Текст книги "Забирая ее (СИ)"

Автор книги: Виолетта Роман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 22

Самира

Он даже не смотрит на меня. Ходит взад– вперед, мелькая перед глазами. Алан зол, и я его понимаю, но сейчас мне нужно узнать, что с ним, иначе я с ума сойду.

– Алан…

Он выставляет руку вперед.

– Уже полчаса прошло…

– Ты можешь, бл*ть, заткнуться, Самира?!

В моих глаза слезы.

– Я волнуюсь…

Он мечет в меня взглядом. Знаю, что хочет сказать. Что придушить готов, и если бы не Заур, сделал бы это раньше. Но как я могу сидеть молча? Он закрыл меня собой. В той жуткой перестрелке мы чуть не погибли. У него было так много крови, он потерял сознание на мосту. Я не видела его с тех пор как его забрала скорая. Сейчас Зу на операции, и я молюсь богу, чтобы с ним все было хорошо.

В кабинет заходит врач. В его руках несколько документов, которые он с интересом рассматривает.

– С девушкой все в порядке.

Алан мечет в него взглядом.

– Мы это и так знали. Что с Зауром?

Он хмурится. Док старше Алана лет на двадцать, и ему явно не нравится то, каким тоном тот разговаривает с ним. Но посмотрев на пистолет в поясной кобуре мужчины, он не решается спорить.

– Операция прошла успешно. Пуля застряла в нескольких сантиметрах от важной артерии. Ему повезло.

– Я могу его увидеть? – слетает тихое с губ.

Все поворачиваются ко мне. В эту минуту в кабинет входит Агата. Заплаканная, с потекшим мейк апом, и с пиджаком Заура на своих плечах. Я не хочу на нее смотреть, отводу взгляд.

– Он пока под наркозом. Как только придет в себя, вы сможете увидеть.

Док выходит. Оставляя нас наедине.

– Это все ты, сука! Мало тебе одного мужика, так еще и Заура подставила! – она шипит, набрасываясь на меня кошкой. Буквально в нескольких милиметрах от моего лица пролетает ее ладонь. Алан вовремя хватает девушку.

– Успокойся, она тут не при чем, – рычит на нее мужчина.

– Конечно, не при чем! Если бы она не решила покормить рыб собой, Заура бы не оказалось на том мосту!

Мне и так больно, а ее слова вколачивают гвозди. Я не знаю, что на меня нашло. Я люблю жизнь и так поступить с собой я бы ни за что не смогла. Но в тот момент казалось, что тьма навсегда поглотила меня. Заур сделал мне так больно, я просто не видела другого выхода…

Слезы стекают по лицу, я вытираю их украдкой рукавом.

– Плачет она… – не унимается Агата, но послушно отсаживается подальше, как того велит Алан.

Несколько десятков минут мы сидим в полной тишине. Ни один из нас не знает, что делать дальше.

Алан выходит за кофе. Агата, воспользовавшись случаем, подсаживается ко мне.

– Слышишь, Самира, – толкает ногой мою. Я поднимаю на нее глаза. Мне плохо, я не хочу ее видеть.

– Уйди Агата, и без тебя тошно, – хрипло, сдавленно. У меня совершенно не осталось сил. Успокоительное, которое дал мне док начало свое действие и сейчас все происходящее кажется мне туманной дымкой.

– Ты же так сбежать от него хотела, так чего сидишь?

– Я не пойму, что ты хочешь.

Она усаживается у моих ног. Смотрит мне в глаза.

– Я не скажу ему, слышишь? Ничего не скажу, ты просто дверь сейчас открой и уходи, – ее руки дрожат. Она тянется к сумке, вытаскивает свой кошелек

– На, бери – хватает мою ладонь и буквально впихивает его в нее. – Забирай все, Самира, вот карта, я пришлю тебе ее пинкод, там около пятисот тысяч. Я вышлю тебе больше! Два миллиона, слышишь?! Тебе хватит на первое время, потом вышлю еще! Только уходи, оставь нас, пожалуйста…

Я смотр на нее. Косметика потекшая, а в глазах боль вселенская. И следа от былой стервы не осталось. Чувствует и понимает все, что не ее он. Что ко мне тянется, несмотря ни на что.

