Текст книги "Пока море не высохнет (СИ)"
Автор книги: Виктория Роа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
-Габри, слава Богу.-Виктория крепко обняла мое обмякшее тело.-как же я испугалась, Габри.-на глазах поэтессы выступили слезы.-Вы сильно ударились. Как себя чувствуете?
–Поздравляю Вас, милая, с новым титулом.-Маргарита покачала разочарованно головой.-полоза невеста.
–Вы слышали, что король приказал?-прошептала я поднимаясь с пола.-он хочет выдать меня замуж за некого Лианкура.-вздох.-Виктория, помните, Вы говорили, что знаете про всех?
–Хм. Интересно узнать, что из себя представляет Ваш будущий муж?-поэтесса одним движением открыла шкаф достав мою ночную рубаху.-боюсь, что правда окажется не такой уж хо-рошей, как Вы надеетесь.
–Прошу Вас, давайте не будем кривить душой.-я крепко сжала ее руки.-кто он?
–Милая, наломали Вы, конечно, дров, но по правде говоря, кандидатура не так уж плоха.-Марго зажгла еще три свечи.-теперь Вы понимаете, что наш король жестокий человек?
–Теперь я понимаю Вас, Марго.-шепот.-простите меня, что так отчаянно пыталась оклеветать Ваше храброе сердце, ведь Вам, как никому другому известно, как это любить втайне, но только…
–Только я так же знаю, как на собственной шкуре чувствовать предательство.-она склонила голову на бок, и ее золотые, волнистые локоны словно маятник качнулись по спине.
–Ваш ненаглядный Никола Лианкур,-Виктория наполнила ладью теплой водой, и рассыпала сухие белые розы.-дурак, каких мало. Беден, глуп, жаден, воспитывает двух дочерей, и к то-му же, если верить слухам лишен мужской силы.
–Оу, идеальный муж.-Маргарита ухмыльнулась.-впрочем, то, что он ничего не может, как мужчина нам на руку. Габри, можно думать о хорошем, что этот человек не испортит Вашего тела. Знаете, как это липко, когда прикасаются грязные руки к твоей нежной плоти.
–Дамы, век распутства нынче популярен.-Виктория вздохнула помогая мне не разбрызгать капли воды.-Вы не должны винить себя за произошедшее.
–Но я не хочу замуж за это чудовище.-воскликнула я крепко сжав ладони поэтессы.-что если я не явлюсь на церемонию?
–Боюсь, что тогда Вас просто поволокут туда. Увы, но знаю и такие ситуации.-Маргарита до-стала из ящика моего туалетного столика бутылочку с ягодным маслом и нанеся на свои нежные ладони, мягко натерла мою грудь вкусно пахнущей жидкостью.-и если Вы не пойдете сама, то зная этого мерзавца, он приведет всю свою напыщенную свиту в Ваши покои и заставит этого новоиспеченного мужа опозориться на глазах у всех.
Глава 9
*за 4 часа до свадьбы Габриэль
*покои Виктории.
Расшитое розовым жемчугом свадебное платье Габриэль висело на зеркале-ширме, и отражалось блеском ярких жемчужин в первых, осенних лучах солнца, что так лениво выглядывало из-за горизонта высоких холмов скрываясь от глаз сонной Франции. Все в замке замерло в ожидании рокового события, когда к венцу любимую фаворитку короля поведет сам Бельгард не скрывая стыдливых глаз любовницы. Все ждали, когда смогут освистать самоуверенную девицу придавая ее объятьям, которые не способны любить по-королевски. Играя на публику никогда нельзя прекращать улыбаться, как бы больно тебе не было. Виктория знала это, как никто другой. Поправляя каждый драгоценный камень на свадебном платье, она думала, что король не скупился при выборе такой роскоши, и как все же он любит эту женщину, что выдает ее замуж за такого нелепого мужа. Нежный запах робкой лаванды заполнил комнату, когда в покои зашла Марго.
