Текст книги "Пламя внутри (СИ)"
Автор книги: Виктория Невская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
Глава 8
Стены рушились на наших глазах и рассыпались в прах, окутывая нас облаком пыли. Кто-то из Псов не позволил мне подняться, когда я, не держась на ногах, привалилась к стене. Я не могла видеть, что происходит, лишь ощущала потоки силы, вьющиеся между нами. Они бились, желая вырваться на свободу, поработить, поглотить до конца, лишая жизни. Слышала выстрелы, распарывающие, казалось, мою собственную плоть, хотя я знала, что они не могли навредить генералу. Не в этом облике. Моя кожа стала темная от гари и пепла, я почти не видела лица Пса, который был рядом со мной. До меня перестали доноситься звуки, и, казалось, что я вообще не способна чувствовать и слышать.
Когда Пожиратель, окончательно озверев, схватил стрелявшего в него Пса за горло и с силой ударил того о стену, до меня донесся его стон, я не сдержалась.
– Леонар, нет! Ты не должен! Остановись, – я вырвалась из захвата Стрелка, невольно причинив тому боль из-за раны и выступила на несколько шагов. Так, чтобы оказаться между Гаретом и генералом. Второй Пес с избитым окровавленным лицом лежал на полу среди обломков. Пожиратель без признаков ранения замер напротив меня, словно чего-то, ожидая или прислушиваясь к чему-то внутри себя.
– Кроха, отойди, – ласково, словно говоря с безумной, произнес Гарет за моей спиной, – ты мне мешаешь.
– Это мой муж.
– Это Пожиратель. Он не помнит, кто ты и кем была для него. Он тебя не узнает.
– Леонар, – повторила я, стараясь рассмотреть что-то осмысленное в его взгляде. Но нет, там был лишь голод и жажда смерти. Моей, разумеется.
А затем… Видимо, тот, кого аквилонцы назвали своим лидером, решил действовать. Он не мог отступить, когда рушили его дворец, столицу, да и весь план по захвату власти. И он использовал свой козырь. То единственное, против чего Псы были бессильны.
Сначала мне в уши ворвался тонкий звук, похожий на завывание ветра, а затем…
– Аквилонский смерч, – прошептал кто-то из Псов.
Я напряглась, пытаясь вспомнить, чем он нам может грозить.
Стихия, помноженная на магию. Жизнь и сила, отнятая во имя разрушения и смерти. Я знала, что смерч после победы Каганата был запрещен как летальное оружие. Все разработки засекретили, но, видимо, новый лидер решил иметь в борьбе с Каганатом неоспоримый аргумент.
Смерч был порождением магии и науки. То, чего союз мог бы стыдиться, если бы, по мнению многих стратегов это не было единственным действенным оружием против Псов. Разумеется, он не был в силах уничтожить весь Каганат. Слишком много на его создание требовалось смертей людей, обладающих зачатками силы. А маги в Союзе были редкостью. Я уже давно не слышала об этом оружии, которое сложно создать и практически невозможно контролировать. Как можно контролировать стихию или человеческую жизнь?
До того сохранившаяся стена здания, отделявшая нас от ночного города, рухнула в один миг, осыпавшись прахом под ногами. Дальше последовал толчок, и по полу извивающейся змейкой побежала трещина. Гарет опоздал на мгновение. Он рванул ко мне, пытаясь удержать, когда генерал, выкинув вперед руку с удлинившимися когтями, схватил меня за шею и привлек к себе, через расширяющийся провал. Я повисла в воздухе над пропастью, чувствуя, как с меня спадает и летит вниз одна из туфелек. Мне показалось, что меня обнюхивают, хотя взгляд генерала по-прежнему был бездушным.
– Не стреляй, заденешь девушку, – донесся до меня крик Гарета сквозь скрежет рушащихся камней.
Я знала, что вполне возможно, это мои последние минуты жизни. Хотя, кому я вру? Пожирателю хватит и нескольких мгновений, чтобы разделаться со мной. Когда-то им могли противостоять лишь Темные Целители. Но в Союзе их не могло быть.
Я закрыла глаза, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Умереть в объятиях своего любимого. В его руках. Возможно, кто-то бы счел это даже романтичным, если не учитывать, что именно эти руки и отнимали мою жизнь.