Ее кошелек все еще зажат в моей руку. А это ведь правда вариант, это шанс. Только сколько людей еще пострадает? Что будет с Аланом, если я сбегу? Третьей ошибки он ему просто не простит. Возвращаю ей кошелек.

– Мне так жаль тебя, Агат, правда…

Она щетиниться. Отскакивает от меня, волком смотрит.

– Разве ты не видишь как убиваешь его?! Разве не видишь, до чего довела?!

Я не хочу слышать от нее оскорбления.

– В любом случае, это не твое дело…

Я вижу, как ее лицо искажается в гневной гримасе. Буквально в секунду из жалкой и заплаканной, она превращается в злобную фурию. Девушка бросается на меня. Ее удары летят без разбора. Не ожидая такой агрессии, не успеваю защититься. Она хватает меня за волосы, и стаскивает со стула. Я лечу на пол, а она на меня. Я закрываю лицо ладонями, а она бьет меня. Мой скальп горит, кажется, она сейчас оторвет мои волосы, я кричу, я прощу о помощи. Не знаю, сколько это продолжается, но когда Алан наконец-то стягивает ее с меня, мой голос становится хриплым.

– Не трогай меня! – кричит ему Агата.

– Успокойся!

Алан отвешивает ей пощечину и эта безумная наконец-то приходит в себя.

Я слышу борьбу, а через минуту все стихает. Мое лицо онемевшее, я пытаюсь подняться, но ноги не держат. Слышу, как снова открывается дверь, в комнату входит Алан. Видимо, он вытолкал отсюда эту безумную.

– Бл*ть, Сами. Ты серьезно? – рычит недовольно.

Я беру салфетку и вытираю губы. Она окрашивается красным. Алан берет мое лицо в руки, осматривает.

– Губа распухнет. Твою ж… – цедит сквозь зубы.

– Отвези меня домой… – произношу тихо. Не хочу видеть и знать не хочу никого из них. Я устала.

Он смотрит на меня внимательно.

– Заур просил отвезти вас обеих домой…

– Он пришел в себя?

Алан кивает.

– Как он?

– Жить будет. У нас разговор срочный, но перед этим я должен вас отвезти. Самира, давай без драк и другого дерьма. Сейчас нужно разобраться с покушением.

По спине пробегает озноб.

– Покушением?

– Да, Сами. Хватит жить в розовом мире. Учись думать головой, и только потом делать. Я не пойму, чего ты хотела добиться, той выходкой, но это все п*здец как не вовремя.

– Не вовремя? – с губ слетел смешок. Можно подумать есть определенное время для желания сброситься с моста.

Он опускает на меня внимательный взгляд.

– Сегодня вечером, в клубе решался важный вопрос по бизнесу. Заур ехал на заключительную часть переговоров. Что будет дальше после перестрелки, я не знаю… Но уверен, что ему хотят помещать. А ты ставишь под угрозу не только свою жизнь, но и наши.

Заур

– Заур, тебе лучше остаться здесь. Хотя бы дня три, – док оказался слишком упрямым. Я вытащил из сумки вещи, привезенные мне Аланом, накинул на плечи рубашку. Каждое движение отдавало болью.

– Мне некогда здесь рассиживаться.

Я взял сумку здоровой рукой, подошел к нему. Мужчина и не думал уходить с прохода.

– Два дня после операции, это смешно…

Усмехнулся.

– Олег, я же уйду все равно, ты меня знаешь.

Он вздохнул расстроено.

– Вот, – протянул мне листок. – Рецепт. Это сильные обезболивающие.

Забрал его, хотя знаю, что ни одной таблетки не проглочу.

– Спасибо тебе.

Док пожал руку, и, наконец-то, отошел в сторону. В коридоре ждал Алан и два охранника. Протянул ему сумку.

– Новости есть?

