Текст книги "Забирая ее (СИ)"

Автор книги: Виолетта Роман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 15

– Как жаль, что ты оказалась такой стервой и свадьбы не будет, – проговорила Аня, с набитым печеньем ртом. Отхлебнув чай, подруга вздохнула устало.

– Я уже платье купила. И где мне, спрашивается, выгуливать его теперь?

Я посмотрела на нее устало.

– Хватит смеяться. У людей жизнь рушится, а ты…

Я не могла перестать думать о случившемся. Во-первых, потому что о нашем разрыве с Димой говорила вся больница, и во взглядах всех сотрудников я читала осуждение. В последние дни Шестаков выглядел подавленным. Несколько дней назад он даже прогулял работу, чем поставил клинику в неудобное положение. Мы потеряли важных клиентов из-за его выходки. Коллектив прикрыл его перед глав врачом, сказав, будто Димка подхватил в дороге грипп. Но я то знала истинную причину. Несколько дней он пил, не приходя в себя.

Помимо алкоголя есть еще одна проблема. Он молчит. После нашего разговора по его прилету, когда я сообщила Диме, что свадьбы не будет, и я решаю взять паузу в отношениях, он ни единым словом со мной не обмолвился. В конце рабочего дня он просто подходит к ресепшену и сообщает мне, что через пять минут машина будет ждать у входа. Я не решаюсь отказывать, не хочу делать спектакль на всю клинику. Еду домой вместе с ним. В полной тишине и с тяжелым сердцем.

Последняя неделя для меня это сущий ад. Душа рвется на части, и я ни на секунду не могу перестать думать о них. Чувствую себя сволочью по отношению к обоим. Воспоминания последней встречи с Зауром никак не отпускают. Они делают больно, заставляют страдать. И все, что я хочу – снять квартиру и снова жить в одиночестве. Находиться в доме Димы мне невыносимо сложно. Вот только он никак не идет на контакт. Я несколько раз пыталась начать этот разговор, но Шестаков каждый раз делает все, чтобы он не состоялся.

Я поднимаюсь из-за стола, потому что аппетит пропал полностью. Анька хитро косится на меня, но ничего не говорит. Убрав за собой, выходим в коридор больницы. Через пять минут у нее прием, а мне нужно возвращаться на ресепшн.

До конца рабочего дня я стараюсь держаться. Ни о чем не думать, просто делать свою работу.

– Дмитрий Игоревич, до свидания, – слышу голос своей соседки и замираю, не дописав в карточке больного пары слов. Поднимаю глаза и встречаюсь с уставшим Димкиным взглядом.

– Я у входа. Поедем ужинать в ресторан?

Я не хочу этого. Но моя соседка не сводит с нас глаз. А я не хочу давать повод для сплетен.

– Хорошо, только соберу вещи.

Он выходит из дверей. А я убираю документы по местам, и забираю сумку со стула. По коридору в мою сторону направляется Аня.

– Уходишь?

Киваю. Сейчас я не хочу разговаривать с ней. Думаю, как избавить себя от необходимости ехать в ресторан. Анька приближается ко мне вплотную, тянется к моему уху и шепчет заговорщическим тоном.

– Сейчас такого красавца встретила. Мама родная, – вздыхает она. – Два метра роста, здоровый, а на щеке шрам. Сами, просто секс ходячий…

Кровь в венах стынет от ее слов. Аня хочет пройти мимо, но я хватаю ее за руку.

– Ай, больно, – она поднимает на меня удивленный взгляд. – Ты чего?

– Этот мужик, где ты его видела?

– Да несколько минут назад, возле своего кабинета. Он к глав врачу шел. Сами, ты чего? Знакомый твой что ли?

Я качаю головой.

– Нет-нет. Прости. Мне пора, Дима ждет, – спешу к выходу. Несусь со всех ног, только бы поскорее покинуть здание, только бы не встретиться с НИМ. Если это правда, и Заур здесь, то зачем? И как он прошел мимо меня? Я никуда не удалялась с ресепшена несколько последних часов.

Мне было плохо. Бросало то в жар, то в холод. Я буквально не могла найти себе места от волнения. Юркнув к Диме в машину, выдохнула в облегчении. Он посмотрела на меня странно, но ничего не спросил. А я так разволновалась, что даже не посмотрела на парковку больницы. Есть ли там машина Зу.

