Текст книги "Страсть (СИ)"
Автор книги: Виктория Вайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 31
Штаб был похож на муравейник, из которого враги похитили матку и вывезли её в неизвестном направлении, а оставшиеся муравьишки, не зная, что теперь делать, метались по коридорам с озабоченными лицами, толкаясь и сбивая друг друга с ног. Павла Андреевича, вошедшего в парадные двери, подхватило потоком и понесло в сторону его кабинета. За то малое время, пока он барахтался в галдящей человеческой массе, пришло осознание, того, что слухи стали реальностью, что сладкая заграничная жизнь закончилась и теперь впереди маячат бескрайние просторы Забайкалья или, в лучшем случае, манящие своей девственной красотой ландшафты калмыцких степей.
– Тимофеев, зайди! – услышал он зычный командный голос полковника Зверева. – Как тебе обстановочка?
– Я так и знал, что это случится, – грустно произнёс Павел Андреевич, закрывая дверь кабинета начальника. – Почему именно сейчас?
– Ситуация такая, что скоро и возвращаться некуда будет.
– Не понял.
– Ты думаешь всё это просто так? Сливают отцы наши Союз. Как бы война не случилось, гражданская. Всё к тому идёт. Нас потому и выводят, что справиться сами не могут, силёнок мало.
– А как же здесь? Они же сами снова начнут бунтовать, – блеснул своей эрудицией подполковник Тимофеев.
– Да какой нам хрен до этих баранов. Пусть сами разбираются со своей демократией. Тут бы самим устроится на новом месте.
– А куда хоть нас переводят?
– Всё то тебе знать надо.
– А как же.
– Есть информация, что прямиком в Иркутск. Там уже новый военный городок заканчивают.
– В Сибирь, что ли?
– За надбавками. Я там через год уже выйду на пенсию с двойным тарифом.
– А нам трубить и трубить… И что никаких вариантов?
– Нет, – ответил Зверев, – всё решено. Через десять дней первый эшелон отправляем.
Павел Андреевич, конечно, был готов к тому, что когда-то придётся уехать, но чтобы вот так, через десять дней с первым эшелоном…
Он не стал поддаваться всеобщей панике, а спокойно собирал вещи, нужные документы складывал в коробки, не нужные относил в архив на утилизацию. Так прошла целая неделя. Ближе к вечеру пятницы, устав от бессмысленности навалившихся на него дел, когда шум в коридорах утих и штаб опустел, Павел Андреевич повесил китель на спинку стула, рядом поставил открытый портфель, с которым никогда не расставался, на столе разложил папку с документами, рядом бросил ручку и очки, довершив композицию под названием «только что вышел», стаканом недопитого чая. Оценивающе посмотрел на своё рабочее место со стороны и быстрым шагом вышел из кабинета, оставив дверь не запертой.
План выстраивался медленно и самым сложным звеном в его реализации было присутствие здесь дочери. Как это всё не вовремя получилось. Павел Андреевич за прошедшие годы привык к одиночеству и теперь играть в отцовскую любовь было очень трудно, а в сложившихся обстоятельствах, ещё и некогда. Хорошо, что Вика не пристаёт с разговорами, а гуляет сама по себе. Он ничего рассказывать ей не стал, зная, что в воскресенье посадит её на поезд, и только после этого сможет реализовать свой план, одной из составляющих которого должна была стать Нора.
Ноги сами принесли Павла Андреевича к её дому. Много лет, после расставания, он тайком захаживал в этот двор и следило за ней. Знал, что Нора начала встречаться с другим мужчиной, был здесь во время их свадьбы, видел как она вскорости начала гулять по аллее с коляской, а через несколько лет ещё с одной, ну а потом были похороны её мужа. Он всё это видел, знал, что Нора живёт только с детьми, но не решался зайти или даже позвонить, просто смотрел на её окна, и вспоминал их странную короткую любовь, а вернувшись домой, занимался тем, чем негоже было заниматься советскому офицеру.