Поэтесса нежно улыбнулась при виде бывшей королевы, и как раньше склонила голову в уважении заставляя некогда невинную девушку тоскливо качать головой в знак принятия приветствия. Маргарита подошла к поэтессе, и взгляд ее упал на белое, атласное платье Габриэль, что наденет малышка на свадьбе по неволе. Она представила, как будет прекрасна малышка Габри в этих тканях, и как померкнет белизна платья на фоне белоснежной, женской кожи, что выдает в ней истинную королеву. Вздох и предательская слеза скатывается с темно-зеленых глаз Марго. Ее души растерзали воспоминания, как король Генрих Наваррский так трепетно сжимал ее кисть и давал перед Богом обещание любить ее.
-Небо лавандовое, как и Ваш запах, Марго.-улыбнулась Виктория не поворачивая головы.-мой корабль скоро отплывает, и к моему глубокому сожалению, я не смогу присутствовать на брачной церемонии Габри.
–Но как там можно?-прошептала Марго вглядываясь в нежно-фиолетовое небо.-Вы покидаете Францию в самый тяжелый для нашей молодой Эстре момент? Вы покидаете наш дом в такой час? Вы получили согласие короля?
–На что мне согласие Вашего короля, когда я независима от этих глупых предрассудков?-поэтесса нежно коснулась платье и вздохнула.-к тому же, я уверена, что в последний момент наш дорогой Генрих прервет церемонию, как истинный рыцарь. Кому как не Вам знать, что этот любитель громкого театра еще та пустышка.
–Он не так прост, как Вы думаете, милая.-Марго ухмыльнулась.-неужели Вы уже забыли, как он подло поймал момент нашей с Вами близости, чтобы избавиться от меня, впрочем, как и от Вас.
–Такое забыть невозможно, и Вы…-Виктория вздохнула.-впрочем, уже не так-то уж и важно. Я смогла забыть об этом, так почему же Вы до сих пор не отпустили это?
–Да потому что…да потому что Вы понятия не имеете, как это страшно быть взаперти из-за собственных чувств, как я. Меня стены душили своей теснотой целых шесть лет. Виктория, Вы понимаете, что такое шесть лет без воздуха и без свободы? Знаете, как страшно бывало мне открывать глаза, потому что я знала, что очнусь снова в этом душном замке?
–Но Вы понятия не имеете, как сложно было мне.-поэтесса развернулась лицом к королеве Марго и лучи солнца отразили блеск голубых глаз Виктории.-Вы никогда не жили на несколько голов только потому что из уст короля невозможно услышать результат, и единственное, что он делает – ныряет под юбки к придворным дамам. Вы никогда не руководили странной хотя и были королевой. Вы никогда не пытались ставить королю подножки только бы он не трогал невинных. Я смогла уберечь Бекку, смогла помочь нашей с Вами так горячо любимой мадам де Сов, но только Габри я не сумела спасти. Ее море волнуется снова, как и мое, что понесет по волнам до Испании, а там…
–А там?-Марго вздохнула.-снова постараетесь потеряться, как Вы это делаете обычно?
–Возможно.-ухмылка заиграла на лице поэтессы.-а быть может и обязательно, да только, когда Вас снова решать коронации повлечь, как единственную достойную. Увы, среди кричащих Ваше имя меня Вы не увидите.
Виктория была обижена за ту неблагодарность, которую получила за свою благодетель по отношению королевы Марго. Она вспомнила все: как поплатилась за любовь королевы, когда та в ней нуждалась, как боролась до конца и споткнулась на таком ровном месте, словно идя на эшафот попала не в свою петлю, что так крепко затягивается на шеи ломая кости. От россыпи мелких мурашек становилось холодно. Подогретые воспоминания, поэтесса вспомнила, как бывает страшен король в своей хитрости, как он бывает непредсказуем и как ловко прячется за масками дурака, которого ждет от него народ. Этакого балагура, что пляшет под нужную дудку, но после выдает собственный приказ от которого все хватаются за голову и молят о пощади, как лютого тирана.
