Текст книги "Война наследников (СИ)"

Автор книги: Виорика Высоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

ВОЙНА НАСЛЕДНИКОВ

(серия Вишневецкая Анастасия Павловна)

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог

ВОЙНА НАСЛЕДНИКОВ

(серия Вишневецкая Анастасия Павловна)

Глава 1

Тетушка лежала в свой спальне на кровати, лоб и глаза ей закрывал белый батистовый платочек смоченный водой. Правда платок уже высох, его концы взлетали вверх от теткиного дыхания, а комната сотрясалась от ее храпа. Я подошла поближе к постели и что бы, не испугать тетушку, тихо позвала:

– Анна Ивановна, Анна Ивановна…, – но тетушка меня не слышала, пришлось повысить голос – Анна Ивановна просыпайся.

Тетя застонала, стянув с лица платок, уставилась на меня.

– Ну чего тебе? Вот голова от жары разболелась совсем, пытаюсь уснуть.

– Тетушка, ты храпела, как пьяный извозчик.

– Врешь ты, я только, только уснула.

– А вот и не вру, храпела, еще как, и, судя по всему, уже выспалась! – Я опустилась в кресло, взяла со столика газету и принялась ею обмахиваться. Тетя, кряхтя, уселась на постели.

– Ну, если разбудила, рассказывай, чего надумала?

– Почему сразу надумала? Может, просто скучно стало пришла поболтать.

– Или я тебя не знаю, это хитрое выражение лица у тебя всегда, когда опять какая безумная идея в голову приходит. – Тетушка встала с постели, взяв, графин с узваром налила себе в стакан, отхлебнув, сморщилась. – Проклятая жара, такое впечатление, что этот графин в печке держали.

– Ладно, тетушка, меня тут Софи в Киев приглашает, папенька по делам туда поедет, а Софи, конечно, с ним. Я подумала, может принять приглашение?

– Так уж и Софи? А Георгий Федорович часом проездом там не будет в то же время?

Я покраснела и опустила глаза, ей бы самой гадалкой работать, вот как догадалась? Словно отвечая на мои мысли, пояснила:

– Утром среди почты, письмо его видела, оно и сейчас у тебя из кармана торчит. – Тетя уселась в кресло рядом и с обычной своей иронией спросила – так, чего пишет-то?

– Да, он будет в Киеве, проездом. Но и Софи с папой, тоже будут! Я не соврала! И, что тут такого, ты же знаешь, я соблюдаю приличия!

– Вот что, матушка, я еду с тобой!

– Тетя зачем? А дети с кем?

– Девочки уже большие, Ирочка вон, явно с Василием Федоровичем роман крутит, тоже переписываются, вежливыми посланиями. Месье Бомон из отпуска вернулся, за Андрюшей приглядит. Дом полон слуг. Ничего им за неделю-две не станется! Я еду с тобой, а то ты так и будешь приличия соблюдать!

Я прищурилась, что-то у тетушки на уме.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что мне надо поближе сойтись с Георгием Федоровичем?

Тетя уклончиво ответила:

– Ты еще молода, что бы хоронить себя в трауре. – И встав с кресла, решительно добавила – собираться начинаем сегодня же!

Но сборы наши, начавшие так внезапно и обещавшие быть быстрыми, растянулись на неделю, из-за вмешательства Софи.

Все началось с телефонного звонка к моей мачехе. Надо сказать, что поддавшись на ее уговоры, мы установили в доме телефон. Но сей аппарат приносил больше хлопот, чем пользы. Во-первых, протянуть отдельную линию для соединения с городским коммутатором, оказалось весьма недешево. Хотя мы присоединялись к линии уже протянутой Суховыми. Но я, скрипя зубами, все же выделила нужную суму, потому, что девочки с огромным энтузиазмом подхватили идею Софи. А побывав в Одессе, в гостях у дедушки, вообще не давали мне покоя, рассказывая, как это чудесно сидя дома болтать с подругой, которая, тоже сидит у себя дома! Во-вторых, разговоры по чудо аппарату оказались весьма выматывающим нервы занятием! Сначала вы долго ждали пока, какая-нибудь девушка на коммутаторе увидит, что вы пытаетесь дозвониться, потом вы долго кричали в трубку стараясь объяснить девушке, к кому желаете дозвониться. Если же вам надо было соединиться с другим городом, то и вовсе приходилось ждать этого счастливого мгновения часами, ожидая звонка от той же коммутаторной волшебницы. Потом вы долго до хрипа, кричали в трубку, что бы услышали вас и, прижимая к уху другую принимающую трубку, пока оно не краснело и не распухало, пытались сквозь скрип и шум услышать, что же вам говорят. Таким вот образом мы разговаривали с Софи, выясняя, как будем добираться, где остановимся, какие у кого планы и что брать с собой в дорогу.

