Текст книги "Между похотью и любовью (СИ)"
Автор книги: Виктория Вайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
ГЛАВА 18
Стас выбежал из маминой комнаты, и забившись в щель между вешалкой и шкафом начал истерично тыкать пальцем в экран телефона, пытаясь отыскать номер бабушки.
– Ба! Приезжай! С мамой что-то…
Он не успел договорить фразу. Лена наотмашь ударила сына по руке, и телефон, стукнувшись о стену, разлетелся на куски. Она присела напротив. Её глаза были похожи на стеклянные бусинки, которые таксидермисты вставляют своим чучелам; никаких эмоций, только холодная сосредоточенность на цели. Но не это испугало Стаса, а сгустки белой пены, которые скопились в уголках её рта.
– Пойдём, – почти беззвучно прошептала она, разлепив пересохшие губы, – мы не закончили. Блядь хочет продолжения. Блядь ещё не насытилась.
– Мам! Прекращай! – закричал Стас, отталкивая её руки. – Хватит придуриваться!
– При-ду-ри-вать-ся, – нараспев произнесла Лена, и истерически расхохоталась. – Я придуриваюсь… Ха… Тебе же нравилось как я придуриваюсь. Скажи правду. Нравилось?
Она встала в полный рост, демонстрируя своё обнажённое тело.
– Я спрашиваю, сын, тебе нравилось?!
– Перестань меня мучить, мама! Ты же сама начала…
– Я ничего не начинала, – покачав головой сказала она, – это ты начал. Я же всё знаю. Я видела. Тебе понравилось как твоя мать ублажает себя? Понравилось… Я видела, что понравилось. Приятно было дрочить на мать? Ты же тогда не считал меня блядью?
– Что ты мелешь?!
– Дрочил ведь… А я дала тебе настоящую любовь. Теперь ты понял, что такое настоящая любовь? Когда всё болит… И эта боль приятна… Ответь, тебе понравилась трахаться с блядью?
Стас попытался вырваться из угла, где был зажат, сильно толкнув мать в живот. Она попятилась назад, и если бы коридор был немного шире, то обязательно бы упала, а так, упёрлась спиной в противоположную стену и намертво вцепилась в руку сына.
– Стоять! Мы ещё не договорили.
– Отпусти! Я хочу одеться!
– Не нужно тебе одеваться. Мне нравиться смотреть на тебя. А почему он не стоит? Давай ка я исправлю это.
Лена потянулась вниз немного ослабив хватку, Стас почувствовал это, изо всех сил дёрнулся, и она, потеряв равновесия упала лицом вниз. На стене остались лишь следы от её ногтей, а распластанное обнажённое тело неподвижно лежало посреди коридора. Стас хотел наклониться и пощупать пульс, но испугавшись, заперся на ключ в маминой комнате. Собрал раскиданную повсюду одежду, наспех натянув её на себя. Где-то глухо заиграла мелодия телефона. Он оказался в сумке. Это звонила Светлана Владимировна.
– Ба, ты скоро? – крикнул Стас в трубку.
– Лена! Леночка, что случилось? – услышал он в ответ.
– Бабушка, это я. Приезжай скорее, маме плохо!
– Стасик, а я звоню, звоню тебе, а там говорят, что нет связи. Где мама? Дай ей трубку.
– Я не могу ничего тебе объяснить. Просто поторопись. Маме плохо!
Он осмотрелся. Запихнул в шкаф разбросанную повсюду мамину одежду, убрал с дивана простыни, и нащупав на стене отверстие, вытащил оттуда свою видеокамеру. После этого слегка приоткрыл дверь, и выглянул. Мать лежала на полу в той же позе. Стас взял её халат, подошёл ближе и пощупал пульс. Нормально. Жива. Он продел её ватные руки в рукава халата, слегка приподнял тело, просунув под ним пояс, и крепко затянул его. Не дай бог бабушке увидеть то, что было. А так, вполне прилично… И именно в это мгновение раздался звонок в дверь.
– Что тут у вас случилось? – бодро начала с порога Светлана Владимировна, но увидев дочь, лежащую на полу, запнулась.