Тот кивнул. Выглядел он черней тучи. Бл*ть, значит серьезно все и то, что произошло на мосту ни хрена не тупая шутка недоумков. Пытались убрать меня, а, значит и сделка теперь под большим вопросом.

Твою мать! Как не вовремя! Если она сорвется, я потеряю не только огромные деньги, я потеряю целое направление бизнеса. Таких людей как Новак кидать нельзя.

Мы садимся по машинам. Двое пацанов впереди, двое сзади прикрывают нас. Как только мы оказываемся с Аланом в тишине, я закуриваю. Голова трещит, после наркоза, а мысли то и дело возвращаются к проклятому мосту.

За малым просто не задело ее… Я найду ублюдков, сделавших это. И ни один бог им не поможет избежать наказания.

– Как она?

Единственный человек, чье благополучие меня заботит это Сами. Я не знаю, что мы будет делать дальше, как выбираться из этого дерьма, а в котором оказались. Но как только я решу вопрос с чертями, покусившимися на нашу жизнь, я сделаю все, чтобы она простила меня.

Алан ничего не отвечает.

* * *

Только когда вошел в дом и узнал от начальника охраны, что Сами в комнате, что с ней все в порядке, немного отлегло. Эти два дня в больнице были сущим адом. Я понимал, что Алан усиленно роет землю, что сдохнет, но докопается до истины, узнает, кто это сделал. Знаю, что Сами под круглосуточной охраной и что ее здоровью ничего не несет угрозы. Но сердце все равно не на месте.

Позвонил Олегу и потребовал чтобы наблюдение было ежеминутным. Алан привел ей мозгоправа… Психолог, или как они cебя называют. Я не верю в эту хрень, но для нее готов даже бабку провидицу из цыганского табара выдернуть, лишь бы не допустить того, что было на мосту.

Бросив сумку на первом этаже, поднялся в кабинет. Не стал ее тревожить, тем более она спит. Попросил Алана налить виски. Он покосился на меня, но я взглядом послал его нахрен. Мне нужно немного расслабиться, а жрать таблетки для этого я не собираюсь.

– Рассказывай, какая п*дла вздумала поиграть со мной?

Алан поставил передо мной бокал, устроился в кресле напротив. Судя по тому как нервно он барабанил по кожаной обивке дивана, эта правда мне не понравится.

– Я предупреждал тебя, Зу, что этот ублюдок не такой уж и безобидный слоник, как ты говорил. Предупреждал, что кинув его, ты приобретешь опасного врага…

– Кто?

Алан продолжал тянуть кота за…

– А еще ты тронул его близкого… тут еще и личные мотивы.

– Твою мать! Ты скажешь или мне клещами вытаскивать из тебя?!

– Шестаков Игорь.

Злость вспыхнула так сильно, так резко. Подорвался с кресла, и в ту же секунду боль в груди скрутила попалам. Сцепил зубы, переждал приступ. Н На лбу выступила испарина. Алан сидел на месте, выжидал. Знает, что терпеть не могу жалости.

Папаша гинеколога. Ну, конечно, это он, как я сразу не понял?! Мы перекрыли ему каналы, выйдя из бизнеса. Он остался ни с чем. По всей видимости новых выходов на Турцию не нашел, вот и бесится. А потом с его сыном…но тут ублюдок сам виноват. Я предупреждал его не раз. Он покусился на мое. Не лез бы к Сами, ничего бы не было.

Подошел к окну, посмотрел на темное небо. Только вот всегда думал, что этот прихвостень то еще сыкло. А тут полезть на рожон. Он ведь понимает теперь, что труп?

– Но это не самая плохая новость, Зу, – подал голос Алан.

Я обернулся.

– Он не сам действовал. Этот придурок вышел на Закромского…

– Твою ж… – процедил сквозь зубы.

Закромский та еще падаль. Под стать Шестакову. Только разница в них в том, что Шестаков трус и мало что может, а вот Закромский. Такой и войну развязать сможет и если слабину дашь, сожрет и не подавится…

– Если Закромский выступал в качестве киллера, значит, Шестаков что-то пообещал ему…

– Часть твоего бизнеса после смерти? Уверен, они распилили твое дело, Зу.