Наконец договорились: добираться будем поездом, так удобней и дешевле. Остановимся в гостинице «Континенталь» на Николаевской, 5, построенная три года назад эта гостиница считалась самой фешенебельной в Киеве. Услышав о том, что за номер придется платить десять рублей в сутки, тетю едва не хватил удар, она устроила настоящую истерику. Но Софи стояла на своем, жить в какой-то дыре, где задыхаешься от пыли и спать с блохами в компании, она не будет и нам не позволит! Никакие уговоры, что мол «Европейская» или «Гранд-отель» ничуть не хуже и значительно дешевле, на Софи не действовали, в конце концов, вмешался папа, порешили на том, что за наше проживание он заплатит сам. Мы будем его гостьями. Это тетушку успокоило, но не заставило замолчать, она ворчала, что с таким расточительством, ни детям, ни внукам никакого наследства не останется.

Но хуже всего оказался выбор нарядов, что следует с собой взять. Когда Софи перечислила перечень мероприятий, на которых нам следует побывать, удар едва не хватил уже меня. В моем воображении вместо тихой поездки, почти инкогнито, и нескольких приятных встреч, предстала нескончаемая вереница, походов по гостям, чаепитий, прогулок и вечеров, бесконечные переодевания и общение с, не всегда приятными, и по большей части, незнакомыми людьми. Теперь уже взбунтовалась я! Опять пошли утомительные телефонные переговоры, наконец, мы договорились, что Софи оставит нас в покое, и мы с тетей сами будем решать куда пойти, а какой вечер пропустить. Но два больших вечерних приема моя мачеха все же отстояла.

И вот настал великий день отъезда, в холе кучей громоздились чемоданы, закрыть которые удалось, только посадив на них сверху Галину, шляпные коробки, несессеры, казалось, мы выезжаем не на неделю-другую, а как минимум на два года. И как я не старалась уменьшить количество багажа, все равно меньше, чем в четыре больших чемодана, уместить свои вещи нам не удалось. Причем у тетушки вещей, как ни странно оказалось больше.

Прощание скорее было похоже на отъезд цыганского табора или похороны. Все шумели, обнимались, целовались, давали напутствия и наставления, а горничные во главе с Галиной горько рыдали, как нанятые плакальщицы на похоронах.

Тетя, которую наши траты выводили из себя, всячески уговаривала меня взять билеты во второй класс, но я была непреклонной. И сейчас сидя в душном купе и обмахиваясь маленькими, японскими, веерами, радовалась своей предусмотрительности. Даже здесь в хваленых купе первого класса было ужасно жарко, и стоял какой-то кислый запах, счастье, что мы могли позволить себе первый класс, потому что даже представить было страшно, что творилось в переполненных вагонах третьего класса.

Всю дорогу до Киева тетушка ворчала и возмущалась, сначала она нервничала из-за багажа, мешая станционным грузчикам заносить наши вещи, потом ее расстроил проводник, который подал слабый чай, к тому же на стакане тетя обнаружила, возмутительное пятнышко. Ее раздражали слишком громкие разговоры в соседнем купе и скучная книга, которую она взяла в дорогу, на станциях мы стояли слишком долго, а ехали слишком быстро, перед самым въездом в Киев, тетя умудрилась облиться чаем. В общем, поездка удалась.