Я открыла глаза, когда решила, что уже мертва. И оказалась там, где не могла бы оказаться никогда.
Потрескавшаяся почва, хмурое небо, наползающие тучи, давящее ощущение присутствие чего-то, с чем ты никогда не сможешь сравниться в силе. Он был рядом. Стоял напротив, слегка склонив голову, и разглядывал меня белыми светящимися глазами.
– Вернись, – тихо попросила я, интуитивно догадываясь, где мы. Грань… Место, куда уходят после своей смерти. Место, откуда у истинного целителя есть крохотный шанс вернуться и вернуть. Вот только что я должна делать, я не знала. Меня такому не учили, я просто врач, недоцелитель, который узнал о силе и своих способностях по многочисленным книгам из домашней библиотеки.
– Пожалуйста! Мне страшно! – добавила я, поежившись от промозглого ветра, рвущего на мне тот жалкий кусок материи, еще недавно бывший роскошным платьем.
– Леонар, – подавила всхлип, не желая показывать свой страх перед зверем, чующим свою добычу.
Почувствовала, как мои силы стремительно уходят, растворяясь в безжизненном пространстве. Грань никогда не отпускает своих жертв легко. Здесь могут находиться единицы из тех, кто годами обучался. Грань между жизнью и смертью. И лишь один шанс вернуть того, кто готов ее перейти. Быть может, даже ценой собственной жизни.
Я первая потянулась к генералу, все еще не видя на его лице признаков человечности. Обняла его и прильнула к холодным губам, словно стараясь влить в него свою силу. Ту, что еще осталась.
* * *
– Стрелок! Уходим! Ее уже не спасти, – крикнул Гарет, взваливая себе на плечо раненого товарища. Он видел, как с дальней стороны города на них неумолимо и неотвратимо надвигалась смертельная стихия.
Скоро здесь все будет уничтожено. Не будет следов от взрыва. Останется то, что после себя оставит смерч. Живой, дышащий и жаждущий. Против него нет оружия ни у Псов ни у Пожирателя. А после, у лидера будут все основания начать новую войну. Еще более кровавую и жестокую. Они сами развязали ему руки своим побегом и уничтожением резиденции.
Стрелок всматривался в провал, стараясь рассмотреть еще недавно светлый лоскут ткани, или хоть что-то что бы говорило о том, что эта глупая девчонка еще жива. Он пытался смотреть через дым и пепел, норовящий залезть в глаза, тянулся силой, пытаясь почувствовать искру жизни, и не мог.
– Стрелок!
Он чувствовала, как смерч неумолимо подступал к ним.
– Они будут ждать нас на орбите, чтобы не выпустить с этой планеты, – прокомментировал то и дело поднимающиеся в небо истребители Гарет, все еще удерживая на плече раненого.
– Слышишь сирену? Они объявили эвакуацию. Видимо скоро во всех новостях будут говорить о нападении Псов на резиденцию лидера, – заметил Стрелок, медленно поворачиваясь к Гарету и указывая, как быстро отступают из центра города силы аквилонцев, – они придумают, чем объяснить применение смерча. В таком случае, столица становится для них не такой уж и важной.
– Там в городе остались люди, – обреченно произнес Гарет.
– Мы ничем им не поможем. Даже героически умерев. Подумай про нашу миссию.
Стрелок сделал несколько шагов, отступая от опасного обрыва, мысленно прося прощения. У кого? Он не хотел сейчас об этом думать. Их всегда учили беречь жизни и, не колеблясь жертвовать собой ради других. И теперь у него на душе было мерзко и тоскливо. Он не справился. Что-то глубоко внутри него выло и рвалось наружу, мешая просто развернуться и уйти.
Звук ползущих вниз камней заставил обоих Псов напрячься и приготовиться к новой атаке. Оба вскинули оружие, когда из провала, потягиваясь на одной руке, и прижимая другой к своей груди хрупкое тело бесчувственной девушки, вылез Пожиратель… Генерал Старк. Его взгляд по-прежнему внушал опасение, в нем не было ничего от человека. Однако, замерев напротив Псов, он положил к их ногам тело своей жены.