* * *

Я не могу перестать думать о нем. Мои руки ледяные и влажные. И они трясутся. Я прячу их под столом, на коленях, чтобы Дима не видел. Но от него не ускользает мое состояние. Когда он заканчивает с ужином, просит подать десерт.

– Сами, ты же понимаешь, что можешь довериться мне. Я не хочу, чтобы ты закрывалась.

Я понимаю, как сложно ему сказать это. Дима все знает. В тот вечер я рассказала ему об измене. О том, что была с Зауром. Да, я поступила как сука, я сделала ему больно. Но врать я больше не могла.

– Спасибо тебе, Дим. Твоя поддержка для меня важна. Но это так неправильно…

Дима усмехнулся.

– Неправильно. Да это синоним нашей жизни, малышка Сами. Скажи, что правильно – я могу пересчитать это по пальцам.

Он был прав. Но я не хотела продолжать и дальше этот разговор.

– Рядом с тобой мне намного сложней. Ты хороший и добрый, тебе больно, а я чувствую себя сукой, Дим. Я прошу тебя, достаточно. Давай разорвем все, закончим. Я уже собрала вещи, я хочу уехать. Ты больше не увидишь меня, и я не буду больше делать тебе больно.

Он долго молчал. Не сводил с меня глаз. А я думала о том, что превращаю его в тень от самого себя. Эту неделю он в ужасном состоянии. Это сказывается на работе Димы. Я не хочу, чтобы из-за меня он лишился того единственного, что приносит ему счастье. Димка – врач от бога. И он не должен потерять работу из-за того, что пристрастился к алкоголю.

– Тебе будет проще? – спрашивает он.

Конечно, нет. Я снова буду одна. Здесь Димка окружил меня заботой. Он всегда рядом. А там мне придется начинать все заново. Я ненавижу этот вопрос. Заур тоже его задавал. И я также ему соврала.

– Да, Дим. Мне будет так проще. Ты должен меня отпустить.

Он вдруг тянется к бумажнику. Достает несколько купюр, кладет их на стол и поднимается.

– Аппетит что-то пропал. Поехали домой.

Дима протягивает мне ладонь, а я смотрю на нее, и ощущение досады гложет мою душу.

* * *

Он протягивает мне бокал вина. На столе сырная нарезка, а в его взгляде вселенская тоска.

– Я не отпущу тебя. Не проси даже. Если он смог, то я не стану этого делать.

Я прикрыла глаза, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.

– Дим, так неправильно. Хотя бы на время нужно разъехаться. Прочистить мозги.

– Тебе нужно их чистить?

– Тебе…

Он пожал плечами. Открыв бутылку с водой, сделал пару глотков.

– Мне не нужно. Я знаю, чего хочу. А пока ты думаешь, я просто буду рядом.

Его телефон начинает звонить. Он просит прощения и, поставив бутылку на столешницу, идет в коридор. А когда возвращается, выглядит озадаченным.

– У моей пациентки осложнения после операции. Мне нужно поехать, посмотреть ее. Если хочешь, можем сделать это вместе.

– Нет, прости. Лучше я побуду дома.

Дима кивает и поднимается наверх, переодеваться.

Я иду следом на второй этаж. Дима выходит из комнаты, целует меня.

– Мы с тобой все обсудили. И я против того чтобы ты съезжала. Мне нужно в клинику, я приеду и мы поговорим.

Я устало вздыхаю. Он не хочет меня слышать.

– Дим, свадьбы не будет. Пойми…

Он берет мое лицо, нежно так. Смотрит мне в глаза.

– Я знаю, милая. Все знаю. Мне и не нужна эта свадьба. Мне ты нужна рядом.

Шестаков выпускает меня, а я не говорю ничего против. Я устала повторять ему, что у нас нет будущего, устала говорить о том, что я не достойна его. Дима будто помешан на идее «нас». Будто и жить не сможет, если мы не построим отношений.

Зябко обнимаю себя за плечи. Вижу, как он спускается по лестнице вниз, как поднимает с пола спортивную сумку, и выходит из дома. Я не могу перестать думать о словах Ани. Непонятное чувство отравляет мою душу. Гадкое, сосущее, заставляющее мое сердце громко биться о ребра. В моих руках все еще бокал с вином. Дверь открывается, и я подхожу к окну и вижу, как Дима снимает машину с сигнализации и подходит к ней.

