Текст книги "В авангарде танковых ударов. Фронтовой дневник стрелка разведывательной машины"

Автор книги: Вилли Кубек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

8 октября 1941 г.

Подъем в 6 утра, всей командой разделываем гусей. Я чищу картошку.

Внезапно команда: «Приготовиться!» Быстро сворачиваемся, следуем дальше. Сегодня снова жуткий холод.

Проехав 10 километров, останавливаемся там же, что и вчера. Я чищу оружие лейтенанта Барца, обстирываю его, словом, что-то вроде денщика. Снова проглядывает солнце.

Лангхаммер испек яичный бисквит.

В полдень двигаемся дальше.

В селе, где мы вчера располагались вместе со всей 13-й танковой дивизией, занимаемся раздачей еды. После еды – получение ротой довольствия, поскольку Хоппе с нами нет.

Я все кое-как раскладываю, и так тесно, становится еще теснее. Вечером суета, 1-й взвод еще не вернулся с задания – он в разведке. Сегодня мне в охранение не идти. И вот мы, человек под 50, заваливаемся спать в конюшне, рядом с лошадьми.

9 октября 1941 г.

Около полудня отправляемся дальше. Вся рота снова в сборе. В километре от нас снова падают бомбы. Вскоре гремят разрывы и метрах в 100–200 позади. Бомбы в цель не попали, ветер отнес их в сторону.

С трех сторон наша дивизия змеей вползает в какое-то село, занятое нами еще вчера. Местность постепенно становится холмистой, но деревни по-прежнему встречаются редко – каждые 20 километров.

Полевая кухня следует в обозе. Спереди на нас задувает огромные облака пыли. Когда мы ненадолго останавливаемся у балки, слева гремят выстрелы. Непродолжительная стычка с неприятелем. У стрелков-мотоциклистов один убитый.

Кёрбер захватывает в плен 8 человек русских, среди них один офицер, капитан. Краткая пауза, и снова вперед. Поднявшись на высоту, как на ладони видим село.

А чуть ближе зрелище не из приятных – дым, полуобгоревшие грузовики, а у въезда в деревню (в ней тысяч 8 жителей) все изрыто окопами.

И этими жалкими позициями они рассчитывали задержать нас? Вокруг масса трупов, брошенного оружия, противогазов.

Русские побежали, как зайцы, едва завидев наши бронетранспортеры. У первых домов села множество воронок от гранат. И снова трупы, трупы, трупы, люди и лошади, перевернутые мотоциклы.

Дивизия медленно входит в село. И за селом тоже позиции, тоже трупы погибших русских.

Те, кто оборонял эту деревню, так и не смогли устоять перед нашими танками.

Мимо тянутся бесконечные колонны русских пленных, направляющиеся в наш тыл. А мы продвигаемся дальше по всхолмленной местности, машина за машиной.

Никаким русским нас уже не сдержать, мы не даем противнику закрепиться на территории. Примерно через 70 километров маршевая колонна останавливается – впереди речушка шириной не более 10 метров.

Кое-кто из водителей пытается преодолеть водную преграду вброд, но слишком уж медленно это у них получается. Саперы приступают к наведению понтонной переправы.

Прикрываем технику дивизии мощной дымовой завесой.

Меня направляют на пулеметное охранение противотанковых орудий. Уже почти 22 часа. Ни одной хаты вблизи, ни даже стога соломы, у меня только одеяло. Сидя спим на тягаче, тащившем противотанковые орудия, поочередно сменяясь, стоим в охранении. Очень холодно. И тихо. Всего раз слышим пулеметную очередь бойцов охранения подразделения стрелков-мотоциклистов.

10 октября 1941 г.

В 6 утра снимаем посты охранения и расходимся по машинам.

Понтонный мост готов, медленно переправляемся на другой берег и продолжаем марш.

Противника нет и в помине, кругом голая степь, изредка всхолмления или маленькое село. Здесь уже гораздо чаще встретишь крытые черепицей хаты, есть и каменные дома.

Медленно всходит солнце.

Нашему взору предстает довольно живописный пейзаж. Наша цель – Мариуполь.

Вскоре выбираемся на дорогу. И здесь снова видим массу русской техники – грузовики, разбросанные по траве каски и оружие.