-Не будет теперь места ереси, как и не найдут нынче пощады отступники, чьи лица исказила ненависть. Единственное, что остается – чистый взгляд Габриэль, как развеянное наваждение колдовства, но я уверена, что святая Дева даст ей силы не упасть, выдержит все испытания посланные свыше. В конце концов, ее душа найдет покой, но пока нужно держаться и принимать все шутки злодейства судьбы, которые мы не в силах сжать в собственные тиски. Будем молиться за Габри, ибо ничего более нам не остается. Главное, чтобы душа ее оставалась все такой же невинной, а тело…-Виктория нежно улыбнулась.-а тело спасет король. Уверенна, что ревность сожрёт его быстрее обиды.
–Это все замечательно, но только…-Марго вздохнула.-Вы покидаете Францию, а что будет с эскадроном? Вы оставите его бесхозным?
–Эскадрон…-поэтесса улыбнулась.-со мной или без меня он не пропадет, как и не прославиться. Знаете, если вдруг сила эскадрона кому-то понадобиться, то наша любимая Диана Монсоро обеспечит всем нужным женщин эскадрона, как и откликнется на стоны нуждающихся.
–Почему Вам проще оставить эскадрон графине Монсоро, а не передать его в мои руки? В конце концов, имею я права на него или нет? Знаете, Виктория, Вы прибрали к своим рукам достаточно много, но изначально, именно моя мать владела этими женщинами и…
–И все. Как Вы помните, мать Ваша покинула белый свет достаточно давно, чтобы я с ней перестала считаться, а Вы можете собрать свою свиту и делать с ней все что захотите, только Вы никак не поймете, что новый летучий эскадрон уже не та распутная кучка жалких девушек, что умело задирала юбки. Сейчас это новая политическая сила, что работает во благо Франции, а не похоти.
–Хотите сказать, что я с ним не справлюсь?-опешила Марго.-да как Вы вообще посмели обо мне так думать? Виктория, да что с Вами? Куда пропало наше доверие?
–Доверие отходит на второй план, когда на кону такие политические игры с самым непредсказуемым исходом. Сейчас в битву за трон вступаю я и Ваш горячо любимый муж. Если я проиграю схватку с этим диким зверем, то чему равна цена моей власти? Гордилась ли мною Ваша мать?-Виктория сжала в руках накидку.-вот и весь Ваш ответ.
–Моя мать…-всхлип.-гордилась Вами всегда. Она гордилась Вами больше, чем мной. Всегда ставила Вас в пример и унижала меня самыми скверными словами. Вы были для нее роднее, чем кто-либо. В Вас она видела продолжение, а не во мне. Вы и только Вы стали ее настоящей фавориткой среди всей свиты, но Вы же и оставались самой загадочной среди всех окружающих ее женщин. В такие моменты, я ненавидела Вас всем сердцем, и все пыталась понять, чем такая мизерная, такая без родословная девица могла вскружить моей матери голову? Без прошлого и будущего, но такая значимая.
–Вы, моя дорогая, всегда забываете, что придет зверь на своего ловца...-прошептала поэтесса покидая покои.
*Габриэль
И вплетая мне в волосы атласные белые ленты, графиня Монсоро изредка ловила мой взгляд на своих нежных ладонях. Это платье, эти жемчужины, это надругательство над душой, как самое мерзкое из всех грехов. Мне платить за ошибки придется самой, но больнее становится от предательства, что совершают любимые. Тугие баранки на голове, и белая фата, что придется сказать мне? Что придется говорить, если в верности клясться не стану я? Там внизу уже собрались люди, и к чему этот фарс если здесь нет никого из тех, кого знала бы я лично? Виктория отплыла во Францию на рассвете, и только графиня остается рядом. Верую я, что она останется рядом до последнего. Святая дева; я грешна, но может быть, даже такая грешница достойна твоего помилования?
-Габри, не волнуйтесь, быть может король остынет и ворвется на Вашу свадьбу словно благородный рыцарь, что спасает свою принцессу от дракона и увезет куда-нибудь далеко?-Диана нежно приобняла меня за плечи, а после провела двумя пальцами обмоченных в парфюме по шейке.-не плачьте, к чему слезы на таком знаменательном дне?