– Спаси ее, – он обращался к Стрелку, не сводя с него своих сияющих бесчеловечных глаз, – увези отсюда. Думал, что смогу себя держать… не смог. Я убью ее. Я так хочу ее выпить… почувствовать ее вкус… Этот голод сильнее меня.
В тот же миг Пожиратель отступил от Псов, все еще держащих его на прицеле, улыбнулся жуткой улыбкой и прыгнул с обрыва.
Стрелок осторожно взял на руки девушку, сканируя ее состояние своей силой. Он не был целителем, но их учили оказывать помощь. Она была жива, на грани, опустошена, но все еще жива. Это главное.
– Быстрее, – поторопил его напарник, и оба Пса неся на себе раненых, направились перебежками из центра города. Прочь от стихии, преследующей их. Туда, где в укромном месте поджидал катер, чтобы доставить на крейсер класса «невидимка».
Существо пугающими безжизненными глазами следило за крошечным летательным аппаратом, спешно покидавшим атмосферу планеты. Он удачно избегал атаки летящих ему вслед ракет. У них получилось вырваться, значит, она будет жить.
Темно. Холодно. Страшно. Непривычные ощущения мешали осознать, где я и что со мной. Память… Разрозненные кусочки прошлого путались в голове, словно в калейдоскопе и я не могла понять, что из этого было, а что в действительности лишь повторение кошмарного сна.
Я вытянула руки вверх и наткнулась на препятствие. Мысль о то, что меня похоронили, промелькнула и тут же исчезла. Я жива, чтобы определить это моей целительской силы хватало. Но только на это. Никогда еще не чувствовала себя настолько опустошенной и беззащитной.
Прикрыла глаза и прислушалась к собственным ощущениям. Где-то мерно попискивал датчик мэдекса. Значит, я в лечебнице? Почему? Память услужливо явила картинки прошлого, которое так хотелось забыть. Прием у лидера, покушение и моя глупая попытка его спасти. Разговор с его сыном, заключение, допрос и встреча с мужем… Старк…Пожиратель. Наша встреча у Грани… Я всхлипнула и открыла глаза. Не хочу сейчас об этом думать, не могу. Иначе разрыдаюсь. Но в таком случае, как мне удалось выжить? И как я оказалась в мэдексе?
С едва слышным шумом крышка отъехала в сторону, и я смогла приподняться. Точнее, попыталась это сделать, когда меня остановили чьи-то руки и голос:
– Лежи, деточка, ты еще слишком слаба.
– Почему я жива? – было первое, что у меня вырвалось.
– Глупенькая малышка, – передо мной предстал седовласый мужчина в черном кителе, – потому что твой час еще не пришел. А все остальное поправимо.
– Где я?
– Наконец разумный вопрос, – мужчина помог мне сесть и, убедившись, что я не собираюсь заваливаться, устроился рядом на высоком табурете, – ты находишься на фрегате невидимке класса S принадлежащем Каганату. Я леор сент Доркес, штатный медик.
– Я пленница? – голос дрогнул, но я сдержалась.
– Этого я тебя сказать не могу. Не владею все информацией. Думаю, тебе все объяснят чуть позже.
Фрегат невидимка… космос… Каганат. Но это же так далеко от дома! Так далеко от семьи… И Старка. Я все еще не могла до конца осознать, что же произошло, и как добрый заботливый мужчина, который за последние недели стал мне слишком дорог, мог превратиться в чудовище? Пожиратель…
Потрескавшаяся почва, хмурое небо и близость монстра, способного выпить из меня жизнь.
Я делаю к нему первый шаг… а дальше…ничего, словно в тот миг я провалилась в бездонный черный колодец.
Нет, не думать, иначе не выдержу, слишком больно и страшно. И… далеко. Уже ничего нельзя изменить или исправить.
– Что со мной? – отвлекаясь от тяжелых мыслей, я снова решилась расспросить врача. Целителя. Вряд ли этот мужчина мог быть кем-то другим. Я чувствовала в нем нечто, сродни собственной силе.