Вдруг тишину двора нарушает звук работающего двигателя. Но это не Димин Шевроле. Поднимаю глаза и застываю, при виде того, как к открытым воротам подъезжает черный Майбах.

Сердце пропускает удар, а после начинает стучать так сильно, что к горлу подкатывает тошнота. Заур. Он в черной рубашке и брюках. На его лице солнцезащитные очки. Он выходит из машины и срывается коршуном в сторону ворот. Они открыты, так что он без сложностей успевает забежать внутрь. Дима замирает, так и не усевшись в салон. Он смотрит на то, как неотвратимо к нему приближается Заур. И в этот момент я понимаю, что ад разверзнул свои врата.

Без лишних слов и предупреждений Заур, будто разъяренный зверь набрасывается на Диму. Взмах руки, и Шестаков падает на асфальт. Заур сверху, начинает молотить по нему.

Я вскрикиваю. Бокал летит на пол, и разлетается на мелкие осколки, орошая мои ноги красной жидкостью. Я срываюсь вниз по лестнице. Мне больно, потому что один из осколков впился в ногу и поранил до крови, но сейчас я не замечаю этого. Паника охватывает и мысли замирают словно на стоп кадре. Я слышу уже отсюда стоны Димы и рычание Заура. Когда я выбегаю на улицу, Шестаков все еще на земле, а Заур словно безумец избивает его ногами. Дима прячет лицо, пытаясь хоть как-то закрыться от страшного зверя.

– Перестать! Хватит! – я подбегаю, толкаю в спину Заура, пытаясь защитить Димку. Но это чудовище даже не миллиметр не сдвигается.

Все лицо Димы в крови. Он уже не может даже защищаться, из его груди рвутся только жалобные стоны.

– Да что на тебя нашло?! Что ты творишь?! – кричу, но он даже не смотрит на меня.

– Мразь! Ты убил моего ребенка! Думал, можешь забрать все у меня?! Думал, я не узнаю, сука?!

В этот момент все становится на свои места. Я понимаю, зачем Заур приходил к глав врачу. Он искал доказательства. Мою историю болезни. Он все знает.

И меня накрывает паникой. Я понимаю, что сейчас он убьет нас. И меня, и Диму. Заур не простит никогда. И даже не станет интересоваться причиной. Почему мне пришлось так поступить. Ему плевать. Для него я тоже теперь лишь грязь под ногами.

– Что ты несешь?! Заур, прекрати! – я кричу на него, все еще пытаясь оттолкнуть. Гортань содрана, страх парализует. Руки трясутся, все словно не взаправду.

Заур вдруг поднимается. Хватает его за грудки, встряхивает так, что Дима убирает руки от лица.

– Ты убил его!!! Убил!!!

– Нее-ет, все не так, – стонет, рыдает Шестаков. Я вижу, как по его лицу катятся слезы.

– Остановись, Заур! – молит он. – У меня не было другого выбора!

Он поднимается, резко дергает Диму, переворачивая его на живот. Хватает его за запястье, вытягивает руку, а ногой придавливает его к земле.

– Этими бл*дскими руками ты лишил жизни моего сына! Моего сына, сука! – кричит он на ухо Диме. – Ты же не думал, что останешься безнаказанным?

Я понимаю, что он пытается сделать. И прихожу в ужас от его намерений. Хватаю со всей силы за его волосы, тяну на себя. Странно, но в этот момент мне совсем не страшно. Сейчас все, о чем я могу думать – как спасти Диму. Как закрыть его от гнева Зу.

– Отпусти! Отпусти его!

Он отпихивает меня.

– Не трогай меня, сука!

Резкий рывок руки, и мою голову опаляет ударом. Словно каменная плита придавливает сверху. Я падаю на землю в ушах звенит, и сквозь надвигающуюся темноту в глазах я вижу, как он приподнимается и ломает ногой руку Диме. Раздается жуткий хруст, Дима ревет так, что мои уши глохнут. Меня тошнит. Приподымаюсь на локтях, а в следующий момент все содержимое моего желудка выплескивается наружу.

– Это был мой сын! Мой!

Вижу Диму лежащего на земле, скрученного от дикой агонии. Я хочу закрыть его собой, хочу защитить от этого монстра. Но стоит мне подползти, Заур вдруг поворачивается ко мне. Я не узнаю его. Это чудовище, монстр. В его глазах непроглядная тьма и ни капли человеческого. Он смотрит на меня так, словно я тварь последняя. Столько презрения и ненависти в нем.

