Текст книги "Между похотью и любовью (СИ)"
Автор книги: Виктория Вайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
ГЛАВА 12
В последнее время Илья Маркович стал частым гостем в палате у Вики. Имел на то право, ведь он был не просто её лечащим врачом, а ещё и заведующим отделением, но как не пытался он закамуфлировать врачебной целесообразностью свои истинные намерения, ему это не удалось, не на ту напал. Вика раскусила его с первого прикосновения к её руке. Это, конечно, могло быть просто жестом сострадания, и в данной ситуации выглядело вполне логично, но сердце искушённой любовью женщины обмануть невозможно.
– Признавайтесь, Илья Маркович, втюрились? – ошарашила Вика вошедшего уже, наверное, в пятый раз за сегодняшний день доктора.
Тот поправил воротничок на халате, и присел на край её кровати, отодвинув немного в сторону одеяло. Он явно не ожидал такого поворота событий, и судорожно искал ответ на неожиданный вопрос, и не найдя ничего подходящего невпопад сказал:
– А я вчера в лотерею выиграл двести шекелей.
– О, поздравляю. А проиграли сколько?
– Четыреста.
– А вы азартный. Жена не запрещает играть?
– Запрещает, – вздохнул он.
– Вот я вас, Илья Маркович, и спалила. Мало того, что вы игрок, так вы ещё и женаты. И сколько мне на это понадобилось времени? Правильно. 30 секунд.
– Хорошо. Сдаюсь. Грешен.
– Хотелось бы только понять, в чём ваш грех. В том что тайком от жены проигрываете зарплату или, что тоже тайком от жены, и пользуясь своим служебным положением, ухаживаете за больными дамами.
– Виктория, не вгоняйте меня в краску. Я постараюсь больше вас не донимать своим присутствием.
– Ну что вы, милый мой доктор, мне очень приятно, что вы не забывает обо мне. Тем более я обязана вам тем, что до сих пор лежу здесь и могу ещё спорить с вами и шутить. И я не хочу с вами ругаться, поскольку вы единственный кто знает, когда… Через месяц, неделю, а может через десять дней… Вы один знаете, когда ЭТО случиться.
– Не нужно об этом говорить и уж точно, не нужно об этом думать. Вы живы – и это главное.
– Сосед мой уже и не говорит…, – грустно произнесла Вика.
– У Давида была очень острая форма. Он был обречён, а у вас есть шанс.
– Я вцепилась в этот шанс обеими руками, Илья Маркович, и пока не скажете, я его не отпущу.
– Вот и молодец.
Он достал из бокового кармана небольшой планшет.
– Я недавно у девочек на посту увидел вот это.
Вика напряглась. Неужели видео с камер? Стыдно будет. Доктор повозил пальцем по экрану, и развернул планшет. Она облегчённо выдохнула – это был её блог.
– Как они нашли его?
– Сказали, что у нас в отделении не часто лежат люди, которые пишут, – с удовольствием ответил Илья Маркович, – в основном сюда попадают те, кто даже читает с трудом. Ну и вот ваш портрет здесь. Или как там вы это называете – аватар? Да?
– Вроде так. И что, вы читали?
– Читал с увлечением, иногда даже пренебрегая работой. Интересно вы пишете. Жизненно.
– Можно? – Вика протянула руку к планшету.