– Мне кажется у неё что-то с головой. Несла какой-то бред. И пена. Бабуля, у неё пена изо рта шла.
– Не мели ерунду. Помоги её перевернуть.
Они вдвоём уложили Лену на спину. Её лицо было разбито, нижняя губа разорвана, нос сломан и… пена, вытекающая изо рта, смешанная с кровью.
– О боже…, – ужаснулась Светлана Владимировна. – Как это? Что с ней?
– Бабуль, я не знаю. Она схватила меня… Разбила телефон… Я вырывался… А она упала.
– Звони в скорую! Быстро!
Стас схватил телефон и набрал номер неотложки. Там долго задавали всякие глупые вопросы, в конце концов бабушка не выдержала, вырвала у него из рук телефон и заорала в трубку:
– Если через пять минут не будет машины, я разнесу вашу богадельню в халам, суки…
И действительно, через пять минут в квартиру вошли врачи скорой, но бегло взглянув на лежащую на полу Лену, засобирались.
– Вы куда, твари? – попыталась остановить их Светлана Владимировна.
– Это не наш профиль, женщина. Вызывайте полицию и неотложку из психушки, – спокойно ответил старший, – и не ругайтесь, пожалуйста.
– Вы хоть осмотрите её.
– А что там осматривать? Явные признаки…, – доктор замялся.
– Чего?
– Либо белая горячка, либо бешенство. В общем, не наш это пациент. Ну и повреждения на лице… Звоните лучше в полицию.
Очень быстро коридор заполнился людьми, они расспрашивали, записывали, фотографировали, возились с лежащей на полу Леной. Потом уложили её на носилки и вынесли.
– Куда везёте? Как нам найти её?
– Вот телефон и адрес. Завтра можете заехать. Хотя она в таком состоянии, что я сомневаюсь, что вас пустят.
В этот момент, лежащая на носилках Лена дёрнулась, вскочила на ноги, и растолкав санитаров, побежала по лестнице вниз. Все кинулись следом за ней. Раздался крик и звон разбившегося стекла… Лена стояла на подоконнике, схватившись руками за открытую створку окна, уставившись мутными глазами в пустоту, и даже не моргнула, когда шприц с транквилизатором вонзился ей в ягодицу. Тело обмякло, она опустилась на колени и рухнула на руки санитаров. Они первым делом натянули на неё смирительную рубашку и только потом обработали кровоточащую рану на лбу и уложили на носилки.
– А вы говорите…, – выдохнул старший санитар, – распишитесь здесь.
Светлана Владимировна не глядя черкнула закарлючку в журнале, и побежала вниз, а потом долго стояла на улице, глядя вслед уехавшей машине скорой помощи. Соседские бабки, явно довольные новым событием, возбуждённо перешёптывались, теперь у них будут повод поговорить не только о вчерашнем сериале.
– Светочка, а что это с Леной случилось? – Не выдержала одна из них. – Кто-то побил? Неужто Стасик?
Светлана Владимировна пропустила вопрос мимо ушей. Она поднялась в квартиру, достала из холодильника бутылку водки, налила полный стакан и залпом выпила. Стас сидел на полу в коридоре в той же самой позе, обхватив руками колени. Бабушка протянула внуку стакан.
– На, выпей. Тебе надо.
Статс взял стакан и понюхал его.
– Я не могу… Мне нельзя…
– А я сказала пей, – скомандовала Светлана Владимировна, – пей и рассказывай. Всё рассказывай. Подробно. По минутам.
Стас посмотрел на бабушку умоляющим взглядом, но та была непреклонна. Водка больно обожгла горло, дыхание перехватило, он закашлялся и побежал на кухню, где долго пил воду из-под крана, пытаясь потушить пожар внутри. Как ни странно, это взбодрило его, нет, скорее растормошило, вывело из состояния ступора. Но тут же закружилась голова, и Стас качнулся, утратив на секунду координацию.
– Садись, – сказала бабушка, поставив позади него стул, – садись, и рассказывай.