– Полное физическое истощение. Шок. Несколько трещин в ребрах, синяки, ссадины, гематомы. К счастью, мы вовремя смогли доставить тебя в мэдекс и тело восстановилось, не используя твою силу. Иначе, угроза магического выгорания могла бы стать реальной.
– Спасибо, что позаботились обо мне, – голос стал хриплым и дрожал. Все-таки не сдержалась. Пальцы мелко задрожали, показывая, насколько я еще слаба.
– Ты устала, деточка, поспи. Это поможет твоей силе быстрее восстановиться.
– Но я не хочу спать, – возразила я.
– Не вижу никаких проблем, – в руках врача мелькнул шприц, и я почувствовала легкий укол в руку.
– Сладких снов, – услышала я, чувствуя, как мое тело перекладывают на больничную постель.
* * *
Ордан Рейс, младший каган и эмиссар Каганата в Аквилонском Союзе просматривал оперативные сводки, регулярно поступающие к нему. Новости не радовали. Впрочем, как и события, свидетелем и участником которых ему пришлось стать.
– Разрешите! – в каюту, временно служившую Рейсу кабинетом, постучав, вошел Гарет Нолан, его официальный помощник в этой миссии.
– Я прочитал твой отчет, – эмиссар уставился своим тяжелым немигающим взглядом на молодого мужчину и был им недоволен. Более того, эмиссар был в гневе.
– Я сделал то, что посчитал правильным, – догадываясь о настрое эмиссара, заметил Гарет.
– Ты облажался, и едва не погубил себя и своих людей, – холодно продолжил Рейс. От его тона Гарету захотелось поморщиться, но он себя преодолел. Эмиссар держал свою силу под контролем, однако, тот, кто осмеливался нарушить его приказ, на своей шкуре ощущали отголоски его недовольства.
– Виноват, Рейс-каган, – Гарет застыл перед возвышающимся над ним командиром.
– Судя по тому, что не добавил «этого больше не повториться», всерьез виноватым себя не считаешь, – заметил эмиссар.
– Я действовал так, как подсказывала моя честь.
– Наплевав на приказ и рискуя своей жизнью. Я уже не говорю о жизни той леоры, которая принимала участие в ваших приключениях. Я, верно, понял, именно она оказалась женой опального генерала Старка?
– Так точно, Рейс-каган, – при упоминании девушки Гарет тут же напрягся.
– Вы все могли оказаться под руинами дворца, выпитые и мертвые. Надеюсь, это станет для тебя уроком – я знаю, что в Союзе не так остра проблема Пожирателей как в Каганате. И все же, вместо того, чтобы отважно бросаться на борьбу со злом, ты должен был доставить своих людей на катер. Из-за тебя мы потеряли время, и попали под обстрел, хотя могли отделаться малой кровью.
Гарет промолчал, сознавая, что заслужил наказание, и был готов его понести. Этой операцией руководил он. Пусть формально, но все же.
– Сантира уничтожена. Сотни погибших. Час назад лидер обратился к народу, призвав их готовиться к войне с теми, кто убил его отца и стер с лица их главной планеты столицу.
– Эмиссар! Чисто технически, свою столицу уничтожили они сами, – отметил Нолан.
– Это знаем ты, я и весь Каганат. Но аквилонцы будут считать иначе. Они знают лишь то, что им говорит их правительство. Чудом спасшееся от вероломного нападения проклятых Псов, которые, в стремлении поработить гордых аквилонцев, решили с помощью заговорщиков убить их лидера, а после, уничтожить единственное оружие, против которого были бессильны, но, не справившись с ним, стерли с лица планеты столицу. Именно такова их официальная версия событий.
– Этому никто не поверит! – возмутился Нолан.
– Этому захотят поверить те, кто боится возросшей мощи Каганата. У нас слишком много союзников, которые в один миг могут превратиться в противников. А вести войну на нескольких фронтах затруднительно даже для нас.
На несколько мгновений в кабинете воцарилась тишина, затем эмиссар отошел к столу и сел в кресло. Нолан невольно облегченно выдохнул, когда давящая сила немного отступила.
– Та девушка, которая заставила вас рисковать собой и миссией, – увидев, как Нолан напрягся, эмиссар усмехнулся. Парень порой излишне увлекался, – она тебя заинтересовала?
