Текст книги "Академия для Кэт: Найти координаты (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Академия для Кэт: Найти координаты

Глава 1

Обычно мне везло. Для меня всегда находилось место в льготных программах оздоровления или выделялись бесплатно и без очереди дорогостоящие лекарства. А в той, прошлой, здоровой и счастливой жизни я почти всегда успевала на последний автобус, купить что-то, что на мне и заканчивалось, например, булочку в буфете, умудрялась упасть и не то чтобы не покалечится, а даже не расшибиться. Да я даже периодически выигрывала в лотерею! И вот сегодня мое везение закончилось. Выдохлось. Испарилось как лужа на полуденном солнце.

Июльский зной фантастическим маревом плясал над асфальтом. Разомлевшие от жары голуби лениво полоскались в натекшей из кондиционера луже. Редкие прохожие торопились перескочить открытое пространство, залитое полуденным солнцем, казалось, сжигавшим все живое на своем пути.

Выйдя из охлажденного кондиционером холла больницы, я жадно хватанула раскаленный воздух ртом и тоскливо посмотрела на разделяющий поликлинику и подъезд моего дома отрезок пути. Инна Афанасьевна, мой лечащий врач, знала, насколько плохо я переношу жару, но выбора не было ни у нее, ни у меня. Сегодня Инна Афанасьевна работает последний день перед отпуском, а у меня вчера был последний день приема лекарства, после которого нужно было обязательно показаться своему врачу. Вот и вышло, что мне пришлось в самую жару выйти из квартиры.

Изучив меня, ощупав, прослушав и осмотрев везде, где только можно, Инна Афанасьевна вздохнула и покачала головой:

– Положительной динамики практически нет. Катюш, может, у вас все же получится насобирать нужную сумму? Сейчас же очень много различных программ и благотворительных организаций! Мне жаль это говорить, но болезнь прогрессирует катастрофически, а очередь на бесплатную операцию тянется годами …

Она недоговорила. Но я и так все поняла. Я все знала о своей проклятой болячке, начиталась за истекший год. Мое сердце умирало. И сделать ничего было нельзя. Только операция, но… Кроме меня, самой старшей, в семье еще трое детей. Папа надрывается на двух работах. И все равно в сложившейся ситуации потребуется не один год, чтобы наскрести нужную сумму на внеочередную, коммерческую операцию. А «благотворительные» организации одна фикция. Может быть, где-то там далеко, где нас нет и быть не может, они и функционируют как положено. А у нас это всего лишь красивая ширма для мошенничества. Год назад, когда стало понятно, что медикаменты и консервативное, как говорят врачи, лечение меня не спасет, я попробовала обратиться в некоторые фонды… Там скромно промолчали. Будто моего обращения и не было. Но зато на пороге квартиры начали появляться некоторые, скажем так, личности, предлагающие свою помощь в сборе средств на операцию. За просто конский процент. Я должна была отдать «помощникам» от семидесяти до восьмидесяти процентов собранных средств. И если я, семнадцатилетняя девчонка, еще могла на что-то надеяться и согласиться, то нечаянно услышавший «предложение» папа рассвирепел и едва не покалечил «помощничка», вышвыривая того из квартиры. А после популярно мне объяснил, куда пойдут отданные в эти, так называемые, фонды деньги. Поэтому, нет. Этот путь для меня закрыт.

Лучезарно улыбнувшись лечащему врачу и пряча за сияющей улыбкой отчаяние, я кивнула:

– Так и сделаем! – Но мы обе хорошо понимали, что я солгала.

Инна Афанасьевна снова вздохнула и уже осуждающе покачала головой:

– Катя-Катя! Ты же молодая! Восемнадцать лет едва исполнилось! Вся жизнь впереди! Нельзя же так…

Я тоже перестала улыбаться и неожиданно даже для самой себя призналась:

– Инна Афанасьевна, у меня не получается выйти на настоящие благотворительные фонды. Все, что нахожу в интернете – мошенники и шкуродеры, наживающиеся на чужой беде и доверчивости. А родители из шкуры вон лезут, чтобы накопить мне на операцию. Даст Бог, все будет хорошо.