На экране было открыта её последняя запись, дотированная 15 июня:
«…Меня всегда тянуло писать. Дневники всякие, стишки про любовь в тайной тетрадке. А ещё я обожала школьные сочинения, правда почти всегда получала оценки с соотношением 5/3, потому что делала кучу ошибок. И тройка всегда была явно завышенной. Училке нравилась моя литературная прыть, поэтому она прощала мою безграмотность и вместо красной ручки часто пользовалась синей, словно бы это я сама исправила некоторые ошибки. Так мы и играли, помогая друг другу. Спасибо, конечно, Валентина Степановна, жаль только, что вас сейчас нет рядом и некому проверить и исправить мою писанину. Я всегда мечтала написать что-то большое и интересное, часто начинала, но где-то на десятой странице сдувалась и через какое-то время вообще забывала зачем начинала. До сих пор храню свою тетрадку с записями того, что когда-то подсмотрела, подслушала, придумала, почувствовала. В ней собраны фрагменты почти всей моей беспутной жизни. И прошу, не ругайте меня за ошибки и опечатки, ну нет у меня ни корректора, ни редактора, да и Валентина Степановна давно умерла… И не уверена я, что посмела бы дать ей на проверку написанное…
Я рано познала блуд… И всю жизнь прожила в грехе, считая наслаждение высшим проявлением человеческого счастья, а когда пришло время за всё ответить, испугалась, вспомнив, что грешила не по воле разума, а по принуждению плоти. Теперь исповедоваться поздно, каяться глупо, остаётся только одно – изливать душу перед вами, авось ТАМ тоже читают мою писанину, может понравится кому-то и скажет ОН – поживи ещё немного, дура…»
Вика подняла глаза. Она помнила этот текст почти дословно, хотя он писался, когда всё тело уже горело огнём и сознание включалось лишь на несколько минут в день. Она уже была готова уйти, но что-то останавливало, не давало окончательно отдаться в руки чёртовой болезни. И вот теперь перед ней глаза человека, которого она приняла тогда за бога. По сути, он действительно был бог, поскольку подарил ей жизнь. Был только один вопрос – на долго ли…
– И вы не краснели, читая мою писанину? – спросила Вика Илью Марковича.
– А почему я должен краснеть, я же доктор, я знаком с человеческой анатомией, но мне было интересно заглянуть и в человеческую душу… Нет, не просто в человеческую – в женскую. И вы мне это позволили сделать.
– И что вы там увидели? Потёмки?
Он задумался.
– Не знаю… Может это мы в потёмках живём. Сложно всё это… Но это не мешает мне сделать то, что я уже давно хочу сделать.
Илья Маркович взял худенькую ладошку Вики, поднёс к своим губам и поцеловал.
– Это был приятно, – улыбнувшись, произнесла Вика, – меня уже давно так не целовали. Нет, обманываю, меня никогда так не целовали.
Слёзы сами собой покатились по её щекам.
ГЛАВА 13
После того нелепого инцидента, Стас спал, накрыв голову подушкой, чтобы не слышать звуки, доносившиеся из маминой комнаты, а выключенный планшет лежал в самом дальнем углу его стола. Прибывание дома вместе с матерью стало для Стаса невыносимой пыткой. Он не знал куда деть глаза, не мог говорить с ней, старался приходить по-позже и уходить по-раньше, чем вызывал всё нарастающее раздражение. Именно это послужило поводом для очередного семейного совета, которого он боялся с детства. Именно на этих «советах» бабушка и мама принимали, как они считали, судьбоносные решения, влияющие на правильное воспитание Стасика.
– Нам не нравится как ты себя в последнее время ведёшь, – строго сказала Лена, усевшись за стол, – ты перестал общаться со мной, пропадаешь где-то после занятий.
– У тебя всё нормально в школе? – Подключилась к разговору Светлана Владимировна.
– Ба, всё нормально. Скоро выпускные экзамены. Я сосредоточен…
– Что-то не похоже, – перебила его мать, – я тебя с учебниками вообще не вижу. И почему ты так рано ложишься спать?
– Устаю сильно, – ответил он.
– Я же говорила, что Стасика нужно было показать врачам сразу после того как он ударился головой. Это явный признак сотрясения.
– Мама, с головой у него всё в порядке, даже шишки не было, я о другом, – она пристально посмотрела на сына, но тот снова отвёл в сторону глаза. – Может ты влюбился? Кто она?
– Ни в кого я не влюблялся, – огрызнулся Стас.
– Нет, здесь явно замешана девка. Голову закрутила мальчику какая-то вертихвостка. Уверена.
– Ну, так надо проверить. В школу сходить, поговорить с классной руководительницей, узнать кто такая, – решительно подвела итог Светлана Владимировна. – Ты пойдёшь или я?