Всё это время, несмотря ни на что, он думал как выкрутиться, что такое соврать, чтобы все поверили, а врать придётся, потому что правда убьёт всех.
– А что рассказывать? А сам испугался…, – начал он, подбирая слова.
В это время, на его счастье, в квартиру вошли следователь и участковый, и усевшись за стол, разложили бумаги.
– Мы провели осмотр и опросили соседей. Никто ничего подозрительного не видел и не слышал. Теперь хотелось бы услышать вашу версию, сказал следователь, и посмотрел на Стаса. – Кто-нибудь ещё кроме тебя и пострадавшей, мог находиться в квартире?
– Нет. Мы были вдвоём, – ответил он, опустив глаза в пол.
– Что могло произойти? Почему у неё разбито лицо?
– Мама упала… Мы поссорились… Она не хотела меня отпускать, говорила, что нужно заниматься, а я договорился с друзьями пойти в кино… Она хотела меня схватить… И поскользнулась на коврике… И упала… Я сразу бабушке позвонил…
– Я тут же приехала, – вступила в разговор Светлана Владимировна.
– А раньше признаки нервного расстройства вы замечали у дочери? К врачам она обращалась?
– Ну а как вы думаете. Леночку бросил муж, сбежал за границу. Осталась одна с маленьким ребёнком…, – она запнулась, и посмотрела на участкового, – Миша, ты же знаешь, что меня долго не было…
– Да знаю я, Светлана Владимировна, – ответил участковый, и продолжил, повернувшись к следователю, – восемь лет находилась в местах лишения свободы. Вышла по УДО. Всё это время у меня на контроле.
– Хорошо, – сказал следователь, складывая бумаги в папку, – не буду вас сегодня мучить. Отдыхайте, наводите порядок. Мы здесь всё зафиксировали. Вот повестки, жду завтра у себя.
– Спасибо, товарищ капитан, – произнесла Светлана Владимировна, – обязательно будем.
Михаил провёл следователя до двери.
– Я ещё побуду здесь.
– Валяй. И не забудь составить характеристики на своих подопечных. Завтра тоже ко мне.
– Слушаюсь.
Он вернулся на кухню.
– И что мне теперь с вами делать? Вас нельзя без присмотра оставлять, – сказал он, взглянув на Светлану Владимировну, держащуюся из последних сил, и на совершенно раскисшего Стаса.
– Не волнуйся, Миша, я позвонила Наталье Андреевне. Она сейчас приедет. И друзьям Ленкиным позвонила. Мы тут, действительно, пока приберёмся… Налить? На тебе лица нет. Переживаешь или что-то случилось?
– Есть повод, – уклончиво ответил он, – тоже проблемы с женой… Разберёмся.
– Ну тогда точно нужно выпить, – и она разлила остатки водки по стаканам.
– Ладно, – махнул рукой Михаил, и выпил.
– Поругались?
– Хуже, – произнёс он, понюхав кусок засохшего хлеба, – уже несколько дней как дома не появляется. Любовника, наверное, завела. Но я всё равно подал в розыск.
– Вот дура.
– И не говорите…
Разговор прервал звонок. На пороге стояла Наталья Андреевна, и не успела Светлана Владимировна закрыть за ней дверь, как он снова зазвенел. В квартиру вошёл Дима и следом за ним Тереза. Его взгляд и взгляд Натальи Андреевны встретились, как и семнадцать лет назад по этой невидимой нити пробежала искра.
– Неужели так всё плохо? – обратилась Наталья Андреевна к подруге.
– Я могла бы соврать, сказав, что всё будет хорошо, но не могу. Всё очень плохо. Похоже у Лены не просто нервный срыв…, – Светлана Владимировна сглотнула комок. – Наташенька, на неё смирительную рубашку надели… Понимаешь, что это значит? Она же в окно чуть не выпрыгнуть…
– О боже… С чего это вдруг?
– Я ей всегда говорила, не держи в себе, выплакаться надо. Но мы же гордые. Мы всё сами. А что мне теперь делать с пацаном?
– А где Стас, что он говорит? – вступил Дима.
