздохнула. В ее замужестве страсти хватает, а вот любви…
Ричард Глостер отрекся от Симона де Монфора, но Розамонд сообразила, что новый граф Глостер твердо держит его сторону. Неужели это рука Господа покарала Ричарда за предательство?
Она вздрогнула. Лучше назвать это судьбой, хотя и очень странной.
Услышав шаги за спиной, она гневно обернулась. Но это оказался не Роджер, а принц Эдуард, прибывший в церковь, чтобы тоже помолиться за Глостера. В сиянии свечей его волосы и бородка отливали золотом. Боится ли он Господней кары за измену?
Розамонд поняла, что Эдуард Плантагенет ничего не страшится. Он – законный наследник английского трона. Олицетворение силы, он будет овеян славой!
За стенами церкви послышался шум, и Розамонд, как и Эдуард, узнала голоса – Роджер препирался с Алисой!
– Я графиня Глостер и имею право увидеть его!
Эдуард поднялся и направился к двери. Розамонд неохотно последовала за ним.
– Эдуард! – громко возопила Алиса. – Это Гилберт виноват! Он убил отца! Какой ужас! Оба были взбешены… Гилберт пил и кричал… лицо Ричарда побагровело… он схватился за грудь и упал на пол. Тогда Гилберт сорвал злость на мне…
Алиса разразилась слезами, и Эдуард, обняв ее, привлек к себе.
– Тише, дорогая моя, я знаю, как ты расстроена.
– О, Эдуард! Он всегда был так добр ко мне, и я его искренне любила. У меня сердце разрывается от горя. Я не могу оставаться в Вестминстере. Завтра же уеду в Тонбридж, но хотя бы сегодня разреши переночевать здесь!
– Разумеется, дорогая, тебе нельзя быть одной! Роджер велит приготовить вам покои.
Алиса смерила Рода и Розамонд самодовольным взглядом. Розамонд поспешно удалилась к себе и дождалась прихода Роджера.
– Если Элеонора узнает, что Алиса де Клар здесь, с Эдуардом, она с ума сойдет от горя. Алиса посмела заявить ей, что она – любовница Эдуарда, и Элеонора закрыла перед ним не только двери своей спальни, но и сердце… По крайней мере так она утверждает. Я сделала все возможное, чтобы разубедить ее, даже сказала Элеоноре, что Алиса – твоя любовница. Это не такой уж большой грех, все равно многие так думают.
– И ты тоже, Розамонд?
Она долго смотрела ему в глаза, прежде чем улыбнуться:
– Нет, милорд, полагаю, у вас более тонкий вкус.
Судя по тому, как блеснули глаза Роджера, он остался доволен ее ответом.
– Я поместил Алису на верхний этаж, в апартаменты королевы.
– Но это прямо над комнатами Эдуарда, а ты ведь знаешь, какова она! Алиса сделает все, чтобы Эдуард провел с ней ночь, и обязательно найдет способ похвастаться этим перед Элеонорой!
Род тихо выругался.
– Надеюсь, ты не требуешь от меня провести ночь с Алисой, чтобы удержать ее подальше от Эдуарда?
Розамонд приподняла брови:
– Что за странное предложение! Скорее, тебе следует провести несколько часов с Эдуардом, чтобы уберечь его от Алисы. Или ты предпочитаешь что-то другое?
Род схватил ее в объятия и поцеловал.
– Ты лучше всех знаешь, с кем бы я хотел провести ночь, Розамонд.
Он видел, как подействовала на жену смерть Ричарда Глостера, и не хотел, чтобы ей снились кошмары.
– Я немного посижу с Эдуардом, но он вряд ли будет этим доволен. Принцы не слишком любят, когда их уединение нарушают, и Эдуард не исключение. К тому же нас не касается, с кем он спит.
Как и предрекала жена, Род, поднявшись наверх, увидел Алису в обществе Эдуарда.
– Тебе не следует быть наедине с лордом Эдуардом, – упрекнул он. – Куда пристойнее вам встречаться в замке Тонбридж!
Алиса наградила Роджера взглядом, полным яростной злобы.
– Не позволяй ему разговаривать со мной в подобном тоне, Эдуард! Он мне не хозяин!
– Очень жаль, Алиса. Будь я твоим опекуном, ты неделю не смогла бы сесть! – усмехнулся де Лейберн.
– О, Эдуард, ты слышишь? – взвизгнула она.
– Слышу и целиком с ним согласен, – бросил Эдуард. Прибытие Гарри Олмейна предотвратило неминуемый скандал. Молодой человек был вне себя от расстройства. Растрепанные волосы беспорядочно падали на лоб, растерянный взгляд блуждал. Эдуард и Род бросились к нему.
– Это правда? – с трудом выдавил Гарри, рассеянно приглаживая каштановые пряди.
Эдуард налил ему чашу вина.
– Выпей, Гарри.
– Лучше скажите, что случилось с моим братом, – попросил он, осушив чашу.
– У него было что-то вроде удара, – объяснил Роджер, – сразу после появления Гилберта в Глостере. Говорят, у Ричарда сердце разорвалось. Судя по всему, он не страдал – все было кончено в мгновение ока.