– Сходи ты. Что-то я совсем вымоталась. Я дома за Стасиком присмотрю. И наверное врача всё-таки вызову, пусть посмотрит.
– И это правильно.
Стас сидел, уткнувшись носом в стол, и рассматривал узор на скатерти, слова мамы и бабушки пролетали мимо, даже не задерживаясь в его голове…
– Ты всё понял? – наконец услышал он.
– Да понял я, понял. Мне можно идти?
– Господи, какого же мы разгильдяя вырастили, – сокрушённо произнесла Светлана Владимировна, отхлёбывая чай из огромной кружки, – иди уже, горе наше луковое…
Стас вышел из кухни.
– Моя вина, наверное, – продолжила она, – из тебя тоже ничего путного не вышло. Была же девочка как девочка, нет, связалась с этим идиотом. Слава богу хоть жива осталась.
– Мама, я взрослый человек, и делаю то, что хочу, а не то, что хочешь ты. Думаешь я всегда твою волю исполняла? Всё делал как надо было тебе? А вот и нет. Никакая я не паинька. Если я расскажу тебе всё, у тебя истерика случиться. У меня столько скелетов в шкафу.
– Да знала я, что тебя не удержать было. Знала с тех пор как застукала тебя в ванной за похабным делом. До сих пор, небось, занимаешься этим.
– Да. И мир от этого не перевернулся. Ты ведь тоже изменила своим принципам. Это же надо, столько лет издеваться над папой, и потом взять и влюбиться своего же насильника.
– И была наказана за это, – чуть не сорвавшись на крик произнесла Светлана Владимировна, – я за свой грех отсидела. Ты себе представить не можешь, что делают с такими как я на зоне. Тебе когда-нибудь вставляли кулак между ног? А швабру в задницу засовывали? А ты хоть раз пробовала на вкус немытую бабскую промежность? А я через всё это прошла, и мне не дали повеситься, только потому что я была им нужна. Утром с одной, днем с другой, вечером с третьей, а ночью со всеми вместе. Одни суки уходили, им на смену приходили другие, но они уже знали, что есть я, и меня можно драть. Восемь лет от звонка до звонка… Что ты об этом знаешь…!?
– Мама, тебя никто не просил убивать отца…
Светлана Владимировна посмотрела на дочь с нескрываемым презрением.
– Тварь, ты Ленка. Неблагодарная тварь…
Стас всё это время стоял в коридоре, прижавшись к стене, и слушал… слушал… слушал…
За секунду до того как бабушка выбежала из кухни, он успел прошмыгнуть к себе в комнату, и отдышавшись, решительно достал из ящика стола планшет. Теперь он хотел узнать всё до конца, и ждать долго не пришлось. Ровно в то же время как и всегда, за стеной послышались те самые странные звуки, Стас включил планшет, и не раздумывая вошёл в настройки внешней камеры. По экрану пробежали цветные полосы и через мгновение картинка стабилизировалась. Он с головой накрылся одеялом, и теперь был готов увидеть то, что в прошлый раз так его напугало.
Вся комната была как на ладони. В центре, на разложенном диване, застеленном белой простынёй, были разбросаны десятки фантастических по своей вычурности устройств для секса: силиконовые члены разных размеров и цветов, какие-то устройства с двумя отростками, шарики на нитках, наручники и ещё много всякого, что не поддавалось описанию и пониманию. Напротив дивана, на маленьком столике, стоял ноутбук с камерой, чуть дальше на стене висел огромный телевизор, к которому подошла мама, и нажала пальцем на экранное меню… Она была голая… Стас не мог ни на чём сконцентрироваться, он неотрывно смотрел на её обнажённое тело, ловя себя на мысли, что выглядит она прекрасно. Как же он раньше этого не замечал? Мама как мама, такая как у всех, только со странностями. А оказалось, что не такая… И странности какие-то уж очень странные.