Инна Афанасьевна долго молча смотрела на меня в упор. А потом все-таки взялась за ручку и открыла мою амбулаторную карту, чтобы сделать запись о приеме, одновременно пробормотав:

– Иногда я смотрю на тебя, слушаю и забываю, что ты еще сущий ребенок, что тебе всего восемнадцать лет. Что с людьми делают проклятые болячки! Ты рассуждаешь, словно пожившая свое старушка.

Некоторое время мы сидели в тишине. Только быстро бегающая по бумаге ручка издавала тихий, на грани слышимости звук, да иногда вздыхал натружено кондиционер.

Дописав и поставив в конце точку, Инна Афанасьевна закрыла карту и достала бланк:

– Пока я буду в отпуске, попробуй еще вот это, – она стремительно начала заполнять рецепт. – Лекарство очень дорогое. Но весьма и весьма действенное. Если нам повезет, то у тебя появится лишний год или даже два. Встретимся через месяц, когда закончится мой отпуск, – Инна Афанасьевна устало и заученно улыбнулась, протягивая мне рецепт. А когда я его взяла, то неожиданно выудила из ящика стола связку ключей и протянула мне с извиняющей улыбкой: – Извини, Катюш, я понимаю, что тебе тяжело двигаться, но ты все равно идешь домой, а там кого-нибудь из младших попросишь, – на ее раскрытой ладони лежала немаленькая связка ключей странного вида, будто прямиком из витрины музея. – У меня вчера на приеме была Матильда Генриховна, которая живет на верхнем этаже в соседнем с тобой подъезде. Старушка уже в почтенном возрасте, забыла нечаянно у меня ключи, наверное, от дачи. Верни ей, пожалуйста! А то я вчера забегалась и не успела, а сегодня с утра вообще торчала у главврача…

Недоуменно моргнув, я нехотя забрала связку с ладони лечащего врача:

– Хорошо, Инна Афанасьевна, попрошу кого-то из мелких. А какая квартира-то? А то я что-то не помню у нас бабулек с таким именем…

– Так, семидесятая! – врач удивленно округлила глаза. Но в этот момент в кабинет заглянула строгая тетенька в таком белоснежном халате, словно только-только пришла со съемок рекламы стирального порошка, и Инне Афанасьевне резко стало не до меня. Скомкано попрощавшись, я вышла из кабинета.

И вот теперь я стояла на крыльце поликлиники, пыталась вдохнуть расплавившийся от жары воздух и никак не решалась сойти со ступеней. Хоть бери, возвращайся назад и проси кого-то из мелких прийти и встретить меня! Что-то я сомневалась, что по такой жаре смогу пройти больше, чем пару метров. Сердце уже сейчас заходилось в попытке протолкнуть по венам кровь, чтобы доставить органам жизненно необходимый им кислород. И мне отчаянно, до истерики, вдруг захотелось оказаться там, где нет болезни и виноватых глаз родных, где воздух чистых и хрусткий. Вкусный, а не расплавленный от жары и пропитанный выхлопными газами…

В этот момент чей-то ворчливый и надтреснутый, неопределимого пола голос за спиной проворчал:

– Стала и стоит как на приеме у английской королевы! Ишь, ты!.. Пройти дай, разиня!

Я не успела огрызнуться, что вообще-то, ступени широкие, метра три, и я никому не мешаю, в какую бы сторону человек ни собирался идти, как ощутила сильнейший тычок между лопаток, с сипом хватанула раскаленный воздух ртом и полетела вниз, на тротуар. Сердце в груди, и без того барахлившее, болезненно сжалось в предчувствии неминуемой катастрофы.

Падать было вроде и недалеко. Но я почему-то все летела и летела, а тротуар все не приближался и не приближался. Словно опасался меня и старался держаться на расстоянии до последнего. А я все никак не могла набрать воздуха в легкие, чтобы заорать. А потом и вовсе случилось нечто очень и очень странное: все вокруг вдруг утратило краски, будто у меня потемнело в глазах перед очередным приступом. Далее все смазалось, как изображение за залитым дождем окном. А потом наоборот, начало наливаться светом и стало так пронзительно-холодно, словно меня в моих серых бермудах и легкой футболке с выложенной стразами на груди хитрой кошачьей мордахой резко засунули в холодильник. Нет, даже не в холодильник, а в морозильник!