– Да ничего не говорит. Поругались, случайно упала, ударилась головой. Что он ещё скажет? Сам напуган. Я ему дала немного водки, так его развезло. Помоги, Димочка, отнести Стасика в комнату, пусть отдохнёт.
– Может мы его к себе заберём, – предложила Тереза, – а завтра утром съездим вместе в больницу, Лену проведаем. А вы лучше сами отдохните. За него не волнуйтесь.
– А что, это хорошая мысль. Мы с Натальей Андреевной приберёмся, посидим немного. Да, подруга, не бросишь меня?
– Да что ты, Светочка. Езжайте, ребята. Мы тут сами.
Придерживая под руки, едва стоящего на ногах Стаса, Дима и Тереза вышли из квартиры, а оставшиеся дома женщины, быстро убрали все следы погрома, оттёрли с пола кровь и даже подмели битое стекло на лестничной площадке. Работали они быстро, но периодически останавливались, чтобы присесть и поплакать. Потом долго сидели на кухни, курили в форточку и пили водку, за которой сбегала Наталья Андреевна. Они охали и ахали, успокаивали друг дружку и обсуждали возможные диагнозы в надежде, что всё с Ленкой будет хорошо, не она первая и не она последняя, главное вытащить её как можно скорее из психушки, чтобы не закололи всякой гадостью успокаивающей. На этом и порешили.
– Вроде обо всём поговорили. Всё сделали, – засобиралась Наталья Андреевна, – пойду я, подруга. Ты здесь останешься или домой?
– Да чего я попрусь ночью. Прилягу здесь.
– Ну смотри, не накручивай себя. Выспись хорошенько. Завтра трудный день.
– Тебе такси вызвать?
– Было бы хорошо, а то водочка даёт о себе знать.
Они попрощались, и Светлана Владимировна, заперев дверь, ещё долго стояла в коридоре, и смотрела на то место, где недавно лежала её дочь. Что-то в этом было не так. Не верилось ей, что с Леной, от удара головой при падении, могло случиться такое. Что-то Стас не договаривает. Она поправила одежду на вешалке, зачем-то протёрла рукавом зеркало, пристально посмотрев на своё измождённое возрастом и переживаниями лицо, и наклонилась, чтобы поставить туфли в обувной шкафчик. Только сейчас она обратила внимание на картонную коробку, стоявшую под стеной у самой двери. Светлана Владимировна подняла её, встряхнула, внутри что-то гулко затарахтело. Она отнесла коробку на кухню, и немного подумав, разрезала скотч, стягивавший упаковку. Внутри лежали какие-то непонятные разноцветные предметы. Первой мыслью было закрыть её и поставить на место, раз Ленка собрала её, значит зачем-то ей это было нужно…, или не нужно, может выбросить хотела, раз у двери поставила. И любопытство взяло верх.
Светлана Владимировна не глядя вытащила из коробки первое, что попалось под руку, что-то тёплое, круглое и приятное на ощупь, перевела взгляд, и тут же дёрнулась, отшвырнув в сторону, словно там была змея… Силиконовый член невообразимых размеров шлёпнулся о стену и выкатился на середину комнаты. Она долго смотрела на него, брезгливо вытирая руки о кофточку. Это было за гранью её понимания. Что это? Зачем? Почему это в её доме? Вопросы долбились в голову, вызывая всё нарастающую боль. Превозмогая отвращение, Светлана Владимировна перевернула коробку, и высыпала содержимое на стол… Назвать шоком её состояние от увиденного, это не сказать ничего. Ноги едва держали её дрожащее тело, она нащупала рукой спинку стула, пододвинула его и села. Неожиданно воздух в комнате закончился, и Светлана Владимировна с трудом разлепив пересохшие губы, попыталась в последний раз вдохнуть его остатки…
ГЛАВА 19
После случившего, Рита не могла спать по ночам. Она бродила по квартире, пила кофе, курила, ей не хотелось ни читать, ни смотреть телевизор, днём даже на улицу не выходила, а когда уставала, садилась у окна и неотрывно смотрела в одну точку. Она оживала только когда приходил с работы Валерка. Рита кормила его, потом укладывалась рядом, положив голову ему на колени, и тут же засыпала, но стоило ему шевельнуться, как сон исчезал и возвращалась тревога.