В последнее время Павла Андреевича радовали венгерские изменения, благодаря которым в газетных киосках появились журналы с фотографиями голых девиц, раньше приходилось довольствоваться польскими, выписывать их или тайком привозить из командировок, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что появилось сейчас. Он старался покупать их в разных киосках, чтобы продавцы не запомнили его лицо. Перед самым входом во двор Норы Павел Андреевич остановился, засмотревшись на обложку нового журнала, выставленную за стеклом газетного ларька. Он сунул в окошко двадцать форинтов и ткнул пальцем в то, что хочет купить. Положил журнал в папку и решительно направился к знакомому подъезду.
Дверь долго не открывалась, но он слышал и чувствовал, что с той стороны через глазок на него смотрит Нора. Наконец, ключ повернулся в замке.
– Кого-кого, а тебя я уж точно не ожидала здесь увидеть, – безэмоционально произнесла она. – Почему без цветов и без шампанского?
– Нора, я по делу. Можно войти?
Она замешкалась немного, но всё же отступила в сторону, пропуская гостя внутрь.
– Учти, у меня всё давно умерло, и можешь даже не начинать разговор о том, что любишь, хочешь, мучаешься. Не сработает.
– Не буду. Я по другому вопросу. Ты единственная, к кому я могу с ним обратиться.
Они зашли на кухню. И если запахи в квартире ни о чем не напомнили Павлу Андреевичу, то здесь пахло так же, как и в те дни, когда они были вместе.
– Нора, сваришь мне кофе?
– Сварю, а ты пока начинай.
Она отвернулась, чтобы достать коробочку с полки, халатик приподнялся, оголив её ноги, они практически не изменились, да и фигурка осталась такой же ладненькой, и это несмотря на рождение двух детей. Павел Андреевич не мог оторвать взгляд от Норы, хотелось вскочить, обнять её и не отпускать… Дурак, это нужно было делать раньше. Теперь поздно, да и можно получить сковородой по голове.
– Чего молчишь? – спросила Нора.
– А ты совсем не изменилась…
– Только не начинай. Я пятый год живу одна, могу и не выдержать.
– Так может…
– Павел, заткнись!
Нора резко обернулась, и так посмотрела на него, что отпала всякая охота продолжать эту тему.
– Рассказывай лучше зачем пришёл.
– А у меня дочь в гостях, – он то ли похвастался, то ли попытался оттянуть самое главное.
– Вика? Она уже совсем взрослая, наверное.
– Да. Восемнадцать уже. Красивая такая…
– По вызову приехала?
– Да. Одна осталась. Софа умерла от рака…
– Соболезную. А когда уезжает?
– Завтра провожаю.
– И что потом?
– Ты в курсе, что наши выводят войска?
– Конечно.
Он замялся, подбирая правильные слова.
– В общем, я не хочу уезжать отсюда.
– Что значит «не хочу», ты же офицер, ты присягу давал.
– В гробу я видел эту присягу. Я не хочу отсюда уезжать. Помоги мне.
– Чем же я тебе помогу?
– Мне нужно где-то укрыться на первое время, пока будет продолжаться эвакуация. Дальше я сам.
– И что мне тебя здесь прятать? – возмутилась Нора
– У твоих родителей была дача на Балатоне, помнишь, мы туда ездили?
– Там уже несколько лет никого не было. Я вообще не знаю в каком она состоянии.
– Но ключи же есть? – с надеждой в голосе спросил Павел.
– Ты ставишь меня в неловкое положение. А если темя вычислят? Что будет со мной?
– Кто будет вычислять? Им через несколько дней будет не до меня, и уж тем более не до тебя. Всё утихнет и я попрошу политического убежища.
Он посмотрел на Нору умоляющим взглядом.
– Ладно. Ключ дам, но больше ничего не проси. Приезжать тоже не буду.
– Спасибо тебе. Я знал…
– Что ты можешь знать? – раздражённо отреагировала Нора.
– Прости меня.
– За что прощать? За предательство? За трусость? Или ещё есть за что-то?
Павел сидел понурив голову. Он не хотел вступать в полемику, не хотел больше воспоминаний, он добился своего, и теперь нужно было дождаться ключа и тихонько свалить.