– Сюда иди…

– Нет…

Пячусь. Но он подходит. Присаживается рядом и хватает меня за челюсть.

– За что? Скажи? – у него подбородок дрожит. Во взгляде злость, а вокруг глаз кожа красная, воспаленная. – Скажи, за что ты так с ним? – сейчас в его голосе боль, и меня накрывает агонией.

Он смотрит так, будто задушить хочет, но сдерживается.

– Неужели я настолько мразь, что ты даже ребенку моему жить не разрешила?

Я качаю головой, плачу, пью его боль. Она наша, на двоих, общая.

– Я ведь спрашивал тебя, спрашивал, – в уголках глаз появляется влага. Он говорит это тихо, словно сил больше нет. Если бы не стоны Димы, я бы подумала, что вся его злость мне приснилась.

Заур наклоняется ко мне. Между нашими лицами считанные миллиметры.

– Ты соврала мне, – выдыхает в самые губы. – Ты в глаза мне так нагло смотрела и говорила, что не было его… совсем не было… Ты ВРАЛА МНЕ!!! – я вздрагиваю от оглушительного крика, а в следующий момент его тяжелая рука отвешивает мне пощечину. Мне больно, слезы душат, но страх не дает говорить. Все совсем не так, но разве ему это важно? Я в его глазах мразь. И он уничтожит меня.

– Заур, все не так…

Он хватает меня за подбородок. Больно сжимает, заставляя в глаза его черные посмотреть.

– Открывать свой поганый рот будешь только когда я разрешу, поняла? – произносит это с презрением. Больше нет боли. Только лютый арктический холод в глазах.

По щекам стекают безмолвные слезы. А он кривится так, разминая шею.

– Ты умерла для меня, Самира. Сдохла. Ты убила себя сама, вместе с моим ребенком. Теперь ты не дороже шлюхи. Самой дешевой подстилки, – он запускает пальцы в мои волосы, сжимает их, доставляя мне боль. Но эта боль не значит совсем ничего. То, что творится внутри от его слов – вот что настоящий ад.

Он тащит меня к выходу, по асфальту. Я не могу думать не о чем, кроме того, чтобы хоть на каплю ослабить его хватку. Боль взрывает каждый миллиметр тела. Я кричу, но сама не слышу себя. Притащив к машине, он на секунду выпускает меня, давая возможность сделать маленький вдох. А потом его грубые руки подхватывают меня и забрасывают в багажник. Я еле успеваю закрыть лицо ладонями, когда хлопает сверху его крышка, погружая меня в полную темноту.

Глава 16

Он делает мне больно. Тащит за руку. Я не успеваю за ним. Спотыкаюсь и падаю, но Заур не дает возможности даже подняться. Он продолжает двигаться дальше, пока не спускает по лестнице в подвал своего дома. Туда, где в прошлый раз я нашла его.

Зу заталкивает меня внутрь какой-то комнаты. Она находится напротив спортивного зала. Я вижу, что он собирается уходить и мне становится еще страшней. Я не хочу здесь оставаться. Он не должен закрывать меня в этой клетке. Кричу ему сквозь слезы.

– Заур!

Он замирает. Спина сгорблена, держится за ручку двери. Даже не смотрит на меня. Но так лучше. Так страх немного отступает.

– Все было не так, как ты подумал. Ты должен узнать правду…

Я вижу, как напрягается его спина, мышцы будто налиты бронзой. Он поворачивается боком.

– Не надо. Просто заткнись и дай мне остыть.

Я на коленях. Смотрю на него, понимая, что натворила. Я виновата кругом. Во всем. И в его, и в своей боли, и в случившемся с Димой. По щекам текут слезы, меня ломает изнутри.

– Я не убивала его, Заур…

Не успеваю договорить, он разворачивается и устремляется ко мне. Его пальцы на моих скулах. Он сжимает их так сильно, что мои зубы режут внутреннюю сторону щек до крови. Я не могу думать ни о чем другом, кроме того, чтобы он поскорей отпустил меня. Даже ненависть в его взгляде сейчас не имеет на меня такого эффекта.