– Я не могу с этим жить, – сказала она. – Как у тебя получается не думать? Я постоянно слышу этот звук падающего бетона.
– Мне тоже жаль Люду, но ведь она сама виновата в том, что случилось. Хотя, я мало понимаю, что именно случилось между вами и почему. Мы же договорились не трогать прошлое.
– Люблю тебя за это, – Рита обняла Валерку, и поцеловала.
– Но я не могу больше смотреть на то как ты издеваешься над собой. Я же чувствую, что тебе плохо, что ты что-то скрываешь, мучаешься от этого. У вас же были нормальные отношения и вдруг такое бешенство. Ты же понимаешь, что если бы Миша не выстрелил, то сейчас бы мы оплакивали тебя.
– Понимаю, – грустно произнесла Рита, – но зачем было делать то, что он сделал…
– Мне кажется, что он прав. Если бы Людка…, – Валерка запнулся, – …вряд ли ей после этого стало бы легче.
– Ну уж мне точно было бы легче.
– Милая моя, всё забудется. Главное, что ты жива. И мы вместе.
Риты, свернувшись калачиком, лежала рядом с Валеркой, положив голову ему на колени, и впервые за несколько дней испытывала чувство, отдалённо напоминающее удовольствие, от того как его пальцы нежно перебирают её волосы.
– А ты знаешь, Валер, – вдруг произнесла она, усаживаясь так, чтобы видеть его глаза, – ты прав, я расскажу тебе всё. Только не перебивай меня, не задавай вопросы и не делай поспешные выводы. Просто слушай…
…Людка всегда была странной. Мне даже казалось, что она влюблена в меня, с таким вожделением смотрела, с таким трепетом прикасалась, повсюду бегала хвостиком. Да, мы помогли ей, избавили от издевательств, взяли в свою компанию. Может быть она так выражала свою благодарность, не знаю. Но это больше было похоже на страсть или ревность, а в итоге оказалось, что это зависть и ненависть. Она ведь так и сказала мне – я ненавижу тебя и всегда ненавидела. За что?
Мы жили почти одной семьёй, делили всё поровну. Я же не виновата, что она мордой не вышла, но тело, тело ведь было совершенным, мне самой иногда казалось, что меня обделили, где-то чуть-чуть недодали, где-то слегка переусердствовали, а у Людки всё было идеально. И из-за того, что она сохранила свою невинность до весьма преклонного для девицы возраста, каждая деталь формирующая её сексуальность была в идеальном состоянии. Я как-то прикоснулась к её груди – это было волшебно. А её попка… Она была прекрасна в любом виде, а уж когда мы облачили её в фирменные джинсы… Трудно описывать. Это нужно было видеть. Я представляю каково было Людке, когда мужики сначала обливались слюнями, лицезрея её божественную фигуру со спины, а потом шарахались в сторону, увидев лицо. Тут любого возненавидишь, когда хочется так, что ноги сводит, когда ты чувствуешь, что вот сейчас это случится, а оно не случается.
Но мы нашли для неё мальчика. Если бы ты встретил эту пару, умер бы со смеху. Мне повезло, я не просто была с ними знакома, а видела как они трахаются. Зрелище, скажу я тебе, не для слабонервных… Создавая Людку бог пожадничал не только с красотой её лица, он выделил для её роста всего лишь сто срок девять сантиметров, хотя, спохватившись, как я сказала раньше, наделил это микроскопическое тельце фантастическими очертаниями. Создавая Кирюшу, бог пользовался широкими мазками, лепил размашисто, щедро наделяя его объёмами и размерами. В итоге получилось почти двухметровое существо с ножищами как у етти, кулаками, которыми можно было забивать гвозди, я уже молчу про самое главное достоинство, оно создателю явно удалось. И вот, мы свели вместе этих антиподов… И они полюбили друг друга.