Бельгард Роже вошел тихо, словно легкое дуновение теплого ветерка, и улыбнулся мне через стеклянную гладь. Я ненавидела этого человека всем своим сердцем, но только где-то глубоко внутри меня теплилась та старая мечта, как буду кружить я в свадебном танце с ним, как буду верной женой, сестрой, дочерью, матерью этому мужчине, а теперь…а теперь я пытаюсь дернуть руки, чтобы не спускаться в церемониальный зал, где мой будущий муж при параде ожидает свою невесту. Мы остановились на секунду перед занавесами тяжелых дверей, и Роже грустно улыбнулся глядя на меня. «Прости, что происходит так»-прошептали беззвучно его губы, и дверь отварилась.
В поникшем молчании людей, я чувствовала себе виселицей, что ступает гордо по своему эшафоту и при этом продолжает соблазнять еретиков и священников белизной своего тела. Возложит на плаху мою шею Бельгард, а я покорно останусь дожидаться звона острого лезвия, рвения деревянного рычага, что ровняет с землей своих грешных обитателей поднимая вверх к Богу. В толпе зевак замечаю девиц эскадрона, но только Виктории здесь нет. В толпе придворных женщин вижу королеву Марго, что равнодушно лицезрит мою моральную казнь. Я была готова к этому предательству с самого начала, была готова к этому взгляду той, что была брошена ради меня, но никак не ожидала, что судьба на шахматной доске сровняет фигурки королев, что играли ва-банк.
Господин Лианкур, как жаль мне Вас, за что Вам кара в лице меня? В лице юной Мадонны? Он, как мужчина, смотрел на меня своим хищным взглядом, но только тело было не способно любить меня такой. Я содрогалась от каждого сказанного слова священника, от каждого шепота. Придворные дамы не стеснялись в своих выражениях, и прикрывали улыбки роскошными веерами, что подгоняли холодный ветерок по лодыжкам проникая по бедрам выше. Священник обходил нас с господином Лианкуром и все читал свои молитвы. Я почувствовала прикосновение грубой, мужской руки по своей нежной кисти и вздрогнула. Мой будущий супруг склонил голову на бок стараясь всмотреться в белоснежное личико, что скрыто за белой вуалью моего траура. Роже Бельгард скрестил своим крепкие руки у груди и не скрывая ухмылки наблюдал за бракосочетанием меня с неизбежностью.
Двери зала резко распахнулись заставив присутствующих замолчать. В мужской инквизиторском одеянии впорхнула своей легкой, но такой суровой походкой та, что пыталась убить меня. Клод сняла капюшон с головы, и блеск золотых волос собранных в тугой хвост способен был ослепить всякого зрячего зеваку. На лице священника появилась настоящее возмущение, что было нетипичным для католиков. Уверенный шаг сопровождался громыханием тянущихся в ее руках цепях с железными колодками. Подойдя ко мне, женщина уверенно схватила меня за локоть, и оттащила на несколько сантиметров назад. Надежда на спасение трепыхнулась в моей груди, но такая слабая, такая изнеможённая страданиями.
-Клод, что Вы делаете?-прошипел священник закрывая библию.-как Вы посмели прерывать церемонию повелению доверием мне королем Франции Генрихом Наваррским? Что Вы о себе возомнили, женщина забытого аббатства?
–Как смели Вы решиться заключать брак между этой честной католичкой и гнусным гугенотом?-воскликнула Клод.-Вы знаете, что ждет предателей вроде Вас, никчемный слуга Бога, что совершает такие ошибки? Заковать его в кандалы, увести на допрос.-бросив железные цепи в сторону господина Лианкура прорычала Клод.
–Что за ересь несете Вы?-вырвался из толпы смотрящих Бельгард.-женщина в мужском одеянии ставит на место кого? Заканчивайте этот глупый балагурства театр, и возвращайтесь в свое аббатство.-прошипел Роже.
–Властью данной мне Богом, святой Девой Марией и королевой Испании, я покорная слуга правосудия Клод Бовилье приказываю Вам подчиниться католической власти и пасть на колени перед слугами веры.-вздох.-Габриэль Эстрэ с этой минуты освобождаю от королевского приказа.