Перед нами здесь проследовали маршем другие части. В одном из сел расквартировано подразделение СС. А мы едем и едем.

Около 11 часов перед нами открывается потрясающий вид – Азовское море.

Когда мы вскоре после этого останавливаемся в портовом городе Мариуполе, не можем насмотреться на синие просторы моря.

Проехав чуть дальше, оказываемся метрах в 200 от побережья. Спускаюсь принести еды по откосу. Я направляюсь к рыбацкой лодке у большого сарая.

У этого сарая подразделение СС развернуло 5-см орудие. Части СС еще вчера заняли город.

Бойцы расчета рассказывают, что именно они потопили пароход в порту, торчащую из воды корму которого мы недавно видели. Этот пароход собирался выйти в открытое море.

Кроме этого, они потопили еще парочку пароходов, собиравшихся улизнуть, и вдобавок прихватили 200 человек пленных.

В рыбацкую лодку, похоже, угодила бомба нашего пикирующего бомбардировщика.

В сарае полно пустых бутылок от шампанского и ни одной полной – эсэсовцы допили все. Здесь же есть и кофе, и чай, разные оптические приборы. Рядом со складским зданием целые горы угля, чуть вдалеке большие краны.

Недалеко от берега застыло русское трехмачтовое учебное судно «Ленинград». Очень красивое зрелище.

Вплотную к берегу окруженные зеленью расположены здания Мариуполя.

Я неторопливо возвращаюсь к полевой кухне, а потом вместе с лейтенантом Барцем идем на квартиру. Мы проживаем теперь всего в 100 метрах от полевой кухни.

Дом очень хороший, самое лучшее жилище, в котором мне приходилось жить за время русской кампании. Прекрасная комната, удобная кровать для лейтенанта.

От Хоппе доставляю сало, которое где-то сумел раздобыть наш лейтенант. Хозяйка дома поджаривает на нем картошку. Едим в большой комнате за покрытым скатертью столом, совсем как дома.

На столе все: хлеб, огурцы, помидоры, вишневый сок, яйца. Я уже и позабыл о такой жизни. Около 19 часов ложусь спать в настоящую постель. Господи, даруй нам еще много-много таких ночей!

11 октября 1941 г.

Поднимаюсь в 6 утра и наслаждаюсь видом на море. Оно такое спокойное и безмятежное.

В 7 часов приходит постовой будить лейтенанта. Вскоре Барц уже на ногах. Вкуснейший завтрак. До самого обеда загораю на солнце, любуясь видом на море, и пишу дневник.

Увы, но сразу же после обеда марш продолжается. Вскоре мы покидаем портовые пригороды Мариуполя и въезжаем в собственно город.

Никаких следов войны.

На улицах полно глазеющих на нас местных жителей.

Проезжаем через гигантский завод, протянувшийся на целых 2 километра. Выехав из города, едем по живописной дороге вдоль берега моря. Снова группа русских бипланов и истребителей пытается задержать наше продвижение. Для нас куда опаснее именно не бомбы, а их бортовые пулеметы.

Бомбы падают редко и с большими интервалами. Видим только один наш загоревшийся грузовик, одна из бомб русских летчиков упала как раз посреди дороги.

Проехав 30 километров, сворачиваем на шоссе, ведущее к Ростову-на-Дону.

Местность становится всхолмленной и каменистой.

Вечером располагаемся на ночлег в селе. И сегодняшнюю ночь приходится спать, набившись как сельди в бочке в крохотную хатенку.

12 октября 1941 г.

Сегодня воскресенье, и мы снова на марше. Как и вчера, русские бипланы не дают нам покоя.

Приходится преодолевать и заболоченные участки, что весьма нелегко для нашей техники.

За сегодня мы одолели всего-навсего 30 километров. По обе стороны дороги валяется погибший скот и лошади. И большие стада сельскохозяйственных животных погибают от голода – какой в степи может быть прокорм? Русские сначала пригнали их сюда, а потом вынуждены были бросить. Вместе со своими тракторами. Во второй половине дня останавливаемся в селе. Оксенфарт забивает свинью.

Мы с Иоганном отправляемся за картошкой. В этом селе картошки ни у кого нет, а если и есть, то совсем мелкая. Местные жители побаиваются залезать на колхозные поля, поэтому идем туда сами и накапываем два мешка.