Людка, став на ципочки, дышала ему в бездонный пупок, а он, согнувшись пополам, вдыхал аромат её волос, собранных в тугой хвост у самой макушки. Они всегда ходили по улице взявшись за руки, и со стороны казалось, что папа вывел дочку на прогулку, и мало кто догадывался, что они будут делать этой ночью. А делали они то, что обычно делают влюблённые – трахались. Каждого в нашей компашке интересовала, ну как же это у них получается, ведь по всем визуальным признакам, которые отчётливо просматривались сквозь облегающие джинсы, хозяйство у Кирюши было чуть меньше Людкиной согнутой в локте руки. Как, удивлялись мы? Куда это всё у неё помещается?…
– Прости за лирическое отступление, – улыбнувшись произнесла Рита, – увлеклась.
– Ну и что дальше у них было?
– Несмотря на всё, их любовь или страсть, не знаю как правильно описать их чувство, не продержалась долго. То ли они насытились друг другом, то ли им надоело слушать постоянные насмешки. В общем, Людка снова осталась одна. А ты знаешь, что такое остаться одной девчонке, которая уже вкусила запретный плод и его вкус ей понравился? Думаю, что именно тогда она слетела с катушек. Я замечала её странные взгляды, когда мы были с Викой, но не предавала этому значения.
– Я вот подзабыл, а когда возник Миша? – спросил Валерка.
– Когда Вику выселяли. Это же он принёс повестку…, – она запнулась, – и остался. Запал на нашу красавицу.
– Прямо как я.
– Да все вы одинаковые, – махнула рукой Рита.
– Ну не скажи.
– Так я же Вику всегда любил, – начал оправдываться Валерка, – а потом появилась ты. А как можно было в тебя тогда не влюбиться?
– Но ты же не стал бороться.
– Нет. Не стал. Мне показалось это бессмысленным.
– Вот я и говорю – все вы такие. И Мишаня такой же, чтобы быть рядом, связался с Людкой, а уж она спуску не дала. Вернее так дала, что он обо всём забыл. Не зря мы с Викой столько времени потратили, вдалбливая в её дурную голову науку обольщения. И видимо перестарались, не учли, что эта тварь ревнива и злопамятна. Стоило тому по пьяни сделать шаг в нашу сторону, и она потеряла контроль над собой. Цель была одна – во чтоб это ни стало сохранить своё влияние на Мишу. А какими средствами, ей было всё равно.
– Это когда же?
– В тот вечер, когда Вику провожали. Останься она, и сидели бы вместе с ней в погребе.
– Что значит «сидели бы в погребе»?
– А ты не догадался? Не сопоставил факты? – Рита удивлённо посмотрела на Валерку. – Ты так и не понял, почему вокруг этого погреба на даче такая катавасия? Почему Людка взбесилась? Почему я так себя вела?
– Нет, не догадался, – произнёс он.
– Эта дура держала меня в погребе… Очень долго держала… – глаза Риты наполнились слезами, и она перешла на повышенные тона. – И никто об этом не знал. Никто меня не искал! Нет человека, да и хер с ним!
Валерка обнял её.
– Я так счастлива, что ты узнал меня тогда на вокзале…
– Не представляю, как бы я жил, если бы не встретил тебе… Но как ты могла поддаться? Как позволила затолкать себя в погреб? Да и кому – этой малявке…
– Хитрая сука оказалась. Опоила меня клофелином… Я думала, что сдохну там, а она взяла и выпустила меня зачем-то.
– А почему ты домой не вернулась, – спросил Валерка.
– Куда возвращаться? Ты же меня видел. Кому я такая нужна была? – Рита вздохнула. – Сломала она меня, не было ни сил, ни желания бороться. Прибилась к вокзальным бомжам и на том успокоилась. По крайней мере, там было лучше чем в погребе.
– А почему к Мише не пошла, в милицию.
– Мне было стыдно.
– И ты ничего не заметила и ничего не почувствовала, когда мы вместе пришли к Людке в гости.
– Нет, – отрицательно покачала головой Рита, – ничего. Я даже представить тогда не могла, что это существо способно на такое. Удивляюсь как она могла столько лет держать всё в тайне, и так нелепо погореть.