– Лучше закрой свой поганый рот и не говори о моем ребенке. Если только не хочешь, чтобы я тебя грохнул, – цедит сквозь зубы, брезгливо. – Прямо здесь, Самира. Ты же не хочешь этого?

Прикрываю глаза, чувствуя, как скатывается по щеке слеза.

– Вот и хорошо, – он отталкивает меня.

Я падаю на пол, ударяясь плечом. Хлопает дверь и звучит щелчок замка. Он ушел, оставив меня здесь одну. В полутемном подвальном помещении, на холодном мраморном полу. Разбитую, сломленную и потерянную.

* * *

Я не знаю, сколько пролежала так. Не плакала, не стонала, звука не произнесла. Я смотрела в темную пустоту и думала о том, что устала. Бояться, переживать, убегать. Последние пару лет со мной произошло столько плохого, что уже и не верится в хороший исход. Лишь одно меня тревожило – Димка. Я боялась даже представить, в каком состоянии он был, когда Заур утянул меня к машине. Что с ним? Что с рукой? До сих пор в ушах тот ужасный звук, когда он сломал Шестакову руку.

Вот это было больно. Грызущее, убивающее чувство вины не давало мне вздохнуть.

А потом открылась дверь. Я даже не заметила, как это произошло. Просто в один момент мои глаза ослепило ярким светом галогенных ламп коридора. В проеме стояла высокая мужская фигура. Это был не Заур.

– Поднимайся, идем наверх.

Алан. Прикрыла глаза, выдыхая. Значит боль и унижения на время отложим. Я попыталась подняться, но руки не слушались. Тогда Алан подошел ближе, и, подхватив меня, помог встать.

– Идти сможешь? – он окинул меня хмурым взглядом. Мне не нравилась жалость в его глазах, но говорить я ничего не стала.

– Я пить хочу, – попыталась произнести, но голос царапал сухую слизистую.

– Сейчас поешь и попьешь, подруга. И душ примешь, – хохотнул, помогая подняться вверх по лестнице.

На каждом шагу стояла охрана. На первом этаже, на втором. Заур устроил из дома настоящий штаб, крепость. Мне не сбежать. Пока он сам не выпустит меня, я никуда не денусь.

Алан завел меня в просторную комнату. Здесь приятно пахло цветами, а шторы на окнах были задернуты, так что в помещении царил полумрак. Двуспальная кровать, широкий стол и плазма на телевизоре. В углу комнаты стоял тренажер. Когда Алан закрыл за собой дверь на замок, я поняла, что это и есть моя тюрьма. В груди разлилась горечь. Я усмехнулась.

– Он переживает, что я располнею? Тренажер… пригласил бы еще фитнесс тренера.

Алан не оценил мою шутку. Резанул по мне колким взглядом.

– Ели хочешь еще один труп, то можешь попросить о фитнесс тренере.

Его слова про труп заставили меня задрожать. Алан одним предложением вернул меня в реальность.

Я вскочила с постели. Так резко, что моя голова закружилась.

– Скажи, что с Димой? Ты знаешь? Он жив? – я вцепилась в рукав мужчины. Он в этот момент играл с пультом телевизора. Алан как-то странно покосился на меня, усмехнулся.

– Это все, что тебя волнует? Сами, ты не о чем другом не хочешь поговорить?

– В данный момент это единственное, что важно.

Он молчал. Долго смотрел мне в глаза. Осуждающе, виня меня во всех бедах своего друга.

– Живой. Что с ним станет то? Гипс наложили, в больничке лежит. Пару ушибов и небольшое сотрясение.

Прикрыла глаза, чувствуя, как подступают слезы. Живой. Спасибо. Не знаю, к кому я обращалась. К вселенной или к богу, который давным-давно оставил меня. Но сейчас я чувствовала огромное облегчение.

– А твоя судьба? Она тебя не волнует?

В этот момент в дверь постучали. В комнату вошла девушка с подносом в руках. Она поставила его на стол, и, пряча взгляд в пол, быстренько удалилась из комнаты.

Алан улыбнулся, наблюдая за мной.

– Ешь, давай. Подкрепляйся. Силы тебе нужны.

Я не была голодной. Но я не знала, что произойдет дальше и когда в следующий раз мне получится поесть. Я устроилась за стол, Алан пялился в экран.

Мясо было сочным и нежным. Не заметила, как съела половину бифштекса. Запив свой ужин минеральной водой, отставила тарелку в сторону.