– Она одинока, беззащитна, нуждается в помощи, – Гарет не опустил глаз под испытывающим взглядом.
– Хорошо, что у тебя к ней нет личной заинтересованности. Это бы все усложнило. Если девушке повезет, ее сочтут в Союзе мертвой и не станут искать. Не думаю, что у их лидера будет слишком много свободного времени, чтобы тратить его впустую. Но, на всякий случай, когда мы вернемся домой, установи за леорой слежку, вдруг с ней попытается связаться кто-то из аквилонцев. И позови Стрелка. Мне есть, что ему сказать.
– Сделаю, – Гарет кивнул, слегка переводя дыхание. Он ожидал… да много чего, но эмиссар не стал заострять внимание на наказании. Оно будет, но позже. Сперва дело.
* * *
– Доброе утро, детка, – вчерашний врач был бодр и весел, чего нельзя было сказать обо мне. Ночь далась мне нелегко. И хотя успокоительное действовало прекрасно, все же мне было трудно ощущать себя полностью опустошенной. Сила возвращалась медленно, будто с неохотой. Волнение, сомнения, страх за близких сплелись в тугой клубок, с которым простому лекарству было не справиться, – как самочувствие?
– Доброе утро, леор сент Доркес! – дружелюбно улыбнулась ему, – я в порядке.
– Вижу, милая, – со свойственной ему беззастенчивостью врач провел беглую диагностику, не полагаясь на сканер, и довольно улыбнулся.
– Кстати, когда тебя сюда доставили, на тебе практически не было одежды. От тех обгорелых рваных тряпок пришлось избавиться. Но вот это, думаю, ты захочешь сохранить.
Леор протянул мне небольшой сверток и, не дождавшись моей реакции, скрылся за выпустившей его дверью, пообещав зайти через час.
Я оглядела сверток из плотной серой бумаги и, разорвав, высыпала содержимое себе на кровать. Слезы заструились по щекам. Я осторожно прикоснулась к колье. Его подарку. Прикоснулась, провела пальцами по витой цепочке из редчайшего метала. Сжала в ладони. Перед глазами мелькали картинки прошлого, такого близкого. Всего несколько дней отделяло меня от счастливой семейной жизни с любимым человеком. Любимым. Я поняла это слишком поздно, когда уже ничего нельзя изменить.
– О, нет, это же…
– Моя жена заслуживает носить такие камешки.
– Леонар… – шепнула я в пустоте палаты, – Леонар!
– Мечтаю увидеть тебя в нем ночью, обнаженную, в лучах Сирила, отдающуюся мне и выкрикивающую мое имя.
Я свернулась на кровати клубочком, по-прежнему сжимая в ладони колье. Его последний подарок.
– Прости! Прости! Прости! – я не знала, был ли мой порыв спасти лидера решающим в опале генерала Старка. Но почему-то испытывала потребность попросить прощения хотя бы мысленно, хотя бы на расстоянии нескольких сотен световых лет. У того, кто, быть может, меня уже и не вспомнит. У того, кто, возможно, уже мертв.
– Ты жив! Ты должен выжить. Пожалуйста, только останься живым!
Глава 9
Эмиссар Рейс, застыл мрачным неприступным изваянием. Высокий, мощный, одетый в форму Псов Каганата, он производил угнетающее впечатление одним своим видом. К тому же, легкая тень морока скрывала его глаза и часть лица, как у одного из приближенных к кагану, оставляя на виду лишь квадратную челюсть, высокие скулы и тонкие губы. Хотя ощущение холодного пронизывающего взгляда было сложно игнорировать. А уже то, что он потребовал, точнее, пригласил меня на беседу, которая, скорее всего, подразумевала допрос, делала его и вовсе опасным. Наверное, мне нужно было испытывать перед ним больший трепет. Но… не получалось. Мною овладело равнодушие ко всему, что касалось меня самой и моей дальнейшей жизни. Сочтут шпионкой и решат казнить? Какая разница, где? В Союзе или в Каганате? Лишь бы все быстрее закончилось и меня оставили в покое. Единственное, что меня сейчас тревожило… Я должна была узнать, что случилось с моей семьей. Живы ли они? Успели спастись? Не знаю, сможет и захочет ли эмиссар помочь мне узнать об этом?