Если в первые мгновения я возмущалась и была зла на того, кто так подло и некрасиво столкнул меня вниз, то сейчас мне стало страшно. Ни один из приступов не давал даже намеков на галлюцинации, не то чтобы рисовать такие яркие по ощущениям картины! Но, как оказалось, пугаться я поспешила. Настоящий страх накрыл меня через пару секунд, когда в жутком холоде, словно посреди лютой зимы, зрение у меня внезапно прояснилось и я смогла разглядеть заснеженные деревья и кусты. И сугробы мне по колено!

Меня затрясло. То ли от холода, то ли от ужаса. Но наконец-то прорезался голос. И я, набрав полные легкие воздуха, чего уже очень давно не могла себе позволить, заорала во весь голос и забарахталась в том вязком мареве, которое держало меня получше, чем морская вода пловца.

Мое больное, измученное сердечко вдруг сделало в груди такое заполошное сальто, что мне подумалось: вот он, мой конец и последние мгновения жизни! Так и не отдам я Матильде-как-ее-там ее ключи. Но с выводами, как оказалось в следующее мгновение, я опять поторопилась. Потому что меня с размаху впечатало в непонятно откуда возникшее тело…

Удар вышиб весь драгоценный воздух из груди, потому вопить я перестала слишком резко даже для самой себя и изо всех сил вцепилась в препятствие. К тому же, у тела, оказавшегося у меня на пути, на плечах имелась весьма симпатичная голова с длинными, разметавшимися по плечам черными кудрями, точеными чертами лица и удивительной красоты голубыми глазами, сейчас в шоке округлившимися. Я бы охотно полюбовалась не только этой головой, но и всем остальным, но вокруг почему-то было чертовски холодно, словно меня с размаху зашвырнуло из июля в февраль, и у меня уже зубы начали отбивать чечетку. К тому же при ударе я сильно прикусила язык. Все это привело к тому, что я, второй раз клацнув кусалками по многострадальному языку и, не отрываясь, глядя в шокированные голубые глаза, непроизвольно выругалась:

– Вот гоблин горбатый!

Любовь к фэнтези сыграла со мной дурацкую шутку: обладатель прекрасных голубых глаз обиженно дернулся, оступился и… сел на пятую точку, прямиком угодив в самый глубокий сугроб! Наверное, специально выбрал! В отместку.

Вокруг нас в воздух взметнулась туча холодной, мелкой, снежной пыли. Она жалила кожу, слепила глаза, забивалась в рот и нос, мешая дышать. Я мгновенно замерзла до состояния хорошо промороженного куска мяса еще когда врезалась в незнакомца. Даже руки и ноги чувствовать перестала. Но едва мы оказались в сугробе, а мои несчастные голые ноги, обутые в босоножки через пальчик, по колено или выше погрузились в снег, как чувствительность вернулась и я снова непроизвольно завопила.

– Да отцепись ты от меня, дура! – Вдруг совершенно неэлегантно рявкнул на меня голубоглазый незнакомец, и резким, болезненным для меня тычком оттолкнул меня от себя с такой силой, что я отлетела в сторону, будто отброшенная пружиной. – Как ты вообще смеешь?.. Не знаешь, кто я такой? Или рассчитываешь, что если тебя обнаружат на мне в таком виде, то я на тебе женюсь?..

Если честно, то я почти не вслушивалась в слова красавчика-незнакомца, тем более что слова эти были для меня совершенно нелестны. Я больше была занята тем, что пыталась выбраться из другого сугроба, в который меня закинул этот черноволосый гад. Точно, гоблин горбатый! Хоть и красивый невероятно. Я раньше таких даже по телевизору не видала.