–Так, не смейте даже …-грубо схватив за локоть Клод хотел было начать говорить Бельгард, но был схвачен приспешницами женщины.-что вы делаете?
–А Вы, голубчик, давно заделались в миньоны короля?-Клод облизнулась оголяя белоснежные зубки.-в кандалы, мешок на голову и ко мне на допрос с пристрастием. Прошу расходиться. Балагурство окончено.-развела в стороны свои длинные руки Клод покидая зал с такой дивной добычей. Роже, Лианкур и протестант-священник, что решил опорочить мою католическую веру.
И покидая зал самой последней, я продолжала молиться срывая голос осыпая своей благодарностью святую Деву. Слезы текли с глаз, и я не могла остановить их поток. В пустом зале украшенного золотом, картинами я слышала свой шепот, эхо своего голоса, что повторял строчки всех молитв, что я знала наизусть. От волнения билось мое сердце с такой бешенной силой, словно родилась я вновь. Испытание было пройдено мною, но только честно ли я поступила? С другой стороны, я не звала на помощь никого кроме Бога, так почему же сердце болит от тех чувств, что я не хотела? Тихий скрип двери и такой легкий цокот женского шага заставил меня напрячься, но стоило уловить знакомые нотки терпкого парфюма, как я произнесла не поворачиваясь к вошедшей…
-А как же Испания?-вздох с теплой улыбкой на лице.
–А Испания подождет до вечера.-ответила поэтесса не скрывая довольной улыбки.
Глава 10
«Марс тебя возвысил, Венера тебя низвергла…»
Ветер ласкал белоснежные паруса, раздувая нежную ткань подзывая в дальний путь. Корабль «Королева Марго» плавно раскачивалась на спокойном море изредка омываясь ласковыми волнами, что ударились слабым прикосновением к борту и отступались рассыпаясь в морскую пену. Смеркалось. Виднелись первые звезды. Те, кто собирался отплыть этой ночью в Испанию уже давно заняли каюты и наслаждались обществом новых знакомых, старых приятелей и любимых родственников. Капитан корабля никогда не торопился на борт ибо знал, что женщин и корабль торопить нельзя. Увы, и те и другие умеют мстить. Месть, как и любовь, и вожделение всегда звучали необычайно сладко, необыкновенно остро, льстиво. И корабль и любимая женщина были схожи….они умеют остывать к своему капитану и отправлять его на самую сближающую встречу с морским дьяволом. Только корабль идет ко дну с тобой не забывая о клятвы верности, что в моменты самого сладкого сближения вы шептали друг другу, а женщины…женщины способны наблюдать, как бездна заглатывает до самых потрохов в свои сети тебя не оставляя шансов на пощаду.
Команда торгового судна находилась на своих местах, и изредка можно было услышать заливистый смех молодых матросов, что услышав очередной неправдоподобный слушок не сдерживали эмоций. Молодые…совсем еще мальчишки…бороздят неспокойное, непокорное им море, чтобы вернуться героями мокрой дороги. Капитан подал первый предупреждающий сигнал об отплытии и удалился к команде ровно на двадцать минут, чтобы после дать еще один сигнал и отправиться в путь к далекой Испании, где его встретят моряки и не дай Бог пираты, что покушаясь на наживу не пощадят никого, а он, как смелый мужчина, будет до последнего защищать своих людей не жалея собственной жизни.
Виктория тоскливо провожала взглядом капитана и мужчина почувствовав этот нежный, женский взгляд обернулся, чтобы одарить не менее ласковой улыбкой робкую девушку, что кивком предупредила о своем скором приходе на борт. Первые появившиеся звезды сложились в созвездие «Козерога», и поэтесса вздохнула. Попутный ветер ласкал ее нежные щеки и она тоскливо обернулась провожая взглядом Францию, как вдруг изящная, черная фигура показалась из-за ворот стены разделяющей Лувр с пристанью. Снимая с головы тяжелый капюшон к покидающим Францию корабля направлялась Клод. Черная мантия развивалась за ее спиной словно крылья приносящей в дом суеверной Вороны, самые мрачные новости, и нежно улыбнувшись, женщина обвила своей ладонью талию поэтессы склонив голову над ее щекой, чтобы мимолетно прикоснутся к ней своими горячими губами. Секунда. Секунда, чтобы почувствовать благодарную нежность….