Наконец, он взял себя в руки, решив поразглядывать детали, и первым делом укрупнился на экран компьютера, стоявшего на столике. То, что это был порно чат можно было догадаться, даже с его отсутствием всяких знаний в этом сфере. Камера ноутбука отображала ту часть комнаты, которая не попадала в кадр его камеры, и помимо всего прочего, была видна стена, в которой он проковырял дыру, и даже то место, из которого выглядывал миниатюрный объектив.
Следующим объектом исследования стал экран телевизора. Стас укрупнился и навёл фокус. Перед глазами замелькали кадры из какого-то порно фильма, где молодая парочка очень красиво занималась сексом. Понаблюдав немного за их невообразимыми телодвижениями, он уже хотел было изменить ракурс, как вдруг на экране появился крупный план актрисы. Стас прищурился, не поверив своим глазам – это была его мать, совсем ещё молоденькая, и такая красивая… Он смотрел на неё, и почти физически ощущал как внутри его головы вскипает мозг.
Рухнув на кровать, и снова накрывшись подушкой, он отвернулся в сторону и закрыл глаза. Всё это было похоже на какой-то дурацкий сон, ему хотелось больно ущипнуть себя и от этого проснуться, чтобы всё стало как прежде – утренний поцелуй мамы, вкусный завтрак, задушевные разговоры по вечерам, снова поцелуй и сладкие ночные картинки до самого утра. Зачем он всё это затеял? Зачем влез туда, куда не следовало лезть? И как теперь из всего этого выбираться, как заставить себя не смотреть… А смотреть хотелось. Очень сильно хотелось.
Стас решительно отбросил в сторону подушку, и приподнял планшет. За это время, на экране телевизора, на который была наведена его камера, сменилось множество эпизодов. Он ещё немного посмотрел на то как зажигает его молоденькая мама, и вернул общий план всей комнаты. Сознание было не в состоянии обрабатывать поступающую информацию, не успев оправиться от предыдущего нокаута, оно получило новый сокрушительный удар… Стас, конечно же, знал, что за предметы были разбросаны по дивану и догадывался об их истинном предназначении, но почему-то измученное сознание отказывалось сопоставить очевидные факты, делая вид, что не понимает кто ими должен воспользоваться. К счастью он не видел самого главного, поскольку всё самое главное попадало в объектив камеры ноутбука, стоящего на столе, но и этого было достаточно… Он с ужасом почувствовал, что у него встал член, и рука сама собой потянулась к нему…
Шоу за стеной продолжалось часов до трёх ночи, и вымотанный эмоционально и физически, он даже не заметил как уснул, и утром не услышал как в комнату вошла мама.
– Сынок, вставай, школу проспишь, уже семь тридцать…
Она подошла к его кровати, отбросила в сторону одеяло, и уже развернулась, чтобы идти на кухню, как что-то заставило её вновь взглянуть на сына. Лена не сразу заметила планшет, её испугало то, что сын лежал голый, сжимая рукой распухший член, и вся простынь вокруг него была в каких-то засохших пятнах. Не трудно было догадаться, что это за пятна, но верить в это не хотелось, даже при всей очевидности увиденного. Лена подошла ближе, и прикоснулась к плечу сына, но тот даже не шевельнулся, и только в этот момент она заметила, лежащий возле подушки включённый планшет, и аккуратно, чтобы теперь не прикоснуться к Стасу, она протянула руку, взяла гаджет, на секунду замерла, прислушавшись, и тут же спрятав его под халатик, вышла из комнаты.
Вот разгильдяй, подумала она, точно, порнуху смотрит по ночам, вот он получит у меня… Но взглянув на планшет, додумать мысль до конца она уже не смогла, поскольку увидела на экране себя, входящую в свою же комнату. Как такое может быть? Откуда? Значит он всё видел? Всё знает? Лена металась из угла в угол, наблюдая со стороны за своей истерикой. И вдруг, что-то громко лопнуло у неё в голове, и ледяной туман начал медленно расползаться внутри, сковывая холодом глаза.