Слава Богу, на станции нас уже ждал гостиничный экипаж. Мы погрузились в него как цыгане в повозку. Один чемодан не удалось закрепить сзади, он придавил мою ногу, когда я пыталась устроиться в экипаже, мы чуть не забыли шляпную коробку, и тетушка в довершении ко всему, оборвала кусок кружева на платье. Я нервно рассмеялась, это так возмутило тетушку, что к гостинице мы подъехали в полном молчании.

Отель «Континенталь» внушал уважение своими размерами и помпезностью. Это было четырехэтажное здание с фасадом в стиле барокко. Номера ничем не уступали по удобству и отделке лучшим заграничным отелям, как утверждали газеты, говорили, что здесь ванная была в каждом номере, летний сад со светящимся фонтаном и общий салон в два света с четырьмя читальнями, говорили, что вся эта роскошь обошлась владельцам почти в миллион!

Важный швейцар открыл нам дверь с королевским поклоном. В холле, похожем на дворцовую тронную залу, нас встретил, вежливо улыбающийся, портье, чемоданы и коробки унесли проворные слуги. Тетя от такого обхождения и великолепия обстановки совсем растерялась. Но небольшая неприятность нас все же не обошла. Мы заказывали два номера рядом, пятнадцатый и шестнадцатый, но оказалось, что в шестнадцатом поместили приехавшую перед нами баронессу. Она часто останавливалась в этом отеле, и всегда в шестнадцатом номере, отказать постоянной клиентке, приехавшей внезапно, не смогли, поэтому с поклонами и подобострастными улыбками, нас принялись уговаривать занять семнадцатый номер, ничем не уступавший, по их словам шестнадцатому. Мы так устали с дороги, и так утомили нас своими уговорами служащие, что, почти не сопротивляясь, я согласилась.

Когда электрический лифт, повез нас вверх, тете, судя по ее взгляду, захотелось перекреститься, но присутствие важного лифтера, сдержало ее.

Наконец мы оказались в своих номерах. Роскошь этой комнаты поражала. Высокая кровать, застланная роскошным бельем, высокий потолок, огромный гардероб, изящный, но удобный диван, небольшой столик для письма с канцелярскими принадлежностями, даже бумага была не дешевая, как в обычных отелях, а дорогая с водяными знаками и вензелями, дорогой ковер с высоким ворсом, огромное зеркало в рост человека в шикарной бронзовой раме. Белоснежная ванная, горячая и холодная вода, а в самой купели могло вольно поместиться все мое семейство. Этот номер восхищал и подавлял одновременно, я подошла к окну, оно выходило на Николаевскую улицу, оживление и шум, непривычный мне после тишины нашего сада, раздражали, и я даже пожалела, что поддалась на уговоры Софи. Было бы много лучше остановиться в тихой гостинице где-нибудь подальше от суетливого центра, без этой подавляющей роскоши.

В дверь постучали. Наверно пришла горничная.

– Войдите!

В комнату вошла высокая, худощавая девушка в форменном платье с белоснежным, крахмальным фартуком манжетами и воротничком. Волосы ее были убраны под милый, белоснежный чепчик. Девушка присела в вежливом великосветском реверансе, хорошо же тут обучали прислугу, и заговорила, мягким, певучим голосом.

– Добрый день госпожа Вишневецкая. Я буду вашей личной горничной. – Мы еще из дома заказали личную прислугу, потому, что решили своих горничных с собой не брать.

– Зовите меня Анастасия Павловна, а вас как зовут?

– Катерина. – Прошелестела девушка.

– Хорошо, Катенька, помогите мне раздеться.

Через час, лёжа в ванной, разнежившись в теплой, душистой воде, я успокоилась и пришла к выводу, что все не так плохо, личная ванная в покоях, может примирить меня с другими недостатками этого отеля.

Катерина оказалась, большой мастерицей по части причесок и, осмотрев себя в зеркало перед выходом к ужину, я обнаружила, что выгляжу просто превосходно, ну мне хотелось так думать. Софи предала подарок, через девочек, изысканное вечернее платье, как она выразилась для скромных ужинов. Это скромное с ее точки зрения платье, являло собой шедевр из шелка, тафты, кружев цвета молока с капелькой кофе. По подолу были вышиты цветы на стеблях, они причудливо переплетались, создавая весенний венок, такая же вышивка украшала рукава, небольшой шлейф тянулся по полу, декольте, подчеркнутое воздушными кружевами, мне казалось, слишком вызывающим, но я все-таки не монашка. Впервые после смерти мужа я вынула из бархатной коробочки цепочку белого золота с брильянтовым кулоном, напоминавшим каплю росы, и такие же серьги к ней, тонкой роботы, свадебный подарок. Достаточно налюбовавшись собой в зеркало, отправилась за тетушкой.