– А Вика знает о твоём решении, – неожиданно спросила Нора.
– Нет. Зачем ей это?
– Да, Паша, ты ни чуть не изменился, как был говном, так говном и остался, – вздохнула она и вышла из кухни, через минуту вернулась с ключами.
– Дорогу помнишь?
– Помню, – он встал, чтобы поцеловать Нору.
– А вот этого не надо, – сказала она, отстраняясь.
– Тогда я пошёл, спасибо. Как всё уляжется, я верну ключи.
Она открыла дверь, и не сказав ни слова, подтолкнула Павла вперёд, чтобы не задерживался. Надоело ей это общение. А он и не собирался затягивать, всё, что хотел получил, а как, не имеет значения.
По пути домой он зашёл в магазин, купил бутылку сливовицы, сыра, колбасы и каких-то конфет, чтобы посидеть вечером с Викой перед завтрашней дорогой, её нужно будет проводить на вокзал, а самому потом незаметно уехать на Балатон, и там затаится. Утром в понедельник все придут на службу, увидят его инсталляцию «пять минут назад вышел» и спохватятся, может быть, только на следующий день, а то и через день, но будет уже поздно. Хорошо, что за всё время службы он так и не обзавёлся солидным хозяйством, весь скарб должен был поместиться в рюкзак и чемодан.
– Вика, я дома, – крикнул Павел Андреевич, войдя в квартиру.
Он прошёлся по комнатам, дочери нигде не было.
– Ну вот и хорошо, – чуть слышно произнёс он, выкладывая продукты на стол.
После этого, насвистывая, он расстегнул замок на папке и достал недавно купленный журнал. С обложки на него смотрела голенькая красавица. Реакция не заставила себя долго ждать. Чтобы не рисковать, и не быть застуканным собственной дочерью за похабным делом, Павел Андреевич заперся в ванной, торопливо стащил брюки, и усевшись на унитаз, принялся листать страницы, то и дело задерживаясь на понравившихся фотографиях. Член стоял, как никогда, реагируя на каждое новое изображение усиливающейся твёрдостью. Павел Андреевич перевернул очередную страницу, и обнаружил восхитительную блондиночку, которая была запечатлена в весьма откровенных позах, глаза жадно пожирали её тело, а правая рука заработала с ещё большим усердием. Весь разворот был отведён этой сексуальной красавице, поэтому он встал на колени, а журнал положил на унитаз, чтобы можно было менять руки, прогибаться слегка назад и сжимать ягодицы, от чего наслаждение только возрастало. Девочка была прекрасна, молоденькая, стройная, с такими формами, которых он никогда ещё не видел, и на которые вообще никогда не дрочил. Он так увлёкся, что едва успел отклониться в сторону, а то бы испортил журнал, а ведь может пригодится ещё не один десяток раз, особенно на даче, где никто не помешает ему заниматься любимым делом.
Павел Андреевич протёр кусочком туалетной бумаги забрызганную спермой стену, ополоснул член, и довольный собой, натянул брюки. Приводя себя в порядок, он то и дело бросал взгляды на восхитительную красотку, смотрящую на него с разворота, радуясь своей удачной покупке. И вдруг что-то заставило его внимательнее присмотреться к лицу девушки, кого-то она ему напомнила. Признаться честно, всё это время Павел Андреевич не особо обращал внимание на её лицо, больше любуясь прелестями, и только теперь, когда возбуждение спало, смог сконцентрировать внимание на другом. Он взял журнал в руки, поднёс его ближе к свету и прищурившись присмотрелся. Девушка, как две капли воды была похожа на его Вику. Бывает же такое, подумал он. В эту же мгновение щёлкнул дверной замок, и в квартиру вошла дочь. Он суетливо затолкал журнал за пояс, и прикрыв его выпущенной наружу рубашкой, вышел из ванной.
– Привет. Как погуляла? Сувениры купила?
– Привет, папуля. Всё нормально.
– Ужин приготовишь? Я там всякого накупил, все-таки сегодня последний вечер вместе. Посидим.