И здесь полным-полно бесхозных коров.

Когда мы возвращаемся, уже темнеет.

13 октября 1941 г.

Ранним утром следуем дальше, и снова в сопровождении русских бипланов, но мы на них не обращаем внимания, едем себе и едем. Вскоре оказываемся под обстрелом батареи противника. Вероятно, мы вплотную подобрались к передовой.

За этот день мы сделали 30 километров. Справа и слева от маршрута следования расположился «Лейб-штандарт «Адольф Гитлер». Еще 2 километра, и показывается село, где мы и останавливаемся. Но здесь все до одной хаты уже заняты.

Весь день над нами кружили бипланы и штурмовики, иногда снижаясь до бреющего полета. Гремят взрывы, ведет огонь и наша артиллерия, русские ведут ответный огонь.

Лейтенант Барц захватил русский грузовик, в кузове сплошные деликатесы, мы набираем целый чемодан.

Вечером стою в охранении. Ночью погода отвратительная, ветер, дождь. И, невзирая на это, в небе гудят русские ночные бомбардировщики.

14 октября 1941 г.

Спать было неудобно, даже соломы и той не удалось отыскать. Но пришлось довольствоваться тем, что было. Сегодня стреляют еще ожесточеннее, чем в предыдущий день. Весь день палит батарея 10,5-см орудий подразделения СС. Русские бипланы тщетно пытаются подавить ее.

Впереди в балке стоят наши бронемашины, и русские летчики тоже норовили разбомбить их. Противник бросает против нас и настоящие бомбардировщики, иногда 9, иногда и по 15 машин. Но они, как правило, пролетают дальше.

Весь день я в распоряжении лейтенанта Барца. Поесть удается только с наступлением темноты. Безумно рад, что наконец могу поспать. Соломы сегодня достаточно.

В хату нас набивается человек 20. Ничего, сойдет, в конце концов, не на улице же ночевать в такой холод. А в огромном амбаре разместилась чуть ли не рота СС. Спят на мешках с семечками.

Лейтенант Барц нынешней ночью захватил в плен 140 человек русских. Люди в основном пожилые, в армии всего лишь несколько дней. Стоят на улице и дрожат от холода, даже жалко их стало.

Но война есть война. Тут уж не до жалости. Проспал часа два от силы, и тут меня будит постовой – надо отправить пленных. Днем ими намеревались заняться эсэсовцы, но вот лейтенанту Барцу эта затея не понравилась. Мы вне себя от бешенства, что нам не дали отдохнуть.

Нас четверо на одной бронемашине.

Мы прогнали их уже километров, наверное, 6, пытаясь спихнуть русских кому-нибудь, однако охотников нет.

Нам ничего не остается, как бросить их стоять в одном из сел, занятых нашими, и уехать.

Уж ими займутся.

А мы на нашей бронемашине дуем назад.

15 октября 1941 г.

В 6 подъем, холодище жуткий, даже до ветру сходить и то боязно. Стреляют вовсю, такого еще не было. По нам из орудий главного калибра бьют 6 русских крейсеров.

Под их огнем весь маршрут следования в 3 километрах впереди нас. В паузах между разрывами снарядов слышно тарахтенье пулеметов. Сегодня мы впервые увидели наши Me-109.

Вчера зенитчики все же сбили 3 русских самолета, я видел, как один из них, объятый пламенем, рухнул на землю и взорвался.

В воздухе непрерывно снуют самолеты, наши и неприятельские – истребители, штурмовики, бомбардировщики. Им ничего не стоит долететь сюда из Ростова-на-Дону, так что число боевых вылетов ничем не ограничено – все аэродромы базирования, как говорится, в двух шагах.

Однажды над нами на бреющем пронеслись три трехмоторных русских бомбардировщика, обстреливая нас из всех видов бортового оружия. Один из них, загоревшись, упал за склоном, правда, перед этим все же успел сбросить парочку бомб.

Сегодня нас не забыли и коварные бипланы. Один пронесся прямо у меня над головой, я как раз сидел на капоте и чистил пулемет. Эти бомбы не сбрасывали, очевидно, не прихватили с собой.