Вокруг было настолько холодно, что я уже почти не чувствовала собственного тела. И чтобы выбраться из сугроба, мне пришлось основательно побарахтаться. Вследствие чего снег оказался везде: набился в босоножки и в вырез футболки, облепил штанины, залез в волосы, уши и нос. Кое-как утвердившись на двух ногах на протоптанной дорожке, я чихнула, одновременно пытаясь вытрясти снег откуда можно, и… Вообще-то, этого следовало ожидать. Подошвы босоножек не приспособлены для хождения по снегу и имеют скользкую подошву, так что закономерно, что, чихнув во время попытки выбить из уха снег, я поскользнулась и потеряла равновесие. А в следующий миг снова обнаружила себя распластанной на груди странного парня. И мы снова полетели в сугроб под яростную ругань синеглазого на совершенно незнакомом мне языке.

Я еще успела задуматься над тем, кто же этот хамоватый красавчик по национальности, слишком уж странными показались его ругательства, но в следующее мгновение раздался какой-то странный звук. Словно одновременный многоголосый свист. Даже парень умолк, а в его голубых глазах появилось очень странное выражение. Не то удивление, не то паника. Мешало разобрать мое дрожащее отражение в его зрачках. А в следующий миг в спину ударила жуткая, разрывающая, острая боль. Перед глазами мелькнуло нечто радужное. Я еще подумала, что это крыло Крестной Феи, и она сейчас исполнит мое самое заветное желание. Но потом все погрузилось во тьму.

***

– Почему она до сих пор еще без сознания? – полоснул по ушам резкий, властный, нетерпимый и такой знакомый голос.

Голубоглазый парень из парка? Надо же, каким мерзким он может быть. Явно, мажор. Интересно, чей сын? Лишенная возможности гулять или работать из-за болезни, я от скуки читала все подряд. И всех, кто хоть раз попадал на странички таблоидов, знала в лицо. Но это парень мне был незнаком. Неужели, сын нового заместителя начальника полиции? Того вроде бы назначили к нам из другого, отдаленного региона и он еще ничем не успел «отличиться» …

– Ваше Высочество, – противно залебезил другой голос, принадлежавший, судя по всему, мужчине постарше, – но ведь девушка почти выжгла себя, спасая вас! У нее крошечный резерв, но даже это ее не остановило! Будьте хотя бы немного ей благодарны и запаситесь терпением…

– А я и так благодарен! – перебил угодничающего мужчину голубоглазый, оказавшийся… принцем? Я что, сошла с ума, перечитала фэнтези, разбила голову об асфальт и теперь валяюсь в коме? (нужное подчеркнуть) – Если бы я не был ей благодарен, то не тратил бы дорогостоящие амулеты на посещение вашей затюханной академии, Виллерт! Мне необходимо, чтобы с девицей пообщался менталист! Она упоминала гоблинов! Да и одежду ее вы видели? Какая здравомыслящая магичка или тем более леди позволит себе такую низость?

– И все же, Ваше Высочество, – собеседник голубоглазого хама вдруг резко перестал заискивать, голос его обрел твердость, – вам придется считаться с тем, что девушка спасла вас, рискуя всем. Даже если она и агент гоблинов, в чем лично я сомневаюсь, ни одно здравомыслящее существо не рискнет ругаться теми, кто ее кормит и владеет ее жизнью, у вас перед ней долг жизни. Поэтому вам придется дождаться, пока она выздоровеет и наберется сил перед допросом в тайной канцелярии. Сейчас, даже если она и придет в себя в эту минуту, это совершенно невозможно! Любая манипуляция менталиста ее убьет!

Ехидца, с которой собеседник голубоглазого передразнил принца, насмешила. Пришлось прикусить язык, чтобы не захихикать. Что-то я опасалась показывать, что уже вполне пришла в себя. Однако все веселье пропало, будто вчерашний кошмар, когда я услышала голос третьего собеседника этой дивной парочки:

– Ваше Высочество, – вкрадчивый и негромкий голос, казалось, проникал не просто под кожу, а в самую душу, ощупывая ту холодными пальцами, – вам совершенно необязательно ежедневно наведываться сюда. Я могу и сам, как и все обычные люди, добраться в академию верхом, когда девушка будет готова к беседе. А уважаемый магистр Виллер сообщит мне об этом магической почтой. Не так ли?