Я допил виски. Улыбнулся, глядя в окно на ребят у ворот.

– Значит, будет распиливать их.

Алан нахмурился.

– Ты сейчас серьезно?

Он думает о войне. Вот только мне она не нужна. Проще устранить виновника, чем подвергать волнениям все дело. Полетит бизнес, полетят люди. Мне этого не нужно.

– Найди исполнителя и Шестакова. С самим Закромским я подумаю, как разобраться.

Алан кивает. Поднимается с кресла, направляясь к выходу, но на половине пути останавливается.

– Зу, и разберись ты уже со своими бабами. Агата истерики закатывает, я эти два дня так за*бался, как никогда не за*бывался.

Засмеялся.

– Вали уже, Алан. Делом займись.

* * *

Бутылка уже пуста. Выкидываю ее к херам как нечто ненужное. Открываю новую и наполняю бокал. Смотрю на ту, что в мусорке. Чувствую себя таким же ненужным хламом.

Моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Я, повядший в грехах как в грязи. Я тварь, позволившая себе полюбить чистую, красивую девочку. Любовь должна воскрешать и лечить. Так всегда говорила моя мать. Такой любовью ее любил отец, такой любовью она любила нас, ее детей. А я не такой. Я выродок, забравший себе нечто светлое, нечто хрупкое. Забравший то, что не принадлежало мне никогда.

Я восхищался ей. Наслаждался каждой частичкой ее идеального тела. Пухлостью ее губ, наивным блеском глаз, когда она хмурила брови, когда злилась на меня и пыталась вразумить. Ее волосы по подушке во время сна – ниагарский водопад. Я окунался в него, я впитывал ее свежесть, ее жизнь. И она дарила ее, всю себя дарила. Только, как и мои руки, мое сердце грязное, замаранное. Я не умею любить, я умею разрушать.

Моя боль – моя жизнь. Кажется, я уже хорошенько подсел на нее. Она как допинг, как наркотик. Она – лучшее оправдание любому дерьму, что я могу сотворить.

Мой ребенок – это светлое, что было у меня. Маленький маяк в кромешной тьме. Мысль о существовании его позволяла мне жить, двигаться к тому, что должно меня спасти. И когда его не стало, я потерялся. Брел все глубже и дальше, закапывал себя. Каждой ее слезой я возводил между нами стены. И теперь я, разбитый, вдруг увидел что натворил… Теперь каждая из возведенных мной стен превратилась в баррикаду.

Она спала. Ресницы подрагивали, отбрасывая тень на бледную кожу. По венам прокатилась злость, когда заметил, как сильно опухла ее верхняя губа. Не помнил, чтобы ее ранило. Может, во время обстрела ударилась?

Поднял руку, желая дотронуться. Острая боль пронзила тело. Физическая боль никогда не волновала меня. Я не принимал ее. Убегал, закрывал на нее глаза. Вместо того, чтобы принять ее, чтобы открыться, кричал «Не трогает». И сейчас, вдруг потеряв ориентиры, вдруг лишившись единой капли злости, которая держала меня, я стоял и смотрел на нее. На маленькую, уничтоженную мной… ту, в ком моя жизнь.

Наклоняюсь, вдыхаю аромат ее волос. Скручивает всего в узел. В такой тугой, что кажется, в легких кислорода не осталось. Касаюсь губами ее виска.

– Ты будешь со мной… – шепотом, не слышно. – Будешь всегда, я потерплю… Ненавидь меня, ты имеешь на это право… но будь рядом, потому что иначе мне никак…

Самира

Я чувствую его касания. Чувствую каждое из них. Когда он отстраняется, я наконец-то набираюсь храбрости и открываю глаза. Он сидит на краю. Лунный свет из окна освещает его фигуру. Перевязанное плечо, голова опушена. Словно чувствует мой взгляд. Поворачивается, смотрит на меня так, что внутри все дрожать начинает.