Темнеет теперь уже в 18 часов. Сидим вместе с Цинком у полевой кухни и уплетаем ужин. Постоянно слышим сначала характерный свист, а потом разрыв. Авиабомбы. Не успеет отбомбиться один самолет, как другой уже тут как тут. Даст по нам очередь из пулеметов и скорострельных пушек, потом, снова взмыв свечой вверх, уходит.

Фейерверк, доложу вам, еще тот. Видишь, как плавно падают сигнальные ракеты, оставляя зеленый шлейф. Русские сбрасывают осветительные ракеты с самолетов, правда, свет от них не такой уж и яркий, как, например, у английских. И ночью бомбят, наша хата ходуном ходит, но нам все равно, дрыхнем, как сурки.

16 октября 1941 г.

Подъем в 6 утра. Этот день проходит немного спокойнее, хотя русские самолеты кружат постоянно. Так как сегодня погода выдалась холодная, многие заняты дезинсекцией – изгоняют вшей.

После обеда сажусь написать письма, вечером в охранение. Пока стою в охранении, то есть с 20 до 22 часов, русские сбрасывают на маршруте продвижения, примерно в 4 километрах от нас, штук 50 бомб. Как всегда, обстреливают местность из бортовых пулеметов и сбрасывают осветительные ракеты.

Ночью стрельба и бомбежки не утихают. Деревянную хату по-прежнему трясет.

17 октября 1941 г.

С утра доставляю лейтенантам Барцу и Франке завтрак. Около 7 часов налетает четверка русских истребителей, один сбрасывает бомбы на деревню, второй обстреливает и поджигает деревенский дом, рядом с которым разместился наш обоз.

Но обозные быстро тушат пожар – особого ущерба не причинено, разве что крыша чуть обгорела.

Вскоре появляются наши истребители, не проходит и нескольких минут, как 3 русских самолета, оставляя за собой хвосты дыма, падают.

Передают приказ подготовиться к маршу, и уже несколько минут спустя мы в пути – одолеваем не раз атакованный маршрут продвижения.

Воронки зияют повсюду – справа, слева, впереди, но мы каким-то образом проходим 10 километров. В одной из деревушек видим лежащий брюхом вверх у обочины русский биплан.

Скоро добираемся до понтонного моста длиной около 50 метров. У реки наша колонна застревает надолго. Где-то впереди рвутся бомбы и снаряды. Нас обстреливают бипланы и «спитфайры» русских.

Распределяемся по хатам, стоящим вдоль длинной улицы.

В 4 километрах от нас падают снаряды нашей артиллерии – артиллеристы «обрабатывают» участок села, еще удерживаемый русскими. Наши ведут плотный огонь, русские помалкивают. Иногда постреливают и пулеметы. Какое-то время спустя появляются 4 русских бомбардировщика.

В воздухе гудят русские и наши самолеты.

Лейтенант Барц удостоился сегодня Железного креста 2-й степени.

На обед жарим картошку и съедаем банку абрикосов.

А во второй половине дня русская женщина забивает и ощипывает для нас двух петушков. Ужин выходит на славу. Большей частью женщина вместе с двумя дочерьми сидит в подвале, уже почти неделю. Боится русских бомб и снарядов.

18 октября 1941 г.

После подъема умываюсь, впервые за долгое время горячей водой. На завтрак хлеб с маслом и великолепным трофейным джемом. Сегодня день погожий, теплый, русская женщина стирает мне рубашку, кальсоны, пилотку, шерстяной набрюшник.

Все прямо и прямо, как это всегда бывает при хорошей погоде, мы и сегодня бодро продвигаемся вперед. Едем по всхолмленной местности, через только что оставленные русскими оборонительные позиции. Если бы не их истребители, было просто прекрасно.

Вскоре пересекаем железнодорожную линию, курсировавшие по ней бронепоезда русских пытались остановить наше наступление.

Вдоль линии тянется лесополоса, с краю окопы – один впритык к другому, теперь уже опустевшие. По пути встречаем с десяток сожженных русских грузовиков.

И сразу же за железнодорожными путями на миг вновь проглядывает бирюзовая гладь моря.

Справа от нас остается город под названием Таганрог, мы следуем вдоль берега Азовского моря. Проехав несколько километров, заезжаем в село. Я с лейтенантами Барцем и Хеннингом располагаюсь в доме всего в 150 метрах от берега.