ГЛАВА 14
Они долго смотрели друг другу в глаза. Первой не выдержала Людка:
– Что пялишься? Да, это я. Удивляюсь как ты раньше не догадалась. Я когда увидела тебя с Валеркой, чуть не обосралась.
– Меня больше другой вопрос волнует. Зачем ты меня выпустила. Могла бы просто не приносить пару недель хлеб и воду, и всё. Нашёл бы Мишаня скелет неопознанный в погребе. Но нет, тебе захотелось адреналина. Или надеялась, что я на улице сдохну?
– Не знаю зачем. До сих пор не могу понять.
– Ну, и позволь спросить, раз уж у нас тут вечер вопросов и ответов, что я не так сделала, чем же перед тобой провинилась, что ты решилась сгноить меня?
– Да потому, что я ненавидела тебя. Ненавидела твою красоту, твою самоуверенность, твою силу. Что такого, кроме смазливых рожи, бог дал тебе, чтобы ты считалась высшим существом, а я какой-то швалью, которой достаются только отбросы. Но даже эти отбросы, на которые ни ты, ни твоя подружка даже смотреть не хотели, готовы были отдать всё, чтобы хоть на минутку оказаться в ваших объятиях.
– Я так понимаю, что ты сейчас о Мише говоришь?
– А о ком же ещё? Меня, что кто-то другой трахает? Другого не нашлось. В тот вечер, когда провожали Вику, он на пузе готов был ползти за вами, лишь бы вы его погладили по головке. Я стала на пути, а он меня ударил, сукой обозвал.
– Тогда все были пьяные, – попыталась возразить Рита.
– Это не оправдание. Это наоборот отягчающее. Как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И это стало последней каплей. Ты тогда себе смертный приговор подписала, а Вике повезло, что она уехала.
– И как же тебе удалось всё провернуть так, чтобы за всё это время никто ничего не заподозрил?
– Упаковка клофелина сделал своё грязное дело.
– В мою бутылку насыпала таблеток?
– Да.
– Говорила же я Вике, что не нужно тебе давать ключ от моей квартиры. А как же ты доволокла меня сюда?
– На Мишкином «бобике». Он ничего не знал, спал после перепоя как мёртвый. И не узнал бы ничего… И ты бы ничего не узнала. Проклинаю себя, что сделала одну ошибку. Самую дурацкую ошибку.
– То, что стащила мои любимые духи?
– Да, – крикнула Людка, и начала истерически тереть шею и щёки, словно пытаясь избавиться от этого навязчивого запаха. – Как они мне нравились. Как я завидовала, что у тебя они есть, я сдохнуть хотела только от того, что мне приходилось душиться вонючей «Красной Москвой». И ещё жалею, что тогда не стукнула тебя кирпичом по голове. Была же такая возможность.
– Захотелось посмотреть как я мучаюсь?
– Ещё как. Я неделю еле досиживала, хотелось как можно быстрей сюда примчаться, и кинуть тебе как собаке кусок хлеба. Я видела как ты ползала в грязи, слышала как кричала и умоляла выпустить. Я наслаждалась этим, а потом ты вдруг затихла, я даже испугалась, не сдохла ли. Уже и лестницу приволокла, чтобы спуститься вниз.
– Надо было спуститься. Я бы зубами тебя разгрызла на куски.
– У тебя сейчас есть такая возможность, – обречённо произнесла Людка.
– Слишком много времени прошло… Да и руки марать об тебя не хочется.
– И что же мы теперь будем делать?
– Мне всё равно, что будешь делать ты. А я…, – она не успела закончить фразу.
За дверью послышалась возня, а потом раздался стук, Рита развернулась, чтобы открыть замок, и в эту же секунду сильный удар по голове свалил её с ног. Людка отбросила в сторону табуретку, и схватив Риту за ноги, поволокла её бесчувственное тело к погребу. Отбросила в сторону коврик и открыла крышку. Снизу пахнуло сыростью и холодом.
– Вот сейчас я и закончу то, что не закончила тогда.