– Откуда же она могла знать, что Миша ей такой сюрприз преподнесёт, – произнёс Валерка.
– У меня всё внутри перевернулось, когда ты свернул на ту дорогу.
Миша уже больше часа сидел на подоконнике в тёмном подъезде, и всё не решался позвонить в Валеркину квартиру, и всё из-за того, что не знал как посмотреть в глаза Рите и не представлял, о чём можно говорить после всего случившегося. Он понимал, что спас её, но ведь для этого ему пришлось убить свою Людку, и он не секунды не колебался, когда нажимал на курок. Это пугало больше всего, ведь он не пожалел человека, с которым прожил столько лет, которого любил… А может это и не любовь была вовсе, а просто возможность быть рядом с женщиной, которая делала в постели всё, что он пожелает, понимая, что только так можно удержать его. Значит это было просто сожительство ради секса? А настоящая любовь лежала на полу возле открытого погреба, ожидая удар ножом в сердце. Эта картина стояла перед глазами постоянно…
Миша, прижав ладони к окну, смотрел в черноту комнаты, пытаясь разглядеть, что происходит внутри.
– Стучи! – крикнул он Валерке. – Я попробую в окно залезть.
Тот начал грохотать ногой в дверь.
– Рита, открой. Я прошу тебя! Открой!
Миша увидел как Рита повернулась, и как Людка схватив табуретку, замахнулась.
– Рита! – что есть силы заорал Миша.
Ему показалась, что она услышала, но было уже поздно… Он не помнил как пистолет оказался у него в руке. Перед собой Миша видел лишь белое расплывчатое пятно Людкиной кофточки… Выстрел он тоже не слышал, только звон разбившегося стекла долго звучал у него в ушах…
Дача загорелась быстро. Будучи опытным ментом, он всё сделал предельно аккуратно – никакого бензина, никаких следов поджога, просто случилось настоящее короткое замыкание и бревенчатая конструкция, обшитая пластиком легко полыхнула. Миша бегал по двору с ведром, плескал на стены воду, кричал, звал соседей на помощь, просил вызвать пожарных. Кто-то видимо услышал, позвонил, и к тому времени как от дома уже почти ничего не осталось, оглушая округу сиреной, приехала красная машина, а следом и местный участковый.
– Давно коротило, – пожаловался Миша, вытирая грязной рукой пот со лба.
– Хороший был дом, – сокрушённо произнёс участковый.
И вот он решился. Нажал на кнопку звонка, и сделал пару шагов назад. Дверь открыл Валерка.
– Привет… А мы как раз про… вас… говорим.
– Привет. Мне тоже есть, что сказать. Войти можно?
Валерка пропустил его внутрь, и захлопнул дверь.
– Рита, к нам Миша пришёл, – сказал он, почти втолкнув гостя на кухню.
Они обнялись, и долго стояли, уткнувшись лицами друг в друга. Слов не находилось, только слёзы.
– У меня, Валер, новость, – наконец произнёс Миша, оторвавшись от рыдающей Риты, – ты должен помнить Лену, жену Андрея из твоей кабельной студии.
– Помню, конечно. А что с ней?
– Мозгами баба тронулась. Чуть в окно не вышла. Увезли к психам. Там пацан один остался с бабкой, но она ещё тот фрукт, сидела за убийство Иваныча. Помнишь такого? Сходил бы ты к ним, всё-таки начинали вместе.
– Обязательно схожу.
– И ещё, по нашему… делу. Можете больше не волноваться. Дом сгорел.
– Что случилось? – спросил Валерка.
– Короткое замыкание. Выгорел дотла. Всё вокруг затоптано и залито водой. Расследования не будет. Никто ничего не узнает.
– И Людку тоже никто искать не будет? – спросила Рита.
– Нет, – коротко ответил Миша.
– Как и меня…, – вздохнула она.
– Не понял. Кто должен был тебя искать?
– Миша, лучше тебе этого не знать, – едва заметно улыбнувшись, сказала Рита, и поцеловала его в щеку.