Отсюда прекрасный вид на расположенный на узком мысу Таганрог.

В городе бушуют пожары, по небу тянутся полосы черного дыма. Лейтенант Барц отправил ловить рыбу нескольких местных жителей. На обед едим жареную картошку.

В 15 часов меня отправляют охранять небо, но сегодня вражеских самолетов что-то не видно. Около 14 часов появляются три русских бомбардировщика, сбрасывают бомбы, но вскоре звено наших истребителей быстро сбивает их.

На ужин картошка с рыбой, чай и водка.

19 октября 1941 г.

После завтрака снимаю на пленку море, после этого чищу оружие – пулемет Барца. Примерно в 10 отправляемся в путь, я следую в составе обоза. Проехав едва ли 3 километра, снова останавливаемся.

Бомбардировщики пролетают прямо над нами, но, судя по всему, свои бомбы они уже где-то сбросили.

В 300 метрах впереди воронки, 11 штук, глубиной 2 метра.

Бомбы упали близко друг к другу в саду, в 100 метрах от дороги. Никто не пострадал.

Час спустя над селом снова начинают кружить 12 русских бипланов, стреляют. Мы укрываемся от огня. Едва русские самолеты уходят, как им вдогонку бросается звено наших Me-109.

Около 15 часов часть нашего обоза, включая меня, снова отправляется дальше.

И снова нет покоя от русских самолетов. Один раз появилось аж 8 штук бипланов, но почти сразу же подоспели и наши Me-109. Стоило нашим самолетам появиться, как русские тут же попытались смыться. Но вот один из них замешкался. Me-109 прошил его из всех пулеметов, потом резко взмыл вверх.

Взрыв, и биплан разлетается на куски. Его обломки, медленно вращаясь, падают на землю, фюзеляж грохнулся примерно в километре от нас – снова взрыв, вспышка: подбитый русский подорвался на собственных бомбах. Пока мы ехали дальше, увидели, как к земле устремлялись остальные три подбитых биплана.

Проехав километров 6, останавливаемся на колхозной ферме, одиноко расположившейся посреди степи. Два колхозных дома догорают.

В стойлах ужас что творится, холодина, грязь. Выбираем себе помещение примерно 5x6 метров, и 25 человек в страшной тесноте укладываются спать. Меня и еще пятерых сразу же посылают в охранение.

С 19 до 21 часа русские устроили невиданный авианалет. Один бомбардировщик за другим, правда, ниже 400 метров самолеты не снижались. Любопытно было наблюдать траекторию полета бомб. Несмотря на то что русские целились точно на нас, ни одна их бомба так и не достигла цели – все разорвались где-то в полукилометре от нас.

Вдали взметнулось ввысь желтое пламя, потом с некоторым запозданием доносился звук разрыва. Я насчитал 25 бомб. Причем грохот разрывов очень сильный даже с почтительного расстояния 5 километров.

Каждый бомбардировщик имел на борту около десятка бомб, кроме того, не следует забывать и о бортовом вооружении – следы трассирующих прочертили все небо.

Русские свалили на нас в общей сложности 200 бомб, причем только за ту пару часов, которую я простоял в охранении. Остаток ночи прошел куда спокойнее. А всего за ночь – 300 штук бомб.

20 октября 1941 г.

Подъем в 6 утра. Очень холодно. Завтракаю у полевой кухни, потом час в противовоздушной обороне вместе с бронемашиной.

Издали доносится характерный гул двигателей. По нашим подсчетам, 6 бомбардировщиков, потом еще 9, и еще 12. В конце концов мы сбились со счета. Тяжелые самолеты идут под охраной истребителей сопровождения.

Кто-то из нас насчитал 45 бомбардировщиков. Часть бомбового груза они сбросили примерно в 5 километрах от нас на наши передовые позиции.

Потом самолеты разделились, часть их убралась восвояси, а 6 бомбардировщиков направились к нам, но отчего-то бомбы сбрасывать не стали.

Только русские успели убраться, как в воздухе загудели наши Me-109. Позже мы узнали, что они все же сбили два их бомбардировщика.