Тот, который Виллерт, промолчал. Возможно, кивнул в ответ. Зато голубоглазый недовольно пробурчал:

– Я хочу лично присутствовать при беседе! Ответы этой девицы касаются меня напрямую! И я хочу знать, кто она такая и откуда взялась! И что знает о покушениях!

– Не хочу вас расстраивать, Ваше Высочество, – тип с вкрадчивым голосом подпустил в него ледку, – но девушка, скорее всего, ничего не знает о покушениях. В противном случае, зачем ей вас спасать, не находите?

На некоторое время установилась настораживающая тишина. В какой-то момент мне даже показалось, что в комнате я осталась одна. Но ведь шагов слышно не было? И дверь не хлопала!

От любопытства появилось ощущение, что лежу на муравьиной куче. Я даже едва не заерзала и не выдала себя! Хотя… Это же не по-настоящему, верно? Значит, мне ничего не угрожает в любом случае. Или… Или я попросту где-то валяюсь в коме, а мое подсознание развлекает себя и хозяйку вот такими мини-сериалами…

– Ладно, я понял, – недовольно вдруг заговорил мой хамоватый знакомец. – Но у меня остается последний вопрос. Я собирался принять решение о судьбе девчонки по результатам беседы с ней. А как вы, Виллерт, планируете поступить с ней, когда она очнется?

У меня создалось впечатление, что тот, кого называли Виллертом, пожал плечами:

– Магическая искра у девушки точно есть. Проверим, какой у нее дар и зачислим в академию. Одаренных в королевстве с каждым годом становится все меньше и меньше. Мы и так уже начали обучать ведьм, потому что целителей очень мало, а маги жизни исчезли вообще. Поэтому, откуда бы девушка к нам ни прибыла, считаю необходимым оставить ее у нас. Нам даже слабая магичка лишней не будет.

Обладатель вкрадчивого голоса веско добавил:

– Виллерт прав, Ваше Высочество. Это самый лучший и самый подходящий выход в данной ситуации…

А я задохнулась: академия? Магическая академия? А я точно еще жива?

Словно ставя точку в надоевшем и ставшем бесполезным диалоге, хамоватое высочество отрезало, перебивая вкрадчивого:

– Зачисление – только после беседы с менталистом! Когда станет понятно, кто она такая! До тех пор держите ее взаперти, понятно?

Тишина и слабая волна чего-то трудноопределимого, не то запаха озона и цветочных лепестков, не то весеннего ветерка, не то просто какое-то незнакомое и непонятное воздействие налетели на меня одновременно. Я замерла на месте, пытаясь понять, что это. Даже затаила дыхание. Но как бы ни старалась, а разобраться не выходило. А потом еще и голос этого Виллерта, уже полностью лишившийся заискивающих ноток, строго скомандовал:

– Ну-с, юная леди, открывайте уже глаза! Я знаю, что вы пришли в себя и бессовестно подслушивали! Уверен, менталист это тоже знает! Так что, сколько у вас есть еще спокойного времени на то, чтобы осмотреться в академии, привыкнуть и окрепнуть – зависит только от вас!

После такого напутствия глаза я распахнула мгновенно, с готовностью, не особо вслушиваясь в то, что мне говорилось дальше. Распахнула, с жадностью осмотрелась и…

Наверное, вот так и выглядит шок. У меня перехватило дыхание, а глаза, я это прям ощутила физически, выпучились и полезли куда-то на лоб. Одного быстрого взгляда хватило, чтобы понять, что нахожусь я в огромном, наверное, с полстадиона размером, светлом помещении, заполненном кроватями с железными спинками. Почти такими же, как и привычные мне больничные кровати с панцирными сетками. Сколько их здесь было, я не могла сказать. Но много. Это точно.

Над головой потолок через равные промежутки зонировался арочными выступами. Не знаю, как называется эта архитектурная деталь, но если бы не белый цвет потолка, можно было бы подумать, что комнату сверху накрывает перевернутая лодка. Правда, без скамеек. Я растерянно повернула голову на подушке, чтобы изучить как можно больше, и… Повторно провалилась в ступор.