– Почему губа разбита? – его голос звучит сдавленно.

Я могу сказать правду. Но я больше не хочу ни чье боли. Я хочу, чтобы это все закончилось поскорей.

– Ударилась, когда мы падали, на мосту.

Приподнимаюсь, подбирая к груди ноги. Обхватываю их руками. Он глаз с меня не сводит. Ходячий детектор, чувствую ведь, что не верит. Но молчит. Тогда говорю я.

– В нас стреляли…

Усмешка. Она будто издевательство звучит. Разве это то, над чем можно шутить? Разве это нормально, чтобы в наше время стреляли в человека? Мы не в девяностых.

– Ты хотела спрыгнуть с моста, – в его голосе укор.

Он пересаживается на стул, который стоит напротив кровати. Откидывается на спинку и смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц. Лицо в ссадинах, на руках сбитые костяшки. Вспоминаю, как эти руки держали меня, там над пропастью. В тот момент я смотрела на него, и мне казалось, что понимаю его чувства. Удивительно, но мне было не себя жалко – его. Израненного, потерянного.

Мне так больно… так плохо. Все могло бы быть по-другому. Все могло быть иначе, не соври ему я тогда… не узнай он об аборте. Меня душат эти мысли, я больше не могу это держать в себе.

Поднимаюсь с кровати, делаю шаг к нему. Мне страшно, я не знаю, как он поведет себя в следующую секунду. Но сейчас мне до зуда в пальцах хочется прикоснуться к нему. Мне не хватает его, мое сердце изранено им, но несмотря ни на что, чувства мои все те же.

Я касаюсь пальцами его волос. Легонько, как касаются головы тигра, желая его погладить. Он может разорвать меня на куски, а может подпустить к себе, довериться. Мое сердце грохочет на уровне горла. Но уже через секунду я выдыхаю, потому что он подпускает. Я чувствую, как его огромное тело вздрагивает от моего касания. Вижу, как по оголенной спине рассыпаются мурашки. В моих глазах слезы, а душа кричит от боли.

– Он бы не выжил, у него просто не было шансов… – шепчу сквозь слезы.

Он дергается. Поднимает на меня глаза. В них моментально вспыхивает злость.

– Заткнись, Самира.

Я не убираю руку от него, хотя мне страшно.

– Нет, ты должен наконец-то выслушать меня. Ты должен, Заур. Или мы все дальше будем закапывать себя!

Он молчит. И это большая уступка, на которую сейчас он способен.

– Я попала на скрининг на двенадцатой неделе. Заур, у него были сильные патологии. Недостаточное закрытие и повреждение позвоночного столба спинного мозга. Это привело к параличу, патологиям кишечника. Он бы не выжил, Зу… это было бы наказание и мучение. Это не жизнь, – мое горло душит спазмом. Мой голос ломаный, но я говорю, потому что боюсь, что в любой момент он прервет меня. Что больше не захочет слушать.

– Я не знаю, почему так случилось, док говорил, что могло из-за нервного истощения… Ты даже не представляешь какого это… когда идешь на это сам, когда убиваешь самое дорогое… но я не могла по-другому… у меня просто не было выбора.

Рывок. Он сбрасывает мою руку, отскакивая от меня. Он мечется по комнате, будто зверь. В его руках бутылка, и спустя секунду она врезается в стену. Я вздрагиваю. Пячусь назад, подальше. Но спустя два шага упираюсь в стену спиной.

– Заур…

Он не поворачивается. Я только спину его широкую, сгорбленную вижу.

– Ты не сказала мне! НЕ СКАЗАЛА! Я ни разу, пальцем тебя не тронул, Самира! Больно тебе не сделал, а ты сбежала от меня как от монстра! Ты поверила первому встречному докторишке, но не мне!

В его крике боль. Я прикрываю рот ладонью, чтобы не расплакаться в голос. Я знаю, какого ему… Но Заур не должен делать меня виноватой.