– Что будет дальше? Что он собирается делать?

Алан пожал плечами.

– Это ты мне скажи, Самира. Это же ваши с ним игры.

Он пытался сделать мне больно? Если «да», то пусть даже не тратит сил, Заур поставил огромную планку. Алану при всем желании не дотянуться.

– Хорошо. В каком он состоянии. По шкале от нуля до десяти.

Алан обернулся, посмотрел на меня из-под хмуро сведенных бровей.

– Все сто, Сами.

Я кивнула. Тошнота подступила к горлу, а по телу разлилось тревожное ощущение. Я понимала все это и сама. Обратной дороги нет. Заур не даст мне уйти. Он утянет за собой в свое болото и задушит безумием.

Алан поднялся с кресла и забрал поднос.

– Прими душ и поспи. Заура сейчас нет. Но когда вернется, ты должна быть сильной, Сами.

Я кивнула, пытаясь сдерживать слезы.

– Как все похоже, – усмехнулась. – Два года назад он также похитил меня и держал в комнате. Я была его пленницей…

Алан замер у дверей. Он молча смотрел на пустой поднос.

– Раньше я жалел тебя, Самира. Думал, что ты жертва обстоятельств. Потом… я жалел его, – он поднял на меня глаза. В них не было ни единой эмоции.

– А теперь я понимаю, что вы – одно целое. Вы как раковая опухоль. Сжираете все живое, что есть рядом. Прости, но теперь я тебе не помощник.

Прикрыла глаза, запрокинув голову. Нет, я не могу позволять себе быть слабой. Только не сейчас.

– Алан. Скажи, кто сказал Зауру о ребенке? Как он узнал?

Алан посмотрел на меня задумчиво. В его взгляде читался вопрос: «Ты еще не догадалась?».

– Ревнивая женщина порой творит необдуманные поступки.

* * *

Сегодняшняя ночь как никогда темная и тревожная.

Я пытаюсь уснуть. Закрываю глаза, но голова тяжелая, мысли не отпускают. Вдруг раздается дверной щелчок, я слышу его шаги. Даже так, не глядя, я знаю, что это именно он. Внутри все дрожит от тревоги.

Спустя несколько секунд матрац продавливается. Он садится рядом, смотрит на меня, молчит. От него разит алкоголем, и мне страшно, потому что пьяный Заур еще более чокнутый.

Я делаю вид, будто сплю. Но я так сильно боюсь его, что мое сердце грохочет о ребра. Оно выдает меня. Спустя несколько секунд тишины, я чувствую касание его пальцев к своим волосам. Вздрагиваю. Тишину комнаты нарушает его хриплый смех.

– Херовая с тебя лгунья. Никогда не умела делать этого… – произносит он с улыбкой. Но тон его голоса грубый, наполненный гневом.

– Странно, что в последний раз я повелся на твою ложь.

Я молчу. Прятаться и дальше нет смысла. Распахнув глаза, смотрю на темный силуэт его профиля. Заур прислоняет к губам бутылку и делает несколько глотков. А потом протягивает ее мне.

– Пей.

– Не хочу, – выдавливаю хриплое.

Он буквально толкает в меня бутылкой.

– Я, бл*ть, спросил тебя хочешь или нет? Я сказал, пей! – от толчка некоторое количество содержимого выплескивается на постель. В воздухе витает запах виски.

Я знаю, что он добьется своего. Противиться – все равно, что нарываться на еще больший гнев. Да и понимаю, что пережить пребывание здесь мне будет легче так, напившись.

Делаю большой глоток, прямо из горла. Жидкость обжигает слизистую гортани и пищевода. Кривлюсь. А он смеется.

– Давай, давай. Ты мне пьяная нужна. Не хочу снова слушать твои истерики.

Я боюсь его. В его взгляде, в каждом жесте, в голосе столько безумия и злости. Он сделает со мной все что пожелает. Здесь я полностью в его власти и меня никто не спасет. Мои руки трясутся, и я устала от этого ощущения – постоянного ожидания конца. Все что могло случиться, произошло. Так зачем мне жрать себя понапрасну?

Я пью много. Большими глотками, стараясь поскорей заполнить себя алкоголем. Периодически он забирает бутылку из моих рук, делает пару глотков и возвращает ее. Мы сидим в тишине. Он в своих мыслях, а я страхах. И когда я уже немного успокаиваюсь и начинаю надеяться на то, что его гнев ушел, Заур поднимается с матраца.