Тетя стояла перед зеркалом и рассматривала себя. Мне показалось, что настроение ее значительно улучшилось. Софи, и тетушку осчастливила подарком в виде «скромного» наряда, обладая безупречным вкусом, она выбрала для Анны Ивановны, закрытое платье с завышенной талией, темно-зеленого цвета, платье было двухслойное снизу шелковое, верх из тончайшего кружева, замысловатые узоры создавали всю его красоту. Широкий шелковый пояс отделял юбку от корсажа, сзади тянулся небольшой шлейф. Тетя сняла свой обычный чепчик, волосы, уложенные в высокую прическу, украшало короткое перо страуса, зеленое, такого же оттенка, как и платье. Из драгоценностей, тетя выбрала скромную жемчужную брошь, такая же жемчужная заколка держала перо, комплект с ними составляли серьги.

– Ну, что, Анна Ивановна, ты готова?

– Кажется, да. – И тетушка очередной раз обернулась, не отрывая взгляд от зеркала.

– Так идем? У тебя и настроение, никак поднялось?

– Не сказала бы. – Пробурчала тетя и продолжала ворчать всю дорогу до ресторана. – Эта горничная совершенная неумеха.

– Тетя у тебя чудесная прическа.

– Не была бы так чудесна, если бы я не давала этой растяпе указания, потом эта ужасная особа, что поселилась в нашем номере.

– Нам дали другой, не хуже, а что та особа?

– А та особа устроила скандал! Неужто ты не слышала?

– Наверно я была в ванной. А что ей не понравилось?

– Бог ее знает! Она распекала кого-то так громко, что ее было слышно даже у меня в номере!

– И ты не поняла о чем скандал? – мы вошли в зал ресторана.

– Сейчас сядем за столик, и я тебе расскажу.

К нам тут же подбежал метрдотель, крепко сбитый, чрезвычайно шустрый человек, как и полагалось при его обязанностях.

– Госпожа Вишневецкая, нам заказан столик.

– О да, проходите, вот, очень удобный столик, он подвел нас к столику, накрытому на две персоны, спрятанному за колонной, чуть дальше от окна, это нас устраивало, вид уличной суеты, не прельщал, после сегодняшнего, и так слишком суетливого дня.

Меню было разнообразно и изысканно, но хотелось чего-то проще, мы заказали тушеного в овощах кролика, без гарнира и картофельный салат с корнишонами, под это хорошо бы пошла водочка, да мы с тетей решили быть изысканными дамами, и заказали вино. На десерт взяли мороженное, по этой жаре самое то и чай, кофе на ночь было бы слишком.

Когда официант ушел, взяв заказ и разлив по бокалам красное вино, мы возобновили разговор.

– Так, что там, Анна Ивановна с соседкой?

– Да ничего, она орала на смеси русского и немецкого. Ты же знаешь, немецкий я почти не знаю, так, что не очень поняла, о чем речь, но, кажется, она искала какое-то письма. – Тетя пригубила бокал и удовлетворенно вздохнула. – Замечательное вино, даже не помню когда последний раз такое пила.

– Да вино отличное. – Мы ждали нашего заказа и рассматривали зал. Дамы соревновались друг перед другом в роскоши и замысловатости туалетов, мужчины, галантные, в строгих вечерних туалетах, угождали своим капризным спутницам. Негромкие голоса сливались в журчание весеннего ручья, спрятанный где-то оркестр выводил успокаивающие мелодии, мы с тетей, незаметно оглядывали публику. Неожиданно тетушка подалась вперед и прошептала:

– Видишь ту даму, она идет в нашу сторону, это она, баронесса.

– Откуда ты знаешь? – так же полушепотом спросила я.