– О Боже, на глазах у Гилберта? – ужаснулся Гарри.
– Он бессовестно оскорблял отца! – вмешалась Алиса. На этот раз она не посмела обвинить Гилберта в смерти Глостера, зная, что Гарри был ближайшим другом мужа.
– Я должен мчаться в Вестминстер, – расстроенно сказал Гарри. – Эдуард, на ближайшие несколько дней я оставлю своих людей под твоим командованием.
Принц кивнул.
– Передай отцу, что завтра мы приедем выразить наши соболезнования.
Розамонд сидела у огня, гладя довольную Чирк.
– Глупая девчонка, как ты позволила Бебе наградить тебя щенятами? – пробормотала она, поглаживая вздутое брюшко собачки.
Рождение и смерть… Жизнь – это постоянный круговорот рождения и смерти… И кончина Ричарда – еще одно звено нескончаемой цепи…
Теперь все ее родственники, если не считать кузена Гарри, лежат в могилах.
Неожиданно ощутив тревогу за Гарри, Розамонд быстро перекрестилась, чтобы прогнать дурное предчувствие. Не стоит предаваться мрачным мыслям.
«Я должна отделить смерть от рождения, иначе щенята будут обречены… И мое дитя тоже!»
Она не слышала тихого стука в дверь. Зато Нэн поспешила открыть. На пороге стояла принцесса Элеонора. Нэн с поклоном пригласила ее войти.
– Розамонд, я очень сожалею о твоем кузене Ричарде, – вымолвила она. Карие глаза блестели от слез.
Розамонд была рада видеть Элеонору. Принцесса отвлечет ее, поможет развеять тоску.
– Это событие заставило меня понять, какой короткой может быть жизнь. Мы не должны тратить драгоценное время на ссоры с теми, кого любим, да еще из-за воображаемых обид… —, Элеонора застенчиво продолжила: – Думаю, мне следует пойти к Эдуарду – мы слишком долго были врозь.
– Нет!
Мысли Розамонд лихорадочно метались. Нельзя, чтобы Элеонора увидела Эдуарда с Алисой, иначе их отношения будут окончательно испорчены.
– Это Эдуард должен прийти к вам, Элеонора! Ему следует вас уговаривать! Женщины бросаются принцу на шею лишь потому, что он наследник престола! Вы должны вести себя иначе – вы принцесса и знатная дама. Немного равнодушия ему не помешает! Так он скорее отдаст вам свое сердце.
– Розамонд, как хорошо ты знаешь мужчин!
«Господи, если бы только это было правдой! Я совсем не знаю своего мужа и даже боюсь сказать, что ношу его ребенка!» – с ужасом подумала Розамонд. Вслух же она сказала:
– Возвращайтесь к себе, а я поднимусь наверх, притворяясь, будто ищу Роджера, который наверняка сидит у Эдуарда. Я шепну вашему мужу, что если он придет к вам, вы не будете чрезмерно строги.
Глаза Элеоноры зажглись счастьем.
Покои принца сторожил Оуэн, но он согласился впустить Розамонд. Дверь внутренней комнаты открыл ее муж. Увидев жену, Роджер недовольно нахмурился. Но Розамонд набралась храбрости и, проскользнув мимо него, направилась к Эдуарду и Алисе, занятым интимной беседой. Розамонд набрала в грудь побольше воздуха и начала:
– Простите за вторжение, лорд Эдуард, но я должна поговорить с вами… насчет вашей супруги.
– Жены обычно воображают, будто навек завладели мужьями, – фыркнула Алиса, бросив на нее презрительный взгляд. – И потом сами же страдают, бедняжки.
– С Элеонорой все хорошо? – насторожился Эдуард.
– Это зависит от вас, господин мой.
– В таком случае желаю тебе доброй ночи, Алиса. Роджер, прошу, проводи графиню в приготовленные для нее покои, – велел Эдуард решительным, не допускающим возражений тоном.
Алиса стиснула кулаки. Губы вытянулись некрасивой ниточкой, однако у нее хватило ума не спорить с могущественным принцем. Мысленно она поклялась отплатить сучонке Маршал за наглое вмешательство. Проплыв по комнате, она фамильярно взяла Роджера под руку.
– Дорогой Род, ты всегда умел позаботиться обо мне, и я платила тебе тем же, не так ли?
Розамонд демонстративно повернулась спиной к мужу, провожавшему Алису к выходу.
– Они не любовники, Розамонд, – тихо заверил Эдуард.
– Знаю, господин мой. Ее любовник – вы. Роджер мне ничего не говорил, – быстро добавила она. – Я все поняла сама.
Голубые глаза Эдуарда опасно блеснули.
– Кто еще знает?
– Ваша жена. Алиса получила искреннее наслаждение, бросив ей в лицо правду.
– Сила Господня, неудивительно, что Элеонора закрыла дверь перед моим носом! Зачем эта подлая тварь сотворила такое?