– Да, обязательно. Только душ приму.
– Ну давай. А то есть, что рассказать.
– Я быстро. Ставь пока чайник, – крикнула Вика, запираясь в ванной.
Ужин получился замечательный, сливовица слегка помутила сознание и Павел Андреевич предался воспоминаниям, расспрашивал о том, как им жилось без него, почему мама не завела себе нового мужа, от чего умерла, и что Вика теперь собирается делать дома.
– Как что? Закончу учёбу, выйду замуж, нарожаю детей.
– Планы хорошие.
– Мы заговорились, ты же хотел что-то мне рассказать.
– Да… Наши войска выводят обратно в Союз.
– Слышала в новостях. А что тут такого? Может чаще будем встречаться.
– Может быть… Может быть, – задумчиво произнёс Павел Андреевич. – Ну что будем собираться, а то завтра рано выходить.
– Давай, – сказала Вика.
Она встала и случайно столкнула на пол свою сумку, которая висела на спинке стула, и из неё выпал точно такой же журнал, как и у отца. Он заметил его и настороженно спросил:
– Ты купила его?
– Нет, мне подарили. А чего ты так странно на меня смотришь? – настороженно спросила дочь.
У Павла Андреевича в голове одна за другой всплывали фотографии с разворота. Он смотрел на Вику, и не верил, что может быть такое сходство, те же глаза, те же волосы, тот же поворот головы. Не может быть…
– Дай мне! – Потребовал он.
Вика ничего не поняла, и протянула отцу журнал. Он пролистал страницы, добравшись до разворота. Похожа то как… Если бы не бутылка сливовицы, он вряд ли бы отважился на такой шаг.
– Посмотри, разве такое может быть? – сказал он, и развернул журнал. – На тебя похожа, как две капли воды.
Вика смотрела на себя и её колотило, холодный пот выступил на лбу, ноги начали подкашиваться. Она схватилась за стул, чтобы не упасть, не зная как себя дальше вести, прикидываться дурочкой или сказать правду. Скрыть волнение было невозможно.
– Это я, – почти не разжимая губ произнесла Вика.
– Что значит «я»? – непонимающе промычал Павел Андреевич.
– То и значит. Мне предложили сняться для этого журнала, я и согласилась. Деньги заплатили очень хорошие… А что тут такого?
Он повернул журнал к себе и долго смотрел на фотографии, потом перевёл взгляд на дочь, снова уставился в журнал, словно выискивая отличия, сравнивая и не веря, что это правда.
– Так ты что, блядь? – наконец выдавил он из себя.
– Папа… – попыталась возразить Вика.
– У меня дочь, блядь… Дожился на старости лет…
Он начал метаться по кухне, бесконечно повторяя одно и то же.
– Да прекрати ты, наконец! – крикнула Вика. – Какая я тебе блядь. Я просто сфотографировалась голой, и всё…
– Я думал она гуляет, в музеи ходит, а она… Сука течная! – Павел Андреевич задыхался и продолжал метаться, не находя себе места и не находя нужных слов.
– Всё. Мне надоело. Я пошла спать.
– Ты пошла спать? А вот ни хера! – Он свернул журнал и что есть силы швырнул его в сторону выходящей из кухни дочери. – Вали отсюда! Чтобы духу твоего блядского в этом доме не было. Собирай вещи и вали! Быстро!
– Ты что с ума сошёл?! – попыталась она успокоить взбесившегося отца.
– Вон пошла, тварь!
Он вбежал в комнату Вики и начал запихивать вещи в сумку, когда та наполнилась, вышвырнул её в коридор и открыл входную дверь.
– Пошла вон, – сказал он тихо.
– А где я буду ночевать?
– Мне похер, – так же тихо и невозмутимо ответил Павел Андреевич и захлопнул за дочерью дверь.
ГЛАВА 32
Уже, наверное, в тысячный раз Иштван смотрел эту кассету. Она стала чем-то сродни иконы, которой он поклонялся в последнее время. И это видео, в отличие от других фильмов, совершенно перестало его возбуждать. Образ Лили стоял у него перед глазами постоянно, но не тот, к которому он так привык, не образ нежной сладострастной развратницы, способной одним только движением ресниц возбудить любого мужчину, а всплывала та жуткая сцена, которую он застал в её квартире в день убийства. И теперь он смотрел и смотрел на живую Лили, стараясь вытравить из сознания страшные картинки, до сих пор не дающие ему спокойно уснуть.
Не случись той беды, он бы не топтался сейчас на месте, пытаясь начать делать то, о чём они с Лили мечтали. И будь она рядом, то новые фильмы уже давно тешили бы жаждущих наслаждений зрителей, а пока есть только слабые попытки, и получится ли из этого что-то, неизвестно.
Иштван нажал на пульте паузу и подвинул к себе папку с фотографиями, отснятыми им несколько дней назад для журнала. Хороша девочка, правда не идёт ни в какое сравнение с Лили, у которой сексуальность рвалась наружу, а здесь что-то другое, какая-то тайна, недосказанность во всём, в движениях, в позах, во взгляде. Он смотрел на изображения Вики, и ловил себя на мысли, что возможно, он попал на алмазную жилу, но зачем-то отдал её другому старателю. Сразу ведь было понятно, что в умелых руках эта девочка очень скоро превратилась бы в настоящий бриллиант, нужно было лишь слегка сгладить шероховатости.
В этой пачке фотографий были и те снимки, которые Иштван не показывал никому, он сделал их тайком и исключительно для себя: крупные планы, необычные ракурсы, на секунду открывшиеся места, которые до этого старательно скрывались. И хотел бы к чему-то придраться, сказать, вот мол ножки слегка коротковаты, личико не такое симпатичное, как хотелось бы, или попка немного рыхлая, да и грудь не фонтан, но чем дольше он разглядывал фотографии, тем больше убеждался, что всё было в этой девчонке идеально, а он идиот, выпустивший из рук такое сокровище. Вместо того, чтобы успокоится и думать о том, как двигаться дальше, Иштван ещё больше расстроился. Он выключил свет в кабинете и вышел в холл. На столе Сильвии был, как всегда, творческий беспорядок, а сверху всей этой кучи каких-то бумажек лежал свежий журнал «Erotika», открытый именно на развороте с фотографиями Виктории. Это уже было выше его сил. Он смёл всё, что было на столе, на пол и набрал на телефоне номер Сильвии.
– Дорогуша, не спишь ещё? – ехидно поинтересовался Иштван.
– Это вы, господин Молнар?
– Да. Я тут навёл порядок у тебя на столе…
– Это вы так шутите?
– Нет не шучу, ещё раз увижу у тебя такой бардак, уволю. И почему ты не сказала, что принесли журнал?
– Простите, не успела его вам занести.
– Что, засмотрелась?
– Ой, мне так понравились ваши фотографии. И Вики просто чудо.
– Ты случайно не взяла у неё адрес и телефон?
– Взяла, конечно. Звонила буквально час назад.
– Ну и что? – с надеждой в голосе спросил Иштван.
– Взял трубку мужчина, отец её, наверное, но он так плохо говорит по венгерски, что я почти ничего не поняла, кроме того, что Вики дома нет и сегодня не будет, а завтра утром у неё поезд.
– И где это, интересно, наша красавица решила провести ночь? У неё кто-то здесь есть, ты не спрашивала?
– Вроде нет никого. Хотя могла и подцепить.
– Узнай, во сколько завтра отправляется её поезд и попробуй её найти на вокзале. Узнай где живёт и сможет ли приехать ещё разок на несколько дней, мы вызов организуем.
– Хорошо, всё сделаю.
Иштван запер офис. На улице моросил дождь. Он накинул на голову пиджак и неуклюже перепрыгивая через лужи, быстрым шагом направился к воротам. В арке, возле мусорных баков мелькнула какая-то тень, он насторожился, и прижавшись к противоположной стене, попытался быстро проскочить в ворота.
– Простите, – услышал он за спиной женский голос.
Иштван остановился и оглянулся. В потоке тусклого света, исходящего от висящей наверху лампочки стояла Вика. Он не поверил своим глазам, и сделал несколько шагов навстречу.
– Вики, это ты? – спросил он, всё ещё сомневаясь.
– Да, – чуть слышно произнесла она.
– Что ты здесь делаете?
– Жду вас.
– Что случилось?
– Мне некуда идти, – после небольшой паузы, дрожащим голосом ответила она.
– А отец? Я знаю он дома.
– Он выгнал меня, – уже не сдерживая слез сказала Вика, и уткнулась Иштвану в плечо.
– Не понимаю. За что? Как он посмел выгнать дочь?
– Он увидел журнал… Мои фотографии… Он обозвал меня блядью, вышвырнул вещи на улицу и сказал, чтобы ноги моей в его доме не было.
Ишван снял пиджак, набросил его на плечи дрожащей девушки и взял её за руку, она была холодная как ледышка.
– Пойдём ко мне. А завтра я отвезу тебя к поезду. Ты же завтра уезжаешь? Во сколько отправление?
– В одиннадцать, – шмыгнув носом ответила Вика.
– Ну вот и хорошо. Пойдём.
В такси она сидела молча, уткнувшись лбом в стекло и смотрела на проплывающие мимо огни ночного Будапешта, Иштван не дёргал её расспросами, а просто наслаждался, неожиданно свалившимся на него счастьем. В груди всё трепетало. Такое чувство он испытывал много лет назад, когда был ещё мальчишкой, влюблённым в учительницу истории, а она во время урока присаживалась рядом с ним на свободное место, и он, вдохнув её аромат, впадал в блаженный транс, боясь пошевельнуться, чтобы не спугнуть свою любовь.
Вика разувшись, украдкой посмотрела на себя в зеркало, висевшее в прихожей, видок был ещё тот: спутавшиеся мокрые волосы, поплывшая тушь и синяки под глазами. Нужно было срочно что-то с собой делать, но вот так, прямо с порога, в чужом доме напроситься в ванную, не хватало наглости. Что человек подумает о ней? Хотя какая разница.
– Господин Монти, можно мне в ванну, а то выгляжу, как бездомная какая-то, – Вика саркастически улыбнулась. – А ведь я действительно бездомная…
– Вики, прошу, не называй меня «господин». Просто Монти или… Меня ведь зовут Иштван. И, пожалуйста, на ты. Хорошо?
– Согласна… Иштван.
– Я сейчас принесу чистое полотенце. Вот только халата у меня нет… И тапочек тоже.
– Не страшно.
Вика затащила в ванную комнату свою сумку, и расстегнув её ужаснулась тому бардаку, который был внутри. Даже если она и найдёт, что-то чистое и приличное из одежды, оно всё равно будет измято. Самым приемлемым вариантом оказалась футболка, которую она купила в подарок Валерке. Вика брызнула неё водой, разгладила и повесила на тёплый змеевик. В дверь постучался Иштван и просунул в щель полотенце.
– Вики, ты какой кофе любишь? – спросил он.
– А если я попрошу чай?
– Вот вы русские странные. Хорошо, ты пока принимай душ, а я сбегаю в магазин.
– Может не стоит?
Ответа она не услышала, только шаги и звук захлопнувшейся двери. Было очень неловко забираться в чужую ванну, но тёплый душ быстро снял напряжение. Вика, нежилась под струями воды, и разглядывала окружающие её детали, которые говорили о человеке больше, чем всё остальное: зубная щётка с торчащей во все стороны щетиной, волосинки застрявшие в бритве, несколько обмылков в грязной стеклянной тарелочке, не закрытый тюбик зубной пасты, заляпанное зеркало и занавеска, на которой уже начали образовываться коричневатые полосы от воды. Всё это были первые признаки одиночества и никому ненужности.
Вика вытерлась, накрутила на голове чалму из полотенца и буквально несколькими привычными движениями нанесла лёгкий макияж. Теперь можно было не шарахаться от своего отражения. Огромная футболка, достающая почти до колен, приятно согревала впитавшимся в неё теплом от батареи. Вика порылась в сумке в поиске каких-нибудь носочков, но ничего не нашла, и ступая босыми ногами по холодной плитке, приоткрыла дверь ванной. Первое что она увидела – розовые плюшевые тапочки, стоящие у самого порога. Это было так мило.
– Спасибо, Иштван, – сказала она, входя на кухню, из которой доносился запах фруктового чая.
– Прости, но я нашёл только этот. Был ещё с жасмином, но мне показалось, что тебе понравится с фруктовым ароматом.
Вика сделала вид, что она в восторге, хотя терпеть не могла чаи со всякими добавками. Иштван тоже делал вид, что абсолютно равнодушен к своей гостье, но постоянно ловил себя на том, что не может не смотреть на неё. Эта игра продолжалась почти весь вечер, пока не закончилась сливовица, и не прозвучал неожиданный вопрос.
– А ты видела когда-нибудь порно фильм? – спросил Иштван. – Я знаю, что в Союзе с этим очень строго.
– Видела, конечно, – как ни в чём не бывало ответила Вика, – мне друг, когда уходил в армию, оставил на хранение свой видеомагнитофон и кучу кассет. Там этого добра было много.
– И как тебе? – он смотрел ей в глаза, стараясь уловить нюансы.
– Не могу сказать, что я была в восторге от увиденного. В большинстве своём это обман. Так не бывает. Хотя, иногда возбуждало даже, особенно если смотреть без свидетелей.
– Меня удивляет твоя прямота и честность.
– А что здесь такого? Мы все занимаемся сексом, но только одни об этом предпочитаю молчать, другие стыдливо краснеют, а кто-то вообще делает вид, что всё это пошлость и западная пропаганда, а детей находят в капусте.
– Вики, а тебе было бы интересно посмотреть на весь процесс в живую, и можешь ли ты представить себя на месте тех, кого видела на экране?
– Интересный вопрос, – Вика задумалась.
В самом «процессе» она неоднократно принимала участие, даже пару раз наблюдала со стороны, как этим занимались другие, но всё это было взаправду, без какой либо постановки и дублей. Вика вспомнила, как в один из летних дней, сразу после экзамена по литературе, они с девчонками купили по бутылочке «Медвежьей крови» и пошли в парк кататься на лодках. Была раньше такая забава. Ну, не вина выпить, конечно, а на лодочке поплавать, а потом, когда стемнеет, пойти на танцы. А там вино никогда не бывало лишним. Но в этот раз катание оказалось недолгим. Они, как обычно, заплыли в самый дальний конец пруда, и вдруг Вика заметила на песочке, у самой воды, какое-то странное шевеление. Присмотрелась, а там такое! Стоит на коленях девица задравши юбку, а сзади неё, схватившись руками за её голую жопу, усердно работает симпатичный парень. Ничего вокруг не видят, только кряхтят и стонут. И лодка легла в дрейф… Эти двое были как одержимые, словно не трахались лет десять. Она одну за другой меняла позы – то на спинку приляжет, то на бок перевернётся, то усядется сверху. Не известно, понимали они, что кто-то всё видит, но девчонки насмотрелись всласть! И вот, сверху по тропинке, проезжает какой-то мужик на велосипеде. Увидел охальников, спрыгнул на землю и присел за кустиками. Подумали, что тоже, как и они, наблюдать будет. А мужик расстегнул брючки, и давай дрочить… В общем, испортил всю картину. Но девушки были не правы, поскольку самое интересное только начиналось. Парочка заметила его. Парень, не одеваясь, вскочил на ноги, и размахивая торчащим членом, кинулся к нарушителю их идиллии. Тот тоже вскочил, готовый защищаться… Вика первый раз в жизни видела дерущихся мужиков со стоящими членами. Это было очень смешно… Просто хоть бери и снимай подобное.
– Наверное да, – наконец, ответила она, – тем более первый шаг я уже сделала. Думаешь, мне было просто вот так взять и раздеться перед чужим человеком? Барьер внутри железобетонный был. А потом, когда я расслабилась, очень понравились ощущения. Я такого не испытывала даже с любимым человеком, а когда увидела фотографии, вообще обалдела. Смотрела на себя и мне хотелось себя.
– Вики, ты говоришь такие вещи, от которых у меня закипает кровь. Мало того, что я никогда не встречал девушек с такой органикой и сексуальностью, так ты ещё умная и рассудительная.
– Насчёт ума и рассудительности я бы поспорила, – рассмеялась Вика.
– Ну ведь первое ты отрицать не будешь? – не унимался Иштван.
– Нет. Это мой козырь. И я им стараюсь пользоваться. Не всегда, правда, это получается, – она вдруг стала серьёзной. – А что это ты пытаешь меня вопросами с каким-то подвохом? Небось что-то задумал…
– Что я могу задумать, когда рядом такая девушка? Тут даже гадать не нужно. Я бы за ночь с тобой пол жизни отдал.
– Вот прямо пол жизни? А как же твоё дело? Закончить то не успеешь.
Иштван едва сдерживался. В любом другом случае, он уже давно набросился бы на неё, а там будь что будет, но с Викой он сделать этого не мог. Он очень боялся этого чувства, которое очень сильно напоминало не сиюминутную страсть, а настоящую любовь.
– Это понятно, что такие как я не в твоём вкусе, но мы тоже люди, мы тоже можем быть нежными и любящими.
Вика внимательно посмотрела на Иштвана, впервые не как на начальника, не как на человека, который спас её, а как на мужчину. Если честно, то в обычной жизни, она прошла бы мимо даже не скосив на него взгляд. Пугало другое, почему толстяки преследуют её, почему они появляются в её жизни в самых неожиданных и ответственных моментах, и так влияют на происходящее в её душе, что это становится похожим на какое-то наваждение.
– Не подумай, что я хочу затащить тебя в постель.
– Да тут и думать нечего. Хочешь ведь?
– Да хочу, но я сейчас не об этом. Всё время после нашей встречи я думал только о тебе, строил планы, надеялся, но на землю меня спустила Сильвия, когда сказала, что ты завтра уезжаешь, – он посмотрел на часы, – сегодня уезжаешь. Я бы никогда не простил себя, что отпустил тебя. А если бы знал, что ты уезжаешь, то уж точно бы не отпустил. И тут выхожу, и встречаю тебя. Это же чудо. И я хочу предложить тебе продолжить это чудо.
– И как?
– Не уезжай.
– Ну это же невозможно, – встревоженно произнесла Вика, – так нельзя.
– А где написано, что человеку нельзя жить там где он хочет?
– Нигде не написано, но так нельзя.
– А я говорю можно. Ты остаёшься у меня. Ваши всё равно войска выводят. Через месяц здесь уже никого не будет. Свобода. Мы подаём документы в полицию с просьбой о политическом убежище, и всё.
– Легко как звучит. Но там же всё…, – Вика осекалась. Что «всё»? Ведь ничего и никого там нет, ну разве что Валерка и Рита. – И что я тут буду делать?
– Сниматься в моих фильмах, – радостно сообщил Иштван.
– В порно? – с недоумением переспросила она.
– Да. Ты будешь звездой. О тебе будут писать и говорить, тебя будут обожать, тебе будут завидовать.
– Списочек, конечно, внушительный. И снимать меня будешь ты? Смотреть, как меня трахают другие? Тебе будет приятно от этого?
– Не думаю. Я бы предпочёл делать это сам, не делясь с другими. Но ты рождена для другого. Я это вижу и это знаю. И мне это никак не помешает тебя любить…
– Ух ты! Это слово, всё-таки прозвучало.
– Я всё равно, рано или поздно произнёс бы его. Так, что ты скажешь?
Вика смотрела Иштвану в глаза, ловя в них искорки, которые то вспыхивали, то угасали, и не могла понять, чего в них больше, любви к ней или желания заполучить её. Был повод узнать. Она вышла в коридор, достала из сумки билет, вернулась на кухню и одним махом выпила рюмку сливовицы.
– А давай попробуем, – сказала Вика, и разорвала билет пополам.