–Не думаю, что Вы, Клод, решили проводить меня на корабль.-Виктория склонила голову на бок и грустно улыбнулась.-неужели за пять часов умудрилось что-то приключится? Если да, то я посчитаю себя оберегом Франции и никогда в жизни больше ее не покину.-легкий смешок сорвался с губ поэтессы.
–Не знаю даже с чего начать, но случилось сразу три события.-Клод облизнулась.-первое: Генрих объявил Габриэль своей официальной фавориткой. Второе: Марго решила, что завести дружбу с любовницей короля это разумное решение, но об этом после.-не сводя своего взгляда с внимательной поэтессы продолжила Клод.-а вот третье может Вас совсем не обрадовать…
–Не скажу, что воодушевилась этими двумя новостями, но не томите, и говорите не скрывая мрачных подробностей, что случилось.-Виктория обернулась на корабль услышав второй сигнал.
–Мерзавка Габриэль подтолкнула Генриха объявить войну Испании. Филипп II заручился поддержкой лиги. Пикардия, Бургундия уже его. Как видите, времени он зря не теряет. Сейчас Генрих направился в Бретань, куда последовала и его любовница.-Клод обвила похолодевшие ладони поэтессы.-что мы будем делать?
–Простите, конечно, мне такую наглость, но почему мы должны снова что-то делать?-Виктория улыбнулась.-король решил поиграть в солдатиков и проиграть. Малышка Габри решила подтолкнуть короля проиграть Испании. Собственно, нас с Вами это никак не коснётся. Убежденные католички всегда найдут приют в объятьях испанской монархии. К тому же, в силу негодности короля, как военного, мы с Вами можем предположить, что Габриэль направилась за ним не просто так.-Виктория улыбнулась.-нынче модно отрабатывать свои статусы и свалившуюся благодать своим пчелиным ульем. Думаю, что она собирается выжить все соки с глупца Генриха, а тот в свою очередь подарит ей какое-нибудь аббатство. Дальше все будет как всегда.
–Как всегда?-удивленно спросила Клод разводя руки в стороны.-почему Вы так уверены?
–Как всегда.-Виктория покачала головой.-слишком они предсказуемы. Это аббатсов она обставит по лучшим тенденциями мировой моды, которой славятся европейские короли, спустит на интерьер всю королевскую казну и Генриху будет уже проще продаться Испании, чтобы хоть как-то закрыть долги. Никто кроме Испании не мог относится к нему всерьез, а он подкинул такую свинью, как война. Думаете, что ему это сойдет с рук? Я сомневаюсь.
–Но в таком случае,-Клод потерла виски своими изящными, длинными пальцами.-зачем Габриэль проигрыш Генриха? Если она метит на Французский трон и власть, то проигрыш короля в этой войне будет ей не на руку.
–Конечно, Вы, моя внимательная, совершенно правы, но разве видишь за подол поднятой юбки что-то кроме собственных рюш?-лицо поэтессы исказила довольная улыбка.-не забивайте голову этими мелочами, и позвольте хотя бы раз в жизни всему пойти своим чередом.
Поэтесса оказалась права. Оказавшись не самым лучшим военным деятелем Генрих не спешил исправлять ситуацию, ибо его вполне устраивал статус «отличного», как ему казалось, любовника и все своим силы он тратил исключительно на удовлетворение фаворитки, а не поддержку своих людей оставленных на растерзание отлично подготовленных испанцев. Боялись ли войну с Францией испанцы? Нет. Они не считали лягушатников достойными противниками, и куда больше самого короля настороженно относились к его малышке Габриэль, что воплощала в себе не только милую мордашку, закованный дух, но и далеко не женский ум. Мечтающая о Французской короне Габриэль добивалась ее всеми силами, всеми своими умениями и чувствовала, что до исполнения заветного желания осталось совсем немного…
*Габриэль.