– Из ревности, конечно. Она завидует красоте и невинности Элеоноры. Алиса похваляется вами как законной добычей, боясь, что ее власти скоро придет конец, ведь ваша девственная жена поселилась в Виндзоре.
– Я думал, Элеонора что-то подозревает, но такого не представлял!
– Я поклялась принцессе, что это ложь. Уверяла, что Алиса – любовница Роджера. Почти все считают, что они любовники.
– И Элеонора поверила?
– Повторяю, все зависит от вас. Она знает, что ваш брак заключен по политическим причинам, и твердит, будто вы не любите ее. Вам придется убедить ее в обратном, Эдуард. Идите к ней, пока не поздно!
После ухода Розамонд Эдуард принялся мерить шагами комнату, обдумывая услышанное. Как человек, привыкший действовать решительно, он подошел к двери, которая вела в покои Элеоноры, постучал и стал ждать, хотя терпением никогда не отличался. К его невыразимой радости, дверь открыла принцесса.
– Входи, Эдуард, – выдохнула она.
– Элеонора… Нора… я не спрашиваю, почему ты не хотела меня видеть. Скажу только, как счастлив, что ты наконец изменила решение, – нежно улыбнулся принц, галантно поднося к губам ее руку. – Я не хочу, чтобы мы жили в разных покоях. Не желаю больше видеть закрытых дверей, милая.
Элеонора смущенно покраснела, и Эдуард заметил, что ей к лицу румянец.
– Сегодня ты особенно прекрасна, моя Нора.
– Спасибо, просто мне идет персиковый цвет.
– О, ты неотразима в любом наряде с этими роскошными волосами и сияющими глазами.
Он осторожно попытался ее обнять и ощутил легкое сопротивление.
– Мои фрейлины увидят, – пробормотала она. Эдуард рассмеялся:
– Им придется привыкнуть к этому!
– Прежде всего мне придется привыкнуть к этому: нам нужно получше узнать друг друга.
– Поближе, – уточнил принц, властно обнимая ее. Когда он завладел ее губами, голова закружилась от сладостного вкуса. Никогда еще женские губы не казались ему такими манящими.
– Нора, проведи ночь со мной… Настало время стать супругами, осуществить брак на деле.
– Эдуард… я не чувствую себя замужней женщиной.
– Дорогая, это потому, что мы до сих пор не делим ложе.
– Мы поженились не по любви, – грустно напомнила она.
– Нора, родная, но я люблю тебя. Приехав в Виндзор и увидев тебя, я был поражен. Ты завоевала мое сердце… навеки… – Сейчас ему больше всего на свете хотелось увидеть радость на лице возлюбленной, сделать ее счастливой. – Да, нас действительно поженили по расчету, но теперь, когда тебе шестнадцать, я полюбил тебя.
Неожиданная мысль пришла ему в голову, и Эдуард со свойственной ему решимостью немедленно принялся за дело:
– Давай поженимся снова… сегодня… позволь мне позвать священника.
– О, Эдуард, это так романтично!
– Это ты делаешь меня романтиком! Нора, любимая, ты выйдешь за меня?
– Да, Эдуард, да, да!
Лорд Эдуард отправил Оуэна за священником, но, поскольку они уже были обвенчаны, решил, что в свидетелях нет необходимости. Королевская чета обменялась обетами в покоях Эдуарда при свете десятков свечей. Поцеловав невесту, Эдуард снял с камзола застежку с золотой розой, своей эмблемой, и приколол к платью Элеоноры.
– Такая же роза расцвела в моем сердце, – прошептал он.
– Я всегда буду ее хранить, – поклялась она. Священник удалился вместе с Оуэном, который вернулся в приемную, чтобы всю ночь охранять покой господина. Эдуард взял Элеонору за руку:
– Загадай желание, и мы вместе задуем свечи.
Когда последний огонек погас, он увлек ее в спальню, освещенную только пламенем очага и большой квадратной свечой, усадил на высокую кровать и, раздвинув длинные ноги, привлек Нору к себе. Она не сопротивлялась, и он, благоговейно сжав ладонями ее лицо, стал осыпать поцелуями – легкими, нежными, огненными, опьяняющими, упоительными, дразнящими… Элеонора, вздохнув, закрыла глаза, и он поцеловал уголки ее губ.
Ловкие пальцы развязали тесемки платья. Медленно-медленно оно сползло с плеч. Его губы коснулись ее шеи, ключицы, скользнули чуть ниже.
Улыбаясь, Эдуард снял с нее тунику, под которой оказалась скромная камиза. Едва сдерживая нетерпение, он раздел новобрачную. Элеонора поспешно спрятала лицо у него на груди. Эдуард приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза, чтобы она увидела светившееся в них обожание.
Мягкие полушария ее грудей были самим совершенством. Полные и соблазнительные, они заполнили его широкие ладони. Он поцеловал их, и короткий, почти неслышный возглас подсказал ему, что она трепещет от предвкушения новых ласк. Эдуард медленно провел по ее талии, задержался на пупке, поражаясь женственности изгибов ее фигуры. Почему он некогда находил привлекательной худобу Алисы?