– Садись…

Бросает на меня быстрый взгляд.

– Что?

– На край кровати. Садись и свешивай ноги.

Он поднимается, разминает шею и принимается расстегивать рубашку. Пуговица за пуговицей, а я понимаю, к чему он ведет. Мне становится не по себе.

– Нет, Зу…

Он подходит. Резко схватив за руку, дергает на себя, едва ли не скидывая меня с кровати. Когда я принимаю нужную ему позу, Зу замирает. Встает передо мной и дотрагивается до моих волос.

– Я все никак не мог понять… почему, – шепчет, перебивая пряди между пальцев. Он безумен. И мне страшно, я не знаю, что произойдет в следующий момент.

– Столько ночей сидел в тишине и впоминал, вспоминал. Где я поступил с тобой не так, где дал усомниться в своих чувствах? Ты была единственной, кто держал меня на плаву. Единственной, кого я никогда бы не тронул. Не смог, – сейчас в его голосе злость. Он смотрит на меня как на самого страшного врага. Стараюсь спрятать свой страх, но это так сложно.

– Я любил тебя, хотя был уверен, что не способен на это чувство. Когда ты сбежала… это был ад, Самира. Я считал себя последним дерьмом, уничтожал себя, тем самым доказывая, что ты права… Ты всегда была в моих глазах чистой девочкой, а я ублюдком…

Он ведет пальцами вниз, касается моих плеч. Вдоль ворота ведет, и замирает в ложбинке груди. Резкое движение рукой – ткань трещит по швам. Я вздрагиваю, а он срывает с меня остатки футболки.

– А когда нашел тебя и увидел с этим у*бком, задавался вопросом. Почему ты позволила кому-то еще трогать себя, – Заур присаживается рядом на матрац, последние слова шепчет мне на ухо. Передо мной зеркало и я вижу в его отражении то, с каким безумием он смотрит на меня. Зу обнимает меня со спины, его ладони ложатся на мою обнаженную грудь. Он гладит ее, а потом резко стискивает пальцами соски, заставляя меня зашипеть от боли.

– Почему ты позволила себе трахаться с кем-то кроме меня, Самира? – шепчет, продолжая мучить. – Почему решила, что имеешь право отдавать свое тело другому?

Его голос хриплый, в нем упоение и горький привкус безумия. Он на пределе, и мне страшно.

– Не надо, прошу, Заур, – со слезами в голосе.

Он поднимает глаза, встречается с моими в отражении.

– А я понял почему… Самира… я понял, – продолжая терзать одной рукой мою грудь, другой он ползет вниз, запускает ее в мои трусики, накрывая мой клитор. Я не хочу его. Мне страшно. Но его пальцы заставляют мое тело гореть. Он так крепко держит меня, что у меня нет и шанса сбежать.

– Потому что ты еб*ная шлюха. А шлюху не надо любить, – он поднимается с постели, встает передо мной. Его руки ползут вверх, берут в захват мою шею. Он сжимает ладонь, перекрывая мне кислород.

– Шлюху нужно трахать, – цедит сквозь зубы, и, рывком бросает меня на постель.

Не успеваю понять, как все происходит. Заур наваливается на меня. Его руки так грубо срывают с меня остатки одежды, они причиняют мне боль, царапают. Я понимаю, что сейчас произойдет, но я не хочу этого.

– Нет, Заур, не надо! – кричу, пытаясь отбиваться, но это только раззадоривает его. Он еще жестче, еще грубей. Подхватив меня под ноги, резко тянет к краю постели. Я отталкиваю его ногой, но он перехватывает ее.

– Нет, я не хочу! Не хочу! – кричу, пихая со всей силы его в живот. Заура откидывает в сторону.

Резкий рывок, он переворачивает меня на живот, давит рукой мне на голову, вбивая в матрац.

– Заткнись, иначе будет больней.

Я понимаю, что это конец. Он сделает это, и чем больше я плачу, тем сильней его желание. Все выжжено до тла уже давно. Но сейчас я понимаю, что это тот самый толчок. Когда в пропасть, когда без единого шанса.

Заур подтягивает мои бедра, заставляя выпятить попу. Я чувствую его у входа, чувствую, как его руки гладят мою спину. А потом он входит. Жестко и грубо. Он ненавидит меня. И сейчас каждым толчком он выражает свою злость. Я для него – ничто. Пыль, песчинка, грязь. И он может делать со мной все, что пожелает.