Она схватила кухонный нож, замахнулась…, и подняв на мгновение глаза, увидела как прямо перед ней разлетается на мелкие куски оконное стекло… Потом сильный удар в грудь и острая обжигающая боль внутри. Она выронила нож, опустилась на колени, и долго смотрела на дырку в своей новой кофточке, вокруг которой всё разрасталось и разрасталось чёрное пятно.
В разбитое окно просунулась мужская рука, и повернув защёлку, распахнула створки. Стекло хрустнуло под ногами Михаила, спрыгнувшего на пол. Он подбежал к Людке, и опустившись перед ней на колени, обхватил её голову.
– Что же ты наделала, дура…
Она попыталась что-то ответить, но вместо слов из открывшегося рта начала медленно вытекать пенящаяся кровь.
– Как так… Как так… Как так…, – повторял он, раскачиваясь из стороны в сторону, пока не почувствовал как тело Людки обмякло, и стало вдруг невыносимо тяжёлым.
Стеклянные глаза жены смотрели сквозь него, куда-то в бесконечность. Он прикоснулся рукой к её векам, затем медленно встал, и пойдя к двери, открыл её.
– Что с Ритой?! – заорал вбежавший в дом Валерка. – Где она?
– Там, – махнул в сторону погреба Миша.
Вошедший сделал несколько шагов в полумраке, и тут же отшатнулся в сторону, увидев лежащее на полу окровавленное тело Людки. Рядом лежала Рита. Он кинулся к ней, схватил её руку, пытаясь нащупать пульс, но Рита открыла глаза.
– Господи… Ты жива…, – выдохнул Валерка.
– В ушах звенит… сильно…, – едва ворочая языком произнесла она.
– Это хорошо. Это очень хорошо, – произнёс он, приподнимая голову Риты.
– А где она?
Валерка оглянулся, чтобы убедиться.
– Её уже нет.
– Ушла? – Рита попыталась встать. – Зачем вы её отпустили?
– Никуда мы её не отпускали… Она там лежит.
– Что значит «лежит»?
– Миша застрелил её…, – ответил Валерка.
– О боже! Как!? Зачем!?
– Она хотела тебя убить, – донёсся приглушённый голос Миши, – если бы я не выстрелил…
Немая сцена тянулась невыносимо долго. Они не знали, что говорить, да и нужно ли было продолжать говорить в этой ситуации, нужно уже было, что-то делать. На полу труп с огнестрелом, в теле которого пуля, выпущенная из его табельного оружия. Всё это не сулило ничего хорошего для Миши. Он сидел за столом, и безостановочно курил. Дым равномерными пластами заполнил всё пространство комнаты, почти заменив собой воздух, и от этого картина происходящего становилась ещё зловещее. Валерка и Рита, прижавшись друг к другу, сидели чуть в стороне и боялись нарушить этот ужасающий покой. И вдруг, Миша резко встал, хлопнув ладонями по столу.
– Ну всё! – решительно сказал он. – Идите на улицу, разжигайте мангал, и делайте вид, что жарите шашлыки. Я обойду соседей, попрошу какую-нибудь фигню, соль или масло, и разузнаю, слышали ли они выстрел, если слышали, то расскажу, что это мы баловались, стреляли из пневматического пистолета по бутылкам. Извинюсь. Но скорее всего врать не придётся, сегодня будний день, не должно никого быть. Но я проверю.
– А что потом? – спросил Валерка.
Миша вышел из дома, ничего не ответив.
Мангал быстро задымил, и брошенные на лист железа куски мяса, уже через пару минут начали распространять по округе шашлычный аромат. Валерка постоянно подбрасывал угли и менял сгоревшие куски мяса на новые, Рита сидела рядом на раскладном стуле, укутавшись в одеяло, и не отрывая глаз, смотрела на огонь.
– А я думала, что хуже того, что было со мной, уже не может быть, – грустно произнесла она, – а оказывается, что может.
Валерка не стал ничего отвечать. А что он мог ей сказать? И утешили бы Риту его слова? Вряд ли.