Рядом со мной стоял настоящий сказочный… гном! Полтора метра в прыжке, это если прыгать с табурета, нос картошкой, усы и бородища, словно позаимствованные у Бармалея и Дуремара. Только рыжие как огонь. И вишенкой на торте этого персонажа было… одеяние доброго доктора Айболита! То есть, белоснежный колпак на голове в виде перевернутого ведерка и такой же белоснежный халат с воротником стоечкой, застегнутый на все пуговки. Огонь бороды на белом халате пламенел, как пожар.

– Обалдеть, – растерянно выдохнула, таращась на странного персонажа. – А вы кто? Доктор Айболит? – В голову сразу же пришло «Собачье сердце» по аналогии с моей проклятой болячкой, и я бездумно исправилась: – Нет, профессор Преображенский!

В карих глазах стоящего рядом со мной медика появилась растерянность:

– Вообще-то, магистр Виллерт. Филлипус Виллерт, к вашим услугам! – Он по-гусарски кивнул головой, да так, что я испугалась, что его колпак улетит куда-нибудь в другой конец комнаты. Но тот удержался на рыжей голове. Зато я с изумлением заметила, что сзади волосы почтенного медика заплетены в толстую как канат косу. Пока я хватала воздух ртом от изумления, меня вежливо, но настойчиво спросили: – А вы, юная леди?.. Кто вы, откуда, из какого рода и каких земель?

– Катерина Калинина, Катя, – все еще под впечатлением от увиденного зачарованно протянула я в ответ. – Профессор Филлипус, а вы вылечите мне сердце, правда?

– Кэ-этари-ина… – непривычно вывернув гласные, доктор покатал на языке мое имя. Я хмыкнула. Неужели я и вправду оказалась в каком-то фэнтезийном мире? Неужели они существуют взаправду? Почему-то именно мое исковерканное имя натолкнуло меня на эту мысль. – А что с вашим сердцем, Кэ-этари-ина? – изумленно округлил глаза гном. – Вы абсолютно здоровы! Даже простуда, и та уже прошла, пока вы спали магическим лечебным сном…

Не слушая, что продолжает говорить сказочный доктор, я с воплем радости подскочила на кровати, на добрых полметра:

– Йе-ес! Ради того, чтобы выжить, можно было попасть! – И мгновенно рухнула обратно, почти заорав от боли: спину в районе лопаток пронзило жуткое, невероятно болезненное, одновременно горячее и ледяное ощущение.

– Сумасшедшая! – тоже подскочил доктор и бросился ко мне. – Ты чего скачешь, как коза за яблоком, висящим на ветке? Хочешь, чтобы все мои труды пошли насмарку? Три болта с ядом генгеры в спину – это тебе не шутка! И как только жива осталась!

Сердито выговаривая мне и яростно топорща огромные, пышные, просто-таки призовые усищи, рыжий гном тем не менее быстро и аккуратно перевернул меня на бок. Задрал мне рубашку, в которой я лежала, и что-то там начал делать у меня за спиной. Ни лекарств, ни шприцев, ни тем более каких-то медицинских аппаратов в руках у него не было, так что мне показалось, что доктор просто водит руками у меня за спиной, не касаясь ими кожи. Но постепенно боль стихла. Сама по себе или благодаря доктору, я не знала. Зато, наконец, осознала услышанное и растерянно переспросила:

– Болты с ядом генгеры?.. А что это?

Нет, что такое «болты», я догадывалась. Поти знала наверняка, все же немало фэнтезийных книг прочитала, хоть разум и категорически отказывался принимать тот факт, что я нечаянно оказалась мишенью какого-то сумасшедшего арбалетчика. Но вот чем была загадочная «генгера», следовало уточнить…

Доктор, в этот миг поправивший на мне рубашку и перевернувший меня назад на спину, поперхнулся воздухом и выпучил карие глазищи под кустистыми рыжими бровями:

– Как это что? Арбалетные болты. Их смазали ядом генгеры, чтобы даже от крошечной ранки у Его Высочества не осталось шансов выжить. Удивительно, как ты смогла это пережить! Противоядия от этого яда нету… Постой-ка, – нахмурился рыжий, – это знают все. Не только в Торвии. Но и в других королевствах. Тогда откуда же ты, Кэт, что не знаешь элементарного?