Заур накручивает мой хвост на руку, тянет за волосы, заставляя меня поднять голову и посмотреть в зеркало.

– Смотри, с*чка, смотри, кто трахает тебя. Запомни, заклейми свои мысли этим лицом раз и навсегда. Потому что больше никогда не будет никого кроме меня… – лица искажено злостью. Вбивается так, что меня побрасывает. Я не хочу этого чувствовать, я пытаюсь закрыться, но мое тело отзывается. Боль притупляется, и по венам несется то самое, за что мне стыдно. За что я ненавижу себя.

Он касается моего клитора, массирует, мучая меня. Я пытаюсь отвлечься, я не хочу показывать ему, как сильно нуждаюсь. Не хочу, чтобы мое тело отвечало, но и сделать ничего не могу. Он знает меня даже лучше чем я. Он знает, как сделать так, чтобы уже через несколько минут я начала кончать. Он знает, как заставить меня умолять… и сейчас, Заур, не спрашивая, берет то, что хочет. А я ему даю. Пусть даже против воли даю.

Зу хочет, чтобы я в глаза ему смотрела. Одной рукой он держит меня за подбородок, чтобы не вздумала отвернуться. Второй тянет за волосы. В какой-то момент все теряется. И боль, и ненависть, и все ужасные поступки обоих. Есть он и я. Я смотрю на его влажную, покрытую шрамами грудь, на все еще свежий порез на щеке, смотрю в его глаза черные и вижу в них намного больше, чем он показать пытается. Мне жаль его, я сделала ему больно. Я поступила с ним так, как не имела права. Но я знаю также, что ничего уже не исправить. Он закопался в своем безумии и не отпустит меня. А быть с ним у нас не выйдет.

В этот момент, когда меня накрывает сосущим чувством безнадежности, Заур толкается в меня, стискивая пальцами клитор, и я начинаю кончать. Там внутри все пульсирует и взрывается, в ушах нарастает гул, и я цепляюсь за простынь, стараясь остаться здесь, боясь срываться в пропасть. Сразу за мной начинает кончать он. Зу сжимает мою шею, душит, словно пытается убить. И когда я практически отключаюсь, это наконец заканчивается. Он отпускает меня. Поднимается и отходит в сторону. Даже не смотрит на меня.

Я пытаюсь отдышаться. Мне так холодно. Кутаюсь в простыню, поворачиваюсь и смотрю на него сквозь слезы. Не знаю, чего во мне сейчас больше – боли или адреналина после пережитого страха и оргазма.

Заур собирается уходить. И мне страшно от неизвестности. Я не знаю, чего ожидать. Я не знаю, сколько продлиться мое заточение. Паника нарастает с каждой минутой. И прежде чем я успеваю подумать, спрыгиваю с кровати и хватаю его за руку.

– Заур, послушай меня…

Он оборачивается. Одергивает руку, словно я нечто грязное и отвратительное. Мне больно от того, с каким пренебрежением он смотрит на меня. Но сейчас я не буду думать об этом.

– Давай поговорим, не надо так…

Он проходится взглядом по моей фигуре. Ленивым и брезгливым. Мне жутко холодно. Обнимаю себя за плечи, закрываясь руками.

Зу отворачивается на секунду. Вытирает губы рукавом рубашки.

– У тебя был шанс сказать мне все, – он снова на взводе. Его голос такой жесткий, такой грубый. Заур делает выпад вперед, тыча пальцем мне в грудь.

– Но ты предпочла солгать. Ты врала мне, Самира, и я не хочу слушать твои ядовитые речи.

От его слов больно. Намного больней, чем от пощечин и тычков. Сглатываю образовавшийся в горле ком.

– Я хочу сказать тебе правду, мне также больно…

Он не дает мне договорить. Кривится, закрывая ладонью мой рот.

– Ты – маленькая тварь, хочешь высказать свое мнение? – он давит на меня. В прищуренном взгляде черных глаз безжалостность.

– Ты должна еще заслужить это право. Ты все поняла?

Его рука сжимает мою скулу, спускается по шее. Сильная ладонь шлепает по обнаженной груди. А потом он отталкивает меня так резко, что я падаю обратно на кровать.