Пишу дневник, а тут команда: «Подготовиться к маршу!» Торопливо доедаем обед и тут же отправляемся. Час назад зарядил дождь, дороги, естественно, превратились в кашу.

С великим трудом кое-как одолеваем 8 километров. Русские не оставляют нас в покое, время от времени посылая нам свои железные гостинцы. Один раз нас попытались атаковать сразу 4 бомбардировщика. Ланг-хаммер едва успел затормозить, машину занесло, и она свалилась в кювет, все стали спрыгивать, а я остался. Бомбы упали вдалеке.

Останавливаемся в чистом поле и раздобываем воду для полевой кухни.

Впереди ведет огонь артиллерия, иногда пролетает самолет. Вскоре требуют выдвинуть полевую кухню в расположение батальона. Быстро темнеет, и мы, не разбирая дороги, въезжаем в окоп и прочно застреваем.

Стало быть, предстоит ночевка под открытым небом.

Люди из полевой кухни спят подле нее на соломе, я – на ней.

Охранения мы так и не выставили – была не была!

21 октября 1941 г.

Спать на полевой кухне – затея не из приятных. Замерзнуть не замерз, но вот кости ломит. Около половины шестого является Хиршле заваривать в котле кофе.

В 6 часов команда: «Разведбату подготовиться к выезду!» Едва рассвело, как мы увидели жуткий бардак: на раскисшем от дождей поле засело несколько грузовиков и единиц техники. Кое-кто, как и мы, въехал в русский окопчик.

Две бронемашины удалось вытащить с помощью тягача, и мы смогли отправиться в путь.

Дорога, правда, чуть похуже, чем вчера, но приходится постоянно следить, чтобы тебя не снесло в кювет.

Проехав 5 километров, потом у холма сворачиваем с дороги направо. Наш разведбат успел вернуться, так что теперь у нас 6 машин плюс полевая кухня.

Опустился густой туман, видимость не более 20 метров. Здесь уже начинается линия нашей обороны. На холме расположились пулеметчики – всего три расчета стрелков-мотоциклистов.

Вскоре прибывает взвод нашей 2-й роты и занимает позицию справа от нас. Стрелки-мотоциклисты рады, что им удастся выпить горячего кофе из нашей полевой кухни. Эти ребята, оказывается, вот уже двое суток не ели по-человечески.

Два часа спустя прибывает наш батальон. Бронемашины впритык друг к другу выстроились за холмом.

Туман медленно рассеивается, теперь можно рассмотреть и местность. Тут метрах в 400 в нашем тылу разрывается снаряд, мы недоуменно переглядываемся.

Разрывы продолжаются. Лейтенант Барц требует дать ему бинокль. Бегу к Хеннингу и забираю у него бинокль. Между тем полевая кухня и другой транспорт отъезжают назад. Ищу лейтенанта Барца, его нигде нет, по-видимому, решил на время где-нибудь укрыться.

Вследствие интенсивного обстрела решаю все же вернуть Хеннингу бинокль, а сам отправляюсь вслед за полевой кухней.

Вдруг слышу отвратительный свист, он нарастает, несколько секунд спустя примерно в сотне метров взрыв.

Мне уже приходилось шлепаться мордой в грязь. В конце концов мне это надоело, несколько шагов иду нормально, а потом припускаю бегом и останавливаюсь только в траншее у Хеннинга. Метр восемьдесят в глубину и 4 метра в длину.

Эта траншея – наше единственное спасение. Теперь русские снаряды рвутся один за другим, плотность огня противника увеличивается. Грохот страшенный, мы все забрызганы грязью.

Едва свист осколков стихает, решаюсь выглянуть из-за бруствера, взглянуть, куда в последний раз ударило. Оказывается, совсем рядом, метрах в 50, не более. Выглянув еще раз, замечаю, что горит бронемашина Вагнера, несколько секунд спустя взрывается боекомплект.

Наши машины одна за другой исчезают за холмом, все торопятся уйти подальше. А в воздухе один за другим свистят снаряды. Да, нам выпали минуты нешуточной опасности. Эти 20 минут мне никогда не забыть.

Прибегает Шнёде, соскочив в траншею, кричит:

– Меня ранило!