Он оборачивается. Он надвигается на меня огромной черной тучей.

– Ты не соизволила спросить меня, отца!

– Были результаты УЗИ!

– Сколько?! Сколько специалистов смотрели моего сына? Один долба*б? Тот, который после залез тебе в трусы?!

Он подходит ко мне в упор. Его глаза обжигают меня.

– В какой момент у него возникли к тебе чувства, Самира? Когда он делал тебе аборт?!

Мне больно. Я отталкиваю его.

– Не смей так говорить! Ты не знаешь, какого мне было!

– Это был мой сын! А вы все сделали за моей спиной!!! Ты не сказала мне! Я остался один, Самира! И только мысли о нем спасали меня! Я знал, что рано или поздно я найду вас… я буду заботиться о нем, пусть даже ты не захочешь меня видеть! – в его воспаленных глазах слезы. И я не знаю, что страшней – его гнев или его боль нараспашку.

Зу кривится. Он подходит к двери, он больше не хочет меня видеть.

– Ты даже, бл*ть, шанса ему не дала… Потому что хотела выбросить из своей жизни все, что связано со мной…

Глава 23

Два дня я проспала крепким сном. Мне было так плохо, несколько раз рвало. Такое чувство, будто все силы покинули меня, и я не могла даже подняться с кровати и добрести до кухни.

По распоряжению Заура еду приносили мне в комнату. После нашего разговора он ушел, и явился ко мне на следующее утро. Сообщил, что эти несколько дней будет сильно занят вопросами бизнеса, и если мне что-то потребуется, его номер телефона будет в моем айфоне.

Новый гаджет, кстати сказать, он оставил на столе комнаты. Эта была свобода. Пусть не полная, но все же – потепление. Он не выглядел злым, скорее уставшим. И не было агрессии в его поведении и словах. Я знаю, что все это временно, знаю, что рано или поздно Заур устроит мне новый ад, ведь он делает это постоянно. И я должна решить, что делать дальше. Но сейчас мне так плохо, я даже думать не могу.

Два дня его не было. Он не звонил, не писал и не тревожил. Рядом со мной был Алан, я уверенна, он докладывает Зу о каждом моем шаге.

Только на третье утро я смогла подняться с кровати. В очередной раз, вывернув содержимое желудка ранним утром, я пыталась отдышаться, облокотившись руками о раковину. Мой желудок дает сбой. Нервы, плюс алкоголь. Пора завязывать с этим бредом, пора выбираться. Я подняла глаза к зеркалу, посмотрела на свое отражение. Без слез и не взглянешь. Синяки под глазами, кожа болезненно бледная. Умылась и причесала волосы, а потом замерла с расческой в руке.

Месячные должны были пойти три дня назад. Холодный озноб от догадки прошелся по коже. Я прикрыла ладонью рот, пережидая приступ паники. Нет-нет. Это совсем не к месту. Не сейчас, только не в такое сложное время!

Мне нужно было как-то выбраться в аптеку, приобрести тест. И сделать это в тайне ото всех. Я не хочу не о чем говорить Зауру. Он не должен знать, пока я сама не разберусь со всем.

В дверь постучали. Я застегнула олимпийку и открыла замок. На пороге стоял Алан.

– Как дела? – в его руках был поднос. Он прошел в комнату и захлопнул за собой дверь.

– Сегодня получше, – попыталась выдавить из себя улыбку. – Алан, ты не мог бы отвезти меня в город?

– Зачем? – изогнул бровь и подозрительно покосился на меня. Я знаю, что убедить его будет сложно. Я много раз водила его за нос. Но другого выхода у меня нет. Алан единственный, кто может мне помочь.

– Мне нужно в магазин, приобрести кое-что из косметики и белья.

Алан усмехнулся.

– У тебя полный шкаф тряпок.

– Алан, пожалуйста…

Мужчина пожал плечами.

– Если Заур разрешит, отвезу. Звони ему и спрашивай…

Не успел он договорить, мы услышали как во двор въезжает два автомобиля. Алан бросился к окну.