– Она входила из номера, кого-то провожала, что ли, голос у нее очень громкий, я выглянула на шум, тогда ее и увидела.

За соседний столик села представительная дама, лет шестидесяти, похожая на прусского гренадера, высокая, крепко сбитая, прямая как палка, с орлиным носом, выступающим подбородком и крепко сжатыми губами. Она высокомерно оглянулась, презрительно окинув взглядом нас, и почти вырвав у официанта меню, принялась его изучать с сосредоточенностью ученого, занимающегося сложными изысканиями. Весь облик баронессы кричал о ее богатстве, на ней было столько меха, шелка, кружев и драгоценностей, что ее саму за этим великолепием и видно не было, а что бы украсить перьями прическу, ощипали, наверно целого страуса.

Вдоволь налюбовавшись баронессой, я принялась за еду, нам принесли заказ, и мы, почувствовав зверский голод, молча, поглощали наш ужин.

Когда вечером я ложилась в постель, то в короткой молитве поблагодарила Бога, за то, что этот ужасный, суматошный день закончился, и голова моя, наконец, почувствовала подушку.

Но, кажется, я рановато раздала благодарности, потому, что в мою дверь громко стучали.

Глава 2

Я полежала на кровати, надеясь, что стук прекратится, но кто-то за дверью продолжал настойчиво стучать, пришлось встать и, накинув на себя халат, открыть. Со злости я распахнула дверь вовсю ширь и увидела, страшно взволнованного молодого человека, совсем еще юношу.

– Что вам нужно молодой человек?

– О, простите! – юноша залился краской как девица. – Но тут женщине стало плохо на лестнице, помогите мне, пожалуйста.

– О, Боже, почему вы не вызвали прислугу? – я пошла за молодым человеком.

– Но ей стало плохо. – Растеряно ответил юнец, понятно, чем бежать вниз за прислугой, проще разбудить кого-нибудь. Мы подошли к лестничной площадке, но тут никого не было, я свирепо уставилась на моего спутника.

– Как это прикажете понимать?!

– О, но она спускалась передо мной, вот тут упала…. – Он растерянно блеял и показывал на последнюю ступеньку.

Понятно, какая-нибудь идиотка перетянула себя корсетом так, что свалилась в обморок на лестнице, пока этот молодой недоумок стучал в мою дверь, она пришла в себя, и надеюсь, вернулась в номер, попустить завязки. Хотя вряд ли, глупость это неизлечимая болезнь. На всякий случай я опустилась на пролет ниже, потом поднялась пролетом выше, но никого не было. Паренек смотрел на меня бессмысленно растерянным взглядом.

Ничего не сказав, я развернулась и отправилась в номер.

Завтракали мы в полупустом зале. Тетя встала ни свет, ни заря, разбудила меня и заявила, что поедет проведать старую подругу, будет после обеда. Пришлось подняться и составить ей компанию за завтраком. В зале ресторана были заняты редкие столики. Большинство здешней публики, не вставали раньше полудня, или завтракали в номерах. Горячие завтраки здесь подавали с одиннадцати до двух, поэтому пришлось довольствоваться кофе и бутербродами с сыром и огурцами. Как ни странно так рано проснулась и баронесса, она сидела за столиком у окна. Ее утреннее платье мало чем отличалось от вечернего, не было разве, что мехового боа, а на голове красовалась необъятных размеров шляпа с целой клумбой на полях и высокой тульей.

Тетушка, оценив наряд соседки, фыркнула:

– Уж, не на императорский ли прием, собралась баронесса.

– Не знаю, скорее всего, на прогулку.

– Что ты собираешься делать, пока меня не будет?

– Должны приехать Софи и папенька, подожду их, а там видно будет.

Тетя хитро взглянула на меня.

– Никаких встреч не планируешь?

– Нет, Анна Ивановна, кроме папеньки и Софи, никого не жду.

Но тут я соврала, утром, Катерина принесла мне записку в номер, с просьбой встретится, я ответила приглашением к себе. Пока не приехали мои родные, и тетушка подалась в гости, можно позволить себе отступить от приличий.