Миша вернулся через час, и остановившись чуть поодаль начал непрерывно кому-то названивать, потом подошёл к огню, погрел руки, отковырнул кусок поджаренного мяса и съел.
– А хороший был бы шашлык, – сказал он, выплюнув подгоревший кусок.
– Что соседи? – поинтересовался Валерка.
– Тут всё нормально. Большинства нет, а те кто дома, ничего не слышали.
– И что теперь?
– Будем ждать, – пространно ответил Миша.
– Чего ждать? Пока за нами приедут? – спросила Рита.
– Никто за нами не приедет, – задумчиво ответил Миша. – Не переживай.
– И долго мы тут будем сидеть и чего-то ждать?
Он посмотрел на часы:
– Думаю, ещё часа дав-три побудем здесь.
– Миша, перестать говорить загадками, – не выдержал недосказанности Валерка.
– Ладно, тогда переходим к конкретике. Валер, пойдём со мной, поможешь.
Они вошли в дом. Миша проверил содержание карманов у лежащей на полу Людки, достал из сумочки паспорт и телефон, вытащил из него карточку, одним лёгким движением сломал её, и сунул в карман.
– Принеси из спальни одеяло, – обратился он к Валерке.
Не задавая лишних вопросов, он принёс то, что просил Миша.
– Расстилай рядом… Бери её за руки, а я за ноги… Укладываем на одеяло.
После этого он завернул тело и плотно обмотал скотчем. Миша подтянул получившийся кокон к краю погреба, и спустился на несколько ступенек вниз.
– Подтолкни, – крикнул он снизу.
Валерка не сразу отреагировал на эту странную просьбу.
– Ты что уснул там? Толкай! – раздался недовольный голос Миши.
Найдя место, за которое можно схватиться, он приподнял свёрток так, что нижняя его часть медленно начала опускаться в погреб, пока полностью не исчезла в его пасти. Оттуда послышалось кряхтение, и через какое-то время Миша вылез наружу и вытащил лестницу.
– Отнеси её на улицу. Там справа на стене есть крючки. Повесь там.
Валерка безропотно выполнил приказ.
– Там машина какая-то огромная подъехала, – тревожно произнесла Рита. – Мне страшно.
– Сейчас я Мишке скажу…
Но тот уже выходил на улицу, сам увидел машину, и побежал по дорожке к воротам. Чудовищных размеров бетономешалка, урча и воняя, въехала во двор и почти упёрлась задам в стену дома.
– Хорош! – крикнул Миша, и машина замерла.
Из кабины выскочили двое.
– Где будем заливать, хозяин? – спросил старший. – Недавно же бетонировали.
– Решил вот избавится от погреба. Сырой, сука. Из-за него стены трескаются. Не землёй же засыпать.
– Ну да, – закивали работяги, – землёй нельзя, так сырость не победить.
– Сколько у вас там?
– Кубов восемь точно.
– Должно хватить. Давайте шланг сюда, в окно, я там приму, – скомандовал Миша и побежал в дом. – Давай! – послышалось через минуту.
Машина снова взревела, огромный барабан завертелся и из противоположного конца толстенной трубы начала выползать серая жижа, и с хлюпаньем падать в погреб. Рита смотрела на всё это, не понимая, что происходит. Она взяла Валерку за локоть и отвела в сторону, подальше от шума.
– Что он задумал? – спросила она.
– Мне кажется, что Миша решил скрыть следы.
– Не поняла?
Валерка заколебался, подбирая нужные слова.
– В общем, он заливает погреб… А там Людка…
– Вы с ума сошли! – Рита рванулась к дому. – Прекратите!
Валерка схватил её за руку.
– Не мешай ему. Он знает, что делает. Другого выхода нет. Иначе он сядет. Мишка же тебя защищал.
После того как всё закончилось, и рабочие уехали, Миша вышел из дома с бутылкой водки и рюмками, наполнил их, и не дожидаясь пока Рита и Валерка возьмут свои, молча выпил.
– Вы езжайте, а я ещё немного здесь посижу.