– Так, сиди здесь, я скоро.

Он рванул к выходу.

– Что случилось? – я обернулась, посмотрела ему вслед. Но мужчины уже не было в комнате.

* * *

Завтрак выглядел аппетитно. Бутерброды с красной рыбкой и малосоленой брынзой и кофе. Думала, съем все, но влезло только пару кусочков и несколько глотков кофе. В прошлый раз у меня не было токсикоза… но ведь в каждую беременность организм реагирует по разному? Господи, моя голова готова была взорваться. Я так разнервничалась, что меня стало снова тошнить. Тогда я решила развеяться. Выйти на улицу, прогуляться по парку. Благо, это Заур разрешил.

Обув кроссовки, вышла из комнаты. В доме было тихо и безлюдно. В коридоре второго этажа я не встретила ни одного охранника. На первом было то же самое. Удивленная, прошла к входным дверям, но стоило мне выйти наружу, я замерла.

На подъездной дорожке, из припаркованного черного внедорожника выгружали двух мужчин. Оба были со связанными руками, оба избиты. Спрятавшись за колонной, я попыталась рассмотреть их. Один был молодым, лет двадцати пяти на вид. Грязная одежда, испачканное лицо. А вот второй… в один момент он обернулся ко мне, и я узнала его. Димкин отец.

– Что-то интересное увидела? – раздалось в этот момент за спиной. Я вздрогнула и обернулась. Передо мной стоял Заур. Весь в черном, уставший и злой. Я была так напугана увиденным, не знала что и сказать.

– Это же Димин папа… – слетел шепот с губ.

Зу посмотрел в сторону автомобиля. Его охранники уводили мужчин куда-то в сторону. Во главе них был Алан.

– Поднимайся наверх, и не выходи. Я к тебе зайду, – он взял меня за руку, желая затянуть обратно в дом. Я испуганно попятилась назад.

– Нет. Я не хочу в дом.

Зу нахмурился. Тогда я смягчила тон.

– Могу я погулять в парке? Я буду у озера…

Заур внимательно посмотрел в мои глаза. Я знала, что он боится отпускать меня одну. Но и сильно давить не хотел.

– Хорошо, только без глупостей, Сами.

Я кивнула и быстренько спустилась по лестнице.

Зачем привели сюда Димкиного папу? Почему он связан? Неужели это он совершил нападение на мосту? Мое сердце отказывалось принимать эту правду. Этого просто не может быть! Шестаков старший – успешный бизнесмен, зачем ему это? Да и не верю я, что он бандит.

Господи, как страшно… Только я немного успокоилась, и надо же было стать свидетельницей такой ситуации. Неужели Заур будет его бить? Что он собирается с ним делать?

Прикрыла лицо ладонями. Хотелось разрыдаться в голос. Я не знаю, что и делать! А если я и правда беременна?! Как я могу рожать, как могу оставаться с ним?! Он привозит людей в дом, он избивает их, а, возможно, еще хуже.

Мысли одна страшнее другой лезли в голову. Я довела себя настолько, что из глаз потекли слезы. А потом я услышала шаги за спиной. Обернувшись, увидела Заура. Он шел ко мне.

Отвернулась, украдкой вытерла слезы.

Я чувствовала его присутствие, когда он подошел. Не оборачивалась, но знала точно, что он стоит рядом. Прошло несколько томительных минут тишины. Вдруг на мои плечи опустилось что-то теплое. Зу накинул мне на плечи свой пиджак. Аромат его парфюма проникал в легкие и дарил ощущение безопасности. Удивительно, но несмотря ни на что, Заур действовал на меня именно так.

Он устроился рядом, посмотрел на меня внимательно.

– Ты плакала? – его голос звучал тихо, спокойно, а в глазах томилась печаль. Он не был похож на того, кто только что избивал человека. Хотя, откуда я знаю, как выглядят в такой ситуации? Возможно, для Заура это так обыденно, что ни один мускул не дергается.

– Ты убьешь его?

Он усмехнулся. Посмотрела вперед, на ровную гладь воды озера.