– Доброе утро, леора сент Маар. Как ваше самочувствие?
Вопрос был задан из вежливости, судя по бесстрастному тону, мое самочувствие интересовало его в последнюю очередь.
– Я в порядке. Благодарю, – повинуясь небрежному жесту, присела, расправив на коленях широкие брюки, доставшиеся мне от щедрости корабельного шкипера. Брюки, как и рубашка, были мне слегка великоваты, и вообще, мужскими. Но на коллекцию из последнего показа мод я не претендовала. Я вообще старалась быть как можно незаметнее, но это не помогло. Сегодня поступило приглашение от эмиссара и пришлось покинуть уютный и тихий медицинский блок, чтобы в сопровождении юного Пса пересечь половину корабля и оказаться перед замораживающим от чрезмерного дружелюбия взглядом эмиссара.
– Мне передали, что вы были на грани выгорания. Сожалею.
– Вы в этом не виноваты, – я улыбнулась, и напомнила, не желая затягивать беседу, – вы хотели меня видеть.
– Да, мне стало известно, что вы принадлежите к известному роду сент Маар. И если хотите, можете воссоединиться со своей семьей, как только мы доберемся до Каганата.
– Мои родные покинули вашу систему много лет назад и не поддерживали связи со своим родом. Не думаю, что представители рода сент Маар захотят меня видеть. К тому же, я их не знаю.
Эмиссар Рейс скрестил руки на груди, и, судя по возросшему дискомфорту и давящему ощущению, его внимание было сосредоточено не только на моих ответах. Он меня изучал? Но почему?
– Хотя до последнего времени между нашими системами официально был мир, и мы не запрещали гражданам Союза визиты в Каганат, теперь все намного сложнее. В Каганате объявлено военное положение. Вы, как представительница вражеского государства, к тому же, жена одного из ее генералов, доставившего нам в свое время много проблем, и оказавшегося Пожирателем, вряд ли сможете рассчитывать на то, что вас оставят в покое.
Голос эмиссара звучал тихо и завораживающе, словно он окутывал мое сознание паутиной, из которой было трудно выбраться. Мысли разбегались, и что-то все время мешало сосредоточиться.
– Я никогда не была врагом Каганата. Как и моя семья, – с незыблемой уверенностью произнесла я.
Мне показалось, что эмиссар усмехнулся.
– Уже то, что вы жена генерала Леонара Старка, делает вас врагом Каганата. Вы знаете, что за голову вашего мужа была объявлена награда в нескольких звездных системах? Его мечтали лично лишить всех выпирающих частей тела дружественные нам соседи. Но Каганат не воюет с женщинами.
Рейс-каган продолжал стоять на месте, его поза была расслабленной, но почему-то мне показалась, что вокруг меня сгущается воздух, а кожа начала неприятно покалывать.
– Вы должны понимать, насколько серьезно ваше положение. В последние три года нам стали поступать сведения об исчезновении людей, обладающих силой. Выходцев из Каганата, мигрантов и их потомков. Мы не имели права вмешиваться, если бы из приграничной с Аквилонским Союзом зоны не стали поступать такие же сведения.
– Мне ничего об этом неизвестно, – у меня внутри все похолодело от скверного предчувствия.
– Еще бы! Ваш дед сделал все, чтобы оградить вас от любой угрозы. Устроил брак с генералом Старком, чтобы обезопасить вас, заключил сделку с сыном лидера, чтобы его семья осталась неприкосновенной.
Слова эмиссара меня поразили и возмутили до глубины души. Да как он смеет говорить о моем дедушке такие жуткие вещи!
– Нет, – я замотала головой, – вы ошибаетесь. Дедушка бы никогда такого не сделал. Он порядочный человек.
– А еще он слишком сильно любил свою внучку, в которой проснулись силы, так востребованные в Союзе. Думаете, его бы остановили какие-то моральные терзания, если бы выбор был между вашей жизнью и жизнью сотен малознакомых ему людей, пусть и бывших соотечественников?
– Он представлял диаспору бывшего Содружества. Давал клятву верности лиру Хайльду, которую бы никогда не нарушил.