Именно в эту минуту реальность обрушилась на меня со всей беспощадностью, на которую только была способна, и я, наконец, осознала, что все это не бред моего воспаленного сознания, что я действительно оказалась где-то очень далеко от дома и родных. Не просто в другом городе и стране. А в каком-то другом измерении, в другом мире и времени. Здесь обитают какие-то генгеры и имеются арбалетные болты. А еще здесь есть магия. И… И, кажется, здесь мое сердце абсолютно здорово…

Не замечая, как по лицу ручьями катятся слезы, я судорожно пыталась осмыслить произошедшее: я – в другом мире. В другом мире с другими законами, привычками и обычаями. И родным никак не подать весточку, что я жива. А в своем мире… Наверное, в своем мире я умерла, свалившись с крыльца поликлиники от чьего-то недоброго тычка в спину. Или доброго? Что лучше: другой мир и здоровое сердце или привычное окружение и неминуемая смерть в ближайший год-два?

– Я с… Земли, – вместе со всхлипом вырвался у меня ответ на заданный вопрос. – Наверное, из другого, неизвестного вам мира. Во всяком случае, я про Торвию никогда не слышала и не читала.

Рыжий замер надо мной в нелепой позе на несколько секунд. А потом растерянно плюхнулся как подкошенный на край моей кровати:

– Иномирянка… Вот оно что… Это объясняет и твою странную одежду, и незнание элементарных вещей, и… Давно к нам не попадали иномиряне… Надо срочно сообщить во дворец!..

Доктор-гном сорвался с места с такой скоростью, что я едва успела крикнуть ему вдогонку:

– Подождите! Не нужно сейчас ни о чем сообщать! – Рыжий застыл, словно это в него, а не в меня попали арбалетные болты. А потом осторожно, как-то испуганно оглянулся, и я поторопилась пояснить свою мысль: – Меня же тогда, наверное, заберут отсюда… А у меня спина болит…

Доктор еще некоторое время постоял на месте в той же напряженной позе, а потом как-то нехотя вернулся назад:

– Да, ты права, раны от болтов еще не зажили до конца. У тебя слишком медленная регенерация из-за маленького резерва. А в застенках тайной канцелярии вряд ли найдется для тебя лекарь… Что же делать? С меня голову снимут, если ты сбежишь…

Если бы я могла, я бы покачала головой. Вот где, спрашивается, логика? Только что снимал мне болевой синдром собственными руками, но едва узнал, что я из другого мира, сразу предположил, что я готовлюсь сбежать! Куда?! Зачем?! Я же здесь совершенно ничего не знаю! А кроме всего прочего, если это был не глюк, то в этом мире сейчас самый разгар зимы, а у меня летние вещи! Которые, кстати, еще нужно найти…

– Знаю! – вдруг вклинился в мои мысли торжествующий голос профессора-коротышки. – Торгард вечно ноет, что для его боевиков не хватает настоящей практики! Вот я им и предоставлю возможность попрактиковаться: пусть охраняют тебя!

Я только глаза закатила, глядя на сияющего, как новенькая монетка, рыжего лекаря.

В том, что рыжий доктор всерьез вознамерился не оставлять меня без присмотра, я убедилась почти сразу: едва его шаги затихли в отдалении, а я осторожно, чтобы не разбудить снова боль в спине, сменила позу и вознамерилась подремать, в конце прохода между кроватями возникло… видение. Если бы я не лежала, то моя челюсть наверняка с грохотом упала бы на пол и укатилась куда-нибудь в самый дальний и темный угол. Девушка в развевающихся белых одеждах не шла ко мне, а плыла по воздуху.