Мои заслуги заслужили королевской признательности, но только не той, что я так трепетно ждала все это время. Великолепный замок Монсо хоть и красивое имение, что расположено всего в двух лье от небольшого городка Мо, где царит вопиющая деревенская атмосфера, все равно грел мне душу, как аванс на получение будущей короны. Раз уж это имение перешло в мои руки, то я позволю себе обставить его по высшему разряду. В сладком предвкушении я наблюдала, как наша любимая комната с королем становится настоящим пристанищем для самых пылких любовников всей Франции. Как бы я не сопротивлялась, но именно спальня подтолкнула меня к тому величию, что я могу сейчас себе позволить. Казна обеспечивает мне безбедную жизнь, да и я могу не стесняться в своих капризах, прихотях. В конце концов, я же знаю, что король пойдет на все только бы я продолжала умасливать его покусанную другими душу и увы, но далеко не молодое тело.
Огромная кровать заполнила собой большую часть спальни, ибо была настолько огромная, что могла выстоять даже под самыми горячими прелюбодеями вроде нас, что не щадя сердца придаются любви, как в последний раз. Я посчитала нужным повесить балдахин, чтобы никто не смог нас потревожить. Тяжелый, желтый бархат закрывал ложе для наших любовных утех от посторонних глаз, а постель затянутая роскошным, белым атласом была как свидетельство нашей королевской, невинной любви для самых распутных действий. Подушки вышитые серебром с нашими инициалами – моя самая главная прихоть, которую король с особым удовольствием поддержал.
Война набирала свои обороты, но мне было безразлично на судьбу простого народа, когда мой король не во что не ставился среди европейских монархов. Испанцы взяли Бургундию, и тогда Генриху пришлось покинуть наше поле безрассудной любви, чтобы поддержать свое войско. Он дал отпор, но я задумалась о казне, как о средстве Французской защиты. Ее отсутствие влекло за собой не просто потери, а катастрофические проблемы. Армия могла отвернуться от него, и пойти против, а простые люди, что сейчас так отчаянно переживали кризис так полюбили писать обо мне грязные стишки, что иногда мне хочется бросить все и оправдать каждое слово, которым они меня нарекают. Тогда я подумала и решила отдать королевскую казну в руки умного, ловкого и очень надежного человека, которого Генрих ни за чтобы не подпустил к золотым монетам в силу врожденного недоверия. Впрочем, я давно уже собиралась пристроить своих людей на пригретые места, и мне кажется, что нет ничего плохого в том, чтобы повсюду иметь как минимум «дружеские» связи. Ты им помогаешь получить очень сладкое, прибыльное местечко, а они в будущем не бросят тебя в беде. Это идеальная стратегия.
Шли месяцы, и я знала, что получу желаемое. К тому же, в какой-то степени об этом знала вся Европа…к моему дикому сожалению, я понимала, что лига подчиняющаяся Филиппу II лучше экипирована, и настроена на победу ценой собственной жизни. Мы вернулись во-время в Париж, чтобы назначить нужных людей за введением казны, и сделали одно из важнейших решений, ибо в это время в войне, развязанной не без участия меня конечно же, перевес все сильнее и сильнее оказывался на стороне Испании. Кардинал Австрийский был предводителем вражеской армии, и с легкостью взял Кале. Вся Франция была потрясена таким известием, и конечно же, поражение было возложено на безответственность Генриха. Как-то раз я услышала, как шептались придворные дамы называя меня «маркизой». «Король слишком много развлекается с маркизой»-хихикали за моей спиной эти черни. Да-мы…придворные дамы ведущие себя хуже амбарных крыс собирали слухи, как черная смерть зерно. Придворные мужья считали, что именно я помешала королю вовремя отправиться на защиту Кале. Пошлые четверостишия стали самым любимым занятием скрытых поэтов, но только наутро каждый второй повторял оскорбляющие меня строки, а король…а король находил их просто смешными.