Через два часа я сидела на диване у окна, опустив на колени книгу, читать, почему-то было не интересно. Меня одолевали сомнения и нетерпение. Внизу по улице проносились экипажи, медленным прогулочным шагом, отправлялись куда-то важные господа и дамы, спешили вечно занятые приказчики, вот с большой корзиной шла женщина, может чья-то кухарка, из соседнего дома вышла строгая пани, сопровождавшая девочек, одетых в нарядные платьица, гувернантка повела своих воспитанниц на прогулку. Уже полчаса я развлекалась, разглядывая улицу. Тихо постучав в номер, вошла Катерина.

– Анастасия Павловна, пришли господин Савельев. – Она подала мне визитную карточку. – Просит принять.

– Проводите его сюда.

– Хорошо. – Присев в дежурном реверансе, Катерина ушла, а я принялась бегать по номеру, от волнения и нетерпения совсем потеряв разум. В чувство меня привел очередной стук в дверь. Я уселась на диване, приняв, как можно более непринужденную позу и может слишком громко, чем надо сказала:

– Войдите! – дверь открыла Катерина. Георгий вошел, улыбаясь, элегантный, спокойный, кажется, он был рад меня видеть.

– Доброе утро, Анастасия Павловна.

– Доброе утро, Георгий Федорович.

Катерина, вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

– Садись, сюда. – Я указала на кресло рядом с диваном, сама устроилась на своем месте.

– Отличный номер, я слышал о роскоши «Континенталя», но сам первый раз имею счастье быть здесь, ты прекрасно выглядишь, Настенька.

– Спасибо. Этот номер оплатил папенька, мне такие расходы не по карману, а где остановился ты?

– Мы, я приехал с Семеном, мы остановились в гостинице «Древняя Русь» на углу улиц Владимирской и Софийской, там прекрасный вид из окон, на Святую Софию, кроме того там отличный ресторан. Это недалеко отсюда.

– Семен Михайлович ездил с тобой?

– Я уговорил его проведать старых друзей по университету, вдвоем веселее. Наша светская беседа зашла в тупик, мы оба не знали, что говорить далее, неожиданно для себя самой я подалась вперед и через мгновение, мы уже целовались, обнявшись, неуклюже завалились на диван, платье мое задралось, и руки Георгия находились не там, где требуют приличия, но мне было уже все равно.

Стук в дверь видно стал моим проклятием и наказанием за грехи, к сожалению, этот стук сопровождал еще и бодрый голос Софи

– Аnastasia, puis je entrer?

Она активно стучала в дверь. Резко отскочив друг от друга, я закричала

– Désolé, Sophie, juste une minute, juste une minute²

Лихорадочно соображая, что же делать?! Схватила Георгия за руку и потянула к огромному платяному шкафу.

– Сюда, полезай сюда. – Трагическим шепотом, шипела я, заталкивая его в шкаф, растерявшийся Георгий, безропотно залез в пузатый гардероб.

На ходу поправляясь, я распахнула дверь перед обалдевшей Софи.

– Входи и давай общаться на русском, а то я французский подзабыла.

Софи недовольно сморщила носик,

– Ты совсем превратилась в провинциалку дорогая. – Мы расцеловались. – Почему не открывала так долго?

– Просто я была… в ванной.

– Ну как тебе номер? Правда, здесь чудесно. – Софи прохаживалась по номеру не спеша, заглядывая то в большое зеркало, то в маленькое на туалетном столике. Она как всегда была великолепна, в легком утреннем платье абрикосового цвета, с очаровательной соломенной шляпкой на голове, белокурые локоны, кокетливо обрамлявшие изящное лицо, задорно подпрыгивали в такт ее шагам, трудно было сказать, что она только недавно вышла из поезда, где провела ночь в душном купе.

– Да номер великолепен, но все это слишком дорого.

– Ах, перестань милая, Поль все оплатит, он твой отец он обязан. А где твой дракон?

– Ты о тетушке? Она отправилась навестить подругу. – Я улыбнулась. – И вовсе она не страшная.

– Кто сказал страшная? Просто она слишком опекает тебя, как дракон, охраняющий сокровища!