Хеннинг тут же раздобывает где-то ножницы, взрезает ему брюки. Оказывается, в ногу Шнёде угодил осколок снаряда. Хеннинг наскоро перевязывает рану, а русские снаряды продолжают свистеть у нас над головой.

Хеннинг запускает двигатель своей бронемашины, Шнёде вместе с Вагнером залезают внутрь, я вскакиваю на подножку, и мы трогаемся с места.

От Вагнера узнаем, что Хервиг, Дипп, Леман и Буссе тоже получили ранения.

Отвозим Шнёде на 500 метров в тыл к перевязочному пункту. И сюда русские снаряды тоже долетают.

После едем через поле, мимо брошенных русскими окопов, проезжаем около километра, видим множество грузовиков обоза, в том числе и нашу полевую кухню. Здесь же стоит и санитарная машина с нашими ранеными.

Хервиг, судя по всему, останется без ноги, унтер-офицер Ципсе тоже. У обер-фельдфебеля Лемана в спине сидит осколок, Буссе ранен в голову и в кисть руки.

Трое из последних перечисленных мною находились в землянке примерно в 100 метрах от нас.

Несколько минут спустя неподалеку разрываются два русских снаряда. Поэтому мы отъезжаем еще на километр и останавливаемся в одном из сел.

Во второй половине дня нас удостаивают визитом русские бомбардировщики, один раз их 6, другой – 9 машин. Мы тут же бежим в щель, бомбы грохочут где-то совсем рядом. Когда я некоторое время спустя выглядываю, замечаю неподалеку от одной из хат двух убитых маленьких девочек.

Мы, слава богу, целы и невредимы.

Мне от души жаль двух погибших девочек. Насколько все-таки жестока война!

Ни в одной хате поблизости не осталось целых стекол в окнах. Сегодня уже не придется охранять полевую кухню, так что молча съедаем ужин в одной из хат, а потом там же ложимся спать. День был не из лучших, но что ожидает нас завтра?

22 октября 1941 г.

В 6 часов утра нас будят, впрочем, мы и сами проснулись бы скоро – вблизи снова грохочут бомбы. Не успели мы и глаза продрать, как русские бомбардировщики снова решили наведаться к нам.

После еды занимаюсь чисткой оружия лейтенанта Барца. Пулемет был весь в грязи, но уже к обеду снова сияет.

На обед гуляш. В этом селе в полном составе расположился обоз нашего разведывательного батальона. Батальон пока остается там, где подвергся вчера артобстрелу русских.

Легковушка командира батальона вся в дырах от осколков. 1-й взвод взял подремонтировать ее, кроме того, в срочном ремонте нуждается и одна из наших бронемашин.

После еды получаю в канцелярии жалованье. Хоппе выдает по 100 граммов шоколада на брата.

Во второй половине дня вновь появляется несколько русских бомбардировщиков. Вечером да и ночью слышим, как где-то в селе рвутся бомбы.

Иоганн, наш помощник-доброволец из местных, вместе с другими жителями села уходит за деревню в траншеи, я же остаюсь в хате.

23 октября 1941 г.

В 6 утра подъем, отряхнуть с себя сон помогают разрывы бомб неподалеку. К этому мы уже успели привыкнуть.

После обеда два Me-109 сбивают три из шести русских бомбардировщиков.

Варзлик согласился снова подстричь меня, после этого я пишу домой 7 писем.

Как и вчера, меня сегодня в охранение не послали.

Едва мы легли, как наша хата снова стала ходить ходуном от близких разрывов бомб. Грохот жуткий.

Предпочитаю разместиться на полу – в этом случае меня угробит только прямым попаданием.

Большинство моих товарищей ушли в окопы. Сегодня прибыл хозяин дома, ему удалось каким-то образом смыться от русских. Он страшно боится бомбежки и при каждом взрыве заползает под кровать и растягивается под ней на полу.

24 октября 1941 г.

Лейтенант Барц занял сегодня пустую хату, я доставляю ему туда завтрак. После этого он собрался помыться, но не вышло – ему срочно потребовалось отнести командиру торт, который испекли для него на полевой кухне. Торт решили преподнести по случаю его 2-летнего пребывания в разведывательном батальоне.