Я не просила короля о всех его щедрых подарках, но и как преданная ему фаворитка отказаться не могла. К тому же, я прекрасно понимала, что если откажусь от щедрот, то король найдет дурнушку, что не откажется от них. Вся Франция стояла на ушах и думала, что после падения Кале король немедленно двинется на защиту оставшихся городов от испанцев. Увы, но горожанам пришлось глубоко разочароваться в домыслах, ибо Генрих даже и не думал об этом. Он не думал о войне, не думал об испанцах, о лиге. Впрочем, он не думал даже о том, что является рабом собственной страсти ко мне. Он врал, как заядлый азартный игрок, и тем отвратительнее чувствовала себя я. Король писал, что мы отправимся в Амьен, чтобы в случае нападения испанцев отбить город, но это было очередная ложь, ибо неделю спустя мы оказались в Монсо…
Мне было стыдно за себя, за него, но только кто такая фаворитка в глазах самого короля? Очередная женщина, что способна подарить ему чистый рай за тяжелыми, желтыми балдахинами, и только…Он забыл о войне, забыл о своих обязательствах, и уже давно не вспоминал об испанцах. Генрих оставался в Монсо до самого октября. Кутеж стало его полем боя, а прогулки по окрестным лесам, банкеты для новых друзей, рассказывал за этими пирами он истории о своих победах, которых на самом деле не было. Я краснела каждый раз, когда мне приходилось поддакивать и кивать головой, прижиматься щекой к его плечу и выглядеть «счастливой»…и только одно оставалось его любимым военным походом…поход на громадную постель за стенами желтого балдахина, где он проводил своим самые изнуряющие военные действия.
Народ бунтовал, и это можно было понять. Вскоре, хоть и не явно, но и я встала на сторону народа. Высказывая королю все людское недовольство, я впервые смогла его опечалить. Он со страхом осознал, что дело идет к печальной развязке. Ограбленный своей наивностью, вынужденный носить рванные рубахи и камзолы, он, поняв, что катастрофа неминуема, решил обратиться за помощью к своим гражданам. Удивительно, но мудрое решение. Не ко мне…не к человеку, которому отдал королевскую казну, награбленные драгоценности, не ко мне, как к богатейшему человеку Франции…а к людям. Приливы…постоянные приливы, головокружения и недомогание. Усталость. Восьмой месяц беременности давался мне тяжело.
В октябре он созвал в Руане нотаблей с тем, чтобы обсудить мероприятия во восстановлению финансовой системы. И снова театр…снова эта блаж.…рассчитывая поразить население Нормандии зрелищем блестящего, элегантного, важного французского двора, он попросил меня, чтобы я прибыла в Руан раньше него…все для чего? Чтобы обставить свой приезд с большой помпой. Бургомистр встретил меня со всеми почестями, что обычно достойна только королева, но был один человек, что отличался смелостью, чтобы высказать мне в лицо все людское недовольство. Архиепископ просил меня остановится в одном отдаленном аббатстве, чтобы не позорить короля и тем более Францию. Одним единственным человеком, что был готов броситься, чтобы растерзать в клочья мою честь был один каноник собора. Он вышел нагло, можно сказать, как монарх и открыто заявил при всей массовости людской толпы, что «это всего лишь очередная шлюха короля, а вы…дурни, кланяетесь ей в ноги».
–Как Вы смеете так отзываться о любимой женщине короля?-раздался уверенный, но такой миловидный мужской голос.-сейчас же извинитесь перед королевой Франции, невежество.
–Господин Бурбонский,-прошипел каноник.-не сочтите за дерзость, но шлюхе кланяться…
–Быть может, Вам, святейший, милее дыба чем королевская добродетель?-Антуан хитро улыбнулся.-милая, будьте уверены, что эти недостойные святоши больше не посмеют даже подумать о Вас в этом грязном ключе.
–Мой дорогой, Антуан, давайте оставим почести и все эти преждевременные коронации.-я вздохнула.-мне нужно побыть одной.