– Софи, ты невыносима! – я рассмеялась, дверь опять отворилась, и в номер вошел отец. Он выглядел, как всегда: строг, подтянут, в деловом костюме, полноватый, но подвижный. Мне все говорили, что я копия отца. Папочка, рассеяно взглянув на карманные часы, чмокнул меня в щеку.

– Доброе утро, Настенька, рад тебя видеть в добром здравии. А где Анна Ивановна?

– Она ушла к подруге, будет после обеда.

– Отлично, вы, мои девочки, пообедаете без меня. Я отправляюсь на деловую встречу, отобедаю с друзьями. Какие у вас планы далее?

– Сначала я отдохну. – Софи приблизилась к мужу и поправила и без того идеально повязанный галстук. – Потом мы с Анастасией пообедаем, а ближе к вечеру пойдем на прогулку, сходим на Владимирскую горку, оттуда, открывается изумительный вид.

– Хорошо, тогда встретимся там в пять, я заберу вас.

– Вот и отлично. – Мы повторили ритуал поцелуев и папочка ушел.

Софи тоже засобиралась.

– Мы остановились в двадцать первом, семейном номере, подойди через часок, выпьем шампанского за встречу.

– Не рановато ли?

– Шампанское можно пить в любое время. – И взмахнув подолом воздушного платья, Софи удалилась, а я вздохнула с облегчением и подошла к шкафу.

Георгий сидел, удобно развалившись, опираясь на шляпные коробки, увидев меня, совершенно невозмутимо заявил:

– А здесь удобно! Даже в самые бурные студенческие годы, когда всякое бывало, меня не прятали в шкафу, и ладно бы от мужа, а то от шустрой мачехи.

Я рассмеялась.

– Вылезай уже! Ты не знаешь Софи, я бы до конца жизни не имела покоя! Ты слышал? Сегодня вечером, на смотровой площадке Купеческого собрания, в пять, что бы был обязательно, можно с Семеном Михайловичем, я познакомлю тебя с папенькой и Софи, будешь?

– Буду, но прихвачу Семена.

– Вот и ладно. – Я погладила лацканы его сюртука и поцеловала в щеку. – А сейчас иди, Софи непредсказуема и часок у нее может быть десятью минутами, поэтому лучше уходи.

Тяжко вздохнув, недовольный Георгий удалился. А я оказалась права, не прошло и десяти минут, как за мной пришла горничная, чтобы проводить в двадцать первый номер.

День тянулся медленно. Сначала мы пили шампанское в номере, я только пригубила. Потом обедали в торжественной обстановке роскошного ресторана. Все это время София непрерывно щебетала, рассказывая всевозможные новости и сплетни о знакомых и незнакомых мне людях. Потом прибыла тетя и ритуал приветствий и поцелуев, а также положенных при встрече охов и вздохов, затянулся еще на час.

Наконец-то после длительных сборов, мы расселись в открытом экипаже и отправились на прогулку в Купеческий сад. Софи оделась в изысканное легкое платье нежно-розового цвета, шляпка в тон с загнутыми полями, украшенная цветами из лент более темного розового цвета, венчалась задорным страусовым пером. Я одела, легкое прогулочное платье цвета майской травы, мою соломенную шляпку, тоже украшали цветы, а тетушка, была в бежевом платье, густо усыпанном вышитыми цветами, на голове ее красовалось сложное сооружение из лент и перьев и я, оглядев нас, решила, что мы напоминаем цветастую клумбу в купеческом саду. Над головой тетушка держала кружевной зонтик чудовищных размеров, и сколько ее не убеждала Софи, что такие гигантские зонты давно вышли из моды, тетя осталась непоколебима. По ее словам этот зонт подарил ей муж, но так как он вскоре умер, у нее не было возможности продемонстрировать столь впечатляющий образец мастерства кружевниц. Я удивилась только желанию тетушки, тащить с собой в дорогу сей неудобный предмет. С этим сооружением над головой, переполнена чувством собственного достоинства, Анна Ивановна выглядела точь-в-точь как, королева Англии, Виктория, на праздничных открытках, обязательно привозимых из Лондона, нашими путешественниками.