– Мне пришлось лететь на Сантиру чтобы лично разобраться в том, что происходит, – не особенно прислушиваясь к моим словам, продолжал эмиссар, – если бы мы собрались направить Союзу ноту протеста, нужны были бы неоспоримые факты. Теперь же, в связи с известными вам обстоятельствами, эта информация станет уместной лишь на межгалактическом трибунале, куда мы обратимся в связи с событиями в Аквилоне.
– Вы собираетесь выставить моего деда одним из преступников? – напряглась я от страха.
– Я собираюсь сделать все, чтобы остановить кровопролитие. Если для этого потребуется найти и допросить еще одного преступника, я это сделаю.
– Мой дед не преступник!
Резко поднялась, даже не смутившись, что на фоне темной фигуры эмиссара выгляжу как потрепанная жизнью бродяжка. Фамильную гордость никто не отменял. Здесь и сейчас Рейс-каган был не тем человеком, от кого я была готова выслушивать оскорбления в адрес собственной семьи.
– Я понимаю. Вы приложили столько сил, чтобы я выглядела в собственных глазах ничтожеством, внучкой предателя, женой кровавого убийцы. Вы имеете право считать так, как подсказывает вам ваша совесть и честь. Но вам не под силу заставить меня поверить в этот бред.
– Вы сами во всем убедитесь. Со временем, – в кабинете резко похолодало. Я с удивлением увидела, как мое дыхание превращается в пар.
– Думаю, что нашу беседу стоит прервать, – поежившись, резко отвернулась к двери.
– Я так не считаю, – эмиссар в один миг оказался рядом, преграждая мне путь к свободе, – меня интересует то, как в действительности погиб лир Хайльд.
– Мне кажется, уже все об этом знают, – я не желала видеть эмиссара слишком близко, но иного выхода не было.
– Вы про официальную версию, в которой являетесь главной подозреваемой?
– Ни я, ни генерал Старк не имели к смерти лира Хайльда никакого отношения. Я просто пыталась помочь.
Воспоминания об этом останутся со мной навсегда. Как и слова генерала, предостерегающие меня от неверных шагов.
Дура! Какая же я дура!
– В таком случае, покажите мне то, что произошло в действительности, – настаивал Рейс-каган, буквально нависнув надо мной. Стянул кожаную перчатку с одной руки и протянул ее к моему лицу.
– Что? – удивленно переспросила я, невольно отодвигаясь, – показать?
– Вам прекрасно известно, кто я и на что способен. Здесь и сейчас я могу воспользоваться своим правом и прочесть ваши воспоминания. Но я прошу вас показать мне то, что видели сами. Во избежание неприятных ощущений с вашей стороны.
– Нет! Не могу, – меня передернуло от страха и отвращения, – то, что вы просите, невозможно. Я не позволю лезть к себе в голову. Это слишком личное!
– Меня не интересуют ваши женские секреты. Лишь то, что может касаться безопасности моей страны.
– Мои мысли и воспоминания никоим образом не касаются безопасности вашей страны, – отрезала я, – и вряд ли смогут дать вам информации больше, чем предоставляют ваши шпионы.
– Оставим моих шпионов, леора, – эмиссар резко потерял терпение, – меня интересует то, что сможете дать именно вы! Мы можем это сделать здесь, в моем кабинете. Или на одном из нижних уровней, куда доставляют преступников.