Едва лейтенант Барц возвратился от командира, как поступил приказ: ему и остальным 22 бойцам, в том числе и мне, приготовиться к маршу. В качестве резервного пехотного взвода нас перебрасывают к передовой. Второпях разбираем оружие – 4 пулемета, 2 противотанковые мины, карабины, ручные гранаты и так далее.

Я назначен вестовым при лейтенанте Барце.

Пока в нашу полевую кухню заливают воду, мне нужно торопиться – надо еще забрать вещи лейтенанта.

Час спустя все готово к отправке, и мы на трофейном русском грузовике проезжаем примерно 3 километра вперед, сходим и дальше уже передвигаемся пешком.

Только успели мы слезть с грузовика, как вблизи разрывается несколько снарядов. Оказывается, мы на мушке у русских. Но мы как ни в чем не бывало шагаем дальше. Через 800 метров видим глубокую лощину. Справа от нее разместился штаб нашего разведбата.

Теперь нам предстоит поглубже врыться в землю в этой лощине.

Лейтенант Барц занял под командный пункт батальона 2 глубоких окопа, из которых первым делом необходимо выгрести говно и вообще привести их в порядок.

Русские примерно в километре от нас. Часто нас обстреливают и бомбят. В этих окопах хоть грязища и вонь, зато они надежно защищают нас от осколков.

Всю вторую половину дня мы стараемся двигаться, чтобы не замерзнуть, раскладываем сено, где-то что-то подкапываем и так далее.

Криками радости встречаем прибывшее довольствие. На четверых буханка хлеба и немного колбасы. После еды укладываемся спать здесь же, в окопах. Сплю как убитый, правда, вот ногам холодновато.

25 октября 1941 г.

Сегодня мой день рождения. Подъем в 6 часов утра. Если не считать нескольких разрывов бомб, ночь прошла спокойно.

Вот уж не думал год назад, что свое 21-летие буду встречать в окопе.

Весь день мы пытаемся улучшить свои вырытые в земле убежища.

В полдень в коляске мотоцикла еду на прежнее место захватить кое-какие вещички лейтенанта Барца и свои тоже.

С сегодняшнего дня нас начинают атаковать русские самолеты – один раз прибыли 6 бипланов. Наши зенитчики работают вовсю.

Нам показалось, что неподалеку рухнул сбитый русский самолет, но мы ошиблись – оказывается, это бомбы, целых три штуки разорвались неподалеку от наших убежищ. А тот, кто сбросил их, благополучно убрался восвояси.

Кружат в небе и наши истребители.

Сегодня из-за густого тумана артиллерия почти не стреляет.

С утра весь взвод послан на сбор брошенного русскими оружия, я остаюсь в одиночестве.

Почти ничем не занят, разве что прихорашиваю наши траншеи.

Из ящика сколотил стол, все же приятнее будет поесть.

После ужина сидим в специально отрытом «общем помещении».

Вход в свою часть землянки я завесил куском брезента от русской палатки. Спать можно с комфортом, даже сапоги стаскиваю на ночь, укрываюсь одеялом, шинелью, а поверх кладу еще и плащ.

26 октября 1941 г.

Около полуночи разбужен шумом боя. Пулеметный огонь и одиночные выстрелы из карабинов. Чуть отодвигаю брезент и вижу, как мчится Коллат. Значит, тревога.

Быстро накидываю на себя шинель, ремень, хватаю оружие – и вперед.

Стреляют вовсю. В 500 метрах от нашего батальона, разбившись на мелкие группы, занимаем позиции.

Не успели мы устроиться, как вновь заговорило русское тайное оружие, будь оно трижды проклято.

Примерно в километре впереди наблюдаем поднимающиеся один за другим огненные фонтаны. Плоховато дело, еще позавчера русские дали по нам два таких залпа.

На промерзшей, окаменевшей земле долго не усидишь, не то что окопы отрывать. Едва я отрываю для себя мелкий окопчик, как командный пункт переносят чуть левее, к куче соломы, там уже есть окоп, мне остается лишь углубить его. Впереди стрельба, взлетают ракеты, ведет огонь артиллерия, и так продолжается часа полтора. Когда Коллат, после того как все стихает, передает команду «Вернуться!», мы рады до безумия. После этого сразу же заваливаемся спать. В 6.30 снова за работу – улучшение жилищных условий.