Когда девушка приблизилась ко мне на достаточное расстояние, чтобы я могла различать детали, стало понятно, что она все-таки идет, а не плывет. Просто бесшумно и плавно ступает по полу. Длинные прямые светлые волосы прикрывала скорее кружевная диадема, чем медицинская шапочка. Летящее платье, словно составленное из отдельных полос полупрозрачной ткани, обнажало изящные руки и ключицы девицы. Кстати, кисти и запястья рук были настолько густо унизаны украшениями, что в какой-то момент мне показалось, что бедные руки не выдержат такой тяжести и вот-вот оторвутся от тела.

Наверное, вид у меня с вытаращенными от изумления глазами был дурацким. Потому что, подойдя к моей кровати, девица хихикнула и так изящно присела на край соседней постели, что я очень остро позавидовала ей: танцовщицы, всю жизнь занимающиеся танцами, выглядели бы рядом с этой блондиночкой неуклюжими коровами на льду, да еще и под седлом. Наверное, это эльфийка, подумалось мне. А девица, сверкнув любопытными голубыми глазами, пропела нежным серебряным голосочком:

– Илидана Ньерс, пятый курс целительского факультета, владею целительской магией. Магистр Виллерт велел посидеть с тобой, пока он не договорится о твоей охране.

В ответ я просто передернула плечами, возразить было нечего. Хотя и было немного обидно. За кого они меня принимают? Но я постаралась отгородиться от этого неприятного чувства, переключиться на что-то другое, за последнее время я в этом поднаторела, стараясь поддерживать в себе и в своих близких хорошее расположение духа и не допуская упаднических мыслей о собственном безвременном конце. Рассматривая тонкие, словно выточенные из драгоценного минерала черты лица Илиданы, я словно невзначай поинтересовалась:

– Ты эльфийка? А почему в больнице ходишь с растрепанными волосами? А если волосы попадут кому-нибудь в рану?

Голубые глаза красивой миндалевидной формы мгновенно округлились и стали размером как плошки.

– Что-о-о?

Я, грешным делом, подумала, что оскорбила блондиночку. Но та вдруг откинула голову назад и расхохоталась. А отсмеявшись, щелкнула пальцами.

В огромном помещении щелчок прозвучал как выстрел. Я вздрогнула. А длинные, наверное, по самую попу волосы Илиданы вдруг взметнулись в воздух, словно подхваченные ветром, и сами собой принялись резво заплетаться в косу. Спустя пару секунд блондиночка небрежным, но красивым жестом перекинула ее на грудь:

– Вот и все! – весело констатировала. – Магистр Виллерт, конечно, ругается за несоблюдение формы, но все равно позволяет целителям, особенно владеющим и универсальной магией, больше, чем ведьмам. Ведьмы даже на выпускном курсе никогда не дежурят в лазарете одни. Только вместе с целителями. У нас, конечно, редко когда что-то серьезное случается, вот как в случае с тобой, но если вдруг случится, то ведьмы даже диагностику нормально произвести не смогут. Дара нет, а амулеты всегда более ограничены в возможностях, чем люди, владеющие целительской магией. И да, я не эльфийка. Хотя спасибо за комплимент!

Я слегка прифигела, но кое-какие выводы из услышанного сделала. А также решила хотя бы попытаться вытянуть из новой знакомой, пользуясь ее хорошим настроением, побольше информации о месте, куда меня занесло. Но едва я собралась с мыслями и открыла рот задать первый вопрос, как Илидана вдруг выпалила:

– А ты и правда из другого мира? А какой он, другой мир?

Голубые глаза Илиданы сверкали таким любопытством и такой решительностью выпытать всю известную мне информацию, что я поперхнулась воздухом. Собиралась расспрашивать сама, а в итоге оказалась в роли интервьюируемого. Это в местном воздухе летает какая-то зараза? Или с таким талантом нужно родиться?

– Ну-у-у… – задумчиво протянула, прикидывая, как можно описать свой мир в двух словах, а потом побыстрее задать интересующие меня вопросы. – Обычный. Города и деревни, заводы и фермы, растения и животные. Вот магии у нас нет, только технологии, и живут у нас только люди. А у вас, я смотрю, рас множество. Вот толь же профессор Виллерт – гном…