После этих слов я отшатнулась, и тут же была поймана и прижата спиной к стене, без шанса на побег. Мои руки оказались в плену его ладони, вздернутыми вверх, и я почувствовала прикосновение к своему виску. Лицо эмиссара нависло над моим, внезапно, морок, скрывавший его лицо, схлынул, оставив меня один на один с пугающим омутом зелени, лишающей воли и сил. Болезненное чувство чужого проникновения заглушилось моим собственным криком. Я знала – на то, что сейчас пытается сделать эмиссар способны не многие Псы. Лишь самые сильные, а право имеют единицы, приближенные к кагану. Наверное, мне нужно последовать его совету и позволить ворваться в свою голову и узнать все, что ему нужно. На миг, я допустила эту мысль, и тут же разум ворвался картинками из прошлого. Леонар…мой страх перед ним и робкая симпатия. Бал и покушение на лидера. Попытки генерала меня спасти, предостеречь. Мое упрямство и раскаяние. Разговор с Роном Хайльдом. Отчаяние и страх, когда поняла, что больше не увижу Леонара. Ощутила гнев, заглушающий страх и попыталась изгнать чужака, чье присутствие заставляло вновь пережить столько неприятных мгновений из своего разума. Молчаливое противостояние двух разумов отразилось в моей голове пронзительным звуком лопнувшей струны. И тут же снова замелькали картинки, на этот раз из чужой жизни. Бой, насилие, кровь, боль, семья… знакомые лица Псов, которые спасли меня на Сантире, громкий голос, зовущий кого-то по имени, которое сразу же затерялось в глубинах моей памяти… Стоп! Не моя память, а эмиссара. И я не хочу видеть картины его жизни. Иначе смерть. Если он только узнает, что я смогла… Но я так же знала, что выбирать, что именно из воспоминаний он будет смотреть, не сможет ни один из нас. Не могу! Не хочу, чтобы в моей голове, моей памяти ковырялся совершенно посторонний человек. Мужчина! Такое насилие над разумом не позволено даже самым близким людям. Прочь! Прочь из моей головы!
Будто услышав мой беззвучный крик, Рейс отшатнулся, и, отпустив меня, схватился за виски. Несколько бесконечных мгновений его взгляд буравил меня, словно в желании препарировать. Я не могла сосредоточиться на лице этого человека, запомнить внешность, были лишь глаза, яркие, зеленые, словно два омута, выворачивающих наизнанку мою душу. Дыхание с шумом вырывалось из легких, холод, ставший колючим, окружал со всех сторон.
– Прочь! – уже вслух повторила я, со злостью взирая на мужчину. Он все еще испытывал боль, я знала, что в момент слияния разумов оба мы были уязвимы. И, наверное, инстинктивно воспользовалась тем, что давала мне сила целителя – эмиссар получил обратный импульс, которого не ожидал. Я смогла ему сопротивляться! Знаю, что моя удача была случайна, и второго шанса мне не дадут. И все же, эта маленькая победа придала мне сил.
– Мне докладывали, что вы необучены, как целитель, – холодно заметил эмиссар, возвращая на лицо морок, не подав вида, что ему сейчас так же неприятно, как и мне. Хотя, вряд ли я могла нанести ему такой же вред, какой мог бы нанести мне он. Голова до сих пор кружилась, мысли разбредались при малейшей попытке думать связно.
– Каждый имеет право на защиту своей чести, даже выходец из вражеского государства, – парировала со злостью я.
– Что же, я успел увидеть достаточно, чтобы не считать вас причастной к перевороту. Однако ваш отказ от добровольного сотрудничества, сопротивление, делает вас неблагонадежной.
– И что вы со мной сделаете? Отправите на нижний уровень, к преступникам? – с вызовом в голосе спросила я, хотя и понимала, что достаточно одного его приказа, чтобы я исчезла, и обо мне забыли навсегда. Моя жизнь и судьба зависели от человека, которого я успела возненавидеть.
– Вы летите с нами в Каганат. Я препоручу вас заботам представителя рода сент Маар. Разумеется, за вами будет установлена слежка. Мы не рассчитываем на вашу лояльность лишь потому, что новый лидер был с вами несколько груб. Вы все еще под подозрением.
Эмиссар отошел от меня на пару шагов, и, не поворачиваясь, добавил:
– Вас проводят в медблок, леора сент Маар. Не смею больше задерживать.
* * *
Эмиссар Рейс дождался, когда девушку уведут, и развеял морок и шумно выдохнул. Он, как и многие из окружения кагана был вынужден скрывать свое лицо от чужаков. Так они могли становиться, кем угодно, играть любую роль. Лишь немногие доверенные лица знали его настоящее имя, внешность и то, чем он занимается в действительности. После победы Псов в противостоянии с аристократами и формирования нового порядка прошло много лет. Однако нельзя было с уверенностью сказать, что многих в его системе устраивало то, что бывшие рабы стали вдруг хозяевами.