– Он покушался на наши с тобой жизни. Он должен ответить за это.

И эта фраза тоже была сказана ужасающе спокойно.

– Предатели, убийцы. Что у тебя за мир такой, Зу? – посмотрела на него с грустью. Он усмехнулся.

– Такой же, как и у тебя, Сами.

Смотрю на него, и понимаю, что совсем ведь не знаю. Какой он на самом деле? Когда он настоящий? Когда был нежен со мной? Или когда был груб? Жестокий, с каменным сердцем? Или от боли и потерь он стал таким?

Но каким бы он ни был, я все равно его люблю. Такого сложного, такого грубого и неправильного. Смотрю на его скулы заостренные, на шрам его безобразный, на длинные черные ресница и губы напряженные. Каждую черточку люблю, каждый миллиметр его души. Пусть злой, пусть исковерканной, но ЕГО души.

Я тянусь к нему, накрываю ладонью его руку. Он вздрагивает, поднимает на меня удивленный взгляд. Не привык к моей нежности? Сердце сжимает от понимания того, что за последнее время я давала ему только боль, и ничего кроме нее.

А мне хочется по-другому! Хочется, чтобы тихо и спокойно! Чтобы стали семьей, да праздники шумные отмечали. Хочется смеха детского, по голому полу босиком. Хочется по песку горячему, вдоль берега. И чтобы обязательно за руки! И чтобы не бояться, не оглядываться, не трястись. Я хочу смотреть на него, и видеть не преступника, видеть СВОЕГО мужа. Но разве может дать спокойствие то, чем занимается Заур? Неужели нельзя остаться в честном бизнесе? Там, где не нужно никого убивать?!

– Не надо, хватит Заур. Хватит крови…

Он хмурится. Тянется ко мне рукой, убирает волосы с моего лица. Так непривычно нежно, осторожно.

– Я не хочу, чтобы ты об этом думала, – проводит пальцами по скулам.

– Тогда пообещай, что бросишь это… И я не буду думать.

Зу отворачивается.

– Не люблю давать обещаний, особенно если не уверен, что смогу выполнить их.

Боль царапает нутро. Я киваю, понимаю, что дальше бессмысленно продолжать разговор.

Поднимаюсь, стягиваю с плеч и протягиваю ему пиджак. Заур тянется за ним, и наши пальцы соприкасаются. Мы оба замираем, смотрим друг другу в глаза. И я тону в его карих. И так хочется просто обнять его. Хочется быть с ним, и чтобы он больше никогда не превращался в то ужасное чудовище, которое было рядом со мной последний месяц.

– Отпусти меня с Аланом в город? Я хочу в магазин белья, а еще мне нужна косметика. Крема и лосьоны. То, что стоит в комнате мне не подходит.

Он молчит. Смотрит на меня задумчиво.

– Я бы мог отвести тебя, но у меня срочная встреча, и она продлится допоздна.

Я выдыхаю мысленно. От Заура точно не удастся сбежать в аптеку. Его не проведешь, в отличие от Алана.

– Спасибо. Для меня это важно.

Он кивает. Большим пальцем рисует узоры на моей ладони.

– И еще, – произношу, прочистив горло. Я знаю, что прозвучит по-детски глупо и ревниво. Но я должна ему сказать.

– Я не хочу, чтобы здесь была Агата. Понимаю, у вас отношения, но…

Заур осекает меня взглядом. Поднимается и подходит ко мне.

– У нас нет отношений, Самира, – его руки обхватывают мое лицо. Глаза в глаза, и в этот момент кажется, что весь мира сужается лишь до его одного. Я чувствую его дыхание на своих губах. Он тянется ко мне. Непростительно медленно тянется. Замираю в его руках, уверяю себя, что подчиняюсь, потому что иначе с ним нельзя. Но когда его губы касаются моих, моя голова идет кругом. И понимаю, как нагло вру самой себе. Конечно, я хочу… Еще как хочу. Разве я бы обнимала его так сильно, если бы сама этого не хотела?!