В Сад Купеческого собрания мы приехали в четвертом часу. Заплатив за вход по пятьдесят копеек с души, мы вошли в Купеческие сады.

По аллеям парка прогуливались дамы и кавалеры, разряженные в пух и прах, всех сословий. Здесь вы могли встретить, и князя крови под ручку с таинственной роскошной дамой, и полового из ближайшего трактира, одевшего свою лучшую визитку, сопровождающего горничную в пышном платье, перешитом из платья, ставшего ненадобным, хозяйке.

На открытой площадке Летнего театра исполняли «Концерт для скрипки с оркестром» одного из любимейших композиторов нашего императора, Чайковского Петра Ильича. Талант скрипача, виртуозно исполнявшего свою партию, меня очаровал, и ноги сами понесли в ту сторону, но Софи потянула в другую. Конечно, среди изысканной публики ценившей подобную музыку, даже блестящей Софии Александровне, можно было затеряться. Она же должна была оставаться единственной и неповторимой, поэтому мы пошли к смотровой площадке, удаляясь от чарующих звуков.

Ну что ж, пейзаж, открывавшийся отсюда, был достоин гениальной музыки доносившейся со стороны Летнего театра. Тут понимал всю справедливость строк написанных Гоголем: «редкая птица долетит до середины Днепра». Я старалась не смотреть на Подол, разросшийся на берегах. Мирская суета казалась пошлой, в сравнении с величием этой реки, гордо несшей свои воды, сквозь тысячелетия.

Вдоволь насмотревшись на красоту природы, мы медленно пошли аллеей, стараясь, слишком не отдалятся от смотровой площадки. Тетушка с Софи живо обсуждали платья, прически и головные уборы красавиц гуляющих в саду. Я слушала их вполуха.

Мой папочка как истинно деловой человек, ровно в пять поджидал нас на площадке. Георгий Федорович с Семеном Михайловичем, тоже оказались деловыми людьми, они стояли поодаль в сторонке, делая вид, что внимательно изучают Днепр. К моей удаче, первой их заметила Анна Ивановна. Она подозвала наших друзей и по всей форме представила моим родным.

Очевидно папочка, с обычной своей проницательностью, понял, кто из них представляет для меня особый интерес, потому, что мы с Георгием и папочкой оказались в одном экипаже, в то время как отчаянно смущающемуся, под напором Софи, Семену Михайловичу, выпала честь сопровождать сразу двух дам.

За получасовую поездку папочка успел выведать у Георгия о положении его дел больше, чем я за полгода. Когда мы подъезжали к отелю у моего друга был такой вид, как будто он готов выскочить из экипажа на ходу и бежать сломя голову в любую сторону, только бы подальше от нас. Уже прощаясь в холле, Софи пригласила моих друзей на открытый благотворительный прием, сегодня вечером устраиваемый в летнем саду отеля благотворительным обществом одной из основательниц которого была моя мачеха.

Откровенно говоря, идти на прием не хотелось. Но, во-первых, Софи бы все равно не отстала, а во-вторых, я надеялась, что Георгий все же примет приглашение, мне хотелось увидеть его во фраке, хотя, можно не сомневаться, в вечернем костюме он будет неотразим.

Ужинали мы в своих номерах, потому что на благотворительном вечере предполагался только легкий фуршет. Потом одевались, чесались, душились и вот ровно в восемь, мы собрались в холе, Георгий и Семен, Слава Богу, не опоздали.

Летний сад был наполнен людьми, все сверкало и переливалось, от разнообразия платьев и блеска драгоценностей рябило в глазах, распорядитель вечера сообщил, что данное благотворительное мероприятие проводится в помощь земским школам, на закупку учебников, для скорейшего искоренения неграмотности в России. Но судя по здешней публике их, мало волновала неграмотность крестьян, эти дамы и кавалеры пришли сюда себя показать и на других поглядеть.

Даже в открытом саду было душно, публика сновала туда и сюда, оркестр играл, выбиваясь из сил, но никто его не слушал. От равномерного гула, словно в улье, разболелась голова. Я спасалась холодным шампанским, очередной бокал у меня из рук галантно забрал Георгий, заговорщицки шепнув: