Текст книги "Знамена из Пепла (СИ)"

Автор книги: Виктория Шкиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Улле и уманны ежедневно ведут воинственные проповеди в храмах, но дух черни подорван тем, что Ключ Гибрахима – величайшая святыня салхитов – находится в руках Саффир-Шаха. Кроме того шах купил лояльность эмира, отправив к нему свою дочь, должную в скорости стать его женой. Эмир в ответ держит знать и вождей в кулаке и давит средь неё всякое недовольство. Нет никакой надежды, что удастся поднять северные санджаки на новую войну.

При этом, в Хаммадии и Мармаризане осталось множество людей привыкших жить мечом и не видящих себе иных занятий кроме войны. Можно не сомневаться, что ближайшее время, если шах не отыщет им дела, они собьются в шайки, погрузятся на корабли и поищут удачи в более богатой земле...»

Свернув письмо, Феранор быстро перевязал его шнуром и отложил. Взял другой и, наконец-то, увидел в нём своё имя. Прочитал несколько строк, убедился, что держит тот самый указ, свернул и спрятал его за пазуху. Остальные листы отнёс в шкаф.

В свою комнату он пришёл уже за полночь.

Первым делом Феранор достал свои трофеи из амаэльской сокровищницы, разделил их по ценности на три кучки. Самую дорогую запрятал в мешок – для Талиан. Двумя другими он планировал оплатить место на корабля и расходы на дорогу. Одну кучку он успел завязать в узелок, когда почувствовал между лопаток чужой щекочущий взгляд. Стремительно обернулся.

– Вы, что решили уйти прямо сейчас, хеир? – Бальфур, проходя мимо и зачем-то заглянувший а его комнату, стоял на пороге, опираясь рукой об косяк.

Феранор мысленно отругал себя, что не закрыл дверь.

– Утром.

– Как же вы доберётесь домой?

– Пока точно не знаю,– он отвернулся, быстро увязал второй узелок и положил его к первому.– Я рассчитывал на корабль «сапфирных драконов», но им запрещено брать попутчиков, поэтому поищу любое судно идущее на Восток.

– На Восток можно идти и к оркам,– усмехнулся улан.

Феранор обернулся, долго и с прищуром посмотрел на Бальфура.

– Не остри. Ты понял о чём я. Если корабля не будет, найду другой способ. В любом случае здесь я не останусь больше ни дня. Шутка Сандара и так затянулась.

– Я понимаю, хеир,– Бальфур вздохнул.– Хотя мне откровенно жаль, что вы покидаете нас. Как-то оно всё… неправильно. Но прежде чем мы расстанемся, позвольте мне отблагодарить вас.

– За что?

– Денег у меня не много,– продолжал Бальфур будто не слыша.– Но я и не стал бы их предлагать – это слишком мизерная плата за жизнь и свободу которыми я вам обязан. Я бы отдал свой фамильный перстень, но… его отобрали ещё в подвале работорговца. Любой эльдар моего Дома помог бы вам, едва взглянув на него. Но...

– Бальфур, Бальфур,– Феранор глубоко вздохнул, улыбнулся.– Отчего остальные не такие как ты? Только никакой благодарности мне не надо…

– Нет. Дослушайте, хеир. Перстня нет, потому позвольте мне пойти с вами в порт. Стоит мне сказать пару слов капитану «драконов» и он возьмёт вас с собой без оговорок. Не смейтесь, хеир. Не забывайте кто мой отец!

– Закупщик вина к столу Беренеля.

– И уже долгое время. А это значит, он больше чем друг, он почти родственник!

Феранор долго и внимательно смотрел на своего улана. Лицо его было серьёзным.

– Спасибо,– сипло сказал он.– Спасибо Бальфур. Держись подле Агаолайта. Он – хороший командир и эльдар.

– Я запомню. До завтра, хеир.

– До завтра, Бальфур.

***

Всю оставшуюся ночь Феранор не сомкнул глаз. Он бродил по комнате, одолеваемый мрачными мыслями. Ему мерещился хохочущий над его просьбой капитан «Жемчужины Феритэи», которого он никогда не видел, но тот всё равно представлялся ему во всех подробностях. Сандар, спешащий предупредить своих дружков о возвращении Феранора. Эльвенорский порт, где его будет поджидать стража или даже наёмные убийцы. Его командир, недоверчиво ковыряющий ногтем печать на подложном указе…

Над городом, со стороны шахского дворца, поплыл раскатистый медный звон – заступала первая утренняя стража. Начинался рассвет.

Бальфур ждал его на конюшне с уже осёдланными лошадями. Сандар не вернулся, волшебница ещё не проснулась и некому было их останавливать. В порт они двинулись по самой короткой дороге через базар.

Утреннее мягкое солнце, ослепительно яркие краски, первые редкие покупатели. Ещё нет той сутолоки, хаоса иразноязыкого гомона которые заполнят базар всего через несколько часов. Немолодой мужчина с повязкой на лбу, похожий на вырванную из забора жердину, идёт сквозь ряды, сметая метлой оставшийся с вечера мусор. Многие торговцы только выкладывают товар на прилавки. Вот овощи, вот свежая рыба из ночного улова, вот только срезанные розы, с непросохшей росой на бутонах. Рядом источают сладкий аромат свежие фрукты.

– Катмэ! – Феранор резко дёрнул поводья, тормозя жеребца.

Мгновением позже тормозит Бальфур.

Дорога впереди была перекрыта. Поперёк ведущей в порт улицы, стояло восемь воинов. Кряжистые, в тёмных кольчугах с круглыми бронзовыми нагрудниками, островерхие обмотанные тканью шлемы, из-под которых на эльдаров угрюмо взирали орочьи физиономии.

Стояли свободно, чтобы не мешать идущим по своим делам горожанам, но с приближением всадников быстро сгустились, выстроились в линию.

– Я же обещал с тобой ещё встретиться! – Глышак (Феранор сразу узнал его) вышел вперёд, встал перед строем, широко расставив ноги и положив руку на рукоять сабли.

«Чтоб тебе провалиться, мерзкая харя! – подумал, скрипя зубами, Феранор.– Тебе и твоим шпионам! Как ты не вовремя...»

В случайное совпадение он не верил.

Глышак, будто прочитав его мысли, широко и довольно улыбался, демонстрируя две пары жёлтых клыков.

– Куда ты собрался, алв? Да ещё в такую рань!

– Мы не желаем драться с вами...– открыл рот Бальфур

– Я не с тобой говорю, щенок!

Юноша вспыхнул, подавился словами.

– Прочь с дороги, чумное отродье! – Феранор двинул коня на корпус вперёд, желая толкнуть Глышака его грудью.

Тот не шелохнулся, но строй за ним побежал волной поднятых щитов, пахнул решимостью и едва сдерживаемой жаждой драки.

Феранор остановился увидев хищный блеск нацеленных на него копий. Не протазаны и рогатины, какими орки привыкли встречать кавалерию, а короткие для боя в тесноте улиц.

– Я предлагал тебе схватку один на один, помнишь? – процедил Глышак. – Но ты отказался! Я даже начал сомневаться, мог ли такой трус побить моих воинов?..

Он ещё что-то говорил, но Феранор не слушал. Привстал на стременах, коротко, незаметно огляделся. С базарной площади отходили ещё две дороги. Одна вела к памятному по первому дню бетелю Балаяль ан-Аллут, вторая к городским воротам. От одной мысли бегстве, на скулах Феранора вздулись желваки. Никогда он не терпел такого стыда. Но если плюнуть на гордость, вернуться к посольству и галопом помчаться по другой дороге, нещадно давя горожан...

– Хеир, мы не успеем,– обеспокоенно сказал Бальфур, показывая на солнце.

До второй стражи оставалось всего ничего.

–...Первый раз ты спрятался от меня за стенами посольства, – продолжал Глышак.– Второй раз ты прикрылся клятвой. У тебя нет ни доблести, ни чести. Противно марать о такого клинок. Беги, luylaberac! Прячься за стенами, из-за которых тебе больше не выйти!

Феранор разглядывал воинов за его спиной. Всего одна жиденькая цепочка, налететь с разгона, разметать и потоптать конём не сложно, если с разгона. Но кинуться на орков – подставить Сандара... Впрочем, ему не привыкать лгать и оправдываться. Гораздо хуже, что он нарушит обещание данное Митру.

Словно ему мало было нанесённого унижения, Глышак перешёл с джаншуха на понятный горожанам атраванский. Повысил голос, весело рассказывая нечто такое, отчего лица прохожих стали растягиваться в похотливых улыбках.

Бальфур прислушался, густо покраснел то ли от стыда то ли от гнева.

Скрипя зубами, Феранор развернул коня прочь. Помедлив, Бальфур бросился догонять командира, успевшего удалиться на несколько десятков шагов.

Глышак спокойно смотрел им вслед, ухмылялся откровенно презрительно. Но ровно через одно мгновенье улыбка его потускнела, еще через долю секунды преобразилась в свирепый оскал.

– Хакка-ниэн!

Феранор резко развернулся, с места рванул в галоп. Над головой сверкнул меч. Глышак успел шарахнулся в сторону, выхватил саблю. Строй ас’шабаров в мгновение ока распался, пропуская всадника сквозь себя. Капитан увидел пустую улицу, с которой, чудесным образом, исчезли все прохожие, синюю полоску моря, стеснённую куполами храмов, а потом конь его завизжал споткнулся и пал. Феранор вылетел из седла, грянулся, несколько раз перекатился, загребая одеждой пригоршни пыли. Удар о землю вышиб из лёгких весь воздух и знатно его ошеломил. Он не видел, как Бальфур выхватил меч, ринулся к нему на выручку, как орки Глышака преградили ему дорогу, попытались стащить с лошади, как молодой эльдар с трудом отбился, ранив одного из противников.

Он со стоном обхватил голову руками, свернулся клубком. Казалось, болела каждая кость. Он перевернулся на живот, увидел бьющегося на земле жеребца, с торчащим из крупа копейным древком…

– Бе… гун!..– простонал Феранор едва шевеля разбитыми в кровь губами.

«Верный мой друг, как же так?!»

Бальфур, приникнув к седлу, стремительно удирал, перепрыгивая через ряды прилавков, сшибая копытами горшки…

Его бегство совсем не расстроило Феранора. Скорее даже утешило. Он с трудом поднялся на четвереньки и тут увидел свой меч. Он лежал совсем рядом, надо лишь протянуть руку...

Тяжёлый сапог орка опустился на рукоять, вдавливая её в землю вместе с пальцами.

– Ну вот и всё. Я же говорил – тебе не сбежать!

Феранору стало совершено ясно, что сейчас его убьют. Зарежут словно свинью.

Волна дикой животной ярости затмила сознание. Вся злость, все нанесённые ему обиды внезапно сошлись воедино, найдя воплощение в этом орке. Капитан зарычал, как бешенный зверь, стремительно выхватил из-за пояса кинжал, полоснул Глышака чуть ниже колена. Реакция у орка оказалась на высоте. Он проворно убрал ногу из-под удара. Засмеялся.

– Ага! Ты всё же решил умереть как воин! Я это хвалю! Отойдите все, дайте нам место!

Феранор, тяжело дыша, встал, поднял меч, перехватил ловчее кинжал. Глышак отступил на десяток шагов, вооружился второй саблей, ждал его, с улыбкой разминая кисти.

Из мира как будто ушли все звуки. Феранор ощутил себя так, как если бы оказался на узкой тропе, где-то впереди его желанная цель, а между ними препятствие в лице одного единственного орка.

Феранор атаковал первым, ударил коварно мечом и кинжалом – Глышак шутя отразил, перешёл в контратаку.

Отбито!

Они закружили, выжидая удобный момент… Выжидал Глышак – Феранору же медлить нельзя. Заветная смена второй стражи, с каждым вздохом была всё ближе…

Он прыгнул вперёд, быстрый, как удар молнии, так же стремительно ударил. Меч и две сабли скрестились, высекая сноп искр. Скрестились ещё. Ещё раз. Ещё…

Глышак буквально жонглировал саблями, меч всякий раз отлетал, отбитый и ещё раз отбитый. С болью в сердце Феранор признал, что Глышак не зря стал вождём и полностью заслуживал той похвалы, с которой о нём отзывался Митр. Отсутствие грации и фехтовальных изысков он с лихвой компенсировал быстротой. И ещё: он почти не атаковал, зато Феранор выкладывался весь, так, что уже едва дышал от собственного напора. В какой-то момент ему всё же улыбнулась удача. Он сумел развернуть орка лицом к яркому утреннему солнцу, увидел, как тот неприязненно щурится. Капитан тут же послал оба клинка вперёд, стремясь поразить врага в плечо и лоб. Но, опережая эльдара всего на миг, Глышак скрестил сабли, посылая солнечный зайчик ему прямо в глаза. Феранор непроизвольно дёрнул головой... И промахнулся. Глышак исчез и вдруг появился сбоку. Одна его сабля резанула эльдара по животу, со скрежетом пройдя по звеньям одетой под колло кольчуги, вторая – выбила из левой руки кинжал.

– Добрая у тебя броня,– заметил вожак.– Я её заберу!

И тут же ударил…

Феранор еле успел отбить. Заблокировал мечом левую саблю, сорвал дистанцию, перехватывая правую руку орка. Они сцепились, закрутились. Эльдар ударил врага ногой в живот, кинул спиной на прилавок, прыгнул следом, ударил по едва прикрытому платком горлу. В последний момент орк дёрнул головой и подставил предплечье, так, что меч лишь резанул по шее и скуле. На кольчугу Глышака потекла тоненькая струйка тёмной крови.

Феранор отскочил. Глышак неожиданно оскалился, хрипло отрывисто рассмеялся. Феранор с недоумением ощутил нарастающую режущую боль чуть ниже пупка. Посмотрел, увидел сочащуюся кровью прореху в кольчуге. Удивился, как это его кишки ещё не валяются на земле.

Над городом полетел раскатистый медный звон – стража в шахском дворце сменялась второй раз…

– Нет…– сердце Феранора оборвалось, точно Глышак проткнул его саблей.

Дыхание его перехватило, он пошатнулся...

Орк ударил. Феранор попытался поднять меч, но тот стал будто свинцовым. В глазах засверкало. Боль вырвала из горла Феранора крик. Кровь застучала в висках, что-то очень крепко приложило его по затылку, он увидел небо, чистое, без единого облачка. И перевёрнутое лицо Глышака. Он стоял над ним, со стороны макушки и торжествующе улыбался.

– Alvim! – пробился сквозь шум в ушах чей-то крик, лицо Глышака стало озабоченным, злым.– Stakhtsat ikh!

Феранор провалился в темноту.

[1] военный чин, аналог командира дивизии

[2] Смена второй стражи происходит через два часа после рассвета.

[3] Эльдарский оклик. Иногда используется как радостное приветствие.

[4] Эльдарское похабное ругательство.

[5] У эльдаров нет тюрем для длительного содержания осуждённых. Наказания ограничивается денежным штрафом, поркой, реже изгнанием или совсем редко – «Рощей Покаяния» для самых мерзких. Рощи боятся больше всего, потому что преступника, в прямом смысле слова, обращают в дерево и оставляют на пару веков, подумать над своим поведением.

Глава 20. Кара и Надежда

Голову раскалывала давящая боль, в живот будто воткнули раскалённый нож, а во рту было сухо как в Хаммадийской пустыне. Нос резала вонь прелой растительности и застарелых экскрементов. Он очнулся в почти полной темноте, тоненький лучик света проникал к нему через маленькое зарешеченное оконце под низким потолком. Неподалёку кто-то неразборчиво бормотал, капала вода.

Он пошевелился, услышал сухой треск и железный звон, понял, что лежит на охапке тростника, а руки его скованы цепями. Оружия, кольчуги, кошелька – нет. Впрочем, будь они при нём, Феранор сильно бы удивился.

Он ощупал живот, обнаружил пониже пупка свежий заживающий рубец. На затылке наткнулся на шишку и засохшую кровавую корку. Те, кто его сюда засадил, явно позаботились о его здоровье, заживив раны с помощью волшебства.

Прошло некоторое время, прежде чем глаза успели привыкнуть к мраку и он разглядел перед собой ржавые прутья решетки. За нею, во мраке, угадывалась ещё одна. Там что-то ворочалось, кряхтело и глухо покашливало.

– Ай...йя! – с трудом ворочая языком прохрипел Феранор.– Есть... кто… нибудь?! Ещё… Кто... Где... мы...

Он в общем-то и так догадывался, что в тюрьме, но желал уточнить.

Послышался звон цепей. В полумраке возникла страшная заросшая бородой одноглазая рожа. Оскалив распухшие дёсны с жёлтыми пеньками зубов, рожа что-то проговорила на незнакомом языке, шамкая и плюясь.

– Ну и урод... же... ты...– заключил Феранор.

Сосед показал ему согнутую в локте руку и скрылся во тьме, бормоча под нос и гремя цепью.

Феранор уселся, подобрал к груди ноги, упёрся в колени подбородком. В желудке забурчало, мысли в голове ворочались с трудом.

Итак, он в тюрьме. По каким-то причинам Глышак не прирезал его сразу, как собирался, а посадил сюда. Возможно, жадность возобладала над орком и он решил слупить за Феранора выкуп. Логика в этом была, ведь для всех в Атраване он по прежнему оставался командиром посольского эскорта. Вспомнив о своей должности, он вспомнил и о фальшивом указе. Схватился за грудь, обнаружил, что заветный пергамент пропал вместе с остальными вещами.

Послав Глышаку самоё чёрное проклятие, Феранор поддался слабости и медленно улёгся на шуршащий тростник.

А что если Глышаку просто не дали его добить? Что если это слуги шаха посадили обоих драчунов в подземелье, чтоб те поостыли? В Душе его зажглась тихая надежда, что всё разрешиться легко, вот-вот придет Митр и со своей особенной, слегка ироничной, улыбкой скажет, что он свободен. Тогда, наверняка, и вещи вернут.

Но тогда почему на нём цепи?

Не найдя никакого разумного объяснения он повернулся на бок и попытался уснуть. Боль в голове острым гвоздём долбила затылок. К голоду присоединилась жажда.

***

Казалось, что прошла вечность, прежде чем за решёткой замерцал жёлтый неверный свет лампы. Кто-то уверенно шёл к нему, стуча каблуками по камню. Спустя десять долгих ударов сердца он увидел два разновеликих силуэта, остановившихся перед решёткой.

Тот, который повыше, повесил лампу на торчащий из стены крюк, прошипел спутнику несколько слов и ушёл. Оставшийся поставил на пол котомку, снял с лица платок.

– Ну и темень,– сказал он, голосом Сандара и тут же сотворил маленький клубящийся светляк.– Айя. Как чувствуешь себя?

– Восхитительно! – Феранор невольно зажмурился, в соседней камере разразился бранью заросший человек.– Так… восхитительно, что… даже ка... каю радугой… Хочешь взглянуть?

Он осторожно открыл один глаз, привыкая к ярком свету, затем второй.

– Зачем ты пришёл? – спросил он холодно.

– Пришёл проведать друга. Ты не рад? – эльвенорский посол деланно развёл руками, всколыхнув полами чёрного хаммадийского балахона, накинутого поверх одежды.– Нет, не отвечай. У тебя сейчас такое выражение лица, что я прямо переношусь в прошлое. Обворожительные в своей дикости бединки, ароматы благовоний, горячие камни, мыльная вода, разъярённый ты, пытаешься меня утопить… Вернёмся домой – обязательно потребую воплотить эту сцену в скульптуре. Назову её… назову… как-нибудь назову.

– Что тебе нужно? – повторил Феранор.

– Я же сказал, ты, забыл? Тебя так сильно ударили по голове? – он сделал короткую паузу.– Понял. Ты не настроен на шутки. Местечко и впрямь не очень подходящее.

– Убирайся.

– Эй, потише. Умерь свой праведный гнев! Да, я немного обманул тебя, виноват! Но для твоего же блага. Я спасал тебя, неблагодарный.

Феранор глянул на посла. Несколько секунд казалось, что он вот-вот кратко, но ёмко скажет куда Сандару следует идти за благодарностью, но только скрежетнул зубами и отвернулся.

– Ты думаешь, я тебя предал,– вздохнул Сандар, глядя ему в спину.– У тебя есть на это полное право. Я действительно написал тот указ и сам приложил к нему отцовскую печать. Так получилось, что я случайно услышал его разговор с лордом Эрандилом касаемо тебя. Из подслушанного я понял, что против тебя готовится какая-то потрясающе крупная гадость. Мой отец упоминал Рощу Покаяния, ты знаешь, что это значит? Знаешь же.

– Знаю,– Феранор слегка повернулся, глянул искоса.– Обратят в дерево на несколько лет. Но разве я просил тебя о помощи?

– А тебя самого надо просить, если ты видишь, что твоему другу грозит беда?

– И ты решил, что мне лучше стать изгнанником, дезертиром. Решил за меня и лишил всего…

– Тебя и так бы лишили всего,– возразил Сандар.– Где ты видел, чтобы дубы были капитанами? Я сейчас про деревья, а не про умственные характеристики некоторых. Или ты отрицаешь, что ходить по земле на своих двоих лучше, чем прорастать в неё корнями?

Он помолчал, переводя дыхание.

– У меня был план. За год всё должно было проясниться. Ты обрёл бы славу, известность, что затруднило бы моему отцу исполнить задуманное. Дома всё утихнет, успокоится. Эрандил наконец-то пристроит свою дочь и ты перестанешь быть ему угрозой…

Феранор вскипел. Вскочил, оглушительно громыхнул цепью, саданул кулаком по прутьям.

– Провалиться в Бездну, тебе и Эрандилу, собачий ты сын! Ты знал, что я люблю Талиан, знал!

– Знал,– Сандар вздохнул.– Не хочу, чтобы между нами оставались какие-то недомолвки, потому буду говорить так же прямо как ты. Без намёков. То, что Талиан нравилось спать с тобой, не означает, то она стала бы рожать твоих детей и называть тебя «мужем и господином».

– Что?!

– Ты же понимаешь, что она не сможет скитаться вслед за тобой по пограничным крепостям? Она не станет жить подле казармы и довольствоваться сараем, который ты называешь имением. Она не сможет оставить друзей.

– Да…

– Нет, не перебивай! Ты парень честный, провинциальный. Всегда говоришь то, что думаешь, без фальши и недосказанности, и это мне в тебе нравилось. И ты не дурак, потому в глубине Души сам понимаешь, что ты для неё чужак. Минутное увлечение. Её компания, в которую ты так стремишься – не для тебя. Это змеиный клубок, где без интриг и шагу не ступишь. Измены, насмешки, сплетни за спиной и глупые розыгрыши… ты не сумеешь перестроиться, чтобы принять всё как должное и играть по их правилам. И не сможешь заткнуть насмешникам рты, вызывая на поединок.

– Но…

– Подожди, я не закончил! Теперь, поговорим о самой Талиан…

– Нет! – рявкнул Феранор угрожающе громыхая цепями.– Замолчи! Не смей даже говорить о ней, лжец!

–…Ты же понимаешь, что она не сможет скитаться вслед за тобой по пограничным крепостям. Разве она где-то когда-нибудь говорила, что любит тебя, а? Моменты когда вы делили ложе, не считаются. В той эйфории жениться пообещаешь и не заметишь.

Феранор ударил в прутья так, что вся решётка загудела, а с потолка полились струйки песка. Мужик в соседней камере прорычал что-то одобрительное.

– Замолчи, или я убью тебя!

– Обязательно,– холодно ответил Сандар.– Как только выйдешь. Чему я хочу поспособствовать. Ты ведь хочешь выйти и открутить мне голову? По глазам вижу, что хочешь.

Феранор не ответил. Он пытался отдышаться, гася вспышку ярости.

– Так вот,– продолжал Сандар.– Я заплатил тюремщику мешок серебра, чтобы попасть к тебе. Он скоро вернётся, так, что времени не так много чтобы тратить его на ругань и ссору. Слушай сюда. Над тобой будет суд. Ты напал при свидетелях на шахскую стражу – за такое рубят головы, но я знаю, как оправдаться. Когда спросит – отвечай, что Глышак тебя оскорбил. Потребуют свидетелей – скажи, что предоставишь. Чаще вспоминай о Митрасире, о том, как спасал его в руинах. Кроме того, я сделал щедрое пожертвование в местном главном бетеле и сделал большой подарок уманну. Когда все выскажутся, он предложит тебе покаяние и ты согласишься! Пройдёшь ритуал очищения, выдержишь девять дней на строгом посту в храме и всё! От обязательных унизительных работ я тебя откуплю… Катмэ! Идёт тюремщик. И вот ещё что...

Сандар придвинул ногой сумку к решётке.

– Это тебе. Не знаю, как кормят в шахских тюрьмах, но сдаётся, что скверно.

***

В сумке обнаружились каравай хлеба, кусок печёного на углях мяса и фляга крепкого вина. Вину Феранор обрадовался больше всего. Он не знал, когда за ним придут для суда, но надеялся, что скрасить время ожидания ему хватит.

Сосед беспокойно возился, причмокивал губами, с видом голодной собаки смотрел ему на руки. Только не поскуливал. Феранор мысленно усмехнулся точности сравнения, заткнул флягу и перебросил её через коридор.

– Держи, образина.

Человек ловко поймал её на лету, отвернулся, довольно бурча, жадно приник к горлышку. Шумно и долго хлебал, пока не осушил флягу до дна. Довольно вытер усы.

– Толфин! – он треснул себя кулаком в грудь.

– Тол-фин…– по слогам повторил Феранор.– Тор-фин?

– Йа,– подтвердил космач.– Толфин.

– Вот и познакомились.

Капитан позволил себе усмехнуться. Гордландский пират – достойная компания эльвенорскому капитану.

***

Тоненький лучик света – единственная его связь с внешним миром, угас, погружая камеру в полную, непроницаемую тьму. Никто за ним так и не явился. Наверное судья решил отложить его дело на утро.

Он долго ворочался на сухом тростнике. Иногда он погружался в сон, быстрый, неровный, утомлявший сильнее, чем полная бессонница. Ему мерещились свет факела, шаркающие шаги, звон ключей надзирателя. Несколько раз он вскакивал на ноги, потому что в темноте ему слышался весёлый голос царевича Митрасира.

Последнее было хуже всего. Подсознательно в Фераноре билась надежда, что боевой товарищ, неоднократно выручавший в походе, не оставит его и на этот раз. Но почему-то всё медлит.

«Он должно быть сильно сердит на меня. Я нарушил своё обещание… но ведь мне не оставили выбора!»

«Зачем царевичу всё время спасать меня? – отвечал холодный голос рассудка.– Нянькаться как с малым дитём… Какая ему с того польза?»

«Я брошен и позабыт,– размышлял Феранор.– Где вы, друзья мои?! Агаолайт. Бальфур. Почему вы оставили меня все?! Лаккэнан был прав – я просто притягиваю неприятности!»

Во тьме замерцал огонёк. Он медленно неуверенно приближался.

«Слишком поздно для суда,– подумал Феранор, дивясь, что не слышит шагов.– Похоже, тюремщик обходит свои владения»

Незаметно исчезли все звуки, хруст подстилки, капающей воды. В камеру Феранора, прильнув к решётке, заглянуло невысокое, похожее на бледное привидение, существо. Его ослепил свет, но почти в ту же секунду источник его сместился и капитан смог увидеть лицо гостя с маленьким вздёрнутым носиком и большими оливковыми глазами.

– Проснитесь, хеир,– услышал он мягкий голос Даемары.– Нам надо поговорить.

– Я не сплю. Что…

Она прервала его, прижав палец к полным губам.

– Тише. Я не должна здесь находиться. У меня очень скверные новости.

– Суда не будет?

– Он уже состоялся. Великий Визирь вынес приговор сам, не став поручать ваше дело судье. На рассвете вас казнят.

В горле Феранора пересохло. Он с усилием сглотнул.

Даемара вздохнула.

– Визирь не скрывал, что это политическое решение. Глышак – крупный вождь. Оправдать вас – значит, не только потерять лицо, показать, что на его ас’шабаров можно безнаказанно нападать, но и нанести оскорбление всем оркам, служащим шаху.

– Глышак сам просил поединка.

– Поединка?! – кажется, волшебница удивилась.– Ах, да… вы были тяжело ранены, не знаете, что вся охрана посольства бросилась к вам на выручку. Дело дошло до мечей и чудо, что обошлось без убитых!

«Бальфур! – сообразил Феранор, чувствуя, как теплеет на сердце.– Вот же…»

Он задохнулся от ликования, не в силах подобрать ему верный эпитет.

«Сообразил! Поскакал за помощью вместо того чтоб ложиться костьми в неравном бою!»

– Эту грандиозную битву пришлось разнимать сафуадам. Хвала Солнцеликому, что они разрешили мне заняться вашими ранами, иначе вы не дожили бы и до полудня.

«А вот это было бы лучше»,– Феранор помрачнел, вспомнив где находится.

– И что теперь? Вы явились сюда среди ночи только за тем, чтобы это сказать?

Она снова вздохнула и вздох этот показался ему насквозь фальшивым.

– Сандар хотел, чтобы я вывела вас, укрыв с помощью чар. Он не оставляет попыток вас спасти. Но я не имею права помогать вам, хеир.

«Решила бросить меня,– подумал он, отстранённо.– Как не нужный хлам...»

– Понимаю. Договор с Атраваном стоит...

– Не понимаете,– холодно оборвала его Даемара.– Никакого договора не будет. Посольству предписано отбыть домой в течение месяца. Милостью шаха нам дозволено оставить представительство для выкупа попавших в рабство сородичей и не более.

«Ага,– сообразил он.– Значит, это не расчёт, а месть!»

Наверное, что-то промелькнуло в его взгляде, потому, что волшебница начала объяснять.

– Если сейчас я спасу вас с помощью чар, куда вы пойдёте? В посольстве вас не спрячешь. Как только станет известно о вашем побеге – туда придут в первую очередь, не говоря о том, что все подозрения целиком и полностью лягут на нас. Вы симпатичны мне, капитан, не скрою. Но ради вас я не стану рисковать всеми.

– Возвращаясь к вам,– продолжала она.– На корабле не уплыть – после убийства известного проповедника в заливе дежурит военный корабль, все уходящие суда проверяют. Даже если вам каким-то чудом удастся проскользнуть мимо них, что вас ждёт дома?

– Роща Покаяния,– угрюмо докончил Феранор.– Ну что же... спасибо за предупреждение! Если это всё, то оставьте меня, хейри. Я хочу провести остаток жизни наедине с Солнцеликим. Надо подумать, что я буду ему говорить при встрече…

«Не дам зарезать себя как барана. Дождусь, когда откуют и наброшусь на стражу, а там будь, что будет!»

– Не торопите встречу с Творцом,– проговорила она, словно прочитав его мысли.– Всегда есть выход. Однако бывает так, что принять его мы не готовы. Если вы хотите служить Эльвенору и далее, то вас не должно смущать ни место ни роль. Они – декорации, театральные маски. Важен лишь размер пользы, которую вы принесёте.

– Не понял…– честно признался Феранор.– Вы же сами только что сказали, что не станете рисковать всеми ради меня…

– Это не ради вас.

– А ради чего?

– Вернёмся к нашему прошлому разговору, про ослов?

***

Первый солнечный лучик пробился в камеру сквозь окошко под потолком. Феранор, усаживаясь, захрустел тростником. Прислушался, не доносится ли позвякивание ключей и шарканье надзирателя? На улице протяжно запел азан, призывая к первой молитве.

Феранор уже знал, что его обещали обезглавить на рассвете, на Базарной площади. Остаток ночи он так и не заснул. Думал о смерти, о словах Даемары, мучился от ожидания. Скорей бы уже…

Он вздрагивал, ловя каждый шорох, мучительно вслушивался в темноту. Каждую секунду казалось, что сейчас дверь откроется и войдёт надзиратель.

Рука его непроизвольно потянулась за пояс, пальцы нащупали гладкий ободок перстня – прощальный дар Даемары. Поддавшись внезапному порыву, он вынул его, осмотрел ещё раз. Отлитый из олова, но с затейливым орнаментом, в виде змея, свернувшегося вокруг отшлифованного яблочно-зелёного камня, кусающего свой хвост. Она оставила его и исчезла, быстро, внезапно, буквально растаяв во тьме.

...Гнетущую тишину разорвал человеческий гомон, топот и бряцанье. В соседней камере проснулся и замычал узник. Феранор не успевал спрятать перстень за пояс, потому просто надел на палец. Понадеялся, что в темноте охрана его не заметит.

У решётки возникло четверо бединов в дешёвых доспехах из нескольких слоев простёганной ткани, набитой хлопком. Плечами они почти полностью перегораживали коридор. Чёрные лица так сливались с окружающим мраком, что если бы не поблескивающие белки глаз, то можно было подумать, что голов у них нет. Нацелив на Феранора копья, они дождались пока прячущийся за их спинами тощий и горбатый надзиратель отомкнёт цепь от стены. Лёгкими уколами наконечников они погнали его перед собой. Феранор не сопротивлялся. Его ослепил яркий солнечный свет. Полуслепого его затолкали в клетку. Звякнула закрывшаяся дверь, щёлкнул засов, заскрипели, проворачиваясь, оси колёс. Он понял, что едет.

Базарная площадь претерпела изменения. Её середина была освобождена от прилавков, на их месте громоздился помост с накрытым ковром креслом. Напротив него находился массивный кусок полена, расколотого пополам, со специальным углублением для подбородка. Рядом стояла большая ивовая корзина.